Текст книги "Профессионалы"

У только-только воскреснувшего феникса есть отсрочка: день, два, три, пять. А потом он будет харкать легкими и мечтать о пожаре, вспоминая серебро, проколовшее плазму, и осиновые опилки, сгоревшие вмиг, без дыма.

Трамвай резко затормозил. Акиру швырнуло вперед, на спинку сидения перед ним.

Двери со скрежетом распахнулись. Феникс взглянул в окно – и увидел противоракетные ангары.

Инкубаторы. Но ведь сюда даже рельсы не проложены!

Все дело в магии, не иначе.

* * *

Джамала подняли и потащили, предварительно обыскав и связав его.

Спасибо, не роняли без надобности и пинали не слишком часто.

Из-за катаракт он ничего не мог разобрать – кто его пленил, куда ведут? Зрение сейчас не помешало бы. Поэтому он сильно-сильно зажмурился, активировав «летучие мыши», набитые на внутренней поверхности век. В глазах у него как бы включился прибор ночного видения, появилась монохромная серая картинка.

Его конвоировали совсем еще девчонки лет шестнадцати-семнадцати, вооруженные ножами в ножнах не поясных ремнях. Все из секты амазонок, их легко узнать по ампутированным молочным железам и выбритым вискам с любительскими татуировками. Амазонки ненавидят мужчин, только за то, что те мужчины.

А вообще вокруг было много людей. Кто бы мог подумать, что в заброшенных Инкубаторах соберется столько народу! На фоне серых ангаров застыли ряды молодых парней в военной форме с нашивками, погонами и закатанными по локти рукавами. Все парни были одного роста. Все – на одно лицо.

Боевые клоны.

Джамал громко сглотнул.

– Слышь, голубок, ты б черепом не вертел. А то отвертится череп-то, – пригрозила необхватная женщина, сбившая его с ног. Она, профессионалка, настоящая женщина – грузная, с широкими бедрами и огромной грудью – командовала амазонками. Ее коса была трижды обернута вокруг черепа. Но главное – ее татуировки. Такие рисунки можно встретить лишь в книгах по истории Профсоюза – это Знаки Матери Полка! Она из тех, кто всю войну плодил солдат для армии Вавилона. Все ее дети мертвы, а она жива.

Но как?.. Матери полков давно умерли из-за нехватки кальция, сердечно-сосудистистых заболеваний и необратимого нарушения обмена веществ. Все они страдали от лишнего веса. Многие покончили жизнь самоубийством – одинокие, никому не нужные после войны… Но одна выжила. И клоны. Слишком много клонов. Неужели она тайком плодила новых бойцов?!

Снайпер опустил голову. Весь хмель выветрился, оставив лишь неприятный привкус во рту. Думай, Джамал, думай! Сопоставляй факты, анализируй информацию.

– Жена моя у вас, – как бы между прочим сказал он.

В ответ послышался довольный смешок.

– Была твоя, стала наша. Не скучай, голубок, скоро мы тебе заменим женушку, удовлетворим твои естественные потребности!

Тащили его вроде недолго, но попытка запомнить дорогу закончилась неудачей. Слишком уж запутанным оказался лабиринт заброшенных строений.

– Это незаконно. Все, что здесь происходит незаконно.

– О чем ты, голубок?

– Боевые клоны. Их же здесь сотни.

– Тысячи, голубок, десятки тысяч.

– Но зачем?

– Смута, голубок. Ничего не поделаешь. Пора менять мир.

Мимо с ревом промчала колонна бронетранспортеров и армейских грузовиков, тащивших полевые кухни. Тут клоны, получали оружие. Там – обмундирование. Все это было слишком серьезно для одной профессионалки, даже роди она столько бойцов. Размах действа, творившегося вокруг, поражал.

Конвоиры остановились. Джамал повис у них на руках, резонно полагая, что лучше бы по максимуму измотать амазонок, но его тут же уронили. Он упал на колени и набок и уставился на ворота ангара, к которым потопала одна из его мучительниц. Створки поползли в стороны. Его вновь подняли… Внутри снайпера вместе с конвоирами опрыскали вонючей дезинфицирующей жидкостью, переодели в белый халат, на руки натянули резиновые перчатки, на голову – шапочку.

Тут было светло, чисто, стерильно даже, все блестело. Вот как, должно быть, выглядели Инкубаторы во время войны. Джамалу больше не запрещали вертеть головой, но «летучие мыши» погасли, надолго их не хватило, а сквозь катаракты не особо что-то увидишь… Его провели мимо сотен капсул, где точно сардины в масле, стояли законсервированные в геле молодые и не очень женщины, не только амазонки, но все обязательно обнаженные. А потом он почувствовал Сильвию.

И метнулся к ней, позабыв о том, что его держат.

– Сильвия!!!

Жена смотрела на Джамала сквозь толщу геля и сверхпрочного пластика. Гель в глазах, гель в волосах, гель везде. Ноги широко разведены, руки за спиной.

– Твоя? – Мать Полка цепко схватила пленника за пах.

– Моя! Отпустите!

– Тебя?

– Ее!

Она рассмеялась и сжала пальцы сильнее. Он взвыл от боли.

– Тише, голубок, тише. У тебя нет детей. – Неужели профессиональная роженица определила это тактильно? Джамал не исключал такой возможности. – И у жены твоей нет. Потому она и пришла к нам. У нас все беременеют. – Затем, убрав руку, она рявкнула своим подчиненным: – Девочки, на стол его! Сделаем из этого голубка многодетного папашу!

Пока его волокли и укладывали на крестообразный лежак, опутанный проводами и силиконовыми прокладками, он лихорадочно соображал, что же делать, как спастись самому и спасти Сильвию. Руки затекли. Даже если их развяжут, он не сумеет выхватить из бедра «глок», чтобы перебить психованных сучек. К тому же зрение… Пока что он не боец. Надо выждать, не суетиться, и уж тогда… Главное, все будет по Закону, ведь самооборона. Он убьет их всех – и боль отпустит, и зрение восстановится.

Путы на руках ему разрезали, но свободу он обрел лишь на миг – эластичные захваты лежака зафиксировали его конечности и тело так, что он не мог даже пошевелиться.

Прозвучала новая команда:

– Разденьте голубка!

Амазонки споро срезали с Джамала одежду. Ножом ему разжали челюсти и воткнули в рот резиновый кляп.

– Прибор!

К паху снайпера приспособили пугающего вида куб, в торец которого ввинтили тонкий прозрачный шланг. Из-под потолка опустился хирургический станок, навис над распростертым телом. Из станка выдвинулись десятки игл и одновременно впились в Джамала. И через миг уже можно было ослабить захваты, ибо мышцы его онемели.

– Стимуляция!

Куб завибрировал. Снайпер почувствовал, как кровь приливает к самому мужскому из органов.

Волна тепла ударила в мозг, поджаривая нейроны, истребляя клетки гипофиза, уничтожая мозжечок и требуя все больше и больше эндорфинов. Джамалу чудились женские прелести, акробатические позы, сплетения тел… На лбу выступил пот.

– Максимум, мать вашу!

Он испытал неземное наслаждение. Это было словно… Вспышка и взрыв? Ручей, река, водопад, бушующий океан?

– Врубай отбор! Анестезию и подкормку! Выжмите его досуха!

Огромная – великолепная! – грудь нависла над Джамалом, и он услышал:

– Сегодня ты станешь папашей, голубок. Я тебе это обещаю.

* * *

Позади остались больница и десятки пятнистых трупов.

Бабушка будто помолодела лет на двадцать, с удивлением заметила Юрико, бочком протиснувшись в древнюю ДВС-развалюху. Кажется, это убожество называется «уно».

В салоне кроме доктора Джино Паскаля обнаружился целый арсенал: бандольеры с магазинами, парочка тяжелых пулеметов, гранаты, пистолеты, портативный огнемет…. Решив ничему не удивляться, – с детства она привыкла к увлечению оба-сан всем, что калечит и убивает – Юрико подвинула попкой гранатомет, тем самым отвоевав краешек обтянутого дерматином сиденья. Рядом, на груде смертельного металла и пластика, свернулся калачиком Степашка – значит, бабушка заезжала домой.

– Держи, – оба-сан протянула ей «узи», себе на колени она положила «ингрем».

– Доброй ночи, Юрико. Как ты себя чувствуешь? – Седенький главврач ковырнул ногтем-ланцетом в ухе, и «уно» удивительно резво рванул с места.

На улицах было слишком мало машин, и людей совсем не видно. Она набрала еще раз Акиру, мечтая услышать хотя бы «Абонент не отвечает или находится вне зоны…» Увы, трубка была мертва. Юрико опустила стекло и выкинула телефон.

Ехали довольно долго. А потом, когда остановились, оба-сан вдруг чмокнула доктора Джино в морщинистую щеку и попросила его не беспокоиться. Он помог выгрузить арсенал, а потом долго-долго не соглашался уезжать. И все же бабушка уговорила его, пообещав, что как только все наладится, она пригласит его на ужин. Стравливая выхлоп и громыхая, развалюха доктора укатила в ночь.

Юрико осмотрелась.

Кучи ржавого металла, грязь, лужи, отбросы… Похоже, они где-то на окраине мегаполиса Дзию. Сюда не летают дирижабли, не ездят такси и рикши, и дельтаплан до этих мест напрокат не сдадут. Слишком уж близко Соляные Копи, еще лет сорок назад бывшие плодородным черноземом, с которого собирали по три урожая за год, полностью обеспечивая Вавилон злаками и овощами. А потом кто-то очень умный решил, что добывать из недр соль значительно выгодней. А перед самой войной уже другой умник выкупил шахты и сделал там хранилище радиоактивных отходов.

– Это лишь официальная версия, – возразила оба-сан, выслушав недоумение Юрико по поводу того, что они забыли в этой зараженной зоне.

Бабушка рассказала, что третий умник, вытолкав взашей второго со всем его радиоактивным мусором, глубоко под землей, в бывших копях, спрятал секретную лабораторию. И бабушка Юрико, госпожа Хэйкэ, в той лаборатории работала над проектом «Мэкэникэл Файт».

– Нам нужно одеться соответственно, – сказала оба-сан.

Юрико задумчиво уставилась на кучу оружия:

– Пулемет будет тебе к лицу.

Бабушка фыркнула и закатила глаза. Потом вытащила из сумочки какой-то потрепанный конверт, вскрыла и высыпала из него серый порошок прямо под ноги Юрико – на сигаретные окурки, арматуру, торчащую из земли, пивные банки, пластиковые бутылки и прочий мусор. Затем туда же уронила сам конверт – и началась бурная реакция: жестянки расплавились, вспухли пузырями окурки, арматура, раскалившись, потекла тонкой проволокой, которая сплелась в остов. Пластик прилип к этой сетке, натянувшись полупрозрачной кожицей. Отдельные проволочки дотянулись до кучу ржавого металла, тотчас покрасневшей от жара, другие нырнули в затхлое болотце справа, от которого тут же повалил пар…

Минута-другая – и, как фасоль на гидропонной грядке, у ног Юриков вырос… противорадиационный скафандр. Шлем, дыхательный аппарат, модуль контроля, рукава, штанины, аккумуляторная батарея и перчатки. И вокруг – в радиусе десяти метров – не осталось мусора, никаких вообще железяк. Все пережевали-трансформировали щупальца-проволочки.

– Это очень дорогое оборудование, нанотехнология. – Бабушка помогла Юрико облачиться в скафандр и только после этого распечатала второй конверт. – Я знала, что когда-нибудь начнется Смута, и оно пригодится.

Через пару минут она тоже «оделась соответственно».

– Оба-сан, а что дальше?

– Прогуляемся. – Бабушка повесила на плечо «ингрем», на грудь – бандольеры, прихватила огнемет.

– Куда? – Выкинув из подсумка запасной регенеративный блок противогаза, Юрико сунула вместе него Степашку, который поместился просто идеально, будто под морфа этот подсумок и сшили, то есть нанотехнологически произвели из окурков.

– К «Тэнсукаку»[45]45
  Тэнсукаку (вавил.) – страж неба.


[Закрыть] пойдем. – Бабушка сняла «ингрем» с предохранителя.

* * *

Мутная слизь капала с хелицер кумо на пол вагона и дымилась.

С противным скрежетом паук двинул по проходу между рядами сидений – шипы на верхних его лапах вспарывали крышу, как консервный нож – банку со шпротами. Визг изодранного в клочья металла был просто невыносим, Акира зажал уши ладонями.

Но кумо уже надоело портить общественный транспорт. Остановившись, он чуть присел – и зазвенело разбитое стекло. Арахноид средними лапами случайно выдавил пару окон, посыпались осколки.

Феникс оценивающе взглянул на монстра. Все бы ничего, и не с такими справлялся, – вспомнить тех же синоби и тварь из канализации – если бы не демоны-они с приведениями. Слишком их много…

Что ж, придется расправиться со всей нечистью разом, решил он. Только бы жара хватило.

Огненный вихрь из его живота метнулся вверх, перетек в руки.

Феникс выставил ладони перед собой.

И пламя заполнило собой вагон.

* * *

Что может быть хуже бесконечного страдания? Только удовольствие, которому нет конца.

Джамал не чувствовал времени, не ощущал себя. Он не понимал, где он, что случилось и почему. Его корчило от судорог и тошнило – организм пытался выдавить из себя хоть немного вколотой дряни. Сердце слишком быстро качало кровь и в любой момент могло отказать. Снайпера использовали по максимуму, выжимали досуха.

Татуировки его давно погасли, спрятались глубоко под кожей. Препараты, неимоверно ускоряющие обмен веществ, постоянно впрыскивались в кровь через иглы, которые чуть ли не срослись с венами. Очередную капсулу с афродизиаками только что зарядили в куб. Взамен же насос со свистом забрал из тела профи семенную жидкость. «Сегодня ты станешь папашей, голубок», – звучало в его голове.

А потом все закончилось – будто оборвали приятный сон на самом интересном месте.

Краски мгновенно выцвели. Галлюцинации, в которых Джамал соблазнял красоток в будуарах гаремов, на песчаных пляжах, в душевых кабинках, на медвежьих шкурах и при свечах, утратили притягательную реальность. Тут, в мире людей, его ждали лишь проблемы.

Никого вокруг. Темно и тихо.

– Эй, есть тут кто?.. – хотел крикнуть, но он едва разлепил губы.

Зато неожиданно для себя шевельнул рукой. Неужели захваты его больше не держат? Он попытался перевернуться со спины на живот и свалился с лежака, больно обо что-то ударившись коленом. Пол был холодным. Несколько секунд Джамалу понадобилось на то, что активировать «летучие мыши», да и те врубились в лучшем случае на четверть. И все же он увидел, что едва не разбил коленную чашечку о куб со шлангом.

– Эй! – крикнул-таки Джамал. – Эй!!!

Никто не отозвался.

Глава 7
Сакэ

То, что осталось от вагона, либо расплавилось, либо горело, либо вот-вот займется. В относительной целости сохранился лишь та часть, где находился Акира.

Покрытый ожогами как обычный человек, феникс валялся на полу и слишком уж отстранено думал о том, хватит ли ему сил выбраться из огня. Для регенерации нужно много энергии. Очень много. И потому последняя доза «бодрости» всосалась в кровь.

Умением врачевания он не обладал, не его специализация. Но если он хочет выжить, придется как-то исцелить себя, вспомнить курс первой помощи… Надо хорошенько представить, как раны затягиваются, сконцентрироваться на этом, и тогда, быть может…

Слава Будде, с образным мышлением у Акиры полный порядок. Отползая на локтях от расплавленного сидения, он запросто вообразил, как от него отслаивается горячая обугленная кожа, – это происходило на самом деле, что там представлять – а взамен нарастает молодая, розовая, безволосая еще – вот с этим сложнее…

Он вывалился из вагона.

Попытался встать – не получилось.

Тогда на четвереньках пополз прочь, к Инкубаторам. У него чистая кожа, никаких ожогов, ничего не болит, ожогов нет, все заросло, все в порядке… Его татуировки светятся белым и голубым, а это цвета созидания, а не багрянец скорой трансформации…

Метров через двадцать он вспомнил о банде демонов. Неужели у него получилось избавиться от всех разом?! А заодно он чуть не угробил себя, не рассчитал силенки, выброс жара получился слишком уж мощный, это впервые у него, не проявлял он раньше подобных способностей.

Сел. Едва не завалился на бок – так ослабел. Посмотрел на руки в прорехах того немного, что осталось от одежды – нормальная кожа, розовая, как и хотел, и совсем без волос, что напрасно, надо было активней думать о волосах, девушки ведь любят, когда мужчина похож на обезьяну. Ничего, в следующий раз…

– Акира-сан? – услышал он знакомый голос.

– Кто здесь?!

Стемнело. И отблески горящего вагона ничуть не помогали сориентироваться. Чтобы хоть что-то увидеть, лейтенант Ода активировал «кошачьи глаза».

– Это мы, Акира-сан.

Зачесались татуировки под молодой кожей.

Из темноты появились две фигуры. Ба, это же стажеры – слегка женственный Хисока Исузу и мощный Масами Арисава. Кого никак не ожидал увидеть нынче Акира, так это недавних дуэлянтов, едва не угробивших себя и секундантов посредством магии… Будда, а ведь они пользовались помощью демонов-они и приведений-юрэй!

– Вы?! Оба?! Здесь?!

– Да, Акира-сан, мы! – рассмеялся Хисока.

– Мы пришли за вами, Акира-сан! – хохотнул Масами. – Мы соскучились!

– Парни, я что-то не очень понимаю…

Расправив руки, стажеры взлетели над землей. Ничего не скажешь, умеют они красиво держаться в восходящих потоках подогретого воздуха.

Вот только зачем приземляться на то, что осталось от крыши трамвая?

И зачем бить своим жаром в Акиру?..

Его сознание погасло задутой свечой.

* * *

Дребезжа, вагонетки спешили опрокинуть свой угольный груз в топку. Подшипники давно пора заменить или хотя бы смазать… Пока Акира был без сознания, его, похоже, принесли в местную котельную или типа того. Инкубаторы ведь автономны, потому электричество и тепло для своих нужд вырабатывали – и вырабатывают до сих пор – сами.

Очнувшись, феникс первым делом сказал:

– Привет, Дзиро. Как дела, дружище?

Ведь рядом с ним, лежащим, стоял Дзиро Токузацу по прозвищу Пузырь. Просто ночь сюрпризов и нежданных встреч.

– Здравствуй, феникс. – Пузырь почему-то был обнажен по пояс. Повернувшись к фениксу спиной, он продемонстрировал сточасовую драконью татуировка якудзы. – Ты уже знаком с моими парнями? Это Масами, а это Арисава.

Вот как? Акира заскрежетал зубами. Значит, это Дзиро, лучший друг, – бандит?! А еще он руководил юными ублюдками?.. Интересно, чем он прельстил мальчишек? «Лицензией» на поджог гетто? Безнаказанностью огненных завтраков в притонах зооморфов? Или аппетитными жертвами в родильных домах? Что еще могла предложить организованная преступность?

Акира попытался встать, дернулся, еще раз… Его даже не пытались связать. Незачем – все равно пережжет путы. Стажеры держали его своей молодой силой. И он ничего не мог поделать, никак не мог сконцентрировать жар в животе, так ослаб. Если одному фениксу, пусть даже и пятой категории, противодействуют двое перспективных профи, то опыт уступит юному напору.

– Держите его! – Потревоженные колибри взвились над головой Дзиро.

Юноши преданно кивнули ему, вытянувшись по стойке смирно.

Глядя на них, летенант Ода понял: их рвение вызвано магией, зло овладело телами стажеров, они не ведают что творят. Но почему он раньше не чувствовал магии Пузыря?!

Увы, Акира знал ответ на этот вопрос.

Все из-за круговорота жидкостей в природе. Точнее – из-за бытового алкоголизма, которым грешат все профи. Акира ни разу не видел Дзиро будучи трезвым, а после изрядной дозы спиртного феникс не чувствовал чужой магии, проверено. Не потому ли Спитфайр при встрече всегда угощал его пивом? Неужто тоже хотел притупить «нюх» молодого лейтенанта?..

«Выберусь из этой передряги – брошу пить!» – пообещал себе Акира.

И выкрикнул:

– Я всегда знал, что ты данкон[46]46
  Данкон (вавил.) – половой член.


[Закрыть]! Тебе говорю, Пузырь, тебе! Чего смотришь?!

Дзиро Токусацу нахмурился.

Мудрые люди говорят, что нужно вывести противника из состояния душевного спокойствия. Особенно если не знаешь, что от него ожидать. Акира не знал, зачем он нужен Пузырю, почему тот использует именно стажеров, и – главное! – почему от человека, которого феникс считал другом и отличным парнем разит гнилью?!

– Что ты здесь делаешь, Пузырь?! Твое место в Красном квартале, среди проституток-зооморфов!

– Что?! – Вот теперь Дзиро по-настоящему взбезился.

Испуганные колибри вернулись в гнезда.

* * *

Сказать, что бабушка не предупредила Юрико о том, что они отправятся в соляные пещеры, было бы неправдой.

– Юрико, – улыбнулась она любимой внучке, – нам нужно спуститься в копи.

А вот то, что там давно обосновалась колония кынсы, оба-сан как-то упустила.

Первая атака была внезапной и потому самой страшной. Монстры нагрянули сразу отовсюду: сверху, снизу, сзади и по фронту. Они вмиг облепили скафандры. Для секунды – и разодрали многослойный противорадиационный пластик. А значит, Юрико терять больше нечего. Или ее загрызут злобные чудовища, или же она сдохнет от лучевой болезни. Однако альтернатива еще та, не правда ли?

Кынсы было слишком много – значительно больше, чем пуль, вылетающих из автоматов двух женщин. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы плотный клубок крыльев, клыков и когтей распался на отдельные нити мертвой плоти.

– Равновесие в движении, вот настоящая проблема, – меняя магазин, Юрико по внутренней связи услышала бабушку. – Изначально андроиды должны были касаться горизонтали хотя бы одной конечностью. Эта методика называлась «Zero Moment Point».

Юрико едва слышила оба-сан, она молила всех богов Вавилона, чтобы ее оружие не заклинило.

– Разработали кинематический привод «Intelligent Servo Actuator» и вестибулярный аппарат, благодаря которому «Тэнсукаку» умеет ходить по ступеням, нестабильным плоскостям и запросто может передвигается по пересеченной местности. – Хохоча оба-сан, швырнула гранату в сложенное из металлолома гнездо кынсы.

От скафандра Юрико остались одни ошметки. Треснувший шлем слетел с головы. У нее закончились патроны. Пока она трансформировала руки в подобие ороговевших ласт, одна из тварей запрыгнула ей на спину и запуталась в распущенных волосах. Точно юла, Юрико раскрутилась вокруг своей оси, и кынсы в ее волосах полетел, как на карусели, и ударился о стену пещеры. Мгновенная смерть. И не было времени выдирать из локонов труп. «Ластами» она сшибала крылатых тварей прямо на лету.

Оба-сан, с одобрением поглядывала на внучку:

– Наш робот ориентируется в пространстве с помощью пяти тысяч сенсоров, половина из которых ультразвуковые, остальные – инфракрасные!

По лицу Юрико текла кровь. Чужая едкая кровь, зелено-черная, отвратительно пахнущая, вязкая. Оскаленная пасть метнулась к девушке – встретить «ластом»!

– Наш «Тэнсукаку» это не какой-то там «Асимо», способный лишь на приемах жать ладошки нуворишам и резать ленточки на презентациях, – прохрипела оба-сан, отодрав зубастую тварь от горла. – Наш боевой робот – это нечто!

«Глаза у него – словно красные плоды кагата, а из тела восемь голов, восемь хвостов выходят. А еще на теле мох и криптомерии растут. А длиной он – на восемь долин. На брюхо взглянешь – все кровью сочится…»[47]47
  Из легенды о похождениях Сусаноо-но Микото.


[Закрыть] Бред. Сказка. В копях нет никакого робота. Оба-сан ведет внучку на верную смерть. Радиация или кынсы – выбирай, что больше нравится.

К тому моменту, когда они добрались-таки к хранилищу, Юрико уже люто ненавидела хваленого боевого робота.

* * *

– Кавайи! Кавайи!

Тупое обожание может довести до нервного срыва кого угодно, но только не Дзиро Токусацу.

Другое дело – оскорбления.

– Убейте его! – велел он вопящим от восторга фениксам. – И чтобы не воскрес больше!

Мальчишки всегда готовы исполнить любое приказание Дзиро. И потому плащи с шелестом упали на пол котельной. На ладонях стажеров вспыхнули татуировки. Ладони – на пленника.

– Здравствуй, мертвец, – прозвучало негромко, но внушительно. Так говорят те, кто привык командовать. – Отзови своих рабов. Разговор есть.

На мужчине, посмевшем явиться в Инкубаторы, был комбинезон с низко надвинутым капюшоном. Но все же Дзиро Токусацу, якудза не по рождению, но по смерти, сразу узнал Спитфайра. Оба они, Дзиро и пожарный, не боялись костлявой.

Пузырь погиб давно и глупо. При жизни он работал учителем географии, у него было безобидное хобби – по вечерам он делал глобусы из папье-маше. Дзиро обожал раскрашивать свои поделки в разные цвета. На полках стояли черно-белый глобус и буро-синий, оранжево-зеленый и розово-серый. А еще – радужный и серебристо-оливковый… Много разных глобусов сделал он. Сесть после трудового дня на циновку и творить очередной шедевр – это же счастье! Свое, никому даром не нужное счастье. Зато никто не позавидует, не отнимет!

А потом…

Это случилось в среду. Переходя через дорогу, он засмотрелся на витрину с карликовыми деревьями, ибо трепетно относился к бонсай, – и как-то уж очень неожиданно спортивный пневмокар сбил его насмерть. Колеса буквально расплющили учителя географии…

– Рабов отзови. – Из комбинезона Спитфайр достал длиннющую курительную трубку и раскурил ее от указательного пальца.

С Дзиро разговаривал мертвец. Такой же мертвец, как и сам Дзиро.

– Ребятки, погодите пока, – оскалился якудза, и с него сползла маска-голограмма, обжив истинное лицо – гниль и пустоты, какие бывают после того, как над телом похозяйничают кожееды и личинки двукрылых.

Стажеры встали на колени, ни на миг не ослабив захвата, – они крепко держали Акиру.

Кивнув, мол, все верно, Спитфайр улыбнулся.

Ну и рожа у мертвого профи! Точно такой же оскал сводил челюсти Дзиро, который точно знал: умирать неприятно даже во второй раз. Тогда, давно, сколько он валялся на асфальте?.. А потом пришел босс и сказал Слово – и Дзиро восстал, а на спине его появилась сточасовая татуировка якудзы.

Это было давно.

А сейчас…

Колибри взвились над его головой. Они – глаза, шпионы и оружие Дзиро. Кружа над хозяином, крохотные птицы то и дело как бы зависали в воздухе – при этом их крылышки делали по восемьдесят взмахов в секунду.

Два жука выскользнули из-под капюшона Спитфайра. Уцепившись лапками за уши мертвеца, они на миг зависли и скатились по комбинезону к кистям, где чуть задержались, чтобы ощупать татуировки и рубцы от ожогов, после чего шлепнулись на пол котельной и точно из пустоты достали шарики навоза.

Жуки-scarabaeus внизу.

Колибри вверху.

Вдруг с потолка котельной свалился молодой кынсы – спикировав, он на лету проглотил одну из пташек Дзиро. Огромная пасть на мгновение ощерилась внушительными желтыми клыками и – хррр! – захлопнулась.

Глупо. Смертельно глупо.

И секунды не прошло, как монстра буквально разорвало изнутри. Его кровью и останками заляпало якудзу и Спитфайра, окропило юных фениксов. Это колибри – блеснули крылышки – выбрался наружу, не понравилось ему в желудке у хищника. Красивая пташка и не маркая – ни капельки крови на ней.

Фениксы выругались. Пожарный и Дзиро даже не пошевелились. Мертвецам смерть не в новинку.

От ненависти, что переполняла их взгляды, у живых случился бы некроз.

Что ж, решил Дзиро, так тому и быть, пусть победит сильнейший.

Комбинезон Спитфайра развалился на куски. Синий луч вырвался из груди феникса, исчерпавшего свой ресурс, и, ударив по ногам якудзы, подсек его. Дзиро еще только падал лицом вперед, а тело его уже изломалось в пояснице, пятки запрокинулись к затылку. Сквозь подошвы его кроссовок вмиг проросло нечто похожее на тычинки, присыпанные желтой пыльцой. Крупинки пыльцы набухли и лопнули, выплеснув вонючую дрянь, которая тут же вскипела. Пар заклубился над пятками Дзиро, разделившись на фракции красного, черного и зеленого цвета, которые, не смешиваясь, сплелись в нечто вроде жилы силового кабеля. И тройная жила эта, как хлыст надсмотрщика, щелкнула в воздухе котельной, устремившись к Спитфайру и перехватив синий луч. Извиваясь и шипя, она отклонила энергию феникса от якудзы и опрокинула того на спину.

Две силы – луч и хлыст. Чья возьмет?

Меж тем скарабеи целеустремленно катили свои шарики к якудзе, а колибри атаковали начальника депо, крылышками-бритвами отсекая от него куски мумифицированной плоти.

Жуки спешили. Приподнявшись на локтях, Спитфайр с умилением наблюдал за любимцами и, казалось, не замечал крохотных пташек, уничтожающих его.

– Я!.. – закричал он.

– Проф-ф-фе-э… – прохрипел горлом, перерезанным крохотными маховыми перьями. – Ээээсс-си…

Погас синий луч, задавленный кабельной жилой, что перевила его от щиколоток до подбородка. Колибри зависли у коленей Спитфайра, который пытался встать. Полетела костная пыль – пташки пилили ему ноги.

Жуки все перебирали лапками.

Поминающего Будду Акиру держали своей силой стажеры.

А скарабеи уже у лица Дзиро, который так и не удосужился встать с пола котельной. Черный хитин мелькнул перед его глазами. Шарики навоза… Это последнее, что увидел якудза. Яркая вспышка – взорвались шарики, нашпигованные взрывчаткой, – выжгла ему глаза.

Тело Спитфайра сотряс бесшумный хохот – его горло вскрыли своими крыльями колибри, перерезали голосовые связки.

А потом голова его отделилась от тела.

* * *

Дзиро Токусацу больше нет – есть комплект обгоревших конечностей, полголовы, часть туловища.

– Кавайи! Кавайи! – Отпустив Акиру, стажеры кинулись к останкам своего предводителя.

Колибри вернулись в обугленные гнезда, нашли их среди дымящихся обломков хозяйского черепа.

– Кавайи! Кавайи! Дзиро-сан?!

Визжали подшипники вагонеток, стажеры причитали над Пузырем, но битва еще не была окончена – синий луч все еще сражался с трехжильным хлыстом, виток за витком отвоевывая тело Спитфайра.

Акира поднялся. Он был свободен.

Слишком поздно стажеры поняли, что совершили ошибку, и повернулись к нему. Он увидел на их лицах решимость.

…Убейте его! И чтобы не воскрес больше!..

Молодые фениксы готовы были исполнить любой приказ Дзиро. Даже после его смерти.

И потому Акира ушел в пламя.

* * *

Джамал натыкался на столбы, цеплялся за провода – и падал, вставал и опять падал. Выставив перед собой руки, он брел по ангару-инкубатору. Татуировки – в том числе «летучие мыши» – наотрез отказались активироваться.

А ведь надо как-то найти Сильвию и выбраться из Инкубаторов. Где она?! Как незамеченными проскользнуть мимо армии клонов?!

Он сел прямо посреди асфальтовой дороги. Над ним сверкали звезды – даже почти ослепнув, он видел их. Хорошая ночь, теплая. Но нельзя терять время. Нельзя! Джамал встал, его шатало. Он похудел килограммов на двадцать.

Упал на колени. Сдохнуть бы прямо здесь…

Рядом послышались крики, кто-то отдавал приказы. Взревели движки, лязгнули траки, металл заскрежетал о металл.

Прощай, Сильвия. Прости, любимая… Закрыв глаза, снайпер лег на спину.

И тут он увидел феникса. Точнее – почуял трансформацию.

И люто захотелось вогнать кусочек серебра в пожарного. Лишь это желание мешало истощенному професи спокойно умереть. А еще – долг. Коль присягал на верность Вавилону, то это на всю оставшуюся жизнь.

Половина огненных штормов происходит из-за снайперов, прозевавших тот самый момент, после которого бессмысленно тратить серебро… Надо остановить феникса. Вот только сил не хватает даже на то, чтобы активировать «летучие мыши», не говоря о том, чтобы нормально прицелиться… И все же он, пытаясь унять дрожь рук, срезал ногтями катаракты и выковырял из-под век гной.

А потом вытащил из бедра «глок» и навел на причудливые изгибы пламени. Вот голова с петушиным гребнем, вот длинный хвост, вот взметнулась над покатой крышей когтистая лапа.

Важно не допустить дальнейшего распространения огня!