Текст книги "Профессионалы"

Глава 5
Совет директоров

Джамал Судзуи не выспался. Всю ночь проворочался в полудреме.

Из крана на кухне капало. Встать бы, закрыть… Соседи за стеной приступили к эротическим процедурам. Подушку на голову.

С Сильвией, красоткой-маори, он познакомился в ирландском пабе.

У стойки бара слегка нетрезвый лейтенант Судзуки, совершив безумный крен с разворотом на пятке, выплеснул на девушку целый бокал портера. Случайно, он не хотел. А потом под хохот друзей, таких же, как он, участковых снайперов, посыпал темнокожую симпатягу креветками, приправленными укропом.

Креветки Сильвии понравились. Укроп – нет. О чем она и сообщила похохатывающему Джамалу. И добавила: «Мальчик, я тебя съем».

Коллеги сразу как-то посерьезнели, а вот он намека не понял, зато вслух оценил половые признаки девушки, заявив, что бюст его не впечатлил. Вот тогда-то Сильвия и откусила ему мизинец правой руки, тщательно прожевала и проглотила. Оказалось, она – профессиональный каннибал, служительница культа.

Спустя месяц Джамал и Сильвия сыграли свадьбу.

И вот теперь, после трех лет совместной жизни душа в душу, супруга собрала вещи и ушла, оставив на столе записку: «Не ищи, не вернусь. Я с девочками в Инкубаторах. Целую, удачи».

Ну какого черта ее понесло в Инкубаторы, а?!

Заставив себя оторвать зад от кровати, он отправился на кухню, закрутил-таки кран и закурил. Пепельница была переполнена обугленными сигаретными фильтрами. На табло трех пачек мигали предупреждения Минздрава и выдавалось сообщение о блокировке доступа. Но если профи хочется подымить, он покупает сразу блок и дышит никотином сколько считает нужным, и плевать ему на то, что заблокировалась уже четвертая пачка – есть еще пятая, шестая, седьмая…

Инкубаторы! Ну почему Инкубаторы?!..

Джамалу Судзуки, снайперу пятой категории, опять хочется курить.

* * *

Бильярд, боулинг и номера для тех, кому нравится ужинать при свечах, сауна-релаксатор и столы для тайского массажа, два банкетных зала, бар и ресторан – это известный на весь Вавилон клуб «New York Nights». Обслуживание тут на уровне, кухня приличная. Хозяин, «лицо чужой национальности», гарцует у входа, приветливо скалясь многослойными зубами-терками. Почему-то Чужие считают свои кровожадные улыбки дико обаятельными.

А еще они обладают технологиями, неизмеримо опередившими земные. Возможно, и в парфюмерии гости планеты обскакали человечество?

– Здравствуйте. – Лейтенант Ода чуть поклонился Чужому.

– Чем я могу помочь фениксу? – Демонстрируя уважением, инопланетник сплел верхние щупальца в особый узел. Чужие безошибочно угадывают таланты профессионалов.

Что Акире всегда нравилось в них, так это неиссякаемое чувство такта и готовность выслушать страждущего. Чужие финансируют почти все сиротские приюты Вавилона и общежития для недавно прибывших иммигрантов.

– Мне бы запах нейтрализовать, – феникс с надеждой уставился на Чужого.

– Пройдемте, – щупальце указало на подсобку.

Чего там только не было. Пылесос, холодильник, портативный утилизатор биоотходов, ассортимент моющих средств, ящик крысиного яда и огнетушитель… Огнетушитель – это правильно.

Раздвинув завалы пластиковых тарелок и связки поролоновых губок, инопланетник извлек из-под кучи хлама старую микроволновку, в которой обнаружился прозрачный пузырек с фиолетовыми таблетками. Открыв холодильник, он достал из него банку пива, откупорил и протолкнул в отверстие таблетку. Результатом тому была бурная реакция, фиолетовая пена плеснула на щупальца.

– Прошу вас, господин феникс!

Акира с сомнением посмотрел на предложенную банку:

– Вы уверены, что одной таблетки хватит?

– Да, конечно. Не стоит беспокоиться.

Зажмурившись, Акира влил себе в глотку содержимое жестянки – и его тут же кинуло в дрожь, кровь прилила к голове, в глазах все принялось двоиться. Пот заструится по лицу профессионала, по спине, по груди текли соленые реки, промокли носки… Но главное – его пот пах жасмином.

И секунды не прошло, как ему полегчало.

– И все? – прохрипел он, отдуваясь.

– Все. – Чужий вновь продемонстрировал свой зубастый оскал

Сложив ладони перед грудью, Акира согнулся в поклоне чуть ли не вдвое:

– Спасибо.

Инопланетник проводил его к выходу:

– Всегда вам рады, господин феникс.

От «господина феникса» теперь пахло приятно и сладко. Он пообещал себе обязательно пригласить Юрико в «New York Nights» на романтический ужин, после которого он, конечно же, оставит солидные чаевые.

До остановки маршрутных дирижаблей лейтенант Ода добрался без происшествий. Полицейский геликоптер, щупая сканирующим лучом прохожих, пролетел стороной. Патрульная киботанкетка промчалась мимо. Граждане не обращали на феникса ни малейшего внимания.

Минут через пятнадцать он поднялся на борт дирижабля, еще через десять был в воздухе.

Постоянные пассажиры маршрутных цеппелинов волей-неволей вынуждены постоянно таскать с собой парашют. У Акиры он в ранце, аккуратно пристегнутом к плащу.

– Девушка! Де-ву-шка! – С парашютом на спине неудобно сидеть на офисном стуле, но в дирижабле предусмотрены в креслах специальные выемки для «горбов». – Девушка, здравствуйте! – Феникс наконец высвободил ранец из ловушки-выемки и, потревожив соседа-индуса, поднялся. – Девушка!

– Я вас внимательно слушаю, – красотка-бортпроводница соизволила обратить на него внимание.

– Мне бы выйти над Гаражами.

– Где?! – Глаза красотки округлились.

– Над Гаражами, – послушно повторил Акира.

Бортпроводница моргнула:

– Молодой человек, вы в своем уме?!

* * *

По улице важно шествовал мати-буге, городской судья. С пяти сторон его окружали грозные телохранители. Навстречу же им шагали воинствующие монахи-ямабуси. Пути двух группировок вот-вот пересекутся, что-то случится. Но госпоже Хэйкэ не до того. Ну махнут пару раз посохами, ну проткнут кого-то мечом – и что? Это всего лишь проза жизни. Или стихи смерти.

На выходе вдова мило улыбнулась пятнистой охране ипподрома.

Ее весьма заинтересовали молодые фениксы и гнусный якудза, скрывающий сточасовую татуировку под слоем искусственной кожи. Что может быть общего у профи и уголовника с комплексом неполноценности? Что-то тут определенно не так! Но что?..

Госпожа Хэйкэ чувствует что-то недоброе… Ей не нужен зооморф, вроде того, что подарил внучке негодяй-зять, чтобы видеть сокрытое. Ей ни к чему новомодные штучки. По вибрации воздуха и движениям толпы она определяет, что грядет Смута. Вскоре на Вавилон обрушатся боль и страдания!..

Если бы вдова верила в христианского бога, перекрестилась бы.

Фениксы и якудза… Она терпеть не может пожарных и ненавидит криминал.

На ходу поковырявшись в сумочке, она не нашла косметичку. Зато, как обычно, обнаружила два бумажных конверта, которые неизменно таскала с собой уже несколько десятков лет, телефонная карточка тоже на месте – вдова не признавала мобильную связь. Ближайшая кабинка напротив ипподрома, с тонированными стеклами и вроде как со звукоизоляцией, была занята – из нее доносились визгливые крики, и потому вдова остановилась у палатки, торгующей порнософтом. Продавщица, высокая, длинношеяя самка-зооморф, неодобрительно зыркнула на нее. Госпожа Хэйкэ отвела взгляд, она всегда сочувствовала бесправным зоо.

Мимо прошли двое в саронгах.

Из кабинки выскочила пунцовая от гнева блондинка, под блузой ее колыхнулся необъятный бюст, зацокали каблуки по тротуару. Госпожа Хэйкэ позавидовала осиной талии девчонки, у нее в молодости была такая же.

Но все же она не спешила занять освободившееся место.

Отойдя чуть от палатки, госпожа Хэйкэ по-особому прищурилась, взмахами ресниц настроив линзы на магический спектр, и прошептала соответствующую мантру, после чего «взглянула» на небо – толстые красные тросы и трубы, извиваясь, оплели небоскребы.

Они живые, они размножаются. Пару дней назад она видела, как десяток тросов накинулись на толстую трубу, проткнувшую две стоэтажные башни. Тросы мгновенно оплели ее. Труба качалась, тросы вибрировали. А под ними, на тротуаре, творилось черт знает – двое транссексуалов устроили разборки. И пощечинами дело не ограничилось, пролилась кровь.

Странно, что кроме нее никто не заметил этого. Куда вообще смотрят шаманы из «Белого Ульгена»?! Они ведь должны были ощутить прорыв черной силы из преисподней. Некромантия – конечно, не их профиль, но все-таки.

У госпожи Хэйкэ закружилась голова.

Она опустила голову – и увидела на асфальте странный узор, эдакую радужную вязь. Значит, зло не только в небе, но и под ногами – цепляется за каблуки, желая опрокинуть, уронить, да чтобы с переломом и сотрясением мозга. И проколотые колеса, и растянутые связки иноходцев, и мусор, который сколько ни мети, все на месте – из-за него.

И странная троица с ипподрома как-то причастна к этому.

К обочине бесшумно подрулил дорогой, разукрашенный драконами пневмокар. Из него вышел солидный мужчина – в руке трость, в зубах сигара. На теле фрачный бронежилет, вместо левого уха – мобильник.

Девушки-зооморфы, похожие на кузнечиков, остановились у палатки с порнософтом.

Над головой госпожи Хэйкэ промелькнул моноцикл.

Поток автомобилей рванул с места, дождавшись зеленого…

Город жил, не подозревая о смертельной опасности.

Она вошла в телефонную кабинке, прикрыла за собой дверцу. Трубка сама скользнула в руку. Прежде всего вдова побеспокоила главврача профсоюзной поликлиники:

– Джино, здравствуйте. Я хотела бы справиться о здоровье моей внучки Юрико.

– Девочка спит, состояние стабильное, все в порядке.

– Спасибо, доктор. – Госпожа Хэйкэ нравится, когда медики говорят «состояние стабильное». Это звучит убедительно.

Стабильное… Она смаковала слово, катала языком по небу – и чуть не упустила юных фениксов и якудзу. Троица как раз покинула ипподром и отправилась к станции метро.

Вдова отправилась следом.

* * *

Бортпроводница долго отказывалась выпустить Акиру.

– Туда нельзя! – утверждала она.

– Меня ждут, у меня важная деловая встреча! – Феникс давно заметил: на девушек безотказно действует словосочетание «деловая встреча».

Увы, нынче не тот случай.

– Присядьте, успокойтесь. – Хрупкая с виду, она легким движением руки швырнула его в кресло. Парашютный ранец точно вошел в паз.

– Что вы себе позволяете?! – возмутился Акира. – Да я на вас в суд подам!

Последняя фраза оказалась чудодейственной – девушка молча проводила его к выходу.

Наклейка над люком сообщала: «Место для удара головой». Своеобразное чувство юмора. Акира шагнул в пустоту.

Парашют раскрылся. Жаль, разметка внизу отсутствовала, а падать неизвестно куда – занятие малоприятное. Потоки воздуха холодили лицо, над головой трепетал купол.

Приземлился феникс на крыше одного из тысяч гаражей. Вечерело. Он аккуратно собрал парашют в ранец и спрыгнул на дорогу.

Говорят, периметр Гаражей охраняют волки, кречеты и сколопендры. Вроде бы днем кречеты сверху наводят волков на нарушителей границ, а уж ночью сколопендры впрыскивают парализующий яд в тела контрабандистов и шпионов мэрии. Но есть и другие, не менее фантастические версии. Мол, никакие кречеты Гаражи не охраняют. Все дело в модифицированных цаплях. Одна Eurypyga helias способна заклевать любого. Да и волком диверсанта не испугаешь, тут харизматичней зверь нужен – к примеру, средиземноморский тюлень-монах или нечто непонятное, но страшно зовущееся – скажем, южноафриканский узкорот…

Тихо, темно. Прожекторы периметра километром левее. Акира закурил и, почесав затылок, задумался.

Как все просто у Спитфайра получается – появись, спрячься. А где конкретно прятаться, кого просить о помощи, как вообще общаться с аборигенами, которые, по слухам, нелюдимы и кровожадны?

Многоярусные хранилища для ДВС-авто тут построили за много лет до войны. Потом, во время Нефтяного Кризиса, ДВС-авто практически исчезли из Вавилона – из-за безумной дороговизны топлива. Гаражи опустели, здесь поселились зооморфы. Безобидных зоо выжили колумбийцы, наладившие тут производство какого-то новомодного драгса. А когда копы разогнали мужчин из Боготы, и в Гаражи перекочевала вся шушера города Свободы, отбросы общества. Здесь нет закона, нет власти.

Смачно затянувшись, Акира закашлялся, когда сзади спросили:

– Огоньку не найдется? А табачком богаты?

Похоже, это первый контакт с аборигенами.

Он не успел ни обернуться, ни ответить. Литой по руке бронзовый кастет ударил его в затылок.

И стало очень-очень темно.

* * *

Ник Юсупович готовил плов. Он не был голоден настолько, что запросто обходился без пищи неделями. Но ему нравится сам процесс. Пища – это жизнь. А быть живым приятно даже мертвецу.

Дома он позволяет себе расслабиться, снимает «маску» – смывает толстый слой грима, после чего отключает голограммы, проецирующих на тело естественный цвет кожи, мышцы и волосы.

В его квартире нет зеркал – он терпеть не может свое отражение. Да уж, подчиненные шефа таким никогда не видели. Незачем молодым профи знать, что их босс – живой мертвец.

Чтобы приготовить плов, сначала нужно определиться с ингредиентами. Красный неочищенный рис-девзира, курдючный жир, баранина, репчатый лук, желтая морковь, и специи: зира, кашныч, шафран, барбарис и базилик-райхон – все есть. Ник Юсупович промыл казан горячей водой и поставил на плиту, огонь на максимум.

Доктора запрещали ему тушить пожары: ресурс исчерпался, рискуете остаться в небытии, так что займитесь административной работой. И навалилось: бумажки, печати, связь с общественностью, приемы в мэрии…

Задымилось масло в казане. Значит, пора добавить нарезанный кольцами лук. И помешивать минут пять-десять – пока на кольцах не образуется золотистая корочка.

Главврач профсоюзной поликлиники предупреждал его, что любой потушенный пожар может стать для него последним. Спитфайр попросту сгорит и не воскреснет. В ответ звучали шутки и просьбы подписать обходной лист…

Мясо нарезать кубиками. Жарить на сильном огне. Добавить соломку-морковь. Залить все кипятком. Получится зирвак. Уже получился.

Спирас уверял начальство, что он в полном порядке, а небольшие нервные срывы, неумение и нежелание ладить с коллегами – это ерунда, просто черная полоса в жизни. И начальство не увольняло его, не лишало татуировок и звания. Его жалели: все-таки умерла жена, на руках осталась кроха-девочка, которая обязательно вырастет красоткой, сводящей с ума юношей. Уже выросла, уже сводит. Одного такого Ник Юсупович сегодня чуть ли не пинками затолкнул в канализацию Вавилона…

Две ложки соли, специи. Засыпать промытый в трех водах рис. Добавить кипятка.

Десять лет назад он умер и не воскрес. Тело вернулось в мир, позабыв там душу. Старейшины из Профсоюза нашли его разлагающуюся плоть ровно через три дня после пожара. Седенький врач, ковырнув ланцетом ухо, подписал свидетельство о смерти, а потом, после короткой беседы со старейшинами, порвал бумагу, а клочки сжег. Тигр бережет свою шкуру, человек – имя. Имя свое Ник Юсупович сохранил, а лучше бы шкуру, но, видать, не судьба…

Уменьшить огонь и собрать рис шумовкой в центре казана, накрыть тарелкой.

Трое суток молитвословий-норито и сложных ритуалов-мацури – лучше шаманы «Белого Ульгена» били в бубны, кушали мухоморы и плясали над трупом Спитфайра. И вернули-таки в истекающее гноем тело блудную душу…

Потушить огонь. Крышку не снимать, пусть казан постоит минут пятнадцать. И только потом аккуратно, но тщательно перемешать шумовкой плов, поднимая со дна мясо и морковь.

Душа вернулась, всхлипнуло тело, открылись глаза – и это было больно, очень больно. Шаманы бились в конвульсиях, роняя хлопья пены. Профи тайных мистерий отлично справились со своей задачей…

Теперь выложить плов на широкое плоское блюдо, украшенное восточным орнаментом. Посыпать его зернами граната и горьким от перца салатом из тонко нарезанных помидоров и лука. И можно кушать руками, ни в коем случае не вилкой. И пить охлажденную водку. Когда-то Спитфайр пил водку, сейчас он позволяет себе только пиво. И зеленый чай без сахара.

Мертвеца подняли, поставили на ноги. Мертвецу объяснили, что он умер, но еще нужен Профсоюзу. Он должен жить – передвигаться и говорить, курить и любить женщин. Но главное – быть похожим на человека. Старейшины очистили тело Спитфайра от гнили, воткнули в его плоть голопроекторы, обмазали гримом синюшные конечности. Ему сказали, что теперь он – Посредник. Он – между мирами. А еще он – Защитник. Когда наступит Смута, Спитфайр поможет тому, кто спасет Вавилон от Зла…

Плов готов. Вкусный жирный плов. Ник Юсупович доволен. Он беспощадно вывалил содержимое казана в утилизатор.

С дочерью пришлось расстаться. Мол, нервный срыв – слишком похожа на покойницу-мать, доктора запретили видеться. Спитфайр понимал: так надо, незачем травмировать ребенка. Юрико будет лучше с тещей, женщиной суровой, но справедливой. Госпожа Хэйкэ зятя прокляла…

Утилизатор натужно запыхтел, переваривая рис и баранину. Ник Юсупович открыл папку с документами: фотографии, справки, свидетельства, результаты многочисленных анализов. Безымянный ребенок, необычный мальчик, которого лейтенант Акира Ода вытащил из пожара. Сегодня мальчик умер. Он должен был сгореть, но остался жив, а судьбу нельзя обмануть.

Мальчик был ненастоящим.

Клон он и на Марсе клон. К тому же отвратительного качества, изначально нежизнеспособное существо, одноразовая игрушка с определенным набором опций. Вместо мозгов – программа безусловных рефлексов и конкретные указания: куда пойти, что сделать. Кстати, о рефлексах – жевать и глотать пищу малыш не умел. Совсем! Его сделали не для жизни, а для смерти. Шахиды-камикадзе долго не живут, их не надо кормить. Психосканеры просветили череп малыша и четко определили его задачу: поджечь здание и сгореть самому. Здание-то он поджег, а вот сам не сгорел – биоинженеры перестарались, создали клона, способного контролировать пламя; просто лишняя запятая в программе запланированных мутаций. И все же те, кто сотворил мальчика-поджигателя, не лишены таланта, это несомненно.

Утилизатор затих. Ник Юсупович поставил на плиту чайник. Пора привести себя в порядок. Врубилась голограмма, отвечающая за прическу. Виртуальные волосы зашевелились, по щекам сбежали два крупных жука-скарабея. Ник Юсупович отложил папку и аккуратно перенес скарабеев на столешницу.

Игры с жуками его забавляли. Он останавливал их и переворачивал на черные спины палочками-хаси. Жукам это не нравилось – в знак протеста они поднимались на задние лапки. Спитфайр с умилением наблюдал, за насекомыми. Но мысли неизменно возвращались к мальчику-клону. Мальчик, сам того не желая, помог многое прояснить. Теперь известно, откуда ждать удара. Ник Юсупович Спирас, начальник пожарного депо №9/21, сегодня узнал, что случится и когда это закончится.

За трое суток маленький камикадзе сильно похудел. Внутривенное кормление не помогло – мальчик умер от истощения. Спустя два часа кожа трупа истончилась, лопнули кровеносные сосуды, кости размякли, и все его тело превратилось в вонючий студень. Белесую едкую массу санитары слили в утилизатор морга, туда же отправились и оригиналы всех документов.

Копии заключения экспертов есть только у Спитфайра.

* * *

В метро троица арендовала четырехместный вагон класса «люкс». Расплачивался, понятно, якудза. Откуда у молодых фениксов – небось еще стажеров – лишняя наличность? Они и в общем вагоне прокатились бы, а вот для якудзы толкаться с катаги западло, подельники не оценят, не положено.

Госпожа Хэйкэ купила жетон во второй класс. В вагоне она плюхнулась в свободную гель-камеру и закрыла крышку, изнутри задав с панели управления станцию назначения.

Стравив радиоактивный пар, состав тронулся, натужно загудела турбина.

Вдова отменила заказ – крышка, чмокнув уплотнениями, плавно откатилась. Она выбралась из камеры и, держась за поручни, прошла к переходнику между вагонами.

Чтобы попасть в первый класс, надо доплатить. Не проблема.

В первом классе все то же, что во втором, но есть два отличия: пассажирам предоставляются гигиенические разъемы (вдруг в пути захочется пи-пи) и доступ в виртуальную реальность. Госпожа Хэйкэ никогда не понимала смысла вирта. Что за радость – жить в придуманном мире? Другое дело Всемирная Конъюнктива, с помощью специальных линз позволяющая подключаться к любому источника видеосигнала. В том числе – прежде всего! – видеть глазами другого человека. Кто-то, подключившись к Конъюнктиве, смотрит тобой, а ты используешь его зрачки. Кому-то интересен быт Вавилона, а вдове нравилось наблюдать горные пейзажи, особенно заснеженный Тибет. Она обожает лохматых яков, медленно бредущих по узким тропам. У внучки тоже есть парочка конъюнктива-линз – подарок зятя, чтоб ему пусто было.

Из первого класса в вагон-люкс не добраться – между ними нет переходника. Надавив мизинцами на веки, Кицунэ-годзэн настроила Конъюнктиву. Размяв мочки, отладила микрофоны, встроенные в уши.

Есть картинка и звук – спасибо крохотной камере наблюдения в люксе.

Троица расселась в кожаных креслах. Напряженные позы фениксов не излучали обычной для всех профи уверенности. Выслушивая нотации якудзы, парни чувствовали себя виноватыми – смотрели в пол, застеленный бухарскими коврами.

Пухленький якудза туда-сюда мерил шагами крохотный вагон.

Движения якудзы насторожили вдову. Что-то не так. Ритм шагов? Отмашка руками? Задранный под определенным – точно выверенным углом – подбородок? Или все дело в бедрах? Якудза вилял ими словно шлюха из Красного квартала. Он преднамеренно оттопыривал зад. Прямо-таки извращенец, пародирующий женские замашки. Но пародирующий с какой-то целью…

– Масами?! – Толстячок-якудза сладострастно изогнулся. Поясница его изломалась под неимоверным углом. – Масами?!

– Я! – На бесхитростном лице высокого увальня застыло выражение собачьей преданности.

– Хисока?! – облизнул губы якудза.

– Я! – всхлипнул похожий на девушку красавчик.

И уже оба феникса – в унисон – застонали от восхищения:

– Кавайи![38]38
  Кавайи! (вавил.) – Какая прелесть! (употребляется по отношению к девушкам, детям и очень красивым парням).


[Закрыть] Кавайи!

Госпожу Хэйкэ передернуло от омерзения. Извращенцы! Хотя… Может, все дело в ритме шагов якудзы? Его отмашки руками – отбивка тактов, какой-то размер, а то и незатейливая, но въедливая мелодия, пусть и беззвучная – не хочешь, а напеваешь ее. А якудза дирижирует.

– Кавайи!

Задран подбородок. Играют скулы, блестят глаза.

Да, якудза не обернется прекрасной девушкой, от одного вида которой в сердцах фениксов вспыхнет любовь. Нет у него такой возможности. Но ему вполне под силу приворожить парней, заставить их любить свою пышную плоть и подчиняться жирным телесам. Это обычная приворотная магия. Магия зла.

– Масами!

– Да, Дзиро-сан?! – Высокий феникс сполз с кресла, встал на колени.

– Масами, зачем ты затеял дуэль?!

Похоже, разговор, начатый на ипподроме, не закончен.

– Дзиро-сан, я не мог терпеть! Вы, Дзиро-сан, и он… – Масами кивнул на коллегу. – Ему больше внимания, ласки… Вы и он!.. А я?..

– Ты ревновал?! – это не голос человека, это змеиное шипение.

– Да, сэнсэй… Но не только! Я должен был проверить, на что годятся Акира Ода и его дружок-снайпер! Я знаю, сэнсэй, я слишком много взял на себя, но…

Чисто выбритое лицо якудзы побагровело:

– Чего замолчал, тикусемо[39]39
  Тикусёмо (вавил.) – сукин сын.


[Закрыть]?! Киитэ итэ кудасай! Ватаси-ва сэнсэй дэс! Аната-ва сэйто дэс![40]40
  Киитэ итэ кудасай! Ватаси-ва сэнсэй дэс! Аната-ва сэйто дэс! (вавил.) – Слушайте, пожалуйста! Я – учитель. Вы – ученики.


[Закрыть] И никак иначе! Я приказал – вы сделали! Я подумал – вы готовы служить! И никак иначе! Я сказал! Я!

Торопливо, перебивая друг дружку, фениксы принялись оправдываться.

Но якудза их не слышал:

– А мальчик? Клон-камикадзе? Не проследили! Почему он не сгорел! Вы должны были проследить, проконтролировать его, вы… А девчонка почему до сих пор жива?! Почему демоны вернулись без ее головы?! Я хотел посмотреть, какого цвета у нее глаза! Настоящие глаза, без голограмм!

У внучки тоже есть голограммы… Дернув себя за уши, Кицунэ-годзэн усилила звук до максимума. Теперь чужие голоса грохотали так, будто в ее голове работали одновременно три отбойных молотка. Вдова дважды моргнула – и картинка приобрела изумительную четкость.

– Дзиро-сан, вы же знаете, демоны неуправляемы, заклятья на них почти не действуют. Мы… – Худенький красавчик ел якудзу глазами. – Вы нас учили, но мы… И кумо вроде как не смог убить девчонку, потому что она – хэнгэекай, оборотень, родня ему! Мы пытались, мы…

– Идиоты! Как можно было все испортить?! Ну как?! Обычная ведь девчонка, трансформер-маркетолог, ходячая реклама!

После этих слов якудзы госпожа Хэйкэ едва сдержалась, чтобы не дернуть стоп-кран, а потом под шумок пробраться в вагон-люкс и решить проблему раз и навсегда. Но если убрать людей, создающих неприятности, это еще не гарантирует, что исчезнут и сами неприятности. Госпожа Хэйкэ заскрежетала зубами. Ждать. Смотреть, слушать и запоминать.

– Вы! – прорычал тигром Дзиро-якудза. Под складками жира скрывался серьезный боец, опасный и сильный. – Вы должны убить девчонку и найти ее дружка, а потом и его убить! Убить так, чтобы он не воскрес! – Говоря это, якудза сбросил с себя одежду, и, обнаженный, начал надуваться. В прямом смысле. Он часто и глубоко вдыхал в себя воздух, и тело его округлилось, как воздушный шар. Как глобус.

Преисполненные восторга фениксы касались его руками, трогали, ласкали. От сферы метнулись к парням тонкие красные нити. Зло опутало сердца профессионалов, зло пронзило насквозь их тела, оно управляло их желаниями и самой жизнью. Теперь госпожа Хэйкэ видит, что вместо фениксов остались лишь оболочки, наполненные скверной.

Дело дрянь. Не зря троица сразу привлекла ее внимание.

Им нужна Юрико. Нельзя позволить им причинить вред внучке.

Вагон трясло. Это же не люкс с виброкомпенсаторами, здесь пассажиры путешествую в гель-камерах, надежно предохраняющих тела от толчков и ударов. Если что, никто не погибнет.

Вдова не курит, – вредная отвратительная привычка! – но зажигалка, презент от зятя, у нее есть. На всякий – вот такой, как сейчас – случай.

Огонь обычной зажигалки не поджег бы стену вагона. Но зятек постарался, вложил в подарок часть своей силы-таланта.

Так что первый пожар – а сколько их будет? – на совести госпожи Хэйкэ.

Это она начала войну.

* * *

– Он?

– Вроде. Сильно вы его?

– Как обычно.

– Крепкий парень, раз живой еще.

Голоса – прокуренные, хриплые – звучали рядом, над Акирой.

Прокуренные… Сигарету просили и огня, а дальше темнота. Гоп-стоп? Не похоже.

Он открыл глаза – и яркий свет тут же заставил его зажмуриться. Подташнивало. Обнаружив, что руки у него связаны, лейтенант Ода с трудом перевернулся набок и… ну, вы понимаете. Сотрясение мозга все-таки.

Хорошо – просто отлично! – его приняли в Гаражах. Могли убить, но ведь не убили.

Повезло еще, – Акира понял это из разговора хриплых голосов – что письмо от Спитфайра нашло адресата. Но адресат не успел оповестить гаражное население о визите гостя. Потому табачок и по темечку.

– Водки дайте. Стакан. – Глаза привыкли свету. Да и фонарь от лица убрали.

– А закусить икоркой? – дыша перегаром, ехидно поинтересовался мужчина из племени шошон-ивитем. Индейцы почти все циники. Конкретно этот щеголял в головном уборе из перьев кынсы и в моноциклетной куртке с цветами банды-фратрии Койота, с которой лучше не связываться. – Для бледнолицых «огненной воды» завсегда не жалко, пусть травятся. Гаррис, чуток плесни гостю.

«Чуток» Акиру впечатлил. «Чуток» – это полный бизоний рог.

– От Узбека привет, – шумно выдохнул феникс, опорожнив поднесенный ко рту сосуд. От желудка разливалось приятное тепло, тошнота сгинула, голова перестала болеть.

– Благодарю, – опять пахнуло спиртом. – И как он там?

– Жив-здоров, – осоловело улыбнулся Акира.

– Жив, говоришь? Смешной ты малый. Очень смешной.

А потом феникса оставили одного. Руки не развязали. Настоящий профи сам от веревок освободится. А что на бетонном полу валяется, так у феникса душа горячая – она тело обогреет, спасет от переохлаждения. Тем более летом. Тем более в подвале. В общем, веревки Акира сразу пережег. При индейце не хотел этого делать. Только-только в Гаражах, с людьми нормально пообщаться не успел – и сразу свое превосходство показывать? Он сел в углу подвала и заснул…

А потом его разбудили, похлопав по плечу. Шошон разбудил. Поздоровался за руку – крепкая у него ладошка оказалась. Захотел бы сломать Акире пальцы – враз бы справился. И обжегся бы, конечно…

– Узбек просил тебя спрятать. Так что за подвал не серчай, это самое надежное место – сканеры ментовских геликоптеров через бетон не берут. Отлежался, полегчало? – И он повел Акиру на поверхность.

Только тогда феникс сумел оценить, насколько глубоко его спрятали – метров на тридцать под землю. Наверху же ему в нос шибануло ароматами жареного мяса, специй и коровьего навоза. Пестрые куры выскакивали из-под колес мотороллеров, проезжающих мимо. Неподалеку музыканты лабали безумную помесь из этнических мелодий и гитарно-диджейских запилов. На крышах гаражей колосились гидропонные грядки. Акира слыхал, что тут есть даже собственные храм Каодай.

Они неспешно двинули по местному «проспекту». В клетках, выставленных из гаражей, ругались модифицированные попугаи. Тут и там пацанята-громкоговорители, разевая рты до ушей, зазывают клиентов в магазинчики, торгующие современным софтом и свиной вырезкой, копченой рыбой и бамбуковыми татами. У пацанят отличные легкие, эти дети – настоящие профессионалы.

Среди гаражников вообще очень много профи.

Вскоре Акира познакомился с трапперами Гаррисом и Гитой. Именно Гаррис попросил у феникса закурить, прежде чем вырубил. Он долго извинялся и просил зла не держать. Его жена Гита была низенькой хрупкой девушкой, которую он называл не иначе как «май бьютифул гелфрэнд». У Гарриса и Гиты общий бизнес – они ставят ловушки и силки на любую живность от тараканов до хомо сапиенсов. Их обычно нанимают владельцы потерявшихся – очень дорогих! – экзотических животных.

– Так и так, моя доченька страдает без любимого крокодильчика Мурзика, вы уж помогите, – похохатывая, начал очередную байку Гаррис, типичный ковбой в широкополой шляпе, клетчатой рубашке, сапожищах и с двумя электрошокерами в кобурах на ремне. – А я спрашиваю: «Большой ли у вас крокодильчик?» Фото, когда в последний раз видели, особые приметы, привычки, рацион… Сначала он фото принес. Я как глянул, так мне и поплохело. Аллигатор трехметровый. И девочка рядом, годков пять… Папашу я, конечно, вызвездил по полной, но Мурзика нашел. Поймал петелькой. – Гаррис продемонстрировал мгновенную трансформацию: ладонь его превратилась в широкую мясистую петлю из мышц. – А у жены моей другая специализация. Она потерявшихся мужиков завлекает. Мразь, обычно, всякую, алиментщиков.

Акира покосился на Гиту, по самые пятки завернутую в сари.

Невзрачная, ничем не примечательная девушка улыбнулась ему – и он понял, что безумно хочет ее, обожает ее редкие черные волосы, стянутые в хвостик. Обнял бы, прижался лицом к маленькой груди и нежно целовал худую шею… Акира шагнул к ней – и наваждение исчезло.