Текст книги "Варлок: Варлок. Поле боя. Фаворитки"

Он встал и вышел из-за стола.

– Дуэли не будет. Только что в моём кабинете был отец Олега, Виктор Анатольевич Ромушев, и он согласился с тем, что его сын принесёт тебе извинения! Ты, кстати, должен был встретиться с ним, когда шёл сюда. Ты рад?

– А-а, это тот, который назвал меня сопляком и обматерил весь мой род до седьмого колена, потому что ему нужен был лифт, на котором я только что приехал? – усмехнулся я. – Даже не знаю, что вам ответить на ваш вопрос, ваша светлость.

– Витя… да чтоб тебя! – в сердцах выдохнул ректор, доставая свой ПМК, и, набрав какой-то номер, отошёл к окну кабинета.

– Значит, и дедушку твоего плохой дяденька обозвал, – ласково так, как обожравшаяся помоями ворона, прокаркал молчавший весь наш разговор старик. – А ты, кстати, не хочешь с дедушкой-то поздороваться? А, внучек?

– С дедушкой? С дедушкой хочу, – ответил я, не поворачиваясь, – очень хочу, да вот беда, он умер три года назад. А вот с не имеющими ко мне никакого отношения старыми хрычами, известными своими садистскими наклонностями и ненавистью к изуродованным ими же детям, желания здороваться или вообще стоять рядом – не имею ровным счётом никакого!

Глава 11

Церемония открытия для учеников первого курса и посвящения в студенты началась ровно в девять часов утра, сразу же после того, как закончилось подобное же мероприятие для учащихся пятого года обучения. Проходила она в огромном концертном зале «Славянский», расположенном неподалёку от парка, в прибрежной зоне, в которой высились корпуса моей общаги.

Вообще, меня уже просветили, что это не единственные учреждения, в которых проживали «духи», как называли нас, первогодок, старшие курсы. Было несколько таких же зданий на западной оконечности кампуса, и ещё парочка ютилась на юге, почти у самой Москвы-реки. И всё же вид огромной толпы, дожидающейся того момента, когда её запустят внутрь помещения, произвёл на меня впечатление.

Причём собрались здесь в основном новички, это было видно по медного цвета галстуку и такому же узору с римской цифрой один, нашитых на белых рубашках парней и блузках девушек. Хотя, конечно, встречались и другие цвета с цифрами. Больше всего было «бронзовых», второгодок, и в основном они занимались тем, что присматривали за тем, чтобы «духи» вели себя хорошо, не затевали потасовок и не размахивали оружием.

Да – все здесь были вооружены, так как открытое ношение разнообразных опасных игрушек являлось одной из прерогатив как родовой аристократии, так и дворянства. Причём далеко не все из новичков ранее обучались владению болтающимися у них на поясах железкам. Таковым колледж выдал стандартные статусные кортики, если те были воинами, в то время как маги получили короткие шпаги с глухими, полностью закрывающими кисть гардами.

Было видно, что подобное украшение им непривычно, и они непроизвольно то трогали рукояти, то касались пальцами декоративных завитушек, украшающих эфесы, а кое-кто и вовсе извлекал клинки из ножен. К таковым незамедлительно направлялись патрульные и вежливо просили убрать оружие, покуда дело не дошло до беды.

Объяснялось подобное поведение ребят вовсе не тем, что в их семьях не уделялось должного внимания личным тренировкам своих отпрысков или склонностью к пацифизму. Были, наверное, и такие, но их было меньшинство, а все остальные, скорее всего, просто-напросто были стрелками. Нет, не лучниками, ибо среди студенческой массы мелькали различные Робины Гуды, с колчанами и ненатянутыми луками, а владельцами разномастного огнестрела.

Дело в том, что его ношение было запрещено на территории кампуса, и всяческие пистолеты, а также прочие карабины с пулемётами, привезённые своими владельцами, изымались и хранились в оружейке. Ими можно было пользоваться исключительно на стрельбище, вот и приходилось любителям пустить пулю в голову ближнего своего носить непривычные для них острые игрушки, да ещё и в будущем обучаться их использованию.

К «Славянскому» меня подбросили на роскошном лимузине Ромушева мои новые лучшие «друзья» из этой шебутной семейки. Атмосфера в салоне царила мрачная, но мне по большому счёту было на это наплевать. Можно было, конечно, изобразить оскорблённую невинность и, отклонив предложение Виктора Анатольевича, добраться до концертного зала самостоятельно, однако я не стал этого делать. Времени оставалось не так уж и много, ноги топтать не хотелось, как, впрочем, и толкаться в переполненном трамвайчике.

Олег сидел красный как рак и постоянно стрелял в меня ненавидящим взглядом. Его отец переборщил с воспитательными мерами, и под глазом у парня наливался нехилых размеров синяк, к тому же он заставил сына извиняться передо мной, на глазах у ректора с дедом, что было совсем уж лишним. Сам Ромушев-старший сидел понурившись и всю дорогу не поднимал глаз от пола. Мне было даже немного его жалко. Не знаю, что уж там сказал ему старый хрыч, когда при всех, за ухо отволок этого взрослого и перепуганного до смерти мужика в сторонку, но кажется, это заставило его глубоко задуматься над проблемами бренности бытья и дуализма существования.

Кстати, пока мы дожидались эту семейку, я получил нехилый такой втык от ректора за то, что скрыл тот факт, что являюсь нестандартным одарённым. Таких было слишком мало, чтобы выделять в отдельную группу, но всё же они иногда встречались. Чаще всего это были выходцы из древних родов, ещё домагической эпохи, когда на Земле была низкая концентрация нуль-элемента. Именно их раньше называли магами, волшебниками, чернокнижниками, оммёдзи, ведунами и прочими прозвищами, пугающими обывателя до мокрых штанов, зато вызывающих неподдельный и очень «горячий» интерес у собратьев-церковников.

Почему у «собратьев»? Да потому, что среди деятелей разных религий всегда хватало одарённых, и надо сказать, преследовали они разнообразных чародеев не просто так, а вполне заслуженно. Просто до двадцатого века в нашем мире не было тех, кто мог бы подвести под магические практики научное обоснование и объяснить фанатикам с той или с другой стороны, что хорошими или плохими их делают их конкретные дела и поступки, а не противоборствующие силы: добра и зла, света и тьмы, Бога и Дьявола, к которым они якобы обращаются.

В Европе вообще со всем этим было туго. Впервые магию как науку попытались создать в Древнем Египте, но что-то пошло не так, и всё закончилось банальным выделением жречества в отдельную касту. В Древней Греции и в Древнем Китае, в Земле Израилевой и в Древнем Риме, у ацтеков и майя, да даже в нашем медвежьем углу и у соседей в Скандинавии – везде в разное время предпринимались попытки стандартизировать магическую практику.

Ближе всего к современной науке подошли в Индии, что сейчас признавалось повсеместно. Собственно, как в своё время заслуги учёных и философов античной Греции и Рима были отмечены в названиях и терминах в разных областях естественных наук, так и в магии многие значения были заимствованы напрямую из санскрита.

Мы называем чакры «чакрами», а не теми же «сигмами» или «нулевыми точками». Даже сохранили их оригинальные названия и базовое количество лепестков. Море Сансары – не стало «инфополем», да вообще-то много ещё чего именовалось именно так, как называли это в Древней Индии. При этом индуизмом, который был изначально тесно связан с этими значениями, страдали лишь некоторые личности со своими тараканами в голове.

Древние индусы хоть и считались, можно сказать, первооткрывателями магической науки, однако многого не знали, а в чём-то и вовсе заблуждались. Так что мало кто горел желанием напрямую приобщиться именно к индийской культуре и, натянув чалму, облизывать ритуальную скульптуру фаллоса Кришны или приносить жертвы многорукой Шиве.

Так вот, нас – «колдунов», как стали именовать подобных мне одарённых, обычно причисляли к «магам», однако, так как нас было мало, под каждый конкретный случай разрабатывалась специальная программа. А при моих семи открытых чарках и паталогической нелюбви к магии как таковой я становился настоящей головной болью для инструкторов обоих направлений. Потому как у меня всё работало чуть-чуть не так, как у нормальных учеников, и чтобы хоть чему-то научить такого, как я, и при этом не взорвать половину Москвы, им следовало основательно попотеть.

Влетело мне и за то, что я «потряс» домик девочек, а также повредил стену. Уж не знаю, откуда к ректору пришла эта информация, однако ругался он сильно, но как-то так, больше для порядка. Пришлось извиняться и пообещать, что подобного больше не повторится, а я впредь не буду устраивать нашим леди локальные землетрясения. Герцог Сафронов только отмахнулся и пробурчал что-то типа: «Все вы так говорите!»

А вот старый хрыч меня неприятно удивил. Дед всегда был умным и смекалистым гадом, так что он не стал пытаться пробудить во мне родственные чувства и тем более при посторонних людях лезть ко мне с предложениями подбросить внучка на своей колымаге. Знал ведь, что получит твёрдый и решительный отказ, вот и не стал позориться лишний раз. Но складывалось впечатление, что это не последняя наша встреча.

Выбравшись из машины первым, Олег тут же заприметил кого-то из своих приятелей и, поправив на поясе чуть съехавший чехол с нунчаками, молча скрылся в толпе. Я тоже вылез из салона лимузина, вежливо поблагодарив его хозяина и попрощавшись. Первокурсников уже начали запускать в зал, и дежурные вовсю формировали очереди, дабы избежать ненужной давки, так что я пристроился в хвост одной из колонн, совершенно не переживая, в отличие от некоторых ребят, что мне не достанется сидячего места. Нужно будет – постою полчасика. Не развалюсь.

– Привет! – окликнул меня сосед, улыбчивый темноволосый паренёк с карими глазами и простоватым лицом. – Игорь!

Он протянул мне руку, и я почти автоматически пожал её, гадая про себя, что ему от меня нужно.

– Кузьма.

– А я тебя сразу узнал, – сказал он, разглядывая моё лицо и периодически посматривая на медленно втягивающуюся в концертный зал очередь. – Это же ты Волкодава за шкирку оттаскал? Да не удивляйся ты так, меня там не было. Кто-то ролик вчера на ViewTubе залил, там уже куча просмотров.

– Волкодава? Ромушева, что ли? – переспросил я, изогнул бровь. – Это у него кличка такая?

– Ну да, – усмехнулся парень. – Он у нас пафосный… Ты совсем новичок, если Волкодава не знаешь?

– Да, вчера днём приехал, – честно ответил я. – А ты здесь всё лето?

– Нет, с середины июля. Я в примоскворечной общаге пока живу.

– Пока?

– Ага, – он кивнул. – Как Большая Игра начнётся, собираюсь поднакопить деньжат и в отдельную хату переехать.

– А так можно?

– Конечно! В городе много квартир сдаётся. Было бы бабло в кармане.

Мы помолчали, медленно приближаясь к входу в здание, а я тем временем рассматривал своего собеседника. Чуть ниже меня и немного шире в плечах. На правой щеке тонкий застарелый шрам, а за пояс в хитрой обвязке из ремней заткнута катана без цубы с красной верёвочной обмоткой ручки и два коротких меча вакидзаси.

– В сети говорят, что Волкодав вызвал тебя на дуэль? – словно бы между делом поинтересовался новый знакомый.

– Не будет никакой дуэли, – я криво усмехнулся.

– Да? – он посмотрел на меня с куда как меньшим интересом, и даже голос его стал слегка холодным. – Значит, ты принёс ему извинения или отказал по адвокату? Правильно в общем-то, но…

– Было бы за что – извинился, – в тон ему ответил я. – Мы не гордые. Но вообще-то это я его милостиво простил. К вящему удовольствию ректора.

– Даже так?! – парень, похоже, серьёзно удивился. – Волкодав пошёл на попятную? Трудно поверить.

– Ну не верь, – безразлично сказал я, пожимая я плечами, – мне как-то…

– Хм! Значит, это правда… – сделал с чего-то такой нелогичный вывод Игорь и, на секунду задумавшись, пояснил: – Большая часть этой толпы немедленно возмутилась бы, если бы кто-то усомнился в их словах. Даже если бы это было ложью. Проверить-то, кто перед кем и как – сейчас ой как непросто. Значит, Кузьма, ты у нас крут? Стоит к тебе присмотреться.

Он улыбнулся и, подмигнув мне, хлопнул по плечу.

– Ладно, приятно было познакомиться! Ещё увидимся! – сказал он и, выйдя из толпы, зашагал вперёд, к самому входу.

Глядя, как Игорь подходит к группе первокурсников и быстро вливается в их компанию, я мысленно хмыкнул. Парень был просто «парламентёром», которого отправили задать парочку вопросов новенькому, дабы не спугнуть его, навалившись всей компашкой. Скорее всего, в ближайшее время следует ожидать новых переговорщиков с очередными вопросами.

– Почему при вас нет оружия? – услышал я справа. – Вы знаете, что это нарушение правил ношения формы!

Подумав, что обращаются ко мне, я повернулся на голос, но как оказалось, вопрос был задан не мне. Высокая, с аккуратным каре старшекурсница, гордо носившая серый «железный» галстук с римской цифрой три, вышитой нитью того же цвета, но другим стежком, нависала над невысокой, хрупкой на вид девушкой, с тонкими чертами лица и светлыми золотистыми волосами, затянутыми в два длинных хвостика. Этакая «Сейлор Мун» отечественного розлива с красивым кукольным личиком и огромными серо-голубыми глазами. В руках она держала небольшой пузатый солнечный зонтик чёрного цвета, отделанный пышными кружевами, и непонимающе смотрела на грозную третьегодку.

– Молодой человек! И вы тоже! – а вот это уже было ко мне. – Где ваше оружие! По какой причине вы нарушаете правила колледжа?

– А вы, простите, кто? – я подошёл к ним, внимательно глядя на строгую девушку.

Сама она носила за спиной на перевязи нечто неудобоваримо большое, с длинной рукоятью, украшенной красной кисточкой на шнуре, которая торчала у неё из-за правого плеча. Какой-то странный и очень широкий… меч, что ли, но непохоже, чтобы это был двуручник или что-то подобное, потому как его лезвие было полностью скрыто спиной старшекурсницы.

– Юлия Орлова, дисциплинарная комиссия президиума Ильинского Полиса, – с чувством осознания собственной важности представилась она.

– Простите… – подала голос зайцеобразная девчонка с зонтиком. – Но ведь мы ещё не участвуем в «Большой Игре».

– Это совершенно не важно. Вы, как будущие граждане нашего государства, обязаны с первого дня обучения в колледже соблюдать все предписанные правила. Только таким образом вы сможете стать полноценными членами нашего общества. К сожалению, я вынуждена сразу же после окончания церемонии пригласить вас обоих в наш офис. Для серьёзного разговора.

Мы с «зайцем» переглянулись.

– Простите, – взял я слово, в то время как хвост колонны, в которой я стоял, уже почти полностью исчез в дверях концертного зала. – Но в таком случае вы ошиблись. Мы с…

– Нина, – подсказала мне обладательница зонтика, – Нина Святославовна Весомова.

– Мы с госпожой Весомовой вооружены по всем правилам, – я изобразил извиняющуюся улыбку. – Обратите внимание на то, что она держит в руках. Это же техножезл.

Действительно, в маленьких ручках у «зайца» был не просто зонтик от солнца, а меганавороченный и безумно дорогой боевой ПМК. Я за всю свою жизнь видел только пару простеньких образцов и совершил бы такую же ошибку, как эта девушка-воин, если бы ещё раньше, во время разговора с Ильёй, случайно бы не заметил небольшой светящийся экран, вмонтированный в рукоять этого оружия. К тому же это явно был штучный, скорее всего, авторский экземпляр.

– А-а… – старшекурсница немного смутилась, потому как в этот момент молчаливая «зайка» убрала кисть с рукояти, открыв небольшой экранчик. – Прошу прощения, госпожа Весомова! А вы…

– Кузьма Ефимов, – представился я.

– У вас тоже? Техножезл?

– Нет, – я улыбнулся. – Я «воин», а не «маг». Показать?

– Если только вы не против… – с интересом произнесла девушка с каре, видимо, перед лицом опасных цацек, забыв, что является представительницей местного закона.

Обладательница зонтика тоже легонько кивнула.

– Желание дам для меня закон, – ухмыльнулся я и распахнул полы пиджака, продемонстрировав девушкам свою ременно-плечевую систему, в ячейках которой хранилось моё «основное» и «дополнительное» вооружение.

Видя непонимающий взгляд «зайца» и заинтересованно-ожидающий воительницы, я отступил на пару шагов и быстрым, почти незаметным движением извлёк из-под подмышек два балисонга с кастетами на рукояти. После чего, не дав зрительницам как следует их разглядеть, привычно завертел ножи-бабочки, с улыбкой глядя на сверкающие глазёнки обоих девчонок. А они словно завороженные неотрывно следили за слившимися в ярко-белые диски лезвиями, в которые, периодически замедляясь, превращались в два хищно ощерившихся клинка.

Правда, мои манипуляции привлекли к нам ненужное внимание. В нашу сторону направилось сразу три патруля старшекурсников. Однако, видимо разобравшись в ситуации, ребята остановились, не доходя пару метров, словно перед уличным артистом, с интересом поглядывая на вращающуюся в моих руках сталь.

Коротенькое представление продолжилось, и я, резко ловко забросив уже сложенные клинки в ножны, так же быстро извлёк из поясных отделений две метровые телескопические палки, которые немедленно разложил. Просто так, пользоваться ими я, скажем честно, умел, но так, на уровне понимания того, как следует размахивать штуковинами подобной длины так, чтобы не запутаться в собственных руках. Если ножи – подарок Наставника, я привёз с собой, то эти штуковины были выданы мне уже в колледже, по той простой причине – что, после вмешательства оружейников, они легко соединялись между собой, образуя шест.

Именно из-за него мне и пришлось вчера убить кучу времени на оформление различных бумаг, и даже привлекать Марину, как единственного знакомого мне человека в колледже, который мог бы одолжить мне немного местных эрзац-деньжат на оплату работы мастеров. Я поначалу вообще подумывал не заморачиваться и отказаться от «основного оружия» в пользу своих ножей, однако присутствовавший при этом инструктор по боевой подготовке оказался категорически против.

Его специально, оторвав от каких-то важных дел, вызвали по мою душу, так что я волей-неволей был вынужден прислушаться к мнению опытного наставника, тем более что один раз его помощь уже пришлась как нельзя кстати. Дело в том, что это «маги» могли позволить себе бегать исключительно с обычным ПМК, правда, правила всё равно обязывали их иметь при себе какую-нибудь острую железку. А вот «воинам» полагалось целых три оружия: дополнительное, основное и боевое.

С последним-то у меня и возникли проблемы, потому как требовалось выбрать, ни много ни мало, а то, каким именно огнестрельным оружием я буду учиться воевать. Я же, к своему вящему стыду, в стреляющих железках разбирался, как свинья в апельсинах. И это при том, что у нас в Чулыме почти у каждого охотника, которых было через одного на третьего, на руках находилось по два-три разномастных ствола, в том числе и нарезных. А у фанатиков так и вообще до десятка.

Спасибо папеньке за это! Пацифисту несчастному. Было у меня подозрение, что я единственный из пацанов в районе, кто вообще ни разу не держал в руках огнестрел. Хотя нет – был ещё один человек, чурающийся оружия, мой Наставник, правда, в его случае, даже если бы он вдруг собрался сходить на охоту, пукалки ему были бы не нужны.

Вот и получалось, что в своей сознательной жизни я стрелял от силы раз пять. И то из воздушки Иж-38, когда палил на соседском дворе с приятелем по баночкам. Как нормальный парень моего возраста, я, конечно, мог отличить АК-47 от М-16 или того же Steyr AUG, – а вот здесь откровенно растерялся.

Правда, не всё было так плохо, на выбор мне предлагались исключительно отечественные образцы, и первым порывом было попросить дать мне обычный «калаш»… Вот только какой? Самостоятельно советовать что-либо студентам мастера-оружейники не имели права и потому вызвали инструктора. Именно благодаря ему я стал обладателем АН-94 «Абакан», который очень… очень долго оформляли в администрации, а потом тут же куда-то унесли, даже не дав подержать эту взрослую игрушку в руках.

Так вот, там же мне посоветовали не валять дурака, и, если я что-то уже умею, не отказываться от этого, а продолжать развивать мастерство. Однако от обычного посоха «Бо» я наотрез отказался. Он был непривычного для меня размера, да и вообще таскать с собой повсюду двухметровую палку мне не хотелось. Отбраковал я и телескопическую версию, примерно по тем же самым причинам, хоть и складывалась она всего лишь в трубку метровой длины.

В результате совместными усилиями мы нашли приемлемое решение, в виде двух телескопических палок, которые обычно использовались практикующими некоторые японские стили фехтования студентами во время тренировок. Вот только для того, что мне требовалось, пришлось напрягать мастеров-оружейников. Подобные работы были не бесплатными, а у меня хоть и имелось при себе немного имперских рублей, на территории кампуса они не принимались. В кредит залезать у меня не было ровным счётом никакого желания, вот и пришлось напрягать Марину, потому как той суммы, что имелась на моём счету, банально не хватало. Вешать на себя лишние долги, занимая у Федосеевых, мне, конечно, не хотелось, однако я решил, что коль в колледж я попал не по своей воле и фактически неподготовленным, то ничего страшного.

Прокрутив несколько колец и простенькую восьмёрку своими палками, я под удивлёнными взглядами зрителей ловко соединил рукояти и, услышав щелчок запорного механизма, потянул получившуюся конструкцию в разные стороны, ещё больше увеличивая длину. На самом деле «телескопическими» все подобные предметы были лишь отчасти. Трубки состояли из укреплённого магией и утяжелённого, очень тонкого, да к тому же продольно сжатого металла. При активации они не просто раскладывались, а полностью восстанавливали исходные размеры, отчего сегментов требовалось значительно меньше, и они почти не отличались по диаметру.

В моём же случае оружейники нарастили ещё и массивный «замок», который действовал по тому же принципу и давал лишние пятьдесят сантиметров. Получавшаяся в итоге двух с половиной метровая жердина имела в середине небольшое утолщение и была в середине не идеально круглой, а овальной, так как состояла из двух тренировочных мечей, но это были мелочи.

Провернув пару раз посох над головой, я решил закругляться и гулко опустил один из концов на землю и гордо расправил плечи под взглядами моих зрительниц. Выпендриваться перед девчонками – так делать это на полную катушку! В конце концов – я всего лишь переполненный гормонами шестнадцатилетний подросток, а потому мне подобное поведение позволительно. Как минимум иногда!

– Эй, парень! А не великовата ли у тебя палочка-то, – с подколкой произнёс задорный, чуть хрипловатый мужской голос, принадлежавший одному из патрульных.

«Ну да, – подумалось мне, пока я поворачивался в сторону говорившего. – То, что я его размерами компенсирую кое-что другое, ты, конечно, не сказал, но все всё поняли. Вон как девицы в кулачки захихикали».

– По мне так в самый раз, – ответил я, улыбнувшись. – Не комплексую.

Четвёртый курс, о чём говорил серебряный галстук с металлическим отливом. Парень был выше меня и также держал в руках посох. Стандартный двухметровый «Бо», к тому же сделанный, похоже, из какого-то дорогого дерева. У него было классическое, я бы даже сказал, красивое лицо с прямым римским носом, копна почти жёлтых ухоженных волос, стянутых на затылке в длинный конский хвост, а тёмно-серые глаза задиристо блестели. Этакий дамский угодник и сердцеед, да к тому же с замашками альфы.

– Да? – он удивлённо изогнул бровь и тут же вернул мне ослепительно-белую американскую улыбку. – Правда, что ли? Ну ладно… тогда я нападаю?

Вопрос был риторическим и не требовал ответа с моей стороны. Он был воином, вроде четвёрочкой, и прекрасно владел своим оружием. Быстро, одним рывком, сократил дистанцию, приготовился начать с самого простого и очевидного – прямого тычка, явно давая понять, что играет, а не намерен биться со мной по-настоящему.

«Выпендриваться, так на полную катушку!» – мелькнула у меня ещё раз эта мысль, и тут же вспомнил, что именно по этой причине я обычно избегал подобного поведения.

Однако ударить в грязь лицом перед кучей девчонок, а их в патрулях было большинство, мне совсем не хотелось. Да и «зайцу», похоже, это представление пришлось по вкусу. Я же, в свою очередь, тоже парень молодой, возможно даже горячий… Да к тому же мне до смерти надоело строить из себя невесть что, скрывая свои силы!

Народ в моём возрасте живёт полной жизнью, делает глупости, совершает ошибки и веселится от души, а у меня в голове словно бы поселился мой Наставник. И он всё брюзжит, брюзжит от том, что следует быть рассудительным и не нужно привлекать к себе внимания! Нет – понятно, что яблоко от яблоньки недалеко падает, но молодость-то бывает только один раз! Так не пошло бы оно всё пропадом! Я тоже хочу свою минутку звёздной славы! Тем более вон как у «зайки» глазёнки-то загорелись!

– Принимается! – ответил я и сам начал действовать.

Концы наших шестов столкнулись на взаимных тычках, гулко стукнувшись друг о друга, и от места удара разошлась слабая ударная волна от вошедших в соприкосновение выбросов силы. Это было не очень опасно, зато чертовски красиво, если, конечно, смотреть со стороны. Лёгким вращением я перебросил посох в привычную мне позицию длинной руки, и удары посыпались один за другим.

– Валя! Прекрати немедленно! – потребовала девушка с каре и со странным оружием за спиной.

– Да ладно вам, госпожа начальница! – ответил тот, бешено вращая свой посох и, отбивая мои короткие, но резкие удары, вновь попытался прорваться на среднюю позицию, в которой, по его мнению, моё длинное оружие оказалось бы менее эффективным. – Это всего лишь приветствие одного шестовика другим! Ничего более.

– У них же церемония уже началась!

– Да что там интересного! – возразил он, угодив в этот момент в расставленную мной ловушку.

Он очень хотел попасть на среднюю дистанцию, и я дал ему это сделать, вот только чего он добился? Мой шест резко скользнул назад и, крутанувшись всем корпусом, я влепил с широкого замаха обратной его стороной прямо в середину его посоха, сконцентрировав дополнительную энергию в месте соприкосновения.

Естественно, что он легко заблокировал подобный красивый, но бесхитростный приём, также создав в точке удара сосредоточение. Если бы был хотя бы единственный шанс, что он его пропустит, я бы увёл его в сторону, потому как таким макаром легко можно было бы разрубить неподготовленного человека пополам.

Громыхнуло! Волна ветра прокатилась по площади, и нас отбросило друг от друга. Я ушёл обычным центральным вращением, быстро сбрасывая инерцию толчка, и, приземлившись, тут же встал в исходную стойку. А вот Валя или, видимо, всё же Валентин, которому прилетело куда как сильнее, чем мне, да ещё и слегка снизу, улетел дальше по пологой траектории. Правда, показывая класс воздушной акробатики, парень сам отпрыгнул от удара, а, уже находясь в воздухе, крутанул раз пять сальто-мортале, так, словно бы шест был перекладиной турника.

Приземлился он тоже красиво, на ноги. Правда, его протащило ещё пару метров, но всё равно в этом маленьком представлении счёт оказался в его пользу. Скажем так – я был хорош, но у него получилось красивее.

Так что зрительские симпатии были на его стороне, мне же достался утешительный приз, в виде «зайца» и ещё одной девчонки-патрульной со второго курса, которые, пока мы танцевали, смотрели только на меня.

– Ну, всё! Хватит! – скомандовала девушка с каре и несколько раз хлопнула в ладоши, как бы положив конец поединку. – Вы, двое, быстро на церемонию! А с тобой, Валя, я в офисе серьёзно поговорю!

– А ты ничего, «юный падаван»! – произнёс четверокурсник, подходя, в то время как я уже разбирал своё шест. – Заходи к нам в комиссию вечерком. Спросишь Валентина, посидим, пообщаемся!

– Загляну, – пообещал я, пожимая протянутую мне руку. – Кузьма.

– Ладно, Кузьма, жду, – улыбнулся он и подмигнул «зайке» с зонтиком.

Честно говоря, после этот внезапный поединок мне понравился. Я даже подумал, что, возможно, отправиться в колледж было не такой уж и плохой идеей. Уж куда как лучше, чем тянуть лямку в техникуме и всё своё рабочее время тратя на подработки. Я подошел к девушке Нине, и мы споро зашагали к входу в концертный зал, где у дверей курили несколько педагогов. Я заметил их ещё тогда, когда мы начали махаться с Валентином, и всё это время они внимательно наблюдали за нами, вовсе не собираясь вмешиваться и тем более загонять нас с «зайкой» на церемонию.

Собственно, это был первый раз, когда я напрямую столкнулся с местными реалиями студенческого самоуправления. Чуть позже мне довелось узнать, что порядки здесь сильно отличаются от привычной мне классической системы. Абитуриенты были вольны сами распоряжаться своим временем, и только от их решений зависело, будут ли они посещать занятия или нет. Взрослые просто наблюдали и делали выводы, а мы отчитывались перед ними на экзаменационных неделях, которые проводились здесь три раза за учебный год.