Текст книги "Варлок: Варлок. Поле боя. Фаворитки"

– То есть вы мне предлагаете – пойти и самоубиться о наступающего врага? – я даже удивился подобному нахальству. – Вместо расстрела?

– Именно так. Только не предлагаю, а приказываю! – пятикурсник холодно посмотрел на меня. – Применять высшую меру к вам запрещено, но нарушения дисциплины на вверенном мне участке я вам, рядовой Ефимов, прощать не намерен. Какие бы связи в Президиуме у вас там ни имелись!

– Отказываюсь! – с широкой улыбкой ответил я. – Что ещё?

– В сообщении из центра, – никак не прореагировав на мои слова, добавил парень, – было сказано, передать вам кодовую фразу, в случае если вы будете чем-то недовольны. Звучит она как: «Аня передаёт вам приветы!»

– Приказ понял, – зло буркнул я, чувствуя, что аукнется мне просьба сестры ещё не раз. – Разрешите исполнять?

– Разрешаю, – на лице командующего не дрогнул ни единый мускул. – В усиление возьмите пару человек из своего отделения и приписанную к вам единицу техники. – Предписание получите у адъютанта.

– Так точно, – не прощаясь, я развернулся и вышел из «кабинета», с удовольствием хлопнув дверью.

Патрульные, дожидавшиеся меня в коридоре, тихо зашептались при моём появлении, однако тыкать стволами в меня не стали и даже разошлись, уступая дорогу. Поинтересовавшись, где я могу найти нужного мне офицера, впрочем, это оказалось не сложно, я уже через пятнадцать минут покинул штаб.

Работа в Солнечном кипела круглые сутки, и небольшой посёлок, который встретил нас два дня назад, было уже не узнать. По периметру его теперь окружали несколько рядов витой колючей проволоки, за которыми раскинулось довольно большое пространство, заставленное металлическими ежами, а уже за ними располагался широкий противотанковый ров. То здесь, то там возводились доты из сборных железобетонных конструкций, соединяемых между собой разветвлённой сетью окопов, буквально прогрызаемых в грунте парочкой ПМЗ-3, которые мы тоже приволокли с собой. А то от мысли, что вот это всё нужно было бы вырыть руками, мне становилось плохо. Устанавливались мачты автоматических турелей. А на территории самого комплекса оборудовались капониры, и в некоторых уже виднелась какая-то техника.

На главном, по мнению командования, направлении атаки в грунт уже были приспущены несколько «иллюзорных» танков прошлого поколения. Сказать по правде, не знай я, что передо мной созданная магией копия, подумал бы, что стою рядом с настоящими Т-90. Впрочем, стоило только попытаться дотронуться до их тёмно-зелёной брони, как становилось понятно, что это всего-навсего искусный морок. Пусть даже смертельно опасный для наших противников.

Настроение было откровенно ни к чёрту. Мне вообще с самого начала всего этого представления было трудно понять тот душевный подъём, который, несмотря ни на что, ощущался среди курсантов. Ведь все прекрасно понимали, что впереди многих из них ждёт боль и смерть, пусть даже не окончательная… но всё равно почти все вели себя, словно на «Весёлых стартах».

Энтузиазм у ребят пёр изо всех щелей, и казалось, что даже насаждаемая псевдоофицерами дедовщина, строгий распорядок дня и почти реальное ощущение надвигающейся опасности не могли испортить народу праздник. Многие, особенно второкурсники, откровенно «гусарствовали», бахвалясь ещё не свершившимися победами. Ребята красовались перед женским контингентом, который, надо сказать, работал наравне с сильным полом и особо не стенал о трудных условиях полулагерного существования.

И всё же была в этом какая-то противоестественность. Нет-нет да и проскакивал в глазах девушек страх. Слишком неестественно звучал смех, а многие молодые люди бросали быстрые взгляды на юго-запад. Туда, где на расстоянии пятидесяти километров от нас должен был располагаться турецкий лагерь. А иногда, когда сокурсники думали, что их никто не видит, быстро крестились и, стерев с лица улыбку, становились хмурыми и задумчивыми.

Махнув рукой паре знакомых из первой группы, я направился в расположение автопарка. Распорядившись подготовить «Каратель» к долгому рейду, забежал на склад РАВ, с «мясом» вырвав у несговорчивого прапора четыре цинка патронов для «калаша», и отправился искать свою группу. С собой я намеревался взять в первую очередь Касимову – погибать так с музыкой и не одному. А учитывая, что я намерен был сделать всё возможное, чтобы выжить, – оставлять подругу в Солнечном, где она действительно будет выступать пушечным мясом, – было как минимум неправильно. Да и не думал я, что она откажется, наоборот, обидится ещё, если выберу кого-то другого. Всю комнату мне в общаге презервативами с водой увешает…

Я улыбнулся, вспомнив ту маленькую «мстю», которую устроила мне девушка после нашего с ней поединка. К тому же в выборе Леночки было ещё и вполне рациональное зерно. При всех её закидонах девушка была великолепным стрелком, да к тому же притащила с собой на игру свою неизменную снайперскую винтовку. На мой дилетантский взгляд, подобная цацка могла бы пригодиться нам для выполнения поставленной задачи.

Вот только сейчас, разобравшись с подготовкой к выходу, я задумался о том, что, собственно, нам предстояло сделать. И вышагивая в сторону многоэтажки, где было расквартировано наше отделение, я раз за разом прокручивал одну-единственную мысль: как бы половчее выполнить приказ, и всё больше и больше понимал, что дела наши в общем-то дрянь.

Ну, допустим, найти самую высокую горку и забраться на её вершину – не проблема. А дальше что? Я даже не знал, как должна выглядеть эта самая «укреплённая точка»! Надо её маскировать или нет? А организация обороны позиции для меня вообще была чем-то сродни китайской грамоте! В голове почему-то рисовались белые, забитые песком мешки, выложенные аккуратной стеночкой… Но… разве их нынче использовали для подобных целей? Но пусть даже так, найду я кучу мешков, скорее всего у нас есть какие-нибудь из толстого целлофана, – а вдруг там не найдётся того, чем их набивать?

Или вот ещё – простой вроде бы вопрос: Что делать с машиной? Вполне естественно было желание иметь её под рукой… но если мой красно-чёрно-белый красавчик будет стоять прямо на верхушке холма, по нему же немедленно долбанут из чего-нибудь особо тяжёлого! И наоборот – далеко от себя держать броневик не с руки… Оставишь его в каком-нибудь лесу – и его просто-напросто прихватизируют наступающие войска, оставив нас и без машины, и без хранящихся в ней припасов. И ещё неизвестно, как в «Большой Игре» поступают с трофейной техникой, но я почему-то был абсолютно уверен, что при таком раскладе свою машинку больше никогда не увижу! Спишут в случайные потери, а на деле будет моя лапочка возить какого-нибудь удачливого «эфенди», а мне останется только лапу сосать…

Вот и получалось: пойди туда – не знаю куда, сделай то – не знаю что… И главное, что другие курсанты мне не помощники. По идее, всему этому преторианцев учат, – но не на первом курсе, а мы в колледже к тому же вообще без году неделя. Второй же курс на деле всё ещё тот же первый. Всего-то месяц с бронзовыми галстуками отходили.

Сюда бы хорошего офицера-третьекурсника, который уже знает, что да как делать – только оказывается, что у нас таковых попросту не имеется. А то, что есть, мало того что никто со мной не отпустит, так и я сам не попрошу! Нужна мне подобная радость…

Мальвина нашлась не в отгороженной для дам части, а в общей комнате. Девушка в наушниках развалилась на моей койке, задрав босые ноги на заднюю спинку кровати, и глупо похихикивала, глядя на экран своего ученического планшета. Заметив меня, Леночка даже глазом не моргнула, только, поёрзав попкой, чуток подвинулась в сторону и кивнула: «Садись, мол, если нужно!»

– Чё смотрим? – поинтересовался я.

– Комедию… – отмахнулась она. – Не отвлекай!

– В суицидную миссию со мной сходить не желаешь? Османов бить?

– Когда? – Касимова поставила видео на паузу, сняла наушники и посмотрела на меня снизу-вверх.

– Сейчас, – ответил я.

– С чего бы это вдруг? – она резко села, подогнув ноги по-турецки. – Почему на суицидную? И почему сейчас?

– Потом объясню! – отмахнулся я. – Так что? Пойдёшь со мной геройствовать?

– Геройствовать пойду… – ни секунды не сомневаясь, ответила она. – А задача какая?

Я в двух словах объяснил, глядя, как разгораются глазёнки подруги. Через секунду она уже натягивала бутсы, выясняя заодно подробности планирующегося мероприятия.

– Что? – ахнула девушка. – Всего четыре цинка? И всё?

– Ну… должно хватить, – нахмурился я. – Зачем нам больше.

– Кузьма… Больше не значит меньше! Да и вообще, запомни, салага, – Мальвина спародировала интонацию Фишшина. – Патронов бывает либо совсем мало, либо мало, но больше уже не утащить! А у тебя целый броневик имеется! Не… так не пойдёт. Вот что! Ты давай за баранку и подгоняй машину к складу РАВ, а я пошла с Семёном разбираться.

– Погоди, – я перехватил рукой за талию рванувшуюся было мимо меня к выходу Леночку и поставил перед собой. – Нам ещё один боец нужен. Да ещё желательно, чтобы он хотя бы примерно понимал, что нужно делать. Как эту самую точку обустраивать. Или ты в этом шаришь?

– Не очень… Но… чего тут думать-то? – честно призналась Касимова и, повернувшись к девчачьей половинке импровизированной казармы, закричала: – Шурка, пошли османам хвосты крутить?

Там что-то грохнуло. Раздались приглушённые проклятия, клапан распахнулся, из него выглянула Сашенька Бельская в одном чёрном топике и узеньких спортивных трусиках.

– Ленок, я случаем не ослышалась? – спросила она, подходя к нам, совершенно не смущаясь моего присутствия. – Что там с османами?

– Мы с Кузьмой на дело идём, по заданию командования. Нужен кто-то разбирающийся в обустройстве позиций. А ты в этом вроде шаришь…

– Есть немного, – серьёзно кивнула она. – Когда выходим?

– Сейчас.

– А кто ещё будет? – Бельская посмотрела на меня.

– Всего троих отряжают, – ответил я, стараясь придать лицу максимально не заинтересованное в её прелестях выражение.

– Окей! Я в деле, – кивнула девица и убежала одеваться.

* * *

До указанной в документах высоты добрались часа за два. Двигались осторожно, стараясь не привлекать к себе особого внимания разведывательно-диверсионных групп противника, которые, по сообщениям патрульных, всё чаще и чаще попадались на нашей условно-подконтрольной зоне. В этом деле нам очень помогла Сашенька, которая оказалась отличным иллюзионистом, и с помощью своего ПМК всё время поездки держала над броневиком купол невидимости.

К тому же хоть «Каратель-Э» был машиной повышенной проходимости, вести его я старался максимально аккуратно. Местность была незнакомая, местами болотистая, и нам для полного счастья не хватало только сесть на брюхо. Вытащить её втроём, при отсутствии в обозримом пространстве деревьев, чтобы закрепить лебёдку, было нереальной задачей, а если вспомнить, что кузов забит различными ящиками с оружием, то и подавно. В этом уже была целиком и полностью заслуга Касимовой, за что мы были ей на самом деле очень признательны. На то, как девушка разносит то белеющего, то краснеющего завхоза РАВ, хорошо знакомого мне прижимистого прапора – любо-дорого было посмотреть. Да и результат оказался куда как богаче, нежели при моей скромной попытке.

Для «калашей» девушка стрясла ещё целых два ящика, так что патронами 5,45×39 мы теперь были обеспечены на месяц вперёд. Плюс для своей жуткой винтовки Леночка вытребовала цинк 12,7×99 NATO. Но главным являлось даже не это… основным её достижением, на мой взгляд, было получение со склада новенького гранатомёта РПГ-7Д с подсумком термобарических ТБГ-7В «Танин» и столько же осколочных ОГ-7В «Осколок», дополнив напоследок список приобретений тремя ПГ-7МВР «Резюме-М» – магическими тандемно-кумулятивными гранатами. Впрочем, последние мы таки вернули, сменяв на ящик обычных ПГ-7В, ведь, по заверению командования, бронетехника противника тоже была представлена старыми, ещё военными образцами.

Причём любые возражения завхоза девушка тут же крыла железобетонными контраргументами. Самым сильным было указание того факта, что командование выделило на задание целый реальный броневик, в то время как он, прапор – явно работает на османов, коли желает сорвать нам выполнение столь трудной миссии. Парень, кажется, не привычный к такому напору и, даже наоборот, считавший, что его мнение в подобных вопросах должно быть решающим – откровенно пасовал перед девушкой и только вяло отбрыкивался.

Наконец, наверное, уже чисто из жадности, Мальвина затребовала двадцать пять МОН-50 – мин осколочных направленного действия, и десять подрывных машинок к нему. Правда, тут парень уже готов был сам идти занимать высоту и обороняться от всей турецкой армии, а потому Леночке пришлось удовлетвориться шестью зарядами и пультом к старенькому ВПКМ – войсковому переносному комплекту минирования. Всё это девушка приняла с видом королевы, которой преподнесли нечто коричневое и плохо пахнущее, вместо обещанного шоколада, и удалилась с видом оскорблённой невинности.

ИРП, средства маскировки и тому подобное взяла на себя Сашенька. Девушка имела знакомства в хозяйственной части, а потому разжиться всеми нужными для нас припасами у неё получилось куда как быстрее, нежели у Лены. Мне же и в том и в другом случае была отведена самая важная и почётная роль – грузчика, что я выполнил отлично.

С обустройством «укреплённой точки» справились относительно быстро. Стоило нам только подняться на обозначенный холм, как Бельская тут же укутала всю его вершину комбинированным заклинанием невидимости, привязав его к небольшому артефакту, воткнутому прямо в землю. После чего под её руководством я приступил к фортификационным работам, в то время как Касимова, довольная словно слон, отправилась минировать наиболее удобные, по её мнению, участки склона.

Древняя военная мудрость, что, дескать, два солдата из стройбата заменяют экскаватор, предстала передо мной совсем в ином свете уже через пару часов работы. Не то чтобы я устал, открыв Вишуддху – пятую чакру, я мог рыть не только от забора и до обеда, но ещё и вглубь метра на три и даже не запыхаться, другой вопрос, что монотонность этого процесса вгоняла меня в ностальгию по ежегодной чулымской картофельной осенне-весенней эпопее. Так что я сам не заметил, когда успел соорудить не только окоп в полный профиль со стрелковыми ячейками, но и даже небольшой блиндаж. Где Сашенька умудрилась достать для него лёгкий каркас из алюминия, обтянутый тканью, – не знал никто, но факт оставался фактом – у нас появилось полноценное жильё. «Каратель» тоже получил свой капонир и, вдобавок к невидимости, был заботливо укутан маскировочной сетью.

Часам к двадцати одному, когда наше гнёздышко было уже свито, вечерний рацион употреблён, а мы немного расслабились и потеряли бдительность, погибла Сашенька Бельская. Не буду говорить, по чьей вине это произошло. Лично я винил сам себя, а вот Лена думала совершенно иначе. По её мнению, вся ответственность лежала, во-первых, на самой девушке, не догадавшейся захватить биотуалет или хотя бы соорудить обычную выгребную яму где-нибудь поблизости, всё равно рабочая сила халявная. А во-вторых, на командующем, который, отправляя трёх рядовых на подобное задание, не подумал об элементарной предварительной разведке местности, не говоря уже о какой-либо поддержке нашей группы.

– Пойду, пройдусь! – в своей чуть жеманной манере сообщила нам Сашенька.

– Ты куда это? – поднялся я со своей позиции, откуда со всеми удобствами наблюдал за предполагаемой зоной подхода противника. – Я с тобой…

– Тише… тише, жеребец! – Бельская состроила забавную рожицу и сделала жест, будто руками отталкивает меня от себя. – Или ты мечтаешь посмотреть, как я сикаю? Какой нехороший мальчик!

– Ленка, – я даже немного смутился Сашиной откровенности, – сходи с ней!

– Вот ещё! Дел у меня больше нету, как за засцыхами приглядывать! – буркнула Касимова, которая только что в очередной раз знатно поцапалась с приятельницей.

– Да ладно вам! – фыркнула девушка. – Что я, мелкая, что ли! Пописать сама не смогу?

– Но…

– Кузьма, вот женишься на мне – тогда позволю тебе и оседлать меня, и нокать! – отрезала Бельская и, хохотнув, выбежала из-под маскировочного купола, быстро скрывшись в ближайших кустах.

Одиночный выстрел раздался спустя пять минут. Мы с Ленкой вскочили на ноги, это было явно не наше оружие. Глухой, цокающий, какой бывает только у натовских образцов, до сих пор стоящих на вооружении у Османо-Турецкой Империи. Схватив дёрнувшуюся было Ленку, я жёстко толкнул её на место, грубо приказав сидеть и не высовываться, а сам стрелой метнулся на звук, на ходу активируя шестую чакру.

С полноценным «Третьим глазом» заметить в сумраке следы Сашеньки не составляло особой проблемы. Саму её я нашёл чуть дальше в лесу. Девушка была «мертва», если, конечно, этот термин применим к игрокам, участвующим в «Большой Игре». Бельская лежала на земле, полуобнажённая, с разведёнными ногами, а к ней с приспущенными штанами, оголив возбуждённое достоинство, как раз пристраивался парень в чёрном разведывательном костюме турецкого образца с мимикрирующими под окружающую среду вставками. Рядом, поглядывая по сторонам, ждали своей очереди трое его товарищей, один из которых крутил в руках Сашенькин автоматик, а другой, весело комментируя и давая приятелю советы, снимал происходящее на ПМК.

Я положил их с ходу. Не щадя, но постаравшись оставить в живых хотя бы одного. Парни даже не успели среагировать на моё появление, когда «магическая пуля» разорвала в клочья всю троицу. А вот насильника я приберёг, просто сбив ногой с тела девушки и от души растоптав берцем то, что болталось у него в промежности. Только потом я соизволил вырубить заливающегося визгом парня и медленно осмотрелся, вспомнив, что «звезда» разведчиков у турок состоит из пяти человек.

Последний нашёлся залёгшим за кустами, у дальней стороны поляны. Увидев, что я смотрю на него, он на коленях выполз из своего укрытия, поднимая руки над головой и лопоча что-то типа: «Ай донт! Ду нот рап! Ам иносент! Айм сурендер!»

– Касимова, – рыкнул я в гарнитуру, второй рукой кинув турку пластиковые наручники и пальцем указав на гада со спущенными штанами. – Быстро ко мне!

Глава 7

Стрёкот винтокрылой машины быстро приближался с запада, и вскоре её силуэт стал ясно виден на фоне звёздного неба. Ночь прорезал длинный луч прожектора, и круг света зашарил по тёмным кустам. С нашей укреплённой точки я прекрасно видел, как Леночка, переломив световую шашку, бросила её на землю, в том месте, которое было заранее подготовлено для посадки гостей.

Того, что нас обнаружат очередные турецкие разведчики, мы не опасались. По приказу наблюдателей, на время проведения мероприятий, связанных со случившимся инцидентом, обе стороны конфликта обязаны были вернуть своих бойцов на исходные позиции до особого распоряжения наблюдателей «Игры». Так что на полигоне и уж тем более во фронтовой полосе на данный момент находились только мы двое, плюс Сашенька, пленные второкурсники из Университета Сабанджи и три их «условно мёртвых» товарища.

Турки, с мешками на головах и тщательно связанные лично мной, лежали рядом с задним бампером «Карателя». Подальше от глаз всё ещё всхлипывавшей и подрагивавшей после пережитого Бельской, которая доверчиво жалась ко мне, съёживаясь от каждого протяжного стона неудавшегося насильника.

В отличие от попавших под моё заклинание парней и нашей одногруппницы, словившей в висок пулю из M4, подранок всё ещё подвывал от болей, как в переломанных моим ударом рёбрах, так и в отбитом паху. Оборвать его мучения можно было, только пристрелив гада, однако делать этого я не собирался. Не потому, что был садистом и наслаждался криками парня, а потому, что он нужен был нам живым для того, чтобы предъявить его наблюдателям.

Да и вообще, насколько я помнил из лекций Грема, не так уж он и страдал. Имплантированный ему чип давно уже повысил болевой порог, и на данный момент уродец ощущал от силы пять-шесть процентов того, что заслужил. В общем-то это было логично, ведь целью «Большой Игры» являлись не издевательства над игроками, а симуляция реальности. Ну а все неприятные ощущения оставили по двум простым причинам.

Во-первых, чисто психологической, потому как за пять лет, проведённых в «Игре», вполне можно было словить комплекс «Бессмертного» и полностью потерять инстинкт самосохранения. Например, после выпуска – забыться и шагнуть с балкона седьмого этажа, не обладая специальными техниками. Попасть под автомобиль или по глупости подставиться под пулю. К тому же чисто теоретически, после такого длительного перерыва, любая даже самая незначительная ранка должна была вызывать у человека натуральные болевые спазмы, от которых вполне мог случиться шок, а то и остановиться сердце.

Всё это плавно переходило во вторую, не менее важную причину, связанную с физиологией нашего организма. Дело в том, что чиповка в общем-то не была стопроцентной страховкой от настоящих травм. Всегда оставалась вероятность неудачно упасть и на самом деле сломать себе ногу, или работая на станке – потерять палец, а то и целую руку. Да много ещё чего, вплоть до удара током из самой обычной розетки, ведь внедрённое в чип комплексное заклинание не делало человека неуязвимым.

Основной его функцией было оберегать реальное тело «пешки» от негативных воздействий со стороны других «пешек». Проще говоря, делать так – чтобы мы на радостях не переубивали друг друга. Объединённые в своеобразную подпространственную метамагическую сеть, чипы всегда знали, «кто», «кого», «как» и «когда», а потому просчитывали и моментально нейтрализовали все действия другого игрока, от которых реальное тело человека могло получить хоть малейшие отличия от эфирного, считавшегося «эталонным». При этом, имитируя все должные повреждения, честно обрабатывались и визуализировались в виде так называемых «сложных иллюзий».

Как это на самом деле работало в «высших» сферах – хрен его знает. Мне было известно только, что оторванная рука, как бы страшно ни выглядела рана, на самом деле остаётся на месте. Чип всего лишь парализует её и делает невидимой даже для «Третьего глаза». Хотя её вполне можно было пощупать, что, как я понял, использовалось в диагностических целях.

Точно так же, если игрока взрывом разрывало на мелкие кусочки, ничего подобного на самом деле не происходило, а реальное тело человека следовало искать возле визуально самой крупной части. Ну и ещё… когда на посиделках в общаге в середине сентября Мишган, со второго курса, по дурости отсёк себе своим же мачете пару пальцев, и его одногруппникам пришлось везти парня в больницу, обрубки они забрали с собой. Те хоть и являлись иллюзией, но уже чипованные ребята вполне могли их поднять и переложить в санитарный контейнер, в то время как моя рука ощущала лишь пустоту.

Так что схема применительно к человеку получалась примерно следующая. Наступишь на гвоздь – поранишься по-настоящему. Уколешь сам себя или это сделает другой игрок – повреждение будет иллюзорное. А если тебя пырнёт дядя Вася с улицы, то опять же пострадает реальный организм. Но и в первом, и во втором, и в остальных случаях начальные ощущения будут схожи.

Вертолёт приземлился, и пилот заглушил двигатель. Сразу же вспыхнуло несколько магических светляков, вырвав из темноты фигуры пятерых выбравшихся из внутренностей машины людей и подошедшую к ним Касимову. Они о чём-то переговорили, и девушка повела их к нашему холму.

– Ты как? Получше? – спросил я, ещё раз погладив Сашеньку по светлым, соломенным волосам, подстриженным под короткую мальчишескую причёску, которая по непонятной мне причине делала хозяйку женственнее.

– Не знаю… – прошептала в ответ Бельская, покрепче ухватившись за ткань моей куртки и уткнувшись лбом в плечо, пробурчала: – Плохо… Хочется поубивать этих уродов, но никак не могу унять дрожь…

– Может, тебе ещё раз успокаивающую мантру прочитать? – предложил я. – Или, хочешь, накапаю валерьянки?

– Не хочу… – она тихо всхлипнула. – А мантру прочитай, пожалуйста. Вроде помогает…

– Main baadal, mein hoon… – затянул я первые строфы, пытаясь в силу своего умения уменьшить вливаемую в слова силу, чтобы не дай бог ещё больше не навредить девушке.

В голове же вертелось совершенно другое. Сам я ещё ни разу не умирал в «Большой Игре», да если честно, то и вовсе не стремился к подобным экспериментам. Потому некоторые аспекты «смерти понарошку» стали для меня неожиданностью. В первую очередь то, что это оказался довольно безболезненный процесс. Сашенька, например, просто провалилась в темноту. Конечно, пуля попала ей прямо в мозг, и это, возможно, был частный случай, однако когда я на ломаном английском языке поинтересовался об ощущениях у убитых мной турок, те хором уверяли, что боли как таковой не ощущали.

Вторым же фактом было то, что, погибнув, сознание девушки, как и её неудавшихся насильников – не отключилось. Бельская всё прекрасно видела, слышала и ощущала, а главное, понимала, что вознамерились сотворить с ней негодяи. Просто не могла ни двигаться, ни говорить, да и смотреть ей приходилось туда, куда была повёрнута её голова.

В себя девушка пришла где-то минут через десять после моего появления. Естественно, разрыдалась, да так, что Леночка никак не могла её успокоить, а затем вцепилась в меня и с тех пор больше не отходила от ни на шаг. Стоило же ей увидеть кого-нибудь из наших пленников, как глаза Сашеньки загорались неконтролируемой яростью, тут же сменявшейся слезами, и она пряталась за моей спиной. Именно по этой причине встречать вертолёт отправилась Касимова. Тоже какая-то притихшая и старавшаяся сейчас не язвить даже мне.

Следуя за Ленкой след в след, гости поднялись на вершину холма. Сразу же за Мальвиной вышагивал хмурый словно туча Грем Фишшин. За ним вальяжной походкой двигался высокий мужчина в полевой форме песчаного цвета и кепи, которого я определил как американца. Ещё двое носили обычные пиджачные костюмы, явно дорогого кроя, и держали в руках небольшие кейсы. На лацкане первого был закреплён значок с изображением золотого имперского двуглавого орла на красном поле, у второго же был похожий, но с тремя расположенными треугольником золотыми полумесяцами, увенчанными пятилучевой звездой. Скорее всего, то были представители российского посольства и османо-турецкой палаты иностранных дел, дипломаты или юристы-международники. Последней же шла русая женщина в белом халате и с небольшой сумкой, украшенной эмблемой красного креста на клапане.

Оказавшись внутри периметра купола невидимости, дипломаты и «американец» остановились, дабы осмотреть наше временное укрепление, а вот препод, отстранив с дороги Ленку, направился прямо к нам с Бельской. Сашенька испуганно пискнула и немедленно спряталась за мной, заставив Грема застыть на месте.

Вперёд тут же вырвалась женщина, оказавшаяся штатным психологом Русской Дипломатический Миссии. Представившись, она на удивление быстро успокоила вновь разволновавшуюся девушку, а затем увела её в наш небольшой блиндаж, строго-настрого приказав никому из мужчин их не беспокоить.

– Где… – едва сдерживаясь, прорычал Грем.

– Валяются за броневиком, – ответил я, сразу же поняв, о ком спрашивает препод.

– Позвольте представиться, – к нам подошёл американец и протянул мне руку. – Полковник ВМФ САЛ, Вильям О’Мейкер. Глава кризисного центра надструктурной комиссии наблюдателей GG в первом туре вооружённого Ильинско-Сабанджийского конфликта.

GG, видимо, значило Great Game, потому как я где-то слышал, что в Либерократии «Игру» называют не «Большой», а «Великой». Кстати, говорил гость на русском языке вполне сносно, почти не коверкая слова, но всё равно с чувствительным акцентом.

– Ефимов Кузьма, – ответил я на рукопожатие и, замявшись, зачем-то добавил: – Рядовой.

– Я требую, чтобы вы немедленно отвели меня к незаконно удерживаемым вами подданным Великого Султана Исик Хана, да преумножатся года его! – без предисловий набросился на меня мужик со значком в виде османского флага.

– Это невозможно, – холодно ответил вместо меня наш дипломат. – Эти лица на данный момент находятся под российской юрисдикцией, в статусе подозреваемых в попытке совершения уголовно наказуемого преступления, ответственность за которое предусмотрена статьёй 131 УК РИ. Доступ к ним представителей Османской стороны ограничен пятым пунктом статьи 567 кодекса Консорциума наций. И ещё, коллега, я вынужден настаивать, чтобы вы соблюдали этикет в присутствии подданных Его Величества Императора Всероссийского.

– Данные обвинения являются безосновательными и ничем не подтверждёнными… – возмутился осман.

– А вот это буду решать я, – оборвал его американец. – Рядовой, мне нужно видеть подозреваемых. Господин Данилов, вы не возражаете?

– Нет, не возражаю. Но мой османский коллега останется со мной, – ответил мужчина с российским значком и протянул мне руку, которую я тут же пожал. – Виктор Остапович Данилов. Юрист первой гильдии при Русской Дипломатический Миссии в Константинополе.

– Очень приятно, – я посмотрел на Грема, и тот кивнул. – Следуйте за мной.

Увиденное ничуть не тронуло американца. Похоже, что даже перестарайся я с путами и помри парни, не дождавшись следователя, – тому было бы всё равно. Достав из кармана небольшой портативный переводчик, он активировал его, поставил на землю и только тогда начал задавать вопросы парням, причём на турецком языке. Пленные лопотали ему в ответ, а умная машинка исправно переводила их слова на русский.

По версии произошедшего от разведчиков, их группа двигалась по маршруту, никого не трогала, только пристрелила обнаруженную русскую провокаторшу, которая всячески пыталась их соблазнять, чем шокировала неокрепшие вьюношеские умы. Да и то не сразу, а только когда той было отказано в недостойных звания сынов Османской Империи контактах, порочащих имя Великого Султана Исик Хана, и она, выхватив оружие первой, напала на них. После чего и была «убита» первым же выстрелом. При этом девушка очень неудачно упала, и они, только из чувства благородства, хотели оказать гостье из варварской России посильную помощь, когда их атаковало около десятка врагов.

Особенно соловьём пел добровольно сдавшийся мне в плен турок. По его словам, получалось, что дрался он как лев, но силы были не равны, и его скрутили, подло напав со спины. После чего, когда остальные израненные русские убрались восвояси, чтобы зализывать многочисленные раны, и мы остались одни, я, собственной персоной, страшно издевался над турецкими подданными, вымещая на беззащитных османах всяческие комплексы. Причинял им немыслимые как моральные, так и физические мучения и, что самое страшное, поносил их возлюбленного султана, Коран и самого Пророка, а также обещал накормить правоверных поганым свиным жиром, дабы они после смерти не попали к Аллаху.