Текст книги "Давний спор славян. Россия. Польша. Литва"

Затем гетман перешел в наступление: «Великому государю во всем воля. Только мне диво, что бояре ему ничего доброго не посоветуют: Короною Польскую еще не овладели и мира в совершенье еще не привели, а уже с другим государством, со шведами, войну начали». Это было, как говорится, не в бровь, а в глаз, и Бутурлину ничего не оставалось делать, как бормотать о каких-то «неправдах шведского короля» и т. д.

Гетман был тяжело болен, и Бутурлин предложил ему: «В дороге мы слышали от всяких людей, что была у тебя рада, и на той раде сдал ты гетманство сыну своему Юрию:[129]129
  Средний сын Богдана, Тимофей, погиб в бою, а младшему, Юрию, было только 16 лет.


[Закрыть] и тебе бы велеть сыну своему в церкви божией, пред святым Евангелием, при нас присягнуть на подданство великому государю». Богдан ответил: «Видите сами, что я сильно болен и в старости, и я поговорил с полковниками, чтоб попомнили свою службу, промысл и раденье, по смерти моей выбрали на запорожское гетманство сына моего Юрия. А ныне, пока жив буду, гетманство и всякое старшинство держу при себе, а когда по моей смерти сделается гетманом сын мой Юрий, то он царскому величеству присягу учинит».

Так закончились последние переговоры московских послов с гетманом. 27 июля 1657 г. Богдан Хмельницкий скончался.

26 августа в Чигирине состоялась рада, и казаки выбрали гетманом генерального писаря Ивана Выговского.[130]130
  Еще перед выборами Выговский писал путивльскому воеводе Зимину: «…после похорон соберется рада из всей старшины и некоторой черни». Из чего следует, что на раде присутствовали старшина, собранная с разных городов, и местные Чигиринские казаки («чернь»).


[Закрыть] При вручении булавы казаки дали наказ новому гетману верно служить великому государю и над Войском Запорожским добрую управу чинить.

Но хотя и был выбран Выговский гетманом Войска Запорожского, сами запорожцы в Сечи в выборах не участвовали и признать его не пожелали. В ноябре 1657 г. в Москву пробрались, избежав всех застав Выговского, посланцы от кошевого атамана Якова Федоровича Барабаша. Они рассказали, что Выговский был избран незаконно, что он ведет переговоры с ляхами и шведами, обижает запорожских казаков. На вопрос бояр, чего же они хотят, запорожцы ответили: «Хотим, чтоб послан был в войско ближний [государю] человек и собрал раду; на этой раде выбирать в гетманы, кого всем Войском излюбят».

Новый, 1658 г. гетман Выговский начал с казней казацких старшин, недовольных его властью, а против полтавского полковника Мартына Пушкаря отправил полторы тысячи казаков и сербов (из своей личной охраны). 25 января 1658 г. близ знаменитой впоследствии деревни Диканьки полтавские казаки Пушкаря вместе с отрядом запорожцев разгромили отряд Выговского. Пушкарь занял Миргород и выгнал оттуда сторонников гетмана Лесницкого, вместо которого миргородские казаки выбрали полковником Степана Довгаля.

8 февраля Пушкарь прислал в Москву первый донос на Выговского. Он писал, что гетман – изменник государю, помирился с ляхами и Ордою и что он, Пушкарь, слышал об этом от Юрия Хмельницкого.

17 мая 1658 г. войско Выговского и призванные им татары подошли к Полтаве, где стояли Пушкарь и Барабаш. Московские послы тщетно пытались помирить противников. В ночь на 1 июня Пушкарь и Барабаш внезапно атаковали гетманское войско и захватили его обоз. Но утром сторонники Выговского контратаковали противника. Пушкарь был убит, а Барабаш с «немногими людьми» ушел в Полтаву. Выговский утверждал, что его войско потеряло тысячу человек, а мятежники – восемь тысяч.

Итак, переговоры с поляками, длившиеся почти два года, зашли в тупик, а на Украине фактически началась гражданская война между гетманом и его противниками. Новая русско-польская война была неизбежна.

Глава 11
ВТОРАЯ РУССКО-ПОЛЬСКАЯ ВОЙНА ЗА УКРАИНУ 1658–1667 гг

В августе 1658 г. гетман Выговский в городке Гадяче вступил в переговоры с представителями польского короля. 6 сентября был подписан Гадячский договор, согласно которому Выговский получал титул русского гетмана и первого сенатора Киевского, Брацлавского и Черниговского воеводств. Гетман становился вассалом польской короны. Число реестровых казаков увеличивалось до 60 тысяч.

Выговский и верные ему старшины получили массу льгот и привилегий. Чтобы не раздражать казаков, в 15-й статье договора было сказано: «В войне короля с Москвою казаки могут держать нейтралитет, но в случае нападения московских войск на Украину король обязан защищать ее».

Но ни в одной из 22 статей ничего не говорилось о том, будут ли польские паны владеть своими поместьями на Украине. А это был основной вопрос, волновавший население Украины, и без его кардинального разрешения любой договор становился филькиной грамотой.

Ведя переговоры с ляхами, Выговский в августе 1658 г. клялся перед московским посланником, дьяком Василием Михайловым, в своей верности царю, а в это время гетманское войско шло на Киев, где находился русский гарнизон. 23 августа киевский воевода боярин Василий Борисович Шереметев разгромил запорожских казаков под Киевом. Особо отличились полки «иноземного строя» под командованием полковника фон Стадена. Трофеями русских стали 12 пушек, 48 знамен и три бочки с порохом.

В сентябре 1658 г. царь разослал грамоты, где подробно и обстоятельно рассказывалось об изменах гетмана, а Выговский все еще продолжал притворяться. 8 октября он писал царю, что и не думает наступать на московские города и нарушать присягу: «Бога ради усмотри, ваше царское величество, чтоб неприятели веры православной не тешились и сил не восприняли, пошли указ свой к боярину Василию Борисовичу Шереметеву, чтоб он больше разорения не чинил и крови не проливал».

На левом (восточном) берегу Днепра большая часть старшины была за Выговского, но зато подавляющее большинство простых казаков стояли за Москву. В последних числах ноября в местечке Верва была созвана рада из верных царю казаков и выбран в гетманы полковник Иван Беспалый, «чтоб дела войсковые не гуляли».

Поляки не приходили к Выговскому на помощь, и, чтобы остановить присылку новых московских войск, Выговский отправил к царю белоцерковского полковника Кравченко с повинной.

13 декабря 1658 г. Беспалый писал царю, что враги наступают со всех сторон, а царские воеводы помощи им, верным малороссиянам, не дают. Царь ответил, что вследствие приезда Кравченко с повинной он назначил раду в Переяславе на 1 февраля, а между тем пусть он, Беспалый, соединившись с князем Ромодановским, промышляет над неприятелем.

Неприятель не заставил себя ждать: 16 декабря наказной гетман Выговского Скоробогатенко подошел к Ромнам, где находился Беспалый, но был им разгромлен. Беспалый доносил царю: «Если ваша пресветлая царская милость с престола своего не подвигнитесь в свою отчину, то между нами, Войском Запорожским, и всем народом христианским покою не будет. Выговский Кравченка на обман послал и ему бы ни в чем не верить».

В сентябре 1658 г. оба польских гетмана, Сапега и Гонсевский, двинулись с войсками к Вильно, занятому русскими. 1 октября поляки осадили Минск. Князь Юрий Алексеевич Долгоруков контратаковал поляков и 8 октября у села Верки разбил войско Гонсевского, а самого гетмана взял в плен.

Павлу Сапеге удалось уцелеть только благодаря местничеству: двинувшись против неприятелей, Долгоруков послал к уполномоченным Одоевскому с товарищами, чтобы направили ему на помощь своих ратных людей, но сотенные, князь Федор Барятинский и двое Плещеевых, заявили, что им идти на помощь к князю Долгорукову «невместно».

В феврале 1659 г. «параллельный гетман» Беспалый сообщил в Москву, что из Новой Чернухи под Лухвицу приходило тридцатитысячное польско-татарское войско Скоробогатенко и Немирича, три раза пыталось взять город приступом, но было отбито. Сам же Выговский под Лухвицу не приходил, а стоял в Чернухе, а к 4 февраля подошел к Миргороду и стал там. Находившиеся в Миргороде московские драгуны укрепили осаду в малом городе, а все миргородцы присягнули служить царю и ратных людей не выдавать. 7 февраля полковник Степан Довгаль, прельстившись обещаниями Выговского, выехал из Миргорода, после чего горожане решили сдаться. Казаки Выговского отослали московских драгун в Лухвицу, предварительно ограбив, после чего Выговский двинулся в Полтавский полк. На просьбы Беспалова о помощи из Москвы отвечали, что идет в Малороссию боярин князь Алексей Никитич Трубецкой.

15 января 1659 г. Трубецкой действительно выступил из Москвы с большим войском (в летописи говорится о ста тысячах человек) и 10 марта пришел в Путивль. 26 марта московское войско выступило из Путивля и направилось к местечку Константинов на реке Суле, позвав к себе московских воевод из Лухвицы и казаков Беспалого из Ромен.

10 апреля Трубецкой вышел из Константинова к Конотопу, где засел сторонник Выговского полковник Гуляницкий. 19 апреля войско было под стенами города, но осада безуспешно длилась до 27 июня, пока к Конотопу не подошли казаки Выговского вместе с татарами. Оставив всех татар и половину своих казаков в засаде за речкой Сосновкой, Выговский с остальными казаками ночью скрытно подошел к Конотопу, на рассвете атаковал осаждающих, многих перебил, лошадей отогнал и начал отступление. Московские воеводы решили, что их атаковало все войско Выговского, и отрядили для его преследования князей Семена Романовича Пожарского и Семена Петровича Львова. 28 июня Пожарский нагнал черкасов, многих перебил и погнался дальше за отступавшими, все более и более удаляясь от Конотопа. Взятые в плен казаки Выговского предупреждали, что впереди поджидает большое войско – целая ханская орда и половина казаков, – но все было тщетно: Пожарский ничего не хотел слышать и шел вперед. «Давайте мне ханишку! – кричал он. – Давайте калгу! Всех их с войском… таких сяких… вырубим и выпленим».

Но только князь перебрался через речку Сосновку, как навстречу ему выступили многочисленные толпы татар и казаков. Русские были окружены и разбиты. Оба воеводы попали в плен. Пожарского привели к хану, и тот начал выговаривать ему за дерзость и презрение к татарским силам, но воевода и на поле битвы, и в плену был одинаков. В ответ он, как дипломатично писал СМ. Соловьев, «выбранил хана по московскому обычаю», то есть высказался о нравственности ханской матушки и плюнул в глаза Камиль-Мухаммеду. Взбешенный хан приказал немедленно отрубить князю голову.

По поводу Конотопского сражения СМ. Соловьев писал: «Цвет московской конницы, совершившей счастливые походы 54 и 55 года, сгиб в один день; пленных досталось победителям тысяч пять; несчастных вывели на открытое место и резали как баранов: так уговорились между собою союзники – хан крымский и гетман Войска Запорожского! Никогда после того царь московский не был уже в состоянии вывести в поле такого сильного ополчения. В печальном платье вышел Алексей Михайлович к народу, и ужас напал на Москву. Удар был тем тяжелее, чем неожиданнее; последовал он за такими блестящими успехами! Еще недавно Долгорукий привел в Москву пленного гетмана литовского, недавно слышались радостные разговоры о торжестве Хованского, а теперь Трубецкой, на которого было больше всех надежды, „муж благоговейный и изящный, в воинстве счастливый и недругам страшный“, сгубил такое громадное войско! После взятия стольких городов, после взятия столицы литовской царствующий град затрепетал за собственную безопасность: в августе по государеву указу люди всех чинов спешили на земляные работы для укрепления Москвы. Сам царь с боярами часто присутствовал при работах; окрестные жители с семействами, пожитками наполняли Москву, и шел слух, что государь уезжает за Волгу, за Ярославль».[131]131
  Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., Кн. VI. С. 51.


[Закрыть]

Теперь этот пассаж с удовольствием цитируют украинские националисты. О. Субтельный пишет: «Под Конотопом царская армия испытала одно из крупнейших поражений за всю свою историю».[132]132
  Субтельный О. Украина. История. Киев. С. 187.


[Закрыть]

На самом деле, будучи в целом довольно объективным историком, Соловьев здесь явно перегнул палку. Гибель отряда Пожарского под Конотопом была лишь тактической неудачей. Когда Камиль-Мухаммед-Гирей и Выговский двинулись к Путивлю, основные силы русских уже начали отступление. Хан и гетман попытались догнать Трубецкого, но лихая конная атака татар и казаков была встречена картечью русских пушек. Понеся большие потери, союзники отступили к Ромнам. В свою очередь Трубецкой с войском без помех 19 июля прибыл в Путивль.

Выговский осадил Ромны, где находился небольшой московский отряд, и поклялся отпустить гарнизон с оружием на все четыре стороны, но нарушил клятву: разоружил москалей и отправил их к полякам. Из-под Ромен гетман и хан пошли к городу Гадячу. Местные жители отказались открыть им ворота. Тогда казаки пошли на приступ, а хан отказался участвовать в штурме. Потеряв свыше тысячи человек, гетманские казаки были вынуждены отступить от стен Гадяча.

Уже давно у запорожских и донских казаков стало традицией нападать на татарские улусы, когда хан отправлялся с войском в поход. Дело в том, что крымские татары были профессиональными разбойниками. Я говорю так не для того, чтобы оскорбить их, а просто указываю их основной способ производства. Сельским хозяйством и животноводством татарские мужчины стали заниматься лишь после покорения их Екатериной П. До этого основной статьей дохода татар была военная добыча, и поэтому в поход с ханом[133]133
  Кроме того, имели место и индивидуальные рейды отдельных татарских отрядов.


[Закрыть] уходило подавляющее большинство мужского населения.

Так было и на этот раз. Атаман Иван Дмитриевич Серко собрал несколько тысяч запорожцев и на лодках начал действовать на Южном Буге, громя казаков Выговского и татар. Молодой Юрий Хмель-ницкийтоже собрал несколько тысяч запорожцев и двинулся в Керчь, где разорил несколько улусов.

Пока Шереметев и Выговский воевали под Конотопом, флотилии стругов донских казаков ходили у крымских берегов. Донцы высадились под Кафой, Балаклавой, Керчью, прошли в глубь полуострова верст на 50, взяли в плен около двух тысяч татар, освободили полтораста русских пленников.

Затем донцы пересекли Черное море и пограбили Анатолийское побережье от Синопа до города Кондра, который находился всего в одном дневном переходе от Стамбула.

Узнав о казацких «шалостях», хан Камиль-Мухаммед-Гирей с основными силами форсированным маршем двинулся в Крым, оставив Выговскому лишь 15 тысяч татар.

Иван Выговский из Чигирина отправил под Киев казацко-та-тарское войско под началом своего брата, Данилы Выговского, но 22 августа 1659 г. русский отряд, вышедший из Киева, наголову разбил это войско.

После ухода Выговского с татарами из Чигирина переяславский полковник Тимофей Цецура объявил себя подданным царя и перебил в городе немногих сторонников Выговского.

30 августа киевский воевода Василий Борисович Шереметев писал в Москву, что переяславский, нежинский, черниговский, киевский и лубенский полковники «добили челом и присягнули» царю.

В середине сентября 1659 г. казаки выбрали (судя по всему, без рады) гетманом Юрия Хмельницкого, которому уже исполнилось 18 лет и он хорошо проявил себя во время крымского похода. Иван Выговский переслал молодому Хмельницкому бунчук и булаву (символы гетманской власти) через Данилу Выговского, который был шурином Юрию Хмельницкому, так как был женат на его родной сестре Елене Богдановне. Самже Иван Выговский в октябре 1659 г. бежал в Польшу.

5 сентября Трубецкой выступил из Путивля в левобережные города. Там везде встречали московское войско с радостью, полковники и старшины под пушечную стрельбу присягали на верность русскому царю. 27 сентября Трубецкой подошел к Переяславу. Полковник Цецура со своим войском выехал ему навстречу за пять верст.

Протопоп Григорий, священники с крестами, мещане, бурмистры, лавочники и вся чернь вышли за стены города встречать московское войско. Въехав в Переяслав, Трубецкой отстоял молебен в церкви и затем объявил переяславцам царскую милость, что велел им государь «быть под своею высокою рукою по-прежнему, прав и вольностей их нарушать не велел, а что были они он него отступны, и он вины им отдал». Так было и в других городах.

9 сентября в Переяслав прибыл Юрий Хмельницкий и на следующий день со своими старшинами явился к Трубецкому, который встретил его словами: «Известно великому государю, что ты ему служить и ни к каким прелестям не приставал. За твою службу великий государь тебя жалует, милостиво похваляет, и тебе бы и вперед служить верно, как служил отец твой гетман Богдан Хмельницкий». Юрий и его старшины били челом, чтобы царь простил им их вину, поскольку отлучились они от него не по своей воле, а принудил их к этому Ивашка Выговский. Трубецкой ответил, что царь их простил, велел созвать в Переяславе раду и выбрать себе гетмана, кого захотят.

17 октября 1659 г. за городом была созвана большая рада с участием как левобережных, так и правобережных казаков. Почти единогласно гетманом избрали Юрия Хмельницкого.

Между тем 21 июля 1658 г. в Москве было подписано предварительное перемирие со Швецией. Война не нужна была ни Карлу X, ни Алексею Михайловичу. Шведы увязли в войне с Данией, а русские – в Малороссии. Окончательный мир со Швецией был подписан 21 июня 1661 г. на мызе Кардис уже после смерти Карла X (в феврале 1660 г.).

В Белоруссии в 1660 г. боевые действия шли с переменным успехом. В январе 1660 г. боярин князь Иван Андреевич Хованский взял штурмом крепость Брест и разрушил ее. В трех сражениях Хованский разгромил три польских отряда, которыми командовали Полубенский, Обухович и Огиньский.

18 июня 1660 г. у местечка Полонка, в 30 верстах от города Ляховичи, русское войско И.А. Хованского было разбито поляками под командованием Чарнецкого, Полубенского и Кмитица. Воевода, князь Семен Щербатый, попал в плен, двое сыновей Хованского и воевода Змеев были ранены. И.А. Хованский с оставшимся войском отошел к Полоцку. Осаду с Ляховичей пришлось снять, а русская осадная артиллерия досталась ляхам.

С 24 по 26 сентября 1660 г. у села Губареве, в 30 верстах от Могилева, шло сражение русских под началом князя Юрия Алексеевича Долгорукова с войском гетмана Павла Сапеги. В первый день поляки заставили русских отступить и занять оборону в своем лагере. На следующий день, 25 сентября, русские упорно оборонялись в окружении, на третий день атаковали и заставили поляков бежать.

На юге киевский воевода В.Б. Шереметев с Юрием Хмельницким в августе 1660 г. двинулись на Львов. Русское и казацкое войска шли разными дорогами: Шереметев пошел на Котельню, а Хмельницкий – на Гончаризу. По пути к Шереметеву присоединился отряд казаков под началом Цецуры.

Полякам удалось тайно сосредоточить у Любара тридцатитысячное войско гетмана Потоцкого и маршалка Любомирского и 60 тысяч татар. 5 сентября ляхи и татары внезапно атаковали войско Шереметева. Русские были отброшены, но засели в обозе. В ходе боев 5 и 6 сентября было потеряно около полутора тысяч русских и двести казаков. Затем противник отошел, но в стане Шереметева начался голод. 9 сентября воевода выслал за фуражом трехтысячный отряд, который перехватили татары, 500 человек было убито, 300 взято в плен, остальные вернулись в русский лагерь.

На рассвете 17 сентября Шереметев повел свое войско на прорыв. В ходе боя русские и казаки потеряли несколько сотен человек убитыми. Полякам достались 400 телеги 9 пушек. Если верить летописи, отступление шло непрерывно весь день и всю ночь – лишь в 7 часов утра 18 сентября войска достигли города Чуднова. Однако уже через три часа появились поляки и заняли возвышенность, господствующую над городом, поэтому оставаться в Чуднове стало невозможно.

Шереметев приказал взять как можно больше съестных припасов, сжечь город и, отойдя на несколько верст, укрепиться. Русское укрепление (табор) имело вид треугольника. Вскоре появились ляхи и начали артиллерийский обстрел русского табора.

Между тем к месту сражения двигалось войско Юрия Хмельницкого. Поляки разделили свои силы: Потоцкий остался держать Шереметева, а Любомирский двинулся наперерез Хмельницкому и напал на него под Слободищами. В ходе встречного боя обе стороны понесли большие потери, но в целом результат был ничейный. Ночью после битвы Хмельницкий получил грамоту от Выговского с уговорами отлучиться от Москвы, «которой силы уже сокрушены, которая более не светит, а чадит, как погасающая лампада».

В туже ночь войско Любомирского отправилось на соединение с Потоцким. Хмельницкий же вместо преследования Любомирского остался под Слободищами и послал к полякам гонца с предложением начать переговоры о мире.

4 октября войско Шереметева пошло на прорыв, но, встретив войска Потоцкого и Любомирского, повернуло обратно. По польским данным, было убито около трех тысяч русских и казаков.

5 октября Хмельницкий прислал полякам свои новые предложения, в ответ его пригласили лично явиться к ним и принести присягу королю. 8 октября гетман приехал в польский стан. Поляки удивились, увидев сына человека, одно имя которого наводило на них ужас. Это был скромный темноволосый мальчик, молчаливый и неловкий, более похожий на монастырского послушника, чем на казацкого гетмана и знаменитого Хмеля.

На следующий день Юрий присягнул королю, а вечером того же дня отправил письмо в русский стан к Цецуре с объявлением, что мир с Польшей заключен и чтобы полковник следовал его примеру и перешел на сторону поляков. 11 октября Цецура прислал ответ. Он писал, что отделится от москалей, как только убедится, что гетман действительно находится у поляков. Юрий выехал на холм под гетманским бунчуком, и тут Цецура с двумя тысячами казаков (остальные остались в обозе) рванул из табора. Татары, решив, что это вылазка, бросились на них, поляки кинулись защищать перебежчиков, около двухсот казаков было перебито татарами, а остальные, цепляясь за польских всадников, достигли польского стана.

Уход казаков Цецуры серьезно ухудшил положение Шереметева. Помощи ждать было неоткуда, а между тем «от пушечной и гранатной стрельбы теснота была великая. С голоду ратные люди ели палых лошадей и мерли. Пороху и свинцу у них не стало». В таком положении Шереметев продержался еще 11 дней и 23 октября начал переговоры с поляками. В результате были подписаны следующие условия:

«1) царские войска должны очистить малороссийские города: Киев, Переяслав, Нежин, Чернигов, оставя в них пушки и всякие пушечные запасы, после чего беспрепятственно отступят к Путивлю, взявши с собою имение свое и казну царскую.

2) Войско Шереметева, сдавши оружие, все военные запасы и хоругви, остается в обозе три дня, а на четвертый выступает в города Ковно, Котельню, Паволоч и ближние места.

3) Шереметев с начальными людьми остается у гетманов коронных и у султана крымского, пока царские войска не выйдут из Киева, Переяслава, Нежина и Чернигова; им позволяется оставить при себе только сабли и иметь сто топоров в войске для рубки дров; когда упомянутые города будут очищены, то войско, под защитою королевских полков, отпустится к Путивлю, где будет ему возвращено все ручное оружие; дорогою русских ратных людей не будут ни грабить, ни побивать, ни в плен брать; пищу себе и лошадям вольно им будет покупать.

4) Казаки, оставшиеся в таборе Шереметева по уходе Цецуры, выйдут наперед из обоза, оружие и знамена повергнут под ноги гетманов коронных, и Москве нет до них никакого дела.

5) Шереметев с товарищами ручаются, что воевода князь Юрий Никитич Барятинский на все эти статьи согласится, приедет к гетманам и останется в них до очищения Киева, Переяслава, Нежина и Чернигова». Если он этого не сделает, то уговорные статьи войска Барятинского не касаются.

Шереметев немедленно отправил грамоты Барятинскому, стоявшему под Киевом, и воеводе Чаадаеву, находившемуся в Киеве, и просил их согласиться на Чудновский договор.

Князь Барятинский и не подумал капитулировать перед ляхами и написал Шереметеву: «Я повинуюсь указам царского величества, а не Шереметева; много в Москве Шереметевых!» Получив этот ответ, поляки решили задержать русское войско и воевод, поскольку главное условие – очистка малороссийских городов – не было выполнено.

В качестве награды за ратные труды поляки передали В.Б. Шереметева татарам. Те отвели боярина в Крым и поместили в кандалах в ханском дворце. Через три месяца по ходатайству Сефергазы-аги кандалы с него сняли и послали в «жидовский город» (видимо, имелся в виду Чуфут-Кале).

Видя, что московские воеводы и не думают сдавать Киев, поляки тайно отправили туда пана Чаплинского поднимать жителей против Москвы. Чаплинского в Киеве схватили и посадили под стражу, но тот сбежал и скрылся в монастыре, где игумен Сафонович сбрил у него усы и бороду, переодел монахиней и велел выпустить из города, когда монахини будут выгонять коров.

По наущению поляков Юрий Хмельницкий собрал в городе Корсунь раду для утверждения его гетманства. На раду прибыл и представитель польского короля знатный пан Беневский. На сей раз раду устроили не на майдане, как положено, а в большом доме. Там Беневский объявил, что ни одно из царских распоряжений не имеет больше силы, и при всеобщем восторге от имени короля вручил булаву Хмельницкому.

К вечеру Беневскому испортили настроение известием, что «чернь» бунтует: почему рада прошла в избе, а не на майдане, как всегда было, и нет ли в том какого злого умысла против Войска. Беневский велел Хмельницкому наутро созвать «черную» раду, чтобы тот при всех снова принял булаву. Гетман не хотел созывать «чернь» и отвечал: «Если пан воевода хочет черной рады, да еще во время ярмарки, то пусть знает, что погубит и себя, и меня, и полковников, и учинит смуту большую».

Поэтому Беневскому пришлось самому собрать еще одну раду на площади у церкви Святого Спаса. Собралось около 20 тысяч казаков. На раде Беневского поддержал языкастый казак Павло Тетеря. Он в свое время ездил в Москву, где, приветствуя царя Алексея, ставил его выше святого князя Владимира. Теперь же он вещал о страшных замыслах царя против казаков. Якобы он все это проведал, будучи в Москве. Оратор произвел сильное впечатление на слушателей. «Не дай нам, боже, мыслить о цари, ни о бунтах!» – говорили казаки. Через несколько минут Тетеря был избран войсковым писарем и ему передали войсковую печать. «Пан писарь! – кричали казаки. – Будь милостив, учи гетмана уму-разуму, ведь он молоденький еще! Поручаем его тебе, поручаем тебе жен, детей, имение наше!»

В то время как в Корсуне происходили эти события, в то время как казаки в здешней соборной церкви присягали королю, на другой стороне Днепра, в Переяславе, также в соборной церкви толпился народ. Там дядя Юрия Хмельницкого полковник Яким Самко вместе с казаками, горожанами и духовенством клялся умереть за царя, за церкви Божьи, за веру православную, а городов малороссийских врагам не сдавать, против неприятелей стоять и отпор давать.

Запорожье также было за царя. Вскоре после чудновского поражения в Москву прискакал запорожский кошевой атаман Иван Брюховецкий и объявил: «Мир с поляками Хмельницкий заключил по наговору тех, которым от короля дана честь: Носача, Лесницкого, Гуляницкого. У гетмана наперед была ли о том мысль или нет – не знаю, только гетман шел в сход к Шереметеву не на то место».

1661 г. начался наступлением поляков на Украину. 2 января поляки с казаками Хмельницкого штурмовали Козелец, но были отбиты и понесли большой урон. 6 января поляки и татары появились под Нежином, ворвались в посад, но город взять не сумели. 10 января поляки опять приступили к Козельцу и опять были отбиты. Верные царю казаки начали наступательные действия и бились с поляками под Остром. 30 января, 2, 4 и 6 февраля поляки и татары снова приходили под Нежин, бились с его жителями, но город так и не взяли.

В начале февраля в Белоруссии под Друей князь Иван Андреевич Хованский разбил польский отряд полковника Лисовского. Замечу, пан Лисовский несколько раз переходил с польской службы на царскую.

Но вернемся в Украину. В Москве боялись, что казаки, воспользовавшись чудновской победой, немедленно перейдут со всеми силами на левый берег Днепра, займут всю Малороссию и двинутся с юго-запада на Москву. А между тем лазутчики доносили, что поляки очистили Левобережную Украину и двинулись на запад, в Польшу. Уж не шведы ли нарушили Оливский мир с поляками, заключенный 3 мая 1660 г.? Или турецкий султан с огромным войском идет на Подолию? Увы, все оказалось гораздо проще – польское воинство потребовало жалованье, а не получив его, вышло из повиновения командиров и двинулось обратно в Польшу, чтобы пограбить тамошних хлопов. А почему бы им не пограбить Малороссию? Она уже и так была основательно разграблена за пятнадцать лет войны, да и казаки не очень-то давали грабить. А вот в Польше казаков не было, и грабить забитых польских хлопов было куда проще.

Однако верные царю малороссийские казаки не воспользовались уходом поляков, а затеяли тяжбу, кому быть гетманом. В апреле 1661 г. у Нежина собралась рада, но выбрать гетмана не смогли. Часть казаков была за Якима Самко, часть – за нежинского полковника Василия Золотаренко. В итоге положили «отдать гетманское избрание на волю царскую, кого государь пожалует в гетманы».

В Москве бояре плохо разбирались в ситуации в Малороссии и не знали, кому отдать гетманскую булаву. Ситуацию сильно усложнил и Юрий Хмельницкий, приславший царю покаянное письмо, где утверждал, что его принудили к союзу с ляхами полковники-изменники, а он, Юрий, по-прежнему желает «быть в подданстве Вашего царского величества».

Однако с подходом в начале июня 1661 г. польского войска и татар любовь к царю у Юрия Богдановича как-то пропала. 12 июля шеститысячное войско, состоявшее из казаков, поляков и татар, внезапно напало на казаков Якима Самко, стоявших табором в трех верстах от Переяслава. Битва длилась с полудня до ночи. А на следующий день к Самко подошел отряд московских ратных людей, что позволило казакам в полном порядке отойти к Переяславу. Хмельницкий осадил Переяслав, но Самко внезапно пошел на вылазку и поразил неприятеля. Хмельницкий отступил к Каневу.

Кременчугские казаки изменили царю и 23 июня впустили в город две тысячи казаков Хмельницкого, но пятьсот человек московского гарнизона вместе с мещанами засели в малом городе и отбили осаждавших. Узнав об этом, князь Ромодановский немедленно выслал в Кременчуг десятитысячное московское войско. 1 июля войско уже было под стенами города и атаковало осаждавших. Осажденные со своей стороны пошли на вылазку, в результате казаки Хмельницкого потерпели полное поражение и Кременчуг был спасен.

В Каневе и Черкассах стояли московские войска. Но вскоре ситуация изменилась. Хмельницкий с татарами под Бужином разбил московский отряд под началом стольника Приклонского и 3 августа прогнал его за Днепр. Хмельницкий доносил королю, что 1 августа под Каневом было истреблено более трех тысяч царского войска, под Бужином погибло десять тысяч, казаки и татары взяли семь царских пушек, множество знамен, барабанов и другие военные трофеи.