Текст книги "Очищающий огонь. Часть 2. Пламя расширяется"

– Я с этим разберусь, – процедил Редин и крикнул: – Брас, задержись!

Глава 43
Империя. Большой мешок. Космос. Крейсер «Эрадон»

– Шеф, не поверишь, что к нам прицепилось, – в динамике командной рубки раздался голос десантника, вышедшего в открытый космос.

– Показывай, – велел Брас, сидевший в кресле командира абордажной группы. Рядом с ним стояли капитан и руководители служб. Это был первый выход в космос, и офицеры хотели увидеть, что стало с кораблём после дрейфа в туманности.

Редин объяснил Брасу: если он останется верен клятве и продолжит работать в команде, то несостоявшийся мятеж забудется. Многие ведь в жизни совершают ошибки, не продумав последствия своих действий. Пострадавших не было, жертв тоже, и хотя братья не забудут эти события, но не станут наказывать неудачников. В противном случае экипаж вручит бунтовщикам чёрную метку, и те станут нежелательными персонами, которым ограничат доступ к системам жизнеобеспечения корабля. А ещё капитан предложил Брасу остаться шефом десантной команды. Они договорились, и главный абордажник возглавил разведывательную операцию в открытом космосе.

Паривший в невесомости десантник повернул голову, и камера шлема показала звездолёт, хвостовыми движителями зацепившийся за гондолу «Эрадона». Судя по внешнему виду и глубоким царапинам на бортах, неизвестный корабль сильно потрепало в туманности. У него был приплюснутый корпус и раздвоенный хвост. А по центру судна, в наиболее широкой его части выступал бугор.

– Дзугский вартарп, – узнал Ларт контуры звездолёта Каэртана. – Это полувоенный корабль. Такие уже давно не строят. Помню, с Папой Боко мы захватили не менее пяти штук этих селёдок.

– Интересно, как он оказался в аномалии? – задумчиво произнёс Жисен, поглаживая пальцами шерсть на лице.

– В файлах имперского курьера написано, что во времена оккупации дзуги изучали туманность и отправляли в неё исследовательские экспедиции, – поделился Ларт. – Но никто не вернулся. Возможно, мы встретили один из их пропавших кораблей. Надо бы взглянуть на судно со стороны, определить его модель и желательно побывать на борту. Там может сохраниться что-нибудь полезное.

– Согласен, – кивнул Редин. – А ещё нужно освободиться от прицепа, иначе мы никуда не улетим.

– Рувиш, – подключился Брас к десантнику, – удались от «Эрадона» и покажи общую панораму. Мы должны понять, как избавиться от наездника.

– А ведь он нам жизнь спас, – заметил Ларт. – Если бы не врезался, мы не смогли бы вернуться в обычное пространство.

– Интересно, сколько лет вартарп пробыл в туманности? – произнёс старший навигатор, рассматривая проплывавший на экране корабль.

– Это можно выяснить, только оказавшись на его борту, – ответил Ларт. – Информационные базы не пропадают.

– Если их не обнулили, – заметил Брас.

– Из инфокристаллов невозможно извлечь данные только после их разрушения, – возразил Ларт. – А программное стирание лишь закрывает доступ к определённой зоне. Когда десантники оказываются на борту корабля носора, экипаж обычно уничтожает информацию в системных блоках, чтобы захватчики не смогли пилотировать судно. Но для нас это никогда не было проблемой. А если завладеть кристаллами дзугского корабля, то можно получить полезную инфу и затем выгодно продать. Либо самим использовать её.

– Шеф, как вам картинка? – спросил десантник, отдалившийся от «Эрадона».

На мониторе была космическая панорама. Часть пространства усеивали разноцветные звёзды, а туманность оставалась чёрной. На этом фоне парили два корабля – вартарп и «Эрадон». Корпуса судов были словно обработаны наждаком – длинные борозды различной глубины и ширины исполосовали борта, отчего они казались покалеченными мёртвыми тушами.

По сравнению с дзугским судном крейсер был в лучшем состоянии. Хотя на его боках тоже имелись борозды, но, благодаря усиленной защите, они не доходили до корпуса. А вот сквозь дыры вартарпа можно было попасть внутрь.

– Рувиш, облети корабли, чтобы мы увидели, как они соединились, – попросил Брас.

Десантник оказался смышлёным парнем. Он отдалился от звездолётов и направился по круговой орбите. Вскоре стало ясно, что вартарп хвостом зацепился за корпус «Эрадона» и застрял.

– Без маневровых двигателей не разлететься, – сделал вывод главный пилот Тавари. Он был младшим специалистом при Папе Боко. За умение управлять звездолётами его называли Космическим асом. Арид убил бывшего старшего пилота Танга, и Редин попросил Тавари возглавить службу.

– К сожалению, у нас не осталось топлива для манёвриков, – выдохнул баталёр. – Аномалия сожрала все запасы.

– Нужно поискать на вартарпе, – предложил Ларт. – Корабли, получившие лицензию на полёты между государствами, должны иметь унифицированные системы. Для основных движителей применяются разные энергетические установки и виды топлива, но маневровики, на которых суда приземляются, не должны отличаться. Если дзуги не спалили все запасы, мы сможем воспользоваться остатками.

– Стоит попробовать, – кивнул Джакер. – Я проверял химические характеристики топлива. Аномалия не изменила его свойства.

– Но мы недолго были в пылевом облаке, а вартарп летал в нём, возможно, десятилетиями, – заметил Редин.

– Надо попытаться, – выдохнул Ларт. – Альтернативы у нас просто нет. Это отдалённый регион Империи, и я сомневаюсь, что тут будут массово летать танкеры с запасом топлива.

– Капитан, система полностью загрузилась и «Эрадон» перешёл в штатный режим, – доложил дежурный офицер Курат.

Редин оторвал взгляд от экрана и осмотрел рубку. Все мониторы были включены, а многочисленные тумблеры горели ровным светом, что говорило об устойчивой работе. Лишь два сектора не подавали признаков жизни – консоль связи и навигационный пост. Это было объяснимо – всё наружное оборудование уничтожило плотное вещество туманности, и теперь его требовалось восстановить.

– Курат, выведи изображение на голограммную проекцию, – велел Редин.

– Выполняю, – ответил офицер, и картинка с монитора абордажника переместилась в центр отсека. Ещё несколько десантников вышли в открытый космос, и электронный мозг корабля, собрав информацию со всех камер, создал объёмную проекцию. Теперь можно было рассмотреть «Эрадон» и вартарп в мельчайших подробностях.

– Спасибо Папе, что поставил лучшие защитные экраны, – высказался Ларт, – иначе мы не выжили бы.

– Да, – согласился Жисен. – На дзугский корабль жутко смотреть. Сплошные дыры.

– Зато нет проблем с проникновением на борт, – отметил Брас.

– Стилис, иди к своим ребятам, – распорядился Редин. – Ты увидел, в каком состоянии корабль. Приступайте к монтажу. Без навигационных приборов мы потерялись в космосе, поэтому их ставим первыми. И нужно хотя бы одну приёмно-передающую антенну ближнего радиуса, чтобы слышать окружающий космос. Если рядом окажется какое-нибудь судно, возможно, нам придут на помощь.

– Понял, капитан, – произнёс ремонтник и направился к выходу.

– Джакер, тебе известно, где хранится запасное оборудование, – повернулся Редин к баталёру. – Бери уборщиков, и начинайте всё доставать. По заявке ремслужбы выдавай, что попросят. Ничего не жалей. Нам нужно выжить. А о запасных агрегатах будем думать потом.

– Я пошёл, – бросил Джакер и отправился вслед за Стилисом.

– Брас, – продолжил капитан, – ты дежуришь у пульта и координируешь работу десанта и ремонтников. Организуй несколько человек на разведку вартарпа. Ты слышал – нам нужно топливо для маневровых двигателей и инфокристаллы. Если твои ребята их найдут, то пусть извлекут и доставят на «Эрадон». Но предупреди бойцов, что на дзугском корабле следует проявлять осторожность. Папа Боко рассказывал – там могут быть ловушки.

– Думаешь, экипаж в последние часы жизни готовил западни для тех, кто их найдёт? – удивился абордажник. В его голосе ещё чувствовалась напряжённость при беседе с Редином, но он втягивался в работу, и это гасило отчуждённость.

– Нет, – ответил капитан. – Ты мало летал с нами и многого не знаешь. Качи хотя и захватывали суда дзугов, но никогда не делали их флагманами, поскольку условия жизни там другие. У амфибий в каждом отсеке установлены системы подачи воды, которые быстро заполняют помещение. Если случайно активировал сброс жидкости, это может быть смертельно опасно. В таких условиях космические скафандры, предназначенные для разрежённой среды, выходят из строя и перестают функционировать, что приводит к гибели человека.

– Спасибо, что предупредил, – выдохнул Брас. – Сейчас расскажу парням.

– Ещё нужно помнить, что корабли дзугов радиоактивны. Это связано с особенностями их биологии. Они живут на грязючках с повышенным фоновым излучением и для поддержания необходимого им уровня в материалы, используемые для обустройства салонов, добавляют определённые металлы. Сам понимаешь, человек там не выживет. Папа Боко называл ещё много чего, но я забыл.

– Не знал этого. – Голос Браса был по-деловому озабочен. – Сейчас направлю пятерых ребят на вартарп с усиленной защитой.

Отдав ещё несколько распоряжений начальникам служб, Редин выдвинул из-под пульта, стоявшего по центру рубки, кресло капитана. С помощью интерактивного шлема Папа Боко отсюда руководил кораблём и управлял флотом во время боевых действий. Надев его, Редин получил доступ ко всем камерам и приборам «Эрадона».

Осмотрев корабли и место их сцепки, капитан переключился на десантников, направившихся к вартарпу. С ними полетел и Ларт. Ему было известно, где и что там находится, и он мог быстро найти ёмкости с топливом и инфокристаллы.

Десантники не взяли с собой оружие, поскольку не шли на абордаж, а отправились на разведку в брошенный корабль. Вместо бластеров и пулемётов, бойцы обвешались дополнительной защитой от излучений и датчиками, контролировавшими окружающую среду, а за собой тащили автоматические транспортники для топлива либо каких-нибудь ценностей.

Старпом устремился к горбу, выступавшему из корпуса дзугского судна. Вартарп был весь в дырах, и проникнуть на борт не составляло труда. А всё необходимое людям находилось на второй палубе. Обычно на брошенных судах много опасных ловушек, в которых гибли неосторожные космонавты, поэтому старпом выбирал маршрут, позволявший уменьшить время нахождения на борту призрака.

Редин переключился на механиков, работавших в космосе. Специалисты знали, где и какое устанавливать оборудование. Подлетев к месту расположения узла, они изучали состояние крепёжных площадок и говорили напарникам, что требуется доставить. Уборщики помогали Джакеру вытаскивать контейнеры со складов, а десантники у шлюза получали детали и транспортировали их в космос.

У Стилиса в службе были опытные специалисты. К тому же эти мужчины сами устанавливали всё оборудование поверх защиты, на которой отсутствовало крепление. Плотное вещество аномалии подчистую срезало выступающие элементы и проложило глубокие борозды в материале обшивки, поэтому спецам нужно было придумать, как зафиксировать оборудование. Ещё требовалось подсоединить его к системе, а это было нелегко, поскольку туманность всё стесала.

Убедившись, что механики приступили к монтажу, Редин снова вернулся к десанту. Он подключился к камере старпома и наблюдал, как тот пробирался по галереям вартарпа. Лучи света выхватывали из тьмы искорёженные поверхности, во многих местах пробитые и поцарапанные. Внутренние перегородки были в таком же состоянии. Сквозь дыры в стеновых панелях отблескивал лёд. Дзуги амфибии, и жидкость для них была необходима. Они спали в воде, и в ней погибли, а космический холод навечно законсервировал тела.

Десантники попытались открыть некоторые переборки, но те не поддавались. То ли вышли из строя механизмы, то ли сам материал изменил свойства под воздействием агрессивной среды, то ли лёд всё сковал и не позволял отодвинуть дверные панели.

– Парни, не тратьте время, – сказал Ларт. – Ещё будет, где поработать. Направляемся на техническую палубу. Там наши сокровища.

Десантники не возражали и полетели за старпомом. Он уже посещал такие корабли и сейчас направлялся на нижние уровни. Как и на судах многих рас, тут были лифты, а также проходы для перемещения между палубами. Только дзуги вместо ступеней устанавливали пандусы с ребристыми поверхностями, чтобы их вытянутые тела не скользили. Ещё одной особенностью звездолётов Каэртана была пониженная гравитация, поскольку дзуги привыкли жить в водной среде, и их организмам не требовалась сила притяжения, как, например, людям. Поэтому амфибии устанавливали её в таких пределах, чтобы отдельные капли жидкости сливались.

– Капитан, радиация в два раза выше допустимой, – доложил Ларт и показал датчик с цифрами.

– Надо ускорить работу, – ответил Редин. – Нужно было на разведку отправить автоматы.

– Когда всё видишь своими глазами, то воспринимаешь иначе, – высказался старпом, но в голосе Ларта не было категоричности, поскольку и сам понимал справедливость слов капитана.

Всё внутри дзугского корабля говорило о его чужеродности: габариты широких галерей и переборок вкупе с низкими потолками, размещение оборудования и конструкция манипуляторов, предназначенных для клешней, а не рук. Поэтому, даже попав на исправный звездолёт Каэртана, человек не смог бы им управлять.

– Парни, будьте осторожны, – посоветовал Ларт сопровождавшим его десантникам, когда спустился на второй уровень. – Держитесь подальше от стен. Тут целые заросли плесени.

Когда старпом осветил галерею, Редин увидел, что все поверхности были укрыты блестящими ветвями, напоминавшими кустарники. Толщина их нитей достигала размера пальца, а в длину они тянулись на десятки сантиметров, оставляя свободным пространство лишь по центру. В космических условиях и при достаточном количестве льда плесневые грибы чувствовали себя великолепно. Видимо, на верхних палубах плотное вещество туманности сдирало все наросты, и мицелии там не прижились. А на внутренних уровнях ничто не мешало плесени разрастаться и завоёвывать новые территории.

– Чем это может быть опасно? – поинтересовался один из десантников.

– Если эта гадость прилипнет к скафандру, то сразу поселится на нём, – пояснил старпом. – Избавиться от неё крайне проблематично. Это не простая плесень, а мутировавшая. В космосе при повышенной радиации она становится весьма агрессивной, а чтобы выжить, усиливает защитные свойства. Если её мицелии попадут в салон, то убьют всё живое. Я помню, качи рассказывали, что приходилось бросать корабли, поскольку эта гадость даже разрушала механизмы.

– Капитан, – пришёл вызов на шлем от дежурного связиста.

– Слушаю.

– Подключитесь к каналу Браса, – предложил офицер.

Редин последовал совету и услышал голос Тени.

– Ты предал нас, грязеход! – обвиняюще кричал бывший баталёр.

– Начни мыслить рационально, – посоветовал Брас.

– Если бы застрелил Редина, то всё получилось бы! – продолжал нагнетать Тени.

– У тебя вообще есть мозги?! – не сдержался десантник. – Кто по открытому каналу обсуждает такие темы?

– А кому какое дело? Нужно убить Редина и Ларта. А остальные старики засунут языки в задницы.

Капитан сразу переключил канал на общий доступ, и теперь весь корабль мог слышать, о чём говорили бунтовщики. А обуреваемые эмоциями клоуны продолжали откровенничать.

– Короче, ещё не всё потеряно! – заявил Таргон. – На Кодекс насрать. Давай, скажи ребятам, чтобы порешили Ларта на дзугском корабле. Пусть организуют какой-нибудь несчастный случай. А потом застрелим гниду Редина. Ты, как и договаривались, станешь кепом, а мы вернёмся на свои посты.

– Вас не поддержит экипаж! – возразил Брас. А через прозрачный шлем Редин видел, как тот жестикулировал.

– Чё, купился на посулы предателя? – прорычал Пёкл. – Он дал тебе пост, и ты уже готов ему всё простить и согласен на абордажника?

– Это моё личное дело! – воскликнул Брас. – Не вам судить. Вы были на Совете и всё видели. Вас освистали. Ни при каком раскладе братья не поддержат никого из штаба Арида.

– Слышь, а ты за кого? – поинтересовался Таргон. – Бросаешь товарищей, как и Редин?

– Я давал клятву и буду ей верен. А вы получите чёрную метку.

– Ты, что ли, её нам выдашь? – язвительно спросил Тени.

– Клоуны, ваш бестолковый трёп слышит весь экипаж, – парировал абордажник. – Можете попрощаться с «Эрадоном» и прямо сейчас шагать за борт.

– Ах ты гад! – вызверился Таргон. – Это ты слил нас?

– Капитан всё слышит, – ответил Брас. Его голос уже был спокойным как у человека, принявшего решение. – Вы должны знать, что только с главного поста и пульта дежурного офицера можно включить общее вещание.

Редин понял – пора вмешаться, и произнёс:

– Я обращаюсь к экипажу «Эрадона». Братья, вы всё слышали. Думаю, ни у кого не возникло сомнения, кто на корабле предатель. Сегодня же состоится суд чести. Бунтовщикам советую сдаться. За сопротивление при задержании нарушители клятвы поплатятся жизнями.

– Будь ты проклят, Редин! – заверещал Тени. – Я сам придушу тебя своими руками!

Капитан отключил громкоговорители. Связавшись с командиром личной охраны, он приказал арестовать бунтовщиков.

– Ты всё правильно сделал, – подключился Ларт к каналу Редина. – Балбесы сами всё разболтали, и экипаж проголосует за изгнание бунтовщиков. Традиции качи ведь неспроста рекомендуют сразу избавляться от не поддержавших капитана братьев.

– Спасибо за поддержку, – выдохнул Редин. – Как у тебя дела?

– Включи камеру и всё увидишь.

Луч фонаря Ларта скользил по зарослям плесени. Мутировавшие мицеллы красиво переливались на свету, но в их длинных нитях было нечто хищное. Казалось, это щупальца, изготовившиеся схватить добычу. А в смещающихся тенях глаз будто улавливал скрытое движение мышц огромного монстра.

– Насколько я помню, на этом уровне вартарпа было хранилище горючего, – произнёс Ларт. – Но здесь всё в плесени, поэтому не видно стен и переборок. Вручную эту растительность не уберёшь. Да её и касаться опасно, ещё пристанет к скафандру, и потом я инфицирую «Эрадон». Необходимо избавиться от этой мерзости, и тогда можно будет подобраться к складу.

– Чем тебе помочь? – поинтересовался Редин.

– Лучше всего было бы использовать направленный взрыв, – рассуждал старпом. – Тогда палубы точно очистились бы от мерзости. Но нельзя – может сдетонировать топливо. Да и мало ли что ещё тут хранится. Контейнеры уже давно потеряли свою прочность, и вытекающие из них вещества, объединившись, могут создать такую гремучую смесь, что разнесёт и «Эрадон». Думаю, нужно попробовать химические реагенты. Джакеру надо достать с шестого склада несколько ёмкостей с бикарбонатом натрия. В обычных условиях сода уничтожает плесень. Попробуем её рассыпать на космических мутантов.

– Понял тебя. А вы покиньте вартарп. Зашлём туда робота.

– Парни, возвращаемся, – скомандовал Ларт сопровождавшей его группе.

– Капитан, – подключился бывший десантник Викрас, сейчас руководившей личной охраной Редина. – Докладываю: Таргон, Пёкл, Тени и Транк сдались. С ними было четыре пороховых обезьяны. Это уборщик Тулихар, канонир Лубата, помощник баталёра Ройрон и пилот Лахус. Мы усыпили всех и заперли.

– Хорошо, – одобрил капитан. – Выставьте охрану и возвращайтесь в рубку.

– Выполняю, – был ответ.

А Редин переключился на баталёра и передал просьбу старпома. Затем он приказал Брасу подготовить десантный дроид для работы в вартарпе.

– Капитан, я вас не подведу, – заверил абордажник. – Я дал слово и сдержу его.

– Работаем, – произнёс Редин и вновь переключился на камеру Ларта, покидавшего дзугский звездолёт. Хотя первая вылазка и оказалась безрезультатной, зато теперь можно было составить план действий, и мозг капитана принялся анализировать полученную информацию.

Глава 44
Империя. Большой мешок. Звезда Сатар. Планета Аёна.
Головной собор ордена Йогров

В бездонном океане жёлто-зелёного неба огромное белое солнце медленно, словно нехотя, уплывало за горизонт. Романтичные розовые облака, подсвеченные гигантским светилом, вырисовывали причудливых фантастических существ. Полукруги и серпы спутников, такие разные по объёму и цвету, но весьма живописные и загадочные, изредка выныривали из небесной дымки, будто подглядывая за жителями подлунного мира.

Дневная жара спала. В последних лучах заходящего солнца окружающие долину горы переливались красками, завораживая душу и заставляя любоваться собой. А внизу искрилась река Анутка. Казалось, по-настоящему она оживала лишь вечером, когда на её водном зеркале начинала играть закатная палитра.

Ашара с детства обожала это время суток. Она обычно выходила на балкон либо в парк и наслаждалась волшебной фантасмагорией великого режиссёра Сатара. Быть может, особый эффект создавали угасающие лучи солнца, либо плотная атмосфера планеты комбинировала оттенки красок, завораживавших душу. Но больше нигде при виде заката Ашара не впадала в состояние транса.

Как и в дни учёбы, она дождалась, пока Сатар скроется за горизонтом. Лишь когда последний луч ускользнул за вершину самой высокой горы, Ашара словно очнулась. Восторг померк и она, возможно получив нечто очень необходимое для своей души и пребывая в ощущении полной гармонии, направилась дальше.

Женщина поднималась по Лестнице ангелов, светло-красными аритовыми ступенями убегавшей вверх – ещё одно чудо Аёны, украшенное белоснежными балясинами перил. Согласно историческим документам, над Лестницей трудились искусные мастера. Они вложили души в это творение, которому по красоте не было аналогов. Здесь не найти ни одной повторяющейся балясины, поддерживавшей витые каменные перила. Каждая из них была вырезана в виде ангела, охранявшего вход в расположенные на вершине божественные апартаменты. Но исследователи полагали, что это скульптурные портреты строителей, трудившихся над возведением Головного собора ордена. А на подобную мысль наводило разнообразие фигур. Если приглядеться, то можно предположить, что кто-то из них укладывал камни, другие вставляли окна, третьи штукатурили.

В послушничестве Ашара поднималась по этой лестнице множество раз, но сейчас каждая ступень заставляла по-особому трепетать её сердце. И не потому, что было тяжело идти вверх по не остывшим после дневного жара камням. В женской душе вскипали эмоции. Она словно возвращалась в годы юности, и в разыгравшемся воображении оживали воспоминания. А ещё Ашара испытывала сильное волнение перед грядущей встречей.

«Что я найду здесь? – размышляла она. – Сбудутся тут мои надежды и оправдаются ли предположения?»

Бывшая жрица Империи прилетела на Аёну в поисках ответов. А ещё она мечтала найти здесь отца.

«Что, если я ошибаюсь в своих выводах? – ёкало в груди. – А вдруг нафантазировала немыслимое? Как я буду чувствовать себя с неоправдавшимися надеждами и разбитым в который раз сердцем? Возможно, у меня, словно у маленькой девочки, всё ещё не угасло подсознательное желание видеть отца в более взрослом и достойном мужчине, который тепло и доверительно общался с ребёнком?»

В детстве Ашара постоянно искала папу. Он был ей необходим, и любой взрослый мужчина, появлявшийся возле их домика, в воображении девчушки становился таинственным святым человеком, её отцом. А затем она горько плакала, когда мама безжалостно развеивала мечты ребёнка.

Прошло уже двадцать лет после того, как Ашара покинула эту планету, отправившись нести миру мудрость великих йогров. Но что-то внутри звало её вернуться на Аёну. И вот, спустя годы служения, женское сердце заговорило. Открылись, разбуженные Эгрином Бутом, некие потаённые фибры души. Благодаря случайной встрече с ним, Ашара по-новому взглянула на мир и прозрела.

Отдавшись служению великой идее, как того требовали с детства, она сознательно отгородилась от всего, не связанного с религией, а плотские мысли и желания считала низкими и недостойными. Казалось, греховные инстинкты были глубоко спрятаны в самых далёких тайниках души праведным воспитанием и жестокой борьбой с собственным женским естеством, и полностью исключены из мыслей и образа жизни. И никто не узнает, чего стоила ей эта невыносимая борьба с телом.

А решив родить, Ашара почувствовала себя счастливой. Она будто освободилась от тяжёлых оков и вырвалась из плена. Еда теперь приносила удовольствие, да и сама жизнь окрасилась в яркие цвета. А тело готовилось к чему-то особенному. Исчезла раздиравшая душу раздвоенность, и Ашара ощутила гармонию с собой и окружающим миром. А от мысли, что родит дитя, у неё внутри всё пело в сладостном предвкушении. И это стало возможным благодаря одной фразе, оброненной Эгрином.

А ещё Ашара получила от него дар, правда, не доставивший ей радости. Если раньше она могла видеть лишь судьбу человека, то сейчас перед ней разворачивались картины будущего целого мира. А это тяжёлое знание. Ретроспекции были порой настолько ужасны, что шокировали её. Если бы смогла, Ашара отказалась бы от этого дара, но он прогрессировал. А самым трудным было молчать. Ясновидящая никому не могла рассказать о своих прозрениях, поскольку невозможно избежать участи, уготованной собственными мыслями и деяниями. А она не смела даже заикнуться о грядущем, чтобы не обрекать людей на страдания, и втихую мучилась, искренне жалея окружающих.

Ашара остановилась на смотровой площадке. Её построили на середине подъёма, чтобы восшествующий мог отдохнуть и прогнать недостойные мысли, ибо скоро ему предстояло войти в святилище.

На Аёне вечер длился пять часов, что позволяло наслаждаться великолепным видом долины. Но окрестностями Ашара любовалась на закате, а сейчас её интересовало кое-что другое.

У подножия Храмовой горы раскинулся посёлок Паломничий – несколько улочек, застроенных красивыми домами, набережная и святилища. Небольшой космопорт – бетонное поле в четыре гектара – был построен чуть поодаль за холмом. Туда вело три дороги – одна от собора, по которой и пришла Ашара, вторая из посёлка, а последняя от хоззоны. На противоположном берегу реки Анутки благоустроили парк, переходивший в лес. К нему были перекинуты два деревянных мостика. С тыльной стороны горы находились поля и хозяйственные постройки, кормившие немногочисленных обитателей Аёны.

В Паломничьем жили адепты, а в гостиницах останавливались верующие, прилетавшие лицезреть главную святыню ордена – собор. Сверху посёлок казался небольшим, но это как на него посмотреть. Ведь для родившейся в нём Ашары когда-то там был целый мир.

Вон, почти на самой окраине у реки виднелась синяя крыша. На неё и хотелось взглянуть женщине, ведь это был её родной дом. Каким же он малюсеньким и невзрачным выглядел с высоты, а когда-то казался огромным дворцом, где таилось множество удивительных тайн. Но прошедшие годы оставили лишь добрую память о месте, где она взрослела.

Ашаре вспомнилась молитва, которую всегда читала на этой площадке. Она помогала девочке избавиться от посторонних мыслей. Прошептав вынырнувшие из памяти слова и внутренне успокоившись, Ашара продолжила восхождение.

Ещё до того, как она одолела Лестницу ангелов, перед ней стал вырастать Головной собор. Вначале показался шпиль, упиравшийся в самое небо. Он постепенно удлинялся, пока не обрёл широкое основание. По мере подъёма собор увеличивался, и душа идущего наполнялась благочестием и восторженностью от созерцания красоты.

По мнению побывавших на Аёне людей, Головной собор построен именно таким, как мог человек представить себе дом создателя. Всё в нём было: величественным, огромным, древним и прекрасным.

Как говорилось в одном предании, в давние времена, когда ещё не существовало Империи, а люди только начали осваивать космос, была обнаружена пригодная для жизни планета. Ей дали имя Аёна, и в этом девственном мире решили создать Головной собор. Орден объявил конкурс, и архитекторы стали предлагать свои проекты. Комиссия долго выбирала и никак не могла отдать кому-то предпочтение, настолько все концепты казались совершенными.

Однажды Великому магистру ордена святому Гропу приснился восхитительный дворец. Само здание было таким красивым и вдохновляющим, что лучше и не придумать. Проснувшись, он попытался изобразить увиденное, но не смог, поскольку не умел рисовать. Тогда по его описаниям были сделаны эскизы, которые показали архитекторам. И случилось новое чудо: четыре ведущие специалиста, видевшие наброски, создали проекты, повторяющиеся даже в мелочах, хотя они работали автономно. Это был знак свыше, и по их концептам возвели Головной собор.

На Аёну тогда прилетели талантливые строители из разных миров Империи. Они создали настоящее чудо в камне и тем увековечили свои имена. Внутри лифтовой шахты собора насчитывалось до десяти тысяч выбитых фамилий мастеров, трудившихся над этим шедевром. И вот уже несколько веков стоит храм, совсем не зная ремонта.

Кстати сказать, по такому же принципу создали и императорский дворец Алимли на Роне. Никаких чудес там не наблюдалось, но два архитектора предложили великолепные проекты, во многом схожие и дополнявшие друг друга. По их концептам и была построена резиденция Амадеи.

В архитектуре Головного собора смешивалось множество геометрических фигур, переплетавшихся на разных уровнях и в отдельных элементах. Их талантливо объединили в общий ансамбль и декорировали в одном стиле. Концепция религии ордена была тесно связана с математикой и научным познанием мира, в стремлении понять и объяснить чудо существования Вселенной, потому здесь и использовали соответствующие символы.

Собор украшал сам материал стен. Это был прочный светло-красный грапид – аёнский камень с многочисленными вкраплениями и прожилками коричневого и чёрного цветов. Тончайшая отделка и резьба окружали огромные витражные окна, которые, казалось, были основными элементами всей конструкции, на сто этажей возносившейся над вершиной Храмовой горы.

Ашара приблизилась к входу в собор и остановилась у гигантской металлической двери, в три раза превышавшей рост человека. Её украшали узорчатые барельефы из геометрических абстракций. Здесь она прочла затверженную ещё в детстве молитву, испрашивая разрешения войти в обитель высших сил. Вскоре двери открылись, будто некто услышал её просьбу и пригласил внутрь. У Ашары в этот момент всегда возникало ощущение сопричастности к чему-то великому, и она в приподнятом настроении вошла в собор. Конечно, женщина понимала, что портал открыл механизм, но душе ведь хотелось чуда.

Для визита в собор Ашара надела тёмно-фиолетовую мантию иерарха, а её волосы укрывала пирамидальная шляпа. Этот принятый в ордене костюм носили все адепты, и лишь цвет выделял ранги от белого у послушников до чёрного у Великого магистра. Оденься она в гражданское платье, её не допустили бы даже пройти по Лестнице ангелов.