Текст книги "Очищающий огонь. Часть 2. Пламя расширяется"

У портала стоял младший служитель в светло-голубой хламиде. Он приветствовал входящих и следил за порядком. Головной собор был закрытым учреждением. Здесь работали высшие иерархи. А для остальных, кто желал приобщиться к истокам великой мудрости, в Паломничьем построены святилища, где служители ордена низших рангов принимали верующих и просвещали, отвечая на волновавшие их вопросы. В собор допускали лишь тех, кто здесь работал либо был приглашён. Только в дни праздников портал открывали для всех желающих, и тогда паломники могли увидеть великолепное убранство центрального зала.

Ашара протянула левую руку к ноге стоявшего у входа Впускающего святого и коснулась её. В высоту статуя раза в два превышала человека. Это был красивый мужчина с одухотворённым лицом, короткими волосами и атлетическим торсом. Его фигуру укрывал ниспадающий синий плащ, подпоясанный белым ремнём, с которого свисали различные приборы – циркули, счёты, микроскопы, буссоли, компасы. А над его головой горел жёлтый нимб. Согласно преданиям, именно так выглядели йогры. Всмотревшись в лицо святого, Ашара отметила некое сходство с Эгрином Бутом.

Когда она поднесла руку к статуе, раздалась приятная мелодия.

– Добро пожаловать, сестра, – едва не пропел молодой служитель, а на лице мужчины застыло выражение почтения. Лишь у небольшого числа иерархов ордена был вшитый имплант. С таким пропуском его обладатель мог в храме отдавать любые распоряжения. А были они только у высших особ. Но те жили на разных планетах Империи и редко посещали Головной собор. Этих людей в ордене почитали едва не святыми, поскольку они получили свои импланты за особые заслуги. Потому так и смотрел адепт, понимая, кто стоял перед ним.

Ашара прошла в огромный зал, высотой более двадцати метров. Витражные окна с неизменными переплетающимися фигурами наполняли помещение красками, создавая настроение особого душевного подъёма. На потолке и простенках светились строки заповедей. На разных уровнях плавно вращались мобили, символично показывая сложность происходящих мировых процессов. Чтобы понимать суть увиденного, требовалось изучить тексты ордена, и тогда значение каждой фигуры обретало смысл. Но и так это было красиво, гармонично и вдохновляюще.

Воспоминания накатывали, согревая сердце и душу. Ашара не забыла день прощания с собором, когда улетала нести в мир мудрость древних. Её переполняло счастье, поскольку она с отличием закончила учёбу, и ей разрешили прикоснуться к созданным йограми документам. В те времена молодая женщина была полна энтузиазма и горела желанием сделать мир лучше. Возможно, ей что-то удалось, ведь стала же Верховной жрицей Империи.

Ашара прошла к центру зала. Тут находились антигравитационные лифты. Орден всегда поддерживал стремление людей к совершенствованию и внедрению изобретений, помогавших жить лучше и комфортнее, поэтому в Головном соборе была установлена высокотехнологичная аппаратура. А благодаря прогрессивности религия йогров обрела в Империи признание.

Орден не навязывал свои убеждения, поскольку каждый волен сам выбирать жизненный путь. Конечно, без активного распространения идей терялось какое-то количество прихожан. Но группа единомышленников – это могучая сила. А на восьмидесяти семи планетах Империи было немало приверженцев ордена.

Ступив в зону действия лифта, Ашара словно птица взмыла вверх. Ощущение полёта пленило её, и она наслаждалась волшебной невесомостью. Когда первый лифт буквально за секунды вознёс её на тридцатый этаж, она направилась к следующему и опять воспарила.

На семьдесят втором уровне был небольшой холл. Здесь Ашару ожидал ещё один переход. Но дорогу ей преградили двое стражей высших особ ордена с торсами, как у Впускающего йогра, и в широких плащах голубого цвета. На последующих этажах собора располагались апартаменты Великого магистра и его ближайших помощников, и туда гости могли подняться только по личному приглашению.

Мужчины впервые увидели женщину, поскольку Ашара уже давно не возвращалась сюда, и вопросительно уставились на неё. Хотя она и была Верховной жрицей Империи, но её сан для ордена ничего не значил, и потому служители не узнали гостью.

Ашаре было известно, что мимо стражей никто не пройдёт, пока они сами не лягут трупами. Но этого и не требовалось.

– Я пришла к Мудрому, – произнесла она и сделала символические жесты пальцами, несколько раз перекрестив их в определённом порядке.

Стражи расслабились, и их взгляды оттаяли.

– Магистр очень стар, – учтиво произнёс один из мужчин. – Его не беспокоят по мирским делам вот уже несколько лет. Не угодно ли вам обратиться к святому Дрону?

– Нет, благодарю, – возразила Ашара. – У меня личное дело к Великому магистру.

– Назовите себя, и я узнаю, примет ли он вас, – предложил второй мужчина.

– Хорошо, – кивнула Ашара, решив, что так даже лучше.

«Пусть всё идёт своим чередом. Если Олин действительно мой отец, то примет дочь. А не пожелает, то я не стану беспокоить магистра».

– Скажите Мудрому, что аудиенции просит Нежная длань.

Служитель воспарил в лифте. Теперь Ашаре оставалось только ждать, а сердце колотилось как после бега на длинную дистанцию.

Нежная длань – имя, данное ей при вступлении в орден. Здесь жили люди, отрешившись от всего мирского, с собственными понятиями и, соответственно, использовали другие имена. Такова была традиция с заложенным в неё определённым смыслом. Посвящая жизнь служению, человек отказывался от прошлого, а новые имена помогали в этом.

Желая отвлечься от снедавшей тревоги, Ашара осмотрелась. Всё здесь осталось таким же, как и в её последнее посещение. А если быть точным – двадцать лет назад. Впрочем, архитектурное оформление собора не менялось со времён постройки, да этого и не требовалось. С эстетической точки зрения, тут всё было идеально, а использованные материалы прослужат ещё века.

В центре помещения имелось отверстие лифта. По периметру стояли шесть мраморных колонн, увенчанных капителями в виде лепестков цветка камилиса. На них лежал архитрав – декорированная орнаментом балка. Узорчатый пол был уложен из прантимана, очень твёрдого аёнского камня, отшлифованного до зеркального блеска. А стены холла из серого трелебита создавали особую торжественную атмосферу – ведь здесь гость ждал встречи с высшим иерархом ордена, почти небожителем.

Ашара вспомнила, как в детстве боялась этот холл, подавлявший своим величием. А девочке приходилось посещать Мудрого едва не каждый день, поскольку он был её наставником.

«Ну, сколько можно ждать?» – изводилась Ашара, теребя край мантии. Сегодня разыгравшиеся эмоции не усмиряли даже особые практики, настолько предстоящая встреча была важна для неё. Она боялась, что Великий магистр не примет бывшую ученицу. А ещё больше пугал гнев старика, когда услышит её предположение о его отцовстве. Ашара обозвала себя дурой и захотела бросить всё и сбежать.

Но некий внутренний голос подбадривал и увещевал не спешить с выводами, а дождаться возвращения служителя. Преждевременный уход выглядел бы нелепо.

«И что дальше? Я пересекла Империю, а это половина спирали Галактики, и в последний миг всё бросить и уйти? Глупо. Нужно расслабиться. Мне необходимо поговорить с магистром, даже если он и не мой отец. Члены ордена должны узнать, что один из йогров – святых, которым мы поклоняемся, вернулся в наш мир. А это знак – грядёт нечто грандиозное, произойдут великие перемены и, возможно, близится предсказанный древними пророками конец света. Важно, что йогр появился в самое трудное для Империи время. Он должен помочь людям и защитить нас».

Как Ашара ни крепилась, а возвращение служителя встретила с внутренним трепетом. Мужчина опустился на пол и с уважением взглянул на Ашару. Затем он склонил голову и произнёс:

– Великий магистр готов принять Верховную жрицу Империи.

Второй служитель, не сводивший с женщины глаз, даже рот открыл.

– Благодарю вас, – вымучила Ашара и поспешила ступить в контур лифта.

Ей не стало легче после полученного разрешения.

«Магистр примет меня как сановника или как дочь? – озадачилась женщина. – Верховную жрицу настоятель обязан встретить, но это совсем не значит, что он мой отец. Как же я забыла о своём титуле? Ведь ещё никому не известно, что я попросила отставку, а Амадея отпустила меня».

Ашара смешалась: «Так обрету я сегодня отца или нет?»

Великий магистр стоял у лифта в праздничном костюме, ведь он готовился встретить Верховную жрицу Империи. Облачённый в мантию с золотой цепью и в треугольной шляпе он имел представительный вид. А свисавшие на плечи тёмные волосы придавали ему некое мистичное величие.

Олин был стар. Казалось, на его бледной истончённой коже лица жили лишь глаза. Магистр выглядел так же, как и двадцать лет назад – опрятным и подтянутым. Только щёки запали, черты лица заострились, а глаза отрешённо взирали из-под густых бровей.

«А ведь ему уже перевалило за сто двадцать» – подумала Ашара, вспомнив возраст наставника.

Едва их глаза встретились, вновь пробудился её новый дар, и возникли картины прошлого. Ашара увидела мать и Олина, какими они были сорок лет назад. Перед ней пронеслись: ночь их любви, роды, и затем обнимающего младенца счастливого отца. Всё это за какие-то доли секунды промелькнуло в мозгу, пока она, зависнув, парила в восходящих струях лифта.

Ашара не выдержала эмоционального шторма, и из её глаз потекли слёзы. Она долго терзалась предположениями, а увиденное стало настоящим откровением. А затем развернулось будущее, и вновь Ашара страдала от невозможности изменить судьбу. Лучше бы она не видела ужасной смерти Олина. Как это больно – терять отца, которого едва обрела.

Они смотрели друг на друга такие близкие и одновременно далёкие. Ашара не имела права родиться по человеческим законам, а Мудрый не мог её зачать. Но вот она здесь, его плоть и кровь.

Великий магистр поднял руки, как бы открывая объятия, и Ашара, отбросив условности, кинулась к нему. Олин признал дочь, и она, наконец, обрела отца, в котором так нуждалась.

– Папа, папочка, – шептала Ашара, прижимая к себе дорогого старика. – Как же долго я тебя искала.

– Дочь моя, – срывающимся голосом произнёс Олин, и для неё это были самые желанные слова. От переполнивших эмоций глаза женщины увлажнились, а разум пребывал в прострации от счастья.

Глава 45
Империя. Большой мешок. Звезда Сатар. Планета Аёна.
Головной собор ордена Йогров

Не разжимая объятий, Олин увлёк дочь в свои апартаменты. Глава ордена жил один на самом верхнем этаже под венчавшим собор шпилем. Здесь никто не мог помешать родственникам беседовать на любые темы.

Для старика эта встреча тоже оказалась волнующей. Великий магистр не хотел открываться Ашаре, понимая, что для неё это станет ударом. Но сейчас, когда годы давно перевалили за сотню, ничто так не радовало отца, как близость дочери, сжимавшей его в своих объятиях.

– Я так долго искала тебя, папочка, – шептала Ашара. Наедине они всегда беседовали на «ты». – После ухода мамы я уже и не надеялась узнать правду. Спасибо, что дал мне жизнь.

– Дорогая моя, я виноват перед тобой, – с печалью в голосе произнёс Олин. – Я видел, как ты мучилась без отца, и сейчас мне очень больно за то, что был так жесток. Но я не мог поступить иначе. Само твоё рождение противоречило законам курии.

– Главное, что я родилась, – выдохнула Ашара.

Когда первые эмоции угасли, отец с дочерью уселись на диван в гостевом зале и, держась за руки, наслаждались обществом друг друга. Впервые они были вместе как родственники, и привыкали к новой реальности, в которой не требовалось скрывать правду.

– Как ты узнала обо мне? Астара поклялась, что никому не откроет эту тайну. Неужели не сдержалась?

– Мама даже перед смертью ничего не сказала, хотя я умоляла её. Она всегда говорила, что мой отец – святой человек, и я убедилась – это так. На Роне у меня была встреча, которая натолкнула на определённые мысли, и сегодня мои догадки подтвердились.

– Кто и что тебе открыл? – Голос отца изменился, и Ашара заметила испуг на его лице.

– Я прилетела рассказать об одной удивительной встрече, – поделилась она. – Но не переживай, та беседа была о другом.

Старик откинулся на спинку дивана, а Ашара спросила:

– Ты, конечно, следишь за событиями в Империи?

Олин кивнул.

– Тебе известно, почему старший принц Карде отошёл от дел?

– Да.

Ашара уловила интерес в глазах Мудрого. Таким она и помнила наставника. Жажда знаний всегда жила в магистре, помимо служения занимавшемся научной работой.

– После тех событий императрице требовалось как-то осадить волну осуждений, – продолжила Ашара. – Папа, ты ведь помнишь, что Амадею обвинили в покушении на принца?

– В нашей семинарии с иерархами мы обсуждали возможные последствия этого инцидента, – поделился Мудрый, – и пришли к выводу, что война в Империи неизбежна. Так и получилось.

– В Алимли состоялся суд над солдатом, дежурившим у двери императрицы.

Вновь кивок магистра.

– Я была там. – Ашара стиснула кулаки от всколыхнувших душу воспоминаний. – Помню, едва оказавшись в зале суда, я ощутила странную тревогу, но не находила объяснения своим ощущениям.

Когда зачитали смертный приговор, все повернулись к осуждённому. А солдат смотрел вверх, и в его взгляде было нечто странное. Этот человек не молил о пощаде и не рыдал, а с осуждением взирал на присутствующих. Нелепость происходящего ощущали многие, о чём потом люди рассказывали мне и другим служителям ордена. Когда же я захотела узнать подробности, то оказалось, у следователей не было объяснения ни мотивам поступка солдата, добросовестно исполнившего свой долг, ни чёткого понимания, что же произошло у апартаментов императрицы. А по политической целесообразности его обвинили в заговоре против первого лица государства и в убийстве четырёх дворян.

– Как бы там ни было, но ради предотвращения гражданской войны императрице стоило пожертвовать одной жизнью. Почему сейчас ты вспомнила то дело?

– Папа, я подхожу к главному. Взглянув в глаза солдата, я почувствовала, что тону в них. Я видела душу человека, и она ярко светилась. А над ней был ореол, уходивший куда-то за пределы нашего мира.

– Как ты могла всё рассмотреть?

– Я сама тогда не понимала, но это было потрясающе.

– О чём ты хочешь рассказать, дочь моя? – сощурился Олин.

– Больше ни у кого я не видела такой ауры. Меня поразило, что свет исходил от преступника, убившего четырёх человек, и я поняла – это необычное дело. Я не могла смотреть на осуждённого. Свет его души ослеплял. Наверное, что-то ощущали и остальные, поскольку и они отворачивались. Никто из присутствующих не кричал, как было на других процессах, не проклинал и не осуждал солдата. А правители Саты, откуда прибыл Эгрин Бут для службы в Алимли, даже не подали заявление на апелляцию.

– К чему ты ведёшь? – Олин пристально смотрел на Ашару.

– Сразу после суда осуждённого солдата повели в космопорт. Я нашла возможность встретиться с ним и заговорила на святом языке. Он не отвечал, по-видимому, не желая открываться незнакомке. А когда я коснулась его, у меня пробудились новые способности к ясновидению. После этого он заговорил на йогрском языке.

– Но ведь солдат не был адептом нашего ордена, – магистр подался вперёд. – Я не ошибаюсь?

– Нет, папа. Я тогда услышала, как должна звучать святая речь из уст её носителя. Эгрин говорил чисто и правильно. Я видела, что произойдёт в будущем. В наш мир вернулся йогр, и он защитит нас от ужасного зла. Но грядут большие потрясения.

– Нежная длань, твоя информация ошеломительна, – изрёк старик и закрыл глаза. Он тяжело дышал и что-то нашёптывал узкими бескровными губами.

– Папа, что с тобой? – встревожилась дочь.

– Успокойся, дорогая. Не так уж я немощен и не падаю в обмороки. Надо подумать. А ты расскажи о том… солдате.

Услышав привычную манеру речи наставника, Ашара поделилась всем, что узнала об Эгрине Буте из разных источников. Закончив рассказ, женщина откинулась на диванную спинку. Этот день принёс множество переживаний, и сейчас она ощущала усталость.

Взгляд женщины скользил по комнате. Здесь всё было ей знакомо. Гостевые апартаменты причудливым образом совмещали архаику и ультрасовременность. Шедевры старинных мастеров – шкафы, резной стол, удобные глубокие кресла, диван и деревянный потолок – служили многим Великим магистрам. Вся обстановка здесь была пропитана особым духом истории.

Рядом с антикварной мебелью по-соседству расположилась новейшая аппаратура, частично скрытая под панелями. Всю стену напротив двери занимало окно с системой регулировки светового потока. Парившую на антигравах люстру можно было перемещать куда угодно, а также изменять яркость и форму. У левой стены разместился блок для космической связи и база данных.

В юности Ашара проводила здесь много времени, осваивая дисциплины, которые не преподавали в школах, да и в других учебных заведениях. Она порой ненавидела наставника за казавшиеся чрезмерными требования. А повзрослев, Ашара с благодарностью вспоминала Мудрого, чьи уроки помогли ей стать Верховной жрицей.

– Нежная длань, – произнёс настоятель, открыв глаза.

– Да, папа.

– Я и не мечтал дожить до времени возвращения йогрян. Но твой рассказ убедил меня. Из услышанного я заключил, что тот, кто скрывается под именем Эгрин, не хотел известности, а значит, это не какой-то самозванец. К тому же он изгнал из Эдрана Карде тёмную сущность. Об этом мне уже рассказывали наши братья.

– Папа, если бы я сама не убедилась в его особенности, меня здесь не было бы.

– Подумать только: сотни тысяч лет прошло, как йогряне покинули нашу Галактику, но не забыли нас. Заметь, они вернулись именно сейчас, в самый трудный для человечества момент.

– Так было записано в пророчествах.

– Нежная длань, – Олин повернулся к дочери, – ты не рассказала, как поняла, что я твой отец. Йогр тебе открыл некие истины?

– Эгрин ничего такого не говорил… Папа, нужен совет. Мне больше не к кому обратиться.

– Я слушаю, дочь моя, – блеснули глаза старика.

Ашара замялась. Нелегко было говорить о том, что перевернуло её жизнь, а нужно. Отбросив страхи, она набрала полную грудь воздуха и выпалила:

– Йогр сказал мне: «Я вижу свет вашей души. Он прекрасен. Берегите его и передайте дочери». А на мои возражения, что у жрицы не может быть детей, он ответил: «Человеческие верования не всегда мудры. Следуйте зову сердца и не позвольте исчезнуть этому дару. Его нельзя потерять».

– Он прямо так и сказал? – было видно, что Олина тронули эти слова.

– На йогрском языке. Тогда я и вспомнила Великого магистра, наделённого редким даром. Видеть богов и общаться с ними способны лишь единицы, и я в их числе. Потому и возникло предположение, что это не совпадение.

– Всё так просто, – удивился Олин. – Возможно, ещё кто-нибудь догадался… Но меня никогда не обвиняли в грехе… Дочь моя, я рад, что ты снова здесь. Сам я не набрался бы смелости открыть тебе правду. Но поскольку всё стало известно, мне нужно кое-что рассказать.

Старик перевёл дыхание, а Ашара вся подобралась, приготовившись получать информацию.

– Наш дар передавался по наследству, – начал Олин. – Нежная длань, мы потомки йогров, и эти способности от них. Мои предки были адептами ордена. Нас тянул сюда, возможно, зов крови. Некоторые стали магистрами, но не все дослужились до высшего поста. А если бы дзуги узнали, что в нашей семье подобный дар, нас бы ничто не спасло.

– Мне известно о гонениях, которые устраивал Каэртан во время оккупации в отношении всех, кто обладал хоть какими-то способностями.

– Когда я выбрал духовный путь и пришёл в орден, то не задумывался о своих талантах. По молодости иные мысли увлекали меня. Старея, я всё чаще вспоминал, о чём перед смертью рассказывал отец, и однажды понял, что могу стать последним обладателем редкого дара, так как он передаётся лишь прямым потомкам. Только к тому времени я уже был Великим магистром и уйти не мог. Да меня и не отпустили бы. Мне известны тайны, которые не должны покидать собор.

Я размышлял над дилеммой, что важнее – долг перед обществом, либо своим родом? А ещё молился, испрашивая совета у высших сил и, возможно, они услышали мои терзания.

Ашара жадно впитывала информацию. Никогда в её семье не обсуждались подобные темы. Но ведь и она сама пришла за советом к Великому магистру, к отцу, поскольку тоже искала ответ на аналогичный вопрос.

– Однажды на Аёну прилетела девушка Астара, – продолжил Олин. – Ей было семнадцать лет, но она уже испила чашу страданий. Мало кому выпадает пережить подобное. Астаре единственной удалось спастись после бунта планеты Ракана.

– Мама родом с того легендарного мира? – изумилась Ашара. – Она не рассказывала об этом. Я помню, дзуги бахвалились, что никто там не выжил.

– Нежная длань, тебе хорошо известно – судьба каждого человека исключительна. Оккупанты нанесли ракетный удар по Ракане, чтобы не дать восстанию распространиться на другие планеты Империи. Но Астаре повезло. Отец посадил её в одноместный космический челнок, чтобы она оттачивала технику пилотирования. И это оказалось для неё счастливым стечением обстоятельств. Едва твоя будущая мать взлетела, планета взорвалась.

Астара сразу покинула орбиту Раканы и потому выжила. Вернуться она не могла. После атаки планета раскололась, и на той орбите сейчас пояс астероидов. Спасаясь от каменных глыб, Астара улетела за пределы системы. Её отец был весьма предусмотрителен и укомплектовал корабль всем необходимым для выживания. Девушка смогла продержаться половину месяца, пока её не подобрал наш звездолёт, отправленный в ту систему для выяснения последствий учинённого дзугами расстрела. С ним Астара прилетела на Аёну, и в этом я вижу перст судьбы.

– Мама скрывала это от меня, – прошептала Ашара. – Она никогда не говорила о прошлом, даже перед смертью. Я ухаживала за ней и пыталась хоть что-то узнать о своём отце и её родителях. Но ничего не услышала.

– На то имелись причины, дочь. Не забывай, что Империя только сейчас получила свободу. Дзуги поддерживали строгие порядки на захваченных планетах и проводили репрессии. Если бы им стало известно о выжившем человеке с Раканы, то они могли истребить всех, с кем тот был знаком, поскольку это серьёзный удар по их репутации.

– А как мама попала в орден?

– Астара была молода и не имела профессии. В свои семнадцать она ещё не окончила даже первую образовательную ступень. По её словам, отец работал в правительстве Раканы, но после катастрофы девушка всего лишилась. У неё не было капитала, чтобы жить и семьи, которая поддержала бы сироту. После той трагедии она получила тяжёлую психологическую травму и долго не могла оправиться. Помню, наши специалисты буквально вытащили Астару из суицидальной депрессии.

Обращение к высшим силам помогло ей выжить. Но девушка не хотела изучать древние документы. Она мечтала о ребёнке, а не о постижении духовных практик. Её насильно не удерживали на Аёне, но ей и некуда было улететь. К тому же Астара обладала способностями и слышала богов, но не видела. Возможно, и её семья была в родстве с йограми, но они не сохранили память о предках.

– Орден не мог отпустить человека с такими способностями, – сделала вывод Ашара. Сегодня был день откровений. Её признал отец, и открылась судьба матери. Теперь она понимала – Астаре было больно вспоминать трагедию, и потому отгородила дочь от ужасов, пережитых в юности. А ещё мать дала клятву молчания Великому магистру, подарившему ей ребёнка.

– Орден – посредник между создателями и людьми. А каналов общения не так уж и много, – поделился Олин. – ОД рассказал мне, что наша раса была экспериментальной моделью. Хотя мы и копии йогров, но, видимо, не во всём. Люди оказались эмоционально неуравновешенны. Древние учли ошибки при создании пикелов, а нас оставили в закрытом рукаве Галактики. За нами наблюдали и редко вмешивались в нашу жизнь, пока мы по своей дурости не сунулись во внешний мир, после чего дзуги захватили Империю. Впрочем, это однажды всё равно случилось бы.

– Я не знала таких подробностей, – покачала головой Ашара. – Древние обычно немногословны и неохотно делятся информацией. Думаю, ОД случайно открылся тебе.

– Поверь, Нежная длань, у богов не бывает спонтанности. Они тщательно дозируют сообщения. Но подают их весьма завуалировано, так что понимать значение ты начинаешь в строго определённый момент.

– Сейчас меня интересует другое. Папа, расскажи, как вы с Астарой решили завести ребёнка.

– Понятно, – усмехнулся Олин. – Женщине хочется романтики. Ну, хорошо. Дело было на праздник святых йогров. Закончив поздравительную речь, я стоял перед адептами и вдруг увидел парящего ОДа. Как ты знаешь, древние любят посещать торжества, когда собирается много народа.

– Да. Именно там я обычно и вижу их, – подтвердила Ашара. – Они, наверное, лакомятся исходящей от нас энергией.

– Не сомневаюсь. Когда я приветствовал ОДа, помню, он сказал: «сегодня особый день, потому я и посетил Аёну». На мой вопрос – о чём речь? – ОД, как мне показалось, невпопад ответил, что нас кто-то подслушивает. Я удивился, а обернувшись, увидел стоявшую неподалёку девушку с отрешённым взглядом. Тогда я и обратил на неё внимание.

– А что ОД? – поинтересовалась Ашара. Она иногда беседовала с древним о мире и о сути вещей.

– Исчез. Ты же знаешь этот их трюк: перенаправят твоё внимание, а там, глядишь – его уже нет.

– Точно, – кивнула Ашара. – Значит, Астара услышала вашу беседу с ОДом?

– Да. Но давай по порядку. Я стал присматриваться к раканке, узнал её историю и… чего греха таить – влюбился. Девушка была весьма неординарной… Железный характер, неукротимая решимость, удивительная способность делать верные выводы из минимума информации. А ещё хрупкая женственность, обаяние и своеобразная красота.

– Да, мама была такой, – согласилась Ашара. – Мы иногда ругались до истерик. А потом рыдали и просили друг у друга прощения.

– Понаблюдав за Астарой, я понял – она не будет послушницей ордена.

– А чего мама хотела? – не утерпела Ашара, когда Олин замолчал.

– Ты же знала её. У твоей матери был острый ум. Когда мы побеседовали о наших способностях, Астара поняла, как важен ребёнок, который унаследует дар от обоих родителей. Кстати, она первой высказала эту мысль, а после твоего рождения поклялась, что никто не узнает нашу тайну. Помню, когда в тебе проявился дар, Астара плакала от счастья.

– ОД хотел, чтобы вы зачали меня?

– Наверное. Других выдающихся событий в тот день не произошло. А с древним я не беседовал на эту тему.

После паузы Олин продолжил:

– Когда Астара убедилась, что зачала, я поселил её в доме моих родителей. Там ты и появилась на свет. Я старался дать дочери лучшее образование. Помню, Нежная длань злилась на меня за большие нагрузки. Но что ещё я мог дать своему единственному ребёнку, кроме знаний?

– Папа, я благодарна за всё. – Ашара положила руку на кисть отца. – Без твоих уроков у меня не было бы таких достижений.

– Астара очень любила тебя, – сказал Олин. – Дзуги отняли у неё семью, и она дорожила своим ребёнком. Конечно, я поддерживал вас, но мужем ей стать не мог. Но это и не оговаривалось. После завершения учёбы ты покинула Аёну, и у нас состоялась беседа. Мать хотела полететь за тобой, а я пытался отговорить. Она тогда работала в Паломничем и была всем обеспечена. Но Астара не вняла моим доводам и переселилась на Акрус.

– Я помню то время. Мама чувствовала себя на Аёне одинокой и лишней.

– Вот, значит, как, – тяжело вздохнул Олин. – А больше она ничего тебе не говорила?

– Астара ни с кем не делилась своими мыслями и всегда выдавала готовые решения. А если мама что-то задумала, то это уже бесповоротно. По её словам, ей хотелось быть поближе ко мне, ведь Аёна очень далеко от остальных миров Империи. А на Акрусе мы часто виделись, хотя моя работа и требовала разъездов.

– А я после отлёта Астары заболел. Для меня она была всем – семьёй, любимой, матерью моей дочери, самым близким человеком. Хотя мы и редко виделись, но я постоянно думал о ней. А когда она улетела, я ощутил внутри пустоту. Работа в ордене больше не привлекала меня. Коллеги решили, что годы взяли своё, и перераспределили многие мои обязанности.

– Мама любила тебя. – Ашара нежно погладила руку отца. – Я не слышала от неё ничего плохого о моём папе. А когда мы встречались на Акрусе, она всегда спрашивала: как дела на Аёне? не сменился ли магистр? по-прежнему ли ты в здравии и на своём посту?

– Спасибо, дорогая, – блеснула слеза у старика. – Я переживал, что был для неё лишь самцом-производителем.

– Нет, папа. Твой канонический лик всегда стоял у её кровати. Утром она говорила ему «здравствуй», а вечером желала здоровья и спокойной ночи. Она любила тебя, но также понимала, что ты не можешь ради неё покинуть орден.

– Узнав о кончине Астары из-за какой-то болезни, я начал думать о смерти. Мне было тогда очень плохо. Я хотел полететь на Акрус, но не смог. Здоровье не позволяло, да и время ушло. Ведь новости до Аёны часто доходят с большим опозданием. Я попросил одного человека с той планеты, чтобы он установил памятник Астаре.

– Теперь понятно, кто позаботился о маминой могиле. Когда я вернулась на Акрус и пришла на кладбище, то была очень удивлена стоявшим там волшебным надгробием. И сейчас я понимаю значение изображённой на нём звёздной системы. Спасибо тебе, папа.

– К сожалению, я больше ничего не мог сделать для Астары, – выдохнул Олин, и в комнате повисла тишина, наполненная скрытых эмоций.

Дочь прижалась к отцу. Она обоняла его такой знакомый с детства запах, чувствовала тепло и ощущала непередаваемое счастье, от которого кружилась голова и хотелось плакать. Как же ей не хватало этого в жизни.

– Ашара, – впервые отец назвал её настоящим именем, а не принятым в ордене, – мы воссоединились, как семья. Теперь мне и уходить не страшно. Я выполнил все свои обязательства.

Вспомнив об ужасном грядущем, которое открылось в видении, и о страшной смерти Олина, Ашара всхлипнула. Но она смогла подавить эмоции и произнесла:

– Когда я летела сюда, то изводилась от предположений и сомнений. Но теперь я обрела отца и семью, о которой мечтала, и чувствую себя счастливой.

– Ашара, по орденским понятиям мы с тобой сегодня занимаемся крамолой. Но йогр был прав: человеческие законы не всегда верны. Наш дар не должен пропасть, исчезнуть вместе с нами.

– Ты не осуждаешь меня, за решение родить? – робко спросила дочь.

Олин задумчиво пожевал губы и затем произнёс:

– Дорогая моя, как я могу тебя порицать? Дети – это самое святое, что есть в мире. Они наше будущее.

– Но иерархи не могут зачинать детей, – выдавила Ашара.