Текст книги "Очищающий огонь. Часть 2. Пламя расширяется"

Глава 33
Империя. Большой мешок. Звезда Ошу-ха. Планета Тригон. Тюремный комплекс. Шахта

– Дин Боон, ты сегодня дежурный, – объявил старший шахтёрской команды Детрика. – Тебе известно, что надо делать: если найдёшь оставленный инвентарь, уложи в ящик. За тобой вернётся поезд.

– Какого ты его назначаешь?! – гаркнул старший камеры Глинд. – Позавчера я дежурил. Теперь очередь звена Танри.

– Я сказал: сегодня Боон! – прорычал Детрика. – Не тебе решать.

Это был высокий мужчина с огромными руками. По-видимому, он имел кое-что в голове, потому и не попал к жлобам Хукка. После работы в шахте, как и у всех узников, у него была чёрная кожа и кое-где уже проступали язвы – признаки увядания организма. По этим меткам определяли срок пребывания на Тригоне, и выходило, что Детрика здесь полтора года.

– Но так не по правилам, – заявил Форс.

– А ты вообще не лезь не в своё дело! – вызверился старший. – А то будете дежурить каждый день.

– Дай парню освоиться, – уже более спокойно произнёс Глинд. – Сам видишь – он ещё не привык к шахте. Вон как кашляет.

Рей действительно не мог остановиться. Нагнетаемый в штреки тяжёлый воздух душил, и лёгкие, казалось, шуршали. Похоже, у него была аллергия на какие-то компоненты в подаваемой смеси.

– Вот когда назначат тебя старшим, будешь устанавливать свои законы! – отрубил Детрика, буравя Глинда побелевшими глазами. – А сегодня дежурит Боон! Пусть привыкает. А ты можешь присоединиться.

– Не спорьте! – сквозь кашель приказным тоном произнёс Рей. – Я останусь.

Мужчины повернулись к нему, но ни один больше не проронил ни слова. Они хорошо понимали командный голос. А у Боона к тому же была особая репутация, и хотя он не имел привычки распускать руки, окружающие предпочитали ему не перечить.

Детрика отвернулся и зашагал к вагонеткам, а Глинд бросил Рею свою флягу, в которой ещё оставалось немного воды.

– Полощи горло и сплёвывай, – посоветовал он. – Не глотай ядовитую пыль.

– Спасибо, – кивнул Рей. – Флягу верну.

Каждый заключённый после смены рвался на поверхность. Многие, не выдерживая тяжёлой атмосферы подземелья, теряли сознание и начинали харкать кровью. В первый день Рей тоже отключился.

Дежурства в шахте обычно назначали не чаще одного раза в три дня, когда инженеры задерживались до конца смены, а вагонетки были переполнены. Но сегодня никто из руководства в забой не спускался, а состав электропоезда урезали и даже не полностью загрузили. Ещё вчера половину узников перебросили в другой штрек, где вскрыли новый пласт. А этот уже настолько истончился, что шахтёры не смогли заполнить все платформы.

Когда вагонетки исчезли во тьме, и затих стук колёс, Рей остался в одиночестве. Это было довольно неприятное чувство. Тишина угнетала, а тяжёлый воздух шахты раздирал лёгкие, вызывая удушливый кашель.

Рей смочил горло и по совету Глинда сплюнул. Это немного помогло, и он побродил по забою. Было сомнительно, чтобы кто-то из узников кинул свой инструмент. Обычно по окончании смены кирки, ломы и лопаты сдавали старшему команды, и тот укладывал их в ящик с выдавленными отделениями. Так Детрика проверял цельность и количество. А отбойные молотки хранились в шкафу у последней распорки. За ними был особый контроль, поскольку это основная рабочая машина шахтёра.

Не обнаружив брошенных инструментов, Рей прихватил лопату и вернулся к колее. Был закон – электровоз пустой не возвращается, и ему предстояло загрузить вагонетку. Обычно шахтёры оставляли возле колеи немного руды, чтобы дежурный не таскал её лопатой через весь забой. А это один куб.

За два месяца на Тригоне Рей уже пообвыкся и потихоньку втягивался в тюремную жизнь. Благодаря советам сокамерников он оправился после карцера и даже начал восстанавливать форму. Да и физическая нагрузка с лучшим питанием способствовала этому. Вот только от кашля он никак не мог избавиться. Едва спускался в штрек, его начинал душить подаваемый воздух. А к концу смены становилось вообще невмоготу.

Узников на Тригоне не считали за людей, и администрация не собиралась переводить их на лёгкий труд. «Хороший заключённый – мёртвый заключённый» – часто повторяли солдаты, конвоировавшие арестантов в шахты. А значит, таким и было отношение к ним начальства. Но хоть не издевались.

Рею рассказали, что не только узники пропадали в штреках. Порой и солдаты не возвращались на поверхность. Кстати, это были именно те, кто глумился над заключёнными. Конечно, администрация устраивала поиски конвоиров. Но в многоуровневой шахте, растянувшейся на сотни километров, трудно было найти кого-то, не звавшего на помощь. Поэтому охранники предпочитали не приближаться к узникам и не задирали их. Каждый ведь мечтал вернуться на поверхность, а не затеряться в каком-нибудь штреке с проломленным черепом.

Слухи о подвиге Боона в день прибытия быстро распространились по тюрьме, поэтому узники не рисковали конфликтовать с тем, кто представился убийцей. Хотя здесь почти все были приговорены за аналогичные преступления, но люди чувствовали исходившую от Рея внутреннюю силу. А сокамерники считали удачей, что Дин попал к ним. Заключённые никого не трогали в бригаде Глинда. Даже банда Хукка обходила их стороной.

Рей не требовал привилегий, какими сильные личности обычно пользуются в местах заточения. Этим он расположил людей к себе. Порой узники приходили к нему с вопросами, и Рей помогал им советом. Короче, жизнь налаживалась. Он уже не думал о несправедливости и не осуждал императрицу за незаслуженное наказание, а мудро рассудил: что произошло, то не изменишь.

Поезд задерживался. Время тянулось ужасно медленно, а самочувствие не улучшалось. Порой накатывал кашель, и Рей уже всю воду – свою и Глинда – израсходовал на смачивание горла. Ему очень хотелось прочистить лёгкие и отмыться в душе от налипшего слоя грязи. Но приходилось ждать.

От скуки он начал отсчитывать время по секундам, а когда прошёл час, понял – поезд не вернётся.

«Это подстава Хукка, – решил Рей. – Интересно, на что он рассчитывал? Надеялся, я испугаюсь и сойду с ума? Или, может, меня съест злой Гзурд, о котором узники говорят со страхом? Такую месть задумала подлая его душонка?»

Не верил Рей в подземного духа, как и в другие байки сокамерников. Но сейчас он не мог скептически думать о Гзурде. Возможно потому, что находился в его владениях.

Мигнув, погас свет, и забой утонул во тьме. Мир сразу превратился в ад. Было настолько тихо, что собственное дыхание казалось завыванием ветра, а стук сердца набатом. Лишь слабое потрескивание распорок изредка нарушало безмолвие шахты и неприятно скребло по нервам.

Здесь было сыро и промозгло. Во время тяжёлой работы Рей истекал потом, а сейчас продрог. Он запахнул костюм, состоявший из грязных тонких брюк и такой же куртки. Приходилось довольствоваться тем, что есть, поскольку больше ничего нет.

Идти в кромешной тьме по бесконечным лабиринтам штреков было опасно, да и бессмысленно. За годы существования шахты тут нарыли множество ходов и проложили километры рельс. Можно было свернуть не там и оказаться в глухом тупике, куда уже несколько лет никто не заглядывал. Машинисты электровозов ориентировались по гирляндам фонарей, но сейчас они не горели.

«Пожалуй, мне лучше заснуть и дождаться следующего дня, когда арестанты вновь спустятся работать» – подумал Рей.

Он подошёл к стоявшему у стены забоя ящику с инструментом и присел на него. Это было единственное место для ночлега. Не сидеть же на сыром полу шахты – гарантировано заболеешь.

Рей лёг на деревянную крышку и свернулся калачиком. Он чувствовал себя всё хуже. В горле першило и ужасно хотелось пить. Но особенно донимал воздух. К мерзкому аромату руды невозможно было привыкнуть. После ухода людей подача дыхательной смеси прекратилась, и теперь запах породы обострился так, что каждый вдох казался последним.

Рей старался отвлечься от мыслей о своём тяжёлом положении. Но тогда сознание переключалось на возможные причины, по которым он мог здесь оказаться: «Вероятно, это была идея Хукка – на ночь оставить в забое новичка, бросившего вызов авторитету. Он не лез ко мне со своими жлобами, понимая, что будут трупы. А это ему не нужно – могли пострадать отношения с администрацией. Вот Хукк и придумал изощрённый план. В случае гибели Боона обвинят Детрика, а не его. А старшего смены, возможно, накажут и снимут с должности».

Но не всё увязывалось в данную версию.

«Если это были происки Хукка, – размышлял Рей, – то почему узника не хватились солдаты, делавшие перекличку после подъёма клети? А ещё Детрика оставил меня дежурить не в нашу очередь. Глинд пытался возражать, но услышал в ответ угрозу. Может, он что-то предчувствовал, ведь прожил тут уже год. Тогда получается – всё подстроено администрацией. Начальству без разницы – одним арестантом больше или меньше. Здесь и так все умрут, ведь для этого сюда и привезли осуждённых на смерть. Интересно, чем я помешал куму? А может, в моих сопроводительных документах были какие-то особые указания, типа ускорить гибель узника, и авторитет тут ни при чём?»

Рей жил в информационном вакууме, и размышления на эту тему зашли в тупик. И тогда он задумался о другом:

«Что в шахте может быть опасным? Воздух? Температура? Одиночество? Иначе вообще, зачем меня оставили здесь? Не думали же они, что у Боона поедет крыша от страха? Нет. Тут кроется какая-то тайна, известная лишь старожилам. Неужто действительно существует злой дух Гзурд, пожирающий людей?

Лучше не думать о монстрах. Скорее меня убьют плохой воздух и холод».

Желая отвлечься от тяжёлых мыслей и унять кашель, Рей начал копаться в памяти. Ему вспомнилась Земля, где он прожил несколько лет. О том мире было приятнее думать, чем изводить себя мнимыми страхами.

Перед мысленным взором возникло лицо девушки Риты – самое светлое воспоминание в его жизни. Как же тосковал он по её строгим глазам, милой улыбке и волшебным объятиям. Образ любимой землянки согрел душу, и Рей почувствовал себя лучше.

Но увы, вернуться к ней он не мог. Как объяснил эстол, кораби забросило его далеко от родного измерения. Рей тогда буквально провалился в пропасть хаоса, откуда сам не смог бы выбраться. Враждебная сущность намеревалась уничтожить воина-кристаллоида и почти преуспела. Но гел обернул его своей энергией, а затем позвал эстол, который трансгрессировал Рея в мир Уюя.

Чтобы вернуться в родное измерение, ему требовалось пересечь три десятка других. Это наиболее короткий путь, но сильно растянутый во времени, так как проходы открывались в строго определённые моменты. А ещё у измерений была разная энергетика, поэтому для перемещения требовалось изменить полевую структуру тела, что организм воспринимал весьма тяжело. Рей хорошо помнил боль, испытываемую при трансгрессиях. Она буквально выворачивала наизнанку. Поэтому оставалось ждать следующего окна в иной мир.

Что-то мешало предаваться приятным мыслям. Когда задыхался от нехватки кислорода, голова раскалывалась от боли, а горло будто кто наждаком драл, как-то не получалось думать о любимой.

Рей вспомнил Землю ещё потому, что изучал там йогу. В данных условиях для него эта практика была жизненно необходима, поскольку в ней имелась особая техника замедления дыхания, благодаря которой можно долго находиться в трансе, почти не потребляя воздух. Когда-то он хорошо владел этими практиками и сейчас принялся вспоминать последовательность действий в йога-нидра.

Рей лёг на спину, развёл ноги, а руки расположил вдоль туловища ладонями вверх. Тишина и тьма шахты способствовали полному отрешению от мира. Сначала требовалось очистить сознание и расслабиться, а затем войти в транс. Из памяти всплыла необходимая в этой практике янтра, и Рей сосредоточился на ней.

 
                                              * * *
 

Рей очнулся с тяжёлой головой. Это было какое-то неестественное пробуждение. Его трясло от холода, а зубы выбивали частую дробь. Вокруг по-прежнему царила тьма, а ухо не улавливало ни звука. Значит, прошло не так много времени с момента вхождения в транс.

Рей сел и принялся разминать затёкшие мышцы. Кровь веселее побежала по жилам, разнося тепло по всем органам, сонливость прошла, сознание прояснилось, и лишь тогда он догадался – выход из транса был авральным.

– Что-то приближается, – предупредил гел, и Рей понял, кто его разбудил. Он ничего не слышал и не ощущал, поэтому переместил сознание в подпространство.

Излучающие радиацию стены шахты переливались безумными красками, от которых восприятие окружающего было неприятным и даже болезненным. Рей какое-то время привыкал к чуждому миру. Лишь немного освоившись, он понял, что обеспокоило гела. Сквозь хаос ядовитой палитры приближалось огромное вытянутое пятно тёмно-зелёного цвета.

«Некое чудовище живёт в подземных глубинах Тригона, – задумался Рей. – А значит, это Гзурд, которого боятся узники. Вот уж не думал, что монстр окажется настоящим».

Чудовище ползло по штреку прямо к человеку. Возможно, оно чувствовало присутствие теплокровного существа и, незаметно подкрадываясь к жертве, намеревалось поужинать.

«Я в западне, – озаботился Рей. – Сзади тупик, сбоку стены, так что бежать некуда. А спереди наползает чудовище.

Гзурд обитает в кромешной тьме. Значит, для ориентирования у него такие органы восприятия, которых нет у человека. Может, он улавливает инфракрасное излучение, исходящее от живых существ? Либо что-то иное. Но от него не спрячешься».

Во время работы люди шумели и создавали вибрации, которые, возможно, отпугивали Гзурда. Либо он не переносил избытка кислорода, подаваемого при добыче руды. Но теперь нагнетатели воздуха отключены, сотрясения прекратились, и хозяин подземелья решил прогуляться по своему миру.

«Если чудовище ползёт сюда, значит, его что-то привлекает. – У Рея родилась мысль, показавшаяся вполне разумной: – Возможно, администрация тюрьмы периодически скармливает монстру людей. Для этого придумали никому не нужные дежурства, после которых заключённые порой не возвращаются. Так кум избавляется от неугодных личностей. А узники живут в страхе перед Гзурдом».

Удивительно, но огромное чудовище не производило звуков, и человек не подозревал, что некто желает им закусить. Поэтому обитателю подземного мира удавалось застать бедолагу врасплох. Возможно, оно хватало несчастных могучими конечностями и заглатывало. Либо Гзурд утаскивал людей в глубокие тоннели, ведь останков его жертв не находили. Никто не видел ни обглоданных костей, ни следов кровавой расправы. Иначе человеческое воображение создало бы ужасные картины смерти. Но Рею рассказывали, что Гзурд забирал людей в подземелье и там мучил души несчастных.

Если судить по размерам геломеста монстра, его тело должно занимать всю шахту. А значит, ему требовалось много пищи. Возможно, биоматериала человека хватало чудовищу, чтобы насытиться и затем несколько дней не возвращаться к месту кормёжки.

Расстояние между хищником и жертвой сокращалось. Судя по расположению геломеста, Гзурд уже вышел на финишную прямую к забою. Поскольку убежать от монстра Рей не мог, то был вынужден защищаться. А времени на подготовку уже не осталось.

Он вернул сознание в реальный мир. Здесь по-прежнему царила тишина, и ничто не предвещало о приближении чудовища.

«А может, оно обитает в подпространстве?» – пронеслась мысль. Рею доводилось сталкиваться с подобными тварями. Но тут нос уловил смрад, и он понял – Гзурд реален и уже рядом.

Если бы был йогрянский скафандр, то защитное поле укрыло бы его. Но сейчас у Рея осталось только одно средство – энергия гела. И то неизвестно, поможет ли она, поскольку на каждой планете особые физические, химические и прочие параметры окружающей среды. А ещё ему противостояло гигантское чудовище.

«Это игра воображения, или я действительно, как нганец, ощущаю нависающую громаду?» – озадачился Рей, сдерживая рвотные позывы и срывающийся кашель. От чудовища сильно разило рудой.

Кожа человека ощутила волну холода. Это могло значить лишь одно – Гзурд уже рядом и настал решающий миг. Рей не знал, сможет ли справиться с чудовищем, но если вообще ничего не предпринять, то окажешься съеденным заживо.

«Я не сдамся. – Рей ощутил, как внутри поднимается волна адреналина. – Я боец и привык сражаться».

Он сосредоточился, и из его рук полилась голубая энергия. Дымка сразу коснулась чудовища, и оказалось, что до Гзурда всего полтора метра. Монстр почти настиг жертву, и его мерзкий смрад проник в лёгкие человека. Но это также говорило, что у подземного обитателя не было конечностей, иначе оно уже схватило бы приготовленное кумом угощение.

Голубая дымка сперва расплылась по сегменту массивного тела, а затем начала погружаться в него. Но монстр не остановился и по-прежнему надвигался, правда, чуть медленнее. Рей это видел по контуру расплывающейся по его коже пелены.

По мере приближения Гзурда ему приходилось отступать, пока не упёрся в стену. Сердце галопировало в груди, а тело покрылось потом. Вместе с энергией гела терялась и его собственная, и Рей чувствовал, как слабел. А Гзурд продолжал наступать и, похоже, вообще не ощущал никакого воздействия. Подобного йогрянин ещё не видел – чудовище поглощало энергию.

Рей вскипел. Монстр готовился сожрать его, а он не имел возможности что-то предпринять для собственного спасения. В глубине человеческой души проснулась ярость, и тогда из глаз Рея полилась энергия. Сейчас им владела лишь одна эмоция – ненависть. Он ничего не видел и концентрировался на убийстве монстра. Но подсознательно ждал удара. Казалось, ещё мгновение и…

Гзурд застыл. Лишь спустя какое-то время Рей понял, что сценарий нападения изменился. Он усмирил эмоции и когда стал воспринимать окружающий мир, ощутил слабое движение. Но это было вначале. А затем какофония звуков взорвала шахту. Скрежет, удары, стоны ломающегося металла оглушили и принудили зажать уши.

Рей понял, что его энергия достигла цели, и чудовище забилось в агонии. Извиваясь в узком штреке, оно стало крушить стены. Гзурд выломал рельсы и начал колотить ими по бетонным распоркам. Звук был оглушающий. Во все стороны полетели камни. Дышать стало нечем, и Рей прикрыл лицо грязным рукавом, пытаясь наполнить лёгкие хоть каким-то воздухом.

Продвигаясь вдоль груди забоя, он намеревался отойти от беснующегося чудовища подальше. Было бы обидно умереть, попав под агонизирующее тело монстра. Но ввиду узости штрека такой возможности не существовало.

Внезапно что-то большое упало под ноги. Ощупав, Рей определил – это были останки ящика для инструмента. Монстр перебросил их через весь забой. Обрадовавшись подарку судьбы, Рей схватил деревянную панель и прикрылся ею, чтобы защититься от кусков породы. Затем он забился в какую-то щель, и лишь это спасло его от метавшегося в агонии гигантского тела Гзурда.

«Завтра будет куча синяков и шишек, если, конечно, я переживу эту ночь» – промелькнула мысль и пропала. В забое царил хаос, и человеком сейчас двигали лишь инстинкты.

Казалось, монстр никогда не умрёт. Он бесконечно долго извивался, что вызывало вибрацию и обрушения стен. Рей пытался прикинуть, какого размера это чудовище: «Вероятно, Гзурд объёмом в несколько слонов, либо подобен огромному киту. А чтобы сказать точнее, его нужно увидеть».

Когда надоели тьма и неопределённость, Рей отправился в подпространство. Радиация окрашивала этот мир красками и давала мозгу хоть какую-то информацию. Тут Рей увидел агонию Гзурда. Это было весьма впечатляющим и отталкивающим зрелищем. По мере угасания жизненных сил геломесто монстра постепенно тускнело. Первоначально тёмно-зелёное, теперь оно стало почти бесцветным и ужалось.

К умирающему Гзурду слетелись твари, которые описать человеческим языком было невозможно, поскольку они не имели формы. Их чёрные контуры мелькали на фоне переливавшихся красок радиации, отчего создавалось ощущение ряби. Хищники стремительно метались и терзали оболочку Гзурда, которая постепенно истончалась. А твари напитывались энергией монстра и разбухали.

Рей назвал их могильщиками. Они приходили неизвестно откуда, а насытившись, исчезали во тьме подпространства. Непонятно, как эти существа определяли координаты, но появлялись именно в том месте и в то время, где была пожива.

Рей видел много смертей, но с могильщиками столкнулся лишь второй раз, и ничего не знал о них. Впервые он увидел этих тварей на планете Тр-Ди-Ай над полем боя, когда сражались армии эониев и таров. Смертей было много, и слетевшиеся тёмные сущности пировали душами погибших. Но они сжирали не всех. Некоторые энергетические тела убитых воинов беспрепятственно взмывали и исчезали, по-видимому, перемещаясь в другие измерения.

Наблюдая в подпространстве вакханалию могильщиков, Рей увидел, как те порвали геломесто Гзурда, и из его растерзанной оболочки стали появляться тени. Они были разных цветов, но преобладали бледно-розовые. Более тёмных могильщики проглатывали, но большинство осталось нетронутыми. Это удивило Рея: «что за странная избирательность у ненасытных чудовищ?»

Одна из теней спланировала к гелу и зависла на некотором расстоянии. Полупрозрачная оболочка показывала, что она сильно истощена. А её контур напоминал человеческую душу.

– Сбывается пророчество, – воспринял Рей мысль. – Тригон скоро погибнет. После смерти Гзурда вся планета будет уничтожена.

– Кто ты? – спросил Рей.

– Неважно. Мой урок в этом мире закончен, – ответила тень. – Благодарю за освобождение. Возможно, мы ещё встретимся, если мне будет дозволено продолжить совершенствование.

Рей догадался, что беседовал с энергетическим телом убитого монстром узника. Вероятно, среди попавших на Тригон заключённых были те, кто мог видеть на тонком плане. Они и передали информацию остальным. Пожалуй, для самой души это была наихудшая участь, ведь та не могла больше развиваться и гибла. А Гзурд, по-видимому, питался энергией пленников.

Рей хотел расспросить незнакомца, но тот отдалился. Когда же он снова осмотрелся, с монстром было покончено и его геломесто исчезло. Растерзав Гзурда, могильщики покинули измерение. Вечно голодные, они, возможно, спешили к новой поживе.

– Интересно, как эти твари выбирают жертв? – Рей удивился, что те не обратили внимания на оставшиеся души.

– Всё зависит от энергии, – пояснил гел. – Чем больше низменных мыслей и желаний, тем меньше собственные вибрации. Могильщики, как ты их называешь, могут питаться лишь сущностями, у кого потенциал ниже, чем у них. Более высокие энергии их убивают, поэтому они не приближаются к таким душам.

– Могильщики – это кораби или формы жизни кристаллоидов? – уточнил Рей. Гел разоткровенничался, и он захотел получить больше информации. – Как объяснить их появление в местах, где можно поживиться?

– Могильщики обитают вне измерений и улавливают движение высших сфер. Момент умирания любого существа предрешён, и в ту сторону открываются тоннели.

Вселенная – это огромный организм, в котором всё взаимосвязано, как в твоём теле. Могильщики чувствуют, когда высшие силы направляются к определённому пространству, а значит, там что-то нужно изменить, убрать лишнее. Им же не запрещено поглощать низкоэнергетические субстанции. Так они выполняют работу ассенизаторов, которая идёт на благо миру, и существуют, как необходимые элементы системы. Это, конечно, слишком упрощённо, но суть примерно такова.

– Спасибо, – поблагодарил Рей. Нечасто гел пускался в пространные объяснения.

Когда могильщики ушли, мир застыл. Души парили среди разноцветных мерцаний радиации, но не приближались друг к другу. По их свечению было заметно, насколько они истощены.

Вскоре Рей ощутил прилив огромной энергии, как предвестник грядущих событий, и началось волшебное действо. Яркий свет пронзил тьму, и сразу в мир излился поток доброты, радости и любви. Подпространство напиталось жизнетворной энергией, и метущиеся тени, как мотыльки, устремились к её источнику.

Рей вспомнил: когда умер Ретель и возник тоннель, то он не испытывал подобных ощущений. Значит, сейчас открылся портал в высший мир, и исстрадавшимся душам позволили вознестись.

Рей старался хоть что-то рассмотреть, но там был только свет. Он ласкал и манил. А исходившая от него энергия напитывала душу силой.

Но Рей чувствовал – ещё не пришло его время отправляться туда. Гел рассказывал: во Вселенной всё сбалансировано, поэтому, чтобы остаться в ней, требовалось соблюдать законы. А нарушившие их обрекали себя на скитание в межмирье, пока не окажутся вблизи открывшегося тоннеля. Но если у них будет низкий потенциал, то могильщики растерзают их.

Из облака света приятное тепло излилось в сторону Рея. Оно ласкало душу, и та словно купалась в живительной энергии. А затем открылся некий канал, и по нему пришла информация: «Воину-кристаллоиду предначертано исполнить особую миссию, и в этой трудной работе тебе помогут. Ожидай».

Когда закрылся канал, Рей остался наедине со своими мыслями. Его душа получила нечто, не передаваемое словами. Она будто побывала в родном гнезде, и теперь испытывала ностальгию.

Высшие силы выполнили свою миссию и покинули этот уголок Вселенной. Когда закрылся тоннель, пришло болезненное ощущение огромной потери, будто тебя лишили чего-то самого важного.

Рей вернулся в реальность. Здесь было удивительно тихо. Даже распорки не потрескивали. Наверное, Гзурд выломал их. Рей отбросил панель, которой прикрывался от летевших камней, и выпрямил конечности. Усталость сковывала тело. Сказывались вредные условия шахты, с её непригодной для дыхания атмосферой, а ещё изнеможение после сражения с Гзурдом.

Но Рей пока не мог поддаться искушению и уснуть. Требовалось собрать прозрачную дымку, возлежавшую на теле Гзурда. В природе этого удивительного явления он ещё не разобрался. Способность появилась, когда душа объединилась с гелом, и потому Рей считал пелену одним из его свойств. Но не был уверен. Он испускал энергию в моменты тяжёлых испытаний, а затем та возвращалась. Если ему хотелось кого-то усыпить, голубая дымка погружала жертву в сон. А при желании убить врага, та послушно выполняла его волю. Излучая энергию, Рей чувствовал усталость, а по возвращении испытывал прилив сил. Поэтому так и не определил, кто порождал дымку – он сам или гел.

Рей настолько вымотался, что едва мог шевелиться. Он с тоской смотрел на голубую пелену, которую требовалось собрать. Ему хватило сил лишь поднять руку и позвать: «Иди ко мне. Вернись».

Как ни странно, у него получилось. Сперва медленно, словно нехотя, а потом всё быстрее, дымка потянулась к руке. Вот она прилипла к ладони и стала напитывать тело, порождая внутри приятное ощущение. Раньше ему приходилось долго собирать энергию, а теперь процесс ускорился.

После таких трюков Рей обычно нуждался в отдыхе. Вот и сейчас, едва пелена вернулась, его глаза тотчас сомкнулись, и тело погрузилось в сон.