Текст книги "Покрышкинский авиаполк. «Нелакированные» боевые хроники. 16-й гвардейский истребительский авиационный полк в боях с люфтваффе. 1943-1945"

Как известно, «Аэрокобра» имела одну отрицательную особенность – при незначительном перетягивании ручки управления самолетом без предупреждения (без дрожи) машина входила в штопор с переходом затем в плоский штопор, из которого вывести ее было трудно.

Приведу фрагмент из интервью с летчиком-истребителем Владимиром Васильевичем Титовичем, ветераном Великой Отечественной войны:

«А в штопор «Кобра» в любой валилась. Хоть плоский, хоть простой. И садилась очень плохо. Вот мы вдвоем приехали осваивать эти «Аэрокобры», взлет-посадку освоили. Потом мне говорят:

– Ну, давай, лети теперь в зону, попилотируй. И смотри, – говорят, – за хвостом. Потому что немцы рядом. Могут шлепнуть…

Ну и я отпилотировал, сначала виражи, потом переворот сделал, и… что такое, пока очухался, земля уже рядом, а я ведь на трех тысячах был. За переворот потерял аж полторы тысячи. А «Як» за переворот терял шестьсот метров. Думаю, надо же какой тяжелый самолет» (по материалам сайта airforce.ru).

Кроме того, особенностью этого американского самолета было то, что при энергичных попытках летчика вывести самолет из штопора – он, практически всегда, ни в какую не выводился из него. Но при отпускании летчиком ручки – то есть прекращении борьбы за «летучесть» и, соответственно, живучесть самолета и летчика – «Аэрокобра» почти всегда самостоятельно выходила из критической ситуации в воздухе.

Командир 1-й аэ 16-го гиап гвардии капитан Олефиренко со своей «Аэрокоброй» не совладал, причем не в условиях воздушного противоборства, а в учебно-тренировочном полете. Жаль и обидно…

На этом трагические события в боевой жизни 16-го гиап не прекратились.

После похорон Ивана Олефиренко, как напишет впоследствии в мемуарах маршал авиации Покрышкин (это значит 11 мая 1944 года), «Речкалов организовал у себя в квартире поминки с выпивкой. Ночью по дороге в общежитие Клубов поссорился с мотористом и выстрелил в него из пистолета», и дальше ничего о последствиях этого инцидента для обоих фигурантов этого нелицеприятного эпизода их фронтовой жизни.

Этим бесфамильным по-покрышкински «мотористом» был авиамеханик сержант Смирнов, военнослужащий 508-го иап. Согласно сохранившимся документам этой части, в нем проходил службу военнослужащий Александр Дмитриевич Смирнов – мастер по авиационному вооружению. Эпизод с его ранением Александром Клубовым так отображен в документах управления 205-й иад (командир с 29.04 по 01.06.44 г. подполковник Горегляд Л.И.), в подчинение которой входил 508-й иап (командир с 16.04.43 г. по 31.01.45 г. майор Делегей Н.К.): «10.05.1944 в 24.00 в помещение общежития технического состава полка после отбоя через час вошел командир эскадрильи 16-го гиап капитан Клубов и стал предъявлять не обоснованные ничем претензии по поводу того, кто, где должен спать, в частности, к мастеру по вооружению сержанту Смирнову. Последний объяснил, что он должен спать здесь, тогда капитан Клубов, вынув пистолет ТТ из кобуры, произвел выстрел в том направлении, где спал сержант Смирнов. В результате произведенного выстрела пуля попала в лобовую часть и сделала сквозную рану в области виска. Сержант Смирнов получил тяжелое ранение и направлен в госпиталь г. Ямполь».

Это донесение было составлено штабом 508-го иап, в котором служил сержант Смирнов, и отправлено по инстанции (в копиях) в управление 205-й иад 7-го иак (5-я ВА 2-го Украинского фронта) и в Москву – в канцелярию НКО СССР.

У Покрышкина «счастливое» разрешение этого ЧП полкового масштаба описано в мемуарах так:

«…Вернувшись на аэродром, я увидел идущего мне навстречу старшего лейтенанта из прокуратуры. Он улыбался.

– Чему вы радуетесь? – спросил я.

– Все в порядке, товарищ комдив.

– Как это понимать? Человек-то убит?

– Никто никого не убивал. Все преувеличено. Я попросил юриста пойти со мной, показать механика, которого уже похоронили в донесении прокурору. Вот и он. Да, в перепалке с горячим Клубовым механик немного пострадал.

– Я сам виноват, товарищ комдив, – раскаивался механик. – Поскандалил с ним, ну и попало.

Вот она, правда! ЧП действительно случилось, но кто и с какой целью его так раздул, что вот уже несколько дней только о нем и думаешь?

<…>

В этот период у меня произошел серьезный разговор с Краевым. Потребность в выяснении наших взаимоотношений назревала давно. Я уже точно знал, что именно Краев послал сразу во все высшие штабы искаженное изложение происшествия в 16-м полку. Именно он, где только мог, пытался и обо мне создать ложное, выгодное для него впечатление».

Однако, как мы видим, авиамеханик сержант Смирнов не был военнослужащим 9-й гиад, то есть подчиненным Покрышкина (Исаева – замкомандира авиадивизии), поэтому писать какиелибо донесения Исаев не мог, так как это ЧП случилось в братском авиасоединении (205-я иад) авиакорпуса генерала Утина. Об этом по военной субординации должен был доложить вышестоящему начальству командир 205-й иад.

По версии Покрышкина, о смерти Олефиренко и о ЧП с Клубовым он узнал от своих заместителей Исаева и Мачнева 12 мая, когда они неожиданно для него прибыли в штаб авиакорпуса генерала Утина с докладом о случившемся. По воспоминаниям Покрышкина, перед этим он «сам вылетел в штаб корпуса, который дислоцировался в Стефанешти. За два дня согласовал все вопросы и облетал выделенные для наших полков аэродромы». Прокомментируем сказанное: «вылетел сам», как записано в «Журнале боевых действий полка», Покрышкин 10 мая с аэродрома Гальжбиевка с эскортом, вместе с Чавчанидзе и Федоровым. Причина такой скромности маршала авиации в том, что он никогда и нигде, в том числе в своих воспоминаниях, не упоминает фамилию Чавчанидзе, непонятно, правда, почему. Но ведь именно Покрышкин передал ему свой авиаполк. Без его даже молчаливого одобрения этой кандидатуры Аркадий Чавчанидзе никогда бы не был назначен на эту должность. Он его «крестник», и он в ответе за него, а Александр Иванович за свое решение или, может быть, «выстраданное» решение и с чьей-то подачи отвечать не хочет. Поэтому Покрышкин пишет о своем «личном», а не групповом вылете в штаб 7-го иак 10 мая и облете аэродромов своей авиадивизии.

Следующий нонсенс заключается в том, что командир авиадивизии гвардии подполковник Покрышкин летает, как он вспоминает, два дня по гарнизонам авиакорпуса, а за это время ему никто из его подчиненных не передал информацию о том, что в его родном 16-м гиап погиб не в бою, а в тренировочном полете командир авиационной эскадрильи, даже не говорим о фамилии летчика. Не верится… А учитывая то, что Олефиренко считался фаворитом Александра Ивановича, эта информация должна была быть немедленно доведена и до Покрышкина, и до командира 16-го гиап гвардии майора Чавчанидзе, благо кроме телефонной связи на каждом аэродроме были и радиостанции. Но, выходит, никто этого не сделал?

По поводу чрезвычайного происшествия с Героем Советского Союза гвардии старшим лейтенантом Клубовым 11 мая Покрышкин в мемуарах делает все, чтобы доказать, что это эпизод не слишком важный и внимания ему уделять не следует.

Однако не все так просто…

А если эта информация о катастрофе, в которой погиб комэск Олефиренко, была доведена до командира 16-го гиап, то возникает закономерный вопрос – почему он не возвратился срочно на свой аэродром и не организовал расследование этого ЧП, похороны и поминки командира авиационного подразделения? Здесь нет всех данных, но мы точно знаем, что 11 мая гвардии майор Чавчанидзе в составе первой группы вылетел с аэродрома Гальжбиевка на аэродром Стефанешти и к обеду весь его авиаполк был на новом аэродроме. Так тогда снова возникает еще один вопрос – где и когда проходили поминки по Ивану Олефиренко, так как похоронили его 11 мая в Гальжбиевке?

Партполитработники 9-й гиад хорошо «мониторили» состояние подчиненного личного состава своего авиасоединения, знали все его болевые точки и докладывали своему командованию: «Четырехмесячное пребывание личного состава дивизии в тылу, элементы еще не изжитого зазнайства и фронтового ухарства у ряда летчиков сказались на состоянии воинской дисциплины, особенно летного состава, возомнившего, что они слишком опытны, все знают, никто их не накажет». Поэтому, по их мнению, случались и подобные ЧП.

Политработники без снисхождения в мае 1944 года констатировали следующие проступки некоторых коммунистов соединения:

«Так, напившись пьяным, пом. нач. ОРО штаба дивизии гв. капитан Гупол Я.С., член ВКП(б) – учинил на улице дебош и тяжело ранил из пистолета летчика 129-го гиап гв. мл. лейтенанта Ремеза.

Командир эскадрильи 16-го гиап – Герой Советского Союза гв. капитан Клубов, напившись пьяным, выстрелом из пистолета нанес тяжелое ранение в голову механику 508-го иап Смирнову.

Дивизионная парткомиссия исключила из рядов ВКП(б) Клубова и Гупол. Судом Военного Трибунала Гупол осужден на 8 лет ИТР, с лишением военного звания и отправкой в штрафную роту, Клубов осужден на 6 лет ИТР, с отбытием наказания в частях действующей армии.

Чрезвычайные происшествия и аморальные явления в мае произошли в результате ослабления воинской и партийной дисциплины среди личного состава в период перебазирования, в результате слабой требовательности и контроля за своими подчиненными командирами эскадрилий, а также в результате того, что большое количество партполитработников перебазировались ж. д. транспортом и летный состав остался без политобслуживания».

Подытоживая работу парткомиссии 9-й гиад за май, снова было заявлено с высокой партийной трибуны: «Проведено 3 заседания дивизионной парткомиссии по вопросам приема в ряды ВКП(б) – (принято 9 человек) и разбора персональных дел коммунистов, нарушивших дисциплину. Из рядов ВКП(б) исключены члены ВКП(б) – Клубов и Гупол за убийство. Авиамеханику 100-го гиап, члену ВКП(б) Мохнатых за нарушение воинской дисциплины (халатное отношение к уходу и сбережению материальной части самолетов) – вынесен строгий выговор».

Александр Иванович, как коммунист (член ВКП(б) с апреля 1942 года, партбилет № 01785401) и командир авиадивизии, входил в состав партийной комиссии своего соединения и, естественно, не мог не знать о ее решениях. Он должен был быть приглашенным на все ее заседания и принимать самое деятельное участие в ее работе. Даже если он на каких-то заседаниях и не присутствовал, то ее результаты в первую очередь докладывались ему начальником политотдела гвардии полковником Мачневым. А тут выходит, что Покрышкин не знает о решении парткомиссии своей авиадивизии или же он считает, что коммунисты 9-й гиад не объктивны и не разобрались с «делом коммуниста Клубова». Не может быть…

Далее по Покрышкину – через некоторое время военный прокурор фронта, разобравшись с «делом Клубова», но учитывая, по его словам, мнение московского начальства, которое на него «нажимало», предложил ему, командиру авиадивизии, «осудить его (Александра Клубова) за стрельбу без жертв, как за хулиганство, на один год условно, а потом судимость с него снимем». Но, видно, этот разговор был или до суда Военного трибунала, или оставим его правдивость на совести мемуаристов, так как 6 лет исправительно-трудовых работ и один год условно (в будущем) за убийство как-то не состыковываются.

Но как показали дальнейшие события на фронте, «благодаря» строгому партийному воздействию и дамоклову мечу, висевшему над Клубовым по решению суда ВТ, результативность его боевой работы с конца мая 1944 года значительно возросла и он, сбитыми вражескими самолетами в Ясской операции, смыл с себя пятно тяжелого воинского преступления.

Весна 1944 года была несчастливой для летчиков 16-го гиап. В авиакатастрофах при выполнении учебно-тренировочных полетов, кроме Ивана Олефиренко, погибли еще два летчика части.

9 апреля на «Аэрокобре» на аэродроме Черниговка разбился гвардии младший лейтенант Дударев Виктор Васильевич (1923 г. р., уроженец д. Ходаево Лопасненского района Московской области). Около 10.50 он при выполнении фигур высшего пилотажа создал перегрузку на рули высоты на выходе из пике. В результате заклепки крепления кронштейнов руля высоты срезались. В воздухе они просто отлетели, и самолет перешел в плоский штопор. Летчик поздно принял решение покинуть «Аэрокобру» и погиб.

Причиной данной катастрофы были признаны конструктивнопроизводственные недостатки в процессе изготовления Р-39. После осмотра всех самолетов части заклепки в «проблемных местах» полковыми механиками были заменены надежными болтами советского производства.

Похоронен гвардии младший лейтенант Дударев был в парке возле церкви села Низяны Черниговского района Запорожской области. Похоронка ушла в Куйбышев (п/о 2, сад-совхоз, 4-я Высоковольтная ул., д. 28) в адрес его отца – Василия Васильевича Дударева.

22 мая случилась еще одна трагедия, в этот день не справился со своим самолетом гвардии лейтенант Насонов Александр Георгиевич (1921 г. р., уроженец д. Грешное Лебяжевского сельсовета Волынского района Орловской области). Похоронен Александр Георгиевич был 22 мая 1944 года в 1 км севернее села Стынка на реке Прут, вблизи города Стефанешти Ботошанского уезда. О смерти сына командование 16-го гиап известило его отца – Георгия Ивановича Насонова, проживающего в Туле (ул. Дульная, д. 16).

Выходит, что до начала первых воздушных боев под Яссами, куда и была направлена после отдыха и переформирования авиадивизия Покрышкина, 16-й гиап безвозвратно потерял трех летчиков, почти 10 % штатного боевого состава авиаполка.

С 11 мая до конца месяца 9-я гиад размещалась на аэроузле Стефанешти. Оперативная группа управления авиадивизии заняла аэродром Решка, 16-й гиап и 495-й бао – аэродром Стефанешти (137 × 1200 м), 100-й гиап и 495-й бао – аэродром Лихнештий (200 × 1120 м) и с 22 мая 104-й гиап и комендатура 718-го бао – аэродром Хенешти (200 × 1300 м). Аэродромы Стефанешти и Лихнештий отстояли на удалении 10 км друг от друга, а аэродром Хенешти от ближайшего из них на 16 км.

11 мая перелет с аэродрома Гальжбиевка на аэродром Стефанешти летного эшелона самолетов 16-го гиап начался в 10.40. Первую группу из 9 «Аэрокобр» возглавил командир 16-го гиап гвардии майор Чавчанидзе. Вместе с ним в группе вылетели летчики Белозеров, Федоров, Пищальников, Березкин, Коряев, Речкалов, Еремин и Клубов. Через 25 минут 6 самолетов приземлились на аэродроме Стефанешти, а «Аэрокобры» Речкалова, Еремина и Клубова, по команде лидера, возвратились через 50 минут после взлета на аэродром вылета.

По прилете в Гальжбиевку Григорий Речкалов, не выключая мотор своей «Аэрокобры», прокатился по аэродрому и тут же взлетел, как ведущий группы из 10 самолетов своего авиаполка. Вместе с ним на новую точку базирования 16-го гиап перебазировались летчики Вахненко, Голубев, Иванков, Сухов, Жигарев, Чистов, Руденко, Ивашко и Душанин. В 11.25 все самолеты речкаловской группы благополучно приземлились на аэродроме Стефанешти.

В 11.17 следующую десятку «Аэрокобр» возглавил и повел на взлет командир 2-й аэ гвардии капитан Еремин. Он лидировал летчиков: Новикова, Старчикова, Никитина, Иванова, Примаченко, Торбеева, Стаценко, Ивана Онищенко и Василия Онищенко. Около 11.42 самолеты группы Еремина зарулили на свои стоянки на аэродроме Стефанешти.

Завершала перелет 16-го гиап десятка «Аэрокобр», ведущий группы Герой Советского Союза гвардии капитан Клубов. В 11.40 он вместе с летчиками Чертовым, Карповым, Копейкой, Петуховым, Барышевым, Трофимовым, Кетовым, Ершовым и Шашковым покинули аэродром Гальжбиевка и в 12.05 «воссоединились» с основным составом своего авиаполка.

Еще три «Аэрокобры» в 14.30 подняли с Гальжбиевки в направлении Стефанешти снова летчики Петухов, Барышев и Чертов. Их перелет прошел также без происшествий.

Завершала перелет авиаполка на новый аэродром пара Вахненко – Иванков. В 15.00 они вылетели на сопровождение транспортного самолета Ли-2, следовавшего по маршруту Гальжбиевка – Стефанешти. С этой задачей они успешно справились и благополучно приземлились на конечной точке маршрута через 35 минут полета.

На аэродроме Стефанешти летный и технический состав 16-го гиап все виды тылового обеспечения принял 495-й бао (76-й РАБ). Его личным составом, в первую очередь для прибывающих летчиковистребителей, были подготовлены общежития, правильнее сказать – места для отдыха и сна, как это называлось в то время во фронтовом штабном лексиконе. Однако еще 10 дней сталинские соколы 16-го гиап спали без постельных принадлежностей, потому что не было последних в наличии на складах. И только вмешательство командования авиационной части при поддержке дивизионного начальства смогло переломить тыловую рутину в данном вопросе.

Техническое обслуживание материальной части авиаполка в этой тыловой части также не отличалось качеством. Инженерный состав 16-го гиап, проверив наземные средства обеспечения полетов 495-го бао (бензозаправщики и водо-маслозаправщики), нашел их в технически запущенном состоянии. При таком положении дел у себя в подразделениях начальник техотдела и начальник службы ГСМ бао проявляли нежелание навести порядок в своей материальной части. Нередки были случаи, когда средства аэродромно-технического обеспечения бао прибывали на аэродром без паспортов на заправляемые ГСМ, с неопломбированными рукавами и емкостями. Один раз был отмечен срыв вылета самолета УЛа-5 по причине отсутствия на аэродроме компрессора или хотя бы сжатого воздуха в баллонах для запуска авиационного мотора.

Грузовая машина (а не автобус, как требовалось в руководящих документах ВВС КА уже того времени), которая выделялась для перевозки летчиков на аэродром и обратно, иногда использовалась не по назначению или только под вывоз пищи тому же летному составу. Уж не взыщите, «соколы», вам же везут борщ, котлеты, компот и шоколад прямо под самолет!

К качеству питания у летного состава также были претензии: разносолами тыловые повара своих летчиков-истребителей, сражающихся с откормленными шоколадом, круассанами и элитным алкоголем асами Геринга, не баловали – кормили стабильно три раза в сутки, но однообразно (и то слава богу! – не то что на передовой), однако иногда разрыв по времени между завтраком и обедом доходил до 8 часов.

Командование 16-го гиап почему-то либеральничало с тыловым начальством и только желало последнему «интересоваться запросами обслуживаемых частей» и «больше бывать среди народа».

12 мая первым взлетел с аэродрома Стефанешти командир 16-го гиап гвардии майор Чавчанидзе. Вместе с ним вылетели летчики Чистов, Клубов и Трофимов. Боевая задача четверке летчиков – облет района предстоящих боевых действий. Через 40 минут обе пары «Аэрокобр», не встретив воздушного противника, возвратились на базовый аэродром.

В этот же период летчик гвардии капитан Копейка, готовясь к предстоящему вылету, произвел в районе аэродрома Стефанешти облет своего самолета.

Продолжая плановое ознакомление с предстоящим районом боевых действий, в 11.00 вместе со своим постоянным ведомым Георгием Голубевым взлетел командир 9-й гиад дважды Герой Советского Союза гвардии подполковник Покрышкин. Вместе с комдивом поднялись в воздух командир 2-й аэ и заместители командира 16-го гиап: Еремин, Речкалов и Федоров. Их ведомыми были летчики Старчиков, Вахненко и Ивашко. В небе немецких самолетов не было, и через 50 минут, пройдя проложенный штурманом накануне маршрут, восьмерка «Аэрокобр» под руководством Покрышкина возвратилась на аэродром Стефанешти.

После обеда программа ознакомления летчиков 16-го гиап с районом предстоящих боевых действий была продолжена.

В 13.05 снова гвардии майор Чавчанидзе во главе восьмерки «Аэрокобр» вылетел в направлении линии фронта. Вместе с ним в воздухе находились летчики Петухов, Трофимов, Кетов, Клубов, Карпов, Ершов и Шашков.

В 13.40 Герой Советского Союза гвардии капитан Речкалов лидировал над передовой фронта летчиков Березкина, Сухова, Жигалова, Чистова, Руденко, Ивашко и Душанина.

В 14.15 с аналогичным заданием вылетел штурман авиаполка Герой Советского Союза гвардии капитан Федоров вместе с летчиками Пищальниковым, Торбеевым и Стаценко, а комэск-2 гвардии капитан Еремин – Новиковым, Старчиковым и Никитиным. В 15.05 крайний самолет федоровской восьмерки завершил свой полет на стоянке родного аэродрома.

После 18.00 снова лидировал на протяжении 50 минут летчиков Белозерова, Старчикова, Копейку, братьев Онищенко, Иванова и Примаченко командир 2-й аэ Еремин. Таким образом, облет, выполненный в этот день группами Чавчанидзе, Речкалова и Федорова, прошел штатно и без встреч с воздушным противником.

Кроме этого, летчик Карпов после 16.00 в течение часа проводил облет своего самолета, а пара Ершов – Шашков 1 час 15 минут совместно пилотировала над аэродромом базирования, отрабатывая слетанность в паре.

Аналогичный учебно-тренировочный полет в течение 25 минут выполнили в 18.40 летчики Петухов и Барышев. Их, соответственно, 43-й и 44-й вылеты завершили летный день 16-го гиап.

День 13 мая прошел практически полностью в теоретической подготовке летного состава и наземных осмотрах техническими специалистами авиационной техники.

Только рано утром, в 5.50, Аркадий Федоров поднял в воздух две пары «Аэрокобр» своей части. Вместе с ним ведомым вылетел летчик Пищальников, вторую пару составили летчики Трофимов и Кетов. В течение 50 минут пилотирования над аэродромом Стефанешти советские истребители отрабатывали слетанность в паOрах, одновременно прикрывая свой аэродром от возможных налетов немецких самолетов.

Во второй половине дня в воздухе также отрабатывали учебные упражнения летчики Голубев и Иванков. На этом полетная программа дня была выполнена.

14 мая утреннюю часть графика полетов 16-го гиап в 8.30 открыла пара Торбеев – Стаценко. В 9.20, через 5 минут после приземления последних, в воздух поднялась пара Сухов – Жигалов. Облет самолетов с одновременной тренировкой летчиков они завершили через 35 минут после взлета.

В 10.00 летчики Чистов и Руденко получили боевую задачу на сопровождение транспортного самолета Ли-2, следовавшего с аэродрома Стефанешти на аэродром Ямполь. 46 минут, проведенные этим истребительным эскортом в воздухе, прошли без встречи с противником.

В 12.27 командир 16-го гиап гвардии майор Чавчанизде вместе с гвардии старшим лейтенантом Старчиковым провели семи– и девятиминутный облеты самолетов.

Во второй половине дня небо над аэродромом «для ввода в строй» было предоставлено двум летчикам авиаполка – Табаченко и Калимберову. Гвардии младший лейтенант Табаченко выполнил четыре пятиминутных полета по кругу, его однополчанин – три.

В 18.08 Петр Табаченко выполнил еще один 24-минутный полет в зону, где успешно выполнил полетное задание.

На следующий день плановых полетов в авиаполку не было. Продолжилась только работа по вводу в строй летчика гвардии младшего лейтенанта Табаченко. Ему было запланировано два учебно-тренировочных полета. Сначала, в 12.05, он вылетел ведомым в паре с летчиком Барышевым, и 35 минут они совместно отрабатывали слетанность в паре. Затем после обеда, в 16.55, он также поднялся в воздух уже вместе с ведущим гвардии лейтенантом Чертовым. Теперь они выполняли полетное задание целый час. Его работой по восстановлению утраченных после тяжелого ранения летных навыков командование 16-го гиап осталось довольно.

16 мая практическая работа по выполнению пилотажной программы по вводу в строй молодого летного состава была продолжена. В период 16.00–18.30 в авиаполку Аркадия Чавчанидзе были запланированы учебно-тренировочные полеты. Летчики Ивашко, Коряев, Жигалов и Сухов отработали полет по кругу. Опытные пилоты части Аркадий Федоров и Николай Трофимов летали в паре с летчиками Пищальниковым и Табаченко соответственно. Около часа пилотировали над аэродромом братья Онищенко и летчик Примаченко, около 20 минут летчики Калимберов, Карпов и Соловьев. В 18.35 крайний самолет приземлился на ВПП аэродрома Стефанешти.

17 мая учебно-тренировочные полеты были запланированы с самого утра. Уже в 7.20 две пары «Аэрокобр», пилотированные летчиками Ивашко, Коряевым, Ершовым и Копейкой, были в воздухе.

Затем, после обеда, в 16.40 программу полетов начал Николай Трофимов с облета самолета после ремонта. Затем поочередно в воздух поднимались летчики Руденко, Карпов, Сухов, Жигалов, Голубев, Иванков, Копейка и братья Онищенко. Командир 2-й аэ гвардии капитан Еремин в течение 55 минут экзаменовал в воздухе летчика Пищальникова. В 20.25 с КП авиаполка был дан отбой полетов, самолеты зарулили на свои стоянки.

Таким образом, за 15, 16 и 17 мая из-за плохих метеоусловий (облачность 6—10 баллов слоисто-кучевая и слоисто-дождевая Н = 300–600 м, временами слабый дождь при видимости до 2 км) летчики авиационного полка гвардии майора Чавчанидзе не выполнили ни одного боевого вылета.

Однако не все так благополучно было в этот день в братском 104-м гиап. 17 мая случилась трагедия с бывшим штурманом 16-го гиап гвардии капитаном Тетериным Леонидом Владимировичем (1913 г. р., уроженец г. Ядринь (ул. Карла Маркса, д. 73) Чувашской АССР). Он, уже в должности штурмана 104-го гиап, вместе с техником звена управления своего авиаполка гвардии старшиной Хмелевским Сергеем Владимировичем (1909 г. р.) при производстве маршрутного полета к линии фронта на тихоходном УТ-2 потерпел катастрофу. Самолет попал в сложные полетные условия, летчик не справился с управлением, и по каким-то невыясненным причинам УТ-2 врезался в берег реки Буг. Тело Тетерина в воде найдено не было. Хмелевского похоронили в городе Винница, откуда он был родом. У обоих военнослужащих остались дома жены – Анна Григорьевна Блажкова и Нина Павловна Буленко.

С 18 мая и до конца месяца все авиаполки 9-й гиад вели разведку войск, коммуникаций и базирования авиации противника на глубину до 75 км, в районах: Кампулунг, Вама, Домакуша, Тыргу-Няму, Пятра, Бакэу, Васлуй, Яссы, Тыргу-Фрумос и в районе Яссы – Хуши – Кишинев – Тузори.

Выполняя поставленную боевую задачу, пара летчиков-разведчиков 16-го гиап Старчиков – Никитин вылетела в этот день в 13.55 на разведку войск противника в район Яссы – Вултурул– Тыргу-Фрумос. Это было первое боевое задание 16-го гиап в 1944 году.

В небе стояла 5—6-балльная облачность, видимость на высоте 1000 м до 10 км.

На постановке задачи на вылет командиром авиаполка была указана высота проведения разведывательного полета – 4000 м.

После приземления в 15.00 на своем аэродроме и доклада командованию части о выполнении поставленной задачи в штаб 9-й гиад из штаба 16-го гиап ушло разведдонесение № 01:

«По дороге Яссы – Тыргу-Фрумос одиночное движение автомашин. На ст. Гражбурт пассажирский поезд без паровоза. На ст. Фебрикея разбросанный эшелон без паровоза, всего до 30 вагонов. По дорогам Васлуй – Роман, Бакеу – Роман и по проселочным дорогам в районе разведки движение отдельных грузовых автомашин.

Воздушного противника не встречали. Боеприпасы не расходовали. Радиосвязь работала хорошо».

После обеда в 16.20 в тот же район в разведывательный полет поднялись летчики-разведчики Ершов и Копейка. По возвращении на свой аэродром они доложили, что разведку выполняли на высоте от 50 до 1800 м, по дорогам в тылу врага движения никакого нет, на станции Хэлэрешти стоит один железнодорожный эшелон, головой по направлению движения на Роман. Истребителей противника в воздухе не было.

До конца дня в воздух поднялись только две пары «Аэрокобр», выполняя учебно-тренировочные полеты. В 18.00 летчики Табаченко и Чертов проверяли в течение 45 минут слетанность в паре, а в 19.10 с аналогичной задачей справились летчики Петухов и Барышев. В 19.40 все самолеты авиаполка были на своих стоянках, и авиаспециалисты приступили к их подготовке к завтрашним полетам.

19 мая летный день открыл в 8.45 облетом своей «Аэрокобры» заместитель командира 16-го гиап Герой Советского Союза гвардии капитан Речкалов. Над аэродромом он пилотировал полчаса. Затем до 12.10 наступило временное затишье в полетах, когда в воздух поднялись лучшие разведчики части – гвардии старший лейтенант Старчиков и гвардии лейтенант Никитин. Район проведения разведки остался прежний – Тыргу-Фрумос – Бакэу– Васлуй – Яссы.

Полет гвардейцев проходил в непростых метеоусловиях, стояла трехъярусная облачность, высота нижнего яруса составляла около 1200 м. Однако советские пилоты сумели отыскать севернее Бакэу два вражеских аэродрома, на одном из которых ими было замечено до 100 двухмоторных самолетов, на другом – до 50 истребителей и бомбардировщиков. Вблизи аэродрома Роман от глаз нашей пары не скрылись и до 40 немецких самолетов разных типов. Однако в это время в воздухе вражеской авиации не было, немецкая зенитная артиллерия молчала, поэтому полет закончился результативно и благополучно.

В 14.50 на разведку войск противника вылетели летчики Ершов и Копейка. Полет проходил на высотах от 1000 до 1500 м. В небе было спокойно, воздушного противника не было. На аэродроме Роман наши летчики также обнаружили до 50 вражеских бомбардировщиков и истребителей, на аэродроме Бакэу до 100 самолетов. О том, что румынские аэродромы активно используются немецкой авиацией, свидетельствовали выложенные знаки «Т» для обозначения старта самолетов. При возвращении на свой аэродром наши «Аэрокобры» были обстреляны из района Феделешти зенитной артиллерией противника, но наша пара, выполнив противозенитный маневр, успела благополучно выйти из зоны обстрела. В 15.40 шасси «Аэрокобр» Ершова и Копейки коснулись ВПП аэродрома Стефанешти.

В 17.15 вторично за этот день вылетели в район разведки гвардии старший лейтенант Старчиков и гвардии лейтенант Никитин. С высоты 2000 м, при видимости до 10 км, наземная обстановка на территории противника подтвердилась. Кроме того, на аэродроме Бакэу проводились полеты, так как в небе находились два немецких самолета. Но задачи нашим летчикам ввязываться в воздушные бои не было, и с полным боекомплектом две «Аэрокобры» в 18.10 возвратились на свой аэродром.

Тем временем на аэродроме Стефанешти бурлила активная летная деятельность. В 17.30 в учебно-тренировочный полет в составе звена вылетели летчики Трофимов, Барышев, Табаченко и Чертов. Пара Трофимов – Барышев пилотировала только 20 минут. Пара Табаченко – Чертов выполняла учебные упражнении на протяжении 45 минут.

После них два раза выполнил полет по кругу летчик Соловьев, три раза в воздух поднимался командир авиаполка гвардии майор Чавчанидзе. Сначала Аркадий Чавчанидзе выполнил 5-минутный полет по кругу, а затем в течение 15 минут проверял технику пилотирования.