Текст книги "Выбор альтернатора"

– Новости разлетаются быстро и по пути сильно обрастают подробностями, – философски заметил он.

– А что насчет оборотней? И почему снова?

– Года три назад была заварушка, но тогда были не оборотни, а волки. Пошли в морг, посмотрим тело.

– Здесь есть морг?! – изумился я.

– А где, по-твоему, мы держим мертвецов?

– На кладбище.

– Кладбище – для богатых, – усмехнулся Перри, – а прочих через три дня кремируют.

… Много-много тысяч лет назад жила-была крепость, в которой понятия не имели о цивилизации, зато придумали морги и крематории!..

Городской госпиталь для неимущих, в котором располагался морг, представлял собой зловещий каменный особняк с толстыми прутьями на окнах. И охраняли его, как государственную святыню!

Протиснувшись через толпу раненых, увечных и просто больных, мы отправились в глубокий подвал, из которого тянуло жутким холодом. Мрачные, позеленевшие от вечной сырости стены… Скользкие ступени… Таинственный полумрак, едва разгоняемый чадящими факелами… Мне казалось, что мы идем если не к самому графу Дракуле, то как минимум к его ближайшему помощнику. Зато Перри чувствовал себя здесь как дома!

Спустившись примерно на сотню метров, мы уткнулись в тяжелую деревянную дверь. Из-под нее пробивалась полоска света.

Многоэтажные стеллажи – тьма стеллажей! На них с нездоровой аккуратностью разложены самые разнообразные усопшие: заколотые и изрезанные, порванные и разодранные – одинаково синюшные молодые и старые. Мне едва не сделалось плохо! Хорошо хоть запаха никакого не было, а то бы мог запросто присоединиться к «теплой» компании!..

Перри быстро вел меня сквозь бесконечные ряды. Я старательно смотрел ему в спину. Подошли еще к одной двери.

– Уэлч, к тебе гости! – прокричал Перри.

Через пару минут за дверью раздалось старческое шарканье, покашливание, громкое сопение, потом проскрипел замок, и перед нами предстал сгорбленный бледный старичок, щуривший на Перри хитрые глазки.

– А, старшина, давно не заходил, – укоризненно покачал он головой. – Что тебя привело на этот раз?

– Может, впустишь нас для начала?

Старичок загадочно улыбнулся и освободил проход. Странный какой-то…

Мы вошли в довольно симпатичную квартирку. Уэлч поспешил к пузатым бутылкам, вознамерившись угостить нас «самым лучшим пойлом в этой дыре», – по-моему, оно вполне могло оказаться и формальдегидом.

– Слушай, Перри, а он не того? – Я постучал пальцем по виску.

– Нет, – усмехнулся он, – немного странный, вот и все.

Его слова успокоили мало, поскольку «немного» – это несколько неопределенно. Особенно по здешним меркам.

Возвратившийся старичок подал нам изящные бокалы с темной жидкостью. Принюхиваться я не стал: во-первых, неудобно, а во-вторых, насморк… Впрочем, опасения оказались напрасны: в бокалах был вполне приличный бурбон.

Мы неспешно потягивали напиток. Молчание затягивалось. Старичок хитро щурился. Перри, казалось, полностью погрузился в зелье. Я чихнул.

– Так что привело тебя, Перри? – встрепенулся Уэлч.

– Девушка, которую выловили в канале утром.

– Какая именно? – уточнил старичок.

– С желтой бабочкой на плече.

Старичок сморщился.

– Фу, Перри, – сказал он, – там и смотреть не на что! Может, что-нибудь более приличное? Есть просто идеальный разрез на горле – абсолютно ровный! Должен тебя заинтересовать.

– Уэлч, девушка… – не согласился Перри.

– Хорошо, – кивнул он, – если тебя интересует подобная мерзость… А есть неудачник, пытавшийся ограбить дом Максуэлла Тейлора. Сработала особая магическая защита – парня буквально вывернуло наизнанку! Представь себе: бесформенная куча мяса, из которой торчат кости… И он еще был жив, когда его доставили в госпиталь!

Я представил: ничего изящного не нашел.

– Уэлч, нам нужна только та девушка.

– Хорошо, а…

– Уэлч! – взорвался Перри. – Где она?!

Старичок недовольно засопел и повел нас к девушке, попутно рассказывая краткие истории отдельных покойников и указывая на исключительно интересные (по его мнению) случаи смерти.

– Вот она, – кивнул он наконец.

Девочка-подросток – лет семнадцати от силы: разодранное горло, развороченная грудная клетка, глубокие раны на красивом лице…

Я отвернулся и уставился в пол.

– Кто бы это ни был, но никак не животное, – заключил Уэлч.

– Человек на такое не способен! – возразил Перри.

– Хочешь посмотреть других? Абсолютно идентичная работа! – восхитился старичок.

Я решил, что он все-таки болен. Причем давно и серьезно.

– Сколько их? – спросил Перри.

– Семь. Уже три дня приносят.

Старшина потащил меня смотреть остальных. Кроме одинаковых ран, ничего общего не было. Разные пол, возраст, социальная принадлежность…

Перри насмотрелся на усопших, и мы вернулись в квартирку Уэлча.

– Старшина, – канючил старик по пути, словно ребенок малый, – ну взгляни на самые интересные тела!

– Пошел к дьяволу! – Перри был непреклонен.

– А ты не хочешь? – с надеждой вскинулся на меня старичок.

По моим глазам он прочитал правильный ответ и обиженно замолчал.

Уэлч разлил бурбон и переключился с покойников на мою особу – довольно забавная для меня последовательность!

– А это, значит, и есть твой напарник, Перри?.. Сюда так медленно доходят новости, – вздохнул он, – совсем отстал от жизни.

Я в Лоренгарде едва ли сутки, но обо мне уже знают в морге! Действительно, отстал старичок, отстал…

– Покажи плечо, – вдруг потребовал он.

– Это еще зачем? – подозрительно спросил я.

– Тебе жалко, да? – надулся Уэлч.

Я решил, что от меня и в самом деле не убудет, если доставлю старику немного нездоровой радости. Стянув рубаху и размотав бинт, предъявил ему плечо, стараясь не смотреть на него.

– Великолепно! – засиял Уэлч. – Чудно! Еще пару дней – и гангрена, а там и ко мне, пожалуйста!

– Чего?! – После такого прогноза трудно было не взглянуть на свой ожог.

Что сказать? Месиво на плече, конечно, не радовало глаз!

– Подожди, я сейчас! – крикнул старичок, забираясь с головой в большое бюро, стоявшее в углу.

Погремев чем-то пару минут, он радостно извлек склянку с какой-то дрянью и преподнес ее мне.

– Намажь прямо сейчас! – распорядился он.

Даже насморк не помешал мне прочувствовать резкую вонь.

– Это что, бальзам? – поинтересовался я, не горя желанием мазаться черт-те чем. – Вроде рановато еще – живой ведь пока!

– Мажь, – повторил старичок успокоительно. – Это очень хорошая мазь! Никто из моих пациентов не жаловался!

– Дедушка, – как можно ласковее, чтобы его не обидеть, произнес я, – так твои пациенты того… пожаловаться никому не могут!

Уэлч тоненько прыснул. Весело зарокотал и Перри.

– Если объясните, над чем ржете, – оскорбился я, – то, возможно, обойдется без жертв.

Терпеливо подождав пару минут, пока они успокоятся, я вновь потребовал объяснений. Уэлч плеснул еще пойла, потом соизволил обрисовать причину веселья:

– Видишь ли, Фенрир, я живу рядом с моргом. Ну, ковыряюсь иногда в мертвецах – невинное старческое развлечение. Но мои пациенты – живые люди. Я – главный в этом госпитале уже пятьдесят семь лет, и еще никто из живых на меня не жаловался!

Извиняться я, разумеется, не стал – хватило и того, что они на мой счет повеселились!.. Зачерпнув густую мазь пальцами, осторожно намазал ее толстым слоем на ожог. Приятная прохлада побежала по горящему плечу. Вздох облегчения непроизвольно вырвался из груди.

Старичок принес чистую ткань и собственноручно сделал перевязку.

– Утром можешь снять, а пока постарайся не загрязнять рану, – проинструктировал он.

Попрощавшись с Уэлчем, мы миновали стеллажи с трупами. Благодаря бурбону на них я теперь реагировал более спокойно. Поднялись по длинной лестнице и вышли на улицу. К моему удивлению, уже стемнело.

– Рабочий день еще не окончился? – спросил я старшину.

– Окончен, – кивнул он. – Пошли, нас ждут.

– Кто и где?

– Друзья. Там же, где и вчера.

– Опять пить?! – содрогнулся я, вспомнив утренние мучения.

– Можно есть, – пожал он плечами. – Идешь?

– А как же!

2

Через неделю я совсем освоился, а через две знал в лицо половину местных мафиози, расположение всех харчевен и – что более важно – борделей. Перри уже спокойно отпускал меня одного патрулировать улицы – стражей сильно не хватало, а преступность, как и везде, росла. Уничтожение клейма ощутимо помогало: байка, по идее, должна была бы быстро забыться, однако она переросла в легенду. Так что стоило мне злобно оскалиться, как часть проблем решалась сама собой.

В целом все меня устраивало, новый статус даже нравился – чего я никогда бы не смог представить себе ранее, сидя в уютном кожаном кресле перед главным другом человека (телевизором, разумеется).

Беспокоило лишь одно: я не мог забыть юное лицо Лорен Митчелл, которую увидел в морге. Таких растерзанных вылавливали в каналах все чаще… Перри доходчиво разъяснил мне. что это дело городской стражи, что у нас и своей работы хватает, что не следует совать нос куда не просят. Конечно, он был прав: мы – первый отряд Лоренгарда и исполняем лишь вспомогательные функции. Но желание поговорить с извергами, способными на такое, не проходило.

Порой мне начинало казаться, что я прожил здесь всю жизнь. Так что требовалось постоянно напоминать себе о предстоящей битве с Солонаром, о том, что в этом мире я только гость, который рано или поздно отчалит домой…

Серое утро… Я зевнул, потянулся, открыл глаза, наконец соизволил встать и подошел к окну. Ничего нового – обшарпанное здание напротив, затянутое тучами небо и мелкий дождь… Сколько уже торчу в Лоренгарде, а солнца так и не видел! Откуда же хорошему настроению взяться?

Перри ушел раньше. Мы с ним пересекались теперь лишь в харчевне на обеде или, если не получалось, после службы на ежевечерней попойке.

Пожевав бекон с хлебом и причастившись вином, я нацепил пояс с мечом, надел плащ и отправился отрабатывать жалованье, приведя себя именно в то состояние, когда хочется набить морду первому встречному.

Мне повезло: на стенах подъезда писали похабщину пятеро великовозрастных идиотов лет восемнадцати-двадцати. Я сразу узрел среди прочих и свое гордое имя, что очень меня порадовало.

– Рисуем, значит? – вежливо поинтересовался я.

Один из компании позорно ретировался. Огорчился я не очень: и четверых за глаза хватит!..

Предводитель подонков – самый грязный и самый широкий в плечах – попытался застать меня врасплох, метнув спринг-найф (я даже в детстве такими глупостями не занимался: у этих игрушек гнилая балансировка). Промазав, рванул по ступенькам.

Быстро перепрыгнув через перила, я встретил его кулаком в горло. Второго бросил через плечо. Третий вознамерился ногой приласкать мое лицо, но настолько коряво, что я отбил ему охоту к онанизму как минимум на пару дней. Четвертый рванул вверх… Подняв главаря за шкирку, я протер его мордой стену и, кивнув на нож, предупредил:

– Если вечером не увижу сотню надписей «писать похабные слова на стенах плохо», вырезанных каллиграфическим почерком, то очень расстроюсь…

Свершив возмездие, спокойно двинулся вниз. Конечно же я знал, что вечером обнаружу сотню нелестных отзывов в свой адрес, с другой стороны, в этот подъезд они больше не сунутся.

О, сюрприз! Тот, который позорно слинял, оказывается, притащил своих дружков – не меньше десятка!

Со скучающим видом я вытащил меч. Секунда – и никого. Не судьба, значит, порезвиться… Вышел на улицу и отправился по привычному маршруту.

Шагая, я внимательно смотрел под ноги, лишь иногда отрывая взгляд, дабы проверить дома на наличие пожара. Все спокойно, нигде ничего не дымит, никто никуда не бежит… Никак не ожидал, что кто-то наберется наглости и нападет на меня!

Проходя мимо подворотни, я и внимания не обратил на джентльмена потрепанного вида. Лишь чудом боковым зрением заметил тонкую полоску стали, летевшую мне в бок. Увернувшись, выхватил меч и полоснул грубияна по руке. Полагая, что это его приостановит, я особо не спешил, желая хоть раз провести задержание по всей форме. Однако он перехватил меч в левую руку и с остервенением бросился на меня. Наступление было столь яростным, что мне приходилось пятиться, пока я не уперся в стену. Что называется, приплыли.

Подловив момент, я коленом пнул его по мужскому достоинству. Готов спорить – не промахнулся! А он не обратил на удар никакого внимания!

Вжиматься в стену надоело, рука начала ныть от перегрузки. Нырнув под очередной выпад, я выскочил за его спиной и, схватив за загривок, направил мордой в каменную стену, после чего добавил рукояткой меча по затылку. И опять ровно никакой реакции! Он резво развернулся и вновь принялся меня теснить, не произнося ни звука!

Я устал, а тип по-прежнему был бодр и ловок. Вот он изловчился и уколол мое плечо. Горячая кровь залила одежду. Речь о благородстве больше не шла: за пять минут я не нанес ему ни царапины!

Выхватив левой рукой стилет, подпорол ему брюхо снизу. Уже его кровь хлынула на мою руку, а он не останавливался! Раньше я был твердо уверен, что когда внутренности волочатся по грязи, то драться затруднительно, но этот хмырь продолжал молча нападать!

Мне стало не до шуток – очень захотелось жить!

Уклонившись еще раз, рубанул поганца по руке с мечом, располовинив запястье. Он выронил оружие и… прыгнул на меня с голыми руками! Впрочем, это уже было бесполезно. Полоснув его по грудине, вогнал ему в шею сзади стилет. Он все равно пытался воевать, пока удар мечом в сердце наконец-то не сразил его…

Я обессиленно прислонился к стене, соображая, как бы выглядело сейчас мое тело, если бы он был не один… Отдохнув, принялся за осмотр трупа и не обнаружил ровным счетом ничего, что помогло бы установить его личность.

Пнув странного мертвеца, отправился к знакомому алхимику, у которого всегда в наличии имелись чистые бинты.

Нормальное начало дня!

Поднявшись на седьмой этаж, прислушался к звукам за дверью и различил тихое шуршание. Стало быть, все дома… Пару раз саданув дверь ногой, я счел нужным предупредить:

– Если не откроешь, выбью все и отрежу тебе уши!

Вежливость в Лоренгарде была не в чести…

Не прошло и пятнадцати секунд, как из глубины квартирки прозвучали легкие шаги и раздался скрежет отпираемого замка. Возникла щель, в которую осторожно высунулась острая физиономия алхимика. Он уставился на меня.

– А вот сейчас как тресну! – поторопил я.

Он помрачнел, но впустил меня.

– Чего тебе? – буркнул неприязненно.

– Тащи повязку, мистер вежливость!

Пока он шарил по комнатам, я снял рубаху и осмотрел царапину. При нормальных обстоятельствах уже бы мчался в травмпункт накладывать швы, а тут вот приходилось заниматься самолечением.

Вернулся алхимик, принес относительно чистый бинт.

– А постерильнее ничего найти не мог?

– Если не устраивает, катись в госпиталь! – оскорбился он.

Я с укором посмотрел на него. Печальное зрелище! Тощий, грязный, весь в черном, спутанные волосы ниже плеч… И жуткий запах химикатов повсюду!

– Опять что-нибудь гонишь, Эрик? – поинтересовался я, тщательно накладывая повязку.

– Наркотиками не занимаюсь, ты же знаешь, – неубедительно произнес он.

Я закончил перевязку и оделся.

– Эрик, вот прикрываю тебя, ночей не сплю, – я осмотрел заставленную колбами, пробирками и всякой дрянью комнату, – а ведь даже слова правды не услышал из твоих уст. Никакой благодарности!

Алхимик встрепенулся и шустро извлек из кармана на свет божий небольшой мешочек.

– Так я это… Всегда готов отблагодарить! – радостно воскликнул он, высыпая на ладонь сверкающие монеты.

Золото…

Золото – моя слабость, моя настоящая горячая любовь на всю жизнь!..

Когда ребенком остаешься без дома и родных и честно делишь последний кусок черствого хлеба с исхудавшим щенком, стараясь не смотреть в его большие, печальные глаза, то остаток жизни ты обречен обманывать, вымогать, шантажировать, совершать немыслимые махинации – ради презренных бумажек и брусков проклятого металла! Которые, кстати, бездумно растрачиваешь на всякую дрянь…

Но разве я мог обмануть доверие Перри, который считал меня честным человеком?! Без замаха познакомил алхимика с правым хуком.

– Эрик, – объяснил упавшему алхимику, – если еще раз попытаешься всучить мне взятку, то я отрежу тебе руки, затем ноги, а что останется – посажу на кол!

– Чего ты хочешь? – потирая челюсть, спросил он.

– Для начала чего-нибудь жидкого, – ласково улыбнулся я, помогая ему встать.

Алхимик вышел на кухню, а я принялся методично обыскивать его жилье.

В соседней комнате в колбах булькала неведомая дрянь. Рядом обнаружились ровные серые плитки каставу – наркотика, который местные торчи запихивали под язык и натурально балдели. Закидав их в горящий камин, я принялся за уничтожение оборудования, круша все, что попадалось на глаза.

– Не надо! – заорал вернувшийся с вином алхимик. – Что ты делаешь?!

– Освобождаю тебя от тяжелого груза ответственности перед законом, что же еще? – удивился я его наивности. – Где запасы дряни?

– Фенрир, я тебе жизнь спас! – взмолился он.

Признаю – это было. Собственно, иначе бы мы и не познакомились.

– Ага, – кивнул я, – случайно. Кстати, именно поэтому ты еще жив и на свободе… Мне самому поискать?

Эрик печально кивнул на стену.

Прорубив в указанном месте отверстие, я обнаружил солидный запас наркотика.

– Это все?

Алхимик угрюмо кивнул.

Заставив его собственноручно сжечь произведенную дурь, я наблюдал за процессом, неспешно потягивая вино.

– Теперь о делах, – заявил я, когда он закончил. – Представь себе такую ситуацию, Эрик: иду я сегодня по улице, никого не трогаю…

– Хм! – перебил недоверчиво алхимик.

– Да, не трогаю! – повторил я. – Совершенно мирно иду!.. И вдруг на меня нападает некая личность, которая не устает, не говорит, не обращает внимания на вспоротое брюхо и перерубленное запястье. Представляешь?.. Думаю, под глубоким кайфом он был. И очень хочу узнать, что это была за дурь и кто ее варганит.

– Ты что, Фенрир! – искренне возмутился он. – Я и каставу делаю только для того, чтобы поправить дела! А к остальному не имею никакого отношения!

– Но ты мог что-нибудь слышать.

– От кого?! Целыми днями дома сижу.

– Эрик, ни за что не поверю, что ты ни с кем не общаешься. Кто-то ведь приходит к тебе за каставу?

– Приходит, – не стал отрицать он, – глухонемой детина. Отдает монеты, забирает товар и сваливает.

– И все? – не поверил я.

Ответом мне послужило красноречивое молчание.

Немного потрепавшись о борделях, я попрощался и вернулся на улицы продолжать дежурство.

До харчевни добрался без приключений. Никто больше не пытался на меня напасть, никаких драк или разбоев замечено не было, а на «прыгунов» я не обращал внимания, свято блюдя право каждого свободного гражданина на суицид.

Внутри сидели лишь завсегдатаи заведения, которые привычно на меня покосились и вернулись к своим делам. Взяв неизменное мясо с овощами и пиво, я неспешно обедал, дожидаясь Перри. Старшина пришел мокрый, окровавленный и злой.

– Лучше ничего не говори! – предупредил он.

Но разве можно было упустить случай и не поиздеваться немного над ним?

– Перри, – притворно ужаснулся я, – что с тобой?! Неужели очередной «прыгун» хотел утащить тебя за собой?

– Заткнись! – бросил он, мрачно уткнувшись в тарелку.

– Нет, наверное, ты хотел перевести старушку через дорогу, а она подумала, что ты ее домогаешься!

– Заткнись! – повторил он.

– А может…

– Фенрир, – рявкнул он, – просто заткнись!

– Тогда скажи, что приключилось, – миролюбиво предложил я.

Перри хмуро поковырялся в тарелке пару минут, затем сообщил:

– На меня напали.

– Ты удивлен? – не оценил я трагизм ситуации.

– Ты не понял, – пробухтел он, – это довольно странно…

– Да чего тут странного-то?! Каждый день нападают – ничего, а сегодня, значит, странно?

Он еще поковырялся в овощах, отхлебнул пива и спросил:

– Ты когда-нибудь видел, чтобы человек, которому отрубили руку и сломали ногу, бросался в драку?

– Нет, – не стал я врать. – А вот такого же бойца с перерубленным запястьем и волочащимися по земле кишками – сколько угодно.

Перри с недоумением уставился на меня, и я пояснил:

– Как ни странно, на меня сегодня тоже напали. Однако я истерик не устраиваю. Потому что настоя…

– По делу! – не выдержал Перри (чего я и добивался).

Неспешно прихлебывая пиво, я подробно рассказал Перри о случившемся в подворотне, не упустив ни малейшей детали. Он задумался. Я заказал себе еще кружку, терпеливо ожидая вердикта.

– Мне это не нравится, – изрек он наконец.

– Мне тоже. Опять плечо будет болеть, – согласился я.

Перри критически на меня посмотрел.

– Неужели тебя так сильно волнует собственная шкура?

Я даже поперхнулся пивом от столь наивного вопроса!

– А ты как думал?! – прокашлявшись, возмутился я.

– Какой-то новый наркотик?.. Даже не знаю, что и думать, – вернулся Перри к теме. – Что говорит твой знакомый?

– Какой знакомый? – не понял я.

– Алхимик. Эрик, кажется?

– Перри, ты и это знаешь?! – с восхищением уставился я на него.

Свое знакомство, ясное дело, я не афишировал, и по моим расчетам никто не мог знать о нем.

– Знаю – что? – довольно оскалился он. – Что ты его покрываешь? Или что ты обшарил всех алхимиков в поисках какого-то зелья?

– Не стану спрашивать, откуда ты все узнал, Перри, – гордо вскинул я подбородок. – Алхимик не в курсе.

– Тогда пошли, – поднялся с места Перри.

– Куда?

Ответа я, разумеется, не услышал.

Выйдя из харчевни, мы двинулись к центру города. По счастью, не пешком – до центра было приличное расстояние! – а сели на что-то вроде кеба и помчались вперед.

Обстановка менялась быстро. Нищету и развалины вытеснили лоск и блеск. Калеки и убогие с улиц исчезли, их место заняла частная охрана, наблюдавшая за нами презрительно и подозрительно одновременно.

– Перри, открой мне тайну! – взмолился я. – Ты купил здесь квартиру, да?! Или нас перевели сюда работать?

Перри довольно скалился, но упорно хранил молчание.

Мы остановились перед шикарным кабаком с массивной дверью и могучими охранниками на входе.

– Ты купил этот кабак? – все еще надеялся я на чудо, догадываясь, конечно, что с нашим жалованьем мы сюда не покушать приперлись.

– Там узнаешь, – отмахнулся он.

Я вздохнул, придушил свои розовые мечты и пошел за ним.

Охранники нагло преградили нам дорогу и осведомились о цели нашего прибытия. Я едва успел уступить им дорогу, когда они полетели мимо меня.

– Перри, – покачал я головой, пытаясь пристыдить друга и наставника, – теперь понимаю, откуда про тебя такая слава!

Мы прошли внутрь. Слов нет – это было шикарное заведение! Посетителей сидело немного. Перри осмотрелся, и мы направились к скрытому в тени пальмы дальнему столику, за которым сидела Она…

Юная амазонка! Прекрасная, дикая и необузданная!.. Пышные темные волосы тяжелыми волнами спадали на хрупкие плечи, покрытые сверкавшей кольчугой. Большие, сиявшие праведным гневом фиалковые глаза придавали ее лицу сходство с Афиной Палладой.

Я представил красотку в коже и с плетью и понял: это судьба!..

– Здравствуй, Велия, – ухмыльнулся Перри. – Прекрасно выглядишь.

– Ты пришел сюда, чтобы сказать мне это? – равнодушно поинтересовалась она.

– А ты и не догадываешься, зачем мы здесь?

– Даже думать не хочу об этом, – поморщилась она, переводя взгляд на меня. – Твой новый напарник?.. Редкостный урод!

– Тоже рад познакомиться, – вежливо улыбнулся я, думая, что, возможно, она не так красива и изящна, как мне поначалу показалось.

– Разговаривать будем в этом гадюшнике? – спросил Перри, присаживаясь.

– Тебя здесь что-то не устраивает? – вскинула брови Велия.

– Все, кроме тебя, – оскалился он и заорал: – Вина, мать вашу!

Посетители уставились на Перри, потом значительная их часть поспешно покинула заведение. Мне стало стыдно за приятеля.

Поспешно подскочил мажордом с кувшином лучшего, по его уверениям, вина. Перри презрительно понюхал содержимое и выплеснул все на пол.

– Ты что, – заорал он на несчастного мажордома, схватив его за ворот, – отравить меня решил этими помоями?!

Громко стукнула входная дверь – это очухавшиеся охранники привели с собой подмогу… Когда три минуты спустя мы покидали заведение с видом победителей, пожар только разгорался.

– Перри, не слишком ли круто? – поинтересовался я, наблюдая, как из огня выскакивают оставшиеся в живых.

– Здесь изготовляли каставу, – спокойно объяснил он. – Лаборатория подлежит уничтожению. Все законно. Так, Велия?

– Кроме одного: это не твой район! – зло огрызнулась она. – Откуда ты узнал про каставу?

– С радостью расскажу, как только ты просветишь нас насчет нового наркотика, от которого люди не чувствуют боли и…

– Знаю, о чем ты, – перебила Велия. – Никакого нового наркотика нет! Теперь твоя очередь.

– Велия. – оскорбился Перри, – держишь меня за полного идиота?

– Я говорю правду, пустоголовый мешок с крысиным дерьмом! – взъярилась она. – Мои люди уже неделю обшаривают город – безрезультатно! Никто о нем даже не слышал! В общем, это не наркотик, – успокоившись, закончила она.

– Если это не наркотик, – не отставал Перри, – тогда что?

– Не знаю, – устало вздохнула она, и я ей поверил.

– Ну, до встречи, Велия, – вежливо поклонился Перри.

Я тоже скромно попрощался. Мы было пошли прочь от горящего здания, которое никто не собирался тушить, как нас остановил резкий окрик Велии:

– Перри, ты ничего не забыл, лживый кусок дерьма?!

По-моему, когда девушка так ругается, это просто неприлично!

– Ах да! Чуть не забыл! – бессовестно соврал Перри. – Мне сказали, что видели тебя здесь уже четыре раза. Я и сообразил, что пахнет каставу.

– И все? – не поверила она. – А если бы я сюда просто обедать ходила?

– С нашим-то жалованьем?! – рассмеялся Перри.

Потом они учтиво обменялись взаимными заверениями в личной неприязни и трогательно чмокнули друг друга в щеки. Лично мне со стороны показалось, что оба совсем не прочь отгрызть у другого что-нибудь на память.

Мы сели в кеб и поехали в свои трущобы. Мое настроение падало пропорционально увеличению грязи и нищеты на улицах.

– Прости, Перри, – решил я утолить свое любопытство, – а Велия кто такая?

– Понравилась? – оскалился старшина.

– Да нет! – поспешно заверил я, чувствуя, что мои уши предательски запылали. – Просто интересно.

– Она… – Перри странно замялся. – Короче, вроде как сестра мне…

И замолчал, сволочь!

– Вроде как – или сестра? – потребовал я уточнения.

– Почти сестра.

– Дас ист как? Сводная?

– Скорее приемная, – смутился он. – Понимаешь, мой отец нашел ее в лесу, когда ей было пять лет. Ее изгнали. Из племени.

Ну почему нельзя говорить прямо, без обиняков?!

– Изгнали? – Я решил не отставать от старшины, пока не узнаю всей правды.

– Она полукровка. Племени это не понравилось.

– Что значит – полукровка?

– Вот это касается только ее, но никак не тебя. Так что хватит вопросов!

Голос его показался мне убедительным. Из чувства самосохранения я предпочел заткнуться.

Неожиданно Перри велел кучеру остановиться и предложил «немного подышать воздухом». Почему-то его идея мне не очень пришлась по вкусу.

– Перри, что ты задумал? – прямо спросил я.

– Сейчас поймешь. Видишь того толстяка? – Он указал на гордо вышагивавшего в окружении четверых головорезов упитанного человека в тяжелой меховой шубе.

– Ну?

– Давай поздороваемся! – Перри быстро зашагал к нему.

– На хрена?! – спросил я его спину и поспешил следом.

Перри быстро догнал процессию, обогнул головорезов и преградил толстяку дорогу. Я встал рядом.

– Здравствуй, Бенни, – ласково оскалился старшина. – Давно не виделись.

Я присмотрелся к незнакомцу: четыре волосины трогательно зачесаны на большую лысину; маленькие глазки под покатым лбом; нос а-ля Тарас Бульба; крохотная щель рта…

– У вас ко мне есть какие-то претензии? – напыщенно вопросил Бенни.

– Ты еще жив, Бенни, это и есть моя претензия, – ответил Перри, вызвав ворчание бодигардов.

Мне стало не по себе. Я осторожно нащупал под плащом меч, решив, что если меня убьют, то мое зловредное привидение будет преследовать Перри до конца его дней.

– Вы хотите меня оскорбить, старшина? – презрительно буркнул Бенни.

– Ты догадлив, – кивнул Перри. – Что поделываешь в этом районе?

– Живу. Вот здесь… – Бенни с достоинством указал на шикарный особняк.

Перри покосился на здание. Я мельком увидел его глаза и понял, что добром тут не кончится.

– Надеюсь, ты его хорошо защитил, Бенни? В том числе и от пожара?

– Вы не осмелитесь, старшина! – струхнул тот. – Я – честный и уважаемый член общества!

– Ага, – согласился Перри, пиная Бенни в круглый живот.

Я схватился за меч.

Перри быстро полоснул клинком одного из горилл, я рубанул второго по потянувшейся за мечом руке – и все. Двое уцелевших бросили Бенни на произвол судьбы. Мой раненый отполз в сторону, скуля и держась за окровавленную конечность. Бенни получил еще один пинок и безропотно рухнул на землю, после чего Перри неспешно поджег особняк.

– Перри, – обратился я, наблюдая за горько рыдающим Бенни, – ты больной!

– Нет, – опроверг он мой диагноз, – просто делаю свою работу. Дом построен на ворованные деньги. Значит, подлежит уничтожению.

– Глупо, – покачал я головой. – Почему бы его не конфисковать?

– Если будут доказательства, которых хватит, чтобы сделать это, Бенни сам его сожжет. Атак – хоть помучается!

С логикой не поспоришь, особенно когда ее нет и в помине.

В трущобах нас ждал сюрприз: сразу три изуродованных с особой изощренностью тела. Зато появился и свидетель – полубезумный бродяга, без устали твердивший о голых уродах. Сколько патрульные ни трясли его, бродяга упрямо стоял на своей версии.

– Что думаешь? – спросил меня Перри.

– Не знаю, – чистосердечно ответил я. – Может, его просто заводит само словосочетание?

– Пошли, – приказал он, не комментируя мою версию.

– Куда?

– В ад, – жизнерадостно заявил Перри.

– А серьезно? – не оценил я юмора.

– Серьезно, – кивнул он. – В гости к Максуэллу Тейлору.

– Кто это? Что-то знакомое.

– Пойдем, там все увидишь.

«Там все увидишь», «там все поймешь» – мне это уже надоело, но Перри упорно не замечал моего недовольства.

Мы пошли в самое сердце трущоб. Так далеко забираться мне еще не доводилось, о чем я никоим образом не сожалел. Здесь было куда грязней, бедней и вонючей, чем в наших кварталах. Улицы поразили почти полным безлюдием. Редкие прохожие тенями бесшумно исчезали в подворотнях, едва завидев нас.

– Руку с меча не снимай. Если кто подойдет близко, сразу бей, кто бы это ни был. Иначе разорвут! – предупредил старшина.

– Перри, а тут вообще патрули есть?

– Конечно, – кивнул он, – без них нас бы уже не было.

Я искренне посочувствовал смертникам, которые здесь работали, – сам бы никогда не решился на это.

По кривым переулкам мы вышли к откровенно не вписывавшемуся в трущобы Лоренгарда месту: свежевыкрашенный двухэтажный домик спокойно стоял посреди изумрудно-зеленного (осенью) круглого газона. Кругом ни соринки. И никакого забора!