Текст книги "Год Героя"

Вдвоем они и подошли к жилищу жреца.

Будивой почти не удивился, когда на пороге его дома возник уехавший в начале зимы пришелец. Алексею показалось, что жрец даже рад этому факту. Ведь они почти сдружились. И уж во всяком случае, им было о чем побеседовать, несмотря на то что они родились в разных мирах.

Жрец даже как-то засуетился, приглашая Алексея войти.

– Заходи-заходи. Рад тебя видеть. Думаю, тебе есть о чем мне рассказать.

Алексей зашел, а его маленький приятель остался топтаться у порога.

– И я рад тебя видеть в добром здравии, Будивой. Можно, Явор тоже зайдет? Я хочу, чтобы и он услышал то, о чем я буду рассказывать.

– Заходи, малец, – разрешил Будивой.

Явор, стараясь скрывать страх, переступил порог жилища жреца. Ну ничего, зато потом будет чем похвастать перед сверстниками. Еще бы, его пустили туда, куда мальчишкам вход был воспрещен.

– Ну, и что ты нашел в горах? – спросил жрец, когда они уселись вокруг стола с кружками травяного чая, который Будивой быстро приготовил для гостя.

– Много чего. Посмотрел, где, что, как и почем. Это вот нашел. – Алексей достал из-за пазухи мешочек с кристаллами и показал их седовласому жрецу.

Будивой покрутил в руках кусочек алмаза и положил его обратно в мешочек.

– Слезы богов. Они ценятся больше, чем золото. Ну, рассказывай.

Алексей не спеша начал повествовать о своем походе. Он рассказал о том, как в далекой горной долине умирает зима. О вечнозеленом лесе. О гибели Малышки. О чепако и о народе басанту. О сыгранной им роли посланника богов. О восхождении на вершину. Поведал о дороге назад.

Будивой, как обычно, не перебивал его и внимательно слушал. Не менее внимательно слушал Алексея и Явор. Он только расширял свои глаза время от времени, и казалось, что в его широко открытый от удивления рот можно засунуть целый кулак.

– Да, много еще в этом мире такого, чего нам неведомо, – прокомментировал Будивой рассказ Алексея.

Когда же Алексей окончательно умолк, завершив сказание о своих приключениях, Будивой задал ему вопрос, на который недавний «посланник богов» и сам себе толком ответить не мог.

– Олеша… – так его имя на свой манер называли олавичи. Хотя в Тураче Алексея в основном называли «Пришлый». – Олеша, почему ты вернулся к олавичам?

Алексей наморщил лоб.

– Не знаю я, Будивой. Не знаю. Может, потому, что я не хочу быть богом. Или его посланником. Я хочу быть человеком среди людей. Я не хочу, чтобы мне поклонялись. Я хочу, чтобы меня любили. Я не хочу, чтобы у меня были подданные. Я хочу, чтобы у меня были друзья и, возможно, враги. Я хочу жить, а не играть роль высшего существа. – Алексей замолк на минуту. – В общем, они и сами не знають, чего они хочуть, – добавил он вполголоса.

– Что дальше делать думаешь? – Алексей невесело вздохнул.

– Для начала мне бы поселиться где-нибудь. Перезимую а там видно будет. Можешь подсобить мне с жилищем?

– Знаю, знаю. Снеша приняла к себе заезжего долинца. Так, надо подумать, куда же тебя пристроить?

– К нам, к нам, – вдруг закричал до этого молчавший Явор. И сразу же поник – не пристало мальцу перебивать жреца.

Но Будивой не рассердился. Даже наоборот, поддержал идею Явора.

– А что? Поселяйся у Домахи. Дом у них добротный. Да и внук ее, я вижу, по пятам за тобой ходит.

Так Алексей стал жить с Явором и его бабкой, Домахой.

В хозяйке его нового дома, старой Домахе, удивительным образом уживались два главных качества – добродушие и стервозность. Сперва она не очень обрадовалась неожиданному постояльцу. Но потом начала припахивать Алексея по полной программе. То крышу подлатать, то дров побольше и наперед нарубить, то зерна натереть в жерновах, то воды натаскать от колодца, то снег разгрести на километр вокруг. При этом, наблюдая за работой Алексея, бабка ехидно комментировала его способности. Из ее уст вылетали саркастические замечания по поводу того, что мужик сейчас пошел никакой, что делать ничего толком не умеет. Да и внука с правильной дороги сбивает. Нет бы учить его охотиться или ремеслу какому. Так нет же, занимаются какой-то хренотенью.

Зато вечером, когда Домаха из скудных харчей готовила довольно-таки вкусную снедь и они втроем или с гостями (к Домахе часто заходили соседки, так, поговорить о том о сем долгими зимними вечерами) садились за стол, бабуля могла интересно рассказывать старые предания или беззлобно подшучивать над кем-то из жителей Турача, не делая исключений даже для жреца и старейшины.

Однажды за ужином кто-то из гостей упомянул, мол, донеслись вести, что дрожь земли, слабые отголоски конторой в Тураче почувствовали два дня назад, разрушила в соседней Браннии несколько селений в окрестностях

– Будут знать, песиголовцы, как рабами торговать, – проворчала Домаха. – Да уж, в этот раз Той хорошо порезвился.

Алексей не знал еще такого бога по имени «Той», посему задал вопрос:

– Той, это кто, бог землетрясений?

К глупым вопросам Пришлого здесь уже привыкли, поэтому Домаха, как маленькому ребенку, пояснила ему:

– Той – это Первобык.

– А как бык может вызвать землетрясение? – удивился Алексей.

За столом появились улыбки, мол, до чего же глупый чужак!

– Может, ты и то, как появился Мир, не знаешь? – вкрадчиво спросила хозяйка дома.

– Не знаю, – простодушно ответил Алексей.

– Ну, тогда слушай уже, – начала вещать Домаха. – В всемирном океане Бытия плавали два острова. Две сущности. И не могли они встретиться, ибо были они Добро и Зло, Свет и Тьма, Белое и Черное, Любовь и Ненависть, Женщина и Мужчина. Всколыхнулось однажды Бытие и прибило изначальные сущности друг к другу. От их союза и появился Бай. И создал он в Бытие остров, на котором поставил Тоя-быка. Между рогов у Тоя – наш мир, шар, огромный для нас и крохотный для Первого быка. Но наш маленький мир – это проявление сущности Бая. Здесь тьма сменяет свет, мужчины соединяются с женщинами, любовь переходит в ненависть и наоборот. И добро – не всегда добро. Да и зло тоже иногда оказывается не таким уж и злым.

– А кто тогда такие боги?

– Боги – это составляющие сущности Бая. Их посредством он и управляет этим миром…

Алексей внимательно слушал россказни пожилой хозяйки. Она могла говорить часами, без устали ворочая языком. Потом, спохватившись, досыпала каши в тарелку Алексею,

– Да ты ешь-то побольше, – втолковывала она ему, – может, вырастешь еще и станешь таким, как полагается быть мужчине. Вон дите уж скоро тебя перегонит, – кивала она в сторону Явора.

«Дите» же только хмурилось от того, что на его наставника и учителя возводят такую хулу. Но перечить бабке Явор не решался. Знал, что у хоть и старой, но жилистой Домахи тяжелая рука. И она шутя может отвесить такую затрещину…

– А что, если я поднырну под ее руку и толкну ногой сзади под коленку? Да еще руками помогу. Вот грохоту-то будет, когда она завалится на свои горшки, – размышлял Явор, когда они с Алексеем были одни.

– Бить женщин нельзя, – отвечал Алексей. – Но это такое… Ты лучше представь, как она потом на тебе поломает свой рогач, – смеялся он.

Боевой пыл Явора сразу же поубавился. Видно, он себе представил в подробностях нарисованную Алексеем картину.

В свободное от хозяйственных забот время они тренировались в пустом сарае, в котором летом держали скот. Но сквозняки не смущали Алексея, и они с Явором падали и кувыркались по грязному, с остатками прошлогоднего навоза, земляному полу, ползали и прыгали, делали различные упражнения для развития ловкости тела.

– Давай, давай. Еще. Еще пару разочков. Отлично.

Юный олавич сначала упражнялся без особого энтузиазма.

– А когда же мы уже будем учиться драться? А то всё без толку кувыркаемся да прыгаем. Так я никогда не научусь побеждать противника голыми руками, как ты, – непонимающе бурчал парень.

– Не терпится натолочь морду кому-нибудь? Ну сколько тебе повторять – не это является целью наших тренировок. Путь воина – не только умение сражаться. Хотя это тоже надо yметь. Но ты мне скажи, Явор, чему раньше ты научился: ходить или бегать?

– Не помню я. Ходить вроде…

– А смог бы ты научиться бегать, не умея ходить?

Явор начинал задумываться и чесать расцарапанный лоб.

Потом качал головой.

– Вот видишь. Так что перед тем, как учиться драться, ты должен выучить свое тело и его возможности. И повысить их. Ясно? А теперь давай попрыгаем «лягушкой».

A после Явор тяжело дышал, потирая немеющие от упражнения руки.

– Ничего. Зато теперь ты повысил предел для себя. А следующий предел дастся еще тяжелее. Но с каждым пройденным таким пределом твои возможности повышаются. И в первую очередь – в твоей голове, управляющей телом, в твоем разуме. Ты начинаешь верить в себя.

– Я буду, буду самым сильным воином, – повторял себе Явор, когда они подпрыгивали на руках, стоя в упоре лежа.

– Явор, а что ты будешь делать, когда найдется кто-то, кто будет сильнее тебя? – поинтересовался Алексей, когда они закончили.

– А я стану самым сильным! – задорно отвечал парень.

– Такого не бывает. Всегда рано или поздно найдется тот, кто окажется более сильным, чем ты. К тому же каким бы могучим ни был, всё же иногда ты будешь уставшим, больным или раненым. Так что сила – это хорошо. А голова на плечах – это лучше.

Видя сомнение в глазах Явора, Алексей продолжал свои поучения:

– Скажи мне, что сильнее – железо или вода?

– Конечно, железо, – отвечал мальчик. – Оно прочнее.

– Хорошо. А можно ли сломать железо? Вот меч, к примеру? Если ты скрестил свой меч с клинком лучшей закалки и вы изо всех сил столкнулись лезвиями? Сломается меч?

– Может, – соглашался Явор.

– То-то же. А воду, чем бы ты ее ни бил, ни рубил, ты никогда даже не повредишь.

Давая задания и упражнения парнишке, сам Алексей большую часть времени работал с мечом. Иногда он показывал кое-что Явору.

– Да не сжимай ты так рукоять. Руку расслабь, говорю! Сколько можно тебе повторять: работает не оружие, а ты, человек. Меч должен быть только продолжением руки. Представь, что это часть твоего тела.

И юный олавич усиленно пыхтел, выполняя показанные движения с мечом.

Иногда Алексей брал в руки катану, у Явора же был бокен, и они фехтовали в паре.

– Смотри, вот ты парировал удар. И сразу же, не отводя меча, наноси атакующий удар. Да, только сильнее… Да не только одной рукой! Ну сколько тебе можно показывать. Удар наносит не только рука. Но и ноги… да, в общем-то, всё тело.

Удар – блок, удар – блок.

– И что ты всё время стараешься рубить или колоть? Легким прикосновением этого меча можно нанести глубокий порез. И противник быстро ослабеет от потери крови… – Алексей неуловимым движением легко коснулся предплечья мальчика и на нем тут же выступила кровь. – Ясно?

Явор соглашался и тут же снова хаотично бросался вперед с деревянным мечом, стараясь задеть Алексея.

– А вообще лучше победить противника только силой духа. В твоем взгляде и в положении тела должно быть столько уверенности, что у врага даже одна мысль о том, чтобы обнажить клинок против тебя, должна вызывать ужас и панику, – рассказывал Алексей своему ученику о том, чего и сам пока не смог достичь.

Вообще-то Явор был довольно сообразительным и пытливым мальчиком. Иногда вместо тренировок они подолгу беседовали, и Алексей старался научить парня всему тому, чему считал нужным. Он рассказывал о психологии и о географии, о военной истории другого мира и о его великих людях. О физике и химии. Всё это он старался излагать в форме, доступной для понимания Явора. И к чести парнишки, он с интересом усваивал все знания и часто задавал вопросы по существу.

Через две недели после возвращения Алексей осуществил то, чего не смог сделать осенью. Он съездил в Степ к мастеру, делающему музыкальные инструменты. Здесь его помнили и радушно принимали. Пребывая в Степе, Алексей втайне надеялся, что снова встретит ту девушку. Но за три дня, которые он пробыл в этом селении, она не появлялась. Когда он решился и спросил у старейшины, где он может найти Брайану, тот пояснил, что она сейчас в столице.

Вдвоем с мастером Пуштой они сделали гитару, и Алексей вернулся в Турач. Потом он довольно долго помучился, настраивая инструмент. Пока он возился с гитарой, Явор бурчал, что за это время можно было бы несколько раз хорошо потренироваться. «Вот фанатик мелкий», – думал Алексей, накручивая колок третьей струны, которая никак не хотела строиться.

Но через пару дней гитара таки поддалась и в доме Домахи зазвучали аккорды. «Не испанская, конечно, но играть можно», – отметил он.

Появление гитары стало его маленькой радостью в этом мире. Он и раньше в гитаре находил нечто большее, чем просто музыкальный инструмент. В час горестей или печали общение с гитарой позволяло отвлечься от проблем не всегда справедливого мира. Алексей не был виртуозом игры на этом инструменте, но он умел чувствовать и почти понимал «душу» гитары.

И вот, бренча на родственном душе инструменте, Алексей подумывал о том, что он не так уж плохо здесь устроился. И сейчас жил почти что в свое удовольствие. А самое главное, он был волен выбирать, что же ему делать завтра, Не стесненный в средствах, свободном времени и уверенный в своих силах, он мог пойти куда захочет и делать то, что посчитает нужным. А самое главное – он мог быть самим собой. Живя среди олавичей, он не играл роль, навязанную обществом. Он просто не мог играть такую роль здесь, в обществе, ему чужом, где он не вырос и даже еще не до конца понял его законы. Поэтому здесь он был действительно свободным.

«Весь мир театр, люди в нем – актеры», – говаривал старина Шекспир. Алексей же, еще будучи в родном мире, от себя добавлял, что режиссером этого театра является общество, в котором мы живем. Именно оно задает нам, как одеваться, чем восхищаться и что порицать. Так, может, он действительно рехнулся, лишь в грезах сбежав прямиком в такой мир, где он даже при всём желании не мог жить по законам этого общества?

Что еще отметил Алексей, так это отличное физическое состояние организма, которое здесь значительно улучшилось. Если не принимать во внимание появления нескольких свежих шрамов, которые, как известно, не портят, а лишь украшают мужчину. Сейчас Алексей чувствовал себя как никогда здоровым и полным сил, почти как в детстве.

«Возможно, прав Будивой в том, что большинство болезней мы сами себе создали». А здесь – постоянно приходится заниматься спортом, чтобы тебе голову не снесли. Здоровое натуральное питание, а не из супермаркетов: химия пополам с пестицидами. Да и пребывание на природе, нетронутой ржавчиной цивилизации, здорово восстанавливает организм.

«Ох, как хорошо, что здесь нет проклятой рекламы», – как-то раз пришла в голову мысль. Как же доставала в том мире Алексея такая напасть! Утром выходишь из дому, насмотревшись роликов с мылами да прокладками, и сразу же бац – перед глазами огромный щит, призывающий получить дополнительные полпроцента в валюте, положив кровно заработанную деньгу в этот банк. Пока идешь к метро, мимо грохочут пестрые трамваи, разрисованные пакетиками с чаем и стиральными порошками. На входе в подземку – плакат, на турникетах – наклейки, вдоль эскалатора – щиты, в поезде всё обклеено. Да, будешь тут здоровым, если благодаря ежедневному прессу проклятой рекламы начинаешь себя чувствовать уродливым и больным существом, с гнилыми зубами запахом изо рта, с ног до головы обсыпанным перхотью, с постоянной мигренью и непрекращающимися критическими днями. Да с целым букетом обычных и экзотических болячек. Вот какой мощный инструмент разрушения человечества в родном мире. Здесь, слава Богу, до такого еще не додумались.

В один из дней вскоре после своего возвращения Алексей перебирал вещи, которые он привез из Товарда. И наткнулся на кувшинчик, в котором была сокрыта ртуть. От греха подальше он перенес его в сарай. А то, не дай Бог, разобьется в хате…

А потом он решил, что пора навестить дружбана Бойка. Обещал он ему зимой снова заехать в гости. А если уж предстоит поездка в Идеж, то можно потратить время и заодно съездить в столицу Браннии. Подкинуть Крафу еще одну головоломку. На сей раз – с ртутью.

«Надо вооружиться посерьезнее. А то как-то даже несолидно для героя: один меч – и всё тут. Бедновато, – продолжал Алексей шутить сам с собой. – Да, это геройство уже скоро станет моей манией. Интересно, есть ли среди местных целителей психиатры? Хотя, может, это и хорошо. Говорят, что настойчивые мысли имеют свойство материализоваться. Может, если я буду „геройствовать“ в мыслях, я и вправду стану вскоре местным героем».

А может, судьба действительно отводила ему роль героя? В сознании Алексея всплыл образ Героя, прорисованный в фэнтезийных книгах. С обложек таких книг всегда глазеет здоровенный мужик с суровым выражением лица. Огромный двуручный меч или секира смотрятся совсем маленькими на фоне бугрящихся мышц героя. Кстати, Алексея всегда интересовало, как эти герои не только укладывали десятки врагов голыми руками и сотни мечом, но и ловко прыгали, кувыркались и уворачивались, бегали и плавали. Ведь здоровенные мышцы совсем не подразумевают таких качеств, как ловкость, гибкость и быстрота реакции. Для такого случая гораздо важнее развивать «взрывные» мышцы, которые отнюдь не бугрятся на теле, о чем он постоянно втолковывал Явору.

Еще ранее Алексей вспоминал эпизод из культового фильма «Бойцовский клуб». И на вопрос Тайлера Дерденак главному герою «Если бы у тебя была возможность подраться с кем-нибудь из знаменитостей, кого бы ты выбрал?» Алексей бы ответил: «С Арнольдом Шварценеггером».

Ему было чертовски интересно, смог ли старина Шварц хотя бы раз по нему попасть? Что с ним было бы, если бы Арни хоть раз попал, Алексей предпочитал не думать. Но так как возможности подраться со звездой Голливуда ему не представилось, то этот вопрос в свое время так и остался открытым.

Получается, он никак не годился на роль героя. Он был среднего роста, «плечистый (ну может, не такой уж и плечистый) и крепкий, ходит он в белой футболке и кепке, знак ГТО на груди у него, больше не знают о нем ничего». Хм.

«Ну ничего, еще узнают! Вот вооружусь получше. Прячьтесь, идет могучий Победитель Чепако. Гы».

* * *

– Здравствуй, дружище Йон! – приветствовал Алексей управляющего, лысая физиономия которого скривилась в гримасу недовольства при виде парня, который лишь мешает Мастеру работать.

«Помнит меня», – усмехнулся про себя Алексей.

В этот раз Йон сразу же провел посетителя к Мастеру.

– Приветствую тебя, Краф! Вот снова хочу обратиться к твоему умению.

– Здравствуй. Ну, как мой меч?

– Он хранит меня во всех случаях жизни. И с его помощью я уже несколько раз смог ее отстоять.

Вытянутое худощавое лицо расплылось в довольной ухмылке.

– Tы погоди, я постепенно кую такой же меч. Вот через год-другой приедешь и сможешь забрать этот чудо-клинок. Ну, говори, чего ты хочешь на этот раз?

– Много чего. Но в первую очередь – десяток волшебных ножей, которые будут вонзаться независимо оттого, как ты его бросил.

– Ну, тут всё зависит от мастерства того, кто бросает…

– На этот раз всё будет зависеть от твоего мастерства. – Mастер прищурил глаз.

– Хм. Знаешь, теперь я уже не буду с недоверием относиться к тому, что ты заказываешь. Располагайся пока. Поговорим за ужином.

Но время ужина Алексей рассказал Крафу, что ему нужно на сей раз. А после трапезы он осторожно открыл привезенный сосуд с ртутью и вылил на пол небольшую капельку. Mаленький серебристый шарик покатился по неровно выструганному камню.

– Жидкое серебро! Где ты раздобыл такое? – поразился Мастер.

– Места надо знать, – усмехнулся Алексей. – Это ртуть. И немного такого металла поможет посылать изготовленные тобой ножи острием точно в цель. Ну что, готов записывать себе в талмуды? Значит, так, сам клинок сделаешь достаточно толстым для того, чтобы внутри высверлить тоненький канал. И внутрь этого глухого канала нужно запустить капельку вот этого «жидкого серебра». Она и будет направлять эти ножики всегда лезвием вперед.

Краф завороженно смотрел на ртуть.

– Но с этим «серебром» будь острожен. Его пары очень ядовиты. Этот шарик мы сейчас поймаем и выбросим на улицу, – предупредил Алексей.

Мастер посмотрел на своего гостя-клиента и с язвительной интонацией заговорил:

– Приходит однажды один такой умник к кузнецу и просит его подковать коней. Причем сделать это нужно так, как он расскажет. Мол, я в разных науках дока и знаю что почем. А кузнец и говорит: «Это ты в науках разбираешься. Но не в кузнечном ремесле. Вот у меня есть парень, шести лет от роду, так он в железе понимает гораздо больше твоего». И уронил на землю свежевыкованную горячую подкову да попросил грамотея подать ее. Тот поднял подкову да и обжег себе руку. А кузнец позвал мальчишку и попросил его подать подкову. Мальчик плюнул на железо, оно начало шипеть. И не захотел он поднимать подкову, горячая, мол. «Вот видишь, обратился кузнец к умнику, мальчишка – и то мудрее тебя». «Хороший урок. Теперь я буду знать», – ответил умник. Приходит он домой, а жена варит похлебку. Он плюнул в кастрюлю – не шипит. «Не горячее, значит», – решил он. Зачерпнул ложку, хлебнул да и обжег себе рот. Вот так-то.

Алексей засмеялся, и на худом вытянутом лице Мастера тоже появилась ироничная ухмылка.

– Я надеюсь, эта байка была рассказана не с намеком на меня? – прищурив левый глаз, спросил Алексей.

– Да нет, ты-то как раз знаешь, чего просишь. Сделаю я тебе твои ножи. Сделаю. Поживи у меня пару дней. Мне интересно с тобой беседовать. А за это время я попробую изготовить твою диковину.

– Спасибо, Мастер. Но теперь я заплачу за всё полную цену у меня есть возможность. Да, а как та девочка?

– Ты знаешь, я ошибся. Она не сбежала. Как говорится, пришлась ко двору. Прилежно помогает моим по хозяйству. Эх, жаль, что она не парень. Усыновил бы и передал свои знания. Беда такая, наследника у меня пока нет. А меня всему научил Венн, мой отец. Однажды, еще во время восстания дравтов, мне было десять лет. И, стоя у горна и куя мечи для высших командиров королевской армии, отец сказал мне: «Краф, смотри внимательно, как рождается меч. В каждый сделанный твоими руками клинок нужно вкладывать душу. Ведь из простого металла рождается Оружие. И тогда этот металл начинает властвовать над человеческой жизнью и смертью. С его помощью жизнь можно и защитить, и отобрать. Так что ты в ответе за то, чтобы оружие было добротным и не подводило в схватке. К тому же теперь ты, хоть и косвенно, в ответе за все смерти, которые принесет выкованное тобой оружие. Хорошо это или плохо – не знаю. Но таково наше предначертание в этом мире и мы должные ему следовать.

Мастер вздохнул.

– И я тоже должен передать знания отца своему сыну. А его у меня всё еще нет. Ладно. – Мастер налил себе и Алексею вина. – Давай выпьем за знания!

Три дня Алексей гостевал в поместье Мастера, с интересом наблюдая за работой Крафа и его подручных. А вечерами они подолгу калякали обо всём.

– Слушай, Мастер, а почему ты не ставишь на своем оружии собственное клеймо? Чтобы сразу было видно, что это твое творение, – задал как-то Алексей вопрос хозяину. В ответ Краф только скривился в ухмылке.

– Ни к чему мне это. Мое оружие говорит само для себя. Оно – лучшее, поэтому не нуждается в клеймении. Знаток оружия и так его узнает и оценит.

Вечером второго дня Мастер был занят и Алексей вышел в город. Он хотел поближе познакомиться с Анкомом, в котором бывал уже два раза, но ни разу спокойно не мог пройтись по его улочкам. И больше всего ему хотелось посмотреть на королевский дворец. Приятель Бойко рассказывал, что апартаменты правителя Браннии отличаются великолепием и пышностью. В сам дворец его, конечно, не пустят, но, по словам олавича, на придворцовой площади установлено множество разных скульптур и памятников, в которых запечатлена история Браннии. Это и заинтересовало Алексея. Он вышел на набережную и неспешно побрел вдоль мола, окидывая взглядом стоящие на приколе корабли.

Над зимним морем бушевал небольшой шторм. Рокочущие волны гневно накатывались на берег и, убегая, оставляли на нем грязные хлопья пены. Суда сейчас боязливо жались к берегу, раскачиваясь во все стороны. Большие и маленькие, боевые и торговые – все они сейчас покорно пережидали ненастное время. Большинство кораблей в зимний период почти никуда не плавали, разве что к близлежащим Бурсдагу или Маннеду.

Алексей, по совету Мастера, хотел выйти к резиденции короля уже тогда, когда начнет темнеть. Прилегающая к дворцу площадь со скульптурами ночью ярко освещалась множеством факелов, что создавало иллюзию «оживания» запечатленных в глине и камне героев былых времен да персонажей легенд. Поэтому Алексей медленно плелся вдоль грязной набережной, сейчас на удивление пустой и немноголюдной. Так он прошел почти до конца мола, к той части бухты, где стояли боевые корабли браннов. На берегу рядом было раскидано несколько десятков низких строений с узкими окнами. Здесь набережная заканчивалась, и нужно было поворачивать вверх по улочке, чтобы попасть к дворцу

– Кто такой? – вывел Алексея из раздумий грубый сипящий голос.

Он поднял голову и обнаружил перед собой троих солдат в шлемах, похожих на каски конквистадоров.

– Из Олавии.

Окликнувший его длинный солдат с небритой красной мордой смерил Алексея презрительным взглядом. Он придвинулся поближе и на Алексея дохнул резкий запах паров спиртного.

– Что ты здесь вынюхиваешь?

– Гуляю я.

Алексей уже начал понимать, что ему так просто не отделаться от этой троицы, и стал украдкой оглядываться, ища пути к отступлению.

– Слышь, Скал, а ведь в Такке этот бродяга потянет фолей на пятнадцать, – подал голос один из спутников долговязого.

Скал оценивающим взглядом осмотрел Алексея с ног до головы.

– За этого заморыша? Не больше десяти. Но всё же на выпивку подзаработать можно. Хватайте его. Пока закроем в казарменном подвале, а потом переправим в Такк.

Попытку заломить ему руки Алексей пресек на корню. Резко извиваясь и расталкивая двоих агрессоров.

– Ах ты гнида! Еще сопротивляться. Кончаем его! – тяжело дыша, выкрикнул долговязый.

Алексей был прижат к каменной стене, что исключало возможность быстрого и бесславного бегства. Иного выхода не было, потому катана оказалась у него в руке одновременно с oбнаженным мечом Скала. Двое других браннов тоже оголили свои однолезвийные мечи с расширяющимися кверху лезвиями. Машинально Алексей вдруг вспомнил, что Мастер такие мечи называл «фолчены».

Но времени для раздумий сейчас не было. Ведь схватка с бойцами в доспехах имела все шансы закончиться для него летальным исходом. Тела солдат защищали кольчуги и поверх них были натянуты пластинчатые доспехи. Шеи укрывались кольчужными капюшонами, руки были облачены в кольчужные рукавицы. К тому же на конечностях крепились наручи и поножи.

«О-о!» – только и успел подумать Алексей, когда долговязый бранн по широкой дуге рубанул своим тяжелым мечом. Мягко приняв оружие Скала, катана сменила траекторию удара, и Алексей сам в ответ полоснул диагональным ударом по груди противника. Меч бессильно звякнул о доспехи бранна и соскользнул, не причинив вреда их владельцу.

В этот момент Алексея одновременно с двух боков атаковали напарники Скала. Парируя удар слева, Алексей одновременно отпустил рукоять катаны одной рукой, принял удар справа прямо на руку, пропуская лезвие и «прилипая» к не заточенной кромке клинка. Сопровождая лезвие рукой и проворачивая кисть, он плавно провалил клинок мимо. И сразу же, чтобы его не настигла фронтальная атака Скала, метнулся вправо, одновременно ударяя рукоятью катаны в неприкрытое лицо бранна. Раздался глухой хруст зубов, после чего Алексей подхватил тело вскрикнувшего и захлебнувшегося кровью солдата, разворачивая его и прикрываясь им от других нападавших. Его заложник орал окровавленным ртом со сломанной челюстью и пытался вырваться. Успев отбить удары Скала и его приятеля, Алексей свободной рукой нащупал на лице вопящего бранна глаза и вдавил их пальцами. Проводя далее ладонью вниз, он сломал нос своему «живому щиту». После этого солдат обмяк и затих. Продолжая использовать его в качестве прикрытия, Алексей из-за спины отбивал удары его приятелей.

«Нужно прорываться. Вдруг подоспеет подмога к этим ублюдкам».

Толкнув бессознательное тело прямо на долговязую фигуру Скала, Алексей встретил меч второго, скользнул катаной по нему и внезапно опустил острие меча вниз, прямо на носок в кожаном ботинке. Катана легко вошла в ботинок и насквозь пробила ступню. Бранн тут же отпрянул, подпрыгивая на одной ноге.

Контролируя движения раненного в ногу, он чуть не прозевал очередной удар Скала. Лишь в последний момент Алексей успел отбить своим мечом широкое лезвие, блеснувшее в сумеречном свете ближнего факела. Снова и снова бросался вперед разъяренный бранн, и Алексей никак не мог поразить солдата. Скал пропускал удары, но режущие и рубящие движения катаны постоянно приходились в защищенные доспехами места. Наконец ему удалось сделать несколько удачных подрезок ремней на теле Скала, вследствие чего кусок чешуйчатых пластин на груди обвис, обнажив кольчугу. Бранн разъяренно заревел и отчаянно рубaнул вверху. Алексей подставил свой меч, и они на секунду сошлись лицом к лицу. Злобное, налитое кровью лицо возвышалось над Алексеем, Скал буравил противника яростным взглядом, тяжело дыша смрадным запахом перегара. Он попытался сильно оттолкнуть Алексея, оторвав одну руку от рукояти меча.

Почувствовав, что ему в грудь уперлась лапища в кольчужной перчатке, Алексей тоже освободил одну руку и попытался сбить кисть бранна. Несмотря на большие размеры ладони Скала, да еще в рукавице, рука Алексея привычно захватила пальцы. А дальше он не оставил бранну шанса вырвать свою руку целой, буквально несколькими движениями вывернув фаланги пальцев противника под разными углами. Перчатка из металлических колец не спасла пальцы и хруст, перекрываемый вскриком Скала, удостоверил, что Алексей сломал бранну несколько пальцев. Долговязый отдернул руку, прикрывшись мечом, но Алексею было достаточно его замешательства. Амплитудным движением, вкладывая массу тела он резко ткнул бранна мечом в грудь. Удар был точен и пришелся в то место, где провисли доспехи. Острый конец катаны прорвал звенья кольчуги и вошел в тело Скала. Правда, неглубоко, поскольку внутри острие натолкнулось на кость грудины. Алексей быстро выдернул меч обратно, готовый добить противника. Скал же согнулся, держась одной рукой за грудь и бормоча проклятия.

Вся потасовка заняла буквально пару минут. Раненного в ногу бранна не было видно, путь был свободен. Не медля ни секунды, Алексей бросился наутек. Его никто не преследовал, и он, порядком запыхавшись, добрался до усадьбы Мастера. Сегодня осматривать дворец Алексею уже расхотелось.