Текст книги "Год Героя"

Вращая рукоять, Алексей почти без особых усилий взвел арбалет. И тут же ощутил, как мощь взведенной дуги готова ринуться вперед. Стоит только нажать на курок спускового механизма. Он наложил стрелу и вскинул оружие. Теперь в небо смотрела наполовину стальная стрела-болт весом почти полкилограмма. Если всё правильно, она рванет с места со скоростью почти сто метров в секунду.

Отойдя на два десятка шагов назад, Алексей прицелился в установленный у дерева большой щит ящеров. За ним наблюдали сотни глаз. Стояла полная тишина.

В этой тишине очень громко щелкнул пусковой механизм. А следом глухо звякнул кхадский щит – большой прямоугольный кусок железа с деревянной подкладкой внутри. Никто не двигался, и снова наступила тишина. Лишь Алексей не выдержал и, бегом преодолев расстояние к дереву, остановился у щита. Стрела торчала из щита. Вернее, торчало лишь оперение полуметрового болта. Вся остальная часть прошила железо и вошла в ствол клена, к которому был прислонен щит. Вошла на достаточное расстояние, чтобы поразить того, кто укрывается этим щитом. ЕСТЬ!!!

Многоголосые возбужденные крики подхватили радостный возглас Алексея.

Теперь, начиная с сегодняшнего вечера, стрелковая тысяча каждый день получала на вооружение всё новые арбалеты. И вои осваивали новое для них оружие, всё светлое время суток практикуясь в стрельбе.

Следующие две недели Алексей мотался между лагерем мастеров под Турачем, где готовилось оружие, и холмами невдалеке от Степа, где тренировались воины.

Арбалетчики учились стрелять и маневрировать. С холмов начали пристреливать первые баллисты.

Вместе с Саламатом Алексей наблюдал за учебными конными атаками, когда конница монгов внезапно появлялась из-за холма. Кочевников набралось почти полторы тысячи. Командовал ими Бутак, бывший тысячник одного из туменов нейтральной орды, нынче разбитой и рассеянной по степям. Почти все монги принимали участие в битвах с ящерами, поэтому Бутак давал очень дельные советы.

А как только начинало темнеть, Алексей мчался к Турачу, и они почти до рассвета сидели с Мастером над чертежами.

– …Да нет, станковый лук должен стрелять не только и не столько стрелами… Да, он должен бросать бревно на расстояние полукилометра… Нет, здесь будет стопор. Его отпускаешь – и… – вытягивал Алексей из себя знания о луке-катапульте.

* * *

И вот прискакал раненый гонец от Братуша. Неделю назад пятьсот воев под началом сотника были отправлены навстречу кхадам. Нельзя было допустить, чтобы ящеры oбрушились на земли олавичей в другом месте. И задачей отряда Братуша было привести войско врага туда, где их ждали. Ждали и успели подготовиться к их приему.

– Мы… – вою было трудно говорить, – мы приведем их сюда через день.

Ну что же. Вроде бы успели. Всё шло по плану, завершались последние приготовления. Поскольку от него уже ничего не зависело, Алексей вернулся в Турач.

В селении еще оставались жители, многие турачцы не захотели оставлять свои жилища. Работы в лагере рядом завершились, и стан мастеровых опустел. Но очень много рабочих и мастеров изъявили желание участвовать в предстоящей битве. Ратибор не возражал. Алексей тоже – ведь ой как будет не хватать рук, когда нужно будет быстро перезаряжать боевые машины.

За эти недели Алексей просто нечеловечески устал. Это он ощутил только сейчас, когда подготовка завершилась и захватчиков они будут встречать во всеоружии.

Да еще и простудился. До этого он не болел ни разу за всё время пребывания здесь. Даже зимой. А тут на тебе: жуткий насморк, кашель, горло распухло. Поэтому Алексей взял себе отгул у Ратибора надень и решил отоспаться.

В доме еще топилось. Алексей по-человечески поужинал – бабка Явора осталась здесь. Она и постелила своему постояльцу забытую им за последнее время постель. Возле теплого очага Алексей ворочался и не мог уснуть. Он заставлял себя отключиться, это было просто необходимо. Но мысли не давали этого сделать, и сон всё не приходил. Он закашлялся и поплотнее завернулся в одеяло. Хотя простуда немного отпустила. Будивой напоил его отваром каких-то корешков, и жар немного спал. Да и дышать стало легче. Интересно, что собой представляют вблизи эти двуногие ящеры?

…Панцирная пехота гномов немного потеснила врага на правом фланге. Но основной удар принял на себя центр, где держали оборону люди и эльфы. Здесь оркам всё же удалось прорвать строй обороняющихся, и в образовавшуюся брешь хлынул поток зеленых клыкастых тварей. Люди отчаянно попытались остановить прорвавшихся, чтобы прикрыть и дать возможность эльфийским лучникам отойти и перестроиться для стрельбы из-за спин мечников. Но поток зеленокожих с кривыми мечами становился всё шире, и вот уже эльфам пришлось отбросить луки и взяться за мечи. А какие из эльфов бойцы в ближнем бою? И вскоре высокие стройные тела в защитных плащах одно за другим стали покрывать траву. Такого же цвета, как их плащи. Мертвые эльфы почти не выделялись на фоне зеленого ковра, и только кровь выдавала, что тут лежат погибшие жители лесов.

Резервный отряд был брошен к месту прорыва и в ожесточенной схватке, потеряв половину воинов, всё же выровнял фронт и отбросил орков. Но какой ценой – в живых осталось едва ли треть лучников и не более половины людей.

…Война! «Война. Война. Война», – пульсировала мысль в голове. Простое, но грозное и ужасное слово. Слово, скрывающее в себе боль и смерть товарищей, разруху и лишения.

Пробивающийся в окошко весенний свет свидетельствовал, что сон завершился. Но почему все эти приготовления к битве воспринимались им словно какая-то игра? Вроде бы собрались с ребятами поиграть в «войнушку». А ведь завтра предстоит сражение. Битва нескольких тысяч людей против многотысячной бронированной лавины нечеловеческих тварей. Неужели сон продолжается?

Алексей протянул руку к очагу, где еще тлели угли (бабка расстаралась). И сразу же отдернул – боль от легкого ожога напомнила, что он таки проснулся.

Вставать не хотелось. Всю ночь в голову лез всяческий бред, в сознании перемешались картины земного и этого миров. Да, завтра предстоит битва. Воины-олавичи уже сегодня наверное, заняли позиции. А ведь ему завтра предстоит командовать этими воинами. Ратибор постепенно сдал свои полномочия чужаку. Нет, официально он оставался командующим, но фактически в завтрашнем бою будет руководить Алексей. Как много от него зависит завтра! Он должен отвечать за жизни своих солдат, посылать их на гибель. А если они проиграют битву? Если не удержат позиции их сметет фаланга ящеров? Кхады вторгнутся в Олавию, неся смерть и разрушение. Господи, во что он ввязался? Ведь сейчас он отвечает за судьбу целого народа. Народа, который принял его к себе и который стал для него родным в этом мире.

«На солнце. Надо немного отвлечься», – заставил он себя подняться. Прихватив по пути гитару, Алексей вышел на улицу и уселся на лавочке под окном. Стараясь успокоиться от осознания той ответственности, которая сейчас давила на его плечи, он бессмысленно тренькал по струнам.

Весеннее солнышко с самого утра пригревало вовсю. Следом за цветами уже пробилась первая трава, воздух был напоен пьянящим ароматом цветущих плодовых деревьев. Жужжали проснувшиеся пчелы, собирая первый нектар в этом году. Из-под щелей в лавке повылезали жучки, сновавшие по ее почерневшей от дождей и снега поверхности.

Рассеянно перебирая струны, Алексей смотрел в бесконечность, думая о своем. А когда его взгляд упал на траву рядом, то он засек медленное и осторожное движение среди пробивающихся зеленых стеблей. Бурая ящерица выползала на солнце отогреваться от зимней спячки. Неспешно выбравшись на кусок трухлявого полена и заняв самое освещенное место, пресмыкающееся замерло, ловя солнечное тепло всем телом.

Алексей долго рассматривал неподвижную ящерицу. «А ведь завтра мы столкнемся в жесткой битве с ее разумными родичами. Вот ведь как. До сих пор не укладывается в голове. В том мире, кроме другого человека, у сапиенса и врагов-то не было. А здесь другая разумная раса угрожает людям». С трудом подавив желание наступить на мирно греющуюся ящерицу тяжелым сапогом, Алексей снова начал тихонько бренчать «А на войне, как на войне».

– Завтракать-то будешь? – прервала его раздумья Яворова бабка. Сам Явор уже был на позициях. Ему удалось напроситься хотя бы помогать заряжать баллисты.

– Уйди, старушка, я в печали… – меланхолично ответил Алексей, проводя рукой по струнам.

Эта фраза его развеселила, о многом напомнив. «Не раскисать. Назад пути нет. Ту-ру-ту-ту!» Он начал напевать.

Тут он заметил, что у него появилась слушательница. Посреди улицы стояла Брайана, поставив возле себя ведро с водой.

– Здравствуй, красавица, – усмехнувшись, обратился к ней Алексей. – А ты что здесь делаешь?

Девушка не ответила на улыбку, продолжая внимательно смотреть на пего.

– Из Степа все ушли. Спой еще.

– А почему ты не вернулась в Идеж?

– Здесь будут раненые. А меня бабушка научила травы разные знать.

– Что же тебе спеть?

В голову Алексею приходило только «На позицию девушка провожала бойца…»

– Да ты присядь рядом, никто твою воду не украдет, – показал он на скамейку возле себя.

Брайана робко присела, и Алексей, лукаво улыбаясь, спел песню Высоцкого «Здесь лапы у елей дрожат на весу». «Интересно, – думал он тем временем, – как она воспринимает слова этой песни?»

Она принадлежала к тому типу женщин, которые были ему по нраву. Лишь немного ниже его самого, с пышной косой и не менее пышными формами тела, эта девушка притягивала взгляд Алексея. Брайана отнюдь не была хрупкой и явно не стала бы звездой подиума в его реальности. Зато ее было за что пощупать.

На ее миловидное лицо с большими грустными глазами было приятно смотреть, хотя сама она сразу же отводила взор, но не заливалась при этом застенчивой краской.

Появление девушки заставило мысли Алексея течь в одном направлении, и это направление было не совсем приемным. Даже наоборот. Раздумья о предстоящей битве улетучились, их место заняла девушка, сидящая рядом.

Он спел еще пару песен.

На звуки его голоса начали собираться другие слушатели. Постепенно сюда сходились жители, ополченцы и вои, которые еще задержались в Тураче и готовились выдвигаться к месту завтрашней битвы. Алексей провел рукой по струнам, из его уст полилась песня бессмертного Виктора:

 
В сети связок
В горле комом теснится крик,
Но настала пора,
И тут уж кричи, не кричи.
Лишь потом
Кто-то долго не сможет забыть,
Как, шатаясь, бойцы
Об траву вытирали мечи…
 

Народу становилось всё больше и больше. Почти все, кто оставался в селении, сейчас собрались у Домахиной избы. Олавичи слушали голос чужака, который завтра поведет их в битву.

 
…И как хлопало крыльями
Черное племя ворон,
Как смеялось небо,
А потом прикусило язык.
И дрожала рука
У того, кто остался жив,
И внезапно в вечность
Вдруг превратился миг…
 

Играя, Алексей замечал вокруг суровые и задумчивые лица воинов, поглаживающих бороды, испуганные лица женщин, закусивших губы.

 
…И горел
Погребальным костром закат,
И волками смотрели
Звезды из облаков,
Как, раскинув руки,
Лежали ушедшие в ночь
И как спали вповалку
Живые, не видя снов…
 

Алексей посмотрел на сидящую рядом Брайану. Она завороженно слушала его, и ее большие (всё-таки серые) глаза следили за движениями пальцев по струнам.

 
…А «жизнь» – только слово,
Есть лишь любовь, и есть смерть…
Эй! А кто будет петь,
Если все будут спать?
Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь стоит того, чтобы ждать…
 

Все слушатели Алексея притихли и тревожно молчали. «Тьфу ты, нагнал тоску на всех. Надо что-нибудь повеселее напоследок».

И, подмигнув сидящей рядом девушке, он запел:

 
…Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне.
Моя дорогая,
Я жду и мечтаю.
Улыбнись, повстречая —
Был я храбрым в бою.
Эх, как бы дожить бы
До свадьбы-женитьбы
И обнять любимую свою!
 

– Ну что же ты сидишь. Обними меня напоследок, – повернулся он к Брайане, продолжая улыбаться.

И она сделала это. Но уж очень серьезно, словно прощаясь навсегда. А когда Алексей попробовал привлечь девушку к себе поплотнее, она сразу же зарделась и, схватив свое ведро, убежала.

«А жаль», – подумал Алексей, а вслух произнес:

– Через два часа выдвигаемся!

Когда подошло время, Алексей, плотно пообедав (неизвестно, когда в следующий раз представится такая возможность, да и представится ли?), начал собираться. Меч, «лифчик» с ножами, кинжал. Нет, сначала теплую фуфайку под низ, а на нее невесомую тоненькую кольчужку из паутины подарок Шамы. Сверху еще тонкую простую рубаху и плотные штаны. Шапку на голову, сапоги на ноги – и всё, пора. Словно подтверждая это, Алексей несколько раз подряд оглушительно чихнул. «Вот блин! Опять прихватило».

Он обнял старушку на прощание и вышел на улицу.

Хотя для темноты еще было рано, на улице оказалось сумрачно и пасмурно. Солнце спряталось, вечернее небо начали затягивать тучи.

Его уже ждали. «Точно дождь будет», – зябко поежившись, подумал Алексей, запахивая ворот поплотнее, и дал команду отправляться.

Ночь на позициях прошла неспокойно для Алексея. У него обильно текло из носа и голос был хриплым. Он кутался в теплые одеяла, но никак не мог согреться. По командирскому шатру барабанили крупные капли дождя, от чего его знобило еще больше. Его сосед Ратибор не спал, а где-то всю ночь бегал, отдавая последние распоряжения.

Наступило угрюмое утро. Холодный ночной дождь намочил землю, кое-где в западинах еще блестели лужи. Пронизывающий ветер заставлял бойцов ежиться и натягивать теплые плащи поверх кольчуг.

Высланные вперед разведчики по одному возвращались и докладывали о передвижении кхадов. Братуш с оставшейся в живых едва ли сотней израненных бойцов должен был вот-вот появиться. Наступил тот самый напряженный момент ожидания боя.

Алексей откровенно нервничал. Мало того что его всё еще лихорадило от температуры. А вот уже скоро на них покатится страшная лавина нечеловеческих тварей. И ему было по-настоящему страшно. Алексей уже хорошо изучил себя и знал, что страх сковывает мысли только в эти напряженные моменты ожидания. И дрожь пройдет, как только всё начнется. Но сейчас он боялся.

Чтобы немного себя успокоить в эти тягостные минуты ожидания, он начал вслух декламировать Чуковского:

 
Все от страха дрожат, все от страха визжат.
Лишь один Гражданин не визжал, не дрожал —
Это доблестный Ваня Васильчиков.
Он боец, молодец, он герой удалой:
Он без няни гуляет по улицам.
Он сказал: «Ты злодей, пожираешь людей,
Так за это мой меч – твою голову с плеч!» —
И взмахнул своей саблей игрушечной.
 

Стоящие рядом олавичи удивленно косились на своего предводителя, который бормотал себе под нос какую-то чепуху. Алексей же, вглядываясь вдаль, продолжал читать детский стишок:

 
И сказал Крокодил: «Ты меня победил!
Не губи меня, Ваня Васильчиков!
Пожалей ты моих крокодильчиков!
Крокодильчики в Ниле плескаются,
Со слезами меня дожидаются,
Отпусти меня к деточкам, Ванечка,
А за то подарю тебе пряничка».
 

По лицам окружающих воев было видно, что они думают о происходящем с Олешой. А думают они, что их фюрер окончательно рехнулся. «Это я молюсь своему богу войны», – с улыбкой объяснил Алексей своим соратникам и понял, что предательская дрожь немного улеглась.

 
Отвечал ему Ваня Васильчиков:
«Хоть и жаль мне твоих крокодильчиков,
Но тебя, кровожадную гадину,
Я сейчас изрублю, как говядину.
Мне, обжора, жалеть тебя нечего:
Много мяса ты съел человечьего».
 

Прибежал Ратибор, чтобы успеть немного перекусить до начала сражения.

– Ну что, Ратиборище, готов?

– Я всегда готов, – почти как пионер ответил воевода.

– Да, жаль не успели мы сделать достаточное количество станковых луков. Да и то хорошо, что успели сделать остальное. А если бы эти ящеры вторглись внезапно? Спасибо монгам, подзадержали зубастых. И что ни говори, мы готовы их встречать. Praemonitus praemunitis,note 5Note5
  Кто предупрежден – тот вооружен (лат.).


[Закрыть] – на латыни произнес Алексей, но воевода всё понял и кивнул.

– Ратибор, ты должен что-то сказать своим воям перед битвой.

– Что тут говорить? Они и так всё знают. Теперь должно говорить оружие.

– Ну… ты должен их вдохновить, что ли…

Закончив свой спешный завтрак, Ратибор вышел на середину позиций и встал на небольшом холме. С широко раскинутыми плечами, на которых поверх неизменной брони из железных колец красовались пластины из мягкой бронзы, хмурый, но уверенный в себе, с твердым взглядом, воевода олавичей стоял перед своими воинами. Свой простой конический шлем Ратибор держал под мышкой, и его слегка рыжеватые волосы развевались на холодном ветру. На фоне черного грозового неба с редкими светлыми окошками тускло блестела рукоять меча с серебряной набивкой, мерцали бронзовые накладки с орнаментом на ножнах боевого ножа-скрамасакса, слегка полыхала бронзовая золоченая пряжка украшенного такими же бляшками ремня.

– Вои! К нам идет враг. И наша задача – не пустить этих тварей в наши земли. Всё как всегда, четко выполнять приказания. Отступать только по команде. Ясно?

«Вот блин, оратор хренов. Хороший командир, но воодушевить своих… – Алексей вышел и стал рядом с Ратибором. – Броневичок бы не помешал. Тогда точно все внимание было бы приковано ко мне».

– Олавичи! – хрипло начал он, приложив ко рту свернутую из жести воронку с расширяющимся концом. По его просьбе такой «рупор» для него изготовили мастеровые. Ведь его команды должно быть хорошо слышно в шуме битвы.

– Олавичи! Я хочу вам рассказать вот о чем. В другом мире и в другое время была маленькая страна Спарта, чьи воины славились беспримерным мужеством и отвагой. Однажды воины этой страны принимали участие в битве против многократно превосходящего противника. Армия, за которую сражались спартанцы, потерпела поражение и отступала. И отряд воинов-спартанцев взялся прикрывать отход армии, чтобы она могла закрепиться на оборонительных позициях.

Внезапно зашедшись в приступе кашля, Алексей замолчал. Откашлявшись, он продолжил:

– И вот триста смельчаков в медных гребенчатых шлемах во главе со своим царем Леонидом заступили дорогу вражеской армии. Их было всего триста. И три дня и три ночи эти храбрецы удерживали проход в горах, не пропуская многотысячную армию врага. Лишь на четвертый день солдаты неприятеля смогли одолеть заслон царя Леонида. Предатель показал тайную тропу в горах, по которой воины врага смогли обойти и ударить спартанцам в спину. Но пройти армия неприятеля смогла лишь тогда, когда пал последний воин-спартанец.

Алексей рассказывал, чтобы успокоиться самому, но воины внимали его речам.

– В том мире прошли тысячелетия. Но там до сих пор помнят о тех трехстах героях и об их царе Леониде. Олавичи! Сегодня мы тоже стоим на пути превосходящего врага. Но мы не погибнем, как спартанцы. У нас также есть и мужество, и героизм. Но еще у нас есть и оружие, с помощью которого мы не только удержим врага, но и разобьем этих ящериц! Один из военачальников того, другого, мира так однажды сказал своим солдатам: «Я не призываю вас умереть за Родину. Я хочу, чтобы вы заставили тех мерзавцев напротив умереть за их родину!» Я тоже не призываю вас умереть. Я призываю вас вообще забыть о смерти и сражаться за жизнь. За жизнь тех, кто находится за нашими спинами. И они смотрят на наши спины, но враг эти спины не увидит! Да! – Алексей выхватил меч и вскинул его над головой.

– Да-а! – многоголосо отозвались воины, бряцая оружием.

– Знаете, что спросили спартанцы перед битвой у своего царя? Они спросили: «О царь, нужно ли нам хорошо поесть перед битвой, чтобы быть сильнее в бою?» И знаете, что ответил им Леонид? Я вам это скажу, когда мы победим. Так что тот, кто хочет это услышать, должен остаться в живых.

По шеренгам воинов пронесся смешок.

– Помните – движение, движение и еще раз движение. От быстроты и слаженности наших маневров зависит, как быстро мы разобьем несокрушимых ранее тварей. Никто, кроме нас! Вервес! – выкрикнул Алексей боевой клич олавичей.

– Вервес, – громогласно закричали в ответ вои.

– Вервес! – продолжал заводить Алексей воинов. И воины многократно повторяли его клич.

– По места-ам!

Олавичи бросились занимать свои позиции. Алексей занял место возле баллист. Отсюда ему будет хорошо видно всё сражение и будет удобно руководить перемещениями воинов и техники. Он пробежался глазами, в последний раз оглядывая позиции олавичей. Шестьсот воинов с длинными копьями и круглыми щитами во фронте под началом Ратибора. Ой, как же это мало. Тысяча арбалетчиков за ними. А сзади – тысяча заряжающих. Это хорошо еще, что пришли добровольцы из мастеровых да из окрестных селений. И их смогли поставить заряжающими, при этом высвободив шестьсот воев для прикрытия стрелков и удержания фронта. Сзади шахматным порядком в несколько шеренг через равные промежутки расположили станковые луки. А справа сзади на самом высоком холме – баллисты, тоже в несколько рядов.

Алексей обратился к стоящему рядом Явору.

– Дуй вниз. Скажи Длату на правом фланге отодвинуть стрелков еще на несколько метров назад за спины фронта. И пусть не загораживают спинами станковые луки во фронте.

Гордый Явор, одетый в шлем не по размеру и длиннющую для него кольчугу, убежал вниз. Парень всё-таки смог напроситься участвовать в битве посыльным, а также помогать натягивать баллисты.

– Олеша! – вдруг донесся сзади чей-то уж очень знакомым голос, который он здесь не ожидал услышать. – Вот ты где. А где же Ратибор?

Алексей обернулся и увидел спешивающегося человека в бордовом плаще княжеского посыльного.

– О, я вижу, вы тут понастроили. А что это за штуки? – показал Бойко на баллисты. – А-а, чтобы эти здоровенные камни бросать. Вижу, вы основательно подготовились.

Вид у Бойка стал более обеспокоенным.

– Мы не успеваем подготовиться к вторжению. Князь посылает еще три тысячи воев и тысячу ополченцев вам на помощь, чтобы задержать кхадов здесь.

– Когда они прибудут?

– Часов через пять-шесть.

– Ясно. Значит, князь нас заочно уже покойниками считает…

И тут на горизонте со стороны степи показался редкий строй всадников, которые спешно отступали к позициям олавичей. Остатки отряда Братуша. Вот они достигли расположения воев и начали слезать с коней. Некоторые просто сваливались. Почти все из оставшихся в живых были ранены, включая Братуша, которому дротик кхадов пробил ногу. Но свою задачу эти вои выполнили – за ними по пятам шла армия ящеров. Всего же из полутысячи воев вернулись человек семьдесят. Измученные и усталые, они всё равно заняли места во фронте. Лишь самые тяжелораненые направились в Турач.

Из протяжной темной линии горизонта вынырнули десяток серых теней. Они осмотрели окрестности и скрылись. А вскоре за разведчиками показался и буро-зеленый строй ящеров.

«Ну вот. Понеслась. С Богом». Стоявший рядом Бойко присвистнул.

– Пришли, проклятые. Добро пожаловать. Наши мечи и копья ждут вас. Да, ты знаешь, Олеша, что главное в битве?

– Что?

– Сохранить голову. Если руку отрубят или там ногу, так еще можно жить. А если голову потеряешь в бою… это ж калека на всю жизнь. Ни поесть нельзя, ни поговорить. Хоть живым помирай!

Алексею ничего не осталось, как улыбнуться. Этот балагур даже перед битвой не унывал и был полон шутливого оптимизма.

– Я побежал во фронтальный строй. Хочу привести жене пару голов эти змеев, – подмигнул Бойко Алексею.

– Бойко, – схватил Алексей олавича за плечо, – прошу тебя, никому ни слова о подкреплении. Для нас сейчас должна быть только эта битва…

Бойко некоторое время всматривался в серьезное лицо Алексея.

– Хорошо, – наконец кивнул посыльный и начал спускаться с холма.

Алексей проводил товарища взглядом. На спинной части плаща посыльного трепетал вышитый желтой нитью жаворонок, словно прощально маша крыльями в такт шагам Бойка.

Когда его приятель отдалился, Алексей положил руку на плечо Явору, который завороженно смотрел на приближающееся войско кхадов.

– Смотри. Мы уже знаем, что сейчас будут делать ящеры. А они не знают, что мы им приготовили. Так что мы уравняли наши силы. «Знать наперед намерения противника – это, по сути, действовать как Бог», – говорили древние стратеги. Запомни это. К машинам!

Не доходя до занятых олавичами позиций метров восемьсот, кхады остановились. Они расположились в своем боевом порядке и на какое-то время замерли. А потом принялись стучать короткими мечами по своим щитам. Ритмичный грохот железа наполнил окрестности, и от него у заступивших дорогу людей по спине побежали незримые мурашки.

Алексей посмотрел на стоящего рядом воя и увидел, как из-под шлема у него стекают капельки пота, несмотря на прохладность утра. Молодой крепкий парень машинально слизывал дрожащим от напряжения языком соленые капли со щеки. А его правая рука непроизвольными движениями то немного вытаскивала меч из ножен, то снова вгоняла оружие обратно. «Только бы не дрогнули, – подумал Алексей о воинах, которыми ему предстояло командовать. – Тяжело переносить такую психическую атаку. Ведь они тоже никогда не дрались с подобными тварями».

Вдруг бряцание прекратилось, и со стороны ящеров донеслись тягучие и муторные трубные звуки. Одновременно с ними фаланга кхадов ощетинилась копьями и стремительно двинулась на людей. В этот момент, словно насмехаясь над надвигающейся смертью, из-за туч выглянуло солнце. «Вот бы они появились на час раньше, тогда бы солнце слепило бы им глаза», – с досадой вздохнул Алексей, глядя на приближающуюся стену сверкающих щитов с частоколом копий Если бы он был сторонним наблюдателем этой битвы, он бы, конечно, залюбовался наступающими ящерами. Солнце играло на щитах, на небольших шлемах-мисках, едва возвышающихся над щитами. Сверкали над этой бронированной стеной стальные наконечники огромных копий. Кхады шли ритмично, различить отдельных ящеров было почти невозможно. Фаланга постепенно становилась единым организмом, махиной, способной смести всех, кто стоит на ее пути. Движение наступающих ящеров сопровождалось протяжными звуками, издаваемыми большими длинными трубами.

И вот быстро движущаяся фаланга приблизилась на достаточное расстояние. Передние ряды ящеров уже миновали колышки-отметки на холмиках, которыми были обозначены пристрелянные заранее места первого ряда баллист. Алексей тряхнул головой, сбрасывая оцепенение. «Баллисты!» – хрипло рявкнул он.

Щелчки спускового механизма и удары о стопорные балки возвестили, что снаряды улетели. И больше половины из них попало прямо туда, куда и были пристреляны накануне. И где сейчас двигались первые ряды ящеров.

С позиции было прекрасно видно, как огромные камни, упавшие с неба, пробили дыры в колючем металлическом строю кхадов и замедлили их движение. Наверняка под ними десятки рептилий превратились в консервы, расплющенные под своими щитами.

Наскоро перестроившись, ящеры двинулись дальше. Не остановил их и второй залп следующего ряда боевых машин. Когда расстояние сократилось метров до двухста, Алексей махнул рукой стрелкам внизу: «Давай!»

Дружно щелкнули арбалеты, выбрасывая тяжелые болты навстречу приблизившимся врагам. И передний ряд наступающей вверх по холмам фаланги потерял стройность, и тела ящеров посыпались под ноги напирающему второму ряду.

Большинство арбалетных болтов на самом деле не пробили щиты из-за большого расстояния. Но мощные удары дальних снарядов с такой силой влепили по щитам, что железные пластины болезненно рванулись назад, сбивая стоящих за ними ящеров. Много рептилий было оглушено.

«Есть! Работает!» – обрадовался Алексей, вскидывая кверху кулак.

Потери не замедлили наступление ящеров, и движение кхадов снова продолжилось. Вторая партия арбалетов была заряжена загодя, и следующий залп олавичей вновь сбил с ног поступающих первого ряда.

И спять выстрелили баллисты, что вызвало очередную перестройку строя ящеров.

Но расстояние до людей сокращалось с пугающей быстротой. Вот уже метатели ящеров бросили свои дротики в сторону олавичей. И первые погибшие и раненые защитники границы начали устилать телами родную землю, которую они обороняли. Удивительно точные и мощные броски с легкостью пробивали кольчуги, отбрасывая трепещущие тела их владельцев назад. Алексей с содроганием увидел, как на ближайшем фланге тяжелый дротик пронзил одного олавича и с такой силой вышел через спину воя, что его острие пробило живот стоящего за ним арбалетчика.

– Наза-а-а-д!

Олавичи быстро и слаженно отодвинулись назад. И тут же из-за их спин выстрелили станковые луки. Тяжелые, спереди окованные металлом бревна с глухим бряцанием врезались в стену из щитов. И эти снаряды пробили такие значительные бреши во фронте наступающих, что фаланга окончательно потеряла строй и среди ящеров началась неразбериха.

Это дало возможность людям отступить на другие позиции. Пока ящеры группировались, камни баллист заднего ряда снова сократили их численность, вызвав очередное замешательство в их рядах.

Алексей отдал команду передвигать баллисты назад, пока были готовы к стрельбе арбалетчики и натягивались станковые луки. Под каркасы машин начали подкладывать бревна и помаленьку перекатывать их на другие позиции. Тяжелые машины заскользили по сохнущей грязи. Пока всё шло так, как задумано.

«Тактически мы пока ведем. Еще пара-тройка таких маневров, и можно будет вводить в бой отряд монгов», – прикидывал Алексей. Ящеры уже не будут той грозной фалангой, наводящей ужас на своих врагов. И стрелы монгов тогда смогут выискивать цели в потерявшей упорядоченность толпе кхадов. Инициатива явно была на стороне людей. «Эх, сейчас бы бросить воев в контратаку, пока строй ящеров смешался. Да мало, мало людей для этого».

Алексей уже набрал в легкие воздуха, чтобы отдать приказ монгам быть готовыми вступить в битву, когда увидел, как из-за спин пытающейся быстро перегруппироваться фаланги вылетели большие птицы. Просто-таки громадные птицы. Так ему показалось сначала. Больше сотни здоровенных птиц приближалось к людям, рассыпавшись в шеренгу по фронту. Да это же… это же… драконы?!

Стоп, какие, на фиг, драконы? Откуда они здесь? Ведь ни с монгами, ни с их передовым отрядом такие создания не сражались. Вот он, тот фактор, которого он не предусмотрел. Твою мать! Да он просто ничего не знал! Почему никто не сказал, что у кхадов есть драконы? Как же с ними бороться? Нужно побыстрее отступать к лесу.

Драконы очень быстро подлетали к растерявшимся олавичам. Уже с близкого расстояния Алексей отметил, что крылатые создания отличаются от драконов, по крайней мере от тех, которых он видел в детстве на рисунках к сказкам и былинам.

Тела их были стройнее, кожистые крылья уже, под крыльями притаилась только пара когтистых лап. Летающие твари чем-то напомнили ему вивернов – английских геральдических монстров, – и для себя он так их и назвал.