Текст книги "Тень"

Глава 12

Утро. Вдоль автомагистралей росли фонарные столбы, всё ещё освещавшие асфальт Здания, с отсутствующими кусками стен и пустыми глазницами окон, возвысились над строительной площадкой. Мы сидели на самом высоком из строений, свесив ноги с края крыши, и стараясь не смотреть вниз. Вдали, за массивами домов, виднелся огромный рекламный щит, призывающий отдавать своих родителей в дом престарелых. На каждый район было по несколько таких, и мне даже приходилось там бывать. В таких домах престарелых довольно мило, персонал там был заботливый и вежливый, старики жили вполне хорошо. Я бы не побоялся отдать в такой своих, будь они у меня.

Вдруг у меня в голове появился неожиданный вопрос. Честно, не было никаких предпосылок к его формированию, но всё же мне до безумия стала интересна одна вещь. Решив, что Ичинару может что-то знать, я обратился к нему, ткнув его в плечо.

– Слушай, мне тут интересно стало, – начал я. – Ты когда-нибудь видел тела приговоренных к смертной казни? Я вот например, нет. Ни разу.

Вопрос стал неожиданным и для Ичинару. От удивления он даже изогнул брови, посмотрев на меня, как на странного человека, задающего очень странные вопросы. Затем на его лице отразилось мысленное усилие, и закончив работу с ним, он сказал:

– Не знаю, тоже не видел. Да кремируют же, наверное. Представляешь, если казненных закапывать и складировать? Никакой земли не хватит. А её у нас мало.

Мысль с кремацией показалась мне здравой. Купол вмещал почти один миллиард человек, что во много раз меньше, чем было раньше, но просторнее от этого не стало. Ведь Купол, к несчастью, был весьма ограничен в размерах. От того за каждый акр земли тут насмерть грызли друг другу глотки, и стоил этот акр баснословных денег, которые были только у самых богатых людей. Мне даже не представлялось, что я когда-то смогу позволить себе больше земли, чем положено.

– Ты сам-то в это веришь? – решил я уточнить.

– А почему бы и нет? Так важно, куда казненные пропадают?

Тут мне вспомнилось, что «кремируют» не только казненных. С отжившими свой срок стариками делали тоже самое, всё по тем же причинам. Кладбища требовали слишком много земли, и занимать ими ценные гектары было непозволительно. Кладбища ведь разрастаются безгранично, и предела потенциалу этого роста почти нет. Они будут расти до тех пор, пока не перестанут рождаться люди.

Выходит, и казненные, и старики, падали жертвами пламени. Интересно, подумал я, можно ли будет выудить себе местечко для похорон? А то просто сгореть очень не хотелось бы.

Вдруг фонарные столбы перестали светить, и я, оживившись, указал на них пальцем.

– Ичи! Ичи! Смотри! Они снова погасли!

– И что? – пожал плечами Ичинару. – Подумаешь, открытие сделал.

– Ты чего? Ты даже не знаешь! Я сюда уже месяц прихожу! Каждый Понедельник и в это время фонари гаснут! Хотя гореть они должны ещё не меньше получаса!

– Ну и что?

– Есть в этом какая-то загадка.

Фонари на столбах вновь засияли, рассеяв на миг сгустившиеся утренние сумерки. Я надеялся, что когда-нибудь узнаю, почему они отключаются.

***

Очнулся я в скудно освещённой комнате, и когда удалось поднять веки, мир с неохотой обретал мрачные краски. Меня приковали к какому-то непонятному столу, напоминавшему хирургический, и приковали основательно. Запястья были крепко накрепко связаны толстыми ремнями, больно натиравшими кожу от любого движения. Вокруг мне удалось заметить ещё несколько таких же пленников, и я ощутил, как сердце забилось вдвое быстрее. Это место было переполнено отрицательной энергией, напоминая мне убежище маньяка или чудовища из какого-нибудь кинофильма.

Воздух тут был плотный, неприятный. Даже пространство, казалось, немного сжимается. До ушей доносился гул непонятного происхождения, пугающе низкий, будто издаваемый неведомым монстром.

Увидев дверь неподалеку от меня, я пропитался надеждой, что кто-то войдет и развяжет меня. Почти так и случилось.

В комнату вошёл человек, открыв натужно проскрипевшую дверь. Мужчина был одет в необычную черную форму, лицо его скрывалось маской, в которой не было даже разреза для рта. Выглядел он так же жутко, как само помещение.

Он подошел к одному из столов, взял его за поручни, и покатил прочь. Вопросов теперь возникло больше. Куда укатили привязанного, что с ним собираются делать? Отпустят ли? Будут допрашивать? Ничего не было понятно, это стало пугать меня, подпитывая и без того царящий у меня внутри страх.

Мне вспомнилась разруха, которую я учинил в Западном районе, и стало очень паршиво. Одновременно меня раздирали чувства стыда и вины. От моего меча могло погибнуть сотни тысяч людей, и я, не отдавая себе в этом отчет, сеял массовый ущерб, рискуя кого-нибудь убить. Вот что значит потерять эмоциональный контроль.

Но сейчас это могло быть весьма кстати.

Что, если у меня получится освободиться с помощью новой силы? Я решил попробовать. Но в ответ на мою фокусировку чакры не заработали даже в обычном режиме, не говоря уже о чём-то более серьезном. «Может, мне всё приснилось?» – я испугался, и побледнел, решив, что остался без силы. Конечно, если всё произошедшее было сном, это затруднит моё освобождение, но и Хеля в таком случае жива. А это для меня было главным.

Начав дергаться, извиваться, скрипеть зубами и что есть мочи рвать державшие меня ремни, я совершенно ни к чему не пришел. Только до крови растер кожу.

Мужчина в маски снова зашёл в комнату. Его присутствие заставило меня прекратить попытки вырваться. Впрочем, они всё равно были тщетными, причинив мне только больше вреда, чем пользы. Польза была одна – знание, что из этих ремней не вырвешься без посторонней помощи.

– Где я? Вы кто? – спросил я, глядя на него.

Он ответил не сразу. Сначала он вывез меня так же, как предыдущего пленника, под тёмные своды мрачного коридора. Я видел потолочные лампы, плавно идущие перед глазами одна за другой.

– Куда ты меня везешь? – повысив голос спросил я. – Отвечай!

– В новый мир тебя везу, – буркнул мужчина. – Туда, где вам, преступникам, место.

Не было смысла даже спорить. Своим поведением я продемонстрировал непринятие власти и общественных законов Купола. Да даже если бы не было непринятия власти, то за ущерб, нанесенный мной, в жизни не расплатиться обычному человеку. У меня ведь ни меча, ни работы теперь. Что я мог сделать? А ничего. Только лежать, смотреть, и ждать.

– Не понял, – решил уточнить я. – Какой ещё мир? Ты что несешь?

– Увидишь, – сказал мужчина.

Вскоре мы прошли через очередную дверь, и непонятный гул, который я слышал в первой комнате, значительно усилился. Наконец, я увидел источник этого звука.

Громадная машина треугольной формы повисла в воздухе и медленно вращалась. Над ней, выстроенные в четкий круг, парили пять мечей с запечатанными ножнами, чем-то напоминавшее мой. От треугольника, к огромнейших размеров прозрачной стене, тянулись прозрачные трубы. В стене пульсировало что-то черное, напоминавшее то, из чего состоят тени.

Вдруг скорость вращения треугольника возросла. Мужчина на миг остановился, будто бы позволяя мне разглядеть процесс получше. Под треугольником, прикованный к столу, поставленному вертикально, извивался мужчина, начавший испуганно кричать и ругаться.

Гул усиливался в том же темпе, в котором треугольник набирал обороты, и пленника это ужасало ещё больше. В груди защемило.

– Уроды! Что вы собираетесь со мной сделать?! – кричал мужчина, скаля зубы и пытаясь вырваться. – Вы что творите! Мрази! Отпустите меня!

Возле небольших панелей возились такие же, как и мой носильщик, люди, не обращавшие никакого внимания на крики. Они уже привыкли к тому, что тут постоянно кто-то кричит. Об этом явно говорила их невозмутимость. Мою душу раздирало от каждого вскрика, и хотелось нестерпимо помочь этому человеку, прекратив его страдания.

Вдруг из треугольной машины вытянулись черные энергетические щупальца, потянувшиеся к мужчине. От их вида мужчина застыл, но его оцепенение продлилось не долго, и он закричал ещё сильнее. Вид щупалец и у меня вызвал леденящий ужас. Это напоминало ритуальное жертвоприношение каким-то неизвестным мне силам.

– Что это за дрянь?! Не вздумайте! Что это?!

Чакры пленённого вдруг тускло вспыхнули. Чем ближе были щупальца, тем ярче чакры начинали сиять. Мужчина закрыл глаза, и отвернулся, вжавшись в стол. Как только щупальца коснулись его, то его тело будто бы охватила судорога, парализовав. Он запрокинул голову насколько это возможно, и закатил глаза. Его стало трясти как в приступе эпилепсии, а чакры сияли всё ярче и ярче. Он кричал.

Щупальца будто выкачивали из него энергию. Треугольник стал наполняться ей, и перекачивать её по трубам в стены, а так же в мечи, парившие над ним. Глаза жертвы стали излучать свет.

С его телом вдруг стали происходить жуткие метаморфозы. Сначала некоторые участки кожи начинали светиться, но затем, они обращались тем, что мы привыкли считать кожей теней. Мужчина покрывался черной материей, и, постепенно растворяясь, так же переходил в треугольник, следуя за своей утраченной энергией.

«Что, чёрт возьми, происходит?» – подумал я, недоумевая. Судя по всему, меня ждала та же участь, но как-то не хотелось мне её принимать. На миг освещение пропало, и светом выделялся лишь треугольник, отдавая в темноте странным серым свечением. Сбой в электричестве продлился ровно столько, сколько обычно длились отключения света по понедельникам. Вполне возможно, что это периодическое отключение как-то связано с работой треугольника. Больно уж совпадала длительность событий. Интересно стало узнать какой сейчас день, конечно, но это, всё же, было не проблемой номер один.

– Вот новый мир, – с радостью в голосе заявил мужчина. – Тебе там понравится.

– Всё, – заявил кто-то у панели. – Сегодня ещё клиенты будут?

– Да, я тут одного привёз, – мужчина указал на меня.

– Ну не, это же превышение нормы будет, – отмахнулся рабочий у панели. – Нельзя.

– Ну гонишь что ли? – возмутился мой носильщик. – Смертником больше, смертником меньше. Какая к черту разница? Мне премия нужна, а сегодня последний день месяца. Понедельник же!

– Нет! – уже грубее отозвался мужчина у панели управления. – Каналы сегодня работают не стабильно, и есть риск перегрузки генератора избытком темной энергии. Если техника накроется, ты за это отвечать собираешься? – мужчина указал на носильщика пальцем. – Думаю, нет. Вот и я не хочу. Так что прости, ты в этом месяце без премии.

– Пошел ты! – злобно отозвался носильщик. – Один-то жмур! Перегрузки прямо колоссальные будут! Ага!

Мужчина у пульта, разозлившись, стал что-то недовольно бормотать, но я не придал этому значения, решив не слушать.

– Сегодня твой день, – буркнул носильщик, пнув мой стол о ножку. – Подохнешь ты завтра, так что будет целая ночь, чтобы подвести итоги жизни.

Хотелось ответить, но решительности на это мне не хватило, был риск, что носильщик рассердится. Если он прикончит меня под шумок, потом сказав, что ничего не знает, я лишусь последний возможности сбежать. В ночи, конечно, не так много часов, чтобы придумать качественный план побега, но это лучше, чем ничего.

Носильщик доставил меня обратно в комнату, из которой привез. Посмотрев на меня сердито, он демонстративно выругался, желая мне всего наилучшего. Скоро он вышел, оставив меня наедине с мыслями, из потока которых трудно было выдернуть что либо приемлемое, и способное выручить меня в сложившийся ситуации. У меня не было ни малейшего понятия, каким образом за одну ночь снять с себя оковы, изучить план помещения, разузнать, какими маршрутами перемещается охрана, и сбежать. Задача казалась невыполнимой, но надежду терять было нельзя.

Что бы ни произошло с жертвой, попавшей в объятия черных энергетических щупалец, мне нисколько не хотелось повторять этой участи. Выглядел процесс жутко, пугающе, и явно не вызывал у цели приятных ощущений. Зачем с ним это сделали? Мне было совсем непонятно, к чему такая сложная на вид машина нужна для того, чтобы расправиться с преступником. Непонятным было так же то, с чего вдруг над треугольником оказались клинки, до боли напоминающие мой.

Мысленно я вернулся к вечеру, когда погибла Хеля. Меня всё ещё терзала боль, а чувство утраты не утихало ни на минуту, желая полностью лишить меня тяги к жизни. Из головы не выходило решение Рю убить собственную внучку, и я откровенно надеялся, что воспоминания об этом пробудят мою новую силу. Безусловно, я жалел о своём поступке, потому что Рю был прав. Душой Хели завладело зло, ведь она пыталась устроить вторжение, жертвами которого пали бы десятки тысяч людей. Но любовь к ней была столь сильной, что при виде её гибели я потерял над собой всякий контроль. Вот чего мне стоило отсутствие контроля над эмоциями. Я был прикован к столу, как сумасшедший перед лоботомией, и ожидал неприятной гибели, к которой меня приговорили за жесточайший проступок.

Но ничего не произошло. Более того, у меня совсем не было ощущения, что во мне сохранилась даже та сила, которая была во мне до того, как я использовал темную энергию. Хотя, с чего я решил, что это темная энергия?

Если нет, то в чём был источник моей силы? Меня стал занимать этот вопрос, отвлекая от дурных мыслей. Что позволяло мне взмахом меча создавать разрушения, которых никто не мог спровоцировать, кроме Серого ронина? Может, сам Серый ронин на миг наделил меня своей силой? Но зачем? Что-то не сходилось.

Разумеется, понятно, что основная причина в мече, который мне, каким-то чудом, после десятков лет заточения, удалось освободить. Но очень уж умело я с ним обращался, и смог в нужный момент направить его силу в нужную сторону. Мне вспомнился черный силуэт клинка, и энергетический шарик, паривший над ним. Наверняка он был связан с темной энергией. И с Серым ронином.

Стоп. А ведь у Серого ронина был точно такой же меч!

Сделан он явно из того же материала, что и мой. Значит, этот материал, и ничто другое давали силу, способную обрушить Купол и снести полгорода одним точным взмахом. Стоило мне представить, насколько сильным мог оказаться Серый ронин, как у меня неприятно заныло в груди.

Что это за мечи такие? Пусть очевидной взаимосвязи между мечами над треугольником, моим, и мечом Серого ронина не было, я был уверен что она есть. Иначе, почему они все запечатаны, и с чего вдруг у меня и Серого ронина черные клинки? Спина покрылась потом от страха. Это же подумать только!

Есть, получается, семь мечей, дарующих такую сокрушительную мощь. Человек, владеющий таким мечом, будет подобен богу, а если и не богу, то как минимум полубогу, что уже пугает. Что же сможет сделать такой человек? Да что угодно. Возможности мечника с таким оружием будут поистине безграничны, и даже невозможно представить, кто будет способен такому противостоять. Да, меня взяли из-за того, что я оказался неопытным, но если дать оружие в руки мечнику, который будет мудр, и опытен?

Получается ведь, что черный меч способен абсолютно каждому даровать неограниченную силу. Сомневаюсь что во мне, в Сером ронине, и у ещё в семи людях, которые владеют, или собираются завладеть этими мечами, есть что-то особенное. Что-то особенное есть в клинках. Интересно, откуда они взялись?

В голове стала складываться не самая оптимистичная картинка. Я решил, что именно для того, чтобы создавать такие клинки гигантский треугольник и был предназначен. А зачем ещё? Все факты на лицо – треугольник выкачивает энергию из человека, убивая его, затем, передает её в клинки, потом позволяя хозяину пользоваться силой, «позаимствованной» у убитых преступников. Понятнее и быть не может. Оставалось только выяснить, кому и зачем понадобилось заполучать столь мощное оружие таким варварским и бесчеловечным способом.

Мне, конечно, было ясно, что энергия бралась из людей, представляющих угрозу для окружающих, но всё же, их ведь можно убирать гуманным способом, а не заставлять погибать в агонии. Вдруг мне стало резко плевать на всё это. На варварство, на жестокие убийства преступников, и откачивание из них энергии способом, который явно не одобряем обществом. Иначе, почему об этом устройстве никто ни сном ни духом? Впрочем, какая, к черту, разница? Жить мне осталось меньше семи часов, а я всё думаю о каких-то там заговорах и противозаконных действиях.

Мне в голову приходили любые мысли, кроме тех, что действительно нужны. Как снять оковы? Как понять, куда бежать? Как сделать так, чтобы не пасть жертвой охраны и не оказаться под треугольником, перед этим пережив избиение, или чего похуже? Ответов на эти вопросы у меня не было.

Был ли смысл дёргаться? Мне стало казаться, что нет. Помочь мне некому, да никто и не знает, что я тут нахожусь. После увиденного Ичинару ко мне и за километр на подойдет, а уж тем более на Рю вообще нечего надеяться. Для него я теперь враг номер один, да и не только для него. Для всего купола. Мной ведь было нанесено больше ущерба, чем гигантом Хели, которого она создала прежде, чем умереть.

Идти мне было некуда. Под Куполом меня нигде не примут даже в качестве отброса и бездомного. Теперь меня характеризовало не общественное положение, как раньше, а сила, которой я, по мнению правительства, обладал. А если не принимает правительство, то как жить? Бежать в другую страну, но беда в том, что других стран больше нет. Есть только Купол, где власть одна, и порядки приблизительно одинаковые. Всюду, все правители и полицейские, теперь знали меня как взбунтовавшийся и опасный для граждан элемент.

Стало казаться, что в подобной ситуации есть одно единственно верное решение – подохнуть. Даже если мне удастся выбраться, то это будет не жизнь, а вечные прятки и вечное бегство.

Вместо того, чтобы продолжить думать, я решил поспать.

Закрыв глаза, я почувствовал нечто необычное. То самое состояние абсолютного покоя, которое на миг было испытано мной в день, когда Рю поведал мне о том, что такое гармония. Мысли ушли прочь, все беспокойства скрылись за кулисами, оставив меня наедине с безразличной пустотой моей камеры, и повисла тишина. Не снаружи, а внутри. Даже на предсмертном одре было большим блаженством вновь пережить этот покой, совсем ни о чем не думать, и не боятся того, что вот-вот из тебя сделают кусок энергии, которой будет пользоваться неведомый хозяин.

Вдруг пол под моим столом дрогнул, а комната стала немного светлее, будто бы свет сочился из параллельной реальности. Меня даже слегка подбросило, но я не придал этому никакого значения. Вполне возможно, что это просто галлюцинации, навеянные стрессом и страхом предстоящей смерти, который притаился где-то в глубине души.

Много историй есть, в которых люди рассказывали о странных видениях, настигавших их в последний момент. Кто видел свет в конце тоннеля, кто слышал звуки рая, в виде пения ангелов и звучания труб, а некоторые даже говорили, что покидали своё материальное тело. У меня видение, похоже, было своеобразным.

Снова я волей судьбы очутился в ситуации, которая действительно удобна лишь для подведения жизненных итогов. Это случилось уже второй раз, и было интересно, много ли изменилось с тех пор, когда я подводил итоги впервые?

Конечно, не так много, как хотелось бы, но всё же, некоторые существенные изменения я пережил. Мне удалось освободиться от оков, которые изначально были на человеке, живущем в каком-либо обществе. Оковы эти – общественное мнение. Сначала для меня было важно, что подумают люди, когда увидят меня в кимоно с логотипом мечника на плече.

При мысли, что я стану самураем, что стану мечником, моя душа расцветала. Мне было страшно и подумать, что придется быть изгоем, гонимым всеми, и не принимаемым нигде, но потом. Потом мне удалось уяснить суть того, чем я хотел заниматься. Я научился наслаждаться тем, что делаю, и убедился, что выбрал правильный путь. Мне вспомнился один из разговоров, которые у нас с Рю были довольно частыми.

Мы сидели на крыльце, наблюдая за спускающимся к горизонту солнцем. Неожиданно Рю задал мне вопрос, который я не очень хотел слышать:

– А скажи мне, Рэн, – начал Рю, погладив усы, и задумчиво оглядывая двор. – Зачем ты хочешь взять в руки клинок, и зачем тебе тренироваться?

Мне не хотелось слышать этот вопрос не потому, что он был мне неприятен. Мне не хотелось слышать его потому, что у меня не было на него ответа, даже в зачаточном состоянии. А ведь действительно, зачем я хотел взять в руки меч? Раз уж спросили, то значит, мне подвернулся удобный момент попытаться сформулировать ответ на этот вопрос. Да даже хотя бы начать этим заниматься.

– Ну. Чтобы быть самураем, и стать мечником, – ответил я.

– Зачем тебе быть самураем и мечником? – Рю решил продолжить расспрос.

Вот почему его не удовлетворил первоначальный ответ? У меня возникло ощущение, что я плясал на лезвии ножа, и стоило мне неправильно ответить на вопрос учителя, как он тут же бы отказался меня обучать. Конечно, так думать было глупо, но я тогда был ребёнком, очень ценившим то, что Рю для меня делал. Я ценил, что Рю обучает меня, и боялся лишиться всего того, что он мне дал. Мне казалось, что моё будущее неразрывно связано с волей этого человека, и очень не хотелось разочаровать его.

– Ну, – замялся я, с трудом сформулировав ответ, – это престижно, и люди будут с уважением смотреть. Считать, что я добился чего-то в жизни.

– Зачем тебе признание? – Рю задал уже третий вопрос, и от этого сильнее заколотилось сердце. «Зачем он устроил мне допрос?» – подумал я недовольно.

– Чтобы, ну, – сначала я не нашелся, что ответить, но затем, мысль быстро пришла сама собой. – Иметь власть. Вот.

Мне казалось, что Рю будет поражен этим ответом, и прочтет мне лекцию о том, что плохо жаждать власти, но этого не произошло. К моему удивлению.

– Для чего тебе иметь власть? – очередной вопрос был задан так же хладнокровно, как и первый. Это начинало меня нервировать. Почему Рю не понимал, что подобный разговор может заставить меня неловко себя чувствовать?

– Я не, ну, – В этот раз я был точно уверен, что ответа не найду, но, ответ нашелся. Довольно быстро. – Чтобы была возможность использовать власть для защиты людей. А ещё, если у меня будет власть, то никто не помешает мне тренироваться и совершенствовать мастерство владения мечом.

– Вот! – Рю назидательно поднял указательный палец. – Мы с тобой пришли к самому главному. Ты хочешь защищать людей и владеть мечом. Ты хочешь тренироваться. Зачем тебе общественное признание? Ты разве не можешь без признания делать то, что тебе нравится?

– Ну, – задумался я, приложив палец к уголку губы, – Могу. Но какой в этом тогда смысл? Заниматься этим просто так, не преследуя никакой цели?

– Нет, цель может быть, и её наличие желательно. Но тут вопрос в другом. Я имею ввиду процесс. Тебе нравится фехтовать и защищать людей?

– Да, – кивнул я.

– Так почему бы тебе просто не заниматься этим, не стремясь к общественному признанию? Это ведь делает тебя счастливым?

– А смысл тогда во всём этом?

Рю был прав.

Сейчас я лежал, прикованный к столу, не способный делать ничего кроме того, чтобы смотреть в потолок. У меня не было возможности взяться за рукоять меча, не было возможности фехтовать, и не было возможности помочь кому-то. В прошлый предсмертный случай я понял, что выбранным мной путем нужно наслаждаться, но не понял, что этот путь вполне мог быть тем, что просто делает меня счастливым.

Начав погружаться в сон, я почувствовал что-то странное. Потолок передо мной слегка вытянулся. Увиденное вызвало у меня удивление. Мне ещё никогда не приходилось наблюдать за чем-то подобным. Пусть мы жили в мире энергий и мечников, способных посылать мечами рассекающие полосы стихий, явления, меняющие пространство, ещё никогда не происходили. По крайней мере, на моих глазах.

Действие не возымело продолжения. Так мне показалось в начале, по крайней мере. Но потом стали происходить такие неописуемые вещи, что у меня даже не было подходящих эмоций, чтобы на них реагировать. Потолок разом удлинился, став таким высоким, что скрылся из вида.

У меня бешено заколотилось сердце. Все пустые столы вокруг стали хаотично подпрыгивать, пространство начало скручиваться, придавая всему непривычный и искаженный вид, повергавший меня в ужас. Ещё страшнее было от того, что центром этого явления, судя по всему, был я. Свет, будто наполнявший комнату из параллельного пространства, вдруг стал значительно ярче. Прямо в воздухе возникли белые трещины, появление которых сопровождалось звуком, напоминавшим звук рвущейся бумаги.

Оглядевшись, я понял, что подо мной прогибается пол. Я словно был пушечным ядром, упавшим на тонкое пространственное полотно, прогнув его. Моё негодование продлилось недолго.

Я задергался, начал кричать, что есть силы пытаясь вырваться.

– Помогите! – крикнул я.

Нарастал грохот столов, бившихся будто в конвульсиях, а трещин становилось всё больше и больше. Где охрана, когда она так нужна?! Ведь если мне позволят тут умереть, то мечи останутся без подзарядки, и потому хозяин будет недоволен. Но этого не произошло. Если в помещении были камеры, то охрана видела, какой хаос тут творился, и их тогда не загонят сюда даже под дулом пистолета.

Пол, в конце концов, прогнулся на столько, что заменил стены, и когда этот провал удлиннялся, то и трещины становились шире, занимая собой растянувшуюся кругом пустоту. Мной овладел такой сильный испуг, что не было сил даже позволить пролететь перед глазами жизни, ведь мозг был сейчас полностью сфокусирован на том, какая необычная гибель его ждёт.

Пропало ощущение твердой поверхности, и гравитации будто не стало. Пол, миг назад уверенно выдерживающий мой вес, испарился. Возникло пугающее ощущение свободного полета, и я стиснул зубы, стараясь не закричать.

Меня перевернуло в полете. Я увидел, что мчусь по белому тоннелю, который был как огромная кишка, находившаяся в недрах нашей планеты. Скорость было трудно определить, лишь только на глаз. Стены белоснежно сияющего тоннеля быстро мчались мимо меня, иногда зияя зевами огромных черных трещин, угрожавших поглотить меня. Но как только я приближался, неведомая сила отдергивала меня в сторону, корректируя курс.

Куда я проваливался?

Ответ на этот вопрос всё никак не приходил в голову. Не выдержав остроты пугающих ощущений, я закричал во всё горло. В конце, наверняка, меня ждала гибель.

Оковы на моих руках неожиданно разорвало. Обернувшись, я увидел, что стол, на которым я лежал, медленно распадался в пыль, развеиваясь по пространству тоннеля. Та же участь ожидала и меня.