Текст книги "Калика перехожий"

7

В этой компании на каждого дурака

приходилось десять умных, так что

силы были примерно равны.

Вл. Казаков

– Как так случилось Вальгард? Ведь выходя в поход, ты предсказал хевдингу удачу.

Хирд покинул сожженную деревню и, отойдя от пепелища версты на три, расположился на берегу речки. Сейчас Орм, сидя на покрытом сединой мха камне, казалось, безучастно наблюдал за дележкой хирдманами добычи. Пусть тешатся! То, что добыча незаслуженна, а контракт не отработан, понимали лишь двое. Для остальных поход удался.

Бросая косые взгляды на возбужденных дележкой воинов, Орм потянулся к сухожилию ноги, растер мышцы заскорузлой ладонью, нога тупой болью напоминала о себе. Ночью неудачно оступился, теперь приходится сидеть на месте. Колдун, напротив, стоял на ногах в двух шагах от него, оперевшись на резной посох, созерцал текучую воду реки. Наблюдал, как течение у самого берега бередит тонкие стрелы осоки под прозрачной гладью, как стайка рыбной мелочи снует меж отшлифованных камешков дна.

– Да. Я выбрасывал руны на предстоящий поход, – оторвавшись от раздумий, наконец-то соизволил произнести колдун. – Каждый человек имеет четко определенное будущее, прошлое и настоящее, хотя и невидимое большинству смертных. Но если будущее уже известно, нельзя с уверенностью сказать, что оно предопределено.

– Речи твои мне непонятны, в чем-то противоречивы.

– Хм. Ладно, объясню проще. Каждый из нас в каждый момент времени сталкивается с множеством различных выборов и действий. Выбирается из всех возможных лишь один путь. Причины могут быть разными.

Вальгард отвел взгляд от реки, заглянул в глаза Орму. Понимает ли его викинг?

– Этот путь, так же как и другие возможные, уже известен. Тем не менее, как все сложится, мы еще контролируем выбор действий. Сделав расстановку сил на захват вотчины славянского хускарла, Сигурд мог предопределить судьбу хорошей или плохой. Роль сыграли зависимость от его способностей лидера, его возможностей и личного выбора. Еще до нападения я просмотрел ближний круг славянина, он не впечатлил. У нас простые бонды так живут. Приживалы, кучка воинов и толика родичей. Челядь в расчет не бралась. Затесался даже слабенький маг, приверженец их бога Волоса. Совсем зеленый, не имеющий опыта недоучка. Среди всех насельников усадьбы остался непонятен лишь один человек. Он серым пятном проходил через все предсказания и видения, не имея и крупицы магических умений. Просчитать и распознать его невозможно. Руны предсказали удачу в походе. И что ты после этого хочешь, Орм Спокойный? Поход удался, усадьбу сожгли, селение тоже. Твои воины с радостью делят добычу.

– Я хочу знать, почему погиб Меднолобый! Я хочу отомстить его убийце, конечно если он не сгорел в длинном доме.

– Сигурд погиб из-за своей самоуверенности. Он должен был остаться в селении, а в усадьбу послать Асбьёрна, как я ему советовал. Не захотел. Я дал ему заговоренный амулет против колдовских козней, а его убийца воспользовался обычным железом. Что касается самого убийцы, то тут мне придется на время покинуть расположение хирда. Для свершения ритуала необходимо найти глухое место при отсутствии лишних глаз и ушей. Силы звездного неба, воздуха, штормовых ветров и перекрестков не приветствуют посторонних зевак. Хозяин Скрещивающихся дорог может воспринять все, как обиду, а ответ на твой второй вопрос может дать только он.

– Иди. Я буду ждать столько, сколько придется.

Покинув Орма, колдун, раздвигая кусты, переступая через поваленные стволы деревьев, прямо по бездорожью углубился в лес. Высушив траву и росу на листьях, солнце наполнило воздух тяжестью испарений, казалось, уплотнило его, утяжелило. Стало тяжко дышать в естественной парной. После недолгих блужданий он наткнулся на малюсенькую полянку среди развалов бурелома, по чьей-то прихоти лишенную высокой травы. Грунт по центру представлял собой лысую плешь на крохотном пригорке. То, что нужно! Ведьмина метка в чистом виде. Сбросил на землю плащ, на него котомку. Расчехленным ножом расчертил на проплешине квадрат, сориентировав его по сторонам света. Достав из заплечного мешка флягу и оловянный кубок, налил в него хмельного меда, поставил в угол, обращенный к северу.

– Прими скромное подношение, о, Повелитель Душ!

Горевшая свеча стала в противоположный угол квадрата.

– Вам, духи стихий!

Достав замотанные в тряпицу парочки рун, уселся в центре квадрата, отрешаясь от действительности и настоящего течения времени. Щебет птиц и шелест трав, лучи солнца и синь неба, все стихло и померкло, перестало существовать. Границы квадрата приняли в себя серую пелену.

 
Рун не должен касаться
Тот, кто в них не смыслит.
В непонятных знаках
Всякий может сбиться.
 
 
Именем Одина, руны в мученьях познавшего,
Конунга Скрещенных скрытых путей,
Я вынимаю руны
От символа двигаясь к слову.
 
 
Дай мне пройти от слова к виденью,
Предопределенью судьбы.
Переместиться в пространстве и времени,
На перекрестках миров в состоянье волшбы.
 
 
Ставлю три руны
Стражу заклятьям,
Можно вперед идти.
 
 
Fe — это ненависть друга,
Огонь реки
И змея тропа.
 
 
Ur — это плач туч,
И льда бессилие,
И ненависть пастыря.
 
 
Турс – это женщин тоска,
Горных вершин обитатель,
И муж рунической вехи.
 

Три палочки рун заняли свое место перед магом. Скандинавский варлок, растряся мешочек, следом выбросил уже предложенную Одином руну. Выпал символ berkana – березка – дева – красота, девочка, молодая женщина. Отвлечься в созерцании руны, ее трактовки ему не дали. В серости пелены приоткрылось оконце, и ясновидец увидал в нем молодую женщину, по одежде явно славянку. Усталое лицо со следами печали было красивым. Она шла в средине цепочки людей, двигавшихся по лесной тропе у берега какой-то реки. Шли навстречу течению. Сосновый густой лес обрамлял совсем не крутой берег. Видение, померкнув, исчезло, окно прикрыла пелена.

Отдышавшись, собрав мысли в узел, варлок вновь повторил обращение:

– Твоим именем, о, Один…

Из мешочка выпала руна. Символ puer выказал преобладание над другими. Мальчик – парень, безбородость, завистливость, подозрительность. В окошке, лишенном завесы пелены, перед взором колдуна предстал силуэт мужчины в одежде воина при полном доспехе. Оглянулся. Лица не рассмотреть, оно слилось в лучах солнца в зеркальный отсвет. Это он вел всех за собой. Нет, прошел, больше не рассмотреть. Вереница людей проплыла перед глазами. Окно снова исчезло за пеленой, последним показав юнца.

Нужно усилить действие предсказаний. Потянулся, наколов острием ножа палец, пустил капли крови в кубок. Снова уселся на место.

 
Именем тайн бездны
Пламенем общины
Силой севера
Молчанием ночи
Заклинаю и вызываю силу,
Заклинаю и вызываю духов
Неба, Воздуха, Штормовых Ветров и Перекрестков судеб!
Прошу помощи посредника между мирами.
Предопределенность, совет, действие, помощь в ситуации!
 

Бросил палочки рун. Выпали: raidu, othala, fenu, naudir, caput drakar. Дорога, усадьба, передаваемая по наследству, мелкое везение – богатство, нужда, а в завершение голова дракона, то есть конец. Только вот какой конец?

Выходило так, что к ним перешли в наследство долги покойного хевдинга. Орм погонит хирд догонять сбежавших славян. Предстоит нелегкая дорога, с призрачными видами на добычу. Месть будет застить глаза новому хевдингу, которого не остановят даже большие потери. Чем закончится это путешествие, боги еще не решили. Предсказанное Сигурду было намного счастливей, и то он не смог уберечь головы. Одно во всем этом напрягает варлока. Что же это за воин такой, лица которого невозможно разглядеть ни с помощью гальда, ни через сейд?

Стать на тропу и распознать след беглецов – чего проще? Он мог в любой момент определить направление их движения. Для этого достаточно маятника. Привязанная нитью к пальцу жемчужина укажет любое изменение маршрута. Стоит попробовать выследить и взять дичь. Наградой лично ему будет воин без лица. Что таит в себе знакомство с ним? Не нужно повторять ошибок Сигурда! Ладно, время покажет.

Вальгард возблагодарил духов и покровителей. Погашенную свечу сунул в котомку, туда же вложил кубок и любовно упакованные руны. Усталой походкой старого человека он двинулся в обратный путь.

Как в воду глядел! Лишь только узнал новый хевдинг, что жив убийца Сигурда, тут же велел готовиться в дальний поход. Про больную ногу забыл. И радовало его то, что беглецы пеше идут. Хирдманы ведь тоже не на лошадях передвигались. Так, было с ними десяток коней, и то, чтоб поклажу возить. Не шагом двинулись, считай чуть ли не бежали, подгоняемые ненормальным мстителем. Недовольство выражали, но выполняли приказ. Орм в походе – царь и бог! Это потом, когда вернутся в родной фюльк, могут и предъяву кинуть, а нынче, если прикажет, хоть стони, но исполняй с прилежанием.

День прошел, второй. Широкую реку переплыли. Викингам вода – родная стихия. Догнать не смогли. Орм нервничает.

– Вальгард, ты уверен, что правильно идем?

– Да. Они от нас в половину дневного перехода находятся. Погони не чувствуют.

– Это хорошо! Тепленькими возьмем.

Хорошо в сожженном селении поживились. Воины сытые, чтоб поесть, и остановку не нужно делать, соленья да копчености на ходу потребляют. Ночь настает, скрипит зубами Орм, людям нужен отдых, без него никак.

Походя, почти без остановки, разграбили лесную деревушку. Ну, подумаешь, всего пятерых смердов завалили да с десяток баб оприходовали. Бабы так те вообще радоваться должны, заполучили в лоно семя настоящих крепких мужчин. Доброе потомство – деревне прибыток! Если б не хевдинг, могли отдохнуть как люди. Но нет. Вперед-вперед! Куда от них кто денется! Догонят!

А это что? Время к вечеру подходит, впереди растянулась болотная топь. Вон, трава сочная да высокая, несмотря на осень, зеленым ковром стелется. Деревья на ковре редкие, высохшими стволами в небо голыми без листвы суками тычутся. Ни тропы, ни гати не видно.

– Варлок, что скажешь?

Пристальный взгляд Орма заставляет приложить силы. Однако усталость берет свое. Сбросить бы десятка три годков…

– За болотом они. Расположились на отдых. Но ночевать у топи не собираются. Передохнут и дальше пойдут.

– Проклятье! – в сердцах сплюнул Орм Спокойный. – Всем отдыхать! Кнуд, Вестейн, Сигвальд, Кьярваль, Хрут, ищите тропу, переправу, ну, я не знаю, перешеек через болото, в конце концов! Они же как-то смогли переправиться. Шевелитесь! После отдохнете.

Уставший за дневной переход хирд расположился на отдых. Сейчас, если бы кто и потребовал переправляться через топь, народ бы его не понял. На краю болота даны с ленцой разводили костры, дым от них должен был отогнать пернатых тварей, сосущих кровь, а жар – сварить похлебку, устали без приварка.

* * *

Неспроста болота на Руси именуются Адово, Ведьмино, Сукино, Чертово… В этих названиях маскируется страх соседствующего с ними народа перед загадочностью таких мест. У нас даже маленький человечек, можно сказать, с пеленок знает, не стоит связываться с болотной нежитью – обманет, заманит, изведет себе на потребу. Слава у любого болота недобрая, вот и обходят люди десятой дорогой царство кикиморы. А она незваных гостей любит. Затаскивает зазевавшихся путников в трясину. Правда, людям она показывается редко – предпочитает быть невидимой и только кричит из болота громким голосом. Да если б она одна, негодница. Болотняник – хозяин болота, он покруче будет, а свита его – все как один под стать «папе»!

Слава тебе, Господи, прошли трясину, а ведь могли бултыхнуться и не мявкнуть. Спасибо Чернояру, повезло, встретили человека, ему тоже на другую сторону болот нужно было пройти. Он местный, гать знает, по ней и провел.

– Не бойся, витязь! Я эти места как свой дом знаю. Не утонем!

– Надеюсь.

Несмотря на протесты Веретеня, Ищенко доверился первому встречному и не прогадал. Провел-таки Чернояр их маленький отряд по гиблым местам.

Раньше Андрей не раз слышал рассказы бывалых людей о белорусских болотах, что стоит оказаться человеку посреди топи, как вдруг появляется странный звон в ушах, кружится голова, иногда слышится зов, и голос знакомый до боли родной, ноги становятся ватными, в некоторых случаях появляется желание, вытаращив глаза, бежать не разбирая дороги на авось, вдруг кривая выведет. А, попав в болотный капкан, необъяснимый страх сковывает с головы до пят, хочется забыть это место навсегда. Предчувствие гибели вводит в ступор, доходящий до безразличия ко всему. Это может продолжаться от нескольких минут до нескольких суток. Лишь когда болотная вода начнет заполнять легкие, человек оклемается, но поздно пить боржоми, почки-то глубоко в трясине.

Из уст непроизвольно вырвались слова, а из груди мотив:

 
Раз, два, три, четыре,
По болотам, по пескам
Никого не будет в мире
Кто пойдет тебя искать?
 
 
Никого на белом свете
И на черном никого
Над болотом ходит ветер
Что ты хочешь от него?
 

Заткнулся только тогда, когда понял, что народ встал на гати и прислушивается к его вокальным потугам.

– Хорошая песня, – оглянувшись на кривича, сверкнул зелеными колдовскими очами Чернояр. – Ты мне, боярин, когда выйдем, слова напомни.

– Всенепременно.

Вот он муда-ак! Ну, муда-ак! Здесь, понимаешь ли, трясина, народ не знает, дойдет ли до противоположной стороны, а он песенки поет, определенной направленности. Скотина! А Чернояр ничего себе мужик, чувство юмора не теряет.

Чоп-чоп, буль-буль! Чоп-чоп, буль-буль! – вышагивает общество, растянувшись друг за другом по гати, торя зеленую пленку на поверхности болота своими конечностями. Глубина настила по самое не балуй, в общем, женщинам по пояс будет. Один Ищенко вымахал, дубина стоеросовая, мотню не замочил.

Так помаленьку, без приключений и выбрались на противоположный берег. На проход затратили часа три, не меньше. Вымотались и при этом жрать хотелось. Андрюха «прошел» по людям, определяя их морально-боевой настрой после преодоления препятствия.

– Вот и перешли, – оповестил проводник, скосил глаз на Веретеня, добавил: – А ты, отрок, боялся.

– Так ведь было чего.

– И то верно, – охотно согласился Чернояр. – Без меня, даже если б вас и не трогал никто, вы бы сё болото дни два торили. Везде полыньи бездонные раскиданы, омута. А последний участок прошли, так здесь и вовсе я не хозяин. Отвоевали у меня его византийские насельники. Целым кланом приперлись с полудня и отвоевали.

– Это ж кто посмел?

Багник невесело улыбнулся, с неохотой пояснил:

– Анцыбал. черт византийский, весь клан свой привел. Их сейчас голов под четыре сотни расплодилось. Ладно! Боярина благодари, иначе бы все потопли.

– Что так?

– Велено было препятствий не чинить.

– Кем?

– Тот, кто велел, имеет привычку на такие вопросы отвечать: «Меньше знаешь, крепче спишь!» За вами три дни уж как погоня спешит. Нурманы. Сейчас передохнете, и скатертью дорога. В восьми верстах отсель деревенька есть, спокойно отоспитесь, а поутру в дорогу, путь вам не близкий.

– Благодарствую, хозяин болота. Коли смогу помочь чем, помогу, не забуду.

– Чем? – скривил в ухмылке рот собеседник. – Прощай. В другой раз через топь так просто пройти не дам.

Женская половина общества приходила в себя с трудом. Во взглядах, бросаемых в сторону бескрайнего болота, присутствовал страх. Болото манит к себе. Болото несет в себе тайну.

– А где Чернояр? Что-то я не заметил, как он уходил, – спросил Веретеня подошедший Андрей.

– Велел тебе кланяться, предупредил, что по нашему следу нурманы идут. Ты что, так и не понял, что через трясину нас сам Болотняник вел. Оттого все и живы.

– Вот так компот! Раньше предупредить не мог?

– Чего уж теперь! Поднимай девок, в восьми верстах деревня. Хозяин сказал, что ночевать там будет лепо.

– Добро!

Присел у ног Яромилы, взял руку усталой, почерневшей от горя и переживаний женщины, заглянул в потухшие глаза.

– Как ты, боярыня? Идти сможешь?

До сего времени ему некогда было перемолвиться с молодой хозяйкой Луканино. Женская половина боярской челяди, вышедшая из передряги почти вся в целости, на привалах и ночевках выступала над ней как квочка над цыпленком. Только там, неподалеку от Луканино, в первый же день, когда он их разыскал в лесу, стало ясно, что Военег, как и Снежана, погибли. Вот тогда и встал вопрос, куда направить свои стопы. Ростов отпал сразу. С его непонятной дележкой на две «партии», когда не знаешь, кто и как тебя может разменять в свою пользу? А еще шайка скандинавов могла потянуться по следу в такой близкий Ростов. Кстати, родня в стольном городе Военегова, Яромиловой кровной родни там нет. Вопрос «что делать?» встал перед Ищенко, как говорится, раком! Веретень в таком вопросе ему не помощник. Молод! Решение принимать ему самому.

Тем утром кривич цыкнул на женщин, заставил их притихнуть, отойти на дистанцию от лиц начальствующих. Встряхнул аморфную, потемневшую ликом после свалившихся на голову бед, Яромилу.

– Встрепенись! Погибнуть я тебе не дам! Но помочь всем нам можешь только ты.

– Что нужно делать?

– Решить, куда идти. Твой батюшка жив?

– Да.

– А примет он тебя? Возьмет ли обратно в свой дом?

– Его честь я ни чем не опозорила. Муж мой, боярин Военег, погиб, вотчину защищая. Почему мои родные должны от меня отвернуться? Батюшка и матушка примут.

– Уже лучше! Теперь рассказывай, где родители живут, а то я как-то упустил из виду эту информацию.

– Так, три села и усадьба у них, верстах в тридцати от Менска стоят. Батюшка не последний боярин у князя полоцкого. Ежели сможем туда добраться, защиту и кров получим.

Ищенко призадумался да пригорюнился, и стоило от чего. Далеко, и не по асфальтированной магистрали, и не за рулем иномарки, а пехом, автостопом, в смысле, может, удастся некоторую часть пути пройти на купеческих лодьях по рекам. Скоро зима. Монзырев будет ждать его месяца через полтора, а тут… Больше чем уверен, придется топать по лесам и болотам. Да-а!

Так родился план перехода в княжество Полоцкое. Вот и торил он путь по лесам, летникам, болотам, таща за собой бабское подразделение, со всеми его проблемами и неустроенностью.

* * *

Сумерки застали варягов на прежнем месте, до края трясины шагов сто. Пылающие костры лишь слегка отогнали комарье и мошкару. Душно не по-осеннему, но от открытого пламени далеко не отойдешь. Заедят! На хищные языки пламени бросали сосновые и березовые ветки. Колдуну одному удобно. Ни один комар не вьется над головой. То ли кровь ядовита, то ли сокровенное слово знает!

Посланные разведчики дорогу через топь так и не сыскали. Орм рвал и метал. Прозвище, полученное им в походах, никак не соответствовало ему нынешнему. Ведь русы как-то же прошли? Они тоже пройдут! Обходить далеко, можно на дни отстать от преследуемых. Колдун молчит, словно воды в рот набрал. Мог бы и советом помочь! Стоит в стороне – на топь любуется.

Спокойный Орм прошел по округе, проверил, как несет охрану выставленная сторожа. На потемневшем небе появились первые, пока еще призрачные звезды. Серп месяца указывал на убывающую стадию луны. Тишина полнейшая. Безветрие. Лишь с болота сквознячком натягивает вонь. Почти у самой кромки топи послышался звук вздоха, похожего на вздох гигантского существа, вынырнувшего из глубин мутной бездны на поверхность. Дракон! Как он тут оказался? Ночь в одно мгновение накрыла все пространство вокруг, добавила яркости кострам. Люди, все разом издали непроизвольный вскрик, отодвинулись за кострища, будто те способны спасти. Все заметили едва различимые огоньки на болоте.

Это в двадцатом веке подо все головастые ученые подвели научную основу, и все знают, что огни на болотах – это не фантазии и не выдумки заблудившихся путников. В теплые темные ночи на болотах или свежих могилах можно увидеть бледно-голубоватые, слабо мерцающие огоньки. Они словно пляшут в воздухе, выписывая сложную траекторию. Это горит фосфористый водород. Фосфорные соединения, входящие в состав трупов животных и человека, под действием грунтовых вод разлагаются с образованием фосфористого водорода. При рыхлой насыпи над могилой или небольшом слое воды в болоте газ, выйдя на поверхность, воспламеняется от паров жидкого фосфористого водорода.

На земли родной Дании и на норвежские фиорды дикая Русь похожа мало. Вон, хоть это болото чего стоит. Скандинавы – смелый народ, их видениями и звуками не проймешь, но суеверия сыграли шутку с мужественными викингами. Из-за характерного расположения огоньков – на высоте человеческой руки – и славяне, и германцы их называли «свечами покойника», ведь все знают, что тот, кто увидит их, получает предупреждение о скорой смерти. Их носят по болоту пришельцы с того света.

В отсветах костров на воинов с болота клочьями наползал белесый туман, потянуло промозглой сыростью. Не сговариваясь, успевая захватить оружие и мешки с добытым добром, бросая на произвол судьбы пасущихся неподалеку лошадей, люди ринулись в сторону, откуда пришли к болоту. Стадом бежали, петляя по лесу, потеряв тропу, остановились, вдыхая воздух как загнанная скотина.

Орм первым пришел в себя. В темноте прошелся по толпе подчиненных, считай, каждого потрепал за плечо. Не подвел Один, все вроде бы живы. Вальгард пропал, как сквозь землю провалился.

– Ночь кругом, места гиблые! Нужно дорогу искать, хевдинг. Не сыщем, пропадем! – вслух выразил общее мнение Асбьерн. – Веди!

– Веди! – взревела толпа, громким криком приводя себя в состояние куража.

Всю ночь и весь день они бродил по густому лесу, вымотались, устали и только ближе к вечеру вышли на едва приметную лесную дорогу. Дорога вывела к заброшенному хутору на краю, скорее всего, того же большого болота.

Судя по всему, хутор был покинут довольно давно. У просторной большой избы в землю вросли хозяйственные постройки, сараи для скота, конюшня. За хутором простиралось поросшее сорняком высокой травы поле, давно не знавшее хозяйской руки.

– Значит так, – распорядился Орм, – ночуем здесь, а утром выясним, как пройти болото. Асбьерн! Устраивайтесь на ночлег. Дьярви, Вестейн, караулите первыми. Кто вас будет менять, подберете сами.

Поднялся на крыльцо и толкнул входную дверь избы. Она со скрипом отворилась. Внутри дома ничего примечательного не было, везде запустение, грязь и пыль. Сломанный стол и лавки годились только на растопку. В углу за печью следы чьей-то давней ночевки: охапка дров, лежанка, накрытая тряпьем. Оглянулся.

– Сигвальд, пусть хирдманы готовят еду, да и приберись тут.

Кьярви проснулся внезапно. Еще не придя в себя, ощутил дикий ужас, заставивший шевелиться волосы на голове. Насторожился. Что-то было не так! Глаза плохо видели в темноте.

Кто-то шаркающей походкой прошел в трех шагах от его лежбища. Он неподвижно лежал и прислушивался к звуку, старался понять, кто из воинов не спит. Приподнялся на локте. Тьма, ничего не было видно.

– Хурт, это ты бродишь? Опять ищешь, чего бы пожрать?

Неизвестный остановился, его дыхания не было слышно. Быть может, он и вовсе не дышал. Мрак не хотел светить чужака. А то, что это не свой, к тому же смертельно опасный человек, Кьярваль уже понял. Это он и Эрик залезли спать наверх, на сеновал конюшни, остальные заснули внизу, рассудив, что если придется отражать нападение, они быстрее выскочат в дверь.

Толкнул спящего, громко сопевшего соседа, услышал сонное:

– Чего тебе? Рано еще, нам в охорону с рассветом. Ночь еще, спи!

Недовольно засопев, Эрик отвернулся в сторону, спокойно задышал. Все это время неизвестный неподвижно стоял на месте, будто в темноте прислушивался к чему-то.

Торопливо достав из-за пояса кресало, молодой высек искры на трут, рискуя устроить пожар, подсунул пучок соломы. В свете импровизированного факела рассмотрел стоящего внизу неподвижно сутулого древнего старика, седая борода которого была обильно испачкана кровью, а полотняная одежда, грязная и дырявая во многих местах, сопрела и расползлась. Шестеро товарищей Кьярваля валялись растерзанными на полу конюшни. Огонь лизнул пальцы руки.

– Ай!

Он упустил горящий пучок вниз. Пнул Эрика.

– Ну-у!

– Проснись!

Снова принялся высекать огонь. Послышался скрип лестницы, основанием упертой в пол; скорее всего, дед медленно поднимался наверх. Добившись огня, увидел обалдевшего от экстренной побудки друга, сидевшего рядом. Скосив взгляд, сам чуть не закричал.

Голова дедка медленно появилась почти у самых ног, подалась в его сторону, незрячие зрачки уперлись в его глаза. Растопырив обе руки, пришелец потянулся к викингам. Нос уловил сладковатый запах разложения. Перед ними предстал труп. Упырь! В отчаянии Кьяри из сидячего положения стопой влепил покойнику в лоб, почувствовав, как гниль вонью заляпала сапог. Его вопль слился с воплем Эрика, а снизу с рыком упавшего упыря.

Темноты больше не было, внизу ярко пылал пожар, беснуясь вокруг мертвых тел погибших товарищей и копошившегося мертвяка. Страх придал силы обоим. Столкнув лестницу вниз, они бросились к основанию крыши, рывками вырывая и отбрасывая старый камыш перекрытия, проделали отверстие, через которое протиснулись на наружную сторону ската постройки. После отвратного запаха тлена с охотой заглотили свежий воздух, слегка пахнувший болотиной. Странный звук привлек внимание Кьярваля. Не сразу понял, что это у него и у Эрика стучат зубы.

Судя по небу и темени на подворье, до рассвета еще было далеко. Сверху рассмотрели суету и гомон голосов. Хирд не спал.

– Э-эй! – привлекая внимание, позвал напарник. – В сарай упырь забрался и сено внутри горит. Подставьте лестницу, спуститься хотим!

– Погоди малость, не до тебя нам! – откликнулся пробегавший с факелом в руках Ингольв.

– Что у вас происходит? – Кьяри прокричал вопрос вслед тройке хирдманов.

Кто-то смилостивился, откликнулся:

– Упыри! Целое семейство!

– Хоть нашего снаружи заприте!

Мельтешение внизу продолжалось. Помимо криков были слышны звуки ударов, рева и грязной брани. Приток воздуха вытащил из дыры на скат крыши первые языки пламени, стало посветлей. Высушенный ветрами и солнцем камыш вспыхнул в одно мгновение, жар становился невыносимым, пришлось прыгать вниз, не разбирая куда. Огонь перебрался на другие постройки, казалось, он бушевал везде. Стало светло как днем, но бежать, спасаться в ночи было страшно.

К утру хутор превратился в пепелище. Мертвяков упокоили навечно, а хирд уменьшился на четверть мечей. Павших воинов сожгли в огне, дабы не плодить в сем гиблом месте нечисть. Орм окинул взглядом толпившуюся дружину. Из восьми десятков хирдманов, приведенных в Гардарики Меднолобым, осталось сорок шесть человек. Болото отделило их от беглецов, отбросило на большое время. Догонят ли? И куда те бегут? Вопросов много, ответов нет!

Непонятно откуда появился Вальгард. Колдун устало присел рядом с хевдингом, перевел дух.

– Быстро бегают твои воины, – с укором сказал Орму. – Еле догнал.

– У нас тут…

– Знаю. У русов в северных землях по старинному колдовскому обряду колдуну или ведьме перед смертью нужно передать свое знание, иначе их черные души не смогут найти успокоения и обрекаются на вечные муки. Это семейство колдовало все, от мала до велика. Их убили, да по незнанию прикопали без соответствующего понятия. Вот в упырей и превратились. А упырям без разницы, чью кровушку пить. Им на радость вас сюда нелегкая и занесла.

– Дальше-то как быть?

После бессонной ночи и разборки с нечистью внешний вид, как и само лицо Орма, был диким. Хирдманы ничем не отличались от лидера. Лица, покрытые сажей, красные белки глаз, растрепанные волосы на голове и бороде – сейчас они сами походили на упырей. Варлок криво усмехнулся в усы.

– Догонять. Пока вы по лесам бегали, я на болотах тропу разыскал. Как люди брюхо набьют, так и поднимай. Авось утром и проскочим топи.

– Спасибо, Вальгард!

– Отблагодаришь, ежели живы останемся.

Колдун повел людей по звериной тропе, протоптанной в этом месте с незапамятных времен. Растения под ногами плотно сплелись корнями, зеленый ковер от шагов плавно колышется из стороны в сторону. Опасность подстерегает на каждом шагу. Вскоре тропа изменила свой вид. Пошли по каким-0то зыбким кочкам, то и дело проваливаясь в торфяную жижу. По таким местам без большой нужды ходить не стоит.

Движение напоминало вышагивание слепцов, объединившихся в общину. Идут растянувшись, щиты за спинами, оружие в чехлах и ножнах, в руках длинные жерди. Впереди колдун, перед каждым шагом тычет палкой в жижу перед собой. За его спиной Орм, слега на плече, в правой руке зажат боевой топор. Он не верит в спокойствие болота. Все разговоры смолкли давно. Слышно только, как пыхтят уставшие люди.

Снова смена декораций. Зверье проложило тропу через гряду. Можно чуть перевести дух. Гряда – это более уплотненный вал торфа, на котором растут болотные кустарники. Вон, даже деревья не погибли, стоят сосенки, только уж очень маленькие, карлики какие-то. Прямо из-под ног выпорхнула куропатка, перепугав бывалых бойцов.

– Да будь ты добычей троллей! – рассерженным голосом пожелал ей удачи Асбьёрн.

Шагов через триста возвышенность гряды закончилась, тропа соскочила с нее в сторону, обходя огромное окно влажного мха.

– Осторожно! – предупредил остальных Вальгард.

Зигзагом повел хирд, доверившись чутью зверья, переходил с гряды на гряду. Мшистое покрытие болота окрашивалось в разные цвета. От светло-зеленого и рыжего до красного и даже фиолетового. Иногда среди гряд и мочажин попадались странные черные пятна, наводившие ужас на викингов. Провались в такое, помочь вытащить из него вряд ли кто сможет!

Перед твердым грунтом острова небольшая полоска переходного болота с глубокими окнами открытой воды. С натугой миновали и ее. Остров был небольшим, шагов сто твердой земли, полностью покрытой хвощом под сенью светлого лиственного леса. Наконец-то желанный отдых. Одежда вся в липкой грязи, а в сапогах влажно от воды. Спать хочется неимоверно. Народ почувствовал под ногами твердую почву, и все как один обессиленно рухнули в травяной ковер. Тучи комаров, преследовавших пропотевших, давно не бывших в бане людей, не оставили их и под ветвями деревьев. Лежали, отдыхали. Каково пройденное расстояние? Солнце вон к полудню подходит.

Отдышавшись, Орм Спокойный приподнялся на локте и тут же встретился с взглядом варлока. Тот отрицательно покачал головой, поняв намерения хевдинга.

– Болото – оно имеет душу, оно живое и разное, каждый его уголок обладает своим характером. Утонуть в его трясине, что тебе, Орм, два пальца обоссать! Не торопи людей, пусть отдохнут, что впереди, даже Один не скажет, потому как здесь царство славянской нежити, а она за нас пока что не бралась.

Покинув остров, Вальгард повел хирд дальше. Звериная тропа виляла из стороны в сторону. Изменилось и само болото. Ноги проваливались в жижу. Взгляд впереди натыкался лишь на непонятное марево. Стараясь не отстать от проводника, Орм прилагал неимоверные усилия. Ноги в сапогах уходят в мох почти по колено. Раз – погрузилась правая нога. Два – вытащил. Три – погрузилась левая нога. Четыре – вытащил. Движение колонны замедлилось.