Текст книги "Если бы у меня были крылья"

Глава 6. Школа реальной жизни

Прошло более двух месяцев, прежде чем семье удалось решить проблемы и начать реализацию плана под названием «Побег в алтайскую глушь». На регион в это время неотвратимо надвигалась холодная сибирская зима. В такое время, надо сказать, сидеть в теплом доме куда лучше, чем выходить на улицу. Но Вика от заточения в домашней тюрьме уже тихонько сходила с ума. Дома она часами проводила у телевизора и компьютера, следила за домашним хозяйством, много рисовала, занимаясь уроками, научилась шить и работать с разным материалом, а еще переделала всю свою одежду под «крылатый вариант». Но едва ли все это могло компенсировать круглосуточное сидение взаперти, отсутствие общения с другими людьми и всецело пассивный образ жизни, который Вике попросту был противен.

Послабление в «режиме» было только одно: по ночам отец разрешал ненадолго выходить на прогулку в сопровождении его или матери. Работы у обоих родителей было невыносимо много, они очень уставали, но всё же выходили с дочкой погулять.

На прогулках оба родителя стали потихоньку изучать процесс работы Викиных крыльев и пытались разобраться, как в будущем научить дочь летать. Но это были пока не полноценные тренировки, а скорее попытки понять механику процесса. Они даже снимали это на видео, чтобы потом пересмотреть замедленно. На этот раз Вика проявляла больше сознательности и с родителями не спорила.

Из-за малой физической нагрузки и тоски Вика сперва поправилась, а потом резко похудела. Крыльям тоже было не сладко, даже цвет перьев потускнел. По сути большую часть времени они не работали, а просто болтались сзади. Небольшие попытки хотя бы подняться на метр на месте даже за аэробную нагрузку считать было нельзя. Им нужны были настоящие упражнения, это уже было понятно всем.

Самой Вике в часы ночного выгула вспоминалась сказка про гадкого утенка, который тоже прятался и выходил погулять по ночам, когда никто его не видел. От таких сравнений было и смешно, и грустно. Впрочем, она старалась не вешать нос и верить, что эти лишения не вечны и не напрасны. Но мысли об обратном иногда закрадывались.

Впрочем, жаловаться ей было бы грешно, ведь родителям приходилось в разы тяжелее. Вика и рада была бы помочь им, да только в ее положении лучшей помощью было не мешать и не показываться. Однако едва ли крылатая девочка-подросток до конца понимала всю сложность ситуации, хоть и достаточно знала о ней. Родителям приходилось ежедневно врать всем, кого они видят и знают на всех уровнях. Просчитывать все возможные лазейки в «легенде», которые у окружающих могли бы вызвать подозрения и выдать всех троих с потрохами. Решать сложнейшие вопросы иногда не только на грани своих возможностей, но и на грани закона. А еще сдерживать натиск общественности.

Так, сперва на отсутствие Вики обратили внимание в школе. Срочно нужно было документально подтвердить обстоятельства. Отцу стоило громадных усилий, чтобы сделать поддельную справку и выписку о том, что Вика тяжело заболела. Пришлось буквально молить врача и заведующую в местной поликлинике. Те сперва ни в какую. Собирались либо заявить в полицию, либо нагрянуть к ним с проверкой. Но за полугодичную зарплату каждому согласились, не глядя написать ей жуткий диагноз.

«Ушлые граждане! За клочок бумажки такие деньжищи! – думал про себя Григорий, – Но если б не они, то ничего бы вообще не получилось!»

Затем на отсутствие столь яркого ребенка обратили внимание соседи. Сначала были вопросы, а потом они буквально стали шпионить. В этот период Вике, как вампиру, приходилось жить с зашторенными окнами и прятаться в подвале. Впрочем, это только подогревало соседский интерес. Пошли подозрения, что Вику истязают, а некоторые полагали, что она и вовсе уже мертва, а семья просто скрывает это. Пошли сплетни. Некоторые особо бесстрашные и обнаглевшие пару раз даже влезали на участок и вламывались в дом. Лишь чудом Вике удавалось спрятаться. В итоге сплетни стали перерастать в народные волнения. Пошли угрозы коллективно сообщить в полицию об исчезновении девочки. Тогда уже Вику пришлось предъявить общественности.

Это был целый спектакль. С декорациями, реквизитом и продуманной ролью. Вика появилась в окне, а общалась через Скайп. Крылья скрывала черная матовая ткань. Этой же тканью пришлось завесить буквально всю комнату. В программе специально ухудшили изображение, чтобы было не понять, что у нее за спиной что-то есть. Просто темные разводы… Предъявив поспевшую к тому моменту справку возмущенной общественности, пришлось открыто солгать, что у Вики тяжелая форма иммунодефицита и ей нельзя больше ни с кем контактировать, чтобы не заболеть.

Родителям, в отличие от Вики, и вовсе пришлось репетировать роли целую неделю. Не привыкли они так много и откровенно лгать столь большому количеству друзей и знакомых. Но всё прошло удачно. Спектакль сработал. После него соседи и буквально вся улица сочувствовали семейству и шпионить за ними наконец перестали. Даже хотели организовать сбор средств на лечение, но родители благодарно отказались.

Так Вика и жила в это время, казавшееся тягучим, как смола, свыкаясь с новыми конечностями и новой участью, и надеялась на позитивные перемены, над которыми вовсю работали родители.

Как ни странно, самой простой задачей оказалось найти место, куда переехать. У матери был знакомый егерь, который как раз продавал свой участок, расположенный за горами в долине, и собирался поехать на Дальний Восток. Зачем – не сказал. Но и вопросов не задавал, когда родители заинтересовались покупкой земли и недвижимости.

Цена сего приобретения была немалая. По меркам республики Алтай даже солидная. Но условия были тоже впечатляющими: огороженный участок, утепленный дом, генератор, скважина с питьевой водой, баня, кухня, спокойное живописное местечко, защищенное горой и лесом от посторонних глаз, и подъездная грунтовая дорога – стоили тех денег, что просил владелец. Пространства хватало и на огород, и даже на содержание скотины, если понадобится.

Договорившись о рассрочке и, продав часть собственности, семейство начало готовиться к переезду в глушь заповедного таежного леса в объятиях Алтайских гор.

Момент истины. Сделка оформлена, припасы на новом месте заготовлены, осталось лишь вещи собрать. Эту задачу поручили сдуревшей уже от скуки Вике, что помогло ей разбудить энтузиазм и обрести бодрость духа.

«Наконец-то мне поручили что-то серьезное!» – подумалось ей.

С поставленной задачей она на девяносто процентов справилась, упаковав всё, кроме самых тяжелых и громоздких вещей, которые нужно было разобрать на части. Родителям даже заставлять её не пришлось, что их несказанно обрадовало.

Переезд наметили ранним зимним утром в пятницу, когда уже светает, но народ в домах еще крепко спит. Для перевозки отец арендовал «Газель» с занавесками на окнах. Благо в свое время получил права нужной категории и сам мог отвезти семью на новое место.

Наступило утро. И началось…

Утром все вскочили, как по команде. Наспех позавтракали и начали грузить вещи. Вика активно помогала, хоть, по идее, ей светиться было нельзя. Впрочем, времени в обрез, нужны были все резервы.

Из-за спешки вещи пихали в машину как попало. И вот, когда дошла очередь залезать в машину самой Вике, внезапно стало ясно, что со своим оперением в переполненную «Газель» она не помещалась. Пришлось по новой разгружаться, комплектовать и укладывать. Никто в суматохе и не подумал, что дочери нужно столько места.

Возня затягивалась и грозила оказаться слишком заметной соседям. В итоге оставили все твердое и громоздкое и впихнули в кузов Вику. На улице мороз градусов двадцать, а семейство буквально в поту, в спешке пытаясь уместить всё в машине. Интеллигентные родители порой шепотом не сдерживали бранных слов. Ибо солнце уже в зените, а они еще не в дороге и могут вот-вот обнаружить все мероприятие, подготовленное с таким трудом.

Наконец, всё погрузили. Отец сел за руль, мать – на втором сидении, Вика – в кузове. Там было тесно, неудобно и очень холодно. Прогревалась машина долго. Тронуться удалось только через полчаса.

Чтобы хоть как-то располагаться сидя, ей приходилось изо всех сил вытягивать крылья вперед, как если руками тянешься к чему-либо. Сидеть в таком положении долгое время утомительно. Суставы начинали болеть, а сами крылья затекать. Пристегнуться – задача невыполнимая. А поездка по российским дорогам с учетом не пристёгнутого ремня, да еще в кузове «Газели», называется не иначе, как испытание на прочность для Вики и ее крыльев. Того и гляди, либо ударишься, либо вывихнешь крыло, либо сломаешь перо. В общем, ехали с горем пополам, едва сдерживаясь, чтоб не орать благим матом.

Когда выехали на шоссе, Вика начала ныть, что больше не может так ехать. Выругались. Остановились. Обдумав, решили связать несколько сумок с мягкими вещами и накрыть тканью, чтобы получилось что-то вроде матраса, на котором она могла бы лежать. Поковырялись. Сделали. Вика улеглась и двинулись дальше. Даже скорость набрали.

Вика расположилась поудобнее, чтобы подремать, но не тут-то было. Прогноз на безмятежный сон всего Алтая оказался верным только отчасти. Город, может, и спал, деревни уже просыпались, а вот ГИБДД в это утро вообще не спалось. Спустя всего несколько километров пути машину остановили.

Родители заметно нервничали.

– Блин! Гайцы! Что делать будем? – спросила Эрке.

– Не суетиться! Вика, чтоб не звука! – строго сказал отец.

– Хорошо! —ответила вика и задернула шторку между кабиной и кузовом.

Не утратив своей вальяжности ранним утром даже на таком морозе, подошедший к ним полицейский представился:

– Старший лейтенант Бейбулатов, прошу ваши права и документы на машину! – протокольно заявил лейтенант с хитрым прищуром, подойдя к водительской двери.

– Доброе утро. Пожалуйста! – улыбнувшись, произнес отец, открыв стекло и предъявив документы.

– Куда едем?

– В гости. К знакомому егерю… – немного неуверенно сказал отец.

– Оружие с собой имеется?

– Нет, что вы?!

– В машине есть другие пассажиры?

– Эм… Да нет! – ответил отец.

– Угу… Заглушите мотор и откройте салон.

Тут у всех троих сердце ушло в пятки, и это явно отразилась на лицах отца и матери. Лейтенант, искоса наблюдая, заметил это и стал уверенно настаивать:

– Ну, я долго ждать должен? На улице не лето!

– А в чем собственно дело? – встряла мать, – Мы что-то нарушили?

– Сопротивляемся представителю власти?

– При чем тут сопротивление?! Сами же сказали, на улице не лето, а вы просите открыть салон, а у нас там… вещи, которые переохлаждать нельзя… Я, как эколог, возражаю!

– Ну, а я, как представитель власти, настаиваю! Я должен убедиться, что вы не перевозите ничего запрещенного на территорию заповедника! – резко ответил лейтенант, – Может вы контрабандисты или браконьеры!

– И с чего такое заключение? – недоумевающе спросил Григорий.

– Арендованная груженая машина… С утра. Путевого листа нет, маршрут неясный. Подозрительно! Открывайте добровольно, или придется вас сопроводить в отделение до выяснения обстоятельств! – отчитал лейтенант.

Спорить бесполезно. Родители вылезли и пошли открывать боковую дверь. Открыли. На сумках сидит Вика с торчащими из-за спины крыльями.

– Здрасьте! – произнесла Вика и улыбнулась своей обаятельной и самой невинной улыбкой. Крыльями старалась не двигать и держать их в одном положении.

Лейтенант подумал, что ему померещилось. Снял перчатки, протер глаза. Переглянулся с родителями. На лице тех, впрочем, не читалось ничего особенного, кроме ожидания его реакции, будто так и должно быть. Лейтенант снова перевел взгляд на Вику. Когда к нему вернулся дар речи, он собрался с мыслями, принял невозмутимый вид и, взглянув на родителей, произнес:

– Кхм… Так! Граждане… Это кто?

– Ну, как кто… Это вот… наша… это самое… дочь… – отец отчего-то растерялся и мямлил как двоечник у доски с невыученными уроками, под натиском такой вот реальности. Мать вообще онемела и едва отличалась от снега по цвету кожи.

– Кхм! А документы есть? И… Кхм! Как бы это сказать-то… Откуда у нее? Ну… эти? – произнес страж порядка, показывая жестами крылья.

– Да… как вам объяснить? – нервно усмехнулся отец.

– Спокойно! Они искусственные! – усмехнувшись, вдруг уверенно сказала Вика, видя смятение всех троих, – Выглядят натурально, это да! Но это папье-маше! Мы едем в Китай на карнавал, а крылышки мне так понравились, что я не захотела их снимать!

– Хах! Ну надо же?! А выглядят как настоящие… тонкая работенка! Каких только умельцев земля российская не носит?! – усмехнувшись, произнес лейтенант, прищуриваясь, разглядывая Вику, и вдруг опомнился, – Так! Стойте-ка! Вы же сказали, что к егерю едете! Нестыковочка получается! – обратился он к Григорию.

– Никаких нестыковок! – продолжила Вика, – Перед тем, как в Китай ехать, мы собирались заехать к дяде Леше. Он егерем работает, прямо за селом Онгудай.

– Так это вам ехать целый день придется! Спина не затечет с этими штуками столько сидеть?

– Я с ними уже сроднилась! И потом, не хочу выходить из роли. По правилам мероприятия я должна буду с ними быть везде. Так что… привыкаю к тому, что я с ними надолго! – без тени сомнения сказала Вика и снова улыбнулась.

– Талантливая у вас дочка! – сказал лейтенант родителям и усмехнулся, – Ну, удачи тебе!

Он демонстративно посмотрел ближайшие вещи и сумки, оглядел салон. Затем козырнул, вернул документы и с налетом легкого смятения буркнул:

– Кхм… Ладно, извините за беспокойство. Счастливого пути!

– И вам… в смысле всего доброго! – произнес отец, складывая документы в карман и возвращаясь в машину. Мать молча закрыла дверь салона и тоже села на свое место.

Лейтенант с экипажем уехали. А родители все еще были не в себе. Усевшись в машину, они несколько минут молчали. В этот раз нервная дрожь была у Григория. Он сидел и думал:

«Чуть все не завалили! Столько времени играли в шпионов со всем честным народом, а к простой проверке прав на дороге оказались не готовы. А Вика всех вот так запросто переиграла!»

О чем думала Эрке было неизвестно, она лишь сидела и пялилась в одну точку пытаясь успокоиться и глубоко дышать.

Наконец отец выдал:

– Ну, Вика! Ты даешь…

Вика расценила его тон как недовольство и поспешила извиниться:

– Прости, пап. Не надо было мне лезть, да? Просто…

– Все хорошо, дочурка! – внезапно оборвал речь дочери отец, – Врать полиции, конечно, нехорошо. Но в нашей ситуации другого варианта и быть не могло. Так что ты молодец! – сказал отец, – Ложись, отдыхай! Путь не близкий.

Машина наконец тронулась. Путь действительно был не близкий и изнурительный. Полноценно поспать так и не получалось: то встряска, то повороты, то остановки… Несколько раз останавливались заправиться, перекусить, сходить по нужде, затем снова в путь.

Целый день в дороге. Но вот он, финиш. Отец сообщил, что на горизонте нужный поворот и новое место. От Вики послышался вздох облегчения. Но как назло, последние метры, как водится, даются тяжелее всего. Ведь ту самую грунтовую дорогу зимой очень сильно заметало снегом. Преодолеть можно только на снегоходе, лыжах или на крыльях. Последние были только у Вики, и то она еще не умела ими пользоваться. От того мучиться, откапывая машину, пришлось всем. Пока ехали, увязали в снегу раз пять. К моменту прибытия к пункту назначения все трое готовы были упасть без чувств.

Уже тогда всем стало понятно, что для того, чтобы тут выжить, придется трудиться в поте лица. Но никто не думал, что вот так сразу с места да в карьер. Впрочем, как видно, это было только начало.

По приезду на место погода испортилась. Поднялась метель.

«Холодина какая! Мы тут сдохнем, как мамонты! А сил даже на то чтобы принять красивую позу нет!» – думала Вика.

Изучение участка свели к беглому осмотру: летняя веранда, кухня, сарай, баня, туалет, являющийся памятником деревянному зодчеству, и, конечно же, двухэтажный деревенский бревенчатый дом. Всё было без особых изысков и прикрас. Для одного-двух человек дом был бы вполне уютным, но семье из трех человек было в нем тесновато. На первом этаже располагалась небольшая гостиная со столом, шкафом для посуды и самодельным рукомойником у двери. Утварь осталась от прошлого владельца, также как изрядно рассохшиеся деревянные лавки и табуретки. Далее две гостевые комнаты, а также кладовая под лестницей. Отапливался дом камином и каменной печью, на которой можно было готовить еду. На втором этаже была одна большая комната и кладовая-сушильная для трав у печной трубы. Там же был и склад припасов в откосе крыши за фальшивой стеной.

Вся обстановка представляла собой смесь спартанской строгости и провинциального минимализма. Везде были голые деревянные стены и, кроме шкафа, стола и лавок, мебели нигде никакой не было. Всё, что было более-менее ценно, бывший хозяин заранее продал. То, что оставил – можно было назвать скорее старым хламом. Хорошо, что одноместные кровати и тумбочки отец заранее привёз.

Пока отец и дочь разгружали машину, мать спешно затопила печь и принялась готовить еду. С дороги все были очень уставшие, но холод и голод хорошо мотивировали к тому, чтобы не расслабляться раньше времени.

«Боже, какой же кайф быть сытой и в тепле!» – думала Вика, уплетая яичницу. Впрочем, аналогичные мысли были у всех. У всех троих на лицах читалось облегчение и умиротворение. Наевшись от избытка чувств Вика подошла и обняла родителей. Те лишь улыбнулись в ответ немного усталыми улыбками.

Простое счастье в этих новых условиях, граничащих со спартанскими, приобретало особую ценность. Вика это поняла сразу.

Дело было к трем часам ночи, когда все, наконец, улеглись отдыхать. Дом поскрипывал, сдерживая удары ветра и зимней вьюги за окном, а в печи изредка потрескивали дрова.

Вике отдали весь второй этаж, который пока был почти полностью завален сумками и тюками. В ее распоряжении была только старая кровать, столик и керосиновая лампа.

Перина была не менее старой, чем кровать, и очень жесткой. Даже когда для мягкости добавили одеял, это лишь отчасти улучшило ситуацию.

«Это вам не ортопедический матрас, что был дома! Завтра все будет болеть… – уныло думала Вика, устраиваясь в полумраке, – Тяжко тут будет!»

Отходя ко сну, Вика все еще была под впечатлением. Тотальная изоляция и дикая природа – это школа реальной жизни и очень суровое испытание. Сможет ли она тут выжить и не сойти с ума? Ответом была прописная истина, что не раз говорила Мила: время покажет.

Глава 7. Первый полет

История первого полета – это история Викиной борьбы с собой. С ее собственной ленью, неуверенностью в себе и грустью от неудач. История взросления ее личности. А еще история познания смысла терпения, труда и сильных эмоций.

На новом месте Вика могла выходить на улицу без опаски. Хотя первые пару дней это было непривычно. Но свобода никогда не бывает бесплатной, кто бы что ни говорил. За возможность выходить на улицу и любоваться красотой неба, солнца и звезд приходилось платить отсутствием друзей и прежней жизни. Но особенно задумываться на эту тему, как и любоваться красотой этих мест, было некогда. В первое же утро после переезда на Вику в полной мере свалились новые обязанности. Вся жизнь в этих местах была заранее продумана родителями и состояла из трех основных ветвей: хозяйство, учеба по школьной программе и предполетные тренировки.

Семь утра. На улице еще теснота хоть глаз выколи. Эрке без стука входит к Вике:

– Вика! Просыпайся!

– А? Что? Мам? Сколько времени?

– Какая разница? Подъем тебе говорят! Сегодня весь день расписан. Сначала заготавливаемся на пару дней вперед, потом тренировки!

– Блин! Ну только приехали! Спала как на камнях… Я не могу так сразу! Дай хоть выспаться! – начала ныть и канючить Вика.

– Хорошо, спи! – спокойно ответила мать и отвернулась уходить, – Только вот дрова заканчиваются! А на улице двадцать градусов мороза! Даже не знаю проснешься ли ты, если печь потухнет.

– Я уже встала!

Вот так через не могу приходилось вникать в новую среду обитания. Натаскали дров, потом несколько часов готовили еду и заготовки. Только Вика подумала, что можно отдохнуть и пойти снова прилечь в кровать, как мать тут как тут:

– Ты куда это? Пошли расчищать площадку и тренироваться!

– Ты издеваешься?

– Ничуть! Давай-давай!

Еще в Горно-Алтайске по Викиным ночным пробам подняться в воздух, родители поняли, что сама она не взлетит. А поскольку они не желали для своей дочери судьбы страуса, пингвина или любой другой не летающей птицы, то решили придумать ей методику тренировок, благодаря которой дочь должна была полноценно научиться летать. С учетом наличия у нее крыльев было бы глупо от этого отказаться! Благодаря знаниям матери, инженерному опыту отца, а также материалам по орнитологии, биологии и физкультуре, скачанным из интернета, был рожден вполне пригодный план с пошаговым расписанием тренировок. Кроме упражнений он содержал весь спектр ухода за крыльями, включая даже чистку перьев. Хоть докторскую защищай!

Отец спозаранку занимался проверкой генератора, проводки и прочих технических вещей, а к полудню уже собрался и попрощавшись с домочадцами, уехал. Ему требовалась продолжать работать в городе. Приезжал он теперь только раз в две недели. Иногда чаще.

Мать оставалась с Викой на новом месте постоянно. Работу в городе ей пришлось передать заместителю, а самой переучиваться на егеря, проводника, а также познавать охотничье ремесло. Однако смена директорского кресла на домик в лесу спокойствия не добавило. Забот стало больше и в одиночку с таким хозяйством, как егерский участок мать справиться была не в силах. Вика была нужна буквально постоянно, как правая рука, что она сразу и ощутила.

С первых же дней Вика поняла, что мать круто поменялась. Если раньше она была мягче по отношению к Вике, а отец играл роль ограничителя и был строже, то теперь все изменилось с точностью до наоборот. Теперь в обществе мамы было не до баловства. Спуску не давала во всех смыслах, все по расписанию и планам. Если надо, значит надо – и точка! Исключениями были здоровье и погода, остальное в расчет не шло.

Каждое утро теперь начиналось очень рано. Просто потому, что дел было слишком много, а светлое время зимой ограничено. Первым подавал голос будильник. Но Вика его выключала и валялась дальше до тех пор, пока мать не поднимет ее криком на весь дом: «Вика, подъем, быстро!» Это было как освежающий душ и кофе в одном флаконе.

И начиналось: завтрак, чистка снега, заготовка дров, приготовление еды, уничтожение мусора, подготовка запасов и прочие дела, которые всё прибавлялись. Еще засветло они с матерью ходили осматривать егерские владения, чтобы вовремя заметить браконьеров, нашествие диких зверей, пожар или катаклизмы и сообщить в инспекцию. Это теперь был обязательный ритуал. Зимой это можно было делать не так тщательно и только по смотровым площадкам, но время и силы все же отнимало.

По возвращению начинались тренировки. В основном пока физические упражнения. Родители, проявив свой научный интерес, справедливо предположили, что для того, чтобы летать, Вике нужно укрепить и развить основные группы мышц. Например, взмахи крыльев должна выдерживать спина, а при посадке нагрузка идет на ноги и поясницу. Мускулатура крыльев соседствует и, скорее всего и работает, вместе с руками. Так что все эти группы мышц требовалось раскачать.

Все было под контролем со стороны матери. Она пристально следила и отмечала изменения, а также за тем, чтобы дочь не перенапрягалась: если дочурка чересчур уставала, выполняла упражнения уже из последних сил – останавливала процесс, давала отдых, либо меняла нагрузку и нагружали другие группы мышц. Комплекс упражнений был разбит на отдельные группы и включал не только стандартные силовые упражнения – отжимание, растяжки, гантели, бег с нагрузкой или с препятствиями, прыжки, – но и упражнения для крыльев. Например, сначала Вика отрабатывала мах крыльев на резкость или продолжительность, а позже совмещала махи с прыжками, а бег выполняла с полностью расправленными крыльями – чтобы научиться выдерживать сопротивление воздуха.

Не забывала Эрке и про массаж. При такой нагрузке не только нужно было разминать зажатости, но и расслаблять отекшие мышцы. Она много успела начитать материалов, но практические навыки приходилось познавать в моменте. Сказать, что Вика по началу даже боялась массажа от матери – это ничего не сказать. Для нее это было сперва как пытка. Впрочем, Эрке не была самодуром и постоянно спрашивала Вику об ощущениях и исправляла свои ошибки. Поэтому постепенно ситуация изменилась к лучшему.

Спустя три месяца тренировок, совмещая махи с бегом и прыжками, Вика начала отрываться от земли примерно на полтора метра и некоторое время могла парить. Впрочем пока что с горем пополам, так как крылья пока ее не удерживали и по сути постоянно жестко приземлялась на ноги, либо и вовсе падала. Ушибы и синяки украшали ее ноги, руки и попу почти постоянно.

Вике было ужасно тяжело. Как и у любого начинающего спортсмена, вначале ничего не получалось. Она еле трепыхалась и не могла даже скоординировать движения. Уставала зверски, но упорно повторяла раз за разом. Злилась, что не получается, но продолжала. Эрке же, будто всю жизнь не экологией занималась, а атлетов тренировала, без конца подбадривала и подгоняла Вику:

«Чего, уже устала?!», «А ну-ка еще раз! Не можешь? Тогда еще пять раз!», «Ты вчера сделала больше, а сегодня филонишь! На исходную!».

Успехи уже были, но до реальной попытки полета, ей надо было стать еще сильнее. В идеале помимо своего собственного веса Вика должна была поднимать груз хотя бы в пятнадцать-двадцать килограммов полезной нагрузки, а лучше даже больше.

С учетом постоянного давления матери, Вике в первые месяцы казалось, что она топчется на месте. Проскакивали мысли: «Я какой-то глупостью занимаюсь, а не летать учусь!», «Замотала меня уже своими пробежками и прыжками! Похоже она сама не знает, что сделать чтобы я полетела!», «Папка, ну почему ты не учишь меня?! Ты же обещал!». Впрочем, дальше скрытого ворчания, нытья и мелких конфликтов она не шла. Обсудить с матерью сомнения тоже не пыталась, чтобы не нагнетать обстановку. Ведь видно было, что она старается и все это ради нее, а не просто ради какой-то садистской забавы. Пока еще теплилась вера в лучшее.

Еще одной проблемой был мороз. Вика вообще была теплолюбивая и бегать по трескучему морозу часами не привыкла. Хотя, казалось бы, живет на Алтае и должна быть привыкшей, но нет. Приходилось пересиливать себя, чтобы находиться на улице по несколько часов подряд.

На помощь пришла русская баня и закаливание. В самом начале было дико: париться в почти стоградусной парилке и потом обливаться холодной водой. Но довольно скоро Вика втянулась и вместе с матерью голышом с довольным визгом прыгала в снег. Благо баня на участке была одним из наиболее качественно сделанных сооружений после дома. Вода была подведена под землей прямо из колонки. Отдельный титан и печь, обустроенная парная, душ и место отдыха. Популярность этого места была стопроцентная.

По вечерам от физических упражнений переходили к упражнениям умственным. Нагоняли школьную программу. Тут мать отрывалась по полной программе. Особенно когда заметила, что больше половины из того, что Вика учила раньше, когда ходила в школу, она попросту зазубрила, чтобы сдать. И благополучно забыла. Или не разобралась и наплевала. Но мать знала, что Вика не глупа, а просто лентяйничает. Оттого в этих вопросах терпеливо и упорно заставляла дочь разбираться и работать. Но не давила на нее, как при полётных тренировках. Индивидуальные занятия были куда продуктивнее, чем любые групповые и школьные. Результаты сразу же пошли в гору.

Спустя три месяца тренировок начали всплывать проблемы, как физические, так и моральные.

На физическом уровне потребовалось больше калорий и ухода за крыльями. Нужно было менять рацион. Большие физические нагрузки требовали не легкого перекуса, а основательного питания. Так Вика, всегда любившая легкий завтрак или чай по утрам, небольшой обед и в меру сытный ужин – перешла на овсяную кашу или злаковые завтраки с орехами утром. На обед – супы и мясные блюда. Вечером немного сладкого и более легкие блюда, чтобы не нагружать желудок на ночь. Днем по ходу тренировок, часто ела орехи. Они давали достаточно энергии и от них есть хотелось меньше.

С крыльями всё было куда интереснее. Пока Вика сидела дома, не напрягая их, ничего серьезного не было. Но когда начались стабильные нагрузки и упражнения, обнажился ряд проблем, который присущ только человеку с крыльями. И первой, самой яркой, стал пух. Это был настоящий кошмар! Он, как нечёсаные волосы, сворачивался колтунами. Свалявшийся пух мало того, что мерзко выглядит, так еще ужасно зудит и лезет, как шерсть у кошек. Не говоря уже о запахе при смеси с потом. К весне Вика вообще начала линять и выглядела, как растерзанная перьевая подушка. Ее перемещение по дому или участку можно было отследить по дорожке из выпавшего пуха. Он был абсолютно везде: на одежде, в кровати, скапливался вдоль плинтусов и по углам в доме, даже если Вика старалась за собой убирать. Чтобы с этим хоть как-то бороться, его приходилось вычесывать специальной щеткой. Иногда вырывать. Это было неприятной процедурой, сравнимой по ощущениям с выщипываем бровей или даже депиляцией. Чистить перья тоже было крайней необходимостью. Ведь пыль, грязь, вода или мокрый снег – все это, попадая между перьями, так там и оставалось. Из-за этого крылья попросту теряли свои летные качества, ухудшался их внешний вид и здоровье. Перья становились твердыми, тяжелыми, а сами крылья сложно управляемыми и будто испачканными воском.

В летнее время аналогичной проблемой стало удаление насекомых. Казалось, будто клещи, мошки, слепни, комары, даже осы и прочие вредители только и мечтали поселиться в крыльях. У птиц для чистки есть клюв. Вике же приходилось использовать подручные средства, что было не всегда удобно. Мыть крылья под душем с мылом можно было строго по расписанию. Щелочь пагубно действовала на кожу крыльев и сами перья. Об этом догадались только тогда, когда кожа под перьями уже стала шелушиться, словно перхоть, а сами перья стали сухими, будто прожжёнными, и потеряли летные качества. Родители снова полистали орнитологию и выяснили: крылья нужно чистить особым образом. Самым частым способом очистки мог быть метод выдувания грязи, а также сухая чистка (зимой – поваляться в сухом снегу и отряхнуться, а летом – в специальном песке, а затем требовалось продуть песчинки).