Текст книги "Обычная злая сказка"

Глава 15
ОПЕРАЦИЯ «СПРАВЕДЛИВОСТЬ», ИЛИ КАК ПРАВИЛЬНО УСТРОИТЬ ПЕРЕВОРОТ

Литари шел по коридорам замка, сам не зная куда. В последние два дня мир снова резко изменился, не удосужившись поставить его в известность о своих планах. И он теперь должен был решать, насколько и как следует поменяться ему, чтобы вписаться в эту совершенно новую реальность. Юноша присутствовал на совещании, которое устроил его дядя, пригласив Тениру, двух молчаливых суровых жриц, по сравнению с которыми она казалась очень юной и мягкой девушкой, Синалу и Снеару. Он никак не мог привыкнуть добавлять к ее имени еще и слог «ла», по-прежнему называя ее на старый манер.

Уже на совещании выяснилось, что мечи богини даром времени не теряли и заехали в пару своих храмов, чтобы объяснить служителям, что происходит в мире и как на это следует реагировать. Инициативу Литари с распространением нужных слухов Тенира одобрила и предложила Широлу под любыми предлогами пригласить к себе кьеров, которым он доверял, чтобы ввести их в курс дела и попытаться перетянуть на свою сторону. К тому же следовало создать армию, и как можно скорее. Конечно, и это признавали все, из обычных селян войска быстро не получишь, но если в качестве ядра использовать стражу кьеров и более или менее подготовленных людей вроде наемников, охраняющих караваны, то шанс есть. И, естественно, основной ударной силой должны были стать четыре жрицы Элары, каждая из которых стоила хорошо вооруженного отряда. А еще был вопрос с магами, и много других…

Принц даже не всегда понимал, что обсуждают мечи богини, и только когда прозвучало, что через три дня храмы объявят о том, что король нарушил волю богинь и пытался убить единственного наследника престола, юноша ощутил, как холодок страха пробежал у него по спине. Все эти приготовления вдруг оказались до ужаса реальными, и только в тот момент он осознал, что все происходит на самом деле, что от его имени собирают армию, чтобы он мог сразиться со своим отцом…

Потом были детальные планы и обсуждение речей, которые его дядя должен был произнести перед другими кьерами, и тех, что требовалось сказать простому люду, чтобы сподвигнуть их выступить против короля. И главным в этих речах были не справедливость или нарушение законов богинь, а то, что именно ждет их при правлении черного мага и его приспешников. И как тяжело будет людям, когда богини отвернутся от них. Во время этого совета Литари избавился от своих последних иллюзий и понял, что, кроме дяди и, быть может, Снеары, его судьба никого не волнует. Жрицы выполняют свой долг, уничтожая черного мага, а те, кто присоединится к ним, прежде всего будут отстаивать возможность нормально жить для себя и своих детей, поскольку поверят, что привычному жизненному укладу грозит крах. Потому что их умело в этом убедят.

И вот только что он выступал в качестве живого доказательства, демонстрируя трем присоединившимся к дяде кьерам татуировку и убеждая их в том, что он не самозванец. Все трое приходились ему родственниками со стороны матери и обладали достаточным влиянием в королевстве, чтобы иметь возможность оказать действительно серьезную помощь. Они и так ехали к дяде на церемонию прощания, дабы как полагается помолиться в кругу семьи за души умерших. Литари горько усмехнулся: иногда ему казалось, что сами богини помогают в этом начинании. А может быть, это Тенира все точно рассчитала и переправила его к дяде как раз тогда, когда по обычаю родственники собираются вместе, по прошествии одного года со дня похорон, чтобы окончательно проводить ушедших. Действительно – он ведь упоминал, когда именно умерла мама. Но почему тогда она прямо не сказала, из-за чего им следует так торопиться…

Юноша и не заметил, как оказался в коридоре, где находились комнаты, предоставленные жрицам. Он нерешительно остановился, не зная, следует ли сейчас беспокоить Снеару? Или все-таки дать ей отдохнуть после выматывающих встреч с кьерами и другими нужными людьми, которые смотрели на нее как на редкое животное, а некоторые еще и умудрялись высказать откровенные глупости и пошлости. Принц скривился, как от кислого, вспомнив, как кьер Нилит додумался предположить, что девушка является его любовницей, и возмутился, посчитав ее не подходящей на роль будущей королевы, видимо, предполагая, что его собственная дочь подойдет куда как лучше. Хорошо еще вовремя вмешался дядя, посоветовавший дорогому родственнику ознакомиться с летописями и не позориться перед остальными, демонстрируя свое вопиющее незнание истории. Но все равно было противно. Хотелось просто с кем-нибудь поговорить о том, что творилось у него на душе… Решившись, Литари подошел к двери комнаты Снеары и тихо постучал, чтобы не разбудить ее, если она спит, устав от всех этих волнений. Створка бесшумно открылась, едва не задев его лицо, и девушка молча отступила в сторону, пропуская юношу в помещение. Принц с облегчением улыбнулся и вошел, позволяя жрице запереть дверь. Эта постоянная осторожность никогда не оставлять двери в свои комнаты открытыми его уже не удивляла, хотя не так давно их из-за этого заподозрили в любовной связи. Поскольку молодые люди, остающиеся наедине в запертой комнате, по мнению некоторых особо добронравных людей, не могли заниматься ничем пристойным. Не объяснять же каждому, что Снеара не переносит назойливого внимания окружающих. А слуги, несмотря на многочисленные запреты, все равно придумывают предлоги, чтобы зайти к ней в покои, дабы своими глазами увидеть жрицу двух богинь, да и среди людей, приехавших с кьерами, находится немало любопытных.

– Опять расстроился из-за собрания?

Юноша слегка вздрогнул, так и не привыкнув к новому голосу Снеары, совершенно лишенному каких-либо чувств, и грустно ответил:

– Знаешь, с каждым разом я все больше разочаровываюсь в людях. А завтра обо мне будут рассказывать в каждом храме, и я вообще не представляю, что начнется.

– Ничего хорошего. – Девушка спокойно протянула ему бокал с вином, словно заранее знала, что он зайдет, и отошла к окну, задумчиво разглядывая открывающийся из него вид на город. – Любой переворот – это беда для простых людей и повод пограбить для бандитов.

– Но мы не затеваем переворота!

Литари сердито стукнул кулаком по подлокотнику кресла, которое уже успел привычно занять в самом начале разговора. Он давно убедился, что когда Снеара находится в этом своем состоянии безразличия к окружающему миру, то становится очень интересным собеседником, делающим иногда совершенно неожиданные выводы. Жрица объясняла эту перемену тем, что, когда ей не мешают эмоции, она может размышлять и говорить на любую тему совершенно свободно. К тому же Тенира и Синала всерьез взялись за ее обучение, и теперь девушка умела не только махать мечом, но и была способна понимать, зачем она это делает. Хотя бы иногда. Но некоторые ее откровения подчас могли серьезно пошатнуть его представление об окружающем мире. Вот и теперь заявление жрицы выбило принца из колеи:

– Любая насильственная смена власти – это переворот. А вот как его назовут в истории – тут уже будет зависеть от того, кто победит. – Снеара вздохнула. – Не переживай, Литари, у тебя все равно нет выхода: либо это, либо рано или поздно ты умрешь. Второй вариант нежелателен.

– Спасибо. – Юноша грустно улыбнулся и отпил вина. – Скорее всего, ты права. Но знала бы ты, как неприятно сидеть на этих совещаниях и изображать интерес, обсуждать планы, показывать татуировку…

– Да понимаю я, – хмыкнула жрица и потянула себя за короткую челку: – Я в том же положении, что и ты. Мы с тобой оказались в роли символа, знамени, за которым идут в бой. Потому что пока ни на что другое не годны. Так что ты изображаешь несправедливо оклеветанного наследника престола, а я поддерживаю твой авторитет тем, что просто нахожусь рядом и являюсь исключением из правил.

– Неприятное открытие… – Литари задумчиво посмотрел сквозь бокал на свет и рассеянно потер подбородок, укололся о щетину и вяло отметил про себя, что следует, в конце концов, побриться. Юношеская бородка его сильно раздражала, но сейчас даже сердиться было лень. – И ведь никуда не денешься. А тут еще пристают с тем, чтобы я срочно выбрал себе жену и будущую королеву. И каждый хочет подсунуть мне свою дочь или племянницу. Не представляю, что будет, когда соберутся все, кто должен был приехать на прощание с мамой и со мной. Создается ощущение, что они все совершенно уверены в том, что мы победим. Бред какой-то!

– И что больше злит? То, что тебе подсовывают девиц на выданье, или то, что никто не сомневается в твоей победе? – Снеара отвернулась от окна и вопросительно посмотрела на негодующего собеседника: – Кстати, а почему все так озабочены твоей женитьбой? Ты же еще молод, и у тебя много времени на то, чтобы завести детей…

– Скорее, первое, – иронично приподнял бровь принц и отсалютовал жрице бокалом. – То, что никто не сомневается в моей, а точнее, в вашей непобедимости, больше закономерность, чем повод для злости. Мечи богини никогда не проигрывали сражений – хотя бы потому, что всегда имели возможность сразиться еще раз, чтобы переиграть исход поединка. Но необходимость жениться как можно, скорее меня, если честно, не радует.

– А что, нельзя подождать?

Девушка задумчиво наблюдала за своим собеседником, который никак не мог решить, следует ли ему допить вино или все-таки пока достаточно. Так и не придя к определенному выводу, принц поставил бокал на столик и сердито заявил:

– Если бы я был просто наследником престола, то можно было потянуть время. Но я единственный прямой наследник – это значит, что у королевской семьи по мужской линии нет родственников до седьмого колена. Только я и отец. А поскольку в любом случае отец будет лишен короны и прав на нее в дальнейшем, то продолжить род могу только я. Поэтому меня хотят женить как можно раньше и на девушке, которая сумеет родить мне много детей. В идеале – мальчиков. Вот так.

– А что, девочки не наследуют корону?

– Нет. Может наследовать сын принцессы, но внук уже не будет наследником, если его отец не займет трон. Глупость, конечно, но никто законы предков менять не собирается, так что придется смириться.

– Н-да, а я-то еще жаловалась на судьбу: наследником престола быть гораздо хуже, чем жрицей.

Снеара устало прикрыла глаза, и Литари неожиданно стало стыдно. Он вдруг понял, что жалуется на необходимость завести семью человеку, который никогда не сможет этого сделать, как бы ей ни хотелось…

– Прости, я не хотел. – Юноша не знал, куда девать глаза. – Я просто не подумал.

– Да ладно, не извиняйся. – Жрица пожала плечами. – У каждого из нас своя судьба, тут уж ничего не поделаешь, как ни старайся.

– Все равно гадко с моей стороны, – виновато улыбнулся принц. – Если честно, я просто волнуюсь. Особенно меня беспокоит то, что, вполне возможно, мне придется навсегда остаться только ширмой, не имеющей никакой реальной власти. Знаешь, как-то не хочется всю жизнь просто сидеть на троне и подписывать все, что тебе положат на стол, не имея возможности возразить или отказаться.

– Не думаю…

Литари удивленно приподнял бровь, наблюдая за невозмутимой собеседницей, рассеянно передвигающейся по комнате, вероятно, в поисках оставленного служанкой обеда, который, видимо, опять не глядя сунула куда-то, а теперь не может вспомнить куда.

– Насколько я поняла своих сестер, они не собираются терпеть ни малейшего отступления от законов богинь, в которых однозначно сказано, что править должен король, а не тень за троном. Так что, скорее всего, они что-нибудь придумают. Не удивлюсь, если вскоре ты проявишь выдающиеся качества полководца.

– Ясно, это обнадеживает. – Юноша встал с кресла и принялся помогать жрице в ее поисках, поражаясь про себя такому легкомысленному отношению к еде. Все-таки, при всех своих способностях, даже мечи богини должны время от времени питаться. А ему последнее время казалось, что Снеара просто забывает об этом, как и о том, что ей требуется хоть иногда пить и спать. – Знаешь, ты сильно изменилась. Раньше мы не могли с тобой так разговаривать.

– Как – так? – Девушка наконец-то обнаружила поднос с едой. На взгляд Литари, он был как минимум вчерашним и все это время простоял на полке шкафа, задвинутый за фрагменты амуниции, принесенной старшими жрицами для обучения своей молодой сестры. – По-моему, обычно.

– Ну я теперь могу говорить с тобой обо всем, не боясь смутить или испугать…

Принц не знал, как правильно объяснить свои ощущения от бесед с девушкой, которая как-то незаметно из надоедливой обузы превратилась в надежного товарища, способного его выслушать и, самое главное, понять.

– Да, когда я в таком состоянии, ни то ни другое тебе не удастся. – Снеара задумчиво разглядывала холодную кашу на своей тарелке и явно никак не могла решить, стоит ее есть или все-таки воздержаться от издевательств над собой. – Просто теперь я не похожа на девушек, которых ты видел раньше, вот и все. А еще – тебе одиноко.

– Иногда твоя привычка перечислять причины и объяснять наступление последствий выбивает меня из колеи, – вздохнул Литари. – Но должен признать, что ты права. Кроме того, мне с тобой спокойно, и я могу расслабиться, не ожидая какой-нибудь пакости в самый неподходящий момент. Хотя и не знаю, почему так происходит.

– Потому что мне от тебя ничего не надо и никогда не будет надо. – Жрица решила, что каша все-таки вполне съедобна, и начала неторопливо есть. – Поэтому рядом со мной ты чувствуешь себя в безопасности. Ладно, давай не будем больше об этом. – Девушка серьезно посмотрела на него и тихо добавила: – Я не хочу вести этот разговор, пока я в таком состоянии. Я-то ничего не чувствую, а вот ты можешь обидеться…

Литари поспешил согласиться: он и так уже услышал больше, чем надеялся. Парень был до глубины души изумлен тем, что Снеара, даже когда ничего не чувствует сама, все равно не желает случайно причинить ему боль, помнит о такой возможности и старается избегать действий, которые могут к этому привести. Странная все-таки девушка, но это уже не вызывало раздражения, как раньше, скорее… Принц расстроенно поморщился. Он никак не мог подобрать подходящего определения своим чувствам по отношению к молодой жрице. Да и не время было сейчас обдумывать этот вопрос – лучше, пока собеседница в настроении, поговорить, узнать у нее кое-что еще.

– Хорошо. Конечно, непривычно разговаривать с человеком, который ничего не ощущает, но если это помогает тебе не испытывать боли, я готов терпеть столько, сколько потребуется. – Юноша хитро улыбнулся: – Даже рискуя быть обиженным из-за твоего невнимания к моим чувствам.

Снеара отложила ложку и внимательно посмотрела на него, словно обдумывая какой-то важный для нее вопрос. Литари нахмурился: неужели что-то из того, что он сказал, встревожило ее? Хотя… она ведь сейчас не может испытывать тревоги. Тогда что случилось? Откуда этот совершенно отсутствующий взгляд, как будто девушка в мыслях находится где-то в другом месте? Такие уходы в себя сильно его беспокоили. Принц внимательно наблюдал за жрицей, но никак не мог понять, что же вызывает это странное поведение. Неужели, даже когда она использует этот прием с полным исчезновением ощущений, ей все равно больно? Юноша нахмурился и решил выяснить этот вопрос немедленно.

– Снеара…

Он не успел закончить своей мысли: жрица моргнула, словно приходя в себя, и ставшим уже привычным в последнее время ровным спокойным тоном произнесла:

– Этот способ борьбы с болью может со временем вообще лишить меня возможности что-либо ощущать. Но иного выхода просто не существует, или Синала о нем не знает, что для меня практически одно и то же. Поэтому риск остаться такой, как сейчас, навсегда – очень велик.

– Что?! – Принц привстал, потрясенно глядя на невозмутимую собеседницу. – Ты не должна так рисковать!

– Почему? – Казалось, Снеара просто не понимала его тревоги, а ее следующие слова заставили Литари побледнеть: – Это не имеет особого значения: на моих способностях отсутствие чувств никак не скажется, а лично для меня удобнее такое состояние, чем прежние истерики. Спокойнее. Жалко только, что я не могу применять прием с отключением ощущений постоянно: во время сна и когда приходится вызывать силу богини, его невозможно использовать.

– Но ты же перестанешь быть человеком…

Принц не знал, что сказать. Такого он совсем не ожидал и не был готов к подобному развитию событий. Ему в последнее время вообще казалось, что весь мир сошел с ума, и прежние законы, которые он совсем недавно считал незыблемыми, оказываются не более чем красивыми сказками, не имеющими ничего общего с реальностью.

– А я и не человек, – улыбнулась жрица, заметив, как у юноши расширились глаза: – Я – меч богини, Литари, а оружию чувства и переживания скорее мешают, чем помогают.

Принц молча смотрел на свою собеседницу, не зная, что ей ответить. Он действительно сначала испугался того, во что она превратилась, пытаясь избавиться от боли, но потом привык и даже обрадовался таким переменам. Ему нравилось иметь рядом с собой умного рассудительного собеседника, с которым можно спокойно поделиться любыми переживаниями, не опасаясь получить в ответ отповедь или резкую критику. Спокойная, выдержанная Снеара стала для него важным человеком, заслуживающим доверия, самым близким к определению «друг», какое только у него было в жизни. Но при этом юноша в глубине души считал, что эти изменения в поведении совершенно безопасны и в любой момент жрица может вернуться к своему обычному состоянию. А вот теперь он внезапно осознал, что, оказывается, такие перемены могут превратить девушку в бесчувственную куклу навсегда, но подобная перспектива не кажется ей чем-то ужасным.

Литари не мог понять, почему она так относится ко всему этому, но задавать вопросы показалось ему неуместным. Быстро попрощавшись, он выскочил из комнаты Снеары и чуть ли не бегом бросился в свои апартаменты, пытаясь себе представить – каково это ничего не чувствовать, просто оценивать то или иное событие, не испытывая ничего по его поводу? Почему такое отношение к миру кажется девушке настолько привлекательным? Ведь, что ни говори, она получила почет, уважение и покровительство сразу двух богинь. Что ставит ее на ступень выше других жриц. Это признают все кьеры, знающие сложившуюся ситуацию. Тогда в чем дело? Ведь боль теперь не мучает ее постоянно… В этот раз после разговора со Снеарой юноша не находил себе места.

Присутствовать на совете, где решались основные вопросы их авантюры по осуществлению переворота в государстве, уже много веков не знавшем войн, ей вменили в обязанность единогласно. Снеара просто не могла понять, зачем все это нужно, однако старшие жрицы считали, что играть слишком большую роль в организации смены власти им не стоит. Их дело – уничтожить черного мага, а все остальное должны сделать сами люди. Или хотя бы считать, что они это сделали, поскольку ни один из ныне живущих подданных славного королевства Сиали понятия не имел о том, как именно следует вести боевые действия. Девушка привычно заняла свое место в кресле, установленном за стулом Литари, и замерла, вперившись взглядом в противоположную стену комнаты. Теперь для нее не составляло труда сохранять неподвижность как угодно долго, что иногда было весьма удобно. Люди почему-то воспринимали жриц в таком состоянии менее нервно, хотя все равно настороженно косились время от времени.

Снеара, или, как теперь ее официально именовали, Снеарала, добавляя к имени слог «ла», как и подобает в обращении к жрицам-целительницам Эналы, до мельчайших подробностей помнила план, разработанный старшими жрицами с участием кьера Толледа, и точно знала, что может потребоваться от нее. Тенира, Лира и Тора, проспорив всю ночь и половину утра, пришли к выводу, что тратить время на попытки собрать армию побольше не имеет смысла, а следует выступать как можно скорее, пока народ еще не привык к новости и откровения служителей воспринимает с нужным настроем.

К тому же увеличение численности их войска вряд ли могло повлиять на исход сражения. Всех более или менее подходящих и находящихся в пределах досягаемости наемников, охотников и стражников кьеров, поддержавших Литари, которых в конечном итоге оказалось всего девять, уже успели мобилизовать в новую армию. А значит, пополнить ее можно было только за счет селян и мастеровых, ничего опаснее мясницкого ножа отродясь в руках не державших, и, следовательно, к бою в ближайшее время не приспособленных. Учить же их было не чем иным, как банальным самоубийством. Пока они станут хотя бы сносными бойцами, черный маг со своими помощниками успеет стянуть стражников и наемников со всего королевства и просто раздавит их количеством. Поэтому вся надежда была на скорость и боевые качества жриц, которые являлись их основной ударной силой.

Девушка прислушалась к разгоревшемуся за столом спору и отметила, что, определяя круг вопросов, способных вызвать разногласия, мечи богини оказались абсолютно правы. Она сосредоточила все свое внимание на дискуссии, готовая в любой момент исполнить свою роль. Когда жрицы выбирали, кто будет поддерживать Литари и Широла от их имени, они практически мгновенно определились с ее кандидатурой. Как наиболее уважаемой – по крайней мере, так считал кьер Толлед, мотивируя это тем, что она находится под покровительством сразу двух богинь, а не одной, как все остальные, и наименее пугающей, чем ее более взрослые сестры. Теперь, если мнения за столом совета разделятся, хозяин дома и его племянник должны были поинтересоваться ее видением ситуации по спорному вопросу, а она, естественно, высказаться в пользу их предложения. Но сделать все это следовало так, чтобы никто из самолюбивых кьеров не догадался, что все уже давно решено и им в этой пьесе отведена роль статистов.

Снеара про себя поблагодарила Синалу, научившую ее отключать все эмоции и ощущения: если бы не это, страшно представить, как она волновалась бы и переживала. А так – может спокойно отслеживать ситуацию, оценивая необходимость своего вмешательства. Ну вот точно камнем преткновения стал вопрос о быстром марше до столицы, с последующим штурмом королевской резиденции, при котором планировалось захватывать города и селения только в том случае, если их невозможно обойти. Кьеры почему-то решили, что гораздо безопаснее будет атаковать каждый попавшийся на пути населенный пункт и, только убедившись в его полном подчинении, идти дальше. Жрица мало понимала во всех этих военных изысках, но логичнее было предположить, что правы все-таки мечи богини, в свое время успевшие немало повоевать, а не люди, почему-то решившие, что должны знать военную науку по праву рождения.

Дело, судя по всему, шло к открытому конфликту, и девушка приготовилась к тому, что ее попытаются использовать в качестве арбитра. Так и есть. Литари повернулся к замершей за его креслом жрице и вежливо, но без подобострастия произнес:

– А что ты по этому поводу думаешь, Снеа?

Над столом пронесся вздох потрясения: обратиться не по форме к мечу богини, а уж тем более к мечу и щиту, даже король мог только после специального разрешения… Снеара видела, что кьеры мгновенно оценили фамильярность принца, ее спокойную реакцию на нее и сделали закономерный вывод: покровительство обеих богинь явно распространяется и на престолонаследника.

– Не стоит захватывать города без крайней необходимости – это лишняя трата времени и жизней людей. Все равно, если не уничтожим черного мага и не покорим столицу, мы их не удержим, а в случае победы они и так присягнут новому королю. – Девушка по памяти повторила инструкцию Тениры и спокойно добавила: – Я поддерживаю предложение его высочества.

Снеара отрешенно отметила, что, как только она выразила свое мнение по этому вопросу, обсуждение мгновенно прекратилось, поскольку все немедленно пришли к выводу, что следует поступить именно так, как советует жрица, и опять погрузилась в изучение стены. Снеаре нравилось состояние полного равнодушия ко всему происходящему вокруг. Это давало ей множество преимуществ. Во-первых, исчезала боль, позволяя снова ощущать себя нормальным человеком, а не сосудом, наполненным бесконечным страданием, и, во-вторых, можно было обдумывать события и поступки людей, не отвлекаясь на свои переживания по их поводу. Отчаяние, ставшее в последнее время ее постоянным спутником, отступало просто потому, что в таком состоянии она была полностью безразлична и к своей судьбе тоже. И это радовало.

Девушка привыкла, когда требовалось что-либо обдумать, сначала отключать эмоции, а уже потом искать решение проблемы. Следовало признать, что если бы не необходимость иногда спать, она бы проводила в этом состоянии круглые сутки. Но спать Снеаре все-таки иногда приходилось, и жрица по-прежнему видела странные сны, которые привыкла считать игрой подсознания, пытавшегося хоть так удержать ее на краю безумия, позволяя ей хотя бы во сне жить почти обычной жизнью. С некоторыми вариациями, конечно, но это было уже не столь важно.

Жрица краем сознания отметила, что за столом обсуждают животрепещущий вопрос снабжения их маленького войска, и вновь стала думать об отвлеченных вещах. Например, о том, что она все-таки оказалась права: мечи богини избрали на роль победоносного полководца Литари, чтобы после окончания всей этой авантюры ни у кого не осталось сомнений, кому именно все обязаны освобождением от тирании черных магов. А заодно ненавязчиво демонстрировали, что полностью и безоговорочно поддерживают юного принца и считают его, и только его, достойным правителем, выражая свое неудовольствие каждый раз, как кто-нибудь пытался настаивать на своих советах. Девушка подавила желание фыркнуть вслух и задумчиво окинула взглядом стол, за которым опять возникла ссора на пустом месте. По всему выходило, что скоро они отправятся в поход. И тогда для принца начнутся основные испытания, а для нее – первая серьезная война. Война, нежданно-негаданно ставшая ее работой на всю оставшуюся жизнь.

Потом ее мысли переключились на сны, которыми она наслаждалась теперь каждую ночь. В них жрица жила почти нормально. Играла с девочками, ухаживала за домом и садом, кормила малышек обедом и ужином и рассказывала им на ночь сказки. Иногда они ссорились, но большей частью жизнь в уютном коттедже, затерявшемся в сердце старого сада, текла мирно и спокойно. Хотя бывали случаи, когда Снеара умудрялась, совсем как ее мать, читать морали и приводить примеры из жизни, чтобы наставить детей на путь истинный. К счастью, необходимость в этом возникала нечасто, а если быть совсем уж точной, то один раз. Девушка призналась себе, что если бы не благословенное отсутствие эмоций, то последний сон испортил ей настроение на весь день. Так уж получилось, что перед тем, как проснуться сегодня утром, она в своем сновидении очень резко поговорила с девочками, и пусть это не было реальностью, но все равно причинило ей боль.

Однако по-другому Снеара просто не могла отреагировать, когда Лара беспечно заявила, что в том мире, из которого они получают энергию, есть защитники, обеспечивающие ее бесперебойное поступление, и они так часто обращаются к ним со всякими мелкими незначительными просьбами, что уже надоели, и теперь девочки просто не обращают на них внимания. А на жалобы всех остальных – и подавно. Жрица тогда довольно резко заметила, что следует благодарить за любую помощь, особенно если человек не обязан ее оказывать и сделал это по доброте душевной. И уж тем более не следует обижать тех, от кого зависит твое благополучие. Причем обижать совершенно незаслуженно. Девушка задумчиво перевела взгляд со стены на спорящих за столом людей и задалась вопросом: не слишком ли болезненно она отреагировала на обычный, в общем-то, эгоизм детей?

То, что во сне она испытывала все те эмоции, от которых успешно избавлялась днем, не могло не усложнить ситуации. Теперь Снеара хотела знать, не усиливаются ли чувства оттого, что ими какое-то время пренебрегают, и если подобные вспышки начнут происходить не во сне, а наяву, у нее опять прибавится проблем. Девушка решила воспользоваться тем, что кьерам до нее нет никакого дела, а помощь Литари вроде бы не требуется, и проанализировать события из своего сна. Вызвав воспоминания о происшедшем, она погрузилась в обдумывание каждого своего слова, и самое главное – эмоций, его вызвавших. Не слишком ли они сильны для этой ситуации?

Лара стоит напротив нее, сердито нахмурившись, и теребит рукоять своего кинжала, как делает каждый раз, когда чем-нибудь взволнована. Нала молча сидит в кресле и встревоженно переводит взгляд с одной на другую – девочка молчит и нервно кусает губы, словно хочет вмешаться и не знает, как это сделать. Снеа смотрит на детей, и у нее в душе беспокойство смешивается с раздражением. Ну неужели они не понимают, что зависят от этих неведомых защитников?! Что если эти неизвестные люди перестанут им помогать, то поток энергии иссякнет, и девочкам придется покинуть дом и искать новое место для жизни, потому что все, что здесь есть, они получают именно из нее?! Лара не сдерживается и кричит:

– Они глупые! И просят постоянно всякую ерунду. Надоели уже! Если бы они хотели получить взамен что-нибудь важное, то мы бы это сделали, но они не хотят!!!

И жрица стискивает зубы от бессилия. Как? Как объяснить этим детям, никогда не знавшим того другого, человеческого мира, что ерунда иногда может спасти жизнь. Объяснить тем, кто толком не знает, что такое смерть… А потом приходит решение:

– Скажи, Лара, вода – это что? Ерунда? – Снеа старается не выдать себя голосом и напряженно ждет ответа ребенка, и он немедленно следует. Именно такой, какого она и ожидала:

– Да! Ерунда!

Жрица вздыхает и, стараясь не обращать внимания на откровенную ярость маленькой девочки, задает следующий вопрос:

– Ты знаешь, что такое пустыня?

– Да. – В голосе ребенка звучат раздражение и насмешка. – Я знаю, я их видела, мама показывала.

– Хорошо. Тогда я расскажу вам историю из жизни.

Девушка замечает, как с интересом подается вперед Нала, обожающая всякие рассказы, особенно о событиях, которые были на самом деле, как презрительно фыркает Лара, тоже не отказавшаяся бы послушать, но не желающая этого показывать из принципа, и тихо начинает говорить:

– В одной далекой стране торговцы, чтобы заработать себе на жизнь, водили свои караваны через пустыню. Это было опасным занятием, в песках их нередко подстерегали разбойники, и тогда только от мастерства охраны зависело, вернутся ли караванщики домой или их кости навсегда останутся в пустыне. Однажды два торговца сумели так удачно продать свои товары, что заработали больше, чем за много лет путешествий по пескам. Они были счастливы и везли драгоценные камни, которыми с ними расплатились, с большими предосторожностями. Эти камни были для них важнее всего. Но, когда торговцы пересекали самое сердце пустыни, на них напала большая банда разбойников и, перебив всю охрану, захватила их в плен. Главарь бандитов решил пошутить и предложил торговцам уйти, взяв с собой только наиболее ценное имущество. Один торговец ушел, взяв с собой мешочек с драгоценными камнями, и, к его удивлению, ему позволили это сделать, а другой забрал только флягу с водой…