Текст книги "Кофе с мышьяком"

– Ким, кто это? – спросил Архипов и подобрался, как зверь перед броском.

– Служба безопасности моего благоверного. Рудаков, валите к чертовой матери и передайте Игорю, что я своих решений не меняю.

Все произошло очень быстро. Рудаков потянулся было к Ким, но Архипов его опередил – с силой толкнул в грудь. Тот пошатнулся и не устоял на ногах: дорожка была покрыта влажными и скользкими от дождя кленовыми листьями, он упал на спину, стукнулся головой об асфальт и затих.

– Живой, но в обмороке, голова разбита, – определила Ким, быстро опустившись на землю и пощупав пульс. – Плохо, что он меня нашел...

– Его твой муж подослал? – Архипов нервно закурил и тоже присел на корточки рядом с парнем.

– Этот лысый придурок будет меня преследовать до скончания времен! – с досадой ответила Ким, и вдруг глаза у нее загорелись странным лихорадочным блеском. – Послушай, я кое-что придумала!

И она торопливо оглянулась по сторонам. Сквер был пуст, стояла тишина, только машина проехала по дороге, шуршал в верхушках кленов дождь да мягко плескалась вода в реке.

– Когда ты... отомстишь своему дружку, нужно, чтобы никто на тебя не подумал. Нужно алиби. Знаешь, кто никогда ни при каких обстоятельствах не сможет убить?

– Кто? – глупо спросил Архипов.

– Труп! Покойники не убивают. А значит, ты должен стать покойником. Нет, не перебивай, я все очень хорошо придумала. Обрати внимание, как Рудаков на тебя похож! Не лицом, а фигурой, ростом, строением тела. Если одеть его в твою одежду, а потом кинуть в реку, к весне, когда его выловят, никто и не поймет, что это – не ты.

– Почему к весне?

– Потому что через пару месяцев река замерзнет и вскроется только в апреле, – терпеливо, как малому ребенку, объяснила Ким. – Тогда уже этого типа родная мама не опознает.

– Но ведь он еще жив! – возразил Архипов.

Ким согласно кивнула, поцеловала его в губы – очень нежно, сходила к берегу и вернулась с небольшим плоским камнем.

– Это легко поправить, – сказала она. – Бей.

– Я не могу! – перепугался Архипов. – Живого человека...

– Помочь? – равнодушно спросила она и вдруг с размаху ударила Рудакова камнем по лбу. Раздался сдавленный звук – это Архипова вывернуло прямо на дорогу.

– Ну же, это совсем несложно. Давай!

– Нет, я не могу!

– Мужики-мужики, какие же вы слабые создания! Тогда раздевайся и помоги мне этого дурака раздеть.

Они содрали одежду с Рудакова, обрядили его в брюки, свитер и куртку Архипова, не забыли и об украшениях, после чего художник тоже переоделся в пропахший трудовым потом костюм сотрудника службы безопасности.

Ким ловко и уверенно, как будто всю жизнь этим занималась, ударила камнем по лицу Рудакова, потом несколько раз приложила его затылком об асфальт и удостоверилась, что он уже не дышит. Вместо лица у бедолаги теперь было кровавое месиво – смотреть страшно! Потом они оттащили тело к берегу, где по удачной случайности обнаружили довольно большой и тяжелый камень. Там, на берегу, вообще валялось много мусора, среди которого нашлась прочная леска. Ким примотала камень к ноге Рудакова и удовлетворенно выпрямилась.

– Ерунда, конечно, но для сельской местности сойдет. Теперь он по крайней мере какое-то время не всплывет. Ну что стоишь, сталкивай его в воду!

Архипов, теряя сознание от страха, толкнул тело, и оно медленно покатилось в воду. Но Ким и этого показалось мало: она заставила художника войти в реку почти по грудь и оттащить покойника дальше, чтобы не валялся на мелководье.

Этой же ночью они сбежали из квартиры на Шелепихинской. После этого происшествия оставаться там было никак нельзя. Архипов впал в депрессию, выпил в одиночестве бутылку водки, и Ким оттранспортировала его, уже пьяного, в деревню к тете Любе – это было единственное место, казавшееся ей достаточно безопасным. Медсестра зарекомендовала себя как проверенный и надежный человек, а кроме того, Ким она полюбила как родную дочь, которой у нее никогда не было.

Архипов, как ни странно, быстро оклемался. Ким-то ожидала, что он станет каяться, бить себя в грудь, горевать по родителям, своей репутации модного художника и налаженной жизни... Но он, напротив, вошел в роль рыцаря, защищающего бедную девушку, а убийство Рудакова воспринял как освобождение любимой из-под гнета домашнего тирана. О том, что нуждающаяся в его защите любимая хладнокровно и без лишних сантиментов убила человека, он не вспоминал. А сама Ким все эти дни продолжала мягкое и незаметное давление, занималась промыванием мозгов, как она сама это называла. Все-таки ее действие на мужчин было поистине магнетическим и походило на какое-то волшебство. Откуда у нее такие способности, она не знала. Уж точно не от матери, которая, проработав всю жизнь на ситцевой фабрике, на женщину походила очень отдаленно.

И еще Ким радовалась, что сделала правильный выбор, решив использовать для своей мести художника – человека творческого, впечатлительного, зависимого и с неустойчивой психикой. Из его души, как из глины, умелый мастер может вылепить все, что ему заблагорассудится, а Ким без ложной скромности считала себя именно мастером. А будь на месте Архипова какой-нибудь монтажник-высотник, бизнесмен или журналист – фиг бы что у нее получилось.

В запланированный день – как раз тогда, когда мы с Волкодавом приехали к тете Любе с вопросами, Архипов отправился в Москву. Ким, разумеется, была с ним – подстраховывала и следила, чтобы все прошло как по нотам. Ромка чаще всего обедал в «Комильфо», и именно там его поджидал Архипов в неброской одежде и в надвинутой на глаза бейсболке. Все время, пока Ромка обедал, он околачивался за углом, чтобы не мозолить глаза парковщику. Потом увидел, как Дьяков вышел, сел в машину и закурил, приопустив стекло. Это был шанс. Архипов пересек стоянку, подошел, легонько стукнул в окно.

– Генка? – воскликнул Роман радостно. – Ты?! Вернулся! Ну ты нас и напугал, собака этакая! Наконец-то нашелся!

Он опустил стекло до самого низа и с улыбкой хлопнул друга по плечу.

– Стаська уже с ума сходит, твои родители слегли... Ну что ты там стоишь? Садись, поедем куда-нибудь, поговорим.

– Дай, пожалуйста, сигарету, – попросил Архипов, чтобы выиграть время. – И если не возражаешь, я тут постою, а ты сиди, хорошо?

– Да ты что, Генка, пьяный, что ли? Бледный какой-то... Ну ты даешь, умотал куда-то и хоть бы словечком обмолвился. Ты хотя бы знаешь, что твои старики тебя уже мысленно похоронили?

– У меня возникли обстоятельства, – сказал Архипов помедлив. Он был растерян и сильно волновался, так что это заметил даже Ромка.

– Что-то случилось? – встревожился он.

– Да так, всего понемногу.

– Может, помощь нужна?

Тот помотал головой и жадно затянулся. Ким стояла на противоположной стороне улицы, в темных очках и бесформенном свитере; она делала вид, что ест горячую сосиску возле уличной палатки, а сама мысленно подбадривала Архипова: «Давай действуй!» У нее стоял ком в горле, но не от сочувствия Ромке, не от жалости или страха, а от ощущения сбывающейся мечты. Вот оно, то, о чем она грезила, ради чего выкладывалась, на что потратила целых два года своей жизни! Вот он, ее враг, который сейчас будет убит.

Как дальше поступить с Архиповым, она не знала. Точнее, пока не думала об этом, надеясь, что все само разрешится. Возможно, она осталась бы жить с ним, испытывая благодарность. Возможно, они предпочли бы расстаться... Но сейчас она не хотела забивать себе голову техническими проблемами, полностью отдавшись смакованию этих бесценных минут.

А потом Архипов все испортил. Жалобно сказал:

– Это тебе за Ким! – и ткнул ножиком, не глядя, чуть не зажмурив глаза. Как ребенок, честное слово! По неопытности сам порезался о лезвие, выронил нож и побежал по диагонали в переулок. Ким выждала пару минут и быстро ушла в ту же сторону.

– Я не убил его, только ранил, – сказал первым делом Архипов, когда они встретились в условленном месте.

– Откуда ты знаешь?

– Я почувствовал. У меня ничего не получилось, Ким...

И тогда она заплакала. Прямо у метро, не стесняясь людей, первый раз за эти два года, когда она и хотела бы заплакать, но не могла выдавить из себя ни слезинки.

Архипов тоскливо посмотрел на нее и ничего не сказал.

– Значит, Ромка все знал. Я так и думала, что он соврал про личность нападавшего... Интересно почему?

– Я думаю, что поначалу он ничего не понял, – сказала Ким и взмахнула рукой, заказывая очередной кофе. – Ведь Роман был не в курсе происходящего, мирно жил себе в твердой уверенности, что я мертва, и, разумеется, ему не пришло в голову связать исчезновение своего друга с событиями двухлетней давности. Имя Ким, которое назвал Архипов, ни о чем ему не говорило. Интересно только, как он догадался?

– Боюсь, в этом виновата я. Показала ему ваш портрет.

– Какой портрет?

– Рисунок Архипова. Я нашла его в студии, когда начала поиски...

– Удачный? – спросила Ким с легкой улыбкой.

– Вполне. Чувствовалось, что Архипов был по уши влюблен.

– Вы не могли бы отдать мне его? Хотелось бы взглянуть.

– Я предпочла бы оставить портрет на память, слишком многое у меня с ним связано. Так что – извините.

Я не приняла предложение Ким называть ее на ты и обращалась к ней безразлично-вежливо. Она вызывала у меня странные чувства – смесь презрения, жалости и восхищения, причем не понять, какое из чувств доминировало.

– Вы не рассказали, что было дальше, – напомнила я. – Архипова убил Роман? Он знал, что я не успела поговорить с мужем, что он пока ничего мне не рассказал и, вероятно, решил подстраховаться раньше, чем я узнаю всю историю...

– Думаю, так и было. Я ждала Архипова на противоположной стороне бульвара, видела вашу встречу – он сам попросил меня побыть поблизости, чтобы подстраховать в случае чего, – и увидела профиль водителя той «шестерки», из которой стреляли. Слишком знакомый профиль.

Было что-то жуткое в том, что эта женщина была везде и всюду, она наблюдала за нами, а я не подозревала об этом. И еще одна мысль заставила меня призадуматься: ведь Ким была примерно на год моложе меня, а я воспринимала ее как абсолютно взрослого, много пожившего человека и мысленно называла не девушкой, а женщиной. Ее очень трудно было представить веселящейся, влюбленной, наивной и глупой. В теле юной красавицы жила душа сморщенной, ненавидящей весь мир старухи, древней, как само зло.

– И тогда вы решили убить Романа? Это вы стреляли у «Шератона»?

– А что мне оставалось делать? – спокойно сказала она. – Это был мой последний шанс. Я следила за ним, я видела, как он повез вашу сестру в отель, заперся с ней в номере, и понимала: у меня остается все меньше шансов. Нет, Дьяков не пошел бы в милицию. Он мог просто убить меня первым, понимаете? Это как дуэль, кто успеет опередить соперника. Опередила я.

– Вы стреляли ради себя? Или чтобы отомстить за Архипова? – спросила я.

– Я мстила за нас обоих, – жестко вымолвила Ким. – За мою поруганную жизнь, за то, что перестала верить в любовь, за предательство близкого человека... И за то, что Архипов никогда больше не увидит неба... с этой стороны.

Усилием воли я отогнала подступившие к глазам слезы.

– Но почему вообще вам пришел в голову этот дикий план? Почему именно так? Вы использовали других людей как пешек, вы манипулировали Архиповым, словно гуттаперчевой куклой... Это жестоко и бесчеловечно!

– Вас когда-нибудь обманывали? – Ким открыто и ясно посмотрела мне в глаза, и от ее взгляда у меня помутилось в голове. Казалось, я проваливаюсь в глубокий черный омут, не в силах ни вздохнуть, ни позвать на помощь... Наваждение быстро исчезло, но спина у меня покрылась ледяным потом. Что она за человек, в самом деле! Ведьма! Жаль, что сейчас не Средние века – с каким удовольствием я лично подкинула бы хворост в костер под ней!

– Наверное, обманывали, – пожала я плечами.

– Наверное – это не ответ. Если бы вас обманули так, как меня... Представьте себе, что любимый человек приносит вам кофе. Вы доверчиво принимаете чашку у него из рук и без тени подозрения делаете глоток. А в кофе оказывается смертельная доза мышьяка, которую положил в чашку ваш любимый. И вот вы корчитесь в агонии, умираете и не можете понять: как же так можно, за что? За что?! Представили?

Я сглотнула и медленно, бессильно кивнула.

– Вот за эту чашку кофе с мышьяком я и отомстила. Именно за это умер Роман Дьяков.

...Я возвращалась домой по эстакаде, а вокруг бушевала гроза. Как бы на месте Ким поступила я? Если бы Алекс, любимый Алекс поднес мне кофе с ядом и смотрел бы, как я умираю? Возможно ли такое простить? Дождь стекал по моему лицу, волосам, хлюпал в туфлях и сумке, а я все думала и думала. Нет, я не стала бы мстить, ведь он – мой любимый! Любовь долго терпит, милосердствует... Не бесчинствует, не ищет зла. Любовь – прощает.

Впрочем, кто я такая, чтобы судить других?

Эпилог

Я надеялась, что с Ким мы распрощались навсегда. Не хотелось бы мне больше видеть лицо этой женщины и каждый раз думать о том, что она погубила Архипова. Все мертвые лежали в своих могилах, их уже не вернешь, а живым надо жить. И я жила.

В милицию я не пошла, хотя Флоранс и уговаривала меня. Представляю, как уговаривала бы Мартышка, узнай она, кто убил Ромку... Но она никогда не узнает – во всяком случае, от меня. И никто больше не узнает, кроме близкой подруги и Алекса. Я и сама не знаю, почему не сдала властям Ким: ведь она не принесла мне ничего, кроме горя... Наверное, все потому, что до сих пор в ушах у меня стоял ее голос, а еще я помнила глаза, в которых блестели слезы, когда она рассказывала мне про кофе и мышьяк, про любовь и предательство.

И я постаралась все забыть, попросив прощения у Архипова.

Алекс, видя, как я худею, бледнею и маюсь от тоски, решил пока не возвращаться в свою Испанию и побыть в Москве, с нами. О любви речь больше не заходила, в наших отношениях все оставалось по-старому, и все-таки я была счастлива даже от одного присутствия любимого рядом.

Мартышка продолжала горевать по Ромке, стала молчаливой и печальной, иногда захаживала в церковь и стояла там в уголке, тихо плача. В разговорах мы обе по молчаливому договору обходили опасную тему, не заикаясь ни словом о Романе, Генке и Ким.

Видя наши переживания, мама твердо решила: мы едем отдыхать. Она уже подыскала место, которое пока держала в секрете, и не слушала никаких возражений. Шурке, Мартышке, мне и родителям нужно было сменить обстановку, набраться новых впечатлений, забыть обо всех кошмарах, которые произошли в этом странном и страшном сентябре...

Мы уже паковали чемоданы и готовились к поездке, как вдруг в квартире раздался звонок и приятный женский голос сообщил невероятную новость. Оказывается, Шуркины призовые купоны выиграли в лотерею, и мы стали обладателями «мерседеса-кабриолета». Услышав такое, Шурка ожил, улыбнулся впервые за долгое время и даже сплясал разбойничий танец прямо у телефона.

– Ребенок, Алекс был прав, ты и в самом деле везунчик. Мы с тобой теперь богаты! Как распорядимся машиной? Продадим?

Судя по обиженному взгляду сына, я сморозила жуткую чушь. Правда, как можно продать то, что досталось бесплатно? И машину мы решили оставить...

Но это уже была совсем другая история.

От автора

События, описанные в этой книге, – вымысел от первого до последнего слова, так же как имена, фамилии, прозвища, названия. Все возможные совпадения случайны и не имеют ничего общего с реальностью.

Хочу поблагодарить:

Обаятельную рыжеволосую Яриллу, вдохновившую меня на создание образа главной героини.

Виталия – за помощь, вычитку, поддержку и добрые советы.

А главное – любимого мужа, который создал мне все условия для занятия писательством, принимал участие в создании книги и сотни раз не давал бросить дело на полпути.

И конечно же, продолжение следует...