Текст книги "Кофе с мышьяком"

...Я не сразу поняла, что случилось. Мы шли к «ситроену», припаркованному у обочины, мозг не зафиксировал ничего подозрительного, а подсознание, обостренное до предела, отчаянно заорало: «Тревога, тревога!»

Дальнейшее виделось мне как будто в замедленной съемке: я оборачиваюсь, Алекс рывком дергает меня за руку и одновременно толкает Мартышку. И мы все втроем летим на пыльный асфальт. Следом за нами падает Ромка... но лицо у него при этом искаженное ужасом и совершенно белое. Он падает лицом вниз, широко раскинув руки, и на спине его белого плаща стремительно и очень кинематографично расплывается большое алое пятно.

С противоположной стороны улицы слышится визг тормозов, чей-то отчаянный крик, краем глаза я улавливаю какое-то движение на пересечении Тверской-Ямской и Грузинской улиц – какой-то человек стремительно бежит, врезаясь в толпу и расталкивая людей локтями.

Ромка лежит неподвижно, в странной позе, больше похожий на сломанный манекен, и взгляд у него такой же остекленевший, как вчера у Архипова, и меня накрывает безумная волна дежа-вю... Все это уже было, это какой-то день сурка, жуткая череда совпадений... Вся эта история – сплошные совпадения! Алекс прижимает мою голову к себе, что-то успокоительно шепчет, и у меня перед глазами все расплывается – наверное, от слез.

Я не заболела, не сломалась, не впала в депрессию. Я пережила эти дни – долгие, тягучие, наполненные тоской и горечью, после которых любая, даже очень крупная неприятность сейчас показалась бы мне незначительной мелочью.

– Ты сильная, ты справишься, – твердил мне Алекс, и это помогало. Он все это время был рядом, как будто вливая в меня часть своей силы.

Шурка был непривычно молчаливым и тихим, но я видела: он тоже справится. Гораздо больше меня тревожила Мартышка: она три дня пролежала лицом к стене, не отвечая на вопросы и отказываясь от еды – только молчала и пила воду.

– Маш, ты его любила? – вздыхала мама, присаживаясь на край постели. – Но ведь он – убийца. Ты хоть понимаешь это? Разве можно так убиваться по преступнику?

Мартышка дергала плечом и прятала голову под одеяло.

– Ведь он тебя в ту гостиницу не просто так притащил: ему нужно было отсидеться, некоторое время не отсвечивать. А ты была очень хорошим прикрытием.

Мартышка молчала.

– Все пройдет, дочка, время лечит, и ты забудешь своего Романа, – печально говорила мама и уходила.

Мартышка, наверное, и в самом деле сильно его любила. На похоронах Архипова она стояла бледная и прямая, как палка, а на Ромкин гроб кидалась с плачем и криками, шокируя окружающих и вызывая недоуменный шепоток: «Кто такая? Женат он не был, значит, просто любовница? Надо же, как убивается!»

Когда Архипова уже похоронили и мы тягостной процессией шли к выходу, я оглянулась и увидела незнакомую, высокую и очень стройную женщину в черном платье и шляпке с вуалью, которая, положив цветы на свежую могилу, торопливо уходила в глубину кладбища. Я не стала ее догонять. Пусть поступает так, как считает нужным.

На следующий день рано утром раздался телефонный звонок. Я подсознательно ждала, что она вновь объявится, а потому не удивилась, когда в трубке возник все тот же бархатный голос:

– Станислава? Давайте встретимся. Нужно поговорить.

Я назначила встречу в кафешке неподалеку от моего дома, непритязательной и дешевой, где подавали шашлык из собачатины и разбавленное пиво. Во-первых, у меня не было денег на что-то более изысканное, во-вторых, хотелось увидеть Ким именно в такой непрезентабельной обстановке, чтобы она растеряла хотя бы часть своей непрошибаемой уверенности и не смогла бы воздействовать на меня своими штучками. Или она воздействует только на мужчин? В любом случае рисковать я не хотела. В интерьере дорогого и пафосного заведения Ким будет смотреться органично, официанты станут бегать перед ней на цырлах, я невольно поддамся на ее обаяние и, чего доброго, стану набиваться в задушевные подружки. Кто ее знает, эту гипнотизершу, чем-то ведь она берет мужиков!

За эти дни как-то неожиданно и внезапно кончилось лето; сентябрь устал радовать горожан теплом и решил напомнить, что он вообще-то осенний месяц. По небу стремительно неслись рваные свинцовые облака, а с горизонта грозно и неотвратимо наползала гигантская дождевая туча. Я плотнее закуталась в легкое пальто, помчалась к машине, но двигатель почему-то не завелся. Разбираться, в чем дело, не было времени, я плюнула и пошла на встречу пешком. Ветер трепал полы пальто, сбивал с ног, залеплял лицо волосами. Я бежала по эстакаде, продираясь сквозь этот ветер, и мне было почти хорошо. Разгул стихий очень контрастировал с тем пепельно-серым унынием, в которое была повергнута моя душа. Ни чувств, ни эмоций, только глухая неизбывная тоска... Так пусть хоть снаружи что-то бушует, раз уж внутри пустыня.

Ким уже сидела в кафе, я узнала ее с полувзгляда. Невозможно было не узнать. На ней была все та же черная шляпка, подчеркивающая остроугольное бледное лицо; густая траурная вуаль не скрывала огонь, полыхающий в темных, глубоких, как омуты, глазах.

И все-таки я ошиблась. Убожество и грязь этой забегаловки не могли испортить впечатления, которое производила эта женщина. Ни прожженная сигаретами клеенка на столах, ни вытертый до дыр линолеум, ни подозрительные запахи общепита, тянущиеся с кухни, не мешали Ким оставаться королевой, которая казнит и милует. Интересно, какая участь ждет меня?

– Давно хотела посмотреть на вас, – сказала какая-то глупая женщина моим голосом. – Вы просто ходячее кладбище разбитых мужских сердец.

– Присядьте и выпейте кофе, – спокойно сказала Ким. – И мы сможем поговорить.

Я жадно разглядывала ее некрасивое, но странно притягательное лицо, чувственные, четко очерченные губы, хрупкую шею, точеные музыкальные пальцы, унизанные серебряными перстнями. В чем загадка этой девушки? В чем ее секрет?

– Снимите шляпку, я хочу посмотреть вам в глаза. – Мне уже море было по колено. – Или вы стыдитесь?

– А мне стыдиться нечего, Станислава Дмитриевна, – ответила она и подняла вуаль.

Я посмотрела и горько улыбнулась. Кажется, теперь я понимала Волкодава, Тетерина и Архипова: в такие глаза невозможно не влюбиться.

– Думаю, вы хотите знать, почему все произошло именно так, как произошло? Я расскажу. Думаю, вы имеете на это право.

– Не боитесь, что после нашего разговора я пойду в милицию, уважаемая Ким? – спросила я насмешливо.

– Если бы вы хотели туда пойти, то уже сделали бы это. И кстати, можете говорить мне «ты», так будет гораздо проще.

Четыре года назад она приехала в Москву. За спиной было глухое провинциальное детство, куча вечно голодных братьев и сестер, беспросветная нищета... Впереди же маячило светлое будущее в виде хорошей зарплаты, отдельной чистенькой квартирки и мужа – чтобы был добрый и на руках носил. Тогда, в прошлой жизни, Ким звали Ольгой, и было ей двадцать лет.

Она поселилась у дальней родственницы отца, то ли троюродной сестры, то ли тетки. Спала на топчанчике в коридоре, питалась кое-как – деньги, накопленные с превеликим трудом, нужно было тратить очень осмотрительно – и мечтала поскорее найти работу, чтобы снять жилье, купить приличную одежду и начать наконец новую жизнь.

Иногда Ким воображала себя за прилавком в дорогом магазине косметики. Шелковая блузка, нитка жемчуга на шее, туфельки на каблучке, сверкающие витрины, флакончики с духами – душистое царство, где все милы и дружелюбны... Нет, лучше приемная, оформленная дизайнером: ломаные углы современной мебели, ковер с густым ворсом, на столике – фарфоровая чашечка с кофе, а она, Ким, щеголяет в строгом костюме, отвечает на телефонные звонки и ловит восхищенные взгляды начальника, который молод, богат и непременно холост...

Но хрустальные мечты грубо разбились о бетон суровой реальности. Девочка без образования и прописки была никому не нужна. Сверкающие приемные и роскошные бутики вполне обходились без нее: менеджеры отдела кадров, услышав название захолустного городка из не менее захолустной губернии, откуда приехала соискательница, тут же сворачивали разговор и бросали трубку. Дальше все шло по вполне классической схеме: понижение планки, овощная палатка у метро, хозяин-азербайджанец, плотоядные улыбочки, «будь послушной девочкой», крупная недостача, долг, увольнение...

Ким пробовала устроиться секретаршей в заштатную фирмешку, торгующую всем подряд, от утюгов до спортивных костюмов, но там платили неприлично мало, а работать требовали от зари до зари, и она сбежала, даже не забрав трудовую книжку.

Помыкавшись так с полгода и устав терпеть намеки родственницы, которой надоела чужая физиономия в своей квартире, Ким вспомнила детство, книжку фокусов и потрепанную карточную колоду, с которой могла тренироваться часами. У девушки были ловкие пальцы, великолепная реакция и обостренная интуиция. Это могло сработать.

Когда она вытаскивала свой первый кошелек – у толстого мордастого лоха на продовольственном рынке, сердце едва не выскакивало из груди. Но все прошло гладко: лох ничего не заметил, а Ким стала богаче на двести долларов. Вторая кража – в переполненном трамвае в час пик – произошла неделю спустя как будто сама собой. У толстой тетки в дорогой шубе была приоткрыта сумка, и оттуда соблазнительно торчал уголок бумажника. Какая непростительная небрежность! Может быть, Ким и не стала бы красть, но трудно отказаться, когда добыча сама так и лезет в руки. В кошельке оказалось двадцать восемь тысяч рублей, пятьдесят долларов и золотое колечко, усыпанное изумрудиками, еще в магазинной упаковке и с биркой.

Эта удача решила дело и как будто открыла Ким дорогу, просемафорив зеленым: путь свободен, вперед! Она съехала от ненавистной родни, сняла маленькую квартирку и занялась тем, что у нее получалось лучше всего в жизни, – карманными кражами. Действовала ловко, умно и хитро. Дважды в одном месте не работала, в своем районе не светилась, одевалась неброско и прилично, волосы собирала в хвост, косметики – необходимый минимум, на плече – скромная сумочка, из которой торчал томик стихов Цветаевой. Имидж скромницы делал свое дело: ее ни разу не заподозрили, не поймали за руку, ее вообще не замечали!

Так продолжалось шесть месяцев. Ким наслаждалась свободой и достатком: она вкусно ела, покупала обновки, могла позволить себе сходить в ночной клуб... Мужчин вокруг нее было море – выбирай любого, но она держалась осторожно, ни с кем близко не сходилась, никого в душу не впускала.

Потом случилось нечто, перевернувшее вверх тормашками всю ее жизнь, к которой Ким только начала привыкать. Очередная вылазка, очередной лох, очередной час пик и давка в вагоне метро... Она стояла за каким-то пацаном в дорогой куртке, поезд замедлил ход, толпа притиснула ее к своей жертве, а дальше все должно было пройти по налаженной схеме. Ловко вытянуть кошелек, споткнуться, покраснеть, пролепетать извинения, а потом людской поток вынесет тебя на перрон – и прости-прощай, богатенький мальчик! Но в момент, когда Ким начала работать, ее запястье стиснули чьи-то стальные пальцы.

В голове все поплыло, она ничего не соображала от страха, и когда незнакомец вывел ее из вагона, так и не ослабив хватки, она уже была уверена: все, это конец. Милиция, суд, тюрьма; двадцать один год – а жизнь уже кончена!

Человек, поймавший ее с поличным, был довольно молодым и вполне симпатичным. Высокий, довольно стройный, одет чистенько и недорого. Ким попыталась было высвободить руку, но держали ее крепко.

– Что, кушать хочется? – насмешливо спросил парень.

– Простите, не понимаю.

– Да ладно, я же не слепой! Ты давно уже этим занимаешься?

– Чем?

– Может, погромче сказать, чтобы все услышали? – Парень обвел глазами перрон. – Там наверху мент мается, можем еще и ему рассказать, ага?

До Ким медленно доходило. Поезд уже минуту назад как уехал, увозя с собой пацана в дорогой куртке и с бумажником, сладострастно выглядывавшим из кармана джинсов. Ее мучитель со светлыми глазами не торопился составлять протокол, призывать понятых и свидетелей, не волок ее в дежурную часть... Он мило улыбался и с любопытством разглядывал Ким как диковинную зверюшку в зоопарке.

– Кто ты вообще такой?

– Роман. Будем знакомы. Да не бойся ты, я не из ментовки и сдавать тебя не буду. Пойдем кофе выпьем?

Тем же вечером Ким оказалась у него дома. Жил Роман небогато, в убогой «однушке», явно доставшейся от родителей. В кухне громоздились ящики пива, коробки с чипсами, орешками и прочей дребеденью.

– У меня бизнес, – неохотно пояснил Роман, перехватив ее взгляд. – Торговля.

– Ларек? – уточнила Ким с усмешкой. – И как дела, идут?

– Да что бы ты понимала! – рассердился он. – Карманница несчастная!

– Я тебе не навязывалась, – пожала она плечами. – Могу уйти.

– Ну и уходи. – Ромка тоже пожал плечами.

Ночью они легли в постель, как будто были знакомы тысячу лет, утром вместе позавтракали яичницей и колбасой. Ким не понимала, что происходит. Этот человек поймал ее на краже, но вместо того чтобы отволочь в милицию, притащил к себе домой...

– А ты не боишься, что я у тебя что-нибудь украду? – поинтересовалась она.

– Да пожалуйста! – Ромка рассмеялся, словно услышал хорошую шутку. – Можешь ящик пива взять, если уволочешь, а больше у меня красть нечего.

Тогда она уехала к себе, но уже на следующий день вернулась к Роману. Он чем-то ее притягивал, этот странный улыбчивый парень с холодными глазами. Возможно, напором и внутренней силой? Но он был небогат, а амбициозная Ким раньше на таких и внимания-то не обращала! Она искала прекрасного и, что немаловажно, богатого принца, пусть не на белом коне, но как минимум на иномарке, а тут – не пойми что: ездит на метро, торгует пивом в ларьке...

В конце зимы они стали жить вместе, это получилось как-то само собой. Ким отказалась от аренды квартиры, перевезла свои немудрящие пожитки и даже научилась готовить. Была ли это любовь? Вряд ли, но им было хорошо вместе, хотя Ким и понимала: их отношения нельзя было назвать идеальными. С друзьями Ромка ее не знакомил, домой никого не приводил, да она и не горела желанием заводить знакомства. Пусть дружит с кем хочет! Свой маленький личный «бизнес» она не прекращала – ей хотелось своих собственных денег, тем более что с Романа много и не вытянешь, а он как будто и не возражал, делая вид, что не знает, на какие шиши куплена то новая тряпка, то очередная пара туфель.

В один прекрасный день Роман высказался начистоту.

– Скажи, где ты научилась красть кошельки? – спросил он вечером, сидя перед телевизором, по которому показывали какую-то невразумительную комедию.

– Нигде.

– Что, просто попробовала – и получилось? Может быть, тебя кто-то научил?

– Отстань! – огрызнулась она. – Я в детстве фокусы любила показывать. Ловкость рук, и никакого мошенничества!

– А ты никогда не думала о том, чтобы поймать более крупную рыбку? – задумчиво поинтересовался Ромка.

– Слушай, о чем ты? – раздраженно рявкнула Ким. – Можешь выражаться яснее?

– Ну, это все ерунда, чем мы с тобой занимаемся. У меня палатка дурацкая, налогами обложили, крыше отстегивай, за аренду плати, продавцу зарплату плати... На жизнь ничего и не остается. А ты? Воруешь по мелочи из чужих карманов, того и гляди попадешься.

– И что ты предлагаешь? Грабануть банк?

– Я предлагаю играть по-крупному. Банк, конечно, нам не потянуть, а вот какой-нибудь ювелирный магазинчик...

Следующие десять месяцев они посвятили подготовительной работе. План Романа требовал тщательной подготовки: найти подходящее место, выяснить, как устроена система сигнализации, найти пути отхода, отыскать канал для сбыта того, что удастся взять... Дел было много. Выбор после долгих размышлений остановили на ювелирном салоне в одном из центральных переулков. Днем там было не протолкнуться – дамы в роскошных шубках, джентльмены на дорогих машинах, и все покупали, покупали, покупали... Это зрелище наполняло завистью сердце Ким и ледяной ненавистью сердце амбициозного Романа.

Кропотливая нудная работа тянулось долго-долго, казалась бесконечной, и Ким начала было подумывать, что им ничего не светит. Или их застукают, или менты потом разыщут... Она разуверилась в этой идее, стала вялой и молчаливой. Особенно тошно было оттого, что Роман запретил ей во время подготовительной операции промышлять в транспорте и на рынках, чтобы не засветиться, не попасть в поле зрения милиции, а Ким, как оказалось, пристрастилась к этому ощущению собственной удачливости и неуязвимости. Ну а сладкий миг, когда пухленький кошелек перекочевывал из кармана жертвы в ее собственный, – вообще кайф и неземное блаженство! А тут она всего этого лишилась, да еще и без внятных перспектив на будущее!..

Магазин они все-таки взяли. Добыча получилась грандиозной – и наличные деньги, и ювелирка: высочайшего качества камни, золото и платина. Не вшивые штампованные колечки за тысячу рублей, а дорогие, эксклюзивные вещи. Разумеется, при перепродаже они потеряют в цене чуть ли не вполовину, но и того, что останется, хватит с лихвой!

Той же ночью они отправились куда-то в Подмосковье, где, как утверждал Роман, можно было спрятать награбленное и дать ему отлежаться. Ехали долго, больше полутора часов. У каждого поста ДПС Ким тряслась, что сейчас их тормознут, пусть даже на банальную проверку документов, а у нее в сумочке – бриллиантов на миллион долларов! Но все прошло гладко. Никто не остановил их, никто за ними не гнался.

Роман остановил машину на обочине темного, стеной стоящего леса. Мимо проносились редкие машины, ослепляя их светом фар.

– Так, теперь пешком. Тут недалеко заброшенный домик есть, там и спрячем.

– А вдруг бомжи найдут? Или эта развалюха сгорит?

– В землю под деревом зароем, дом будет только как ориентир, – успокоил ее Ромка. – Давай идем.

Она вылезла из машины, растерянно пошла вперед, к оврагу. Темно было, хоть глаз выколи; Ромка шел рядом и сдавленно матерился, когда под ноги попадали ветка или камень. Фонарик давал слишком мало света, да и не стоило привлекать к себе внимания: мало ли кто глазастый их из проезжающей машины увидит!

Они пересекли овраг, поднялись наверх и очутились в полнейшей темноте. Вокруг плотно стояли деревья, протяжно вздыхали, шумели, стряхивая дождевые капли, Ким за шиворот налилась уже целая лужа, и это ужасно ее раздражало.

– Где камни? – спросил Ромка деловито.

– В сумке. А что, ты их здесь хочешь зарыть?

– Нет, хочу сам понести, вдруг потеряешь. Ну где ты там, иди сюда...

Ким подошла к нему, вложила сумочку в его руку, и вдруг что-то обожгло ее резкой болью, в груди как будто пламя вспыхнуло, под ребра, казалось, воткнули огненный, остро заточенный прут. А потом пришли блаженная темнота и легкость.

Следующее, что она помнит, – встревоженное женское лицо, которое плавало в душном мареве; пересохший рот, страшная боль, всполохи пламени под веками... Женщина давала ей воду, драгоценную, прохладную воду. Ким жадно пила, не в силах напиться, но рот тут же пересыхал снова, как растрескавшийся колодец. Иногда, выплывая из горячечного забытья, она видела низкий потолок, бревенчатые стены и маленькое окошко, за которым неспешно плыли снежные хлопья. Неужели уже зима пришла?

Позже ее спасительница сказала, что лежала она в бреду три дня, приходя в себя лишь урывками; за это время уже и снег успел выпасть. Лежа в постели, опутанная бинтами и наколотая обезболивающим, Ким пыталась думать и анализировать. Получалось плохо – голова не соображала и при малейшем усилии грозила отвалиться и весело поскакать по полу гулким резиновым мячом. И все-таки ей удалось соорудить несложную логическую цепочку. Бриллианты – лес – убийственная боль – темнота и беспамятство. Из цепочки выпадал Ромка, его как будто никогда и не было, а ведь Ким помнила – был! Тетя Люба, вытирая слезы платком, рассказала, как нашла ее в лесу с ножевым ранением, как отволокла в дом и выхаживала. Значит, Роман ударил ее ножом и бросил умирать. А может, подумал, что она уже умерла. Странно только, что не закопал – ведь так было бы надежнее! Значит, есть вероятность, что он приедет на это место еще раз – все проверить, и тогда...

Все следующие дни Ким впадала в панику и покрывалась ледяным потом даже от легчайших звуков за окнами, а шум работающего двигателя и вовсе вводил ее в ступор. Она боялась врачей, соседей, почтальона, мусорщиков и даже соседскую собаку. Везде ей мерещился силуэт Ромки, а однажды, в полудреме, Ким привиделось, что он сидит на краешке ее постели, улыбается и медленно вынимает из кармана нож... Она зашлась в диком крике, и Любе стоило больших трудов привести ее в чувство.

Так прошла зима. Ким медленно оживала, понемногу восстановила силы, могла уже ходить и даже помогала хозяйке по дому. Потом появился Андрей, и тетя Люба предложила – лови свой шанс, девочка, этот парень будет тебя на руках носить... И Ким покорно, почти без возражений, согласилась. В ту зиму ей казалось, что она медленно дрейфует по течению жизни, и ей все равно, к какому берегу ее прибьет. Андрей так Андрей – простой, недалекий, грубоватый и при этом нежный, влюбленный, словно мальчишка.

С ним Ким немного оттаяла душой, расслабилась и почувствовала себя в безопасности. Теперь, когда не надо было бояться и вздрагивать от каждого шороха, она смогла взять себя в руки и поразмыслить.

Итак, Роман обвел ее вокруг пальца как глупую девчонку. Видимо, ему не хотелось делиться, а может, существовала какая-то иная причина... И он не придумал ничего лучшего, чем пырнуть ее ножом, повернуться и уйти, прихватив бриллианты и деньги. А ведь Ким принимала ничуть не меньшее участие в этом ограблении, выложилась на полную катушку и работала за двоих! «Роман, Роман, как же ты мог? Неужели тебе было мало пятидесяти процентов, и ты решил избавиться от конкурентки? Но ведь я была твоим партнером, напарником, другом, наконец!..»

Она думала об этом день и ночь, впала в сильнейшую депрессию, потом долго выбиралась из нее... После чего приняла решение: отомстить. Такое прощать нельзя!

Первым делом Ким съездила в Ромкину квартиру, в которой они прожили почти год, но туда уже вселилось шумное семейство из пяти человек, и о прежнем жильце они ничего сказать не могли. Квартиру продал, съехал, никаких координат не оставил.

Ким отправилась в паспортный стол, прихватив с собой коробку конфет, но оттуда ее поперли, сказав, что справок не дают и конфиденциальную информацию не разглашают. Надо было, конечно, сунуть взятку, но денег у нее не было. И Ким ушла; впрочем, от цели она не отступилась.

Единственная проблема – деньги! Найти человека в десятимиллионном мегаполисе, понаблюдать за ним, выяснить, как, чем и на что он живет, – на это нужны и время, и средства. Со временем у Ким проблем не было: она уже твердо решила, что пока не найдет Романа, не успокоится, и если надо, хоть до пенсии будет искать, а до этого еще ой как далеко! Зато деньги, точнее, их отсутствие, представляли собой серьезную преграду. Волкодав жил на одну зарплату охранника и не шиковал, лишних финансов у него сроду не водилось.

Ким обдумала этот вопрос и решила, что не станет долго задерживаться с Волкодавом. Как только на горизонте появится первый же человек с деньгами – не важно, красив он будет или страшен, как Квазимодо, она тут же уйдет, не тратя времени на долгие прощания.

Так и получилось. Она уже и сама не помнила, где и как познакомилась с Тетериным, да и вообще все, что касалось мужчин, она не запоминала, у нее были более важные дела. Заполучив в свое пользование Тетерина, точнее, его тугой кошелек, Ким с головой ушла в планы мести.

Романа она все-таки нашла – через паспортисток, к которым могла наконец прийти с существенной суммой в конвертике. Дьяков разбогател, обзавелся фирмой по продаже бытовой техники, машиной и квартиркой, солидными друзьями, приобрел привычку ужинать в ресторанах, по выходным расслабляться в клубах, а раз в несколько месяцев отдыхать в теплых странах. Неплохо устроился!

У нее и в мыслях не было пытаться отнять у Ромки хотя бы часть. Награбленное не приносит счастья, это она поняла, валяясь на постели в деревенском домишке и часами наблюдая за падающими с неба снежинками. Ким не хотелось этих денег, ее сжигала лишь одна мысль: отомстить за предательство. Сам факт, что близкий человек не погнушался пырнуть ее ножом, чтобы не делиться, приводил ее в состояние дикой ярости. Ей хотелось, чтобы Ромка сам, на собственной шкуре, пережил то, что пережила она; чтобы и он познал то ощущение жгучей боли и предательства, которое истерзало ей душу.

Постепенно эти неясные эмоции преобразовались во вполне конкретный план. Роман должен умереть. Причем умереть от руки дорогого ему человека. Тогда жаждущая мести душа Ким была бы вполне удовлетворена.

В этом плане таились некоторые сложности. Так, например, она не знала ни одного Ромкиного друга или подруги и понятия не имела о круге его общения, а значит, этот пробел следовало устранить. И Ким развила бурную деятельность – симптомы этой деятельности наблюдал Волкодав, который в тот период следил за девушкой. Она обедала в тех же ресторанах, что и Дьяков, она пыталась разговорить постоянных посетителей, с которыми Ромка иногда перекидывался словечком; она ходила в те же клубы, вытягивала информацию у завсегдатаев и барменов; заводила как будто случайные знакомства с деловыми партнерами своего заклятого друга; расспрашивала соседей по дому... Короче, курочка по зернышку клюет. Так у Ким набралась вполне солидная информация о вкусах Романа, его образе жизни, пристрастиях и увлечениях. Несколько раз в орбиту ее внимания попадали девушки, но это было типичное не то: они лишь делили с Ромкой постель, после чего убирались из его жизни, не оставляя следа.

А потом Ким вычислила Архипова. И поняла: это как раз то, что нужно! Он дружил с Романом много лет, они вместе прошли огонь и воду, съели пуд соли... В общем, это была хорошая, крепкая мужская дружба. Ким обошла все галереи Москвы, где продавались картины Архипова, навела о нем справки, узнала, что он не женат и ведет свободный образ жизни, и окончательно убедилась, что попала в десяточку. После чего немного изменила имидж, добавив своему образу побольше загадочности – художники это любят, – раздобыла телефон архиповской студии и приготовилась сыграть роль богатой заказчицы.

Тут все пошло немного не так, как было запланировано: в дело вмешался Тетерин. Обнаружил номер телефона постороннего мужика и закатил ей скандал. Ким уже здорово устала от его выходок, постоянной ревности и нервотрепки, а тут он превзошел сам себя: устроил грандиозный допрос с пристрастием, разве только иголки под ногти не загонял.

– Не ори, это телефон художника, я планирую заказать ему портрет, – сказала Ким небрежно. – Хочешь – звони и проверяй. Можешь пойти со мной, я не возражаю.

Разумеется, Тетерин испортил ей всю обедню. Ким собиралась познакомиться с художником поближе и действовать, исходя из ситуации. Она прекрасно знала о своих магнетических способностях, как и о том, что мужики ведутся на нее на счет раз-два-три. Здесь случай был несколько сложнее: удар должен быть точным, второй возможности может и не представиться, а значит, следовало понять Архипова как можно лучше. Какая женщина ему нужна – раскованная стервочка или скромная домашняя клуша? Способен ли он на сильные чувства? Сможет ли ради любви пойти на жертвы? Ведь жертва ожидалась грандиозная – убить лучшего друга, отомстив за любимую женщину. План был сложным, но результат стоил бы того!

И уже на первом сеансе Ким поняла, что художник запал на нее и поплыл, как малолетка. Она сумела его зацепить, а значит, дальше дело пойдет легче.

На второй сеанс рисования Ким отправилась без Тетерина: его присутствие явно нервировало художника и мешало приступить к самому главному. Тогда все и случилось. Она сама не ожидала, насколько легко будет заморочить Архипову голову, – тот уже был влюблен по уши и сгорал от желания. Ким на ходу сочинила историю о том, что она расстается с Тетериным, уходит от него, но страшно боится, поскольку муженек у нее – человек несдержанный и скорый на расправу. А кроме того, есть еще один тип... который хочет ее убить и которого она очень боится.

Архипов, как и следовало ожидать, уверил, что готов помочь, спасти, защитить, побить всех плохих парней... И Ким тут же предложила переехать в заблаговременно снятую квартиру на Шелепихинской набережной: там, мол, их никто не найдет. Архипов согласился почти без раздумий.

Там, в пустой квартире без телевизора и телефона, Ким обработала своего художника так, что он уже был на все согласен. Она честно рассказала историю про любимого, который пытался ее убить, не называя лишь имени этого человека. Сказала, что боится за свою жизнь и хочет отомстить, в красках описала все, что чувствовала, балансируя на грани жизни и смерти... И когда поняла, что Архипов готов на все, выложила карты на стол – назвала имя Романа Дьякова.

Услышав дикую и невероятную историю о своем друге, Архипов пришел в ярость. Он бушевал и кричал, что не верит ни единому слову, что это бред собачий! Тогда Ким спокойно и холодно сообщила факты: внезапное благосостояние Романа – разве это не удивительно? Разве честный владелец одного ларька, торгующего жвачкой и пивом, мог заработать столько, чтобы открыть солидный бизнес и кататься на дорогой иномарке? Откуда у него деньги? В общем, ей тогда удалось убедить Архипова в своей правоте. Тот замкнулся и погрузился в тоскливые размышления. Ким ему не мешала: пусть подумает, все переварит и определится, на чьей стороне будет играть.

Тем же вечером они вышли прогуляться вдоль набережной. Был поздний вечер, накрапывал дождь, местных жителей из сквера как ветром сдуло, и можно было спокойно пройтись. Они гуляли уже полчаса, и за это время – Ким это ясно видела – Архипов примирился с мыслью о вероломстве лучшего друга и принял решение отомстить за страдания любимой женщины.

И в этот момент появился Рудаков. Откуда он взялся, Ким не поняла. Возник посреди дорожки словно привидение, с торжествующим блеском в глазах уставился на парочку.

– Наконец-то! – воскликнул он. – Камилла Алексеевна, а я вас ищу. Ваш муж с ума сходит, всех на уши поставил... Давайте поедем к нему, он хочет с вами поговорить.

– Перебьется! – бросила Ким. – Я никуда с вами не поеду.

– Думаю, будет лучше, если вы все-таки не станете сопротивляться. Обещаю, это займет совсем немного времени, а потом я снова отвезу вас куда захотите. Хоть в этот же скверик.