Текст книги "Кофе с мышьяком"

Что я там писала вчера в своем письме Алексу? «Ким умеет так манипулировать мужчинами, что те с крыши прыгнут без раздумий, если об этом попросит их ОНА». А что, если свести нос к носу обоих мужчин невозможной Ким? И посмотреть, что нового и неожиданного получится в свете такой встречи. Оба они исступленно любят одну женщину и в запале могут проговориться о чем-нибудь важном. Вернее, Тетерин может, потому что Волкодав и так был достаточно откровенным со мной. Идея была оригинальной, хотя и довольно взрывоопасной.

Увлеченная этой мыслью, я бросилась к телефону. Тетерин, против ожидания, не сразу согласился на встречу, долго обдумывал мое предложение, кривлялся, ломался, как девица, которую впервые пригласил на танец мальчик. Устав от его сдавленного сопения, я чуть было не бросила трубку, но он вдруг согласился.

– Давайте встретимся в час дня. Где вам удобно?

Совершенно замученная, я брякнула первое пришедшее на ум заведение: им оказался ресторан, где мы вчера ужинали с Филипповым. Неплохое место, мне там понравилось, да и людей туда не стыдно привести. После минутной паузы, во время которой он наверняка всесторонне обдумал всевозможные каверзы, которые я могла бы приготовить, Тетерин наконец принял мое приглашение. За пять минут общения с ним я устала больше, чем если бы разгружала в одиночку вагон угля. Оставалось договориться с Волкодавом, которого я планировала использовать одновременно и как свидетеля, и телохранителя. А еще как катализатор для слабонервного Игоря Витольдовича – может, эта встреча подстегнет его словоохотливость.

Как честный человек, я твердо решила предупредить Волкодава об уготованной для него роли, но в мобильнике то и дело возникали какие-то помехи, и собеседник меня почти не слышал.

– Мне нужна ваша помощь. Нужно встретиться с Тетериным! – орала я в трубку. – Вы слышите?

– Помощь? С кем встретиться?

– С Тетериным!

– Не понял!

– Те-те-рин!

– Ничего не слышно, связь плохая!.. – донеслось словно с другой планеты.

– Заеду за вами в двенадцать! – прокричала я, после чего Волкодав совсем пропал.

Буду надеяться, что последнюю фразу он все-таки услышал.

По виду Волкодава можно было отчетливо понять, что за истекшие пару дней его неприязнь к ресторанам никуда не исчезла. Оглядываясь, как затравленный зверь, он подошел к столику и нерешительно сел. Я подбодрила его:

– Все в порядке, не волнуйтесь. Здесь очень вкусно готовят, вам понравится.

– Мы что, есть сюда пришли?

– Совмещаем приятное с полезным.

И в этот момент в зале появился Тетерин. С брюзгливым выражением на физиономии, отечный, весь какой-то зеленый – то ли от усталости, то ли от переживаний. Мне на миг стало жаль этого бедолагу, в конце концов, он не виноват, что уродился не Томом Крузом. И я решила: если выяснится, что Тетерин ни в чем не замешан, я честно попытаюсь изменить свое отношение к нему.

При виде Тетерина Волкодав напрягся так сильно, что мне показалось, я слышу треск лопающейся по швам его рубашки. Жилы на шее вздулись, кулаки сжались, в лице появилась угрюмая злоба. Я растерянно смотрела на него, а до меня медленно доходила мысль, что я сваляла грандиозного дурака. Ну как если бы я поймала лису и своими руками впустила ее в курятник, в надежде что милые зверюшки подружатся.

– Я не успела вас предупредить, – бормотнула я, робко потянув Волкодава за рукав. – Мне нужно было с ним поговорить, и я рассчитывала на вашу моральную поддержку. Только не убивайте его, пожалуйста!..

При последних словах мой голос сошел на шепот: Тетерин уже приблизился к столику.

– Здравствуйте, Станислава Дмитриевна.

– Здравствуйте, – выдавила я из себя радушную улыбку. – Познакомьтесь, это Андрей. Андрей... э-э-э...

До меня дошло, что я не знаю фамилии Волкодава. Я бросила на парня встревоженный взгляд, но он не торопился прийти мне на помощь. Кажется, он и вовсе не слышал ни слова из того, что я сказала.

– Можно просто Андрей, – разрешила я. И Тетерин протянул вялую ладошку для рукопожатия. Я во все глаза наблюдала за историческим моментом. Встреча двух мужчин, любящих одну женщину, – это что-то неописуемое. Волкодав пока держит себя в руках, но что будет, когда правду узнает и Тетерин? Ох, могу себе представить...

Они стояли друг напротив друга, настолько не похожие, совершенно разные, и мне вдруг в голову полезли строки из «Евгения Онегина».

«Они сошлись – волна и пламень, стихи и проза, лед и камень...»

Но кто из этих в высшей степени достойных джентльменов – лед, а кто – камень? Оригинальная дилемма!

Тут я осознала, что с тупым выражением лица пытаюсь всерьез разрешить эту задачку, в то время как между моими подопечными явно нагнеталось напряжение. А Тетерин дураком не был: он, конечно же, заметил агрессивность Волкодава, принял ее на свой счет и насторожился. Если сейчас он повернется и убежит, я нисколько не удивлюсь.

– Может быть, мы сядем? У меня не так много времени.

– Сегодня же суббота! – подхватила я тему, радуясь, что опасность миновала.

– Дела, видите ли, не спрашивают, суббота сегодня или среда. Извините, я не представился, Тетерин Игорь Витольдович. – И он протянул Волкодаву свою визитку. Я узнала дизайн – такую же я нашла в мастерской Архипова. Мой спутник не глядя взял карточку, громыхнул стулом, усаживаясь, а меня вдруг замкнуло. Я замерла в неловкой позе, пораженная до глубины души, мысли пронеслись под черепной коробкой со скоростью электрического тока.

Визитка, черт возьми! Визитка из мастерской! Да если бы Тетерин был причастен к убийствам, он непременно постарался бы забрать карточку, которую оставлял Архипову. В разговоре со мной мог бы проявить беспокойство, ненароком упомянуть о ней... Но он ничего мне не говорил и даже намека малейшего не сделал. Значит, он не замешан ни в чем криминальном, иначе как бы мог упустить из виду такую грандиозную улику! Ведь только благодаря моим цепким ручонкам, присвоившим визитку, следствие никак не связало Архипова с Тетериным, а Игорь Витольдович не ясновидящий, чтобы догадаться об этом заблаговременно.

Доказательство? Да, пусть и косвенное, но доказательство. Тетерин не виноват, он не убивал Архипова, а значит, я могу быть с ним откровенной.

И я принялась за дело.

– Игорь Витольдович, я пригласила вас, чтобы прояснить кое-какие моменты. Я тут не теряла даром времени и разузнала довольно много о прошлом Ким, но мне не хватает информации...

Волкодав метнул на меня разъяренный взгляд, а Тетерин замер соляным столпом и, по своему обыкновению, начал краснеть. Как все-таки предсказуем этот человек!

– Какой информации? Что вы узнали? И почему вы говорите о ней при посторонних? – нервно осведомился он.

– Потом все объясню, – отмахнулась я. – Я знаю, что Ким делала в течение года до вашей с ней, Игорь Витольдович, встречи. Но меня интересует более ранний период, так как по логике вещей ее странности в поведении должны проистекать именно оттуда. Кто ее ранил? Почему? Как она попала в этот лес? Почему жила по фальшивым документам?

У Тетерина стал совершенно невменяемый вид, словно ему только что сообщили о смерти самого близкого человека. Руки крупно затряслись, глаза выкатились, физиономия побагровела... Я перепугалась, что его хватит кондрашка, и поспешно сунула под нос бокал воды.

– Вот, выпейте. Вы что же, ничего не знали?

– Первый раз слышу... Откуда вы взяли всю эту ересь?

– Ересь? А шрам на груди у Ким вы видели?

– Вам известно про шрам?! А где вы его видели?

– На портрете, сделанном рукой моего бывшего мужа. И по свидетельствам... очевидцев.

На этом месте я поняла, что неправильно повела разговор. Слишком прямолинейно и в лоб. Учитывая тонкую психику Тетерина, следовало зайти издалека, выражаться более деликатно и туманно, а то и вовсе не начинать беседу, не имея солидного запаса успокоительных в сумочке. Мой собеседник покачнулся на стуле и сделал движение, словно собирался кинуться на меня и начать душить. Я на всякий случай придвинулась ближе к Волкодаву, но от того шла такая волна агрессии, что я перепугалась: уж он-то задушит меня куда быстрее и эффективнее, нежели слабак Тетерин.

– Извините, если я была излишне напориста, – пролепетала я жалко. – О, смотрите, несут наш заказ!

К сожалению, официант слишком быстро расставил на столе блюда, и я не успела как следует продумать дальнейшую стратегию ведения беседы. Вообще надо признать, давно я не чувствовала себя такой бестолковой и неподготовленной: напрочь провалила удачный план по столкновению лбами любовников Ким! Будь на моем месте Флоранс, с ее невероятным обаянием и умением запудрить любому мозги, мужики давно бы уже находились в нирване, глупо улыбались и с готовностью отвечали даже на самые интимные вопросы. Позвонить, что ли, подруге? Но времени на это не было совершенно: две пары глаз смотрели на меня не самым дружелюбным образом.

– Ешьте, а то остынет, – предупредила я, хватая вилку. – Вкусно!

– Я хотел бы знать, – настаивал Тетерин, – что за очевидцы такие и где они могли видеть шрам у Ким на теле?

– Погодите, я ведь еще не закончила. Так вы утверждаете, что, прожив с Камиллой больше года, вы ничего не узнали о ее прошлом?

– Ничего.

– Даже какой-нибудь мелочи? Откуда родом, сколько братьев и сестер, где училась?..

– Ким обычно отшучивалась или отмалчивалась. Она вообще не была расположена к обсуждению своей личной жизни и больше молчала, чем говорила.

О черт, и здесь промах! Конечно, загадочная и законспирированная Ким скорее умерла бы, чем выдала свою тайну. Но я так рассчитывала на то, что она могла проговориться Тетерину – в конце концов, он содержал ее, оплачивал все ее причуды, к тому же, учитывая его характер – ревнивый, нетерпимый, он должен был выбивать из Ким признания чуть ли не силой. Оказывается, нет. Или он лжет сейчас?

– Я жду, – напомнил о себе Тетерин. Он даже не притронулся к салату из даров моря, сверля меня пронизывающим взглядом.

– Что, простите? – прикинулась я дурочкой.

Он грохнул по столу ладонью с такой силой, что зазвенели бокалы. У Волкодава, доселе сидевшего с напряженной миной на лице, непроизвольно сжались кулаки.

– Я хочу знать, что за ерунду вы сейчас наговорили. О ранении, о каком-то лесе... О том, кто еще видел шрам, черт вас возьми!

– Простите, все в порядке? – К нам подошел встревоженный официант.

– Да, извините нас, пожалуйста, – с нажимом сказала я, глядя Тетерину в глаза. – Игорь Витольдович, вы не дома, не кричите на меня. Я узнала, что Ким два года назад попала в какой-то переплет. Ее ранили ножом и бросили умирать в лесу, она лишь чудом выжила. А человек, видевший ее шрам, сейчас перед вами. Андрей – бывший молодой человек Ким, именно его она бросила, чтобы уйти к вам.

– Он? Он?! – взвизгнул Тетерин и, отшвырнув стул, бросился на Волкодава. Тот зарычал – я не преувеличиваю, он именно зарычал, словно пес, и врезал Тетерину по морде. Игорь Витольдович отлетел на два метра, сшибая мебель, стаскивая со стола скатерть... Блюда с едой, бокалы с напитками, столовые приборы посыпались на пол.

– Что вы наделали! – закричала я и кинулась наперерез Волкодаву, который размашистым прыжком приблизился к поверженному противнику с явным намерением добить его. – Перестаньте, Андрей!

– Я тебя сейчас убью, – прохрипел с пола Тетерин и принялся медленно, с усилием подниматься.

– Да прекратите же! – с отчаянием завопила я. – Ну что вы как дети малые! Игорь, Андрей!..

Они стояли друг против друга, и я отчетливо поняла: сейчас произойдет грандиозное мордобитие, и можно с первого раза догадаться, кого из двоих увезут в реанимацию, а кто пойдет под суд. Решила поиграть людьми, идиотка несчастная? Так разруливай быстрее ситуацию, не то совесть тебя будет мучить до самой смерти.

Я схватила Волкодава за рукав и попыталась оттащить его от Тетерина, который плевался сгустками крови вперемешку с выбитыми зубами. Но сделать это было не легче, чем сдвинуть с места Джомолунгму. Пришлось пойти на крайние меры: я залепила ему звонкую пощечину. Волкодав мотнул головой и злобно рявкнул:

– Отойдите отсюда!

– Да уймись же, идиот! Сейчас сюда приедет милиция, и тогда Ким ты точно не найдешь. В тюремной камере это, знаешь ли, будет проблематично.

– А по какому праву он ищет мою женщину? – взбеленился Тетерин. – Она моя, понятно?

К нам уже спешили люди, бармен тыкал в кнопки телефона, какая-то тетка в жемчугах протяжно визжала на одной ноте. Два крепких официанта разнимали дерущихся мужиков, которые никак не хотели угомониться. Я закрыла глаза. Все, конец, сейчас приедет милиция и нас всех, не разбираясь, кто прав, а кто виноват, загребут в отделение.

– Андрей, прошу вас, не надо! Уйдем отсюда!

Волкодав стоял, тяжело дыша, под курткой ходили литые мускулы, а Тетерин все еще буянил, вырываясь из рук державшего его официанта, наскакивал и верещал что-то, словно взбесившаяся шавка.

О боги, как хорошо, что я не родилась мужчиной!

– Извините нас, это случайно вышло. Мы не хотели устраивать тут беспорядки, – быстро сказала я и полезла в сумочку, выгребая оттуда наличность. – Вот все, что у меня есть, примите в счет возмещения ущерба.

– Девушка, ваши друзья тут посуды набили на гораздо большую сумму, чем вы дали, – сурово произнес один из официантов.

– Господин Тетерин тоже заплатит... Верно, Игорь Витольдович?

– Я заплачу сколько потребуется, только бы не видеть больше вашу физиономию, – прошипел он. Из-за выбитых зубов дикция у него стала весьма далекой от совершенства. – И этого типа тоже, – мотнул он головой в сторону Волкодава. – Ты у меня еще попляшешь, гнида! Ким он, понимаете ли, ищет! Не видать тебе ее как своих ушей, понял?

– А ну потише, всех клиентов нам перепугали! Девушка, уходите, и своего громилу с собой заберите! Иначе этот никогда не успокоится.

– Спасибо, – с чувством сказала я и потащила Волкодава за рукав. – Андрей, ну идемте же, или вам хочется поучаствовать в разборках с милицией?!

– Я провожу, – сказал тот, кто убрал в карман мои деньги. – Ну и устроили же вы заварушку!

– Извините, так получилось, – простонала я, чуть не плача. – Мы теперь будем ваш ресторан по дуге обходить, обещаю.

– Очень на это надеюсь, – и с этими словами нас выпроводили из ресторана под изумленные и испуганные взгляды посетителей. На улице до меня вдруг дошло, что официант был тот же самый, которому я вчера передавала записку для Филиппова. Бог знает, что он теперь обо мне подумает!

На этой мысли я не выдержала и расхохоталась. Выглядело это дико, и Волкодав дернулся, высвобождая рукав куртки из моих пальцев.

– Вы что, спятили?

– Спятишь тут с вами! Чего вы на этого идиота накинулись?

– В следующий раз я на него еще не так накинусь, – пообещал Волкодав. – Прибью гада.

– Делать вам нечего! – крикнула я на всю улицу. – А потом сядете лет на двадцать.

– А мне по фигу, – сообщил Волкодав. – И потом, вы же этого добивались, когда привели меня в это дерьмовое заведение? Ну так у вас все прекрасно получилось. Счастливо оставаться!

И он пошел вверх по улице, не оглядываясь и печатая шаг. А я осталась стоять на тротуаре. На меня наталкивались люди, пинали по ногам сумками и портфелями, кто-то раздраженно прикрикнул, чтобы я не мешала движению, а я все стояла, и по моим щекам катились слезы.

Дома я погрузилась в пучины депрессии – благо Шурки пока не было, и никто не мог мне помешать. Я закрылась на все замки, наполнила горячую ванну, щедро налила туда пены и залезла в ароматное, пахнущее лавандой и горными травами тепло. Теперь мое тело мне не принадлежало. Оно, это чужое тело, нежилось и расслаблялось в пене, а душа при этом выворачивалась наизнанку от боли, страха и стыда.

Я вспоминала лица Волкодава и Тетерина, и мне становилось горько оттого, что я посмела манипулировать чужими чувствами.

Я вспоминала их драку за Ким и плакала потому, что с такой яростью и гневом за меня не дрался ни один мужчина в мире.

Я вспоминала любимого человека, который сбежал от меня на край света и оставил меня здесь одну собирать по осколкам разбитую гордость и восстанавливать чувство собственного достоинства.

Я думала о своем сыне, который может остаться без отца, и все мои попытки как-то это исправить ни к чему не привели. Сколько ошибок я уже совершила на этом пути и сколько еще могу сделать?..

Из комнаты раздались странные щелчки и гудение, а потом послышался знакомый бумажный шелест. Я вылезла из ванны и пошла посмотреть, в чем дело. На пол с меня стекали ручьи воды и пены, но мне было все равно.

Из факса рывками шла бумажная лента; я и забыла, что на аппарате установлен автоматический прием сообщений. Дождавшись, пока припадочный древний факс успокоится и прекратит дергаться, я вынула лист и прочитала начириканные наспех слова: «В интересующий тебя период в Москве и области пропала чертова туча девушек. Не хочу связываться с этим делом, мои приятели в милиции и так уже на меня нехорошо смотрят. У меня нет ни сил, ни желания, ни времени перелопачивать досье и искать инфу. Да и возможности мои сильно ограничены. Я умываю руки. Если хочешь, можешь забрать машину. Привет семье».

Бедолага Филиппов предпочел отправить факс, вместо того чтобы позвонить мне лично. Наверное, он уже слышать не может мой голос... Надо же, как допекла мужика! Ладно, пусть живет.

Скользя по полу босыми ногами, я вернулась в ванную, накинула махровый халат и отправилась в кухню выпить кофе. После долгих слез самое то, что нужно, чтобы прийти в себя. Стоя у плиты и бдительно следя за джезвой, я вдруг осознала, что страшно голодна: еще бы, поесть в ресторане мне так и не удалось. В морозильной камере нашелся кусок говядины, и я отправила его в микроволновку – оттаивать. Потом порезала на тонкие ломтики, отбила молоточком, щедро натерла солью и специями, замариновала в минеральной воде и лимонном соке, поставила в холодильник на полчасика. Минералка сделает мясо нежным-нежным, его останется только быстро обжарить, и можно наслаждаться.

Когда мой обед уже шкварчал в сковородке, я вдруг вспомнила о Ромке, который лежал в больнице позабытый-позаброшенный и страдал от невкусной еды, которая и здорового доведет до истощения. А ведь я обещала ему стейк! Но на ресторанные изыски у меня не было денег: последнюю наличность я отдала в качестве компенсации за разбушевавшегося Тетерина... Кстати, я что, осталась без копейки?!

Беглый осмотр сумочек, карманов и заначек подтвердил: денег нет. Нашлись пятьдесят долларов в паспорте и сто восемнадцать рублей, завалившиеся за подкладку в зимней куртке. На что я буду сына кормить до конца месяца? Понятия не имею.

Мясо дожарилось и выглядело очень аппетитно, но мне кусок в горло не полез. Ладно, раз уж еды получилось много, отвезу Ромке, все равно вышло не хуже, чем в ресторане.

Я быстро собралась, упаковала мясо в лоток, завернула в фольгу черный хлеб и последний соленый огурчик, одиноко плавающий в банке. Если уж и это не поможет Ромуальду почувствовать себя человеком, тогда я умываю руки.

В палате у Ромки я застала какую-то незнакомую девицу. Она была высокая, худая, с гривой светлых волос, на высоченных каблуках и в мини-юбке. Типичная манекенщица. Острое личико было заплаканным, тушь потекла, делая ее похожей на вампиршу из «Ночного дозора». Ромка сидел на кровати и упорно смотрел в окно, не обращая внимания на демонстративные всхлипы своей посетительницы. Кажется, я попала в самый разгар любовной драмы. Надо было развернуться и уйти, пока меня не заметили, но я опоздала: девица вскинула на меня глазищи и посмотрела так злобно, словно я была убийцей ее любимой бабушки.

– Что вам нужно? – резко спросила она.

– Стасенька! – с облегчением воскликнул Ромка. – Рад тебя видеть, проходи.

– Мы еще не договорили! – возразила девица. – Рома, я должна тебе кое-что сказать...

– Зайчик, я уже все слышал, у меня нет проблем со слухом. – В голосе Ромки звучала неприкрытая брезгливость. – Но ты же взрослый человек и должна понять, что любым отношениям когда-либо приходит конец.

– Ага, чтобы закрутить романчик с новой девкой? Это она, да? – И девица истерически ткнула в меня пальцем. – Что ты в ней нашел? Она же страшная как... как не знаю кто. Такие тетки совершенно не в твоем вкусе, Рома, я же тебя хорошо изучила.

– Когда это, интересно, ты успела? – скривился Ромка.

– Да уж успела, не беспокойся! Значит, ты все это время пудрил мне мозги и просто пользовался мной? А я-то думала...

– Зайчик, мы взаимно друг другом пользовались и не скрывали этого. Я тебя сразу предупредил, чтобы ты ни на что не рассчитывала. Так что какие ко мне претензии?

– А с этой у тебя что? – Девица снова зыркнула в мою сторону. – Большая любовь?

– Девушка, успокойтесь, вы ведете себя как истеричная малолетка, – сказала я презрительно. – Ром, я погуляю, пока вы тут выясняете отношения...

– Да, погуляй, дылда, и можешь вообще не возвращаться, – встряла зареванная манекенщица.

– Уймись, дура! – рявкнул Роман.

– Ромочка, прости, – заверещала та. – Но я правда не хочу с тобой расставаться...

Она вела себя так, что мне стало противно и стыдно. Никакой женской гордости, никакого чувства собственного достоинства! Хотя понять ее можно – Ромка кавалер хоть куда: и умен, и красив, и богат, но даже из-за такого рыцаря на белом коне не стоит терять лицо. Если, конечно, есть что терять.

Я не стала оправдываться, что пришла к Ромуальду по делу, не стала объясняться, просто стояла и ждала, пока девица придет в себя. Она еще поревела, потом всхлипывания прекратились. Нахохлившаяся, словно мокрая курица, манекенщица смотрела на Ромку с укоризной.

– Ну иди уже, иди, – устало попросил он. – Мы с тобой во всем разобрались, начни новую жизнь, ты же умница, красавица...

На красавицу в данный момент девица нисколько не походила, а умницей ее можно было назвать с большой натяжкой. Она встала и поволоклась к двери, едва передвигая ноги. На выходе она повернулась и скорбно произнесла:

– Учти, я все-таки люблю тебя. И всегда буду любить.

Тут я вспомнила последнее письмо Алексу, и мне стало так стыдно, как никогда в жизни. Я ведь то же самое написала ему, только в других выражениях. А значит, чем я отличаюсь от бедолаги-манекенщицы? Да ничем! Такая же идиотка безголовая! Я уже была готова выскочить из палаты, чтобы наедине с собой предаться угрызениям совести, но Ромка окликнул меня:

– Эй, Стась, ты чего? Она уже ушла.

– Что это было? – спросила я печально. – Семейная сцена?

– Да какая там семейная, – поморщился тот и махнул рукой. – Дурочка хочет выйти замуж и завести детишек... а меня такая перспектива, сама понимаешь, не радует.

– Все вы, мужики, одинаковы, – буркнула я, погруженная в собственные переживания. Господи, я никогда больше не буду пить, клянусь! Я никогда не потеряю над собой контроль. Никогда-никогда! Только, пожалуйста, пусть на почтовом сервере случится сбой, и мое письмо затеряется где-нибудь в виртуальной реальности! Только бы Алекс никогда не смог прочитать те дурацкие слюнявые признания, написанные под бургундское! Это было бы самым лучшим, иначе конец придет моей выстраданной репутации независимой и самодостаточной женщины...

Да какая, к черту, самодостаточность! Врать можно Алексу, родителям, Шурке, всему миру, но только не самой себе. Мне нужен Алекс – до дрожи в коленях, до судорог, до черноты в глазах!..

Ромка наблюдал за выражением моего лица с интересом естествоиспытателя, обнаружившего новый вид фауны.

– Стась, ты как, в порядке? На тебя так повлиял вид этой душераздирающей сцены?

– Не обращай внимания, со мной все хорошо, – сказала я и натянуто улыбнулась. – Мяса хочешь? Я привезла.

Ромка расцвел и еле удержался, чтобы не расцеловать меня. Я подождала, пока бедный оголодавший мужчина насытится, а ел он жадно, урча от удовольствия и с благодарностью на меня поглядывая, а потом приступила к допросу. Сытый мужик – значит, довольный жизнью и благодушный мужик, и расспросить его не составит труда. Мне все еще не давали покоя нестыковки в показаниях служащего стоянки у «Комильфо» и самого Ромки, и я была преисполнена решимости выяснить, в чем же тут закавыка.

– Надеюсь, ты себя хорошо чувствуешь? Потому что я намерена допросить тебя с пристрастием.

Улыбка тотчас сползла у Ромки с лица, и на меня он поглядывал уже с меньшим удовольствием.

– Мучительница, – сказал он укоризненно.

– И это вместо благодарности! Вот они, мужчины! – возвела я глаза к беленому потолку. – Ром, я правда хочу докопаться до истины... Мне кажется, это покушение на тебя как-то связано с Архиповым. Точнее, с его исчезновением.

– Как связано-то? – недоверчиво спросил он.

– Долгая история. Я тебе потом все расскажу, хорошо?

– Ну знаешь, Стаська, какие-то тайны мадридского двора, какие-то недомолвки...

– Хорошо, изверг, слушай внимательно, по второму разу рассказывать не буду! – И я довольно коротко поведала Роману обо всем, что узнала за прошедшую неделю. Слушал тот внимательно, но несколько недоверчиво.

– И что, ты строишь свои догадки только на двух похожих ранениях? Моем и этой... как ее там?..

– Да, строю, а что мне еще остается? По-моему, есть над чем подумать. Сначала исчезают Архипов и Ким. Потом на тебя кидаются с ножом. Вы с Архиповым лучшие друзья, а тебя ранили в грудную клетку точно так же, как и Ким. Не находишь, странные совпадения?

– Да, в этом что-то есть, – не мог не признать он. – Но одного не понимаю: я-то тут при чем?

– Ты уверен, что никогда раньше не видел Ким?

– Да уверен, уверен, Стаська! У нее очень запоминающееся лицо, довольно интересное, мужчины такие лица не забывают. Красивая девушка, ничего не скажешь. Так что я бы обязательно запомнил такую.

– А Архипов? Он не мог быть знаком с ней раньше? Хоть Тетерин и уверял, что при первой встрече они не выказали никаких особых эмоций, это могла быть просто игра, спектакль, рассчитанный на то, чтобы усыпить бдительность Игоря Витольдовича.

– За Архипова говорить не могу. Понимаешь, я же ему не нянька, не мамка, чтобы каждый шаг контролировать. В его жизни есть люди, о которых я ничего не знаю, просто потому, что некогда знакомиться с каждым. Архипов – художник, он активно тусуется, всякие светские мероприятия, вечеринки, бла-бла-бла... В его орбите крутится такая толпа народу, что я бы свихнулся, пытаясь всех их узнать.

– Но с Ким он тебя точно не знакомил?

– Я уже сказал, что такую встречу непременно запомнил бы. Стась, по-моему, ты занимаешься ерундой.

– Если ты считаешь розыски отца моего ребенка ерундой, что ж... – пожала я плечами.

Ромка понял, что перегнул палку, и попытался исправить свою ошибку.

– Да я не то имел в виду, – виновато покосился он на меня. – Просто ты начиталась детективов и во всем ищешь подозрительное...

– Я не ищу специально! – разозлилась я. – Оно само в глаза так и бросается! И кстати, что мне действительно кажется подозрительным, так это нападение на тебя. Как-то все очень странно.

Ромка наклонил голову и посмотрел на меня ледяным взглядом.

– Я ошибся, или ты меня в чем-то подозреваешь?

– Господь с тобой, Ромуальдыч, ни в чем не подозреваю! Просто мне кажутся странными кое-какие моменты... И некая нелогичность происходящего.

– Поясни, пожалуйста.

– О чем говорил с тобой нападавший?

– Я же сказал, попросил сигарету.

– Ты уверен?

– Стася!

– Нет, Ромуальд, ну правда! Парковщик видел, как тип в кепке наклонился, просунул голову в окно машины и о чем-то с тобой разговаривал. Я даже следственный эксперимент провела, чтобы все до конца прояснить! Чтобы попросить закурить, достаточно было нескольких секунд. И тебе не обязательно было опускать стекло и позволять тому типу с головой залезть в салон машины.

– Ну да, он о чем-то говорил, я не запомнил.

– Ага, все-таки говорил? – вцепилась я в него. – О чем? Чего он хотел?

– Стась, да не помню я! – искренне воскликнул Ромка. – Нес какую-то пургу. Что-то про золотую осень и о том, какие погоды стоят чудесные, а уж в Питере сейчас так и вовсе красота.

– Что, правда? – недоверчиво переспросила я.

– Ну да! – подтвердил он со страдальческой миной. – Я же говорю, ничего важного, у человека словесное недержание. Я знаю таких типов, они первого встречного с легкостью заговорят до смерти.

– А зачем ты его слушал? Дал бы ему сигарету, да и дело с концом!

– Знаешь, человек явно хотел поговорить, и мне показалось невежливым поднять стекло и вот так укатить. Времени у меня было достаточно, и я делал вид, что слушаю. Поддакивал, кивал головой. Но слушал краем уха и уж тем более не запоминал. Только прошу, не заставляй больше повторять его бредни.

– Погода? Питер? Золотая осень? Господи, ну и дела!

– Да что на тебя нашло, Стась?

– Я одного не могу понять, Ромуальдыч, – сказала я задумчиво. – Неужели ты, такой крутой бизнесмен на крутой тачке, не решился прервать городского сумасшедшего, который околачивался около тебя и плел какую-то чушь? Почему ты не послал его куда подальше?

– А должен был послать? – обиделся он. – По-твоему, если у человека дорогая машина, то он сразу должен быть сволочью? Это был безобидный чудак, у которого не все дома, – зачем я буду его обижать?

– Да просто мне как-то не верится...

– А ты возьми и поверь, – неожиданно жестко сказал он. – Не люблю людей, живущих во власти стереотипов. Если бизнесмен, то обязательно сволочь, если депутат, то непременно взяточник... Стась, ты же умная женщина, откуда в тебе это?

– От верблюда, – ответила я. – Извини, если обидела, Ром...

– Да ладно, забыли. Спасибо, что зашла. – Ромка откинулся на подушки, как бы намекая, что пора и честь знать.

– На здоровье. Поправляйся. Кстати, знаешь что я подумала?

– Что?

– Тебя пырнула ножиком пассия, которую ты теперь покрываешь. Сцена ревности, у девушки не выдержали нервы... А то, что девицы по тебе пачками с ума сходят, я уже успела убедиться. Вряд ли это твой красноглазый зайчик сделал. – И я мотнула головой в сторону двери, куда недавно ушла рыдающая модель. – Но какая-то другая красотка – вполне.

Ромка слушал меня с улыбкой на лице.

– Стаська, какая у тебя богатая фантазия! Это был мужчина, точно тебе говорю, а я пока не пал так низко, чтобы спать с мужиками, а потом бросать их.

– Надеюсь! – ответила я, и мы синхронно рассмеялись.

Я вышла из больницы и направилась вниз по переулку к своей машине. На углу у меня в сумке зазвонил телефон, и я не глядя ответила.

В трубке раздались кошмарные лающие звуки, как будто кто-то то ли истерически смеялся, то ли так же истерически плакал. Я попыталась выяснить, в чем дело, но человек на вопросы не реагировал. И тут я узнала голос. В трубке рыдала Антонина.

Ноги у меня подкосились, и я сползла по стеночке на землю.