Текст книги "Quantum Mare"

Глава 4

Неждан.

За нами следом выпрыгнули штрафнята, а за ними ватага Маленького Бобби, решив, что так и надо. Стажёры с дистанцией справились без помощи штрафников, добрались без приключений, сноровисто поднялись на палубу. И опять – двадцать пять, за рыбу деньги – снова драка!

На нас британцы не лезли, были сильно заняты между собою. Группа англичан в ливреях и «приличных» камзолах у кормовой надстройки отбивалась от народа попроще. Народ предпочитал кортики, «ливреи» дубины, а трое «камзолов» шпаги. Так увлеклись – к нам даже не обернулись.

Да и ладно, работает SC, претензии не принимаются. Захарка с Грегом подали пример, работали лишь нун-чаками, даже без кистеней, а казачата, издеваясь, обошлись голыми руками и обломками, что во множестве валялись на палубе.

Принуждение к миру заняло не более двух минут и особой радости детишкам не принесло. Пацаны ж только из боя, силы уже на исходе, а работы ещё непочатый край. Кораблик явно не жилец, в смысле не пловец – ощутимо осел на нос, кренится на левый борт. Это, кстати, и спасло слуг и господ от народного гнева, по наклонной особо не навоюешь.

Времени в обрез, самим бы нам всё не успеть, потому к спасению энергично привлекли самих спасаемых. Плюш лаконично, но образно обратился к потерпевшим. Типа, кто хочет жить, делай, что сказано, а кто не хочет, пусть не мешается и немного подождёт – некогда их убивать и незачем, кораблик скоро сам утонет.

А эти бараны тупо таращились! Мы не сразу сообразили, что мужикам несколько странно увидеть нас снова. Как умеем, убедили в реальности происходящего, заставили шевелиться. Такое уж человек создание – способен задуматься лишь над первым приказом, все остальные выполняет автоматически.

Господа без возражений вскрыли заначки, пацаны отобрали оружие, прям на палубе из пороха и обломков развели костерок, принялись калить кортики для прижиганий. Рядовой состав подключился к оказанию первой помощи пострадавшим, держали бедняг, пока обрабатывали раны.

Капитану не повезло – ядром руку оторвало по локоть. Захар с Грегори шустро наложили жгут, привели мистера Гранта в сознание, прижгли обрубок, обоссали. Пока перевязывали, он смог даже узнать Захара:

– Опять ты! Да сколько ж можно!

– Баронет Грант, тебе привет от Ирен, Чарли, Тима и Энн, – серьёзно ответил Захар. – Энн беспокоится о своих кроликах, где они?

Капитан пробормотал. – Вот маленькие засранцы!

Грегори ухмыльнулся. – Кто засранцы? Кролики?

– Вы засранцы! – промычал Грант, – а кролики – это игрушки, просто набитые тряпьём шкурки, ха-ха-ха!

– Где они? – Захар насторожился, ему показалась наигранной весёлость мужика с только что оттяпанной конечностью.

– Тебе ещё весело? – Грегори подключился к допросу, – хорошо, сейчас вторую клешню отчекрыжим. А жене скажем, что так и было, она ж за тебя беспокоится, бедняжка.

– Ирен за меня беспокоится? – удивился Грант.

– Вот дура, правда? – усмехнулся Захар. – И Чарли с Тимми очень просили спасти папу, но они ж ещё дети.

– Игрушки в моей каюте… и вскройте там палубу в левом от входа дальнем углу. Найдёте сундучок, в нём всё, – капитану, наконец, удалось снова потерять сознание.

Подошли шишиги, первыми в лодки спустили так вовремя потерявших сознание раненных. Захар с Грегори в капитанской каюте для верности взломали все переборки и всю палубу, но нашли только кроликов и довольно тяжёлый сундучок.

Подождали, пока шлюпки доставят раненных на захваченный фрегат, вернутся и заберут пленных, потом ещё раз вернутся уже за трофеями. Забрать успели далеко не всё, было до слёз жалко остатки сухарей в мешках, солонину в бочках, паруса и такелаж! Корабль всерьёз собрался тонуть, ребятам пришлось в темпе покинуть судно и добираться обратно своим ходом.

* * *

Впервые мы плыли всерьёз – по-настоящему спасались с тонущего судна, а не дурью маялись. И нам впервые в пиратской жизни довелось наблюдать, как тонет корабль. Лениво, нехотя, будто устало завалилась на левый борт, мачты легли на воду, под волнами скрылась корма, обломок бушприта начал медленно задираться вверх и почти вертикально скрылся в глубинах. Финал мы досматривали уже с палубы трофейного фрегата.

Ну, так – поглядывали украдкой, пока нас ярл материл. Йонушка был необычно многословен. Оказывается, мы приказом Командора подчинены ему! И мы не смели без приказа соваться на тонущий корабль! Ага, на военный корабль – сколько угодно, главное – по приказу! Захару стало смешно, он всерьёз спросил ярла. – А Командор это кто?

Йон натурально завис с постановки вопроса. Действительно, кто нам Командор? Вот здесь? И вообще?

– Как добычу поделим? – внёс Грегори конструктивную струю.

– Поделим? – переспросил ярл.

– Именно поделим, – кивнул Грег, – мы ж не викинги, дружище, ты нам не командир. Мы сами – командиры.

– Сколько вы хотите за свои доли? – прищурился Йон.

– Да у тебя ж денег не хватит! – рассмеялся Захар. – Пять тысяч фунтов, пойдёт?

– Сколько?! – опешил ярл, – да вся эта рухлядь столько не стоит!

– Вот и чудненько, – улыбнулся Грегори, – значит, ты согласен получить на свою долю пять кусков?

– Э… а… но надо же всё подсчитать… – растерялся ярл.

– Ладно, мы согласны получить за свои доли пять тысяч, – грустно вздохнул Захар, – где деньги?

– Но так не принято! – возразил ярл, – добычу нужно сначала продать, потом поделить по долям.

– Ещё лучше! – согласился Грегори, – мы покупаем всё, цену ты знаешь. Доля SC – половина.

– Треть, – сурово отрезал Йон, – и не спорьте, иначе в другой раз я вас не возьму!

Захар усмехнулся. – Половина, или в другой раз мы не пойдём с тобой на нашем фрегате.

– Чёрт с вами! Не ходите! Где я получу пять тысяч? – зло проговорил Ион.

– Половина от пяти – две с половиной, – проворковал Грегори, – получишь у казначея сразу после рандеву с отрядом.

– После рандеву? – Скривился ярл, – Командору ещё полагается доля.

– Только десятина на общее, они отдали тебе все свои доли, – ласково пропел Захар.

– Хорошо, – буркнул ярл, очень внимательно разглядывая нас, – пусть будет ваш фрегат, и мы пойдём на встречу с отрядом, но с вас четыре тысячи, и закончим этот разговор.

– По рукам, – кивнул Заки.

– Идёт, – улыбнулся Грег.

Ярл резко отвернулся, ушёл на мостик. Заки с Грегом переглянулись, грустно вздохнув. Жалко парням Йонушку, но они же пираты, как он. А с пиратами только дай слабину!

* * *

Пацаны ватаги Маленького скромно ждали окончания разговора в сторонке.

– Старший брат храбрец, разреши обратиться! – подал голос Уильям.

– Чего тебе? – обернулся Захар.

– Ты говорил, что я могу стать смертником после боя…

– И ты вздумал мне напомнить? – змеем прошипел Захарка. Зло впился сузившимися зрачками в напуганное лицо мальчишки. – Наверное, решил, что я могу забыть такие вещи? Или ты собрался давать мне советы?

– Я не… но ты ж ведь сам… и Грегори… вот… – залепетал Билли.

– Сколько раз ты поднимешься с палубы, деточка? – насмешливо задрал Захар левую бровку.

Пятый раз Бил падал на палубу уже без сознания. Счастливчик этакий – слинял во временно небоеспособные! К нам подбежал Гаук и в резкой форме потребовал «прекратить драку» и заняться делом. Типа, мало нам было дел! Но он объяснил нам просто, – это же ваш корабль? И ваши пленные? Вот и работайте, охламоны!

* * *

А нас всего полсотни подростков! Ну, ладно, Йонушка, будь по-твоему! Захар срочно отозвал с «Забияки» всех стажёров SC вместе со всеми инструментами, и чуть не зарезал лейтенанта Райхона, хирурга. Этот шотландец заломил такие цены! Дескать, своих он обработает за долю лекаря, а за пленных пусть платят их владельцы.

Ага, у своих-то лишь вывихи, ушибы, неглубокие порезы и три лёгких пулевых ранения! А пленных одной только картечью изуродовало на пару тысяч по его расценкам! Захар напомнил об откупе за долю, так коновал сказал, что за долю откупа он поможет лишь с выбраковкой. И сразу приступил – идёт такой по палубе, назначает лечение. – За борт, за борт, за борт, э… посмотрим, за борт, этого срочно в медотсек, за борт…

Захар потянул саблю из-за спины, я перехватил управление. Пацан просто устал, срывается, самому ж ясно, что если сократить хирургов, легче нам по любому не станет. Штрафнята вплотную занялись раненными, не обращая внимания на слова лекаря. Более-менее дееспособные пленные естественно охотно вняли просьбам помочь товарищам.

Тем более матросики уже убедились, что с этими мальчиками шутки чреваты последствиями. Гриша с Митяем наладили перетаскивание раненных в медотсек, уборку… не так уж неправ был шотландец. И я говорил – чтобы подчиняться без размышлений, человеку достаточно добровольно выполнить одну-две команды.

* * *

Первым этим обстоятельством воспользовался Плюшевый. Он тоже сменил уставшего, издёрганного Грегори, при помощи казачат шустро организовал первую вахту. Прибыли на шишигах стажёры, Плюш велел лодки поднять на борт трофея – викинги без штурмовых шлюпок перебьются, до «Забияки» и вразмашку недалеко. И у них же штурмовиков нет!

Старший умник стеснительно извинился – пришлось оставить на шлюпе вахту сигнальщиков, а то викинги туповаты. Плюш радостно заорал команды, – паруса под ветер, с дрейфа сниматься! Бегом, макаки беременные!!!

Вместе с умниками пошли на мостик, они заниматься излюбленной навигацией и связью, а я выяснять, есть ли ещё кто живой из офицеров. Повезло, пяток обезоруженных их благородий стояли, понурившись, под охраной казачьих дедов и пятёрки викингов.

Там же присутствовал Черныш, он с дедами пришёл на фрегат в основной волне десанта. Стоял на мостике, как обязанность отбывал, любовался морем. Я его спросил об офицерах, в первую очередь меня интересовал, конечно же, врач. Черныш лишь пожал плечами. – Это ваши пленные, работайте.

Вспомнил, как начинал допрос Дасти, спрашиваю ближайшего британца. – Титул, имя, звание!

Молодой ещё парень нарочито смотрит мимо и поверх меня! Они меня игнорируют, ага. Вообще-то, офицерам несказанно повезло, что штрафники сразу до мостика не добрались, ими занимались сравнительно вменяемые викинги.

Нам же, в первой волне десанта, главное было дожить до второй волны, потом ещё дождаться атаки главных сил – не до церемоний, короче. Просто врезал ему с ноги в промежность, по рёбрам, по печени и за волосы с размаху приложил мордой о палубу… э… три раза.

– Джентльмены, поздравляю. Судя по обращению, убивать нас не собираются. – Усмехнулся коренастый дядька средних лет.

– А вы, судя по юмору, доктор?

Мужик слегка качнул треуголкой.

– Тогда будьте любезны вернуться к своим обязанностям. Вы до суда побудете тюремным врачом.

– До суда?! – изумился самый представительный из офицеров мужчина.

– Ага, вы все обвиняетесь в пиратстве, – простецки улыбаюсь ему в благородную рожу, – кстати, кто в вашей банде главный?

– В пиратстве? Ты, маленький негодяй, смеешь обвинять королевских офицеров в пиратстве?! – от негодования представительная морда аж покрылась красными пятнами.

– Ну да. Доктор, вы ещё здесь? – Делано удивляюсь. – Быстро в капитанскую каюту, пока наш коновал всех раненных в море не выбросил!

И ору уже в спину бегом удаляющегося врача. – Каждая спасённая жизнь облегчит вашу участь!

– Э…, как тебя? – с палубы подал голос молоденький офицерик, – что ты говорил о суде?

Заехал я ему ногой в бок за хамство, – вас, юноша…, – ещё пендель по рёбрам, – я просил представиться.

– Субалтерн Дрейк, – проскулил парнишка, скорчившись у моих ног.

– Подходяще. – Киваю ему одобрительно. – Так кто у вас главный?

– Э… я капитал Смоллинг… э…, – надменно промычал представительный.

– А я Захар, то есть Закари. Итак, кэптен, с какого бодуна вы занялись пиратством? – интересуюсь участливо, – жалование задерживают?

– Боевой корабль флота его величества не может быть пиратским…, – начал вещать капитан.

Я его прервал. – А вас как-то угораздило! Просто, по-человечески объясните, почему вы расстреливали беззащитный мирный корабль?

Офицеры недоумённо переглянулись. Они себе и представить не могли, что им кто-нибудь когда-нибудь задаст такой вопрос! Ладно, упрощаю задачу. – Почему вы стреляли в мирный британский корабль?

Дрейк опёрся на локоть, попробовал приподняться, простонал сквозь зубы. – Они первые начали!

Я поймал весёлый взгляд Черныша. Ага, цирк и детский сад! Пнул паренька по руке, чтоб не вякал поперёк старших, он снова мордой воткнулся в палубу, а сам я пристально уставился на капитана. До него стала доходить пикантность ситуации – положение было не просто ужасным, оно было дурацким. Кэп, видимо, растерявшись, забормотал. – Но мы же патрулировали тут, вот заметили паруса. Подошли, смотрим – явно терпят бедствие…

Я иронически задрал брови.

– …ну да, они же под нашим флагом, мы, правда, хотели помочь! Дали сигнал к остановке – не реагируют. Когда немного их нагнали, сделали предупредительный выстрел. А они по нам из мушкетов!

– И что? Военным так непривычна стрельба? – изображаю крайнее изумление. – С чего вы, вообще, решили, что стреляли по вам? В кого-то попали?

– Но они вели себя крайне подозрительно, приличные моряки не убегают от военных кораблей короны! – снова решил подать голос Дрейк. Он воспользовался тем, что от него отвлеклись, уселся на палубе.

– И, молодой человек, да, мы решили, что стреляли в нас! – Капитан заговорил уверенней, – а по законам королевства выстрел в солдата короля – это выстрел в короля!

Я от души врезал ногой по харе субалтерна, он снова прилёг.

– А сейчас, получается, я приложил башмаком по морде его величество? – Оборачиваюсь к капитану. – Да я просто дал пенделя салаге!

Викинги не выдержали – заржали, даже Черныш улыбнулся.

– Итак, вы погнались за судном. На его борту прозвучали какие-то выстрелы, и вы принялись его топить. Я ничего не путаю?

Офицеры растерянно переглянулись.

– Но даже этого сделать вы не сумели – вас взяли на абордаж. – Говорю им без тени улыбки. – И вы смеете называть себя офицерами короля?

– Он всё-таки утонул, не смотря на вашу защиту, – проворчал мужик в мундире с эполетами.

– Ага, а вы, пока топили мирное британское судно, просрали пиратам королевский фрегат. – Говорю им спокойно. – Рановато вам в офицеры.

Оборачиваюсь к бойцам ярла. – Джентльмены, содрать с этих эполеты и для начала каждому по десятку линьков. Пока пусть помогают коновалам, полюбуются суки… потом в боцманскую команду.

– Ай-ай, сэр, – браво откозырял в недавнем прошлом морской пехотинец. Викингам явно по душе мой приказ, хотя они в любви к приказам ещё замечены не были.

* * *

Я оглянулся на Черныша, тот кивнул с улыбкой. И он, и деды, и викинги никуда не торопятся, решили задержаться. Ну, будем считать, что по обмену, на «Забияке» же остались сигнальщики Люта. Там же семейства спасённых британцев, как бы их перетащить на фрегат? Проблемка.

Ладно, пока решаю этот вопрос отложить. Оставшихся с нами бойцов ярла назначил командирами вахт. Правда, с одним исключением – того ветерана британского флота, «шкипера» потерпевшего судна, и его приятеля обозвал боцманами и велел им опекать бывших офицеров. Тех самых, что давеча их чуть не утопили.

Плюш разобрался с вахтами, на борту воцарился образцовый эсцесовский порядок – всех заняли делом. По случаю пиратского нападения личный состав покормили сухарями с солониной, а на ужин готовилась овсянка. Мы переглянулись и направились посмотреть добычу. Интересно же, чего ради баронет Грант начал стрелять в королевский фрегат.

Да-да, нам «шкипер», мистер Мелоуз, всё рассказал. Он сразу заподозрил неладное, когда капитан вдруг велел повернуть круче к ветру, и просто растерялся, потеряв из виду наши паруса – у них же в навигации все не очень понимают.

Как увидел другие паруса на горизонте, обрадовался было, но слуги и приятели капитана уже стояли с мушкетами! Грант приказал команде спускаться в трюм! Другой корабль был далеко, а нацеленное на них оружие близко, мужики подчинились.

Прошло довольно много времени, шкипер не знает сколько – склянок не отбивали. С палубы донеслись выстрелы, потом загрохотали пушки. После того как, проломив борт, в трюм влетело третье ядро, народ решил, что наверху помирать всяко веселее. Кинулись на охранников, они были так испуганны, что просто бросили ружья. Вырвались на палубу, набросились на людей капитана. Хотели спустить паруса, флаг, сдаться… а пушки всё палили. Ну и тут мы всех спасли, ага.

Мы первым делом вскрыли сундук, там нашлись золотые гинеи и толстый гроссбух. В книге не оказалось ничего интересного, имена в столбик и цифры в строчку. Умненько друг дружке улыбнувшись, распороли кроликов и … нефига! Просто ветошь! Я их для верности даже наизнанку вывернул – пусто!

Плюш, резонно заметил, что это ещё не повод лишать детей любимых игрушек, раз уж мы их разобрали, тряпки стоит постирать. Так и сделали, постирали и повесили сушить на такелаже. Под южным солнцем всё сохнет быстро, после вечерней овсянки пошли их снимать. Смотрим, на некоторых платочках выступили ровные колонки цифр. Да это же шифровка, или ключ к шифру! И в гроссбухе тоже циферки.

Сами мы головы не ломали, отдали всё умникам стажёрам. Мы с Плюшем грустно смотрели, как мальчишки азартно схватились за эту загадку. Плюш сказал, что ему будет очень жалко, если у них не получится. В смысле, их будет жалко. А парни на это даже не обернулись, так увлеклись. Или не поверили. А мне их уже было жалко. Я отчего-то был уверен, что они справятся… и останутся с нами навсегда.

Глава 5

Неждан.

Остаться навсегда, в этом-то вся прелесть! Вроде бы, столько всего произошло, пацанам впору прыгать от избытка чувств. Нефига – подтянуты, собраны, спокойно деловиты – всё как всегда, ничего особенного. Подумаешь, ушли в автономку – что наша жизнь, в конце-то концов? Прошли через бурю, напали на купеческий корабль, захватили фрегат – и что особенного? Просто решили одни задачи, решаем следующие, вся жизнь бесконечный кризис. Тысячу раз прав Черныш, говоря. – Пусть всё продолжается!

Не нужно терпеть, ждать, надеяться, стремиться к покою. В нашем случае просто глупо к нему стремиться, его же выдают ежедневно, по расписанию! Обязательная медитативная практика – две-три склянки неподвижного сидения на коленях. Ага, на палубе корабля, в любую погоду.

И не столько в том покой, что медитация – могут же и по морде дать. Чисто по-дружески, чтоб выиграть шиллинг. Немногие решаются медитировать с закрытыми глазами, Плюш с Грегори, например, отдыхают лишь прищурившись.

Только мы с Захаркой отдыхаем по-настоящему, и вовсе не потому, что главари. Просто Захар уже настолько развил интуицию, а я даже в виртуальном, незрячем состоянии отчего-то стал чётко чувствовать окружающих, их настрой. На этой нашей особенности мы уже успели заработать с пяток гиней шиллингами – парни всё никак не могут поверить в этакие чудеса, лезут проверять.

Так вот, покой не в самой по себе медитации, а именно, что в расписании, в укладе жизни, непрерывном кризисе, бесконечной череде задач. Бессмысленно надеяться на отдых, ждать конца дня, вахты, аврала, шторма, боя… жизни! «И если боль твоя стихает…», значит, ты помер – я вам как привидение говорю.

Весь мир Его, данный нам в ощущениях, и сами ощущения – испытание и награда. Коли уж веришь в Него, знаешь, что это не закончится никогда, и в этом знании, в уверенности покой смирения и кружащая голову дерзость гордыни.

Это так на меня влияет Черныш, потусторонний поэт, романтик и филолог, что-то потянуло на отвлечённые рассуждения, а в жизни всё предельно конкретно – работа с личным составом. В результате дележа добычи в нашем полном распоряжении оказались около двухсот почти здоровых и выздоравливающих матросиков. Задача простенькая – уговорить слушаться двести мужиков.

Действительно ничего сложного, они слушаются тупо по привычке подчинения. Вообще, для них почти ничего не изменилось – их старые унтера, как в экипаже королевского фрегата, так и на пиратском корабле мигом заняли руководящие должности. Просто в унтера всегда и везде выбиваются индивидуумы, что жить не могут без должностей – сами предложили свои услуги.

Вначале они с удовольствием приняли участие в публичной порке господ офицеров за «просрание пиратам боевого корабля его величества», чем осознанно спалили все мосты к прошлому – демонстрировали лояльность власти. Следом, почти без перехода, попробовали власть на зубок, натурально – Плюш одному за пререкания передние зубы вышиб, Ванька Ножик сразу двум, правда, нун-чаками – добрые мальчики. А Захар… э…, впрочем, не важно. Так что в дальнейшем они демонстрировали одно только рвение по службе.

Даже пришлось осаживать этих «пришибаевых», ведь матросиков ни уговаривать, ни запугивать не пришлось. Они вот только что в бою убедились в весомости наших претензий на власть, в том же бою самых отважных и опасных из них убили или покалечили, а остальные решили сделать вид, что ничего особенного не произошло.

Ну и что из того, что бывшие офицеры драят клюзы и палубу? Просто они были ненастоящие, а настоящие офицеры всё так же всемогущи и недосягаемы, всё те же унтер-офицеры тянутся перед ними в струнку, преданно пожирая глазами.

Матросам повезло нарваться на соотечественников – тот же судовой капеллан ежедневно проводит службы, и они молят Всевышнего о здравии короля, главы и защитника церкви. Главное, что их никто не зовёт в пираты, ничего им не предлагает, не проповедует – сами понимают, что в море на корабле без слаженной напряжённой работы всех ждёт гибель.

Им твёрдо пообещали, что по прибытию на место их никто больше не потащит в море! Что это значит для английских матросов? Они же попали на флот либо за ногу, либо за шею, и навсегда, без вариантов. А тут им дали надежду, почти даром! И были бы они счастливы, если бы не эти дети!

Ну да, они считали нас детьми, что взять с нижних чинов? Пацаны им приветливо открыто улыбаются, по-своему вежливы, даже почтительны. Обычные, в общем, мальчики, и матросы лишь ребячеством объясняли некоторые особенности нашей жизни.

Для начала, с подачи Грегори, фрегат назвали «А вот и я!», а на переборку кормовой надстройки нанесли эпическую фреску «упоротый вояка». Зажили со специфическими песнями и странными танцами, обустроились уютно, по-штрафному – завели качельки, шашки, швыряемся гранатами, ножами и деревяшками, кистенями машем. Матросики поначалу на всё это лишь дико таращились, а потом ничего – обвыклись.

Их к играм никто и не думал принуждать, не хочешь – получай заслуженную порцию линьков и служи дальше. А коли есть настроение, вместо линьков можно сыграть, например, в пекаря. Кстати, пекаря мы улучшили, ныне ведущий охраняет не тупую деревяшку, а штрафника в медитации. Чтоб выиграть шиллинг, нужно всего лишь дать ему в морду.

Пацан, закончив медитировать, сам поощряет ведущего, или, если его покой был нарушен, лично платит проигрыш и выдаёт матросику порцию, которой он тщился избежать. Это стало миленьким дополнением к скучным наказаниям. Всякий может рискнуть – побыть лошадкой, поиграть в жмурки, просто подраться. Вскоре объявились парни, готовые играть с нами постоянно – мы добились-таки своего, выявили в стаде подходящих нам типов.

Это ж только с виду казалось сумасшедшей игрой, а подаренная надежда на счастливое окончание похода хуже обмана – это реальная морковка для ослов. Матросу достаточно бояться, терпеть и надеяться? Значит, готов быть ослом.

Нам пофиг, что это рабство и порабощение – ослы должны пахать всегда и везде, это основа любого общества. Но если это вызывает внутренний протест, непонятная злость толкает на безумства – велкам, дружище, ты попал по адресу.

Мы нарочито «не замечаем» пленных, ими занимаются только унтера, и как все унтера, они командовали не «от имени», а лично, насаждали личную власть по мере сил и способностей простым мордобоем. Однако во флоте, кроме личной власти, за ними стояла власть короля, поднять на них руку значило поднять мятеж.

Вот в этом вопросе Захарка меня весьма удивил, проявив недетскую принципиальность. Он к его величеству не испытывает ничего личного, но считает, что на корабле SC есть власть лишь старшин SC, и всё, точка. Как зримое, предметное выражение этого принципа Захар приказал снять флаги, ему посмели возразить.

Парень, не говоря больше ни слова, выпустил оппоненту кишки, они натурально на палубу из дяденьки вывалились. Не сказать, что такое было для нас уж очень необычным, меня поразила спокойная рассудительность Захара. Именно так: убеждённость – решение – действие. Спасибо мальчику, ко мне он снизошёл-таки до объяснений: Оказывается, у него есть силы и время для разговоров и драк только с теми, кто ему важен, прочим должно хватать простых намёков.

Действительно, намёки проще некуда: Нет над тобой короля, только ты сам определяешь собственное положение. Если можешь, набей лично неприятному унтеру рожу за десяток линьков, или сыграй с ребятками во что-нибудь весёленькое. Рыжий весельчак Джордж первым повадился начинать каждое утро, сразу после завтрака, с побивания выбранной случайным образом унтерской морды и направляться к детям за «наказанием».

Таким парням с нами интересней, на полном серьёзе заявляю. Дело это очень серьёзное, полное философского смысла. Начали мы когда-то с издевательств над пленными, чтобы принудить их к труду, а пришли к принуждению стада баранов к труду, дабы подвигнуть редких козлищ к бунту.

Эти сокровища, бунтари, ежедневно, ежечасно убеждались, что они особенные, сами по себе, и освободились не благодаря нам – сами. Мы постоянно повторяем «никого не жаль», порой демонстративно их не замечаем или насмешничаем, говорим им, – это только ваш выбор, ваша судьба.

Они перестали от нас отходить. Парни не сбились в отдельное стадо, дружат и ссорятся со «своими» мальчишками, играют и дерутся, трудятся и учатся с нами. К окончанию автономки мы работали на рангоуте только со «своими» матросами, и разговаривали с ними как с равными.

Для прочих, для стада только приказы… и надежда! Один из главных наших постулатов «слова – ложь – уловка слабых». Эта разница в обращении заменила сотни слов. Мы ничего им не проповедуем, но всё-таки обращаем в свою веру. Молодые ещё парни смотрят на пацанов, на их спокойствие, уверенность, презрение к боли и трудностям, ненависть к надежде. Им очень хочется стать похожими на штрафников, но это действительно страшно – проклясть надежду, остаться с нами навсегда.

* * *

Я отчётливо это понял благодаря викингам. Ярл устроил ротацию своих парней на фрегате и потребовал смены наших сигнальщиков на шлюпе. С умниками на практику всегда отправлялись обычные штрафнята. На «Забияке» мозги пацанят окучивают под руководством ярла, а на фрегате постоянно кто-нибудь из побратимов Йона. Они поют свои песни, рассказывают саги. О Валгалле, валькириях, Серхи, Торе, Одине и Локки, о Рагнаради. Об истинном племени богов, хозяевах мира.

Мы вместе с Чернышом объясняем ребятам, что нельзя огульно делить людей на классы по факту рождения. Даже текущее положение человека или его мировоззрение не даёт для этого оснований, просто потому, что нельзя считать себя априори сильней, хитрей противника.

Мы часто видим лишь то, что нам показывают, а порой и хуже того – что мы хотим увидеть. Саги и мифы – просто картина мира, каким он видится викингам. Кстати, не во всём правдивая, ведь в их сагах нет ни слова о «блестящих» походах в Гардарику, прародину казачьих дедов. И нет в сагах ничего об обречённости викингов, их вечном блуждании по свету. Всё, как всегда, по кругу – разведка, набег, захват, а потом они либо перестают быть викингами, ассимилируются, либо гребут дальше.

Именно благодаря деду Паше и деду Коле мы обрели надёжную опору. Всё просто – ничего личного, только бизнес или профессия такая. Казаки по происхождению не могли кичиться родословными от богов, хотя для них понятие «казачий род» многое значит.

С их точки зрения, каждый мог стать казаком. При одном условии – самому захотеть быть казаком, испытывать в этом непреодолимую потребность. Человек должен быть казаком, пока эту потребность не преодолеет – не остепенится. Вот тогда ему следует завести семью и воспитывать маленьких казачат. В общем, со штрафнятами ярл обломился, наши мальчики не сменят SC на его дружину. Только, разве что, на свою собственную дружину, как мечтает Маленький Бобби.

Викинги не напрасно надсаживали глотки, матросики внимательно к ним прислушивались. Слишком многие из наших новых приятелей не смогли отказаться от заманчивого предложения уйти на «Забияку». Стать викингом – стать сильным в дружине, связать себя клятвой с ярлом – «пристегнуться», «застраховаться», сразу кем-то себя считать… хотя бы до последнего боя.

А мы с удивлением осознали перемену в отношении к нам казаков. Что бы они ни говорили, раньше нас готовили для славной, небесполезной и неизбежной гибели. И когда мы осознали и приняли неизбежность последнего боя, деды стали учить нас побеждать и выживать. Ребята больше не воспринимались ими как случайные попутчики, отцы серьёзно готовят профессионалов.

Деды прекратили читать морали, всё уже сказано и услышано – казаки занимаются с нами на саблях. Вообще, сабли сначала нам преподавали Черныш с Командором, но они – спортсмены, любители, романтики-ролевики, их Кен-до способ познания мира, укрепления духа, обретения себя.

Это, конечно же, очень важно и полезно, но пиратам и казакам этого недостаточно. Нам некогда заниматься глупостями – совершать подвиги, кого-то спасать или спасаться самим – море для нас наконец-то стало работой и домом. И в этом-то для меня самая прелесть – остаться навсегда с пацанами, с морем…

* * *

В жизни бы не подумал, что я способен на такие длинные отвлечённые рассуждения. Большую часть времени своего призрачного существования провожу в виртуале, а то и вовсе в медитации – не думать, оказывается, очень непросто.

Совсем не думать словами для нас с Захаром пока недостижимая цель, но мы к ней уверенно стремимся, всё реже попусту болтаем друг с другом. Я иногда говорю сам с собой, да перехватываю порой аналогичные Захаркины рассуждения. Основной наш способ общения привычная виртуальная арена, и реальная практика. Дай ребятам волю, загнали бы нас спаррингами, к счастью в пиратской жизни фехтование неглавное.

Нам таки стоило захватить фрегат, хотя бы чтоб оценить всю прелесть лапочки «Д’Артаньяна» и ласточки «Забияки», даже «Бродягу» ребята уже не назвали бы гробом. Во-первых, корабль мы хапнули для нас просто здоровенный, во-вторых, по-настоящему, дурацкий.

Сколько раз мы с тоской и благодарностью вспоминали Жерома и Стужу, матерясь сквозь зубы на реях этого вооружённого бревна! Работали прям как в первые дни нашей морской жизни, аттракцион «почувствуй себя салагой». Благо экипаж попался многочисленный и живучий, одни сдохли бы просто с надсады.