Текст книги "Диалоги китайских мудрецов. Чань-буддийские истории об истине, безумии и радости"

И у безвкусного свой вкус!

Созерцание приходит

Наставник Хунъи, что в миру был художником, а потом посвятил себя буддизму, мог сочетать в своей жизни занятия живописью и пестование буддийского пути, что делало его жизнь еще более наполненной.

Как-то раз известный просветитель Фу Гайцзунь пришел к наставнику в гости как раз в тот самый момент, когда тот принимал пищу. Господин Фу, увидев, что у наставника в тарелке были только соленые овощи, неуверенно спросил:

– Неужели вам не надоела эта соленая еда?

– Так ведь у соленого и вкус должен быть соленый, – заметил Хунъи.

Спустя некоторое время наставник Хунъи, покончив с едой, налил себе в чашку кипяченой воды. Господин Фу, нахмурив брови, снова спросил:

– Неужели у вас нет нормального чая? И наставник каждый день пьет обычную безвкусную воду?

– Действительно, вода безвкусна, но ведь и безвкусное имеет свой вкус!

Путы спадают

Вряд ли человек нескромный и стяжательный смог бы произнести такие слова!

Обычные люди познают явления этого мира с помощью органов чувств, а чаньские наставники постигают вкус реальности с помощью сердца.

Осыпать небесными цветами

Созерцание приходит

Однажды, медитируя в горах, Субхунти⁴⁹ внезапно увидел, как Небесный дух сыпет с Неба благоухающие цветы и прославляет кого-то. Пораженный Субхунти спросил:

– Во славу какого человека ты сыплешь с неба цветами? И за какие дела так славишь его?

– Я Брахма, – ответил небесный дух, – и осыпаю цветами именно тебя, о, достопочтенный, за произнесение «Праджня-парамита-сутры» – «Сутры высшей мудрости»!

– Но я не произносил ни одного слова из «Праджня-парамита-сутры», – признался Субхунти, – так за что же меня прославлять?

– Именно так, достопочтенный, вы не произносили этой сутры, и я ее не слышал. Вне слов и вне слуха – вот это и есть истинная праджня – Мудрость.

Путы спадают

Плывут по небу белые облака, крылья журавлей заполняют небо, одиноко сидит в созерцании человек, которого осыпает дождь из небесных цветов за поступки, которые он не совершал. Замечательная иллюстрация из мира Чань!

Можно ли еще здесь что-то добавить к этому?

⁴⁹ Субхунти (кит. Бипути) – один из десяти главных учеников Будды, который, как считается, лучше всех воспринял идею «пустоты» в буддизме. Он является основным собеседником Будды в «Праджня-парамита-сутре».

Неверие и есть высшая истина!

Созерцание приходит

Как-то монах-ученик пришел к государственному наставнику Хуэйчуну за наставлениями и спросил:

– Древние говорили: «Изумрудно-зеленый бамбук и есть тело Закона (Дхармы⁵⁰), ароматные хризантемы – не что иное, как нирвана». Неверующие считают, что это ложное утверждение, верующие же полагают, что это просто бессмыслица.

– Это утверждение соотносится с чертогами, где обитают боддисатвы Манджушри и Самантабхадра⁵¹, обычные люди и последователи учения Малой колесницы не способны уверовать в это. Апоэтому сутра «Хуаянь цзин» говорит: «Тело Будды полностью заполняет мир Закона⁵² и проявляется еще перед возникновением всей массы живых существ. Ионо всегда пребывает на троне высшей мудрости-бодхи⁵³». Изумрудно-зеленый бамбук не выходит за границы мира Закона, так почему же он не может являться Телом Закона? «Праджня-парамита-сутра» говорит: «Внешние проявления (рупа)⁵⁴ не имеют границ, поэтому и сама мудрость (праджня) не имеет границ». Хризантемы ведь не выходят за рамки внешних проявлений, так почему же им не воплощать собой высшую мудрость-праджню?⁵⁵ А поэтому сутры изначально не устанавливают Закон. Закон же не имеет многих толкований.

Но даже услышав эти наставления, ученик так и не понял всего этого, а поэтому вновь обратился с вопросом:

– В том, что вы мне только что сказали, что же воплощает собой неверующий, а что – верующий?

– Верующий являет собой обыденную истину, неверующий– высшую истину⁵⁶, – продолжил свои наставления Хуэйчун.

– Неверующий, как предполагается, хранит в себе ложные взгляды. Так как же вы, наставник, говорите, что неверие и есть высшая истина? – спросил пораженный ученик.

– Неверующий – не верующ сам по себе. Высшая истина – сама по себе высшая истина. Поэтому обычные люди всегда склоняются к ложным воззрениям. Так кто же назовет ложные воззрения высшей истиной?

Как только наставник Хуэйчун закончил проповедовать, ученик понял основной принцип всего сказанного, в который так сложно было поверить.

Путы спадают

Будда, когда достиг просветления, стал проповедовать свое учение живым существам. Люди полагали, что радость – это и есть истина, Будда же утверждал, что такая радость – ложная. Люди полагали, что природа Будды отсутствует, Будда же учил, что она существует. Кто бы ни говорил о вере – неверие становится основой жизни, кто бы ни говорил о добре – принципом для многих становится зло. По сути, это означает, что те, кто идут по буддийскому пути, всегда вернутся на путь Будды, а те, кто придерживаются ложных воззрений, возвращаются к своим заблуждениям. Но если такой человек запутается в своих ложных воззрениях – вот это и станет правильным взглядом.

Вот именно в этом в нашей жизни и коренится принцип различия между истинным и ложным, правильным и ошибочным.

⁵⁰ Весь диалог наполнен буддийскими понятиями, суть которых надо уловить, чтобы понять смысл того, что проповедовал Хуэйчун. Основное, что он пытался объяснить ученику, – неверие или вера никак не затрагивают собой существование «высшей истины», которая «существует сама по себе».

«Тело Закона», или Дхармакая (кит. фашэнь) – воплощение буддийского Закона (Дхармы), представляет собой «истинное», или духовное, тело – основу природы Будды. В ряде школ Дхармакая считается телом абсолютной чистоты духа Будды, а поэтому оно пустотно. Оно являет собой основу всего существующего на этой земле. Всего рассматриваются «три тела Будды» (трикая): «тело Закона» (Дхармакая), самбхогакая (кит. баошэнь, «тело воздаяния»), нирманакая (кит. хуашэн, «тело нирваны», «тело изменений»). Они соответственно соотносятся с понятиями «самоприрода» (изначальная сущность), «использование» и «трансформация». Первое означает изначальную сущность тела Будды; второе – тело Будды, которым он пользовался для «воздаяния» живым существам; третье – тело «Будды во славе», в котором он может воплотиться в любой момент и в любой форме.

В чань-буддизме рассматриваются «три тела Закона» (саньфа шэнь): проявление самого Будды, сила его учения, высшая абсолютная реальность.

⁵¹ Манджушри и Самантабхадра (Висвабхадра) – ближайшие последователи Будды, обычно на изображениях располагаются слева и справа от него и символизируют соответственно фундаментальный закон Дхианы (кит. ли) и мудрость (кит. чжи).

Манджушри (Манджудева, Манджунатха) – воплощение высшей мудрости, символ красоты, истины, добрых предзнаменований. Нередко изображался с пятью завитками волос – символом пяти видов мудрости, держащим в руках меч и сидящим на льве, или с книгой, сидящим на голубом лотосе. Иногда изображается в военном обличии как защитник веры. В «Лотосовой сутре» описывается как девятый предшественник Будды Шакьямуни. Считался главой всех боддисатв и одновременно «духовным сыном Будды». В Китае центром поклонения Манджушри стали горы Утайшань в провинции Шаньси.

Самантабхадра соотносится с восточной стороной мира, нередко изображается на белом слоне и является покровителем «Лотосовой сутры» и «Хуаянь цзин», которую в своем ответе и цитирует Хуэйчун.

⁵² «Мир Закона», «мир Дхармы», или Дхармадха (кит. фацзе) – обычно общее обозначение для материального мира или мира феноменов. В других случаях это общее обозначение для духовного пространства, которое является основой для всех остальных вещей и явлений этого мира.

⁵³ Мудрость-бодхи– высшая мудрость, понимание сути всего, состояние просветленного сознания. В китайских буддийский текстах это понятие либо транслитерировали («пути»), либо обозначали через традиционные китайские термины, например «дао» (путь) или «цзюэ» (высшее чувствование, понимание, проникновение).

⁵⁴ Внешние проявления (кит. сэ, санскр. рупа) – внешние проявления, формы, вещи и явления этого мира, а также все чувства и ощущения, вызываемые материальным миром.

⁵⁵ Высшая мудрость (праджня, кит. баньжо) – дословно «высшее понимание». «Праджня-парамита-сутра», упоминаемая в ответе чаньского наставника, как раз посвящена интерпретации этого понятия и описывает это как мудрость, выше которой ничего не может существовать, абсолютное знание, равносильное достижению нирваны. «Праджня-парамита-сутра» представляет собой компиляцию пяти (в других случаях – восьми) «сутр мудрости» (в том числе «Маха-праджня-сутра», или «Сутра Великой мудрости», «Ваджрачхедика-праджня-парамита-сутра», или «Алмазная сутра», составленная знаменитым монахом Сюаньцзаном в 600 г.).

⁵⁶ Высшая истина (чжэнь ди) и обыденная истина (су ди). «Обыденная истина» представляет собой набор правильных утверждений, точных понятий, которые по отдельности абсолютно правильны, но не выражают собой высшую реальность. «Высшая истина» (чжэнь ди) представляет собой совокупное понимание истинного порядка всех явлений как материального, так и духовного мира. Если для обычных людей «обыденная истина» вполне достижима, то «высшая истина» является сутью знаний посвященных мудрецов.

Отрубленная голова упала наземь

Созерцание приходит

Однажды чаньский наставник Лунъя обратился с вопросом к чаньскому наставнику Дэшаню:

– А что, если твой ученик мечом отрубит тебе голову?

В ответ наставник Дэшань лишь вытянул шею.

Лунъя расхохотался: «Твоя голова уже упала наземь!»

Дэшань, едва улыбнувшись, ничего не сказал.

Через некоторое время наставник Лунъя, придя к старому монаху Дуншаню Лянцзе⁵⁷ на обучение, во всех красках пересказал ему эту историю про отрубленную голову. Дуншань, все внимательно выслушав, спросил:

– Ну а что при этом сказал Дэшань?

– Дэшань вообще ничего не сказал!

– Да, когда не надо говорить – он не говорит. Сегодня ты принес мне, старому монаху, показать отрубленную голову Дэшаня!

Лунъя, едва успев опомниться от этих слов, покаялся перед Дуншанем и принес свои извинения.

А еще через какое-то время кто-то пересказал эту историю самому наставнику Дэшаню. Дэшань же сказал: «Старик Дуншань даже не способен отличить хорошее от дурного! Этот парень уже давным-давно умер, так что же он еще стремится к спасению?!»

Путы спадают

Скрытый смысл «отрубленной головы» соотносится с понятием «я», «мое эго». Это значит, что «я» в этот момент превращается в «не-я», будто вообще исчезает. Так где же в этом случае можно найти «я», которое можно было бы «отрубить» и принести показать другим людям? И именно такой человек с «отрубленной головой» может дойти до истоков своего чаньского сердца.

Бывает иногда, что молчание оказывается еще более хитроумным, чем произнесенные слова!

⁵⁷ Дуншань Лянцзе (807–869) – известный чаньский мастер, выходец из провинции Чжэцзян, где начал свое обучение. Он в 20 лет пришел в монастырь Шаолиньсы (провинция Хэнань), где обрел полное просветление. Много странствовал между известными наставниками, а в 52 года основал свою школу в горах Дуншань в провинции Цзянси – школу Цаодун, которая стала одной из пяти больших школ Чань.

Тело, не подверженное болезням

Созерцание приходит

Когда чаньскому наставнику Дуншаню подошла пора отойти в мир иной, он собрал всю общину и обратился к ней:

– Слава моего имени – дутая в этом мире. Так кто же уйдет из него вместо меня?

Ни один из учеников не проронил ни слова. В конце концов один молодой монашек обратился к наставнику:

– Прошу вас, учитель, сообщите нам ваше монашеское имя.

– Мое дутое имя уже уничтожено! – сказал, рассмеявшись, Дуншань.

В этот момент другой монах спросил:

– Сейчас, когда ваше тело больно, есть что-то, что не подверглось болезни?

– Есть, – ответил Дуншань.

– А того, кто не подвержен болезни, можно ли считать его вами, учитель?

– Я, старый монах, смотрю на него как на самого себя!

– Так что же вы видите, учитель?

– Когда я смотрю на него, то не вижу никакой болезни.

Помолчав, Дуншань опять обратился к ученикам:

– Когда вы покинете этот кожаный мешок, что зовете своим телом, куда вы отправитесь, чтобы встретиться со мной вновь?

Ученики не нашлись, что сказать.

Путы спадают

Когда обычный человек болеет, то сердце его не спокойно. Когда заболевает чаньский наставник, то сердце его спокойно и умиротворено.

Если считать, что чаньское сердце пустотно и не имеет использования, то Дуншань, очевидно, шутил над учениками.

Какова же все-таки связь между телом и нашей душой? Позволь себе погрузиться в эти безумные размышления! Если ты действительно сможешь обнаружить какой-нибудь способ связать их, кроме своего чистого сознания, то это действительно будет твоей заслугой, которая принесет счастье сотням тысяч людей!

Шелковинка, на которую даже вещь не подвесить

Созерцание приходит

Монашенка-бхикшуни Сюаньцзи обычно занималась созерцанием в пещере на горе Дажишань – «Большого солнца». Однажды она решила посетить чаньского наставника Сюэфэна, чье имя значило «Снежные пики».

– Откуда ты пришла? – спросил у нее Сюэфэн.

– С горы Дажишань – «Большого солнца», – ответила Сюаньцзи.

– Ну и как там восходит солнце? – спросил Сюэфэн.

– Оно полностью освещает «снежные пики»! – тут же откликнулась Сюаньцзи.

– А как тебя зовут? – спросил Сюэфэн, почувствовав всю необычность ее речей.

– Сюаньцзи – «Сокровенное прясло», – ответила монашенка.

– И сколько ты сможешь соткать за один день? – спросил Сюэфэн.

– Шелковинку, на которую даже и вещь-то не подвесить!⁵⁸ – произнесла Сюаньцзи, поклонилась наставнику и пошла прочь.

– О добродетельная! – окликнул ее Сюэфэн, лишь только она сделала несколько шагов. – Твоя ряса (кашая) волочится по полу!

Услышав это, Сюаньцзи тут же обернулась, чтобы посмотреть на угол своей рясы. Сюэфэн же, расхохотавшись, сказал: «Хороша же „шелковинка, на которую даже вещь не подвесить“!»

Путы спадают

Чаньский наставник, что идет по пути просветления, сам способен своим огненным взором отличить истинное от ложного, а взор дхармы наставника Сюэфэна не имел различий.

Скрытый смысл выражения «шелковинка, на которую даже вещь-то не подвесить», заключен в том, что сердце пребывает в пустотном и светлом состоянии, и даже мирской пыли негде осесть. Монашенка Сюаньцзи, по сути, сама сказала, что она прозрела этот мир, но кто же знал, что край ее рясы волочится по полу и Сюэфэн подметил это? И из этого видно, что монашенка Сюаньцзи запуталась в прозрении этой реальности и не способна сама почувствовать или понять ее.

Судя по всему, сердце, что любит красоту и не является сердцем вовсе, – хорошее дело! Хе-хе!

⁵⁸ «Шелковинка, на которую даже вещь не подвесить» (Цуньсы бу гуа) – известное буддийское выражение, означающее «ничто», крайне малую часть. Как считается, первым его употребил известный мастер Лу Сюаньжи, который на вопрос, чем он занимался весь день, ответил: «Шелковинкой, на которую даже вещь-то не подвесить». В «Сутре помоста Шестого патриарха» Пятый патриарх Чань – Хунжэнь – предупреждает своего преемника Хуэйнэна, чтобы тот больше не передавал титул патриарха, чтобы избежать споров: «Иначе жизнь твоя будет висеть на шелковинке». Монашенка здесь демонстрирует знание канонических ответов, но сама, как видно, внутренне не понимает их смысл.

Приход, уход – всего лишь заблуждение

Созерцание приходит

Как-то один человек переутомился и тяжело заболел. Он был близок к смерти, когда к его лежанке подошел чаньский наставник. Умирающий попросил дать ему последнее наставление:

– Я одиноким пришел в этот мир, одиноким ухожу. Вы, чаньский наставник, чем можете помочь мне в моих страданиях?

– Если ты действительно считаешь, что поистине пришел в этот мир, а затем еще и уходишь, то это лишь твое заблуждение. Сейчас же позволь мне показать тебе дорогу, по которой не приходят и не уходят!

И в этот момент умирающий человек действительно увидел эту дорогу. Озаренный легкой улыбкой, он пошел по ней.

Путы спадают

В конце концов, все страдания и переживания людей строятся вокруг одного: вопроса о жизни и смерти. Умирающий человек, что просил чаньского наставника о последнем наставлении, понял, что приход и уход, жизнь и смерть – всего лишь наши заблуждения и иллюзии. Благодаря этому он обрел освобождение в своем сердце, поэтому ушел из жизни успокоенным. Ну а мы – те, кто еще живут в этом мире?

Жизнь приходит естественным образом, смерть возвращает нас в эту естественность. Путь естественности, который способен вобрать в себя и жизнь, и смерть, по сути, означает отсутствие и жизни, и смерти.

Внешнее и внутреннее в школе Чань

Созерцание приходит

Старшим учеником Пятого патриарха школы Чань, наставника Хунжэня, был Шэньсюй, что означало «Чудесная красота». Однажды, следуя указаниям патриарха⁵⁹, Шэньсюй прямо на внутренней стене монастыря написал четверостишие-гатху на основе своего понимания смысла Чань:

 
Тело наше – это «древо просветления» Бодхи,
Сердце подобно подставке для ясного зерцала.
Час за часом мы тщательно протираем его,
Не оставляя ни мельчайшей пылинки.
 

В ту пору у Пятого патриарха жил юноша по имени Хуэйнэн, который выполнял черную работу в монастыре. Он услышал эту гатху и тоже решил написать что-нибудь похожее. Поскольку он был неграмотен, то продиктовал свое четверостишие, которое записали прямо с гатхой Шэньсюя:

 
Изначальное Бодхи – отнюдь не дерево,
У пресветлого зерцала нет подставки.
Изначально не существовало никаких вещей,
Так откуда же взяться пыли?
 

Прочитав эти строки, Пятый патриарх тайно передал Хуэйнэну свою патру и рясу, объявив его Шестым патриархом Чань.

Путы спадают

В твоем сердце нет никаких вещей и явлений – именно к этому и открывает врата Чань.

Есть разница между тем, кто желает что-то создать, и тем, кто действует в соответствии с естественностью и пустотным сердцем: один бродит где-то за воротами, другой устроился медитировать внутри зала.

Не медлите ни мгновения! Мудрец лучше виден на фоне людской серости.

⁵⁹ Это широко известная история, которая описывается во многих буддийских произведениях, в наиболее полном виде она изложена в «Сутре помоста Шестого патриарха». Пятый патриарх Чань Хунжэнь (601–674), решив выбрать себе преемника, предложил членам своей общины написать строки, которые бы наиболее полным образом отражали суть Чань. Монахи отказались участвовать в состязании, заранее признав первенство старшего монаха и первого помощника Пятого патриарха – Шэньсюя (606(?)–706). Шэньсюй, боясь допустить непонимание и опозориться перед учителем, тайно ночью начертал свои стихи на стене внутренней галереи монастыря. Все монахи и даже сам Пятый патриарх восхитились его мудростью. Хуэйнэн (638–713) тогда еще не был монахом и в статусе послушника выполнял всю грязную работу в монастыре. Он попросил записать его стихи рядом со стихами Шэньсюя. Каждая строка его гатхи являлась ответом на соответствующую строку гатхи Шэньсюя. По преданию, Пятый патриарх после этого передал титул Шестого патриарха («рясу и чашу для подаяний – патру») Хуэйнэну и приказал срочно уйти из монастыря, дабы не навлечь на себя гнев остальных монахов.

Однако часть монахов признало патриархом Шэньсюя. Хотя сами патриархи не соперничали между собой, их ученики вступили в долгие дебаты, отсюда родилось противостояние южной (Хуэйнэн) и северной (Шэньсюй) школ.

Где найти место, чтобы присесть

Созерцание приходит

Поэт и интеллектуал Су Дунпо⁶⁰ и чаньский наставник Фоинь нередко вместе обсуждали смысл Чань. Однажды, когда наставник Фоинь взошел на помост, чтобы начать читать проповедь, Су Дунпо пришел послушать его, но оказалось, что все места уже заняты и сесть ему негде.

Фоинь издалека увидел Су Дунпо и громко крикнул:

– Люди уже заняли все места, для тебя здесь места не найдется!

– Да, если уж здесь нет мест, то я буду использовать четыре начала⁶¹ и пять скандх⁶², из которых состоит твое тело, в качестве своего сидения, – прокричал в ответ Су Дунпо.

– Так и быть, если сможешь ответить на один мой вопрос, то мое тело послужит тебе сидением. Если же не ответишь на него, то передашь в дар монастырю нефритовый пояс, которым ты подпоясан, – предложил наставник Фоинь.

Су Дунпо с радостью согласился на это предложение. А Фоинь спросил:

– Мои четыре начала изначально пусты, пять скандх отсутствуют. Ну и где же ты найдешь место, чтобы усесться?

Су Дунпо даже не осмелился вступить в словесное состязание. Он лишь быстро снял с себя нефритовый пояс и положил его на землю.

Путы спадают

«Четыре начала» и «пять скандх» – это важнейшие понятия буддизма, соотносящиеся с телом и внутренним миром человека. Из них, вместе взятых, и формируется человек, его сознание, его помыслы. Но ни одно из четырех начал и пять скандх не обладают самостоятельной, отдельной природой, которую можно было бы осмыслить. Своей фразой наставник Фоинь показал, что четыре начала и пять скандх изначально пустотны и отсутствующи, и неудивительно, что мирянин Су Дунпо не смог сразу понять это.

⁶⁰ Су Дунпо (настоящее им. – Су Ши, 1037–1101) – известный поэт, интеллектуал и светский последователь буддизма.

⁶¹ Четыре начала (кит. сы да, санскр. махабхута) – четыре элемента, из которых состоит видимый мир: земля, вода, огонь, ветер. Они представляют собой четыре состояния: плотное, жидко, горячее и находящееся в движении.

⁶² Пять скандх (кит. у) – материальные объекты, а также ощущения, вызываемые ими (кит. сэ, санскр. рупа); чувства, восприятие, деятельность сознания (кит. шоу, сансрк. ведана); способность к осмыслению, различению и созданию представлений (кит. сян, санскр. самджя); деятельность сознания по определению доброго и дурного (кит. син, санскр. самскара); высшая познавательная деятельность, способная осмыслить весь мир (кит. ши, санскр. виджняна). Первая скандха соотносится с физическим миром, остальные – с духовным. Вторая, третья и четвертая скандхи ассоциируются с психическими или ментальными функциями и поэтому «подчинены сердцу-душе», пятая – с высшими качествами сердца или души.