![](/books_files/covers/thumbs_240/dialogi-kitayskih-mudrecov-chan-buddiyskie-istorii-ob-istine-bezumii-i-radosti-293325.jpg)
Автор книги: Алексей Маслов
Жанр: Религия: прочее, Религия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Наследие мастера Шитоу
Мастер Шитоу Сицянь (700–790), или просто Шитоу, – блестящий чаньский философ, полемист и основатель крупнейшего направления чаньской практики. Его имя (точнее прозвище) переводится как «каменная голова», так как часть своей жизни он провел на вершине одинокой скалы. По этому поводу было много забавных историй, например «путь по камням очень скользок» – в смысле «мудрость Шитоу сложно уловить». Нередко считается, что все существующие ветви Чань происходят либо от Шитоу Сицяня, либо от его современника Ма-цзу Даоъи. И действительно, они создали непередаваемый стиль чаньских диалогов: неожиданных, парадоксальных и при этом весьма поучительных.
Шитоу был южанином (как и многие чаньские мастера), родился в уезде Гаояо в Гуандуне под фамилией Чэнь. Уже в юном возрасте он стал учеником Шестого патриарха Чань Хуэйнэна, правда провел с ним немного времени – патриарх вскоре скончался. После этого Шитоу становится учеником преемника Хуэйнэна, Цинъюаня Синси, а затем и сам принимает руководство его школой.
Известна история о том, что, когда Шитоу впервые пришел к мастеру Цинъюаню Синси, Синси спросил Сицяня:
– Ну, и что ты обрел, придя в Цаоси (т. е. к патриарху Хуэйнэну)?
– Так я ничего и не терял, пока не прибыл в Цаоси, – ответил Шитоу.
Этот ответ – отражение абсолютного совершенства внутренней природы Шитоу: само стремление к «обретению мудрости» возможно только в загрязненном, запутавшемся сознании.
Шитоу переселяется в провинцию Хунань, куда в монастырь Наньтай на горе Наньюэ Хэншань к нему приходят десятки учеников. После смерти ему было дано почетное посмертное имя Уцзи Даши (無際大師).
Шитоу прожил девяносто один год, из них шестьдесят три года провел монахом. Как считается, его тело оставалось нетленным, и оно в качестве реликвии хранилось в монастыре Чунинсы. Потом тело исчезло при непонятных обстоятельствах. А в японском храме Секито хранится мумия, которая, как утверждается, принадлежит Шитоу. Якобы эта мумия была спасена японским путешественником из огня в храме в Хунани в период хаоса в Китае, который в конце концов привел к падению династии Цин в 1911 г. Китайские последователи не согласны с этой благородной версией и считают, что японцы просто украли эту реликвию во время китайско-японской войны (1937–1945 гг.).
Ниже приводятся некоторые диалоги Шитоу, а также его учеников из «Собрания записей светильника годов Цзиньдэ».
* * *
Чаньский мастер Шили из Цзинчжао (Сиань, пров. Шаньси) спросил Шитоу:
– Какие обязательства должен брать на себя ученик, чтобы исполнить свой долг?
– Что ты ищешь у меня? – ответил Шитоу.
– Если это нельзя искать в мастере, то как мне тогда это получить? – спросил Шили.
– А ты разве что-то потерял? – спросил Шитоу в ответ.
* * *
Как-то один чаньский монах, повстречавшись на дороге с Данься Тяньжанем (739–824 гг.) [который тогда еще не был буддистом], спросил того:
– Куда направляется достойный?
– Я иду поступать на государственную службу, – ответил тот.
– Да разве можно сравнить поступление на государственную службу со вступлением в буддизм? – спросил чаньский мастер.
– А куда нужно идти, чтобы вступить в буддизм? – спросил Тяньжань.
– Именно сейчас великий мастер Ма-цзу из Цзянси заселяет мир наследниками своей мудрости, – ответил мастер. – Именно у него можно присоединиться к буддизму. Вы, достойный, должны отправиться именно туда!
После этого Тяньжань направился прямо в провинцию Цзянси, где проживал Ма-цзу. Увидев Ма-цзу, он поднял руку к шапке в виде приветствия. Ма-цзу некоторое время внимательно рассматривал его, а затем сказал:
– Мастер Шитоу с горы Наньюэ – вот кто должен быть вашим мастером.
Тогда Тяньжань отправился прямо в горы Наньюэ и по прибытии представился тем же жестом.
– Убирайся в сарай для приготовления пищи! – приказал ему Шитоу.
Тяньжань поклонился в знак благодарности и отправился к другим послушникам в сарай. И три года без перерыва он выполнял обязанности по кухне.
Вдруг однажды Шитоу объявил всей монашеской общине:
– Приходите завтра подровнять траву перед залом Будды.
На следующий день все монахи и послушники-миряне с лопатами и мотыгами пришли подравнивать траву и убирать сорняки. Но только Тяньжань с полным тазом воды для мытья головы расстелился на коленях перед Шитоу, словно какой-то глупец. Шитоу увидел это, рассмеялся, а потом решил обрить ему голову (т. е. принять в монахи). Однако в момент принятия посвятительных наставлений Тяньжань сначала закрыл уши руками, а затем и вовсе ушел.
Он снова отправился навестить Ма-цзу. По прибытии, на этот раз не выразив почтения, Тяньжань прошел прямо в зал монахов и сел на помост [где обычно сидит настоятель] прямо перед статуей мудреца [Манджушри]. Все собравшиеся были потрясены и немедленно доложили об этом Ма-цзу, который лично отправился в зал. Обращаясь к Тяньжаню, он воскликнул:
– Сын мой обладает небесной естественностью.
Тяньжань немедленно спустился [с помоста] и, совершив простирания, сказал:
– Спасибо наставнику Ма-цзу за то, что даровал мне монашеское имя.
Этим и объясняется его имя «Тяньжань» – «Небесная естественность».
* * *
Ма-цзу спросил Тяньжаня:
– Откуда ты пришел?
– От Шитоу, – ответил мастер.
– Путь от Шитоу («Путь по камням» – дословный перевод имени мастера Шитоу) очень скользкий, ты не споткнулся, не упал? – спросил Ма-цзу.
– Если бы споткнулся и упал, я бы сюда точно не попал, – ответил мастер.
* * *
Чаньский мастер Хуэйлань из храма Чжаоти в Таньчжоу (Чанша, пров. Хунань) в семнадцать лет отправился в Наньюэ к мастеру Шитоу. В храме Наньюэ он получил полные наставления, когда ему исполнилось двадцать лет.
Затем он отправился к мастеру Ма-цзу в Гунгуншань в Цяньчжоу (Каньчжоу, пров. Цзянси).
Ма-цзу спросил его:
– Что ты ищешь, придя сюда?
– Знание и проницательность Будды, – ответил Хуэйлань.
– Будда не обладал ни знанием, ни проницательностью, – ответил Дачжи, – знание и проницательность – удел духов. Вы пришли из Наньюэ от мастера Шитоу, но, похоже, еще не заглянули в изначальное сердце [Шестого патриарха Чань] из Цаоси. Вам следует опять отправиться туда.
Хуэйлань понял намек и вернулся в горы Наньюэ. Прибыв к Шитоу, мастер спросил:
– Что такое Будда?
– В тебе нет природы Будды, – ответил Шитоу.
– А что насчет тех движущихся существ, которые обладают жизнью? – спросил Хуэйлань.
– Все движущиеся существа обладают жизнью, поэтому в них есть природа Будды, – ответил Шитоу.
– Почему же тогда у Хуэйланя ее нет? – спросил мастер.
– Потому что ты не хочешь брать на себя ответственность, – ответил Шитоу.
Под влиянием этих слов [Хуэйлань] обрел решимость дальше идти к постижению мудрости. После этого он поселился в храме Чжаоти в Ляндуане (Чанша, пров. Хунань) и более тридцати лет не выходил за ворота.
Всякий раз, когда к нему приходили ученики, чтобы принять участие в чаньской практике, он кричал им: «Убирайтесь! Убирайтесь! Нет в вас природы Будды!» Почти все его наставления сводились только к этому.
* * *
Чаньский мастер Чжэньлань из храма Синго в Чанша (пров. Хунань) во время своего первого визита к Шитоу спросил:
– В чем смысл прихода патриарха Бодхидхармы с Запада?
– Спроси вон у той колонны [что стоит при входе в зал], – ответил Шитоу.
– Я, Чжэньлань, не понимаю, – ответил он.
– Так и я тоже не понимаю, – сказал Шитоу.
Мастер достиг внезапного пробуждения.
* * *
Будучи настоятелем храма, Чжэньлань однажды вызвал монаха, пришедшего принять участие в буддийской практике, и сказал:
– Эй, старший монах!
– Да! – раздалось в ответ.
– Вот ведь неблагодарный, – сказал мастер.
– Почему бы почтенному господину не заглянуть немного дальше? – спросил старший монах.
Мастер протер глаза и внимательно посмотрел на него.
Монах ничего не ответил.
* * *
Однажды чаньский мастер Личжоу Юэшань Вэйянь87 увидел, как главный садовник сажает овощи, и сказал:
– Сажать – не значит препятствовать росту, но ваша манера посадки не способствует росту корней.
– Если корни не прорастут, что же будет есть монашеское собрание? – спросил садовник.
– Да неужели у тебя еще есть рот?! – переспросил мастер.
Ответа не последовало.
* * *
Однажды, когда мастер Личжоу Юэшань Вэйянь сидел в медитации, его увидел Шитоу и спросил:
– Что ты здесь делаешь?
– Абсолютно ничего, – ответил Вэйянь.
– Если это так, то это – расслабленное сидение, – сказал Шитоу.
– Если бы это было расслабленным сидением, то это было бы уже каким-то занятием, – ответил мастер.
– Вы говорите о ничегонеделании, но что такое ничегонеделание? – спросил Шитоу.
– Даже тысяча мудрецов не знает этого, – ответил Вэйянь.
Тогда Шитоу произнес гатху:
Вечно жить вместе, не зная имени,
Доверяя удаче как единственному средству продолжения,
С давних пор достойные тоже не знали.
Идти по обычному кругу – что может быть ярче?
* * *
Однажды Шитоу произнес следующие слова:
– Использование слов не имеет значения.
– Не использовать слова тоже не имеет значения, – ответил Вэйянь.
– Сюда даже острие колючки не воткнуть, – сказал Шитоу.
– Это все равно что сажать цветы в камень, – заметил Вэйянь.
Шитоу согласился с этим.
* * *
Позже Вэйянь поселился в храме Юэшань в Личжоу, где община росла, как облака, собирающиеся над морем.
Однажды, когда мастер читал сутру, Боянь сказал ему:
– Почтенный господин должен перестать шутить.
Вэйянь свернул сутру и спросил:
– Который сейчас час?
– Только что наступил полдень, – был ответ.
– А вот все эти приукрашательства по-прежнему здесь, – сказал мастер.
– А вот у этого парня, – сказал Боянь, указав на себя, – их действительно нет.
– Ты невероятно умен, – сказал Вэйянь.
– Да, точно, я таков, но в чем же смысл, который несете в себе вы, уважаемый господин? – спросил Боянь.
– А я потакаю многим уродствам и бесчисленным глупостям, и они проходят, – ответил Вэйянь.
* * *
Один монах спросил:
– Что самое ценное в Дхарме?
– Не прибегать к дешевой лести, чтобы не выглядеть фальшиво, – ответил Вэйянь.
– А когда не стоит прибегать к дешевой лести? – спросил монах.
– Когда не обменяешь ее даже на царство, – ответил Вэйянь.
* * *
Жил как-то один монах, который очень любил наносить визиты чаньским мастерам.
Вэйянь спросил его:
– Кто ты?
– Чандан, – ответил монах.
Вэйянь зарычал на него:
– И тот, кто был раньше, это Чандан, и тот, кто будет после, – Чандан!
* * *
Однажды старший монах монастыря попросил мастера прийти в зал, чтобы выступить с наставлениями. Община только что собралась. Вэйянь [поднялся на помост] и молчал довольно долго, а затем вернулся в покои настоятеля и уже собирался закрыть дверь, но старший монах пошел за ним и спросил:
– Почтенный господин согласился с моей просьбой прийти в зал, так почему же вы сейчас вернулись в покои настоятеля?
– Старший монах, – сказал мастер, – для сутр есть наставники сутр, для комментариев шастр есть наставники шастр, а для дисциплинарных правил виная есть наставники винаи. Зачем же еще тревожить старого монаха?
* * *
Вэйянь спросил Юньяна:
– Чем ты занимаешься?
– Выношу нечистоты, – ответил Юньян.
– Кто это делает? – спросил Вэйянь.
– Прямо тот, кто стоит перед вами, – ответил Юньян.
– Вся эта беготня туда-сюда – ради чего? – спросил мастера.
– Бегаю для других, – ответил Юньян.
– Почему бы не показать другим, как это делается?
– Почтенный господин не должен ни в чем обвинять других, – ответил Юньян.
– Не следует так говорить, – сказал Вэйянь.
– Как же тогда говорить? – спросил Юньян.
– Так что ты нес? – спросил Вэйянь.
* * *
Однажды, когда Вэйянь сидел, к нему подошел один монах и спросил:
– О чем ты так глубоко размышляешь?
– Размышляю о непомысляемом, – ответил мастер.
– Как можно размышлять о непомысляемом? – спросил монах.
– Это не то, о чем можно помыслить, – сказал Вэйянь.
* * *
Один монах спросил:
– Когда ученик собирается вернуться в родную деревню, что надо делать в этом случае?
– Тела твоих отца и матери гниют и раздуваются, они лежат в лесу, поросшем терновником и чертополохом, так к чему же тебе возвращаться? – ответил Вэйянь.
– Если так, то лучше уж и не возвращаться, – согласился монах.
– Тем не менее ты должен вернуться. Если ты вернешься, я покажу тебе, как воздерживаться от употребления пищи, – сказал мастер.
– Пожалуйста, сделайте это прямо сейчас! – воскликнул монах.
– Когда отправишься в трапезную, не позволяй ни одному зернышку риса пройти мимо твоих губ, – сказал Вэйянь.
* * *
Один монах спросил:
– Что такое нирвана?
– А прежде, чем ты открыл рот, как тебя называли? – ответил Вэйянь.
* * *
Мастер увидел, как один благочестивый монах тщательно прибирает и чистит святилище Будды, и спросил его:
– Ты делаешь это для того, чтобы способствовать собственному очищению, но можно ли добиться очищения от самой мысли об очищении?
– Ну, должно быть, и это возможно? – спросил благочестивый монах.
Вэйянь сразу ушел.
Комментарий
Чанцин сказал:
– Да уж, плохие Дхармы трудно удержать.
Сюаньцзюэ сказал:
– Но о ком говорил Чанцин, о хозяине или о госте? Среди собравшихся его называли «чистым словом Будды». И все же до сих пор люди пускаются в рассуждения о всеблагом и не неблагом.
* * *
Вэйянь спросил монаха, который выполнял обязанности главного повара:
– Как давно ты здесь?
– Вот уж три года, – ответил тот.
– А я тебя совсем не знаю, – заметил мастер.
Главный повар не смог понять, что это значит, и, издав гневный смешок, просто ушел.
* * *
Один монах спросил:
– Тело и жизнь быстротечны. Что же делать?
– Не сажать всевозможные семена, – ответил Вэйянь.
– Что же тогда использовать в качестве пищи? – спросил монах.
– Отсутствие вещей, – ответил Вэйянь.
* * *
Вэйянь приказал монаху, отвечающему за сбор пожертвований, отправиться для получения подаяний. Человек, который захотел подать ему милостыню, спросил:
– Откуда ты?
– От мастера Юэшаня – «Горного лекарства», – ответил монах.
– И что там у него? – спросил подающий.
– Учение, – ответил монах.
– А ты принес с собой это лекарство (игра слов с именем мастера Юэшаня – «Горное лекарство»)? – спросил даритель.
– А чем же вы больны, даритель? – спросил монах.
После этих слов даритель отдал две серебряные монеты монаху, собирающему милостыню, сказав:
– Отправили кого побыстрее – никого важного!
Вэйянь удивился, что монах так быстро вернулся. Монах же сказал:
– Спросил один прохожий о Дхарме Будды, и тотчас пришли ко мне две серебряные монеты.
Мастер велел монаху подробно рассказать, что произошло, и, послушав рассказ, приказал ему немедленно вернуться в дом дарителя. Даритель, увидев приближающегося монаха, сказал:
– Ну вот, опять пришел! – и дал ему еще немного серебра.
Комментарий
[Сянь Чаньши] из Тунъаня сказал:
– Этот даритель был давно известен своими вопросами, но вот о путях Юэшаня рассуждать невозможно.
* * *
Один монах спросил:
– Ученик пребывает в сомнениях. Не мог бы мастер развеять их?
– Подожди до вечерней беседы, тогда монах получит разъяснения, – ответил Вэйянь.
Когда наступило время для вечерних наставлений и вся община собралась, мастер сказал:
– Где тот пожилой монах, который спрашивал об устранении сомнений?
Пожилой монах выступил вперед и остался стоять перед всей общиной. Вэйянь спустился со своего чаньского сиденья, схватил его за руку и сказал:
– Эй, община! У этого монаха еще есть сомнения!
Затем он оттолкнул старца и вернулся в покои настоятеля.
Комментарий
Сюаньцзюэ сказал:
– Теперь скажите, были ли его сомнения развеяны или нет? А если да, то в чем же было дело? Если же они не были развеяны, то зачем было ждать до вечернего собрания общины, чтобы развеять его сомнения?
* * *
Вэйянь спросил одного монаха:
– Говорят, что вы умеете предсказывать судьбу.
– Ну, я бы не стал так утверждать, – ответил монах.
– Так попробуйте предсказать свою судьбу, – сказал Вэйянь.
Монах ничего не ответил.
Комментарий
Юньян позже рассказал об этом Дуншаню, спросив:
– Как бы вы поступили в этом случае?
– Ну, хотя бы спросил почтенного монаха о времени его рождения, – ответил Дуншань.
* * *
Вэйянь написал иероглиф «Будда» и спросил Даоъу:
– Что это за иероглиф?
– Иероглиф «Будда», – ответил Даоъу.
– Что-то ты слишком многословен, уважаемый мастер! – ответил наставник Вэйян.
* * *
Один монах спросил:
– Мой личный путь мне еще не ясен, не мог бы почтенный мастер подсказать, что делать?
После долгого молчания Вэйянь сказал:
– Я мог бы сейчас произнести для вас наставление, это несложно для меня. Но ведь нужно, чтобы вы проникали в саму суть слов. Если же я углублюсь в размышления, то это станет моей ошибкой. Поэтому лучше держать язык за зубами и не запутывать друг друга.
Во время вечерней встречи всей общины, перед тем как зажечь лампады, мастер сообщил следующие слова:
– У меня есть одно наставление: подождите, пока от быка появится молодое потомство, – вот тогда я и скажу вам.
Один из присутствующих монахов сказал:
– Так от быка уже появилось молодое потомство, так почему бы не рассказать прямо сейчас?
– Принесите свет! Принесите свет! – закричал Вэйянь.
Монах удалился в толпу.
Комментарий
Юньян позже рассказал об этом Дуншаню.
Дуншань сказал:
– Этот монах уже все знал, ему было просто неохота преклонять колена.
* * *
Один монах спросил:
– Еще до того, как патриарх прибыл на эту землю, на этой земле уже существовало учение патриарха?
– Существовало, – ответил Вэйянь.
– Раз учение патриарха уже было здесь, зачем тогда он пришел?
– Только потому, что оно уже существовало, вот поэтому он и пришел, – ответил Вэйянь.
* * *
Как-то Вэйянь читал сутру, и один монах спросил его:
– Почтенный господин обычно не позволяет своим ученикам читать сутры, так почему же он сам читает одну из них?
– Я просто хочу прикрыть глаза, – ответил мастер.
– Можно ли научиться у досточтимого наставника действовать таким образом?
– В твоем случае, – сказал мастер, – это будет просто шкурой буйвола, через которую ты смотришь насквозь.
Комментарий
Чаньский мастер Чанцин сказал:
– И куда же должен проникнуть взор?
Сюаньцзюэ сказал:
– Говоря о Чанцине, хочется знать: так он понял смысл слов Юэшаня или нет?
* * *
Начальник уезда Ланьчжоу (Чандэ, пров. Хунань) Ли Ао восхищался учением Вэйяня и неоднократно просил его приехать, но из этого ничего не выходило. Тогда Ли Ао лично отправился в горный скит, чтобы выразить свое почтение. Вэйянь держал в руках свиток сутры и даже не поднял глаза на начальника уезда. Слуга громко объявил:
– Начальник уезда здесь.
Ли Ао, по натуре человек нетерпеливый, сказал:
– Неужели видеть лицо не столь же хорошо, как слышать имя?
– Эй, начальник уезда! – окликнул мастер.
– Да!
– А почему бы не воспитывать доверие к тому, что слышишь, и не доверять тому, что видишь? – сказал Вэйянь.
Начальник уезда сложил ладони в знак благодарности и спросил:
– Что такое Дао?
Мастер, указав одной рукой вверх, другой – вниз, спросил:
– Понимаешь?
– Не понимаю, – признался Ли Ао.
– Облака находятся на небе, вода – в кувшине, – пояснил мастер.
Ли Ао, обрадованный, поклонился и прочитал стих:
Обрести путем практики тело,
Напоминающее журавлиное,
Или чтобы тысяча сосен упала,
Чтобы сделать два комплекта сутр.
Я пришел, чтобы спросить о Дао.
Без лишнего многословия
Облака на голубом небе,
А вода в кувшине.
Комментарий
Сюаньцзюэ сказал:
– А теперь скажите: начальник уезда Ли Ао просто восхвалял слова мастера или он понял эти слова? Неужели нужно отправиться в паломничество, чтобы глаз обрел ясность видения?
* * *
Ли Ао также:
– Что такое правила, медитация и мудрость (три основных понятия чань-буддизма: Śila, Dhyāna и Prajñā– прим пер.)?
– На этом узком пути нет такой домашней мебели, что создает препятствия, – ответил мастер.
Ли Ао не мог постичь глубины этого наставления, и тогда мастер сказал:
– Если начальник уезда действительно хочет заниматься этим и доверять этому, то ему придется сидеть на вершине самой высокой горы и бродить по дну самого глубокого моря. Что же касается дел женских покоев, то, если их не отбросить, они выйдут наружу в виде осквернений.
* * *
Когда преподобный Шилоу из Фэнчжоу (Фэньян, пров. Шаньси) вошел в зал, один монах выступил вперед и спросил:
– Изначальная природа мастера мне неизвестна. Пусть мастер укажет на нее должным образом.
– У Шилоу нет мочек ушей [как у будд и боддисатв], – ответил мастер Шилоу.
– Этот человек сам знает про себя, что это не так, – заметил монах.
– Я, старый монах, все еще совершаю проступки, – признался Шилоу.
– В чем же заключаются проступки преподобного? – спросил монах.
– Проступки – на твоей ложной стороне, – сказал Шилоу.
Монах поклонился. Мастер ударил его посохом.
* * *
Один монах прибыл к преподобному Хуалину в Танчжоу (Чанша, пров. Хунань), чтобы принять участие в жизни общины. Он только начал расстилать свою циновку, когда мастер сказал ему:
– Медленнее! Медленнее!
– Что увидел мастер? – спросил монах.
– Как жаль, что поклон головой до земли сломает колокольню, – ответил мастер.
Монах испытал великое пробуждение.
* * *
Шитоу спросил у преподобного Дадяня из Чаочжоу (Гуандун):
– Что такое ваше сердце?
– Тот, кто говорит со мной, – ответил мастер.
Шитоу с криком оттолкнул его.
По прошествии десяти дней Дадянь уточнил у Шитоу:
– Поскольку предыдущий ответ был неправильным, что, кроме этого, является сердцем?
– Покажи мне свое сердце, не поднимая бровей и не закатывая глаз, – ответил Шитоу.
– Отсутствующее сердце не может явить себя, – сказал Дадянь.
– Изначально есть только сердце, так зачем говорить об отсутствии сердца? Отсутствие сердца – это полная чепуха, – сказал Шитоу.
Под воздействием этих слов Дадянь испытал великое пробуждение.
На другой день Шитоу спросил Дадяня, который прислуживал на церемонии:
– Вы – монах, участвующий в обучении Чань, или просто суетливо бегаете туда-сюда?
– Я монах, участвующий в обучении Чань, – ответил Дадянь.
– Что такое Чань? – спросил Шитоу.
– Поднятие бровей и закатывание глаз, – ответил мастер.
– Ну, а если не поднимать брови и не закатывать глаза, сможешь показать свое подлинное лицо? – спросил Шитоу.
– Пусть почтенный господин, не поднимая бровей и не закатывая глаз, проникнет взором в этого человека, – ответил мастер.
– Я уже закончил, – ответил Шитоу.
– Тогда это лицо уже было продемонстрировано почтенному господину, – ответил Дадянь.
– Ну раз уж вы показали его мне, то каково твое сердце? – спросил Шитоу.
– Ничем не отличается от сердца почтенного господина, – ответил мастер.
– И не имеет отношения к твоим делам? – спросил Шитоу.
– Так ведь изначально нет никаких вещей, – сказал Дадянь.
– Тогда и ты – «отсутствующая вещь», – сказал Шитоу.
– Будучи ничем, она и является истинной вещью, – ответил Дадянь.
Шитоу сказал:
– Истинную вещь нельзя ухватить. Твое сердце, которое видит суть вещей такими, какие они есть на самом деле, тоже таково. Его нужно беречь и лелеять, – сказал Шитоу.
Попрощавшись, Дадянь отправился жить в уединении на гору Линьшань в Чаочжоу. А ученики приходили к нему со всех четырех сторон.
* * *
К преподобному Дачуаню из Таньчжоу (Хунань, Чанша) прибыл монах из Цзянлина, который, совершив поклон, встал в сторонке. Мастер спросил:
– Сколько времени занял путь из Цзянлина?
Монах поднял свою дорожную котомку.
– Спасибо, что приехали издалека. Теперь ступайте! – сказал Дачуань.
Монах только собрался уходить, но Дачуань окликнул его:
– Если бы это было не так, как узнать, истинный ли это взор?
Монах хлопнул в ладоши и сказал:
– Люди, которые приносят беды и страдания, сколько ошибок в своих суждениях они совершают по отношению к достойным монахам со всех сторон?
Мастер одобрил это суждение.
Комментарий
Один монах заговорил об этом с мастером Данься. Данься сказал:
– Что касается пути Дачуаня, то он вполне осуществим, но вот со мной все не так.
– Я все еще не понимаю, о чем идет речь, – признался монах.
– Это все равно больше, чем три шага Данься, – ответил Данься.
Монах поклонился, а Данься сказал:
– Ошибок в суждениях, которые совершают монахи со всех сторон, много, очень много!
Дуншань, услышав об этом позже, заметил:
– Если бы не чаньский мастер Данься, было бы трудно отличить нефрит от булыжника.
* * *
Шитоу спросил монаха:
– Откуда ты недавно пришел?
– Из Ханьго (из Кореи) – ответил монах.
– Правитель Ханьго все еще практикует учение Будды? – спросил наставник.
– Это большая удача, что мастер встретил такого человека, как я, – ответил монах. – Если бы спросили кого-то другого, это было бы катастрофой. Но если никого не видно, то можно ли практиковать учение Будды?
– Сколько летних уединений вы провели? – спросил Шитоу.
– Я провел в них тридцать лет, – ответил монах.
– Превосходно! Вот человек, который не видит других! – сказал Шитоу и ударил его посохом.
* * *
У Дадяня один монах спросил:
– Когда море глубоко, а волны высоки, что можно использовать для строительства плота?
– Сделайте плот из дерева, – ответил Дадянь.
– Иблагодаря этому можно преуспеть в переправе (т. е.в спасении– прим. пер.)! – сказал монах.
– Слепые останутся слепыми, немые – немыми, – грустно заметил Дадянь.
* * *
Дуншань отправился навестить мастера Хуэйсина (в Аньвэй, Сюаньчэн), и мастер спросил его:
– Откуда ты пришел?
– От досточтимого Циньцзиня.
– Если это был Циньцзинь, то для чего нужны эти две полоски кожи? – спросил мастер.
Дуншань не нашелся, что ответить.
Комментарий
Цаошань, позже услышав об этом, сказал: «В этом весь Циньцзинь».
* * *
Один монах спросил:
– Что такое Будда?
– Кошка, что вскарабкалась на столб в храме, – ответил мастер.
– Ваш ученик не понимает, – сказал монах.
– Вот пойди и спроси у столба в храме, – ответил мастер.
* * *
Один монах спросил:
– Должна ли фраза содержать то, что не должно быть сказано?
– …не умирает, – ответил Юэшань.
Юэшань бил в барабан во время буддийского празднования, когда в трапезную, пританцовывая под ритм барабана, вошел шраман Гао, неся перед собой чашу для еды. Юэшань бросил палку, которой бил в барабан, и спросил:
– Какая это часть мотива?
– Это вторая часть, – ответил Гао.
– А какова первая часть? – спросил Юэшань.
Гао насыпал себе из котла ложку рисовой каши и ушел.
* * *
Когда шраман Гао впервые встретился с Юэшанем, тот спросил его:
– Откуда ты пришел?
– Из Наньюэ, – ответил Гао.
– А откуда до этого? – спросил мастер.
– Я был в Цзянлине (Цзинчжоу, пров. Хубэй) для прохождения посвящения в правила винаи, – ответил Гао.
– А что стало толчком к принятию монашества? – спросил Юэшань.
– Моим стремлением было избежать рождений и смертей, – ответил Гао.
– А не известно ли вам, может ли человек, не получивший посвящения, также избежать рождений и смертей? – спросил мастер.
– Если бы это было возможным, то к чему бы были тогда все буддийские дисциплинарные правила виная Будды? – ответил монах.
– Слишком много беспокойства в твоих словах, – ответил Юэшань.
Он призвал к себе старшего монаха и сказал:
– Этому слабоумному шраману нельзя доверять дела монахов, пусть он поселится за храмом.
Юэшань также сказал чаньским наставникам Юньяну и Даоъу:
– Только что к нам пришел шраман, которому еще предстоит постичь самые основы.
– Если он не заслуживает полного доверия, то давайте тщательно присмотримся к нему, – сказал Даоъу.
Юэшань снова обратился к Гао с вопросом:
– Слышали, что в Чанъане случился большой переполох.
– В моей стране все спокойно, – ответил Гао.
Комментарий
Фаян сказал:
– И от кого же это было услышано?
– Ты также спрашивал [других] о пользе, которую получил от чтения сутр? – спросил Юэшань.
– Ничего я не получил ни от чтения сутр, ни от расспросов о получаемых от них благах, – ответил Гао.
– Есть множество людей, которые не читают сутры и не спрашивают о получаемых благах, но почему бы не попытаться получить их? – заметил Юэшань.
– Нельзя сказать, что таких людей вообще нет, можно лишь сказать, что они не хотят брать на себя соответствующую ответственность, – ответил Гао.
Мастер как раз собирался покинуть Юэшаня и поселиться в отшельничестве за храмом.
Юэшань спросил его:
– Жизнь и смерть – это очень важные вопросы, почему бы не пройти полный обряд посвящения?
– Это дело несложное, но что же действительно дает рукоположение? – ответил Гао.
Юэшань сердито зарычал и сказал:
– Пускай этот косноязычный шраман поселится в скиту неподалеку. Может, мы сможем видеться время от времени.
* * *
Поселившись в скиту, Гао однажды вышел в дождливый день, и они действительно увидели друг друга.
Юэшань сказал:
– Ты здесь?
– Да, – ответил Гао.
– Здесь ужасно сыро, – сказал Юэшань.
– Не отбивайте на барабане этот старый мотив, – сказал Гао.
Юэшань сказал:
– На этом барабане даже кожа не натянута, так как же в него бить? – заметил Юэшань.
Даоъу добавил:
– Так тут даже самого барабана нет, так что, бить по какой-то коже?
– А все же сегодняшний мотив очень хорош! – заметил Юэшань.
* * *
Как-то пришел старший монах одного монастыря и объявил:
– Могу ли я попросить, чтобы после удара в колокол почтенный господин вошел в зал?
– А вы можете помочь мне подержать чашу, когда я буду выходить? – ответил Вэйянь.
– А как давно у мастера нет своих рук? – спросил старший монах.
– Вы просто напрасно носите это одеяние [старшего монаха], – сказал мастер.
– Да, я таков! А как насчет почтенного господина? – спросил старший монах.
– О, я не из этой школы, – ответил Вэйянь.
* * *
Один монах спросил:
– Что означает не быть введенным в заблуждение различными мирами?
– Так прислушайся к ним. Что мешает тебе? – ответил Вэйянь.
– Я не понимаю, – признался монах.
– Так какой из миров на этот раз помешал тебе? – спросил Вэйянь.
71 Десять направлений (шифан 十方) – вся вселенная, все физическое пространство, это восемь направлений (север, юг, восток, запад, северо-запад, северо-восток, юго-восток и юго-запад), а также верх и низ. Выражение «Будды десяти направлений» в сутрах указывает на этих Будд. Фраза «десять направлений» часто встречается вместе с фразой «три существования», означающей прошлое, настоящее и будущее существование.
72 Шесть сфер – бесконечный повторяющийся цикл рождений и смертей в шести царствах реальности (гати, областях существования), блуждание из одной жизни в другую без определенного направления или цели. Перерождения происходят в шести царствах бытия: в трех добрых (небесном, полубожественном, человеческом) и трех злых (животном, призраков, адском). Сансара заканчивается, если человек достигает нирваны, устраняет желания и обретает истинное понимание непостоянства и несамостоятельности реальности.
73 «Сутра об именах Будды» вошла в собрание буддийских сочинений Трипитаку (Т.14 № 440). Ее перевел на китайский индийский монах Бодхиручи в VI в., который поселился в городе Лояне. В Сутре перечислены 11 093 будды, боддисатвы и пратьека-будды.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.