Текст книги "Загадки, тайны и коды цивилизации майя"

Единый календарь – единые предки

Но – возразят нам – это не более чем внешние совпадения, «похожести», которые можно обнаружить в любой культуре, учитывая, что человеческое мышление развивается схожим образом вне зависимости от континента и эпохи. Это – абсолютно разумное возражение, если не учитывать другого фактора: все эти внешние формы (пирамиды, способы погребений, особенности погребальной утвари) передают какие-то верования, представления о мироздании и космогонии. Мы вполне можем допустить, что архитектура пирамидальных построек и способы изготовления глиняных сосудов в любой стране мира есть просто результат поиска оптимальных форм самовыражения и удобства использования. Значительно сложнее представить, как у людей в разных концах земного шара, формально никак не связанных между собой, возникли одинаковые представления о мироздании и структуре мира. А между китайской цивилизацией и цивилизацией доколумбовой Америки они практически одинаковы.

С глубокой древности китайцы считали, что Небо, которое, кстати, является продолжением земного существования человека, но лишь в духовной ипостаси, состоит из нескольких слоев или этажей. Начало этих представлений относится еще к середине 1 тыс. до н. э., а возможно, даже и раньше. Знание об «этажах Неба» считалось тайным, поскольку позволяло медиумам и магам путешествовать в мир иной, встречаться с различными духовными сущностями, в том числе и с духами ушедших предков, приносить оттуда послания для мира людей. Путешествия неподготовленного человека по этим Небесам могло закончиться тяжелым психическим расстройством или даже смертью. Однако со временем такие тайные знания стали выходить на поверхность – они стали встречаться в записанных шаманских речитативах, в ритуальных песнопениях, в духовных трактатах даосов.

Каменный календарь (XIV–XV вв.), обнаруженный в Мексике

Одним из первых о тайной структуре Неба написал мистик и поэт Цюй Юань (IV в. до н. э.), известный тем, что много лет провел в изучении тайных знаний, а в своей поэзии воспроизводил заклинания и речитативы медиумов. Он происходил из южного царства Чу, известного своими шаманскими традициями и тайными ритуалами. В своем сборнике «Вопросы Небу» он пишет: «На Небе – девять этажей. Есть ли тот, кто постиг их? Есть ли тот, кто измерил их?» «Отец китайской истории» Сыма Цянь (I в. до н. э.) в своих «Исторических записках» также упоминает о «девяти Небесах». Через много веков ему вторит знаменитый китайский поэт Ли Бо (701–762), также получивший воспитание у даосов. В своем стихотворении «Любуюсь водопадами Лушаня» он описывает, как стоит перед водопадом и, восхищаясь его красотой, замечает, что все это «подобно серебристым потокам, что обрушиваются вниз с девятого этажа Небес». Многие даосские произведения, которые вошли в знаменитый канон даосизма «Дао цзан» («Хранилище Дао»), также говорят либо о девяти, либо о тринадцати небесных этажах, а в ряду случаев даже расписывают, на каком этаже какие бессмертные и святые обитают.

Ацтеки и другие народы доколумбовой Америки, явно не будучи знакомыми со стихами Ли Бо и тем более с даосскими произведениями, также говорят либо о девяти, либо о тринадцати этажах неба. Причем в разных традициях и школах ацтекских и инкских жрецов упоминаются обе эти цифры, причем рассказ о девяти этажах, как утверждает известный писатель и экономист Хосе Лопез Портило, бывший в 1976–1982 гг. президентом Мексики, в своем «Кецалькоатле», относится к значительно более древней традиции. И это абсолютным образом совпадает с китайской хронологией: первоначально упоминалось о девяти небесах, потом возникла цифра тринадцать (в подробности нумерации Небес мы здесь вдаваться не будем, упомянем лишь, что это соответствует самому методу странствия шамана в мир мертвых).

Вероятно, в память об этой традиции и китайцы, и индейцы связывали числа 9 и 13 с различными благопожеланиями, они символизировали удачу, здоровье, рождение детей. Европейская же традиция число 9 не использует в этом смысле, а 13 вызывает вообще у некоторых мистический ужас.

У обоих народов сложилось общее представление о неком «средостении Неба» или центре Неба, которое по-китайски обозначается как дуци. Поразительно, но майя обозначали его очень похожим словом туци, племена отоми говорили о нем как о чикатли, а племена нахауа или нахуатли как о сицещзонтли. Несложно предположить, что, учитывая трансформацию произношения во времени и пространстве, само понятие центра Неба имело единый исток, и исток этот, скорее всего, лежал в Китае. Центр Неба, по китайским представлениям, находился в провинции Шаньдун в местечке Линьцзи, а индейцы помещали его на территории современного Перу на высокогорном озере Титикака.

Но вот еще одна поразительная параллель – календарь. Календарь – явление чрезвычайно важное в древнем мире, именно по нему строились все сельскохозяйственные циклы, именно по такому календарю определялись моменты ритуальных жертвоприношений.

Народы доколумбовой Америки обладали одним из самых развитых календарей древнего и средневекового мира. В научном мире стали широко известны различные календари ацтеков и майя, выбитые на огромных круглых камнях, описывающие лунные и солнечные циклы, которые с поразительной точностью соответствуют нашим сегодняшним представлениям о движениях небесных светил.

Один из таких календарных камней был обнаружен в 1790 г. неподалеку от города Мехико и сегодня хранится в национальном музее антропологии Мексики. Сам календарь поражает своими масштабами: это – огромный каменный круг диаметром 3,58 метра, толщиной в 73 см, а его вес достигает 24 тонны. Он весь покрыт барельефами, воспроизводящими циклические знаки, которые, как считается, были вырезаны без использования металлических инструментов в XIV–XV вв.

На гигантском диске изображено практически все то, что считалось ценным в священном пространстве древних ацтеков: от божеств и представлений о мировых эпохах до календарных циклов. Диск разделен на шесть концентрических кругов. В центре располагается фигура воплощенного солнца – Тонатиух. У него овальные глаза, широкий нос, приоткрытый рот с высунутым языком, борода. Как считается, высунутый язык символизирует тот факт, что Тонатиух питается человеческой кровью.

Тонатиух – одно из основных божеств в религиозных представлениях народов группы нахуа, в том числе и ацтеков. Он представляет собой солнечное божество пятой, заключительной стадии существования мира, которая базируется на представлении о периодах «пяти солнц». Все четыре эры, которые предшествовали современной пятой эре, характеризовались катастрофами и уничтожением всего человечества. Сам же Тонатиух нередко ассоциировался с орлом, что пересекает небо от восхода до заката, а ацтеки считали его воплощением Хуицзилопочтли. Именно Тонатиуху приносились кровавые жертвы ацтеками, ради него лилась кровь и вырывались сердца. И, как видим, он властвовал и над циклами жизни человека.

Прообраз Тонатиуха есть и в Китае, и мы о нем уже говорили. Это дух, обозначаемый тяоте. У него также огромный рот, широко раскрытые глаза и нередко высунут язык. И ему также приносили человеческие жертвоприношения в древности вплоть до V–V вв. до н. э. И он так же, как и Тонатиух, связывался с образами змей и драконов, на ряде изображений обладает змееподобным телом – здесь параллели просто поразительны. Кровавые поклонения Тонатиуху совершались, конечно, значительно позже. Кажется, древние ритуалы, когда-то придя из Китая, «задержались» здесь на древней стадии развития. И в то время, когда в самом Китае уже отказались от кровавых подношений тяоте, на территории Америки ему еще поклонялись как своему предку.

Вернемся к ацтекскому календарному кругу – и здесь другие его части также во многом апеллируют к китайской космогонии. По второму от центра кругу идут четыре крыла оллина, которые символизируют четыре космогонических эпохи или четыре солнца, что сгинули, или четыре начала (ветер, огонь, вода и земля или ветер, тигр, потоп или проливной дождь и вода). В каждом углу мы видим руки или когтистые лапы Тонатиуха, сжимающего сердца людей, принесенных ему в жертву.

Прорисовка календарного камня и взаимосоответствие его сторон с китайскими триграммами

Третий круг, символизирующий месячный цикл, разделен на двадцать равных частей, которые представляют дни лунного календаря, причем каждый из двадцати дней имеет свое обозначение в соответствии с явлением или силой природы. Так, например, первый день – земной демон Ципачтли, второй – ветер, третий – дом и т. д.

Достаточно сравнить традиционный китайский и ацтекский календари, а также события, связанные с календарными циклами, чтобы и здесь встретить прямые заимствования. Например, широко известно, что традиционно китайцы строят свой календарь на двенадцатиричном цикле. Новый цикл начинается через двенадцать лет, и каждому году дается название в соответствии с животным, например, год Тигра, год Дракона и т. д. Пять из двадцати иероглифов ацтекского календаря также передают названия животных: змея, собака, обезьяна, ягуар (тигр), заяц. И все эти животные есть и в китайском календаре.

Четвертый круг представляет собой годовой цикл. Между четырьмя домами или светильниками, которые состоят их трех недель, представленных в виде пяти точек, располагаются десять других недель по пять дней каждая. Таким образом совокупно образуется священный годовой цикл в 260 дней. В разные стороны от этого круга разлетаются стрелы, которые, по мнению известного специалиста Сильвии Гомез Тагл, представляют собой некие районы солнца, расположенные в разных частях Вселенной. Здесь же и иероглиф Acatl в третьем круге обозначает 1479 г. – год изготовления каменного календаря.

Внешний шестой круг составлен телами двух огненных змей – страшных животных с широкими ноздрями и то ли языками пламени, то ли иглами на спине. Возможно, они символизируют Север и Юг, а возможно – и двух верховных богов. Не случайно из их открытых пастей выходит Кецалькоатль (в данном случае это персонификация Тонатиуха) и Тецватлипоче. В любом случае эти два змея поддерживают солнце во время его путешествия по небу.

Как видим, ацтекский календарный камень представляет собой нечто большее, чем просто описание календарного цикла – это особый тип священной схемы развертывания мироздания. Но такие же схемы мы встречаем и в Китае – правда, не в столь очевидном виде. Эти китайские схемы восходят к уже известной нам традиции «И цзина» – «Канона перемен». Восемь фигур из трех линий – триграмм – располагались по кругу, каждая из которых обозначала направление света. Ацтекский календарный камень также имеет явные указания на стороны света: по пятому внутреннему кругу идут треугольники, четыре больших и четыре малых, направленные от центра. Четыре больших треугольника или стрелы – это север, юг, запад, восток. Четыре малых – это северо-восток, северо-запад, юго-восток и юго-запад.

Примечательно, что ацтекский камень ориентирован своей верхней частью на восток. Точно таким же образом были ориентированы и древние китайские схемы из восьми триграмм: сверху располагалась триграмма Ли, снизу – триграмма Кан, обозначавшие соответственно Небо и Землю. В более поздние эпохи этот круг триграмм оказался повернут, и, как следствие, изменилась и ориентация по сторонам света. Значит, переселенцы из Китая на американский континент принесли с собой самую древнейшую схему, а все дальнейшие изменения их уже не затронули. Кстати, как мы уже замечали, возможно, что сама система выражения некой информации через круговые схемы и некое сочетание линий принадлежит не китайской цивилизации, а тому народу, который обитал до китайцев на центральной равнине.

Но они не только использовали похожий (по сути, один и тот же) календарь и схемы. Они даже верили в единых предков и изображали их одинаково! Так, по древнейшему китайскому преданию людей на земле породили брат и сестра Фуси и Нюйва. Их нередко изображают как существ с головой и телом человека и хвостом, как у змеи. На древнейшем барельефе III–II вв. до н. э., найденном в провинции Шаньдун в храме в Уляне, Фуси и Нюйва изображены со сплетшимися змеиными хвостами. В руках Фуси держит угольник, символ мироустроительной функции.

А вот изображение предков из доколумбовой Америки. Два человека будто парят в воздухе, а их змеиные хвосты также переплелись друг с другом. Правда, в этом случае у людей есть и вполне человеческие ноги, а змеиные хвосты и тела скорее представляют собой какую-то накидку. Впрочем, противоречия здесь нет, ведь и Фуси, и Нюйва не были в действительности людьми-змеями или драконами. Перед нами – традиционный шаманский наряд с хвостом – «хвостатые» фартуки шаманов и медиумов можно часто увидеть как на китайских, так и на американских изображениях. Для нас же важнее другое: оба народа не только представляли себе предков одинаково, но даже и изображали их похожим образом. Трудно не предположить, что они когда-то были связаны в глубокой древности.

Кажется, древняя «нация мудрецов», расселившись с территории Китая и придя на американский континент, не утратил связи с прародиной. И многочисленные китайские морские путешествия в древности и в средние века – путешествия, казалось бы, в «никуда» и «не зачем» – яркое тому подтверждение.

Кто помог Колумбу?

Тот факт, что китайцы плавали практически по всему миру, открывая для себя все новые и новые земли, не вызывает ни малейшего сомнения. Особенно эти плавания активизировались в XIV–XV вв. во времена правившей в ту пору династии Мин (1368–1644). Пролистав официальную «Историю династии Мин» («Мин шу»), на ее страницах мы обнаружим не только упоминания, но даже краткие описания многих близких и далеких от Китая стран и территорий: Ява и Суматра, Вьетнам и Сиам, Камбоджа и Филиппины, Цейлон и Бангладеш, Индия и Йемен, Аравийский полуостров и Сомали, Могадишо и Европа.

Китайцы не столько «открывали новые земли», как это было принято в европейской традиции (вспомним хотя бы великие географические открытия), сколько осматривали те территории, которые теоретически должны были бы находиться под китайским протекторатом, но в силу обстоятельств еще его официально не признали.

Своими плаваниями широко прославился видный чиновник Чжэн Хэ. В западных книгах как открытие был преподнесен тот факт, что Чжэн Хэ «открыл Америку за 70 лет до Колумба», то есть пристал к американским берегам на своих кораблях. Этому посвятил свою книгу Гэвин Мендзи – британский инженер по подводным лодкам и историк-лю-битель, отдавший много лет исследованиям мореплавании Чжэн Хэ. То обстоятельство, что в специальной литературе факт путешествия Чжэн Хэ в Америку был описан уже десятилетия назад, его не смутило – иначе бы не получилось сенсации. В любом случае в своей нашумевшей и весьма объемной книге «1491 год, когда китайцы открыли Америку» он даже утверждает, что знает, где у берегов Карибских островов затонула часть флота Чжэн Хэ, но точное место не указывает. В любом случае, он привлекает интерес к такой удивительной персоне, как Чжэн Хэ.

Кто же такой Чжэн Хэ – человек, совершивший множество поистине поразительных путешествий, – в своих странствиях он, безусловно, превзошел Колумба и Магеллана? Если Колумба знают десятки миллионов людей на земном шаре, то о Чжэн Хэ известно лишь специалистам, хотя заслуги этого человека весьма велики. Но именно это может явиться прекрасной иллюстрацией китайской истории: формально она открыта и доступна, из-за языковых барьеров, а также из-за массы написанных трактатов разобраться во всех ее хитросплетениях и нагромождениях дат и событий очень сложно. К тому же вся история у нас написана с типично «западноцентричных» позиций. Упоминая о «великих географических открытиях» и о том, что «Колумб открыл Америку» мы как-то забываем, что за тысячу лет до прихода сюда европейцев на этих землях спокойно обитало местное население. Признаемся – говоря об «открытиях», мы все же имеем в виду, что европейцы «открыли для себя» какие-то новые земли. Причем, как видно, они «открыли» их уже после того, как здесь побывали китайцы.

Чжэн Хэ (1371–1435) был чиновником при дворе династии Мин – последней крупнейшей китайской династии (за ней в Китай приходят маньчжуры, основывая свою династию Цин). Именно в эпоху Мин китайский абсолютизм в управлении достигает своего апогея, именно тогда строится роскошный императорский дворец в Пекине, возводится множество роскошных сооружений, в том числе и новая Великая китайская стена по северным границам Китая. Именно в этот период великая китайская империя, стремясь обозначить границы своего влияния, создает целый флот, который совершает несколько походов, по своим масштабам превосходившим все известные нам европейские плавания.

Возглавляет этот флот Чжэн Хэ. Вот как о нем рассказывает официальная китайская «история династии Мин» («Мин шу»): «Чжэн Хэ был евнухом при дворе династии Мин, построил он всего 1622 корабля и совершил по меньшей мере семь больших плаваний между 1405 и 1430 гг.». Корабли Чжэн Хэ достигали берегов Восточной Африки, в частности, берегов современного Сомали, а также, скорее всего, и Европы – Франции, Голландии и Португалии. В каждом морском походе участвовало, судя по династийной хронике, 27 800 человек и более чем 300 кораблей. В каждом плавании было задействовано 62 больших корабля его флота, каждый из них был длиной почти 145 метров, а шириной – почти 59 метров. Такой корабль нес на себе тысячу человек, превосходя передовой корабль Колумба «Санта Мария» почти в шесть раз.

Чжэн Хэ побывал во многих странах, откуда он регулярно привозил очевидные доказательства своего пребывания там, например, из своего путешествия в Африку он привез жирафов и львов – животных, которые нигде, кроме Африки, не встречаются.

Он достиг восточных берегов Африки и, по-видимому, оставил там часть своей команды. Не случайно в современной Кении мы можем встретить людей, которые считают себя исконными кенийцами, но при этом по своему виду значительно отличаются от чернокожих обитателей этой местности. Они поразительным образом похожи на монголоидов, причем тяготеют именно к китайским чертам! Откуда в средние века могли появиться здесь азиаты, если не с кораблями китайских мореплавателей?!

Китайские записки об экспедициях Чжэн Хэ непосредственно ничего не упоминают о его встречах с европейцами, что может показаться странным. Неужели мореплаватель, достигший Африки и Америки, миновал каким-то образом европейские страны, которые представляли для Китая не меньший интерес, чем два других континента?

И хотя, действительно, никаких прямых указаний на европейцев у историографов Чжэн Хэ нет, встречи с ним все же были – об этом свидетельствует много косвенных упоминаний. Прежде всего проблема заключалась в том, что о многих народах, населявших Европу, китайцы тогда просто не знали.

Даже на острове Оаху в гряде Гавайских островов были обнаружены камни со странными иероглифами, напоминающими китайские, например, священный иероглиф «треножник»

Побывал Чжэн Хэ и в некой стране, именуемой Франка или Фуланькэ. Причем из контекста не ясно, то ли речь идет о стране, называемой Франка, то ли о неких людях – франках. Подробное их описание до нас не дошло, и в точности не ясно, что это за люди или страна. И все же по косвенным свидетельствам мы можем установить, с кем же встретился Чжэн Хэ.

В официальной «Истории династии Мин» есть упоминание об этих «франках»: «Франки оккупировали Малакку приблизительно в 1514 г.». Малакка – это часть современной территории Малайзии и Сингапура. Значит «франки» – какой-то азиатский народ? Не совсем так. В «Истории династии Мин», несмотря на ее официальный высокий статус, много путаницы, особенно в тех пассажах, которые касаются географических описаний. Многие события или страны, которые казались не очень значительными для китайцев, упоминаются лишь вскользь или неточно. Другое дело – описание самой внутренней китайской истории! Здесь масса живописных подробностей, имен, дат, различных версий, подробное изложение семейных связей и точнейшие данные о той или иной местности. «Варварские земли» описывались лишь тогда, когда там встречалось что-то по-настоящему примечательное.

Очевидно, что «франки» находятся где-то в Европе. В «Истории династии Мин» чуть ниже говорится: «В 1518 г. страна Франка отправила посланца капитана Мура с данью для императора Мин». Европейское имя уже намекает на то, что все же это не азиатское население. Да и само название, очевидно, тяготеет к Франции. Скорее всего под «Франка» подразумевались территории нынешних Франции и Португалии. Но почему же все таки «франки» – ведь древние франки к тому времени давным-давно исчезли. Ряд современных историков отмечают, что название «франки» указывает скорее всего как раз на португальцев. Объяснялось это тем, что когда Португалия стала устанавливать отношения с империей Мин, она, скорее всего, выступала под имением «Франка» (т. е. Франция) или «франки» (то есть французы), поскольку предполагалось, что Франция является значительно более серьезной страной и будет с большим уважением воспринята Китаем. О «франках» минская администрация узнала от китайских мусульман, которых назвали хуэй или хуэйхуэй. Среди хуэй были как арабы, так и обращенные в ислам китайцы, которые рассматривали свое обращение как шанс принять участие в обширной караванной торговле, которую вели арабы по всей Азии. Они и приносили из своих путешествий сведения из других стран – именно хуэй называли всех европейцев франками.

Навигационная карта, составленная мореплавателем Чжэн Хэ, которая включает боле 500 мест, из них 300 – вне китайских морей

Итак, Чжэн Хэ в начале XV в. встречался по крайней мере с португальцами, а возможно, – и французами. Рядом с «франками» он повидал «заморских рыжеволосых обитателей». Кто они, эти рыжеволосые люди? У них «глубоко посаженные глаза, длинные носы, рыжие волосы и бороды. Они обладают длинными ногами и обычно высоки ростом». Предположительно, это – голландцы. Голландцы узнают об обширных и богатых азиатских землях, скорее всего, от португальцев, и это стимулирует их на снаряжение больших экспедиций в далекие страны в поисках новых рынков. Более чем через сто лет после путешествия Чжэн Хэ в 1550 г. голландцы предпринимают атаку на Филиппины (Люйсун), которые считались империей Мин подвластной ей территорией и по сути – частью большого Китая. И именно отсюда возникает упоминание в «Истории династии Мин» о том, что «Франки оккупировали Малакку в 1514 г.». Безусловно, здесь есть разница в датах, но это – частый случай, когда династийные истории заметно ошибаются в датах.

Строго говоря, Китай в XV в. не знал о существовании таких государств, как Португалия, Испания, Голландия. Китайские историографы оперировали в своих трудах своими терминами, называя народы так, как им было привычно. Существование других государств, конечно же, предполагалось, но для великой китайской империи мог существовать лишь один настоящий правитель, лишь один «Сын Неба» – китайский император, все же остальные правители, особенно «варварские» и обитающие в дальних странах, в ту пору в расчет не принимались.

Если Чжэн Хэ действительно встречался с европейцами (а судя по его описаниям, сомневаться в этом не приходится), то его единственно возможный маршрут плавания должен был пролегать мимо Мыса Доброй Надежды. Сегодня этот путь может быть заметно сокращен благодаря постройке Суэцкого канала, но поскольку канал тогда еще не был прорыт, поэтому плавание Чжэн Хэ было действительно долгим и сложным.

Надо учитывать и другую трудность: многие записи о Чжэн Хэ, в том числе и те, которые составлялись членами его экспедиции, оказались либо уничтоженными, либо переписанными с большими правками. Сам факт путешествий Чжэн Хэ, несмотря на многочисленные свидетельства членов его команды, в том числе и видных чиновников, неоднократно подвергался сомнениям со стороны его недругов. Влияние Чжэн Хэ при дворе после его путешествий заметно возросло, и завистники путем наветов постепенно дискредитировали мореплавателя. Многие записи Чжэн Хэ были уничтожены, а с ними ушли в прошлое и уникальные записи о быте, культуре далеких стран и, самое главное, о точных маршрутах путешествий кораблей Чжэн Хэ. Таким образом, большинство путешествий Чжэн Хэ не зафиксированы в исторических источниках, как это обычно было принято в Китае. Более того, отныне было запрещено строить корабли более чем с тремя мачтами, чтобы не нарушать мир духов, и нарушение этого запрета грозило смертной казнью.

Уничтожение записей Чжэн Хэ – факт не только обидный для исследователя, но действительно критичный для понимания того, насколько далеко китайцы продвинулись в своем освоении морских пространств. В любом случае – очень далеко. Они плавали лучше, профессиональнее и, самое главное, целенаправленнее, чем европейские капитаны. Они располагали более точными картами и лучше представляли географию земли.

Нет сомнений и в том, что Чжэн Хэ побывал в Америке до Колумба, равно как и в Африке. Но откуда он сам знал относительно точное направление плавания? А вот здесь нам придется вспомнить путешествие монаха Хуэйшаня в Америку в конце V в. н. э., а до него – и неких древних мореплавателей – предположительно Юя. Возможно, и после Хуэйшаня китайцы плавали в Америку, приставая к разным ее точкам, но в любом случае этот маршрут был ими уже хорошо освоен. Экспедиция Чжэн Хэ была наверняка самая крупная среди всех китайских морских путешествий в Америку, но все же он шел по «протоптанной дорожке» – перед ним выстроился ряд даосских путешественников в далекие моря за пилюлей бессмертия и буддийских монахов, которые совершали плавания за столетия до Чжэн Хэ.

Вообще Китай отнюдь не был «закрытой страной», не известной другим культурам, как это порою может показаться после прочтения книг о Китае. Китай был страной, открытой для путешественников, купцов, странников. Например, даже римляне знали о Китае, а в китайской провинции Ганьсу были обнаружены останки римских легионеров. В более поздние времена поток китайских товаров на Запад заметно увеличился благодаря росту влияния Великого шелкового пути на азиате-ко-европейский товарооборот.

Однако путь в Китай, хотя и был разведан европейцами давно, представлял собой лишь сухопутную дорогу через Центральную Азию, Синьцзян и, наконец, поворачивал чуть южнее в Центральный Китай ближе к столичным городам. Это был единственный маршрут, который с некоторыми различиями проделывали все путешественники. И, самое главное, – он был сухопутным, ни о каком морском пути в Китай и в Индию странники не знали. Так откуда, например, Колумб предположил наличие именно морского пути в Индию? Предугадал? Рассчитал? Или узнал откуда-то?

Оставим пока этот вопрос без ответа и зададим другой: знали ли сами европейцы, например, «властелины морей» португальцы и испанцы, о плавании китайского капитана? Трудно предположить, что столь многочисленная эскадра Чжэн Хэ, бороздившая моря рядом с Европой и Африкой, осталась незамеченной европейцами. Но, как ни странно, никаких прямых указаний на это нет.

Но есть косвенные, которые не менее красноречивы, нежели прямые описания о встречах европейцев с Чжэн Хэ. Вот вопрос: откуда Христофор Колумб узнал о точном маршруте плавания? Ведь трудно предположить, что он плыл наугад без карт, но руководствуясь лишь направлением «на Индию». Скорее всего, целью Христофора Колумба был именно Китай, морской путь в эту удивительную страну, откуда привозили шелка, фарфор. Пристав к берегам Америки, он полагал, что нашел морской путь в Индию – первый пункт своего путешествия, за которым должен открыться Китай. Поразительным образом путь Колумба был прямо противоположен тому маршруту, по которому плавал Чжэн Хэ. Скорее всего, Колумб почерпнул некоторые сведения от членов экспедиции Чжэн Хэ. И сама идея достичь Индии, а затем и Китая морским путем пришла от китайских мореплавателей – именно им мы обязаны «открытием Америки Колумбом».