Текст книги "Негатор"

– Не совсем так, особо почтенная.

– Извольте объясниться, уважаемый Морад-ар!

– Некоторое время назад мне принесли на продажу кристаллы. Это были не гранаты – кристаллы совершенно другого вида. Какого – не скажу, это коммерческая тайна. Но было нечто, что роднило их с теми, что вы сейчас рассматриваете: необычная форма и изумляющая ровность граней.

Пауза.

– В таком случае, уважаемый, дело куда хуже, чем я думала. Признаюсь, сначала мне пришла в голову мысль о некоем новом месторождении гранатов, в котором эти потрясающие – видите, я с вами вполне откровенна – кристаллы были добыты. После ваших слов у меня не осталось сомнений – эти камни сделаны. И притом человеческой рукой.

– Я всего лишь купец, особо почтенная, а не слуга пресветлых. Но даже я не исключил бы, глядя на это совершенство… кхм… их руку.

– А вот я не только маг жизни, но и женщина. И, глядя на этот и этот кристаллы (третий не в счет, у него форма почти обычная для граната), не могу отделаться от ощущения, что их создавал мужчина, причем создавал в подарок женщине.

– С моим величайшим почтением принужден напомнить, что оказались они в конце концов у меня, а не в шкатулке у красавицы.

– Я, похоже, опять неудачно выразилась. Тот, кто создал эти кристаллы, сделал это на продажу – пусть. Но создавал он их так, чтобы они понравились женщине. Порадовали ее. Понимаете? Он думал о ней – и создавал эти камни. Создавал!! – Пауза. – Как я хотела бы оказаться дурой и паникершей! Ведь если человек может делать такие кристаллы, – это такое потрясение основ… Вы не можете помнить последнюю большую войну, Морад-ар, вас тогда и на свете не было, а вот я ее помню хорошо. Уж поверьте: если, к несчастью, я окажусь права, то та война нам покажется веселыми забавами маленьких оленят на весенней травке… Ладно, к делу. Имя продавца, вы мне, разумеется, не скажете?

– Никак не возможно. Во-первых, коммерческая тайна; во-вторых, я и сам его не знаю. Но есть еще одно обстоятельство, о котором я просто обязан вас осведомить.

– Слушаю со всем вниманием.

– Продавец – человек очень опасный. По моим наблюдениям, он весьма сильный маг, хотя ленты не носит. В магии разума точно силен. Во всяком случае, в наших переговорах он с пугающим постоянством угадывал мои аргументы. И он меня предупредил, что при любой попытке с моей стороны разузнать что-либо о его личности наша сделка недействительна. Равно она становится недействительной, если я попытаюсь его обмануть в денежных расчетах. Упущенная выгода – это бы еще ничего, но мне показалось, что он при этом обидится. А я никак не хотел бы оказаться тем, на кого обидится этот человек. Именно поэтому я торгую с ним абсолютно честно и не пытаюсь установить его личность.

– Он не может предъявить вам претензии, уважаемый Морад-ар. Имени вы мне не назвали. Внешность вы мне не описали. Способ связи с ним вы также не упомянули. Единственное, что я знаю – весьма сильный маг, возможно, в магии разума. И это все? Для поисков, согласитесь, маловато. И все же я попытаюсь… Кстати, сколько вы хотите за этот кристалл? – Указывает на кристалл гроссуляра, сохранивший природную огранку.

– Пятнадцать золотых, особо почтенная. Вы видите, я ценю ваше время.

– А я ценю ваше понимание. Я бы купила и эти два, но сейчас у меня на это просто нет денег.

– Если мы заключим соответствующий договор, эти два кристалла будут ждать вас в течение двух недель.

– У вас, надо полагать, есть этот договор? Я так и думала. Давайте его сюда, я подпишу, – скрип пера. – Всего вам светлого, уважаемый.

– И вам, особо почтенная.

Глава 23

Мое избиение продолжилось, как только мы вернулись из города. Мой план уже не трещал – собственно, трещать было нечему. Тактический опыт в соединении с юной эрудицией не оставили мне ни единого шанса.

– Ну хорошо, ребята, признаю: мой план никуда не годится. А как насчет позитивных предложений… – забывшись, я брякнул «позитивных» по-русски, – я хотел сказать, что вы можете предложить взамен?

Предложения были. Но теперь уж была моя очередь рубить в песи и крушить в хузары. Второй и третий варианты также обрушились под тяжестью обвинений в невозможности и нереальности.

– Еще мнения?

По молчанию моих собеседников я понял, что им решительно не нравится роль мальчиков для битья.

– Мыслите вы правильно, но что-то придумать все равно надо.

План стал вырисовываться – причем так, чтобы ни один офицер штаба не возражал, лишь через день. Мы запланировали устроить ложное месторождение кристаллов вблизи дороги, навести на него стражу и одновременно дать знать землевладельцу, что на его кровной и слезами политой земле хозяйничают посторонние.

Первый пункт плана был из сравнительно легких. Достаточно было набрать хотя бы с десяток гранатов не из крупных, естественным образом расположить их на месте – и «месторождение» получало порядочную ценность. Этот способ был мною без зазрения совести украден у Марка Твена – в его романе «Налегке» именно таким способом приукрашивали состояние серебряных рудников перед их продажей. Место мы выбрали самым тщательным образом: чтоб была каменистая осыпь и чтоб дорога плохо просматривалась в обе стороны. Само собою, осыпь с дороги была видна прекрасно.

Куда труднее представлялась состыковка землевладельца и стражников. Я даже предложил для начала изучить привычки первого, каковое предложение встретило сдержанное одобрение бывшего разведчика.

Изучение большого труда не составило. По словам старосты, каждую пятницу (здесь и далее названия дней недели переведены на русский) землевладелец с помпой выезжал в город на заседание городского отделения гильдии магов. Проверка показала, что именно так дело и обстояло. Торжественность момента заключалась в том, что вся челядь, числом шесть, выстраивалась шпалерами вдоль дороги и низко кланялась. В ответ хозяин выражал свое благоволение, а именно: не примешивал злобность к высокомерному выражению лица. За это, впрочем, не ручаюсь, поскольку наблюдение издали не позволяло различить мелкие проявления злобы, если таковые были. Поездка в город длилась ровно семь часов. Само собой разумеется, что встреча обставлялась с точно такой же пышностью. По моему скромному мнению, подобный прямо-таки немецкий педантизм был нам на руку, в чем мы с Тареком дружно согласились. Вот в чем согласия не было, так это – должна ли встреча землевладельца со стражами порядка произойти при его поездке по направлению в город или в обратную сторону. Я полагал, что если землевладельца прикончат, то доблестным полицейским придется спешно мчаться в город, чтобы успеть застать капитана и изложить свою версию событий. В этом случае утренние часы были предпочтительнее. Тарек предполагал, что у землевладельца будет стратегически выгодная позиция при возвращении из города, а жертвами боя падут стражники.

– Понимаешь, им некуда будет отступать, при том же он как-никак доктор магии, а лейтенант – магистр, хотя бы и при двух бакалаврах.

Вопрос был решен обращением к третейскому судье, то есть Сарату.

– Думаю, стража победит, хотя доктор вполне может прихлопнуть бакалавров. У стражи жезлы есть.

Я не понял, почему жезлы настолько важны, хотя из прежнего опыта должен был помнить, что в них есть определенная сакральная сила.

– Они являются амулетами, и притом боевыми. С таким жезлом магистр по боевой силе становится как доктор, да и у бакалавров сила прибавляется, хотя у них жезлы много слабее.

Значит, готовимся к утренней поездке. Если доктор будет побежден – мы имеем все основания занять его замок (на самом деле скорее большой дом), поскольку Сарат – маг. И тут же начать фортификацию с целью удержания.

Куда более заковыристой задачей был аккуратный слив информации о месторождении кристаллов стражникам. Мне не хотелось делать это через трактирщика, поскольку он, вероятно, хорошо помнил всех нас. Лучше всего для этой цели подходил кто-либо из той пятерки, что получила от нас сковородкой по потребностям. Но и для этой цели ни я, ни Сарат не годились, поскольку те молодцы даже после сковородкотерапии вряд ли страдали амнезией. Оставался Тарек, но выход на шестерок лейтенанта был возможен лишь через трактирщика. Не оптимальный вариант, но лучшего мы не нашли.

Предметом спора стал также способ информирования землевладельца о том, что на ЕГО земле ЕГО кристаллы подбирают какие-то посторонние дяденьки. Анонимное письмо было сочтено недостаточно достоверным (для адресата) источником. По той же причине отвергли устное сообщение от незнакомца (Сарата). И вправду, с какой стати незнакомец должен принимать близко к сердцу заботы почтенного землевладельца? Я подумал о старосте. Ему хозяин мог не поверить, но прочитать его память – мог. Значит, память старосты должна содержать картинку, в точности соответствующую донесению. Картинку…

– Сарат, а можно записать картинку на кристалл?

– Какую картинку?

С десяток минут я объяснял, что такое фотоаппарат и чем он аналогичен такому кристаллу.

– А, записанная, – незнакомое слово! – Так бы сразу и сказал.

И опять пришлось выяснять значение незнакомого слова. – Да когда же я заполню свой словарь?! – Пожалуй, ближе всего по смыслу был перевод вроде «фотоаудиовидеофайл».

– Это я сделать могу. Но качество будет не очень, нужно много магической силы.

Полезная штука – такая запись. Но тут же мысль перескочила на ее достоверность.

– Сарат, а подделать такой файл можно?

– Можно, но тут нужно иметь способности. Ну как тебе объяснить? Вот ребенок рисует на песке собаку. Догадаться, что это собака, можно. А вот художник рисует на доске ту же собаку, красками. У него получится как живая. Так и тут.

Облом-с. Жалко. Да, без старосты не обойдемся. А что, если староста не захочет с нами сотрудничать? Ему-то что от неприятностей у хозяина? Как выяснить? Тут вступает новое действующее лицо – доченька. Уж она-то должна знать о настроениях отца. Вроде как девчонка наблюдательная – назвать ее глазастой было бы незаслуженным комплиментом.

– У папы есть причины желать другого хозяина, – без колебаний заявила Ира. – Прежний староста был убит Шхарат-аном за то, что собрал мало налога, то есть мало кристаллов. Кристаллов было ровно столько, сколько следовало по договоренности, но землевладелец заявил, что этого недостаточно. А когда староста предъявил бумагу с записанным договором, землевладелец его убил. Папа скрывает, что он грамоту знает, и мне велел скрывать.

Я сделал вывод, что старосту удастся подбить на наше дело. На сей раз логика не подвела. Как только мы объяснили наши намерения и то, какими способами мы будем их осуществлять, староста, не раздумывая, заявил: «Ну, я-то пожил, а вот дочку жалко, ее рано или поздно Шхарат-ан прикончит. Дура она у меня, так и не научилась дурой прикидываться».

Первым делом мы отправились на месторождение гранатов и притащили столько больших кусков сланца, сколько удалось притащить.

Второе дело у нас было намечено на самом якобы месторождении. Конечно, полной гарантии, что в кусках сланца есть гранаты, дать не мог никто, и я в том числе. Но ради хорошего «подсаливания» (выражение я опять-таки украл у Твена) мы сунули пару значимых кристалликов граната, примерно на полсотни серебряков, под надколотые куски сланца – так, чтобы при попытке их расколоть окончательно они сразу бросились бы в глаза.

Третье дело было намечено на четверг, то есть у нас был запас в пять дней. Мне оно казалось самым опасным, хотя Тарек уверял, что лично он никакого риска не видит. В результате обошлось оно мне в почти четыре часа ожидания, да в килограмм сожженных нервных клеток. А пять дней запаса мы дружно сочли благом. По крайней мере, я за это время мог научиться сносно ездить на лошади.

Сцена, которую я видеть никак не мог, но представление получил

Посетителя трактирщик узнал мгновенно. Как ни странно, но тут же трактирщик и успокоился (почти что): во-первых, тот был один, без своего немого напарника (вот уж кого век бы не видать!), во-вторых, вид был у него сугубо деловой.

– Привет. Есть слово к лейтенанту.

– Так говори, я передам.

– Посредники не требуются. Лучше скажи, где можно найти кого из той пятерки – ты знаешь. Буду передавать через них.

– А чем докажешь, что ты не на палочки работаешь?

Жезлы стражей порядка здесь именовали палочками.

– Не хочешь говорить? Ну как знаешь, я пошел за напарником. Ему расскажешь.

Трактирщик явно не пылал желанием даже лицезреть напарника, не говоря уже о беседе.

– Редька и Хвост отираются у «Старого лесника». Дуб может быть с ними, но не ручаюсь. Про остальных не знаю.

– Хвост мне без надобности, свой есть. Передам через Редьку.

Через полчаса.

– Здоров будь, хозяин. Жаркое и кружку красного. И чтоб редька была. Люблю еду с редькой.

Через пару минут к столу бывшего разведчика подсел человек. Ничего в нем не было примечательного, кроме цепкого взгляда, в котором читалась настороженность.

– Здесь говорить можно?

– Можно. Стол ты выбрал правильно. В гаме нас не услышат.

– Есть наколка на дело для лейтенанта и его людей.

– Что за дело?

– Кристаллы. Россыпь, про которую никто не знает.

– Сам и подбирай, при чем тут лейтенант?

– При том. Шхарат-ана знаешь?

– Слыхал.

– На его земле россыпь, хотя от границы с городом недалеко. Но нам с ним мериться силой не по чину. А вот лейтенант – тот может. Треть нам.

– Треть ли, четверть ли – не тебе решать. Что еще?

– По пятницам в полдень начинается заседание гильдии. На нем Шхарат-ан будет – это точно, как выпить в пресветлый праздник. Заседание длится три часа, считая обед, – это тебе любой торговец вблизи от гильдии скажет. Вот запас по времени.

– Еще что?

– Понятливый. Есть еще кое-что.

На ладони незнакомца оказывается бурая каменная пластина.

– Там, на россыпи, есть несколько таких, только больших. Гляди.

Незнакомец с некоторым усилием ломает пластину. Она расщепляется. На разломе проблескивают красные искорки.

– Очень уж маленькие.

– И побольше есть.

В руке на мгновение оказывается красный камешек с мелкую горошину и тут же исчезает.

– Там добыли, но нам в этом месте долго задерживаться нельзя. Если что – мы против хозяина не продержимся. Еще вопросы?

– Есть. Почему к лейтенанту сам не пошел?

– Мне совсем не нужно, чтоб нас вместе видели. Еще?

– Не.

– И скажи лейтенанту – чтоб нас за чурок не держал. Есть еще наколки. Когда исполнит эту – поговорим. Треть наша, запомнил? Камни можешь взять. Покажешь лейтенанту.

Бурые обломки переходят из рук в руки.

– Бывай со здоровьем.

– И тебе не хромать.

Через сорок минут.

– …и под конец он вот эти камни дал – говорит, в таких кристаллы и есть.

– Точно, кристаллы есть. Похоже на красные гранаты, только очень маленькие.

– Ладно, иди, мы подумаем.

Через минуту.

– Что скажешь?

– Есть кое-какое подтверждение. Управляющий Шхарат-ана имеет похожие кристаллы в двух амулетах – между прочим, и один ему совсем не по жалованью. У Шхарат-ана есть россыпь, добывает кварц – это все знают. О гранатах никто не слыхал. Амулеты я увидел случайно. А вот их наличие, думаю, совсем не случайность.

– Ну а ты?

– Нехорошее ощущение у меня, вот что скажу. Воняет от этого дела.

– Факты?

– То-то, что нет фактов, а вот свербеж есть. Я бы для начала познакомился с этим самым, что наводит. И не пожалеть ресурсов – считать ему память. И уж если все там в порядке – тогда да…

– А твое мнение?

– Я так думаю, сударь лейтенант, что с практической точки зрения наш риск минимален. Мы едем на место. Это не запрещено, а что вне нашей зоны патрулирования, так капитан нас прикроет. Поковыряться совсем недолго, убедиться, что дело верное, и вернуться обратно, А вот на следующую пятницу вернуться со всем инструментом. Но прежде убедиться, что Шхарат-ан пошел на заседание.

– С последним – согласен. А задерживаться там нельзя, точно говорю.

– А ты и не задержишься. Туда впятером ехать не расчет, и троих хватит через голову. Но уж прибыток будет не твой.

– Споры заканчиваем. Делаем так: ты проследишь за Шхаратом – пошел ли он в магическую гильдию. В любом случае сообщаешь по амулету. Прямо имен не называть! Скажешь, к примеру: «Заказчик вошел в здание». Принцип понятен?

Кивок.

– А я с вами двумя – на место, и проверим там. Все ясно?

– Ага.

В четверг вечером я подумал, что за Шхаратом могут следить. Значит, могут обнаружить, что доктор магии на заседание гильдии не пошел. Пришлось чесать затылок. Тарек, однако, дал хороший совет: постараться выявить следящего и перекрыть ему поле зрения в нужный (самый последний) момент. Для этой цели Сарат должен был медленно подъехать на коне. Это же было сигналом для старосты, что надо подбегать к хозяину с дурными вестями.

В пятницу нам пришлось разыграть спектакль. Староста наблюдал нас с Саратом со спины, я добросовестно подбирал кристалл с земли и громко возглашал: «Смотри, вот хороший кристалл». Староста не мог соврать ни единым словом. Плохая режиссура могла бы стоить ему головы.

А мы с Тареком предполагались зрителями в том спектакле, что должен был произойти у каменной россыпи. Места на галерке мы обеспечили заранее. Не сомневаясь, что разборка предстоит крутая, я планировал только наблюдать, не вмешиваясь. Но Тарек настоял на арбалете и луке с боезапасом: «А что, если они двинутся в нашу сторону?» Этот аргумент крыть было нечем.

Глава 24

Умные книги говорят: первой жертвой любого боя становится план этого самого боя. Не верьте. Мой план вошел в неуправляемый штопор еще ДО боя. И винить было некого, кроме как самого себя.

Староста уже уехал в город, когда я с ужасом обнаружил, что нам, собственно, негде спрятаться для наблюдения. Точнее, спрятаться было очень даже можно, но подъезжающие нас заметили бы: такой уж изгиб делала дорога. А если располагаться вдали, то мы увидели бы все, но лишены были возможности вмешаться. Это я и сообщил Тареку.

– А если спрятаться в том овражке? А подойти, когда те уже проедут.

– Так мы ничего не увидим, пока не дойдем до позиции.

– Плохо, конечно, но возможность вмешаться дороже.

План был не самым лучшим, но оборудовать скрытый наблюдательный пункт было некогда и, главное, нечем. Опять же моя вина – не предусмотрел лопатки и топора.

Пока что оставалось время на то, чтобы отвести подальше и спрятать двуколку и лошадь.

Через пятнадцать минут мы были на отдаленной позиции.

Дорога просматривалась неплохо, а место предстоящего боестолкновения – так просто отлично. А дальше началось самое распривычное дело для разведчика: ждать. Для Тарека привычное, для меня – только многократно читанное в книгах.

Сидим, ждем.

– Едут.

Сцена, которую я видеть никак не мог

– Вон там, похоже, то самое место.

– Так, а вот и камни, похожие на те, что нам Редька показал. Выходит, без обмана.

– А вот проверим один камешек. Да хоть этот… Лейтенант, есть гранат! Кристалл на тридцать сребреников!

– Сматываться надо, вот что. Проверили – и будет.

– Ну хотя бы расколоть этот камень. И еще кристалл есть! Двадцатка, верно говорю! Только выковырять не могу.

Страшная вещь.

Мы терпеливо сидели на месте. Нам не нужны были полицейские сами по себе, нам они были нужны как составляющая коктейля; рецепт – на одного землевладельца трое полицейских, подавать на точке кипения.

Доблестные стражи уже перевернули и раскололи один камень, испустив радостные крики, когда появилось новое действующее лицо. Мы переглянулись и нырнули в овражек.

Сцена, которую я видеть никак не мог

Азарт. Даже не важно, что есть его предмет: кристаллы, белые грибы, бешеный клев или прущая карта, важно то, что оторваться нельзя, пока не вмешаются внешние факторы.

Шхарат-ан не вполне верил старосте. Тот не лгал – это, разумеется, было проверено в первую очередь – однако вполне мог чего-то не увидеть, а чего-то и вовсе перепутать. Но картина, представшая глазам землевладельца, была красноречивой и совершенно недвусмысленной.

Негодяи, присваивающие ЕГО собственность, до того увлеклись своим разбойным делом, что подпустили карающую длань справедливости на двадцать ярдов.

– Все найденные кристаллы отдать, – приказал Шхарат-ан, соскочив с лошади и небрежным жестом отсылая ее подальше. Еще первокурсникам накрепко вбивали в головы, что в магическом поединке сидеть на лошади нельзя – она лишь помеха, не помощь. Доктор магии прекрасно видел, что на камзолах пришельцев красуются символы стражи охраны порядка, и предполагал, что демонстрация силы может понадобиться. Но закон был на его стороне, и это было известно решительно всем присутствующим.

И все же ошибку он сделал. За очень долгие годы у Шхарат-ана сложилась репутация мага, с которым лучше не связываться. В грозную славу внесли свой вклад и поединки, из которых он вышел победителем, и те поединки, из которых он просто вышел, а противника вынесли, и нехорошие слухи о магии смерти, которую особо почтенный якобы применял (никто ничего не смог доказать, но подозрения остались). Уже очень долгое время он не работал на свою репутацию – она на него работала. А привычка – большая сила.

У лейтенанта были другие мысли на сей счет. Разумеется, по долгу службы он не мог не знать о реноме Шхарат-ана. Не мог он не понимать также, что если в поединке со средним доктором магии шансы есть, но против именно этого доктора они исчезающе малы. Но он знал кое-что еще: если сведения о ворованных кристаллах просочатся, то капитан сдаст его без малейших сомнений. Конечно, такое событие будет сильным ударом по карьере капитана, но уж лучше слава раззявы, который проворонил грабителей среди своих же подчиненных, чем преднамеренное сокрытие преступления. Скрыть же факт воровства можно было лишь одним радикальным способом.

Жезл, который вскинул магистр без единого худого слова, стал для доктора магии почти полной неожиданностью. Простая «Молния», но отвести ее Шхарат-ан успел в самый последний момент. А вот бакалавры сплоховали. Они рассчитывали на бой, конечно, но предположили, что сначала будут переговоры. И оттого не полностью приготовились, и их боевые заклятия пошли в ничто. Шхарат-ан не вполне оправился от растерянности, пусть она и длилась долю секунды, и отбил «Огненный шнур» и «Воздушный кулак» установкой щитов. Это была порядочная трата энергии, но она дала время на подготовку своего удара.

На смену растерянности пришло ослепляющее бешенство. Каждый боевой маг знает, что гнев – плохой советчик, и Шхарат-ан это знал, но он знал также, что гнев придает решимость применять очень сильные средства. Любой маг поколебался бы пускать такое в ход, но доктор понимал, что в бою насмерть малейшее колебание – гибель. А этот бой был именно смертельным.

«Черное пятно» потребовалось сделать очень большим, непозволительно большим, это был громадный расход энергии, но от него защититься смог бы разве что сам Первый Академик.

Стражи порядка осели, как будто из них вынули кости. Заодно попали под раздачу все совершенно ни в чем не повинные лошади. «Черное пятно» сработало так, как и предполагалось: безукоризненно.

И только после этого Шхарат-ан стал думать. Первое, о чем надо было позаботиться – стереть все метки с трупов. Иначе их найдут – не сразу, разумеется, но найдут. И у нашедшего тут же возникнет целая куча неприятных вопросов. Но чтобы стереть метки, нужно добраться до тел, а для этого надо уничтожить полностью все черное пятно. Если даже стереть метки, но оставить следы применения магии смерти, то опять же появятся вопросы. В учебниках об этом не пишут, но уничтожение следов такой магии – дело вполне возможное, нужна лишь энергия. Вот ее-то и не хватит, тут Шхарат-ан себя не обманывал. Нужны сутки на восстановление.

Пока он думал, на сцене появилась новая фигура.

Мы пробирались по овражку как можно тише. Я все время подсознательно ждал перебранки, криков с матерными оттенками, боевых кличей, наконец, но до меня донесся лишь один голос, сказавший неразборчивую фразу – и все. Потом раздалось что-то вроде щелчка хлыста. Мы уже почти дошли до поворота овражка, за которым могли бы уже выглянуть и оценить обстановку, как тут грянуло:

– Гр-р-р-р-р-р-ах!!!!

Очередь все еще звучала, а я кинулся к краю овражка, причем в голове у меня на разные голоса вопило мое внутреннее «я»:

– «Шилка»! Зенитная самоходная установка со счетверенной автоматической 23-миллиметровой пушкой!

– Идиот! Какая, к Елене Марковне, «Шилка»?! У «Шилки» скорострельность гораздо выше! Это одиночный ствол того же калибра!

– Кретин, откуда в этом мире одиночный ствол калибра 23 миллиметра?!

– Оттуда, откуда ты сам, орясина!!!

Я крайне осторожно выглянул через край. Разумеется, это была не «Шилка».

Почему-то первыми бросились в глаза тела стражей, о преступной деятельности каковых нам отныне можно было не беспокоиться.

Я перевел взгляд на высокопочтенного Шхарат-ана. По всему было видно, что он здорово измотан. Даже с расстояния примерно сорок метров было заметно, что на ногах он держится с усилием. Именно это обстоятельство успокоило меня больше всего. Кто бы ни были его противники, победа досталась ему недешево.

Метрах в десяти от него стояло… я сначала даже затруднился определить, что это, хотя фигура была определенно человеческая. Но ни один зоолог не отнес бы ЭТО к виду Homo sapiens, а равно и к любому другому виду млекопитающих. Этому мешал даже не серый цвет кожи, не полное отсутствие мимики – но моментально ощущаемая запрограммированная нацеленность на уничтожение без малейших следов какого-либо личного отношения. «Серый капитан», – подумал я. Видимо, подумал вслух, поскольку Тарек кивнул.

Рядом с капитаном бессмысленно топтались трое серых солдат, вооруженных парными мечами. Еще трое таких же целеустремленно шли вперед на противника – мага небольшого роста в плаще с оранжевой лентой и с капюшоном, почти закрывающим лицо. «Доктор магии», – успел я подумать, когда коротышка нанес удар, выглядевший, как выпад в направлении противников кистью с сомкнутыми пальцами.

– Гр-р-р-р-р-р-ах!!!!

Конечно, это были не гранаты – четыре «Воздушных кулака» взорвались, как очередь из гранатомета, среди серых солдат. Действие было вполне эффектным: одного солдата разорвало почти на куски, которые тем не менее пытались ползти, а два других тупо застыли на месте, явно потеряв цель.

Серый капитан не стал восстанавливать разорванные магические связи. Он сделал сложное движение левой рукой – к роботу выражение «взмахнул рукой» совершенно неприменимо – и на поле совершенно ниоткуда появились создания, которые издали можно было бы принять за английских борзых (цвет был похож), не будь они размером с леопарда. «Похоже, серые гончие», – успел подумать я.

Противник Шхарат-ана блеснул завидной реакцией. Боевые машины (назвать их зверями я бы не решился) еще только распрямлялись, посылая себя в атаку, когда громыхнули очереди с двух рук. Первая серия взрывов пришлась впереди тварей. Наверное, низенький доктор поторопился: направь он свои гранаты чуть подальше, серую мерзость просто разорвало бы или искалечило до потери возможности быстро передвигаться, а так «Воздушные кулаки» их лишь затормозили. А вот вторая очередь, легшая дальше, попала куда надо. Управление было явно потеряно. Чудища почти осмысленно стали бросаться из стороны в сторону, пытаясь отыскать цель – и две так и не смогли ее найти. А вот третья гадина ее нашла.

Тварь застыла и довольно быстро повернула голову в нашу сторону. Ощущение было ничуть не приятней того, которое испытываешь, видя танк, поворачивающий башню в нежелательном (для тебя) направлении. Голова остановилась, нащупав цель. Задние конечности послали нечисть в первый прыжок по наши души.

Краем глаза я успел заметить, как Тарек вынул клинок. Не думаю, что у него был шанс против этого создания, но сдаваться вояка не собирался. Зрелище было почти красивым: боевая машина, идущая полным ходом. Я не анатом, но ни один невежда не посмел бы назвать то, что ходило под кожей, мускулами. Больше всего они напоминали толстые и необыкновенно прочные веревки, и уж точно не из белков они были сделаны.

Сначала мне показалось, что серая гончая, достигшая зоны моего влияния, загорелась на ходу, но через долю секунды я понял свою ошибку. То, что я поначалу принял за серое пламя, было прахом, в который обратилась ее кожа, потом серыми языками в воздух взвились мускулы-тросы; скелет еще рвался вперед, но на лету рассыпался.

Зрелище, чего скрывать, было более чем приятным, но мне было не до любований. Я напряженно прикидывал варианты, как вмешаться. С доктором Шхарат-аном было все понятно. Применение магии смерти в особо крупных размерах да убийство стражей порядка тянули сразу на несколько статей местного уголовного кодекса, и, если верить Сарату, тут пахло уже не просто решеткой. Его-то защищать мне не было ни малейшего резона, но что делать с его противником? Он мне ничего не сделал, но где гарантия доброжелательного отношения?

И тут серый капитан явно попал под программный сбой. Он определенно был настроен на продолжение боя, он ПЫТАЛСЯ продолжить бой, но все эти попытки выглядели как движения сбоящего промышленного робота (видел я такое однажды). Он делал выверенные движения руками, он пробовал менять эти движения – и ничего не выходило. Я успел подумать, что это смахивает на исчерпание магической энергии, когда Шхарат-ан снова вступил в бой.

Со стороны это смахивало на толстый серый дротик. Летело это быстро, но не настолько быстро, чтобы нельзя было заметить. Уже потом я подумал, что видел эту штуку лишь потому, что находился в боевом трансе. А вот коротышка-маг отбить ее не успел, вернее, почти успел. Дротик, нацеленный ему в живот, повернул вниз и направо, но ногу все же задел.

Парень был из крепких, это точно. Он лишь шатнулся в сторону, потом выпрямился, мотнул головой, и в воздухе появился красный шар.

– «Красная сеть», – услышал я шепот Тарека и еще успел удивиться, потому что на сеть этот предмет не походил ни в какой степени, но тут шар лопнул, живо напомнив мне праздничный салют, и рой красных точек, разворачиваясь на лету в сеть метров пяти в поперечнике, рванул к Шхарат-ану.

Наверное, у того просто были вычерпаны ресурсы. Он явно пытался как-то защититься; он, возможно, даже защитился от части точек, но не от всех. В него попало три штуки. Он упал ничком, но все еще дышал. Тут же серый капитан и все его воинство разлетелись облаками праха. Видимо, их хозяин потерял сознание, а вместе с ним и управление. Что ж, нам одной заботой меньше.

Теперь я знал, что делать. Глянув на Тарека, я понял, что он думает то же самое: Шхарат-ан не жилец.

– Сколько он протянет?

– Без помощи мага жизни или твоей – пятнадцать минут, самое большее.