Текст книги "Негатор"

Из осторожности я налил себе не полную стопку, а половину. Махнул ее с молитвой, прислушался к внутреннему голосу и закусил огурчиком. После некоторого молчания внутренний голос сообщил, что продукт не высшего класса, но употреблять внутрь можно. Но лучше все же разбавить и не жадничать с закуской.

– Не вздумай пробовать! – строго предупредил я. – Даже на меня этот яд и то действует, хотя и слабо, а уж на тебя…

– А что будет? – кажется, в Ире заговорила целительница.

Врать мне не хотелось.

– То же самое, как если бы ты выпила много крепкого вина, только симптомы гораздо сильнее. От большой дозы – потеря сознания и смерть.

– Но можно попытаться спасти, – задумчиво сказала наша фельдшерица. – Сначала вызвать рвоту, потом уложить больного в постель…

– Вот-вот, примерно так, – прервал я ход врачебных размышлений. – А вообще-то я планировал накопить продукта побольше и перегнать еще два раза. И как получим то, что я задумал, я тебе расскажу, как делать из него лекарства. Да, и еще: это нельзя оставлять открытым, а то начнет испаряться. Хранить только в плотно закрытой таре.

А подробности относительно пищевого употребления отложим до лучших времен.

Теперь надо обязательно поглядеть, как устроился Тарек со своими. Даже если что не так, он ведь жаловаться не побежит – не тот человек.

К счастью, все казались довольными. Судя по тому, как быстро Ната расположила к себе нашу норку, девочка сама имела задатки мага жизни. Что меня удивило: обращалась она с Кири весьма бережно, а не тискала ее изо всех силенок, как это обычно бывает в ее возрасте. Зверюшка жмурилась, урчала, а что на руки шла, так это даже не считаю. Вот и хорошо, образуются внутренние связи.

Глава 38

По приезде Моаны я самодержавно решил, что траты на книги, коль скоро они для подготовки к экзамену, идут по статье «производственные расходы». Тем более, Моана честно призналась, что на книгу она истратила даже больше ее заработка.

Сцена, которую я видеть никак не мог

– Доброго вам дня, особо почтенная Моана-ра. Давненько вы не захаживали в мою лавку.

– И вам доброго дня.

– Так какие книги вас сегодня интересуют? Только сразу предупреждаю: все книги о гроках уже раскуплены.

Молчание. Потом медленное:

– Вот как, раскуплены? Если не секрет, кто же покупатель?

– Покупатели, особо почтенная. Сначала пришел особо почтенный Дорад-ор и купил все книги о гроках, какие только смог найти. Потом пришел особо почтенный Карон-од. Тоже спросил книги о гроках, узнал, что все раскуплены, не поверил, пустился шарить на полках сам – сами понимаете, постоянному клиенту я отказывать не стал – и все же нашел еще одну книгу, где упоминается о гроках. «Хроники древних времен с комментариями» – может, слыхали? Короче, они выгребли все.

Еще одна пауза.

– Что ж, тогда я куплю «Введение в магию стихий» – уж эта осталась?

– Ну как же, два экземпляра. Осмелюсь заметить, прекрасный выбор для вашего нового ученика.

– Откуда вы о нем знаете?

– А зачем еще может эта книга понадобиться? Почти все, что там есть, вы и так знаете. А вот для лиценциатского экзамена – без нее не обойтись, да и магистру более чем полезно.

– Вы такой противный с вашей проницательностью, – кокетливо.

– Вот потому так с вами и разговариваю. А с иными… некоторыми… нет, никогда. Благодаря этой самой проницательности, – очень серьезно.

– Беру. Вот плата. – Короткий звяк монет. Ну как, я угадала цену?

– За последние… очень много лет вы ни разу не промахнулись с ценой, особо почтенная. Вы всегда правы.

– Если бы вы только знали, сколько раз за последнюю пару недель я ошибалась… – голосом, в котором нет ни малейшего кокетства. – Наверное, вы бы навсегда отказались от моих профессиональных услуг.

– Не откажусь, не надейтесь.

– ???

– Ваши ошибки не относились к вашей профессиональной деятельности.

– А это вы откуда узнали?

– Сработала моя противная проницательность.

– Вы совершенно несносны, я уже говорила, – очаровательная улыбка. – Спасибо за книгу. Всего вам пресветлого.

– И вам.

Мне очень хотелось начать обучать Сафара полированию кристаллов, но были задачи еще более насущные. Пришлось рассказать ему, хотя и в общих чертах, что нас, вероятно, ждет визит дознавателя, что надо втереть ему очки (разумеется, дословно перевести выражение я не мог), а для этого надо представить дело так, что мы здесь занимаемся полировкой дерева.

Идею будущий мастер подхватил на лету. Он поднял глаза к потолку, долго шевелил губами, а потом сказал, что для создания нужной картины производства ему всего и нужно, что заготовки древесины, лак, набор инструментов и фурнитура. И он, Сафар, берется все это купить на рынке. Я осторожно спросил, где мастера берут нужные породы древесины. На лице у резчика отразилось удивление, но он быстро справился с ним и пояснил, что на резные изделия идут (несколько непонятных слов), а для придания нужного оттенка древесину пропитывают (опять непонятные слова). А ведь я мог и сам догадаться. Связи с Африкой у здешних нет, так что всякий там палисандр или эбеновое дерево суть недоступны. А на резьбу идут наверняка породы, родственные нашим. Но вот угадать породу дерева по виду древесины – нипочем не возьмусь. Ну разве что бук узнаю.

Сафар уехал, а я возобновил полировку того, что начал. Это был красный гранат. Дело шло неплохо, до обеда я успел пройтись первым и вторым абразивом по всем граням. А к обеду и Сафар вернулся.

После обеда мы взялись за полировку шкатулок. Сафар опробовал несколько абразивов, выбрал лучший (по его мнению). Буквально через десяток минут передо мной уже была полированная дощечка – деталь будущей шкатулки. Отличие от неполированной было настолько значимым, что мы с Сафаром дружно решили, что продукция не может не пользоваться коммерческим успехом. По размышлении мы сочли, что пробная партия из пяти шкатулок может быть запущена на рынок в течение трех дней. И еще для вида нужно подготовить столько же – чтобы дознаватель увидел склад готовой продукции. Наконец, я строго наказал Сафару носить на лице плотную повязку, закрывающую рот и нос – для защиты от лаковой и древесной пыли. И не торопиться при полировке, когда придет дознаватель.

Теперь, пока полировальный станок занят, надо бежать к Ирине. Я планировал перевести в спирт как можно большее количество первача. По моему настоянию на соответствующих емкостях была нанесена надпись «Этанол» на чистом русском языке. К ней добавлялось лаконичное «Яд!» на местном.

Дав ценные указания Ире, я поспешил к Сафару. Мы условились, что он сделает заготовки для двух шкатулок, после чего перейдет к арифметике. Примеры я тут же и заготовил. Между делом я расспрашивал и выяснял.

– Сафар, а к какой гильдии ты сам относишься?

– Если речь о шкатулках – это гильдия столяров.

– А в гильдию подмастерья входят?

– Нет, конечно. Только мастера.

– А как стать из ученика подмастерьем?

– Надо сделать готовое изделие под руководством мастера.

– Кто же тебя объявляет подмастерьем?

– Никто. Ну если в разговоре с другими мастерами тебя упомянут в качестве подмастерья – значит, ты такой и есть.

– А что нужно, чтобы стать мастером?

Сафар крепко призадумался.

– Нужно… показать, что ты можешь стать мастером.

Тут он понял, что сказал не то, и поправился:

– Нужно показать, что ты тоже можешь сделать то, что любой другой мастер умеет.

– Это что-то вроде экзамена?

– Нет, для этого нужно показать мебель или еще чего из дерева. И чтоб не хуже, чем у других. А потом еще выставить угощение для мастеров.

– Ну а если изделие будет лучше?

На этот раз кандидат в подмастерья задумался очень надолго.

– Я про такое не слыхал. Даже не скажу, что будет.

Я мог сказать, что будет: поток злобы и зависти.

– А какой смысл вообще становиться мастером?

Сафар даже усмехнулся от такой наивности.

– Твои изделия на рынке дороже стоить будут. Изделия от члена гильдии – это значит, что покупатель получит качественную вещь.

– А кто вообще в гильдии главный?

– Первый мастер, понятно.

– Как становятся первым мастером?

– Эта должность на год. Выборы проводятся, кто больше получил голосов, тот и будет первым мастером.

– А если на следующий год победит тот же самый человек?

– Значит, он и будет первым мастером.

– А что хорошего в том, чтобы быть первым мастером?

На этот раз Сафар чуть не выронил из рук заготовку от сдерживаемого смеха.

– Почет – это раз. Уважение – это два. Влияние – три…

– Стоп, вот с этого места – подробнее.

– К мнению первого мастера прислушиваются. Если он скажет: «Да, этот подмастерье достоин звания мастера», то, скорее всего, он им и станет. И наоборот. И потом: изделия первого мастера всегда очень высоко ценятся.

Это как раз понятно: престиж – он и в других мирах престиж.

Тут я задумался. А так ли мне нужно, чтобы Сафар стал мастером и членом гильдии столяров? Не очень-то. Дело хорошее, кто спорит, но как же кристаллы? Придется провести разъяснительную работу.

– Сафар, оставь на минуту полировку. Слушай внимательно. С такими шкатулками у тебя есть все шансы стать мастером. Но имей в виду: есть нечто еще более привлекательное. Ты сможешь делать такие вещи, которые во всем этом мире только двое и делают. Сама Моана-ра сочтет за удачу купить твои изделия. Мастерская у тебя будет, без вопросов. О деньгах даже не упоминаю. Но главное: ты получишь громадное уважение со стороны всех нас и меня тоже. Спроси команду – все скажут, что я слова в реку не бросаю.

Некоторое время парень молчал.

– Командир, что ты слово держишь, это я и так знаю, да и от других наслышан. Но только скажи: что же это за штука, которую надо делать? То есть хочешь, чтоб я делал? Украшения? Оружие? Что?

– Сейчас не скажу. Сначала дождемся приезда дознавателя. Хотя нет, заготовим что надо для его приезда, а после начну показывать. Ахнешь. Но учти, делать сначала будешь самые простые вещи и одновременно учиться. А уж потом…

Заинтригованность есть. Пока этого хватит.

После ужина мой ученик удалился к себе в комнату решать примеры, а я снова взялся за полировку. Кристалл выходил очень приличный, на мой взгляд. Не стыдно выставить на продажу. Осталась последняя полировка, ее я решил отложить на завтра. Теперь сходить к Ирине, выяснить, как идут у нее дела. Как оказалось, вовсе не плохо, в активе было уже два литра продукта двойной перегонки и еще два с половиной литра – одинарной. На всякий случай я проверил качество продукта с помощью горящей лучинки (налил небольшую порцию в тарелку) – горит. На Ирину произвело волшебное действие, она распахнула глаза до отказа и прошептала:

– Горит… Как красиво… И долго так гореть будет?

Ну да, Ира ведь начинающий химик, такого почти бесцветного пламени она сроду не видела.

– Пока весь не сгорит. Этанол можно использовать как топливо, только он дорог.

Кажется, мой престиж еще поднялся, хотя я думал, что вроде и так высок. Судя по взгляду, девчонка принимает меня за ангела небесного. Не уверен, что это хорошо.

Теперь на сон грядущий не худо бы подготовить с полтора десятка примеров на завтра. Этим я и занялся.

Примерно на восьмом примере меня отвлек женский голос – Моаны, как я определил. Судя по интонациям, особо почтенная была близка к тому, чтобы кончить и прилагала все усилия, чтобы сделать это как можно быстрее. Через непродолжительное время ей это удалось.

Пришлось пожать плечами. Она взрослый – более чем! – человек и уж наверное знает, что делает.

Мои примеры уже почти были закончены, когда Моана появилась лично. К моему удивлению, ни малейших следов беспорядка заметно не было – ни в прическе, ни в одежде. Ну если не считать выражения лица.

Мне показалось, она ждет от меня вопроса. Не дождется. Мой расчет оправдался.

– Он спит. Я слегка усыпила его.

– Угу.

Молчание.

– Вы не правы, Профес. Я действительно влюбилась.

Мысленно я возрадовался. В кои-то веки Моана не сумела прочитать меня правильно.

– Представьте себе, я вполне в состоянии влюбиться – даже в моем возрасте.

Я принял это к сведению.

– Он предложил мне выйти за него замуж. Я ответила, что приму это предложение в тот день, когда он станет лиценциатом.

Придется нарушить молчание.

– Помилуйте, Моана, вы оба – взрослые люди. Там, откуда я пришел, посчитали бы, что все это – ваше личное дело. Именно такой точки зрения я придерживаюсь.

– И окажетесь неправы. Оно касается вас тоже, равно как и всей команды.

Повеяло скверным ароматом неприятностей.

– Объясните.

– Я вот уже пятнадцать минут как беременна. И намерена выносить и родить ребенка.

Кажется, я начал догадываться, а Моана увидела, что я догадываюсь. Она торопливо добавила:

– У меня было много детей. Просто у нас, – она явно собралась добавить нечто, но в последний момент проглотила слово, – к детям другое отношение. Связь родителей с детьми рвется быстро… в сравнении с продолжительностью жизни. Не обижайтесь.

Моя мысль почти оформилась.

– Так вы рассчитываете…

– Нет! – Слово упало, как тяжелый стальной клинок. – Я не рассчитываю. Я лишь надеюсь.

Вот теперь я понял окончательно. Мне стало жаль эту сильную и умную женщину. Это сколько же раз она пыталась родить ребенка-мага? И помочь ей точно нечем, вот разве что…

– Моана, а вы знаете хоть один случай, когда у мага родился ребенок-маг?

Теперь в ее голосе звучит уважение.

– Вы умеете задавать вопросы. Мне кажется, вы окончили университет, пусть там даже не преподавали магию. В этом, кстати, я не уверена. Так вот: я таких случаев не знаю, но это не доказательство. Родись такой у меня – всеми силами постаралась бы это скрыть. Уязвимость – вы понимаете?

Еще как понимаю.

– И все же, если у магов вообще могут быть дети-маги, то такие случаи должны быть известны. Случайное раскрытие тайны при большом количестве тайн становится высоковероятным событием. А вы, по вашим же собственным словам, о таком не слыхивали. Между прочим, среди магов жизни такая новость разнеслась бы в два счета. Вы ведь обмениваетесь сенсациями по специальности, верно? А это и есть сенсация.

Слова «сенсация», я разумеется, не знал, но постарался дать описательное значение.

Моана кивнула, но, как мне показалось, еще не осознала, к чему я клоню.

– У вас есть сейчас шанс, пусть и небольшой…

Мне надо быть поосторожнее в словах, иначе ее глаза прожгут во мне дыру.

– …потому что ни вы, ни Сарат в данный момент не маги.

Очень долгое молчание. Я так и сижу за столом, опасаясь произнести хоть слово. Неожиданно Моана подходит ко мне, обнимает и целует в щеку. Потом, отстранившись, поправляет и без того идеальную челку и добавляет с явным кокетством:

– Как маг жизни я обычно прописываю беременным покой и хороший сон.

И исчезает в своей комнате.

Глава 39

Наутро я возобновил полировку отложенного накануне граната. Все шло хорошо, и кристалл получился вполне себе, но грызло ощущение чего-то нехорошего, что стоит за порогом и пощелкивает зубами.

На горизонте появился дознаватель, о чем, разумеется, доложили. Тут же мы с Сафаром организовали небольшой спектакль. Само собою, я решил не показываться на глаза этому господину. Даже если он не маг (а на то похоже), мне вовсе не нужно, чтобы он заметил выход своих амулетов из строя. Потому я тихо улизнул со сцены. Встреча и все переговоры были поручены Моане.

Сцена, которую я видеть никак не мог

– Доброго вам дня, господин дознаватель.

– И вам, особо почтенная. Я приехал, чтобы задать вам и другим людям в доме несколько вопросов.

– С чем связаны эти вопросы?

– С незаконным изготовлением магических предметов.

– Правильно ли я поняла, что вы проводите дознание? – В голосе появляется ледок.

– Не вполне так, особо почтенная. У нас есть лишь небольшие подозрения, официально дознание не открыто. Сейчас как раз решается вопрос, открыть ли его.

– Другими словами, я имею полное право велеть вам немедленно покинуть поместье, верно? Однако, как вы, возможно, знаете, я маг жизни. Поэтому мое время весьма дорого. Ради экономии такового я отвечу на ваши вопросы. Но потрудитесь не тратить его зря.

– Нас интересует устройство, что было продано вам мастером Фарад-иром и находится сейчас в вашем поместье.

– Вы хотите на него взглянуть?

– Разумеется, а также поговорить с тем, кто работает с этим устройством.

– Это возможно. Следуйте за мной.

Через пять минут.

– Вот это устройство. Это подмастерье Сафар-ас, в данный момент он работает с ним.

Сафар РАБОТАЛ. Он был великолепен. Он брал заготовку, вглядывался в нее, несколько минут проводил полировку, снимал с круга заготовку, тщательно протирал ее материей, критическим взором оглядывал результат, хмурил брови, сдувал пылинки, хмыкал, подносил заготовку поближе к глазам, цокал языком, снова пускался полировать…

Некоторое время дознаватель наблюдал. Наконец он прервал молчание:

– Сафар-ас, вы здесь подмастерье?

– Да.

– Кто вас сделал подмастерьем?

– Мастер сказал, что я подмастерье, – значит, так и есть. И потом, я сам делаю вещи на продажу, только что по указаниям мастера.

– Вы собираетесь продавать эти дощечки?

– Не я, а мастер. И потом, не дощечки, а изделия – вот пять готовых.

– А кто делал резьбу?

– Тоже я.

– Сколько же вы тратите времени на одну шкатулку?

– Это как повезет. Если я испорчу заготовку, ее надо переделывать. Однажды восемь раз переделывал, но тогда я еще учеником был. Теперь больше трех раз не переделываю.

– А в сумме выходит сколько?

– Скажем, два дня на шкатулку, но опять скажу, это как повезет.

– А какие материалы вы используете?

– Известно какие: дерево да лак.

– И все?

– Я хотел со стеклом попробовать работать, но мастер запретил. Это, говорит, я сам и то не могу делать, а тебе давать – только материал зря переводить.

– Одну минуту. Господин дознаватель, вы мне сказали, что у вас подозрения относительно незаконных магических предметов. Скажите, что вы усматриваете незаконного в этих шкатулках?

– Не в шкатулках, особо почтенная, – небольшая заминка, – а в способе их изготовления.

– Способ изготовления не может быть незаконным, сколько мне известно.

– Пока и поскольку способ не включает в себя использование запрещенных магических предметов. В частности, этой установки.

– Расскажите мне скорее, что же именно вам кажется в этой установке противоречащим закону. Если такое вскроется, я немедленно распоряжусь ее уничтожить. Итак?

– Можно мне посмотреть, чем она приводится в движение?

– Конечно, привод находится вон в том сарае. Пройдемте.

Через несколько минут.

– Итак, что именно вы нашли незаконного в этой установке?

– Пока что ничего. Но, с вашего позволения, я хочу задать еще несколько вопросов подмастерью Сафар-асу.

– Задавайте.

– Сафар-ас, почему привод к установке находится так далеко от нее?

– Не ко мне вопрос. Так мастер велел.

– Какие, по-вашему, у него могли быть на то причины?

– Откуда мне знать? Наверное, какие-то были.

– Нельзя ли мне поговорить с мастером?

– Никак не возможно. Он в отъезде.

Молчание.

– Господин дознаватель, мы ответили на все вопросы?

– Да, особо почтенная, но могут возникнуть еще.

– Тогда приезжайте еще, но будьте так любезны – озаботьтесь наличием соответствующего документа. Мне не нужны сплетни о том, что ко мне ездят дознаватели без всяких причин. Ворота – вон там. Всего вам пресветлого.

– И вам.

После ухода дознавателя я, в свою очередь, допросил Моану. Она подтвердила то, что я и так знал: дознаватель появился отнюдь не по служебной надобности. Его попросил об этом некто весьма влиятельный. Моана не решилась считать его память. Могли остаться следы.

Плохо было то, что дознаватель целенаправленно искал выходы на мою технологию. Сначала он попробовал получить эту информацию от механика – тот, понятно, ничего не дал, поскольку и сам ее не имел. Теперь он пошел напрямую. Вряд ли он появится еще. Моана недвусмысленно дала понять, что не потерпит допросов без соответствующего ордера (или как он там у местных называется), а такового дознаватель не получил и не получит, поскольку занимается этим делом абсолютно неофициально.

Но все же информация этому неведомому любопытному господину нужна, и даже очень. А как ее еще можно получить? Изнутри, понятное дело. Челядь? Моана может их проверить. Для нее это не штука.

– Моана, если не ошибаюсь, вы можете проверить всех слуг на предмет того, что они не шпионят на кого-то?

– Не только могу, но и уже сделала это.

– А как вы это сделали?

– Просто задала вопрос: не говорил ли ты кому-либо о том, что творится здесь в поместье? Все ответили «нет» и не солгали. Кроме домоправительницы, понятно, та ездила на базар закупать продукты и кое-чего рассказала. Но вся информация, в общем, безобидна.

Тупик, кажется. Впрочем – а как я сам бы попытался обойти такой вопрос? Да не так уж сложно: сговориться заранее, что связной прячется на такой-то поляне за таким-то кустом, прийти на эту поляну и рассказать кусту все, что надо. Никому и ничего. А вместо этого ЧЕМУ и очень даже что-то.

Все эти соображения и изложил Моане. У нее на лице появилась уже знакомая мне самурайская маска.

– Простите меня, Профес. Я немедленно начну исправлять свою ошибку.

И доктор магии исчезла в направлении своей комнаты. Для работы ей нужны были соответствующие кристаллы. Само собой, я не стал вмешиваться, а вместо того отправился показывать Сафару основы полирования кристаллов.

Сафар схватывал дело довольно быстро, хотя, как мне кажется, у Сарата оно шло быстрее. Мы отполировали уже целых четыре грани первым абразивом, когда появилась Моана. Впереди нее шагал штатный мальчик-сбегай-за-водкой с повышенной унылостью на лице. Что это значит? Правильно, первый дурак из всех – это я лично. Ведь чувствовал мутность в этом не особо молодом человеке, а не проверил, хотя мог.

– Это он.

Более кратко доложиться наша психолог-контрразведчица не смогла бы. Значит, инфа о нас уже ушла. Плохо, даже очень. Но попробуем получить с этой паршивой овцы шерсти клок – и побольше, побольше… Для страховки я вызвал сержанта из отряда. Мне самому при допросе присутствовать было не с руки: Моана не смогла бы пустить в ход свои умения в части магии разума.

Через полчаса мы знали приметы связного, расписание сеансов связи, имя главного нанимателя, а также полное содержание докладов. Собственно, ушло не так уж и много. Мои усилия в части держания двери мастерской в закрытом состоянии принесли плоды – ключевые моменты так и остались тайной. Ушла информация о полировании, о том, что используются разные абразивы, и о том, что полируется дерево, покрытое слоем лака. О кристаллах он не знал. Моана проверила самым тщательным образом все доклады.

Меня вызвали. Я велел увести вражьего наймита и запереть в надлежащем помещении: не верилось, что в приличном замке может отсутствовать тюрьма. Моана подробно пересказала все, что удалось узнать. Закончила она вопросом:

– Командир, он тебе еще для чего-то нужен?

Я задумался. Соблазняла идея создания двойного шпиона, слива дезы противнику и прочее в том же духе. Мысленно я уже воспарял к вершинам контрразведывательной деятельности. Но тут же сшиб сам себя на землю и напомнил себе в самой нелицеприятной форме, что для такого рода подвигов нужен опыт, который приобретается не только чтением очень художественных романов.

– Нет, мы его выдоили досуха. Он мне не нужен.

Предвидя кровожадные замыслы Моаны, я торопливо добавил:

– Он нам рассказал все. По моему мнению, он заслужил легкую смерть.

– Это ОН рассказал все? Вы в самом деле так думаете?

Пришлось промолчать.

– Да ничуть не бывало! Я вытаскивала сведения из его гнилых мозгов. Правда, кое-что – очень немного – он рассказал сам. К вашему сведению, он и своего прежнего хозяина продал. Другое дело, что наниматель так и не решился напасть на Шхарат-ана. Он даже сейчас на что-то надеется. Если бы вы велели кому-то из солдат прикончить негодяя, – уверена, что он сумел бы ускользнуть. А вот от меня – вряд ли. Жадная, злобная и очень хитрая крыса – вот он кто. А я высоко ценю крыс… как лабораторных животных.

Мне стало крайне не по себе. Конечно, это не мой мир, не мне ломать его через колено, но и становиться подручным нового доктора Исии (был такой микробиолог, военный преступник, что в качестве подопытного материала использовал заключенных и военнопленных) мне очень не хотелось. Я решился попробовать:

– А как же ваша клятва мага жизни?

От улыбки этой симпатичной женщины стало бы дурно саблезубому тигру.

– Покушение на мага жизни делает клятву в отношении всех, кто этому способствует, недействительной. Я вам не хотела говорить, но у его нанимателя были планы прикончить меня, как только он разделается с вами. Эта, – непонятное слово, я убежден, что ругательство, – случайно об этом узнала. Не глядите на меня так, я не люблю причинять боль ради развлечения. Но уж своей особой он послужит науке в полной мере. Кстати, его труп я тоже намерена использовать – будет хороший урок анатомии для Ирины.

Моана была права. Но от этого паршивость моего состояния не уменьшилась. Однако рефлексии пришлось задавить со всей силой.

– Моана, кто такой этот самый главный, охочий до нашего добра?

– Зовут Манур-ог, магистр, из очень способных. У него на подходе была докторская диссертация, но он ее забросил. Причина мне неизвестна. Специализация – магия воды. По второй специальности – электричество.

Вот это еще плохая новость. Те самые виды магии, против которых я слабее всего.

– Что-нибудь есть о нем как личности?

– Не очень много, хотя собрать сведения можно. Насколько я знаю: очень умен, придерживается твердых принципов, из коих первый: чтобы ему было как можно лучше, а остальным всем – как придется. Второй его главный принцип: не руководствоваться никакими другими принципами, кроме первого.

«Ничего личного, только бизнес» – плавали, знаем. Скверно. Придется просчитывать его реакции, что само по себе удовольствие из малых.

Какие у него варианты? То, что наш шпиончик от него, – это уже доказано, а вот от кого пришел дознаватель? Может ли он быть частью единого плана? Если да – это даже хорошо, он лишь подтвердит информацию, полученную от резидента вражьей разведки. Если же он от другой разведывательной сети – плохо. Но тут пока что даже и считать нечего. Все равно никаких данных.

Допустим, ему нужно месторождение кристаллов, где, как он полагает, такие вот этакие граненые встречаются. Как это можно сделать? Вызвать Моану на поединок, ставка – это самое месторождение. С него тогда потребуют залог. А деньги у него есть?

– Моана, как вы думаете, этот Манур очень богат?

– Сомневаюсь. Магистерская диссертация сама по себе не дешева, а тут еще и докторская… Своего поместья у него нет, это достоверно.

Следовательно, он должен занять у кого-то. У кого? С таким складом характера – близких друзей, которые ему бы доверяли, у него нет. Откуда тогда брать деньги? Вот разве что завести делового партнера: тот снабжает его залогом, а магистр за это рискует в поединке. Возможно? Очень даже, если весьма почтенный предъявит ему образчики граненых кристаллов. Хотя бы даже один.

Какие еще варианты? Вызвать меня на смертный бой. Залог не нужен вообще, но при этом нужно прикончить Моану (а ведь права она, такой план реален), которая владелица поместья де-юре. А такое дело в одиночку спроворить трудно, нужны свидетели, причем весьма квалифицированные, которые могли бы грамотно замести следы. Или этот высококвалифицированный должен стоять за спинами свидетелей. Опять деловой партнер вылезает. Примем к сведению.

А если не поединок, а битва? Тогда нужна дружина. А есть ли она у нашего супостата?

– Моана, как у Манура насчет отряда?

– Не знаю, но узнать можно. Но сразу скажу – дело не из дешевых. Отряд из простых воинов стоит не так уж много денег, но без магической поддержки его разнесут в клочья достаточно быстро. А в случае битвы Манур на нее отвлекаться не будет, найдутся дела поважнее. Отряду потребуются маги поддержки, а это дорого.

И опять вариант, требующий делового партнера. Вывод: этот партнер, вероятнее всего, существует. Причем уровень его – докторский, никак не меньше. И единственная ниточка, ведущая к нему, это сам магистр Манур-ог. Мне очень не хочется иметь тайного противника в будущем, следовательно, надо всеми силами сохранить Мануру жизнь. И поспрашивать его вдумчиво. Желательно, конечно, так, чтобы свидетели не догадались, что он жив.

Теперь надо просчитать действия противника. Для начала: приходит связной на место встречи, а там никого. Ответное действие проще некуда: прийти к хозяину и доложить. Тот должен сделать тот же вывод, что и я: разведчик пойман и расколот до донышка. После этого дальнейшая посылка связного лишается всякого смысла, а вот просто разведка – нет. Вероятно, пошлют кого-то шнырять неподалеку. Значит, прибавится работы моим людям из отряда.

Что еще может он предпринять? Да самое простое: вызвать меня на поединок. При этом обязательно присутствие Моаны и Сарата, поскольку это единственные маги, помимо меня, конечно, в поместье. И прикончить желательно всех троих разом. Как? Вряд ли вражеские секунданты пойдут на это, хотя полностью исключить вариант нельзя. Значит, нужно отрыть окоп для Тарека – пусть сидит там с арбалетом. Хотя нет, нужны два арбалета на двоих секундантов – значит, придется приобрести. Придется озадачить самого Тарека – у него точно должны быть связи. Кстати об окопе: а ведь он может быть отличным укрытием для Моаны и Сарата, если дело дойдет до «Ледяной плети», к примеру. Противник может, конечно, бить и простыми молниями, но слишком это примитивно, да и отводится легко. Разумеется, окоп надлежит хорошенько замаскировать. И еще он должен иметь ход сообщения – на всякий случай, чтобы была возможность незаметно смыться. Примем во внимание.

Что еще? На случай, если недруг пожелает попробовать замок на зуб – две МОНки на подъездных путях. Должно хватить.

Но чего-то еще не хватает… Да, конечно: вооружить кристаллами Моану и Сарата по самые уши. На случай, если Манур вздумает шарахнуть… да чем угодно. Пусть Моана навесит все мыслимые щиты. Значит, добавить кристаллов Сарату. Да хотя бы докончить тот самый бесцветный топаз, для него будет самое что надо. И гранат у меня готовый есть; цвет немного не тот, но вполне может пойти в дело. А ведь у Моаны наверняка должны быть личные кристаллы, которые она приобрела еще до встречи со мной. Вдруг у нее в закромах изумруды? И можно их огранить нужным образом. Вот это будет дело.

Грызет ощущение, что чего-то я недодумал. Но продолжать только думать дальше – непозволительная роскошь. Надо думать и одновременно работать. Что ж, приступим. Впрочем, нет.

– Сафар, пойди к Ирине и скажи, что мне нужен малый кувшин этанола. А если спросит «зачем», то ответь – для работы с механическим устройством. Она поймет.