Текст книги "Адольфо и Розетта"

Действие второе

Сцена шестая

Полицейский участок. Роттенфюрер Ганс, Натан, Адольфо. Роттенфюрер стоит возле двери с оружием, Адольфо ходит по комнате из конца в конец, Натан сидит на стуле со связанными руками. Вбегает штандартенфюрер Бауэр. Бросается к Адольфо.

БАУЭР (ощупывая Адольфо). Сынок! Ты жив?! С тобой все в порядке?

АДОЛЬФО (уклоняясь). Да, папа, да. Со мной все в порядке.

БАУЭР. А этот… (оборачивается, видит Натана, подходит к нему, в ярости бьет). Грязный жид! Как ты посмел коснуться моего сына?!

Натан падает со стула, Бауэр пинает его ногой. Адольфо бросается к отцу.

БАУЭР (пинает Натана). Скотина! Негодяй! Тебя вздернут на виселице, как последнюю свинью!

АДОЛЬФО. Папа, стой! Не трогай его! Он не при чем!

БАУЭР. Как – не при чем? Что ты такое говоришь? Он напал на тебя! Он хотел тебя убить!

АДОЛЬФО. Нет… Это я во всем виноват.

Адольфо помогает Натану подняться и сесть на стул, но тот резким движением плеча отталкивает его.

БАУЭР. Ты виноват? Что ты хочешь этим сказать? Ты – немец, он – еврей. Как ты можешь быть виноват?

Входит штурмбаннфюрер Шварц.

ШВАРЦ. Да, господин штандартенфюрер. При всем уважении, история не такая простая. И найти виновного будет не так легко.

БАУЭР. Что вы городите, штурмбаннфюрер? Что тут может быть сложного?

ШВАРЦ. А вы спросите у вашего сына.

БАУЭР (поворачиваясь к Адольфо). Адольф… Что он имеет в виду?

Адольфо молчит.

ШВАРЦ. Позвольте, штандартенфюрер, провести допрос по всей форме?

БАУЭР. Ничего не понимаю, какой допрос?

ШВАРЦ. Стандартный.

БАУЭР (пожимает плечами). Ну, хорошо, если это нужно. Проводите.

ШВАРЦ (Адольфо). Скажите, Адольф, что вы делали так поздно в еврейском гетто?

Адольфо молчит.

БАУЭР. В самом деле, сынок, что ты здесь делал?

АДОЛЬФО (после паузы). Я гулял.

ШВАРЦ. Вы не находите, что это странное место для прогулок?

АДОЛЬФО. Я – свободный немец и могу гулять, где мне вздумается.

ШВАРЦ. Да, но гетто – это закрытый объект.

АДОЛЬФО. Я не знал этого.

БАУЭР. Ты не знал?!

ШВАРЦ. Предположим. Как вы оказались возле дома господина Геллера?

АДОЛЬФО. Я просто шел мимо.

ШВАРЦ. Просто шел мимо… И при каких же обстоятельствах случилась ваша драка с господином Геллером?

БАУЭР. Не драка – нападение. Гнусный еврей напал на представителя высшей расы.

ШВАРЦ. Так при каких обстоятельствах гнусный еврей напал на представителя высшей расы?

Адольфо с Натаном обмениваются быстрым взглядом.

АДОЛЬФО. Не было никаких обстоятельств.

ШВАРЦ. Значит, нападение было неспровоцировано?

АДОЛЬФО. Это я на него напал.

БАУЭР. Это просто смешно.

ШВАРЦ. Хорошо. (Натану). Господин Геллер, кто напал первым? Однако подумайте хорошенько, прежде, чем ответить. Если вы скажете, что напал Адольф Бауэр, вас могут расстрелять за клевету. Если напали вы – вас расстреляют за нападение. Так что подумайте как следует…

АДОЛЬФО. Говорю же, это я напал!

ШВАРЦ. Приберегите свое благородство для более подходящего объекта. Итак, господин Геллер, кто напал первым?

НАТАН (после паузы). Я напал…

БАУЭР. Ну вот, я так и знал. На виселицу его!

ШВАРЦ. А была у вас какая-то причина?

НАТАН. Нет. Причины не было.

ШВАРЦ. Вы понимаете, что сейчас сами подписали себе смертный приговор.

АДОЛЬФО (Натану). Я скажу им!

НАТАН. Нет!

АДОЛЬФО. Тебя убьют!

НАТАН. Мне все равно! Позор хуже смерти.

АДОЛЬФО. Господин штурмбанфюрер, я скажу.

НАТАН. Я запрещаю!

АДОЛЬФО. Я полез к ним в дом.

ШВАРЦ. Зачем?

НАТАН. Молчи!!

АДОЛЬФО. Я… я хотел их ограбить.

БАУЭР. Адольф, ты спятил?

АДОЛЬФО. Да. Все так и было. И тут меня увидел Натан… господин Геллер. И мы подрались.

ШВАРЦ. И как часто, господин Бауэр, вы залезаете в дома к богатым евреям, чтобы их ограбить?

АДОЛЬФО. Это – первый раз.

БАУЭР. Адольф, ты понимаешь, что ты говоришь? Это уголовщина! Тебя посадят, а меня разжалуют! Ты опозорил весь наш род.

ШВАРЦ. Как ни грустно, ваш папенька прав… Вас придется арестовать и провести полное расследование.

БАУЭР (Шварцу). Но вы-то понимаете, что это безумие? Этого просто не может быть.

ШВАРЦ. Он сам признался. Знаете, есть такая поговорка: признание – царица доказательств? Кстати сказать, с господина Геллера вину тоже никто не снимал.

АДОЛЬФО. Как? Почему?

ШВАРЦ. Даже защищая свое имущество, он не имел права поднимать руку на представителя высшей расы. Так что отвечать он будет по всей строгости закона.

НАТАН (Адольфо). Мерзавец… ты всех нас погубил.

ШВАРЦ (роттенфюреру, кивая на Натана). Увести!

Внезапно в комнату врывается Розетта.

РОЗЕТТА. Постойте! Подождите!

Роттенфюрер пытается преградить ей дорогу.

РОЗЕТТА. Пустите же!

ШВАРЦ. Фройляйн?

БАУЭР. Кто это?

РОЗЕТТА. Я – Роза Геллер. Я – сестра Натана.

БАУЭР. Что ей здесь надо?

РОЗЕТТА. Они не виноваты. Ни брат, ни Адольфо.

ШВАРЦ. Это интересно. А кто же виноват?

РОЗЕТТА. Я.

ШВАРЦ. Простите, не понимаю.

РОЗЕТТА. Они подрались из-за меня.

НАТАН. Сестра!

РОЗЕТТА. Да, из-за меня. Адольф пришел ко мне на свидание, его увидел Натан, и они подрались.

НАТАН (в отчаянии). Что ты наделала!

БАУЭР (Адольфо). Это правда? (Адольфо молчит). Я спрашиваю: это правда?!

АДОЛЬФО. Да, отец. Я люблю ее. И хочу на ней жениться.

Пауза. Все смотрят на Адольфо.

БАУЭР (с омерзением). Ты любишь еврейку?

АДОЛЬФО. Я люблю девушку, отец. Лучшую девушку на свете.

Бауэр отходит от него. Смотрит в сторону.

БАУЭР. Лучше бы ты был вором. Или кого-нибудь убил.

АДОЛЬФО. Отец…

БАУЭР. Я тебе не отец! У меня нет больше сына… Ты предал меня… Предал свою страну, свою расу, предал фюрера. Ты предал меня. Ты мне больше не сын. Завтра же отправишься на фронт.

АДОЛЬФО. Отец, ты не прав.

БАУЭР. Я все сказал.

Бауэр выходит вон.

ШВАРЦ (Адольфо). Молодой человек, я вас больше не задерживаю.

Адольфо идет к выходу. Останавливается, смотрит на Розетту.

АДОЛЬФО. Прости меня.

Она опускает глаза. Адольфо выходит вон. Шварц кивает роттенфюреру на Натана. Тот поднимает его стула, ведет вон из комнаты.

РОЗЕТТА. Натан?! Куда вы его?

ШВАРЦ. С ним все будет в порядке. А вот нам с вами нужно поговорить. Серьезно поговорить… Прошу.

Он пропускает ее вперед. Она выходит, он – следом за ней.

Сцена седьмая

Геллер сидит за столом, уперев голову в руки. Входит Натан. Он необычно тих и задумчив.

ГЕЛЛЕР (после паузы, в пустоту). Как бы ты ни жил, судьба все равно тебя достанет. (Пауза). Живешь, постоянно оглядываясь, рассчитывая каждый шаг, стараясь все предусмотреть.

НАТАН. Все не предусмотришь.

ГЕЛЛЕР (не глядя на него). Конечно. Как можно предусмотреть, что сын у тебя окажется еврейский террорист? Или дочка влюбится в нациста? Да такое и праотец Адам не смог бы предусмотреть…

НАТАН. Не вини ее, отец.

ГЕЛЛЕР. Я не виню. У меня кончились упреки.

НАТАН. Мне надо было сразу его убить.

ГЕЛЛЕР. Если бы ты убил этого мальчика, ты убил бы и себя. А значит, и меня. И, в конечном итоге, всю семью.

НАТАН. Мы и так убиты. Убиты позором.

ГЕЛЛЕР. Позор не навсегда. Пройдут месяцы, годы. Все забудется. В конце концов, можно попытаться уехать.

НАТАН. Нас никто не выпустит.

ГЕЛЛЕР. Времена меняются. К тому же деньги решают все. Да… Во всяком случае, я всегда так думал. Я все время думал о деньгах, делал деньги, умножал их. Я верил, что когда придет тяжелый час, деньги спасут нас. Я думал о деньгах, а думать надо было о детях. Как вышло, что вы выросли другими, не такими, как мы?

НАТАН. Дети всегда растут другими, отец.

ГЕЛЛЕР. Вы выросли совсем другими. Как будто народ наш не знал фараонского плена и трех тысяч лет рассеяния. Вся мудрость еврейского народа не для вас писана. Почему так?

НАТАН. Я не знаю, отец.

ГЕЛЛЕР. Нет, ты не подумай, я не виню вас. Мне даже нравится. Мне нравится, что ты никого не боишься. Мне нравится, что Роза живет так, как будто не знает, что вокруг нас – смертельные враги. Жить, забыв о врагах – это дорогого стоит, поверь мне.

Натан подходит, садится рядом, обнимает отца.

ГЕЛЛЕР. Почему на нас все время валятся такие страшные беды? Неужели мы – самый плохой народ на земле?

НАТАН. Нет, отец. Этого не может быть.

ГЕЛЛЕР. Конечно, не может. Народ, у которого есть такие дети, как ты и моя дочь, не может быть худшим народом на земле. Напротив. Мы – избранный народ. Наш Бог – Бог Авраама, Исаака и Израиля. И Бог, который избрал нас, нас же испытует. Мы терпели много тысяч лет, вытерпим и дальше. Но знаешь, о чем я всегда мечтал?

НАТАН. О чем?

ГЕЛЛЕР. Я мечтал, что однажды мы перестанем быть избранным народом. Мы сольемся с остальным человечеством, и Бог перестанет нас испытывать. И мы не будем больше бояться за свою жизнь, и за жизнь наших близких. Мы будем жить, как все, трудиться, как все и никто никогда не нашьет нам на плечо звезду Давида, чтобы сделать из нас мишень. Я знал, что я не доживу до этих времен. Но я надеялся, что доживете вы, мои дети. И вы доживете, я клянусь вам. Даже если я сгорю в газовой печи, вы все равно доживете. Настанет время, когда, перед тем, как взять девушку в жены, никто не будет спрашивать, еврейка ли она? Настанет время, когда слово еврей перестанет быть проклятием. Я верю в это…

Появляется Ривка.

ГЕЛЛЕР. Ривка, это ты?

РИВКА. Кто же еще?

ГЕЛЛЕР. Где моя дочь?

РИВКА. Она снаружи.

ГЕЛЛЕР. Пусть войдет.

РИВКА. Она боится.

ГЕЛЛЕР. Ничего. Пусть войдет.

Ривка выходит. Появляется Розетта. Стоит, потупясь.

ГЕЛЛЕР. Он действительно хороший мальчик?

РОЗЕТТА (с воодушевлением). Он самый лучший. Папа, если бы ты знал, какой он!

ГЕЛЛЕР. Я верю тебе. Верю. Я знаю, моя дочь не могла полюбить плохого человека.

Пауза.

ГЕЛЛЕР. Подойди поближе. Сядь.

Розетта садится.

ГЕЛЛЕР. Я мог бы рассказать тебе, в каком мире мы живем. Я мог бы объяснить тебе, что немцы не считают нас за людей. Я мог бы сказать, что один хороший немец не делает погоды. Но я не буду ничего этого говорить. Просто скажу, что жизнь твоя в опасности, и ты должна уехать отсюда.

РОЗЕТТА. Уехать? Без вас? Одна?

ГЕЛЛЕР. Без нас. Но не одна. Есть очень хороший и очень богатый человек, его фамилия Ауэрбах. Он швейцарский гражданин. Он готов взять тебя в жены и вывезти отсюда.

РОЗЕТТА. Но меня не выпустят.

ГЕЛЛЕР. Говорю тебе, он очень богатый человек. Этот вопрос будет решен. Он немного старше тебя, но это и к лучшему.

РОЗЕТТА. Но папа, я не хочу замуж! Во всяком случае, не за какого-то там Ауэрбаха!

ГЕЛЛЕР (помолчав). Скажи, штурмбанфюрер Шварц уже делал тебе непристойные предложения?

РОЗЕТТА (ошеломлена). Откуда ты знаешь?

ГЕЛЛЕР. Это только начало. Ты не сможешь сопротивляться. А я не смогу тебя защитить.

НАТАН. Зато я смогу!

ГЕЛЛЕР. Конечно, ты сможешь. Ты убьешь первого, кто станет ее домогаться, а потом убьют тебя. И гетто не встанет на нашу защиту, потому что в глазах всех ты блудница, немецкая подстилка…

РОЗЕТТА. Папа, как ты можешь?!

ГЕЛЛЕР. Я говорю не о себе. Я говорю о людях. Люди жестоки. Для них твой Адольф такое же исчадие ада, как и его тезка. И ты, сходясь с ним, спасаешь свою жизнь за их счет.

РОЗЕТТА. Но я не хочу замуж! Это насилие!

ГЕЛЛЕР. Это единственный разумный выход. Выйти замуж и уехать.

РОЗЕТТА. Я лучше умру, чем выйду за нелюбимого.

ГЕЛЛЕР. Да, ты умрешь. Ты будешь сопротивляться и умрешь. Но только сначала умрем мы с Натаном, потому что будем защищать тебя до последнего вздоха, до последней капли крови.

Пауза.

РОЗЕТТА. Когда я должна дать окончательный ответ?

ГЕЛЛЕР. Никто не просит тебя дать ответ. Все уже решено.

Розетта цепенеет. Геллер встает, целует Розетту в лоб, идет прочь. Следом за ним выходит Натан.

РОЗЕТТА. Я знала, что когда-то умру, но не знала, что так… (Внезапно кричит). Ривка!

РИВКА (вбегая). Что вы кричите?! Что случилось?

РОЗЕТТА (отрывисто). Ривка, меня выдают замуж. За богатого старого еврея.

РИВКА. Какое счастье!

РОЗЕТТА. Ты издеваешься?

РИВКА. Пора бы вам уже взяться за ум… Нельзя всю жизнь летать бабочкой да миловаться с немцами.

РОЗЕТТА. Замолчи. Сейчас же.

РИВКА. Тогда зачем вы меня звали? Чтобы я молчала?

РОЗЕТТА. Нет. Мне нужна твоя помощь.

РИВКА. Какая еще помощь?

РОЗЕТТА. Мне нужно выйти в город.

РИВКА. Опять? Ни за что не пойду я в этот ваш город! Господин роттенфюрер сказал, что в следующий раз будет стрелять без предупреждения. Не знаю, как в вас, но в меня он точно попадет.

РОЗЕТТА. Тебе не надо будет никуда выходить. Просто отвлечешь караул.

РИВКА. Отвлеку караул? Как же это, интересно? Может быть, брошу в них гранатой? Или перережу всех по очереди?

РОЗЕТТА. Ривка, ты же женщина!

РИВКА. И что теперь? Вы думаете, господа караульные польстятся на мои прелести?

РОЗЕТТА. Это не нужно. Ты просто споешь им.

РИВКА. Спою?

РОЗЕТТА. Споешь и станцуешь.

РИВКА. За кого вы меня держите?

РОЗЕТТА. За звезду варьете. Ты помнишь, как рукоплескали тебе в театре?

РИВКА. Это не мне, а вам.

РОЗЕТТА. Нет, это нам. Тебе – и немножко мне. Ты помнишь, даже господин генерал-фельдмаршал был в восторге? А ведь он наполовину еврей.

РИВКА. Наверное, вы правы… Но я не знаю, что мне петь.

РОЗЕТТА. Не бойся. Я тебя всему научу. Идем.

Она берет Ривку за руку и выбегает.

Сцена восьмая

Город. Перед домом Бауэра. Появляется Розетта в маске. Поет и танцует арию Розалинды.

РОЗЕТТА (поет).

 
«Сердце, ты снова огнём любви объято…»
 

С балкона выглядывает Адольфо.

АДОЛЬФО. Это ты?!

РОЗЕТТА. Ах, ясновельможный пан, подайте что-нибудь на пропитание бедным уличным актерам… Уж мы не останемся в долгу, будьте уверены!

АДОЛЬФО. Стой здесь… (Убегает, возвращается снова). Не двигайся!

Адольфо исчезает. Розетта смеется, пританцовывет. Появляется Мильх.

МИЛЬХ. Так вот вы где!

РОЗЕТТА (делая вид неприступности). Что вам угодно?

МИЛЬХ. Мне угодно снять с вас эту маску. (Тянет к ней руку).

РОЗЕТТА. Как вы смеете?! (Дает ему пощечину).

МИЛЬХ. Ого! Черт побери… (трет щеку) Однако увесистая ручка у этой певички. Вы знаете, кто перед вами? Я – генерал-фельдмаршал Эрхард Мильх.

РОЗЕТТА. Да хоть бы сам фюрер. Я честная девушка и не позволю себя лапать.

МИЛЬХ. Но ведь вы – пани Беата, так?

РОЗЕТТА. Вы с ума сошли!

МИЛЬХ. Я имею в виду – фальшивая пани Беата…

АДОЛЬФО (появляясь). В чем дело, Эрхард? Что тут происходит?

МИЛЬХ. Вот, Адольф, полюбуйтесь. Эта юная прелестница не желает снимать маску. Но только это ей не поможет. У меня есть все основания полагать, что она – шпионка. И мы сейчас это выясним.

Он снова тянет руку, но ее перехватывает Адольфо.

АДОЛЬФО. Секунду, Эрхард. Эта юная прелестница – моя невеста.

МИЛЬХ. Вы шутите?

АДОЛЬФО. Ничуть.

МИЛЬХ. Невеста – полячка? Вы меня разочаровали, Адольф. Или все-таки она немка?

Адольфо смотрит на Розетту.

РОЗЕТТА. Что за вопрос, фельдмаршал? Естественно, я немка.

МИЛЬХ. Да-да, я и сам вижу. Милый баварский акцент. Но что же вы тут делаете в таком наряде?

АДОЛЬФО. Это… романтическая игра. Мы как Ромео и Джульетта. Ингрид поет мне серенады под балконом.

МИЛЬХ. В таком случае, вы перепутали места. Ваша Джульетта должна быть на балконе, а вы – внизу.

АДОЛЬФО. У нас… вольная интерпретация.

МИЛЬХ. Скажите, Ингрид, пару дней назад вы не танцевали на сцене театра?

РОЗЕТТА. Я танцую только для моего жениха.

МИЛЬХ. О, как это верно! Вот подлинная преданность. Как жаль, что нынешние девушки воспитаны не в такой строгости. Ну, что ж, не буду вам мешать. Фройляйн Ингрид, был очень рад знакомству… (Целует Розетте руку).

РОЗЕТТА. Взаимно.

МИЛЬХ (Адольфо). Привет вашему папеньке.

АДОЛЬФО. Непременно…

Мильх уходит. Адольфо снимает с Розетты маску, обхватывает ее и кружится с ней на руках.

АДОЛЬФО. Как я счастлив!

РОЗЕТТА. Я боялась, что тебя уже отправили на фронт.

АДОЛЬФО (смеется). Это не так скоро делается.

РОЗЕТТА. Поставь меня на место! У меня кружится голова!

АДОЛЬФО (ставя ее на землю). Сейчас мы это исправим. Лучшее в мире лекарство от головокружения! (Целует Розетту). Как теперь?

РОЗЕТТА. Еще больше кружится!

АДОЛЬФО. Тогда добавочная порция.

Снова целует Розетту.

РОЗЕТТА (отрываясь от него). Перестань! Как тебе не совестно целовать девушку на глазах у всех?

АДОЛЬФО. Но ведь ты моя невеста. И не отпирайся, ты сама призналась.

Лицо у Розетты меняется, она смотрит на Адольфо с тоской и болью.

АДОЛЬФО. Что с тобой?

РОЗЕТТА. Меня хотят выдать замуж.

АДОЛЬФО. Что?.. Не может быть…

РОЗЕТТА. Отец считает, что только так можно меня спасти. Выдать замуж и увести в Швейцарию.

АДОЛЬФО (глухо). И что же ты?

РОЗЕТТА. Как ты можешь спрашивать?! Я люблю только тебя, и замуж выйду только за тебя.

АДОЛЬФО. Тогда мы сделаем это прямо сейчас! Мы женимся – здесь, сейчас.

РОЗЕТТА. Ты правда этого хочешь?

АДОЛЬФО. Конечно.

РОЗЕТТА (с грустью). Но ведь я еврейка. Я недочеловек. Мои родные и весь мой народ – унтерменши. Я живу в гетто. Может быть, всю жизнь буду жить там.

АДОЛЬФО. Мне все равно. Я люблю тебя, и буду любить, кем бы ты ни была. И я вытащу тебя из любого гетто.

РОЗЕТТА. И что ты предлагаешь?

АДОЛЬФО. Как – что? Поженимся. Иди за мной, тут есть один кюре…

РОЗЕТТА. Постой.

АДОЛЬФО. Что такое?

РОЗЕТТА. Кюре не подойдет.

АДОЛЬФО. Тогда польский ксендз?

РОЗЕТТА. Нет. Никто из христиан.

АДОЛЬФО. Но почему?

РОЗЕТТА. Во-первых, нас никто не обвенчает. Это запрещено.

АДОЛЬФО. Мы не скажем, что ты еврейка. Мы дадим ему денег.

РОЗЕТТА. Нет. Это будет обман. Такой брак не признают мои родные. Меня выдадут замуж заново, и увезут.

АДОЛЬФО. Но что же делать?

РОЗЕТТА. Я не знаю…

Пауза.

РОЗЕТТА (плачет). Прости. Наверное, нам не судьба быть вместе.

АДОЛЬФО. Не смей так говорить!

РОЗЕТТА. Но что же нам делать? Я так люблю тебя – и не могу быть с тобой!

АДОЛЬФО (обнимая ее). Должен быть какой-то выход!

РОЗЕТТА. Любимый мой…

АДОЛЬФО. Любимая.

РОЗЕТТА. Мне так горько сейчас. Так горько и обидно.

АДОЛЬФО. Я никому тебя не отдам. Ты будешь моей, навсегда.

РОЗЕТТА. Как бы я этого хотела! Но нас никто не спросит… Вот если бы ты был евреем.

АДОЛЬФО. Евреем?

РОЗЕТТА. Да. Тогда бы все решилось очень просто. Но ты ведь не еврей.

АДОЛЬФО. Я не еврей, это правда. (Молчит, потом смотрит на Розетту). Но… я могу им стать.

РОЗЕТТА (смотрит на него). Что ты сказал? Я не расслышала.

АДОЛЬФО. Я могу стать евреем. Точнее, иудеем. Но ведь это все равно. Тогда нас смогут поженить ваши раввины?

РОЗЕТТА (после паузы). Ты понимаешь, что ты говоришь?

АДОЛЬФО. Я понимаю.

РОЗЕТТА. Нет, ты не понимаешь.

АДОЛЬФО. Розетта, мы сможем быть вместе. И нас никто не разлучит. Это главное.

РОЗЕТТА. Сейчас ты – немец. Ты стоишь на вершине мира. Тебе все подвластно. А я – еврейка. Я копошусь в самой глубокой пропасти, вместе с червями. Еврея можно унизить, оскорбить, даже убить – и убийца не будет наказан. И ты хочешь по доброй воле упасть в эту пропасть?

АДОЛЬФО. Я хочу быть с тобой, все остальное безразлично.

РОЗЕТТА. Нет.

АДОЛЬФО. Нет?

РОЗЕТТА. Я не могу принять этой жертвы.

АДОЛЬФО. Это не жертва.

РОЗЕТТА. Я же сказала – нет! Никогда, ты слышишь, никогда!

Отворачивается.

АДОЛЬФО. Значит, ты отказываешься от меня? Ты выйдешь замуж за швейцарца и навсегда уедешь отсюда? И мы больше не увидимся?

РОЗЕТТА (бросается к нему). Нет! Как ты можешь так говорить? Я люблю тебя больше всего на свете, я жизнь за тебя отдам.

АДОЛЬФО. Но ты не разрешаешь мне быть с тобой вместе…

РОЗЕТТА (прижимается к нему, с отчаянием). Адольфо! Какие же мы несчастные!

АДОЛЬФО. Нет-нет. Мы очень счастливые. Потому что мы любим друг друга. И мы поженимся.

РОЗЕТТА. Я никогда не прощу себе, что позволила…

АДОЛЬФО. Чтобы стать иудеем, мне не нужно твоего позволения. А там тебе все равно будет некуда деваться. Не бросишь же ты меня, когда из богатого немца я стану бедным евреем?

РОЗЕТТА. Я никогда тебя не брошу!

АДОЛЬФО. Ну, так что нужно делать?

Розетта думает. Потом смотрит на Адольфо.

РОЗЕТТА (робко). У нас в гетто есть старый раввин. Зовут его Ури. Он очень добрый. Он нам поможет…

АДОЛЬФО. Ну, так идем к нему!

Они убегают.

Сцена девятая

Геллер сидит за столом над финансовыми бумагами. Открывается дверь, входит штумбаннфюрер Шварц.

ШВАРЦ. Здравствуйте, Адам.

ГЕЛЛЕР (вставая). Господин штурмбаннфюрер!

ШВАРЦ. Просто Шварц, Адам, просто Шварц. Ведь мы с вами друзья, не так ли?

ГЕЛЛЕР. О, да господин Шварц. Мы друзья. И, кстати, о дружбе. (Вытаскивает из ящика деньги). Вот, остаток моего долга, полторы тысячи.

ШВАРЦ. Ну, это не срочно… А, впрочем, давайте. (Прячет деньги). И, кстати, за вами еще небольшой должок.

ГЕЛЛЕР. Еще?

ШВАРЦ. Ну да. Помните, на днях, когда была эта некрасивая история с дракой. Пришлось выручать вашего сына.

ГЕЛЛЕР. Но он был не виноват!

ШВАРЦ. Ах, господин Геллер, вы же знаете, в каком жестоком мире мы живем. Еврей всегда виноват, даже если он прав. Какая забавная максима, не находите?

ГЕЛЛЕР. Да. Очень забавная. И сколько же я вам должен?

ШВАРЦ. Сущие пустяки. Пять тысяч.

ГЕЛЛЕР. Пять тысяч?!

ШВАРЦ. Но это не срочно. Это может и подождать.

Пауза. Геллер думает.

ГЕЛЛЕР. Я отдам вам эти деньги, господин Шварц.

ШВАРЦ. О, я не сомневаюсь.

ГЕЛЛЕР. Прямо сейчас у меня их нет. Но я выдаю свою дочь замуж, и вопрос будет решен…

ШВАРЦ. Выдаете замуж? Вы, наверное, хотели сказать – выдали?

ГЕЛЛЕР. То есть как – выдали?

ШВАРЦ. Ну да. Муж – молодой еврей, кажется, не из нашего гетто.

ГЕЛЛЕР. Молодой еврей? Ничего не понимаю… Как моя дочь могла выйти замуж, чтобы я об этом не знал?

ШВАРЦ. Очевидно, втайне от вас, дорогой Адам. Вы же видите, нынешняя молодежь не соблюдает традиции, хочет жить своим умом. Очень печально, очень.

Пауза. Геллер пытается придти в себя.

ГЕЛЛЕР. Кто вам об рассказал?

ШВАРЦ. Видите ли, Адам… Одним словом, у меня свои источники.

ГЕЛЛЕР (вид его страшен). Я не верю. Это клевета…

ШВАРЦ. А вы спросите у дочки сами. Вряд ли она вам соврет… Ну, с вашего позволения, откланиваюсь. Дела, дела…

Шварц выходит. Геллер секунду стоит неподвижно.

ГЕЛЛЕР (страшным голосом). Ривка!!!

Вбегает Ривка.

ГЕЛЛЕР. Это правда?

РИВКА. Что, ваша милость?

ГЕЛЛЕР. Что Роза стояла под хупой?

Ривка, дрожа, падает на колени.

РИВКА. Господин Геллер, я не виновата… Я ничего не знала, я просто отвлекала караул.

ГЕЛЛЕР. Ты ей помогала…

РИВКА. Клянусь вам, я не знала!

ГЕЛЛЕР. Я тебя убью, Ривка! Задушу собственными руками!

РИВКА (падает перед ним ниц). Простите, хозяин!

ГЕЛЛЕР (борется с желанием пнуть ее). Вон отсюда…

Ривка вскакивает и бежит прочь.

ГЕЛЛЕР (вслед). И позови мне Розу!

Ривка выбегает из комнаты. Входит Натан.

НАТАН. Отец, что случилось?

ГЕЛЛЕР. Твоя сестра вышла замуж втайне от меня.

НАТАН. Не может быть!

ГЕЛЛЕР. Еще как может!

Появляется Розетта. Вид у нее смущенный, но дерзкий.

ГЕЛЛЕР. Это правда?

Розетта молчит.

ГЕЛЛЕР. Я спрашиваю, это правда?!

РОЗЕТТА. Да.

Пауза.

ГЕЛЛЕР. Как его зовут?

РОЗЕТТА. Даниил.

ГЕЛЛЕР. Фамилия?

РОЗЕТТА. Бауэр.

ГЕЛЛЕР. Как?!

РОЗЕТТА. Бауэр.

ГЕЛЛЕР. Он что, немец?

РОЗЕТТА. Он был немцем. Он принял гиюр. Теперь он иудей. Это сын штандартенфюрера Бауэра.

ГЕЛЛЕР. Я схожу с ума… И ты стояла с ним под хупой?

РОЗЕТТА. Да. Теперь мы муж и жена.

Пауза. Геллер думает.

ГЕЛЛЕР. Нет.

РОЗЕТТА. Что – нет?

ГЕЛЛЕР. Ты осквернила себя, но вы не муж и жена.

РОЗЕТТА. Отец!

ГЕЛЛЕР. Я не принимаю этого брака. Раввинат не признает его действительным.

РОЗЕТТА. Как ты можешь?!

ГЕЛЛЕР. Я могу! А вот как ты могла обмануть всех и подло, в ночи, сочетаться браком с нацистом?!

РОЗЕТТА. Он не нацист!

ГЕЛЛЕР. Он рожден нацистом, был и останется нацистом. А ты никогда не станешь ему женой.

РОЗЕТТА. Я уже ему жена!

ГЕЛЛЕР (Натану). Натан, нужно вывезти ее из гетто. И как можно скорее.

НАТАН. Да, отец, я организую.

ГЕЛЛЕР. Если потребуются деньги, я найду.

НАТАН. Нет, отец деньги не нужны.

ГЕЛЛЕР. Вопрос с господином Ауэрбахом я решу в ближайшее время… (не выдержав, Розетте) Блудница!! Как ты могла?!

РОЗЕТТА. Говори, что хочешь. Даниил теперь мой муж. И этого ничто не изменит.

ГЕЛЛЕР. Увидим. (Кричит). Ривка!

Вбегает Ривка.

ГЕЛЛЕР. Встань здесь, на пороге, как ангел с огненным мечом. Никого не впускай, и никого не выпускай.

РИВКА. Слушаю, хозяин.

ГЕЛЛЕР. Если она убежит, отправишься в концлагерь.

РИВКА (в ужасе). Хозяин…

ГЕЛЛЕР (кричит). Клянусь, я не шучу! (Натану). Идем, Натан. У нас много дел.

Натан и Геллер выходят. Розетта смотрит на Ривку.

РИВКА. Нет. Пани Роза, пожалуйста, не просите меня.

РОЗЕТТА. Ты знаешь меня, Ривка.

РИВКА. Я вас умоляю!

РОЗЕТТА. Ты знаешь, что я умру без него.

РИВКА. Пани Роза! Я не хочу в концлагерь!

РОЗЕТТА. Он не пошлет тебя в концлагерь. Отец – добрый человек.

РИВКА. Вы не понимаете, что такое еврейский гнев. Он поклялся.

РОЗЕТТА. Ривка! Ты была мне старшей сестрой…

РИВКА. Я и так виновата. Я плохо следила за вами. Если бы не я, ничего бы этого не было.

РОЗЕТТА. Ривка, это судьба. И что бы там ни случилось, я счастлива. Я узнала настоящую любовь.

РИВКА. Ах, пани Роза, любовь – это все хорошо для богатых девушек вроде вас. А что делать мне?

РОЗЕТТА. Выпусти меня, Ривка.

РИВКА. Не могу.

РОЗЕТТА. Я не переживу разлуки с ним. Моя смерть будет на твоей совести.

РИВКА. Это все только разговоры. А концлагерь – это правда.

РОЗЕТТА. Ладно. Мне нечего терять.

Розетта хватает со стола нож, вскакивает на окно.

РОЗЕТТА. Ты выпустишь меня, или я умру.

РИВКА. Нет. Пани Роза, я не могу.

РОЗЕТТА. Считаю до трех. Раз… два… три!

Замахивается ножом.

РИВКА. Стойте… Стойте. Я вас знаю. Вы и не такое можете. Пани Роза, неужели нельзя по другому?

РОЗЕТТА. Прости, Ривка. Нельзя.

Ривка секунду смотрит на нее. По щекам у нее текут слезы.

РИВКА. Ударьте меня.

РОЗЕТТА. Что?

РИВКА. Ударьте меня, пани Роза. И посильнее. Чтобы я потеряла сознание.

РОЗЕТТА. Ривка!

Розетта бросается к Ривке, обнимает ее, целует и выбегает вон.

РИВКА (вслед). А ударить?!

Но Розетта уже далеко. Ривка со вздохом сжимает кулак и бьет им себя по лицу. Падает на диван… Становится темно.