Текст книги "Микадо. Император из будущего"

Сев в седло, приказал продолжить движение. Приближалась ночь, но далеко впереди светился извержением вулкан Овакудани. Горящие реки лавы придавали окружающему пейзажу сюрреалистический вид. Филиал ада на земле. Чем ближе мы подъезжали к Киото, тем отчетливее был слышен грохот огнедышащей горы. Уже ближе к утру пришлось остановиться, дать отдохнуть лошадям и людям.

Несколько часов сна, быстрая еда и снова в путь. Теперь наше движение сопровождают слабые подземные толчки и хлопья пепла, падающие на голову словно снег. Солнце скрылось в серой пыли, ближе к предместьям столицы самураи были вынуждены зажечь фонари. Пепел падает с такой силой, что становится трудно дышать. Улицы Киото были безмолвны и пустынны – ни людей, ни даже домашних животных. Зеленые деревья на моих глазах превращаются в свинцовые изваяния, ручьи и речки несут острова пепла. Плавучие, серые массы скапливаются возле горбатых мостиков, громоздятся у плотин, забивают лотки водяных колес.

Пора расшевелить эту преисподню. Беру в руки костяной рог и что есть силы дую в него. Раздается мощный низкий звук, заставляющий резонировать каждую клеточку моего тела. Рев рога ободряет свиту. Люди вертят головами, поводят плечами, подбирают поводья коней, заставляя тех гарцевать. И вот уже нам навстречу едет отряд…Бог ты мой! Отряд людей-журавлей!!

Глава 11

 
После себя
Что я оставлю на свете?
Цветы – весной,
Летом – кукушки напевы,
Осенью – красные клёны…
 

Рёкан

Протираю глаза, нет, все точно. Фигура человека, клюв как у журавля, за спиной что-то развивается. Отряд подъезжает ближе и я облегченно выдыхаю. Это не клюв, а маска с прорезями для глаз и выступающим длинным носом. На головах людей повязки, плотные костюмы из темного шелка с перчатками, сзади висят плащи. Крыльев не наблюдается. Головной всадник снимает маску и передо мной предстает усталое лицо Акитори Кусуриури. Похудел, осунулся. Из под повязки выбиваются седые пряди. А ведь ему и сорока нет!

– Коничива, Ёшихира-сама – кланяется в седле доктор. К нему присоединяются ученики, также снявшие лицевые накладки.

– Поражен, Акитори-сан – я понукаю лошадь и становлюсь вплотную к врачу. Протягиваю руку к маске – Разрешите полюбопытствовать.

Разглядываю железную, а точнее медную личину на ремешках. В выступающем клюве проделаны дырки, а внутрь засунуты резко пахнущие травы. Я узнаю алоэ, сушеную ламинарию (морскую капусту), софору… Да это же средневековый противогаз! Бактерии чумы проходят сквозь фильтр из лечебных трав и погибают не достигая носовой полости врача. Ощупываю рукав Акитори-сана – шелк пропитанный воском. Тяжко, наверное, в японском климате ходить в такой одежде.

– Жарко – отвечает на незаданный вопрос доктор – За день обхода жилых кварталов мои ученики теряют по два кина веса. Зато все живы и никто не заболел!

Это получается, я автоматически перевел в метрическую систему, по полтора килограмма. Не хило! Помниться на военной кафедре нас капитан заставлял бегать в противогазах и костюмах хим. защиты кросс по пересеченной местности. Прямо как в анекдоте:

– Папа, пусть слоники еще побегают…

– Доченька, слоники устали…

– Папа, ну пусть слоники еще побегают…

– Доченька, они и так уже бегают с самого утра…

– Папа, ну, пожалуйста, пусть слоники еще побегают…

– Доченька, а может лучше завтра?

– Папочка, я хочу сейчас…

– Ну, хорошо! Только уж действительно в самый последний раз… Рота! Подъем! Одеть противогазы!

А ведь мы тоже от таких нагрузок теряли по полкило за несколько часов. Черт, лезет в голову всякая ерунда, а о главном спросить забыл.

– Что с Го-Нара?

– Отходит к богам, осталось недолго – коротко пояснил доктор, вытирая пот со лба.

– Наследники, жена?

– Вчера похоронили.

Трата-та! Все-таки нет ничего лучше русского народного мата в минуты стресса. Пусть и про себя, зато полегчало.

– Срочно в замок!

Даем шпоры коням и словно призраки мчимся по пустынным улицам Киото. Два поворота, один мост и вот мы уже в центральном квартале Камигё. Тут нас встречает первый патруль. Судя по персональным знаменам сасимоно с желтой хризантемой и фиолетовым кругом – это самураи Хиро-сана. А вот и он сам. Черты лица заострились, также как и у Акитори много седых волос в ежике не голове. Быстрые поклоны, обмен приветствиями. Все новости позже, тороплюсь к Императору.

Центральные парадные ворота Кэнрэй закрыты, но я не гордый – войду и через боковые ворота Гюсю. Императорский дворец в Киото под названием Госё[46]46
  Слово «Госё» переводится с японского языка как «Высокопочитаемое место»


[Закрыть] – представляет собой целый комплекс зданий. В него входят несколько церемониальных врат, правительственная палата, где сёгун и министры ожидали выхода микадо, императорский дом для приемов, различные хозяйственные и религиозные постройки, святилища, садовая пагода Сато-даири… Обычно в Госё постоянно толпится много народу – чиновники, аристократы, священники, слуги. Сейчас же кроме охраны из самураев Сатоми и гвардии – никого нет.

Вхожу в тронный комплекс через Окурума-йосэ – крыльцо для повозок императорских родственников. Попадаю в зал с «поющими полами». Еще в прошлый визит я не поленился и рассмотрел внимательно японское чудо. Доски пола были прибиты к жердям креплением в форме перевёрнутой буквы V, что вызывало напоминающий птичий щебет звук, когда доска оказывалась под давлением. Причём хождение на цыпочках только усиливало эффект, так как давление на пол в этом случае было выше, чем от полной стопы.

Редкие прислужники только успевают открывать и закрывать за мной сёдзи. Сделал небольшую остановку привести себя в порядок, умыться с дороги в знаменитой Торо-нома – комнате с тиграми. Разумеется, никаких диких животных во дворце не было (хотя полгода назад Го-Нара с моей подачи увлекся идеей зоопарка и даже распорядился закупить экзотических зверей в Китае и Корее) – названия свои, эта комната и две соседние, получили по расписным фусума – раздвижными дверями, на которых искусно изображены тигры, цапли и цветущая сакура.

Две минуты на туалет и двигаюсь дальше. Свиту попросил остаться во дворе, а сам спешу в тронный зал. Здание, где стоит императорский престол, построено из кипариса, имеет высоту метров двадцать и вдвое большую ширину. Интерьер Сисиндэна прост и величествен. На гладком отполированном дощатом полу отражаются массивные деревянные столбы. Фасад обращен на юг, ко входу ведет большая пологая лестница, по обе стороны которой, посажены сакуры и апельсиновые деревья. Мне объясняли мистический смысл этих посадок, но я не стал запоминать. И так память, как забитый вещами чердак, в котором не знаешь, где лежит нужное, а где нет.

Например, сейчас как никогда ранее, например, нужен рецепт обыкновенной карболки – дезинфицировать помещения. И вот пока мы ехали в Киото я пытался словно пасту из тюбика выдавить из своей фотографической памяти способ добычи этого вещества. А вот фигушки. Мой эйдетизм дал сбой. Точно помнил, что при коксовании угля выделяется коксовый газ. Этот газ конденсируются и из него получается каменноугольная смола. В свою очередь из смолы выделяют карболку. Но как именно?! Растворяют в щелочи или кислоте? Пропускают через нагревание и некаталитическое окисление? Нет ответа. Значит Хаяси будет искать ответ методом тыка. И это займет годы. В то время как люди умирают от чумы.

Продолжая мучатся сомнениями, я вошел в тронный зал, где располагался богато декорированный, вырубленный из лакированного красного сандалового дерева с перламутровой инкрустацией императорский престол. Его венчала птица Феникс и шестнадцати лепестковая желтая хризантема. Обойдя трон, я углубился в личные покои Го-Нара. Все мы сильны задним умом – я понял, что надо было взять сопровождающего. Остановился и прислушался. Справа раздавался хриплый грудной кашель.

Я надел маску, реквизированную у Акитори, и вошел внутрь комнаты. И тут же, сдергивая с лица личину журавля, выбежал обратно. Съеденный обед устремился наружу и я выблевал на полированный пол полупереваренный рис, рыбу, маринованные сливы. Несколько раз рвота возвращалась и меня тошнило желчью. Утеревшись рукавом, я собрался силами и все-таки повторно зашел в покои. На сером от грязи и испражнений помосте лежало тело Императора Японии. То, что когда-то было дородным мужчиной в самом расцвете сил, теперь превратилось в обтянутый кожей скелет. Изо рта микадо сочилась кровавая пена. Чума уничтожила на руках и ногах все пальцы императора, превратив их черные, гноящиеся обрубки. Кожа Го-Нара была покрыта коростой и бубонами.

– Кто там? – прошептал Го-Нара, открывая глаза – Это ты Акитори-сан? Плохо вижу. Глаза отказывают мне. Мой час близок. Молчишь. Почему ты молчишь?!

Император закашлялся, выхаркивая из себя кровавые сгустки. Я невольно сделал шаг назад.

– Не уходи! Ты единственный, кто не оставил меня в беде. Мне…Что? Что там грохочет за окном? Вулкан? Вулкан проснулся?? Почему ты молчишь, Акитори? Не молчи, мне жутко.

Спазм сжал мое горло и я лишь смог кивнуть.

– Умирать не страшно – тем временем уже бредил Го-Нара – Страшно не выполнить свой долг перед народом. Династия прервется, боги отвернуться от Ямато и наши острова погрузятся в пучину… Еще есть время передать престол достойному.

– Скажи, Акитори – император вновь открыл глаза и посмотрел на меня – Твой, господин, Ёшихиро Сатоми настоящий буси? Следует ли он пути самурая? Он человек чести и долга?!?

Новый взрыв кашля потряс истощенное тело Го-Нара. Император нащупал кувшин, стоящий рядом с помостом, попытался его поднять, но не смог. А я продолжал стоять в ступоре. Меня начала бить непонятная дрожь, руки ходили ходуном. Неужели чума? А, гори оно все синем пламенем! Усилием воли преодолел этот трусливый паралич, подошел вплотную к микадо и помог ему напиться. Го-Нара откинулся на футон и тяжело задышал. Смотреть на него было страшно и я, терзаемый угрызениями совести, повернулся уйти. Для последнего Императора Японии уже ничего нельзя было сделать.

– Ёшихиро, стой! – в спину мне прошептал Го-Нара – Я узнал тебя. Ах, как грозно рычит Овакудани. Это знак! Знамение, которое дает мне Аматэрасу перед смертью. О чем я? Да, да, вспомнил. Ёшихиро Сатоми, властитель Севера, победитель Регентов. Вся власть Императору, очистим острова от дайме и сёгунов… Милостив к крестьянами и черному люду, учен в науках. Видят Небеса лучшего кандидата не найти.

Го-нара начала заговариваться, пойду ка я позову врачей. Пусть облегчат его последние часы.

– Сегодня перед закатом Солнца приходи ко мне – я тебя усыновлю – отчетливо произнес Император.

Шок это по-нашему. Мотаю головой, будто получил от жизни новый нокаут.

– Я не достоин такой чести – развернулся я к Императору, снимая маску – Я плохой самурай, самозванец и…

– У меня нет сил спорить с тобой – еле слышно сказал Го-Нара – Богиня высказала свою волю. На закате. А сейчас дай мне увидеть мой последний сон.

В последний день июня, в час петуха сто пятый Император Японии Го-Нара в тронном зале Госё в присутствии аристократов и придворных официально усыновил дайме клана Сатоми, Ёшихиро Сатоми. И одновременно династия «Небесных хозяев» страны Восходящего солнца получила в нагрузку Алексея Афанасьева, жителя 21-го века. Через два часа после обряда сто пятый Император испустил дух. Перед смертью он прочитал свое посмертное хокку:

 
Мягкий пух кружит
Над озером замёрзшим.
Сердце ждёт весны.
 

На следующий день верные войска в очередной раз обошли усадьбы дворян и дайме, которые не успели уехать из Киото и вежливо, но настойчиво попросили явиться на сэнсо – церемонию «восхождение на трон». Я поднялся в одиночку по восточной лестнице Госё, спел наскоро выученную молитву к божествам Неба, а настоятель киотского храма «Тайсэкидзи» Наба Санэнаги вручил мне большую императорскую печать и священные регалии – бронзовое зеркало, ожерелье из драгоценных камней, меч. Все присутствующие встали на колени и присягнули новому, 106-му Императору Японии.

Интерлюдия II

Первый день Фумидзуки, седьмого года Тэнмона, киотское поместье Тоётоми Хидэёси

– Это непозволительно! Это позор для страны!! – одутловатое лицо дайме Токугава Иэясу покрылось красными пятнами, а сам аристократ быстрыми шагами ходил из угла в угол приемного зала усадьбы Тоётоми Хидэёси.

Хозяин поместья наблюдал за метаниями самурая с ироничной улыбкой. Живое, с тонкими чертами и не менее тонкими усиками лицо Хидэёси сильно контрастировало с крестьянской физиономией Токугава. Да и тела двух дворян были прямой противоположность. Грузный, прогибающий под собой гостевой помост, Иэясу, одетый в простой хлопчатобумажный халат и стройный, обряженный в лучшее шелковое кимоно с золотой вышивкой Тоётоми – бо́льших антиподов нельзя было сыскать во всем Киото.

Однако внешность обманчива. Элегантный Хидэёси как раз происходил родом из крестьянской семьи, нанимался на службу к нескольким военачальникам, участвовал в битве при Канагасаки, осаде замка Такамацу и в итоге получил два меча из рук самого Ода Набунаги. После неудачного похода на Киото и смерти последнего, сбежал в земли бывшего патрона, объединил своих сторонников и захватил крепость Инадзава.

Генерал войск, Набунаги Иэясу, правивший соседней провинцией Сайто, таким развитием ситуации оказался недоволен. Он объявил войну Хидэёси и начал наступать на Инадзаву с запада. Токугава вообще не считал Тоётоми ровней себе. Кто он такой? Выскочка! Бывший крестьянин. Сам Тогугава, мог проследить свой род вплоть до династии Минамото[47]47
  Минамо́то – группа родов древней и средневековой Японии, происходивших от детей императоров, которым было отказано в статусе принцев и переведённым в разряд подданных путем предоставления фамилии Минамото («слуга династии»)


[Закрыть] и по праву гордился родословной.

Впрочем, вся генеалогия и сотня предков-аристократов мало помогли Иэясу в жизни. Детство и юность он провел в заложниках у соседнего клана, чьим вассалом был отец Токугавы. После обряда совершеннолетия, начинал свою военную карьеру рядовым самураем. Точно также как и Тоётоми отличился в битве при Канагасаки, за что сначала был возведен в ранг сотника, а потом и тысячника. Спустя несколько лет был отправлен сюзереном Ода Набунага подавлять восстание в землях Сайто, где и остался править. Женился, родил двух сыновей и так бы и провел всю свою жизнь заштатным дайме, если бы не Сэнгоку Дзидай. Эпоха воюющих провинций открыла перед честолюбивым военачальником огромные перспективы и вот уже бывшие враги стали союзниками, рассчитывая поймать рыбку в мутной воде.

– Это унижение и позор! – продолжал бушевать Иэясу – Чтобы Минамото кланялся и клялся в верности какому-то Сатоми?! Это сопляк Ёшихиро – Император Ямато?! Боги решили посмеяться над нами!

– Дорогой Иэясу-сан! – Тоётоми позвонил в колокольчик и слуги внесли подносы с едой и сакэ – Вы недооцениваете Ёшихиро.

Хидэёси подождал пока челядь расставит приборы и уйдет, после чего продолжил.

– Ёшихиро Сатоми очень необычный человек. Во-первых, его феноменальная удача. Четыре раза за последний год он должен был погибнуть – от рук Огигаяцу, своего дяди, Хандзо, Ходзе – все хотели его смерти. И где теперь его враги? Одних, как главу сильнейшего клана синоби Ономати он переманил на свою сторону. Других отправил к предкам. Но дело даже не в простом везении. Посмотрите внимательно. Крестьяне и низшие сословия его любят. Понизил налоги, открывает школы и больницы. Разрешил поступать детям черноногих в университет. Учителей из Коя, Нэгру, Фиядзон, Хоми и Банду подкупил тем, что поднял им содержание. В два раза! Казна сёгунов Асикага в лучшие годы не могла оплачивать университетские расходы, а тут один указ и казначей Госё открывает свои сундуки. С момента его воцарения не случилось ни одного нового заболевания чумой во всем городе. А его поставки риса в столицу?

– Самураи не примут самозванца – припечатал к татами кулак Иэясу.

– Примут, еще как примут! После победы над Такэда и Уэсуги Император.

– Даймё!

– Ну, пусть. Ёшихиро Сатоми раздаст своим сторонникам земли западных кланов.

– Сингэна-сана еще победить надо. Да и Кэнсин-сан тоже твердый орешек.

– Не такие они уж и твердые.

– Вы знаете что-то, что мне не известно?

– Вчера прилетел голубь. Уэсуги Кэнсин погиб. Убит ниндзя в своем сортире.

– Какой бесчестие! Как это случилось?!?

– Карлик-синоби пролез в канализацию дайме и по трубам попал в туалет Кэнсина. Охрана перед визитом князя проверила помещение, но тот нырнул в фекалии. Как только дайме присел испражниться, убийца проткнул его анус отравленным копьем.

– Ниндзя пойман?

– Самураи услышали хрип Кэнсина, ворвались в туалет и в схватке зарубили карлика.

– Надо было взять его живым! И допросить с пристрастием. Это наверняка был человек Хандзо!

– Несомненно.

– Копии допроса можно разослать всем дайме Ямато. Пусть почитают с кем якшается Сатоми. И может ли такой человек быть микадо.

Воцарилось тяжелое молчание.

– Боюсь, плохие новости не закончились – наконец вздохнул Хидэёси – В последней битве Сингэн был ранен стрелой в стопу. Началась горячка, нога почернела и стала отвратительно пахнуть. Мой шпион сообщает, что Такэда уже написал завещание. Требует из его кожи сделать барабан, чтобы и после смерти воодушевлять свои войска.

– Настоящий самурай!

– О, да.

Иэясу, шумно причмокивая, выпил свою порцию сакэ и вопросительно посмотрел на Хидэёси.

– Прошу вас, не отказывайте себе – махнул рукой Тоётоми в сторону кувшинчика со спиртным.

Токугава налил сакэ, кинул в рот несколько шариков риса, прожевал и поколебавшись, вытащил из рукава свиток.

– Мой троюродный кузен служит у Симадза Такахиса сотником. Позавчера прислал с оказией письмо. Прочитайте вот отсюда.

Хидэёси развернул свиток у отчерченного ногтем Иэясу места и, обмахиваясь веером, погрузился в чтение.

– Вы понимаете, чем грозит хранение подобного письма? – сворачивая в трубку письмо, напряженно спросил Хидэёси – Это измена. Вы должны по получению подобного послания найти мацукэ Сатоми и

– А вы должны сразу донести на меня – невежливо прервал Токугава Тоётоми – Иначе становитесь соучастником.

– Соучастником чего?!

– Заговора, разумеется. Мой кузен ясно и недвусмысленно предлагает мне изменить моему сюзерену. Дождаться решающей битвы и ударить Ёшихиро в спину. За это мне обещаны все провинции клана Сатоми и весь север Хонсю.

– Но мне то дайме Такахиса ничего не обещает и ничего не просит!

– Я прошу. Берусь договориться через родственников и о вашем участии. У Сатоми в Киото и окрестностях пятьдесят тысяч самураев. У нас с вами на двоих столько же. Пусть Ёшихиро с запада подтянет еще тысяч семьдесят-восемьдесят солдат. И что с того? У Симадза в провинции Бидзен двести тысяч отборных мечников и копейщиков. Они сотрут выскочку в песок!

– Так уж и двести тысяч! По моим сведениям там половина асигару – бывшие крестьяне, которых насильно согнали в армию, вооружив бамбуковыми копьями. Эти асигару уже два раза бунтовали против своего дайме. А точнее против южных варваров, которые окрестили крестьян и заставляют молиться этому иностранному богу Езусу. Да еще и платить десятину за это.

Хидэёси засмеялся, спустя некоторое время к нему присоединился Токугава. Шутка Тоётоми разрядила обстановку и переговоры вошли в деловое русло.

– С черноногими вопрос, считайте, решен – Токугава влил в себя порцию сакэ и тут же нацедил в пиалу еще – Такахиса придумал давать крестьянам китайский опиум, доходы его казны за последние полгода удвоились. Люди несут последнее, чтобы получить новую дозу. Никакие сборщики налогов не нужны.

– Это вам кузен сообщил? – тут же стал серьезным Тоётоми.

– Что же у меня нет своих шпионов? – пожал плечами Иэясу – Ставка на южан – дело верное. У них больше войск, теперь есть пушки и ружья, поддержка гайдзинов и окинавцев. А еще какое-то тайное оружие, про которое даже моим соглядаем не удалось ничего узнать.

– Такахиса заставит нас принять христианство!

– И что с того? Какая разница каким богам молиться, если в сундуках звенит золото?

– Кстати, о золоте. Сколько предлагают сацумцы[48]48
  Сацумцы – пренебрежительное название жителей острова Кюсю, где располагалось княжество Сацума.


[Закрыть]?

– Просите полмиллиона коку и все западные земли Такэда.

– Значит, вы попросили миллион. И все Кванто!

– И мне его дали!

– Пообещали. Пообещать жениться, не значит жениться.

– Такахиса не сможет править один всей Японией.

– У него для этого есть южные варвары.

– Эти дурно пахнущие грязнули? Как только Симадза получит власть – он выкинет гайдзинов вон. И мы ему в этом поможем!

– Все-равно попахивает предательством нашей страны. Гайдзины, окинавцы, а где окинавцы – там китайцы или ко-рё. Откуда возят опиум!?

– Не наше с вами дело. Вы участвуете?

– Пожалуй. Хотя я никак не возьму в толк, зачем мы Такахисе, если у него двести тысяч самураев, пушки, ружья, да еще какое-то секретное оружие? Что может против него сделать Сатоми с его ста двадцатью тысячами?

– Уж больно эта отрыжка кашалота удачливый, как вы изволили заметить.

– Последний вопрос: когда?

– Такахиса ждет окончания эпидемии черной смерти. Как только я ему сообщу, что болезнь закончилась, он двинет войска из провинции Бидзен прямиком на Киото. На праздник Обон[49]49
  Обон или Бон – японский трехдневный праздник поминовения усопших 13-15 августа.


[Закрыть] сацумец уже будет греть свой зад на сандаловом троне.

– Ну что ж. Давайте тогда скрепим наш союз.

Мужчины вышли на крыльцо поместья. Токугава задрал кимоно, отвел в сторону набедренную повязку, Тоётоми сделал то же. Они вместе помочились и смешали свою мочу, следя, как она летит на песок под ними. Союз был заключен.