Текст книги "Сокрушительное бегство"

ГЛАВА 20
Джинн проявляет инициативу

Чем дольше падает звезда, тем больше несбыточных обещаний она дает…

Наблюдизм звездочета

– Приглашаю вас в свою скромную обитель, – с неуклюжим поклоном проявил неожиданное гостеприимство незнакомец, искренность которого по выражению глаз не определишь – они скрыты очками. И хорошо, что скрыты, поскольку выпуклые и однородно белые шары, до жути похожие на глаза вареной рыбы, вряд ли отобразят чувства их владельца, а вот отбить аппетит способны своим видом напрочь.

– Нет! – решительно заявила Агата, едва я закончил словно попугай повторять его речь.

– Ваур! – подпрыгнул Тихон просто ради поддержания разговора.

Мелочи вроде места ночевки его не волнуют. Главное, чтобы перед этим сытно накормили. К тому же незнакомец такой занятный, с ним так интересно играть в охоту…

– А почему бы и нет? – произнес я.

– Я ему не верю, – уперлась валькирия.

– Да мало ли я кому не доверяю! – невольно вырвалось у меня.

– И кому ты не доверяешь? – Глаза Агаты, сверкнув сквозь прищур, внезапно стали из голубых черными, словно объясняя носимое ею имя.

На миг мне вспомнились рыжие волосы среди скал и удар стрелы, но я отогнал это видение и ровным голосом ответил вопросом на вопрос:

– Знаешь, что считал главным проклятием воина мой инструктор по рукопашному бою?

– Нет, – растерявшись от неожиданной смены разговора, призналась валькирия. Да и откуда бы ей это знать?

– И что? – спросила Ольга.

– Бить или не бить.

– Кого?

– Не в этом дело. Появившийся во время поединка вопрос: «Бить или не бить» – это первая и чаще всего единственная ошибка любого бойца.

– Он, наверное, формировал ополчение? – встрял в разговор незнакомец, чье приглашение и послужило причиной спора.

– Да нет. С чего ты взял? – удивился я.

– А где еще из философов бойцов готовить будут?

– Плохо ты историю знаешь, – начал я. – Возьми, к примеру, самураев…

– Кого?

– Да так, – отмахнулся я. – Мы ведь не о том разговор ведем…

– О доверии, – напомнила Агата.

– О приглашении, – уточнил очередность незнакомец в очках.

– Ваур!

– Он напоминает про ужин, – автоматически пояснил я. И добавил: – Скоро солнце сядет. Уж время спать, а мы не ели.

– И даже не сосны, – оскалил зубы шутник.

Что поделаешь, примитивный, отсталый мир, и шутки здесь соответствуют эпохе.

– Так что решим?

Ольга неуверенно пожала плечами. Я перевел взгляд на Агату.

– Как решишь, так и будет, – произнесла она, почтительно склонив голову.

«Вот это мне нравится! – обрадовался я. Но тут же поправился: – Совсем не нравится. Брать на себя ответственность за чужие жизни – нелегкая ноша, особенно если тебе они не безразличны»

– Значит, так…

– Настоящий мужик, сказал – как отрезал, – неизвестно с чего развеселился гостеприимный незнакомец. – Идите за мной.

– Куда?! – окликнул я его. – А ну-ка стой!

Тихон оскалил клыки и вауркнул в предвкушении игры-охоты.

– Стою.

– Значит, так… И не перебивать! – прикрикнул я, заставив рот незнакомца захлопнуться с отчетливым лязгом. – В гости сегодня мы не пойдем, значит, нужно подыскать место для ночлега. Предлагаю расположиться вон под тем деревом.

– Жаль, – вздохнул незнакомец, делая пробный шажок в сторону ближайшего дерева. – Тогда прощайте.

– Он пойдет с нами, – заявила Агата.

– Уж не побрезгуй нашим гостеприимством, – усмехнулся я, стараясь смягчить резкость рыжеволосой охранницы, смысл требования которой был понятен по сопровождавшим высказывание жестам.

– Не пойду. Там прыгающие змеи.

– Что он говорит? – спросила валькирия.

– Что там какие-то скачущие, вернее прыгающие, змеи.

– Не верю.

– Почему не веришь? – спросил я.

– Пускай проверит.

Агата подняла меч и осторожно приблизилась к дереву. Из листвы донеслось отчетливое шипение.

– Агата, осторожно! – крикнул я. – Вернись! – Валькирия подпрыгнула и взмахнула мечом над головой.

Сверкнув в лучах заходящего солнца, сталь легко перерубила нависавшую над тропинкой ветку. Тяжело упав на землю, та зашевелилась, открыв взору клубок сплетенных тел и злобно сверкающие ядовитыми клыками пасти.

– Фу… – Меня передернуло от отвращения. Сверкнув черной молнией, одна из змей прыгнула на валькирию, целя ей в лицо. Почти в тот же миг в воздухе оказалась еще одна гадина, выбравшая себе целью ноги девушки. Агата неуловимым движением сместилась в сторону, росчерком острой стали перечеркнула растянувшиеся в воздухе тела аспидов и, завершив разворот, несколько раз ударила по клубку, шинкуя его со сноровкой китайского повара. Хоть сразу за сковородку…

– Там нет змей, – произнесла она, подойдя к нам. И добавила, вытирая лезвие: – Уже.

– Это супер-пупер! – восторженно выдохнул незнакомец, с трудом возвращая отвисшую до груди челюсть в нормальное состояние. – Вот бы мне так научиться…

– Показательно. Только больше так не делай, – попросил я рыжеволосую валькирию, вскинув зажатую в кулак руку к самому своему носу. И инстинктивно, почти не задумываясь о необходимости этого действия, а просто желая поджечь срубленную ветку и очистить тропинку от гадов, извивающихся в черной от крови пыли, я отставил мизинец вверх и, прошептав: «Пиро» – легонько дунул на него. Заклинание почему-то не сработало. Впрочем, чему удивляться – в этом мире мои заклинания и раньше не спешили облагодетельствовать меня своими плодами. Или срабатывали так, что…

– Ушибся? – спросила Агата.

– Пытаюсь колдовать, – чистосердечно признался я, пожав плечами.

Именно в этот момент, словно извиняясь за прошлые неудачи, магия проявилась во всей своей красе и величии. Заклинание вместо появления скромного огненного шарика величиной с теннисный, из-за этого сходства названное «пинг-понгом», вызвало падение приличных размеров метеорита. Точно определить его размер мне не удастся – даже пытаться не буду, но тот факт, что он не полностью сгорел в слоях атмосферы, говорит как о моей настойчивости, в смысле железного характера, так и о его относительно крупных размерах. Именно из такого вот метеорита в свое время был изготовлен первый металлический голем, в народе ласково называемый «наш железный Феликс». Дерево, служившее приютом прыгающим змеям, исчезло во вспышке взрыва, потрясшего землю и сбившего нас с ног.

– Странное совпадение, – потирая нос, заметил я. Но мне почему-то не поверили.

– Кажется мне, я поторопился с приглашением, – пробормотал обладатель веселого нрава и очков, скрывающих всю верхнюю половину лица, даже не пытаясь подняться. – Вдруг таракан какой выползет… где мне потом жить?

– А где ты сейчас живешь? – спросил я, решив воздержаться от уверений в нашем умении ходить в гости. Едва ли он мне поверит.

– А что? – насторожился он.

– Да так… Интересно.

– Ладно уж, пошли, – вздохнул он.

– Пошли, – решился я, помогая Викторинии подняться на копыта. – Мы идем в гости… Да, кстати, как тебя звать-величать?

– Дедом Маздаем кличут.

– Очень приятно. А меня Иваном.

– Мне тоже должно быть приятно? – поинтересовался дед Маздай, внешне никак не тянущий на деда, разве что по армейской иерархии. Впрочем, на военного он тоже не тянет – на его голову ни один шлем не налезет. Даже квадратный. К тому же у него явное плоскостопие и прыщик на носу.

– Девочки, знакомьтесь, его зовут дедом Маздаем. А это Вика, – намеренно сократив имя и проигнорировав титулы, представил я принцессу. Незачем афишировать ее близость к трону соседнего государства. Толку от этой информации будет немного, а вред она может принести существенный.

Викториния обиженно фыркнула и отвернулась, но не попыталась лягнуть копытом – уже прогресс. Понемногу становится ближе к народу, отвыкает от своих императорских замашек. Смотришь, и воспитаем из нее хорошую Кобылку… – тьфу ты! – императрицу.

– Это Ольга, это Агата. А вот это Тихон.

– Занятная привычка давать мутантам имена, – заметил Маздай. – Так пойдем?

– Пойдем.

Обойдя выемку, образованную падением метеорита – ее дно скрыто ядовито-сизыми клубами дыма, поднимающегося над тлеющим корневищем, – мы сделали вместе с тропинкой поворот и оказались у небольшой поляны.

– Подождите меня здесь, – попросил я.

– Ты куда? – поинтересовались девушки.

– Огонь притушить. А то мало ли – перекинется на соседние деревья, будет большой пожар.

– Я с тобой, – заявила зеленоглазая охранница принцессы.

– Не нужно. Я быстро.

– Но…

– Действительно быстро, – заметил дед Маздай, когда я минуты через три-четыре вышел из-за дерева, застегивая пиджак и улыбаясь с чувством выполненного долга.

– Затушил? – поинтересовалась Агата.

– Ага.

– Без воды?

– Не так чтобы уж совсем… – замялся я. – Так мы идем?

– За мной, – скомандовал гостеприимный абориген, сворачивая с тропинки.

Мы последовали за ним, положившись на удачу и знание местности проводником.

Сказать, что вставшие на нашем пути джунгли непроходимы, значило бы погрешить против истины – мы ведь каким-то чудом умудряемся продираться через них – но и назвать их проходимыми как-то не поворачивается язык, поскольку приходится не столько идти, сколько подползать, протискиваться, перелезать и просто проламываться сквозь стоящие стеной молодые побеги, густо увитые лианами.

– Долго еще? – спустя полчаса поинтересовался я.

– Уже нет. Вон он. – Дед Маздай указал на чернеюшее впереди островерхое возвышение.

– Стой здесь и не вздумай кричать, – извлекая из ножен меч, приказала ему Агата. – Там много людей?

– Чего она от меня хочет?

– Интересуется количеством людей, – пояснил я.

– Да как их сосчитаешь всех. Много…

– Там, – я показал я на обитель Маздая, – людей много?

– Людей? Нет.

– Сколько?

– Все что есть – здесь.

– Ты живешь один?

– В какой-то мере. – Я передал услышанное остальным, хотя уклончивость ответов и настораживала.

– Я проверю, – сказала Агата. – Подождите меня здесь. – И она растворилась в тени деревьев, бесшумно скользнув в указанном направлении. Лишь качнулась провисающая между двух ветвей лиана да подмигнула сразу двумя выпуклыми глазами из-под наклонившегося листа крохотная оранжевая лягушка, неоднозначно облизав при этом губы длинным языком. Заинтересовавшись ее поведением, Тихон медленно приблизился и осторожно понюхал ее. На что земноводное неожиданного предостерегающего цвета ответило:

– Ква-а-ак!

И, резко оттолкнувшись, перепрыгнуло на ствол соседнего дерева, словно прилипнув к его шероховатой коре.

– Ваууур… – обиженно заявил мой демон с Ваурии, теряя к ветреной особе всякий интерес. В первую очередь гастрономический.

А оранжевая лягушка, издав очередное: «Ква-а-ак!», не удержалась на дереве и зашуршала листвой, тревожа ее падением своего крохотного тельца.

Обеспокоенно посмотрев на наливающийся багрянцем солнечный круг, частично скрытый горным массивом, я предположил, основываясь на своем очень небогатом опыте делать прогнозы:

– Ночь, видимо, будет холодная.

– Ночь будет независимо от нашего желания, – высказался дед Маздай, старательно вытирая наружную сторону линз своих очков условно чистыми пальцами. – Ее не может не быть. А вот будет ли она холодной, это зависит от нашей лени. Не поленимся дров собрать да огонь подде… (Только прошу вас, я сам его подожгу!) …будем поддерживать, так и не озябнем.

– А при повышенном энтузиазме и всех окрестных опоссумов, если они здесь водятся, обогреем.

– Несмешная шутка, – заметил дед Маздай.

– А я и не шутил, – с каменным выражением лица ответил я.

Где-то вдалеке вспыхнула обезьянья ссора, огласив окрестности пронзительными визгливыми выкриками, в которых в полной мере проявляется склочный характер сцепившихся в словесной перепалке приматов. Раскатисто рыкнул тигр, заставив меня вздрогнуть, но на обезьян не оказав ни малейшего влияния. Квакнула вернувшаяся на свою ветку оранжевая лягушка, забираясь под широкий лист. Треснула под чьей-то ногой сухая ветка.

– Пусто, – сообщила Агата, показавшись из-за дерева. – Пойдемте.

– Она утвердилась в моей честности? – поинтересовался проводник.

– Ага.

– Ну, тогда… – махнул рукой Маздай. – Прошу в мою скромную обитель.

– Это так любезно с тво-о-о… – Ошеломленный открывшейся мне картиной, я только и смог, что воскликнуть: – Что это?

– Моя обитель. – Дед Маздай царственным жестом указал на чернеющие среди густых зарослей папоротника руины. От некогда крупного, возможно даже величественного, сооружения остались частично уцелевшие стены, как мне кажется, удерживаемые лишь честным словом архитектора и густым переплетением лиан, да единственная из восьми угловых башен, устремляющая свою островерхую крышу в небо у дальней к нам стены. В некоторых местах лианы под собственной тяжестью оборвались, открыв взору фрагменты украшающих стены росписей. Трудно предположить, чей талант прорвался на эти стены мешаниной ярких граффити, но в отсутствии фантазии творца не упрекнешь. А вот в ксенофобии… Если парочка изображенных на стенах человекообразных особей сохраняла физиологическую целостность тел, хотя и гипертрофированных: у мужчины шары бицепсов двукратно преобладали над размерами головы, а у женщины те же пропорции в отношении бюста, – то различные монстры словно были препарированы для научных изысканий первокурсников-медиков: обрывки щупалец, куски жвал, сегменты хвостов, разорванные зубастые пасти и целые груды отдельно представленных внутренних органов, прорисованных с поражающей воображение достоверностью. Создавалось впечатление, что художник имел лишь смутное представление о людях, при этом благоволя к ним, а вот в отношении остальных ситуация радикально противоположна: рисует почти с натуры, но при этом горячо ненавидит.

– Кто это нарисовал? – поинтересовался я у деда Маздая. – Ты?

– Древние.

– Рассказывай… Рисункам не больше пары-тройки лет. Краска еще почти не выгорела на солнце.

– Древние, – уперся дед Маздай. – Они могли делать на века… За мной!

Он проворно взобрался на кучу битого камня и, подойдя к двери, принялся ковыряться ключом в замочной скважине. Но то ли замок от времени проржавел и механизм заклинило, то ли ключ был не тот – только дверь не желала отворяться.

– Сейчас, сейчас…

– Давай помогу, – предложил я, отстраняя хилого Маздая и берясь за ключ.

– Осто…

Предупреждение запоздало. В моей руке осталось овальной формы колечко с небольшим плоским выступом, по неровной грани облома покрытым рыжими точечками ржавчины.

– Вот же черт! – в сердцах воскликнул я и стукнул кулаком по двери.

Вздрогнув, она с жалобным скрипом начала медленно падать внутрь. Я попытался удержать ее, но потерял равновесие и завалился на бок, увлекая за собой изрядную часть стены.

– Цел? – Протянув мне руку, Ольга помогла подняться на ноги.

– Вроде… – Я неуверенно пожал плечами и пробормотал, стряхивая с головы осколки и пыль: – Нехорошо так получилось… Держи.

Приняв от меня уцелевшее от ключа колечко, дед Маздай растерянно крякнул.

– Джинн вернется, я обязательно попрошу его починить, – пообещал я, разглядывая совершенно пустое внутреннее пространство строения. Это если не считать за обстановку груды мусора и кусты колючек.

– За мной, – уже не уверенно, а скорее просительно произнес обитатель здешних руин и, ступив в образовавшийся с моей посильной помощью проем, направился к одинокой башне, которую безжалостное время вроде бы и не затронуло.

– Ты ее тоже запираешь? – указав на дверь, спросил я у Маздая.

Он нервно дернулся, но ответил утвердительно, поспешив перекрыть мне к ней дорогу.

– Я сам. Помогать не нужно!

Можно подумать, я какой-то вандал и поставил себе целью оставить его без жилища.

Видимо, этот замок оказался в лучшем состоянии или печальная участь товарки навела дверь на правильную мысль, но спустя минуту мы оказались на первом этаже башенки – в прямоугольном помещении семь на десять с высоким пятиметровым потолком.

– Как же здесь сыро! – воскликнула Агата.

– Нужно зажечь огонь в камине, – предложил я.

– Сейчас.

– Располагайтесь, – кивнув на груду прелой соломы, предложил гостеприимный хозяин и поспешил к камину, видимо включив в разряд разрушителей не только меня, но и моих спутниц. – Я сам огонь разожгу!

– Ваур? – поинтересовался Тихон, растянувшись у приставленного к стене стола.

– Проголодался, маленький, – догадалась Ольга. Достав из заплечного мешка кусок вяленого мяса, она протянула его моему прожорливому демону. – Кушай…

Я невольно сглотнул.

Викториния обиженно поджала губы и отвернулась.

Тихон облизнулся, отчего бедного хозяина бросило в дрожь, и, блеснув наивно распахнутыми глазами, поинтересовался:

– Ваур…

– Намекает насчет добавки, – пояснил я валькирии.

– Да я поняла.

Распаковав заплечные мешки, девушки выложили на стол мясо, рис и отварные овощи.

Дед Маздай достал из утопленного в стену шкафа вместительную емкость с нежно-розовым вином и пару металлических кружек с выгравированными на боку драконами, изображенными в момент выполнения мертвой петли.

– А котелок у него есть? – поинтересовалась у меня Агата.

– А я почем знаю?!

– Так спроси.

– Спрашиваю. – Повернувшись к Маздаю, я спросил: – У тебя котелок есть?

– Зачем?

– Некоторые интересуются.

– Ну есть, – подумав, ответил он.

– Ну есть, – повернувшись к голубоглазой валькирии, повторил я услышанное. – И что дальше?

– Давайте сперва покушаем, – предложила она.

– Давайте. А котелок тебе зачем?

– Варить.

– Ага.

– Зачем он ей? – поинтересовался дед Маздай, понимающий из нашего разговора лишь сказанное мною.

– Зелье приворотное готовить будет, – пошутил я и, обмотав полоской мяса розоватый корнеплод, сунул получившийся бутерброд в рот.

Агата лишь хмыкнула и подмигнула Ольге. Та сделала круглые глаза и прошептала:

– Из мяса и зерен, и из овощей.

– За-а-ачем? – Маздай нервно протер очки.

– Приворожить хочет, – по секрету сообщил я. И подмигнул ему.

И тут дед Маздай поразил меня своей простотой до икоты.

– А кого она приворожить хочет? – Поплевав на ладошку, он пригладил ею свои не очень буйные волосы.

– Хм… не знаю.

– А… – Опустив глаза долу, гостеприимный хозяин тихо попросил: – Спросить у нее можно?

– Легко. Спрашивай, – разрешил я.

– Но она… я… а ты…

– Понятно, – шамкая полным ртом и улыбаясь про себя, произнес я. – На роль сводни меня агитируешь?

– Чего это вы там удумали? – недобро сверкнула глазами Агата. – Чего ты там ему наговорил?

– Клянусь, что говорил все, кроме правды, и только правды. Ты ведь сама слышала…

– Какой правды? – насторожилась валькирия.

– А не все ли равно? Да хоть пионерской.

– Ты с кем разговариваешь? – спросила Ольга.

– Со всеми понемногу, – сообщил я. – Только впечатление такое, словно сам с собой… А ты почему не ешь? А ну-ка взяли все по огурцу, или что это за зеленый банан, и дружно зубками хрум-хрум… И ни слова во время трапезы. – Викториния благосклонно кивнула головой и аккуратно взяла с блюда веточку петрушки. Изысканно так, губами. И на протяжении всей трапезы вела себя словно в императорском трапезном зале. Поэтому и насытилась позже всех. Впрочем, нет. Тихон не насытился вовсе. У него существует всего два состояния: он может быть голодным и может быть полуголодным, а вот сытым он быть не может. По крайней мере достаточно долго для того, чтобы успеть отойти от стола и не проголодаться.

– Ладно. – Я решительно поднялся. – Пока не стемнело окончательно, я схожу за дровами. Где топор?

– Я с тобой! – в один голос воскликнули валькирии.

– Ваур, – поддержал их Тихон, видимо созревший для короткой прогулки к ближайшим зарослям.

– Я рублю этим. – Достав из шкафа широкое мачете, Маздай протянул его мне.

– Давай. – Не мечом же мне заниматься лесозаготовкой. Это для него будет унизительно.

Лесозаготовка в джунглях сама по себе вещь малоприятная, а уж на полный желудок и в почти полной темноте совершенно отвратная.

Ударными темпами покончив с ней, мы вернулись в башню с полными охапками сучьев, которые и свалили у дальней от камина стены, рядом с разбросанной соломой.

Мой ваурийский демон тотчас растянулся у жарко пылающего камина, вытянув лапы и распластав крылья.

Викториния стала рядом с ним и, опустив голову между широко расставленными передними ногами, тотчас задремала, всхрапывая и что-то невнятно бормоча.

Поскольку во время дневного перехода я основательно выспался, а деда Маздая тянуло поговорить, то, оставив девушек отдыхать, мы поднялись на чердачный этаж.

– Что это? – спросил я, разглядывая сваленные в один угол вещи, довольно странно смотревшиеся в падающем сквозь узкое оконце лунном свете. Какие-то металлические коробки и пластины, несколько круглых шлемов и пара-тройка длинных ящиков из черного органического стекла.

– Наследие древних.

– И что ты с ним делаешь?

– Ничего. Вот очки ношу, чтобы на мир по-разному смотреть. Сегодня-то они настоящее показывают, а завтра будут чудеса являть.

– Какие?

– Да разные. Смотришь вокруг, а здесь уже не руины, а замок чудный. Вокруг камины невидимые горят, шкафы блестящие, столы с приборами странными, таинственными, лишь древним подвластные. Может, вернется дракончик, возродятся знания, а пока… лишь смотреть остается. Протянешь руку – вот-вот, кажется, коснешься. А там нет ничего, мираж один, обман призрачный. Через два дня очередь сущностей тайных настанет. Все неживые предметы, как и положено, видятся, только ярче немного, а вот живые натуру свою скрытную проявляют. Бредет на водопой слон, а видится железное чудище с длинным прямым хоботом, которым оно водит из стороны в сторону. Жутко становится. Безжалостный он. А то вместо человека скелет бредет.

– Интересные очки. Можно посмотреть?

– Сегодня ничего все равно не увидишь, но, если хочешь, – вон, примерь любой шлем, там очки такие же. Я смотрел. Только носить не получается, не налезает на голову.

Ухватив один из шлемов, я потянул его на себя, за ним потащился прикрепленный к нему костюм. Последний был выполнен на манер спортивного трико, но не из простой ткани, а из кольчужной: маленькие металлические звенья тесно сплетены один с другим.

– Похоже на скафандр, – заметил я, пытаясь обнаружить способ отстегнуть шлем или надеть весь костюм. Современному человеку, умеющему завязать галстук на двойной узел, не должно составить труда отыскать молнию на древних доспехах.

Нащупав тянущийся от затылочной области шлема через всю спину шов, я поднес его к самому своему носу, напрасно пытаясь что-либо рассмотреть в слабом свете далекой и бледной луны.

– Приподними немного забрало и загляни, – посоветовал Маздай.

Но я уперто теребил шов, покуда он не начал расходиться.

– Другое дело.

Влезать в костюм я не стал, но шлем надел как положено.

– Ну как?

– Пока никак, – отчего-то шепотом ответил я Маздаю, созерцая темень.

И тут черное стекло лицевого забрала посветлело. По нему пробежал ряд светящихся символов, значения которых я не разобрал, и тихий голос произнес:

– Бруки пляки брами кряп.

– Что за бред, – удивился я, тем не менее очень хорошо представив себе, как колышется мембрана встроенных в боковые пластины шлема динамиков.

– Хрип, хруп, храп…

По экрану поплыли разноцветные разводы, постепенно принимающие форму различных предметов. Человеческий череп с нижней челюстью, винторогий козел и цветок со странными треугольными лепестками.

– Разо, двазо, тразо…

– Что теперь видишь? – поинтересовался Маздай, дергая меня за рукав пиджака.

– Разные картинки. Сейчас царевна-лягушка, а теперь дом, нет, сарай. Постой, это же улей для пчел. Вот и они. Какие-то полосатые.

– Раз, два, три… – раздалось из динамиков. – Проверка. Раз, два, три… Проверка совпадения мыслительного и речевого процессов. Повторяй за мной. Раз.

– Раз, – послушно произнес я, пытаясь угадать, какова мощность ведущего со мной диалог компьютера, который, по всей видимости, подстраивает в данный момент свой интерфейс под мой визуальный ряд, сканируя колебания мозга.

– Два.

– Два.

– Три.

– Три.

«Надеюсь, до ста считать не придется», – подумал я.

– Проверка закончена, – сообщили динамики, вполне может статься, прочтя мои мысли. – Желаете ли начать регистрацию пользователя?

– Давай, – согласился я.

– Добровольно ли ты принял решение вступить на путь хакерства?

– Да, наверное…

– Твердо ли твое решение вступить в явный Орден хакеров?

– Да, – ответил я, зная, что постоянно жать на «да» – это наикратчайший путь добиться от компьютера желаемого при работе с программой, рассчитанной на массы.

– Твой логин. Назовешь самостоятельно или предложить список?

– Дракон, – после непродолжительной паузы ответил я.

– Твой пароль?

– Свобода.

– Мы рады приветствовать в своих рядах нового брата. Тру-ту-ту… – пропели трубы.

Перед глазами появилось изображение открывшихся с натужным скрипом решетчатых ворот, за которыми дорога разветвляется на три тропинки. У развилки лежит крупный валун, на боку которого выцарапано: «Какой юзер не мечтает стать хакером?»

– Я тоже рад.

Развилка и камень исчезли, открыв моему взору окружающую меня обстановку, подсвеченную бледно-голубым свечением, сидящего рядом Маздая, груду уцелевших древних вещей.

– Меню управления, – потребовал я.

– Назовите операцию, которую требуется выполнить.

– Увеличить яркость изображения вдвое. – Свечение стало ярче.

– Ты тоже управляешь изображением? – откинув забрало, спросил я деда Маздая, внимательно следящего за моим диалогом с компьютером.

– Нет. Со мной он не разговаривает.

– Понятно.

Мне и в самом деле многое стало понятно. Вся эта легенда про драконье яйцо, сотворение первых людей, про драконов… Космический корабль и планетарные челноки. Вот только виденный мною дракон живой. Но ведь могла же существовать цивилизация, развившая биоинженерию и создавшая в пробирке дракона. А как же быть с неработающей магией? Какое-то отрицательное или искажающее поле?

– А что ты можешь? – опустив забрало, спросил я.

– Конкретизируйте задачу.

– Десятикратное увеличение, – посмотрев на палец, приказал я.

Изображение послушно приблизилось, позволив рассмотреть набившуюся под ноготь грязь и торчащий заусенец.

Интересно, а компьютеры очков и шлема связаны между собой?

– Взгляд со стороны деда Маздая.

– Поиск в базе. У-у-у… – Кажется, повис.

– У-у-у. Блимп! Объект не обнаружен. Дополнительные критерии, пожалуйста.

– Объект находится в радиусе трех метров от моего месторасположения.

– Объект обнаружен.

Моргнув от неожиданности, я с изумлением уставился на самого себя – такого нелепого в шлеме на голове и со свисающим от подбородка до пола металлическим слюнявчиком.

– А… Есть ли еще доступные объекты?

– Ведется поиск. У-у-у…

На этот раз поиск занял несколько больше времени, но наконец гудение оборвалось и голос сообщил:

– Есть. Семь активизированных наземных и тысяча сорок восемь условно активных орбитальных.

– Над нами орбитальные объекты есть?

– Поиск. Объекты обнаружены. – Взгляд на здание, в котором я нахожусь, с высоты. Изображение поплыло, и я увидел огромный темный диск планеты, на треть освещенный отражающимся от луны светом. Лепестки соприкасающихся континентов среди океанской бесконечности. Очевидное сходство с яичницей, приготовленной со скорлупой, действительно наблюдается.

– Стократное увеличение, – потребовал я.

Оптика орбитального объекта, покорная воле компьютера, послушно приблизила изображение.

Сориентировавшись на местности относительно красной пульсирующей точки на экране, обозначающей мое местонахождение, я, поочередно корректируя приближение и координаты, добился того, что стал довольно отчетливо виден холм, выкрашенный лунным светом в розовое. На его вершине блестело озеро, вокруг моего ложа хорошо было видно нагромождение деревьев.

– Чем это он там занимается? – произнес я, привлеченный суетой джинна. – Увеличить яркость.

Джинн тем временем выстроил перед сложенными для костра деревьями статуи, ранее украшавшие вторые ярусы склонов, и принялся с довольной улыбкой на лице создавать из них композиции, соединяя несоединимое. Вот воин бьет шестом по спине стоящего враскорячку обнаженного мужика. А вот голая мадам сидит на шее стоящего в боевой стойке мечника, обхватив его голову руками и сладострастно запрокинув лицо к небу. Про тех двоих в самом центре и говорить-то неприлично, и смотреть стыдно. Некоторые скульптурные группы состоят из трех-четырех изваяний, непонятно чем занимающихся.

Закончив со скульптурами, джинн облетел их, любуясь делом своих рук со стороны, и, довольно хихикая, направился к ложу, где быстро поджег сложенные деревья с трех сторон, а сам спрятался за карликовое деревцо.

Первые фанатики появились спустя несколько минут.

Немая сцена. Если бы в первом акте в храме был барабан, то непременно раздалась бы торжественная дробь.

На лицах горячих почитателей Великого дракона растерянность, медленно переходящая в ярость. А за деревом хихикающий джинн довольно потирает руки.

Все новые и новые фанатики прибегают на свет пламени, словно мотыльки.

Кто-то, упав на колени и рвя на своей голове волосы, воет, кто-то размахивает ножом.

Полный бедлам…

Крик, шум, гам. Вооруженные ножами и факелами люди рыщут среди уродливых деревьев, выискивая осквернителя святынь. И не похоже, что они на этом остановятся.

Джинн, хохотнув в последний раз, стремительно рванул прочь.

Несколькими мгновениями позже толпа разъяренных фанатиков, одержимая жаждой мести, устремляется вниз по склону горы. Дрожащий свет множества факелов, волной расползаясь по окрестностям, создает иллюзию извержения вулканом раскаленной лавы.

– Обыкновенное изображение, – скомандовал я, ощутив рывок пиджака, когда джинн на полной скорости влетел в свой сосуд, лежавший в моем кармане. Ужасно хочется забить узкое серебряное горлышко пробкой (Хоть возвращайся…) и залить сургучом на веки вечные.

– Я их так… Вай-вай-вай!!!… – захлебываясь от восторга, попытался поделиться радостью джинн. – А они как увидели…

– Идиот!

– Не понял?

– Тебя зачем там оставили?

– Так это… костер разжечь. Я его и разжег. Вай! Вместо того чтоб орать слова обидные и несправедливые, ты благодарить меня должен.

– Благодарить?! Да ты же форменный вредитель. Из-за твоей выходки они теперь все эти чертовы джунгли ручными гребешками прочешут.

– И пускай. Лишь бы не воевали.

– Теперь они не успокоятся, пока нас не найдут. А если поймают, то такое будет… представить тошно.

– Но… Весело должно было быть. Я ведь как лучше хотел.

– А вышло как всегда, – печально вздохнул я. Злость куда-то ушла, остался лишь горький привкус обиды на свою нелепую судьбу. Ну за что мне все это невезение? – У-у-у…

– Что с тобой? – Дед Маздай, вскочив на ноги, поспешно сорвал с моей головы шлем. – И что это за существо призрачное, скрывшееся у тебя в кармане?

– Что со мной? Это я с тоски завыл. Давай на пару?

– Разбудим…

– А мы тихонько. Давай на раз-два. Раз, два… У-у-у…