Текст книги "Сокрушительное бегство"

ГЛАВА 32
Кто-кто в яичке живет?

В комнате двое, одна из них мышь. Кто пищит?

Ответ: женщина на стуле.

– X… х… х… – я пытаюсь высказаться, но мне настойчиво мешают.

Нет. Ужасно приятно, конечно, когда все вокруг тебя хлопочут, переживают… Но как только они начинают поочередно ставить эксперименты (в меру своей безразмерной фантазии) по оказанию мне первой помощи, тотчас возникает вопрос: что я им плохого сделал? Оленька не нашла ничего лучшего, как несколько раз влепить мне по лицу. Как человек разумный, я понимаю, что это пощечины, долженствующие привести меня в сознание, но… Зачем же бить так сильно? Я же не рыцарь, у меня мозги к встряскам не приучены. Пока помутневшее сознание пыталось справиться с последствиями пощечин, подоспела Агата и с чистой совестью попыталась утопить меня, вылив на лицо целый бурдюк воды. Отплевываясь, я попытался приподняться. Но тут подоспел князь Торригон, который оттеснил лизнувшего меня в нос Тихона и, уратити…, принялся резкими движениями взбалтывать воду, которая успела набраться в нос и уши.

– X… х… х… – Если выдержат позвонки и голова не отвалится, то еще не один день она будет непроизвольно дергаться, словно у китайского болванчика. – X… хватит!

– Живой! – Обрадовался Торригон, прижимая меня к своей груди. Наверное, хотел исправить это досадное недоразумение.

Выдержав шквал радостных объятий, заставивших меня задуматься над выражением «тварь бесхребетная», я первым делом поинтересовался:

– Где она?

– Висит, – успокоила меня Оленька.

– Как? – растерялся я.

– Нормально, – заверила она. – На веревке.

– Но…

– Не волнуйся, теперь она колдовать не сможет. Можешь сам проверить.

Поднявшись с помощью рыжеволосой валькирии, я проследовал в указанном ею направлении. Не то чтобы меня терзали сомнения относительно способности повешенной колдовать, но… удостовериться в этом лично, дабы избежать ночных кошмаров в будущем, не помешает.

Вздох облегчения невольно сорвался с моих губ.

Представшая взору картина не оставляла сомнений в правдивости заявления валькирии. Тетушка Акулина Степановна действительно висит и колдовать не сможет при всем желании. Тот, кто подвешивал ее к потолку вместо люстры, побеспокоился об этом. Единственно доступное в ее положении действие, не считая самого висения, – это дыхание, и то не полной грудью и только через нос. Раньше я как-то не имел случая воочию полюбоваться на знаменитых египетских «тутанхамонов» и «рамсесов», вернее, на их мумии, ну а теперь, после того что я увидел, уж и смысла в этом нет. Не знаю, сколько времени мои друзья потратили на пеленание тетушки, но без ножа я бы и за день не распутал то, что они намотали. Это лишь первоначально на ум пришло сравнение с мумией – тому виной, скорее всего, белизна использованного для связывания материала. При более внимательном рассмотрении становится очевидным сходство с куколкой бабочки, которое усиливается подвешенным состоянием упакованной тетушки. Мумий предпочитали не подвешивать за шкирку, а аккуратно укладывать в саркофаги.

– Видишь, – положив руку мне на плечо, произнесла Оленька, – теперь она не сможет причинить тебе зла. А то лезет целоваться… ведьма!

– А не задохнется? – обеспокоился я.

– С чего бы? – удивился князь Торригон. – Веревку мы поверх первого слоя бинтов под мышками пропустили.

– Давайте снимем. А то у меня в голове вопросов, словно в парламенте перед выборами президента, и все сводятся к одному: «Сколько?» Действительно, сколько я могу жить в подвешенном состоянии, да и тетя тоже?

– Давайте, – надевая бронированную перчатку, согласился имперский князь.

– За разговором и поедим, – предложила Агата, зачем-то доставая мечи.

– Правильно, – дыхнув на всех перегаром, поддержал начинание появившийся из пола джинн. Посмотрев на упакованную тетушку, которую подхватил на руки князь, он добавил: – Вот это, я понимаю, гостеприимство. Отказов составить компанию не принимаете, да?

– А собутыльник твой где? – остановив его разглагольствования о нашем радушии, поинтересовался я.

– Как где? Спит внизу. Позвать? Эй! Ши…

– Тихо!!!

– Почему? – шепотом спросил джинн.

– Маленького разбудишь, – пояснил я. – И в ушах у меня от твоего крика звенит.

Спустя несколько минут я уже сидел с чашкой горячего травяного чая и куском холодного мяса. И если первый достался в полном объеме мне, то второе по большей части перекочевало в брюхо дракончика. Последний, едва разлепив сонные глазки, перелетел на мое плечо и незамедлительно запищал, требуя еды и зрелищ. Первое ему предоставил я, а о втором позаботились князь Торригон и моя тетушка. Князь, памятуя о своем обещании присматривать за некроманткой, не снимая перчатки, следует за ней по пятам, стараясь постоянно находиться за ее спиной. Тетушка, в свою очередь, помня о княжеском полновесном кулаке, старается отодвинуться от него подальше. В итоге они дружно кружат вокруг меня, словно электроны атома вокруг ядра.

Уже через пять минут тетушкиного рассказа мне стало понятно, что принимаемые нами в отношении нее меры предосторожности излишни. А еще минут через десять, когда мне окончательно надоело вертеть головой вслед ее перемещениям, я попросил князя прекратить терроризировать бедную женщину. Он обиделся, но перчатку снял, вызвав шумный вздох облегчения у тетушки, и даже ухватил кусок мяса.

Не скажу, чтобы все стало на свои места, но кое-что прояснилось. Хотя по большей части за счет догадок, а не фактов. Фактов до обидного мало. Во-первых, если тетушка не сильно напутала с датой своего похищения (она утверждает, что помнит не только число, но и день недели), то оно произошло за несколько недель до «ее» первого визита ко мне с предложением передать права на портал № 27-3/МА. Во-вторых, она совершенно точно уверена, что похитители дважды использовали портал по дороге сюда. Дрожь перемещения ни с чем не спутаешь. В-третьих, месторасположения местного портала она не знает, поскольку путешествовала с мешком на голове, но между вторым перемещением и погружением в камеру глубокой заморозки прошло немного времени, из чего вытекает близость портала к административному центру драконьего гнезда. Все. Ни о предложении передать права на портал, ни о покушениях, ни о некромантии она не знает, а о последней и знать не хочет.

– Ты хочешь сказать – это не она покушалась на тебя? – выслушав мои размышления вслух, спросила Оленька.

– Не она.

– Но ведь ты говорил, что она сама в этом призналась.

– Не она.

– Что-то я не понимаю, – развела руками валькирия. – То она, говорит, то, говорит, не она… Она оживляет чучело, но это не она, потому что она находилась здесь, но в то же время чучело оживила… Так не бывает.

– Бывает. Вспомни двоих Улюлюмов.

– Перевертыши? – сообразила рыжеволосая зеленоглазка.

– Я так думаю, – согласился я. – Это многое объясняет. Зачем-то перевертышу понадобился звездный портал на Ваурию, и он организовал похищение моей тети, а сам принял ее облик. После того как я отказался передать права за вознаграждение, он, или скорее они, поскольку все указывает на нескольких исполнителей, устроили на меня охоту. Вот так.

– А почему они не похитили тебя? – спросил князь.

– Он жрет много, – хохотнул джинн. – В дороге похитителям покоя бы не было. Все время у печки, со сковородками и кастрюлями.

– Ха-ха, – произнес я, давая понять, что оценил шутку. Хотя она и не уместна. – А почему не похитили меня – не знаю…

Тихон насторожился и зарычал.

Мы подхватились на ноги и обнажили мечи.

Из пола, сияя мраморной улыбкой, высунулась взлохмаченная голова некогда беззубого призрака.

– Я рад приветствовать вас, – произнес он, даря улыбку направо и налево. – Доброе утро, не правда ли? Если бы еще похмелиться… – Оставив его намек без ответа, я с подозрением спросил: – А чего это ты такой добрый и вежливый?

– Я теперь всегда таким буду, – выбравшись из пола, пообещал призрак. – Ведь раньше-то почему я злой и нелюдимый был?

– Потому что гад и сволочь, – сказал как отрезал джинн.

– Потому что людей рядом не было? – предположил я.

– Потому что мы оказываем на тебя благотворное влияние? – спросила Агата.

– Глисты? – выдала свой вариант тетушка, немного освоившаяся и уже не дергающаяся от малейшего движения имперского князя Торригона.

– Нет. Злым и нелюдимым я был потому, что у меня зубов не было, а теперь… Вот! – Призрак продемонстрировал причину улучшения своего характера. – Теперь я добрым буду.

– Вот-вот! И глисты от плохих зубов заводятся, – подвела итог моя родственница. А затем, резко сменив тему, указала на ближайшую к ней камеру глубокой заморозки: – А я узнала его.

Посмотрев на плавающего в геле немолодого уже мужчину, я отметил, что его черты мне кажутся довольно знакомыми.

– Узнал?

– Постой-постой…

– Его часто по телевизору показывают… – подсказала тетя.

– Вот теперь узнал! Это же президент?! Хорошо, что чужой, а не наш. Теперь понятно, почему их внешняя политика такая агрессивная.

– Вот оно! – подняв палец, провозгласила тетя. – То, о чем предупреждали нас, свершилось. Нас завоевали.

– Не думаю, что все так плохо, – сказал я, пытаясь ее успокоить.

– Будет хуже, – согласилась она.

Все присутствующие дружно замолчали, вспоминая каждый свое, так что проголодавшихся бойцов, когда те пришли завтракать, встретила тишина.

– Что-то случилось? – спросил один из них. Не помню, как его зовут, но что не Макаром – это точно. Медведя другой гоняет.

Сидящий на моем плече дракончик сердито зашипел, распугивая пришедших струйками огня. Правда, пламя у него получается не больше, чем у зажигалки, и единственным, кому досталось, оказалось мое ухо. Вот его он припалил изрядно. Пришлось снять дракончика с плеча и завернуть в пиджак. Пускай поспит, маленьким положен дневной сон… Желая снять гнетущее напряжение, джинн хитро блеснул глазами и куда-то исчез. Появился он через минуту. Мы едва разделали принесенного соборными бойцами поджаренного кабанчика. Вместо привычного возникновения из ниоткуда джинн избрал довольно необычный для него способ появления. Он спустился по лестнице, шаркая разношенными тапками и держа на вытянутой перед собой руке поднос с высокими бокалами.

– Предлагаю выпить этой чистой родниковой воды за успех нашего предприятия, – провозгласил он, хитро улыбаясь, и первым подал пример, опрокинув в горло содержимое бокала.

Я ожидал, что оно окажется на полу, но, видимо, дымная плоть джиннов не такая уж бесплотная, каковой кажется на первый взгляд.

С опаской понюхав налитую в бокал жидкость, я не обнаружил никакого запаха, а потому довольно смело проглотил его. Мягко скользнув в желудок, жидкость взорвалась огненным смерчем. Вытаращив глаза, я попытался выдохнуть, но удалось мне это не сразу. Рядом кто-то крякнул, видимо ощутив прелесть преподнесенной джинном водки. Женский вскрик, свист стали и звон стекла.

Смахнув слезу, я с изумлением увидел корчащегося на полу соборовца. Царапая пальцами ковровое покрытие, он страшно хрипел и скрежетал зубами.

– Яд… – прокатилось по рядам присутствующих. Кто-то начал сплевывать… кто-то, с ненавистью глядя на джинна, поднял меч.

Меня пронзило леденяшим ужасом. Я повернулся к Оленьке, надеясь, что она не успела выпить отравленную водку.

– Она не отравленная, – позеленел джинн. – Я ведь пил. – И тут тело корчившегося на полу бойца застыло и начало бледнеть.

– Что за…

Миг – и там, где только что было тело, лежит лишь кучка праха да темнеет черный кристалл.

Что это означает, я сообразил первый, а сообразив, длинным кувырком подкатился к лестнице, выхватил меч и грозно проревел:

– Всем замереть! Джинн… Джинн!!!

– А…

– Водка осталась?

– Много, – ответил он.

– Тащи сюда! – приказал я. – Будем следственный эксперимент проводить.

– Батюшка сокру…

– Тихо! Ни слова. Всем стоять и не двигаться! Дышать и то не очень громко!

«Послушались. Это хорошо, – переведя дыхание, подумал я. – Это очень хорошо».

Вернулся джинн с десятилитровым стеклянным баком, полным почти под завязку.

– Будешь на раздаче, – сказал ему я. – Сейчас нальешь бокал и подашь тому, кому я скажу. Хотя постой! Давай первый сюда.

Взяв у джинна полный водки бокал, я поднял его, демонстрируя собравшимся его полноту, и произнес:

– Смотрите, сейчас я ее выпью. Она не отравленная. – Джинн часто-часто закивал головой, подтверждая правдивость моих слов.

Зная, какая водка забористая, я заранее скривился. И выпил ее.

Вторая порция пошла немного мягче, но все равно проняла до кончиков пальцев.

– Ух… Пробирает до кишок, – усмехнулся я, возвращая бокал джинну. – Наполняй!

Он с проворством, выдающим многолетний опыт, налил водки по ободок. Ни каплей меньше, ни каплей больше.

– Оля, – внезапно охрипшим голосом произнес я. – Убери мечи… Оружие все уберите! А ты подойди и выпей.

Она понимающе улыбнулась мне и выполнила все, что я просил. Подождала минуту, прислушиваясь к ощущениям, и сообщила:

– Точно не отравленная. Хотя и гадость страшная.

– Встань рядом со мной, – разрешил я. – Если кто-то бросится – руби не раздумывая.

Не дело это, конечно, поручать такие вещи женщине, но она в своей жизни видела сражений больше, чем я. В смысле не видела, а участвовала. Поскольку перед экраном телевизора за один вечер насмотришься столько мордобоев, что ни одному рыцарю без страха и упрека и в грезах не померещится.

– Агата!

Она выпила и заняла место по левую руку от меня, неспешно обнажив клинки.

Джинн принял опустевший бокал и наполнил его.

– Князь Торригон.

– Имперский князь, – поправил он меня.

– Заткнись и пей! – не очень вежливо заорал я. Но и меня можно понять – нервный стресс, а тут он со своим этикетом.

– Что дальше? – поинтересовался князь, осушив предложенный кубок.

– Что чувствуешь? – вопросом на вопрос ответил я.

– Чую – русским духом пахнет…

– Тоже мне Кощей Бессмертный выискался. Становись там… Джинн, а ты дыши своим перегаром в сторону.

В результате испытаний тетушки я тоже не сомневался, поскольку она с момента разморозки находилась здесь. А вот того, что она упрется и откажется пить одна, я не ожидал.

– Я не алкаш какой-то, – заявила Акулина Степановна. – В одиночку пить. И без тоста.

– Почту за честь составить компанию леди, – галантно предложил князь. Чем сразу искупил половину вины за рукоприкладство. – За прекрасных дам!

Попросив родственницу посидеть на ступеньках и не путаться под ногами, я обвел взглядом притихших соборовцев. Эх, ребятки…

– Начнем с тебя, – не зная имени, я указал на ближайшего к нам паренька.

Он пожал плечами и одним махом проглотил предложенную порцию огненной воды.

– А одной точно хватит? – шмыгая носом, спросил он.

– А что?

– Может, для надежности батюшка сокрушительный воевода повелит вторую налить?

– После. Пока становись рядом с князем. – Он пожал плечами и отошел.

– Теперь ты.

Завертев головой по сторонам, указанный мною воин утвердился, что я имел в виду именно его, и подошел к джинну. Заглянув в бокал, он вздохнул и поднес его к губам.

– А… – Выплеснув содержимое хрустального кубка в лицо князя, «непьющий» прыгнул сквозь испуганно икнувшего джинна на меня, пытаясь ударить в лицо ножом.

Я не успел среагировать. Лишь моргнул. Но охранницы продемонстрировали свое искусство. Оленька одним мечом блокировала взмах ножа, а вторым отсекла державшую его руку. Агата тем временем обезглавила нападающего.

По рядам соборовцев прокатился недоуменный ропот. И трое из них, выхватив мечи, бросились на прорыв.

Короткая стычка, во время которой я успел лишь один раз ударить мечом. Удар вышел зрелищный, если так можно сказать о убийстве живого существа. В этом случае, думаю, можно. Волнообразное лезвие с легкостью рассекло доспехи и плоть под ними.

Три перевертыша упали на землю четырьмя недвижимыми кучками пепла. Почему четырьмя? Я же сказал, что мой меч с легкостью разрубил и доспехи, и тело, сделав из одного перевертыша двоих.

К этому времени у моих ног уже лежал один черный кристалл, и вскорости к нему добавились еще три.

На остальных соборовцев водка не оказала никакого воздействия.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил я всех присутствующих. – Теперь нужно быть предельно осторожными, ибо мы знаем, какие вероломные противники нам противостоят. Они могут принять облик любого из нас.

– А где… – Вопрос повис в воздухе, так и не сформулировавшись.

– Они скорее всего мертвы. Но если им повезло и они вернутся, необходимо будет проверить их… Джинн! Водку не уноси. Оставь здесь!

– Теперь я знаю, почему перевертыши не стали превращаться в тебя, – сказала Агата.

– Теперь это я и сам знаю. Хотя вообще-то пью я редко. Но если не пить вообще, это может показаться подозрительным. Другое дело женщина, у которой больная печень.

– У меня здоровая печень! – возмутилась тетушка.

– Это я к примеру.

– А звери? – спросила Оленька.

– Но они не стали бы превращаться… – начал я, но тотчас оспорил сам себя. – А почему бы и нет? Князь, вы мне поможете?

– Разумеется. А в чем?

– Уговорить Викторинию выпить водки.

– Но она принцесса…

– Именно поэтому я и обратился к вам.

Кобылица единорога удивила меня, безропотно проглотив залитую ей в горло жидкость и лишь после этого упав в обморок. Впрочем, она быстро спохватилась и вскочила на копыта, испугавшись, что ее благородный обморок примут за конвульсии перевертыша.

С Тихоном и Топтыгой пришлось повозиться, но мы совместными усилиями напоили их водкой. Мой демон тотчас завалился спать, сунув морду дракончику под бок. А вот медведь оказался не простым, а шатуном. Махнув лапой на Макара, он побрел вдоль камер глубокой заморозки, останавливаясь у каждой и пытаясь достучаться до находящихся внутри людей. При этом порыкивая и смешно шлепая губами.

– Вот теперь, кажется, всех напоили, – облегченно вздохнул я, покосившись на князя, увлеченно рассказывающего моей тетушке какой-то светский анекдот. Что-то об императорском шуте, спутавшем штаны с колпаком.

– А меня – нет, скоты! – обиделся призрак, забыв о том, что он отныне вежливый и добрый.

– Ему не наливать, – замахал руками джинн. И со знанием дела произнес: – Опохмел ведет к запою… А через него все равно все протекает.

– Ах вот вы как!

– Может, дать ему пробку понюхать? – предложил я.

– Так у этой водки спиртные пары почти не чувствуются, – возразил джинн.

– А вчерашняя осталась?

– Какой-то гад ночью все вылакал, я искал, – сообщил призрак.

– А оно твое?! – набросился на него джинн, сдав себя с потрохами.

– Не спорьте, – сказал я, махнув рукой. Устал я от них, честное слово. – Налей ему стакан.

– Ну так… – Джинн демонстративно ткнул пальцем призраку в пузо. Сам же почти такой же бесплотный, а туда же… Но бокал наполнил.

Бывший обитатель покосившейся башни в городе, названия которого я не помню и, если честно, никогда и не знал, попытался тотчас ухватить его. Пальцы с легкостью прошли сквозь хрустальный кубок, не вызвав даже волнения налитой в него жидкости.

– Не спеши, – достав меч из петли, я упер его в пол. – Теперь можешь.

Призрак радостно схватил бокал. «Боже мой! – подумал я. – Чем я занимаюсь?» Быстро шевеля крыльями, ко мне подлетел дракончик и плюхнулся на плечо, ухватившись за кольчужную ткань.

– Нужно обследовать верхние этажи, – решил я. – Двигаться будем одной группой, чтобы не рисковать.

Первыми на четвертый этаж поднялись валькирии, я немного задержался, привлеченный долетевшим до моего уха грохотом. Посмотрев в окно, я пораженно замер.

Улюлюм?!

Как мы про него забыли?

– Ваур? – удивился Тихон, подняв на меня мутный взгляд. Он страшно не хотел вставать, так что пришлось почти волоком тащить его, но разделять группу я не намерен. Макар тоже с Топтыгой мучается, пытаясь заставить его идти вперед, а не из стороны в сторону.

– Мыши! Бежим!!! – Перепрыгивая через ступени, ко мне подскочили валькирии и, ухватив за руки, потянули за собой. – Мыши!!!

– Ну мыши! Ну и что? Я их не боюсь, – заявил я. – Это ваши женские при… Мыши?! А-а-а!!!

Тихон вауркнул и стремительно ринулся вниз по лестнице.

Я изо всех сил рванул за ним, забыв, что у меня в руках меч и я обычно ужас какой храбрый. Рядом, грохоча доспехами и обгоняя один другого, неслись остальные.

Выскочив из здания, мы не смогли сдержать крика ужаса. И отступили, прижавшись спиной к стене и подняв мечи.

Перед нами, покрывая поле сплошным шевелящимся ковром, выстроилась целая армия разнообразных монстров. Описать их невозможно. Одно могу сказать с уверенностью: если чье-либо воображение способно представить себе какое-то небывалое уродство, то при внимательном просмотре в рядах наших противников непременно обнаружится такое создание. Или даже еще ужаснее.

Выскочившая следом за нами мышь не кажется такой уж страшной. Ну, размером с носорога, ну, из глаз вырываются желтые лучи, словно из автомобильных фар, ну, изо рта торчат шипящие змеи… Подумаешь! К тому же она оказалась в единственном экземпляре. Выскочила и сама с перепуга ошалела. Пискнув совсем несолидно для своей комплекции, она заметалась по сторонам и, узрев наваленный у основания яйца бурелом, устремилась под его защиту.

Из вражеского войска выдвинулся вперед отдаленно похожий на человека урод. Злорадно рассмеявшись, он торжественно прокричал:

– Злобные твари!

– Сам такой, – ответил я, не питая надежды на мирное завершение переговоров.

– Вы не уйдете отсюда живыми!

– Обещали, что и войти не сможем. А мы здесь и прекрасно себя чувствуем. Где же вы пропадали так долго? Мы уж соскучиться успели…

– Вам удалось один раз обмануть нас, заперев в подземных ходах. Не хочу даже знать, как вам это удалось, но виновные понесут наказание.

– Невиноватый я! – заверещал гибрид черепахи и паука, семеня к парламентеру на дрожащих лапках. – Они сами все испортили. Вон тот, рыжий, это он намочил провода, и они перегорели.

– Ваур?! – поинтересовался Тихон.

– Это они тебя хвалят, – пояснил я своему демону. – Умница.

Знать бы, к чему приведет нехорошая привычка, подхваченная Тихоном у соседской болонки, огромных размеров и неимоверной лохматости, я и сам бы не поленился отметиться у каждого встречного столбика. Смотришь, и просидели бы перевертыши в своих подземных бункерах до скончания веков.

Гибрид черепахи и паука запутался в ногах и упал, придавив их панцирем.

– Злобные твари! – прокричал парламентер, чтобы как-то заполнить паузу, возникшую в нашем разговоре.

Сидящий на моем плече дракончик зло зашипел ему в ответ и затрепетал крыльями.

– Мы убьем вас!

– Да ты что такое, горлопан кривоногий?

– Я предводитель армии Обреченного мира.

– Перевертыш, – с ненавистью выдохнул я. Наверное, я первый человек, который увидел подлинное их обличье. Понятно теперь, почему они чужой облик всем являют…

– Паразит, – сказал имперский князь. Викториния ограничилась презрительным ржанием.

– Моя армия непобедима!

– Это классическая ошибка всех гнусных злодеев, – сообщил я ему. – Торжествуя победу над героем, они забывают обо всем, а в последний миг ему неожиданно приходят на помощь.

– И кто же это вам поможет? – рассмеялся урод.

– А! Мышь?! – донесся растерянный крик Улюлюма. Полетели в стороны бревна. Яйцо дрогнуло и накренилось.

Непобедимые войска попятились.

– Вперед! – взмахнул клешней их предводитель. – Уничтожьте их!

Яйцо качнулось и, вывалившись из рассыпавшегося бурелома, покатилось по рядам бросившихся врассыпную перевертышей. Описав полукруг, оно ударилось об угол жилого корпуса и замерло.

Мы попытались вжаться в стены, пережидая град строительных материалов, на которые распалась восьмиэтажная башня.

С диким криком Улюлюм подбежал к упавшему яйцу и, подпрыгнув, ударил по нему мечом. По поверхности скорлупы заструилась черная линия трещины, которая, достигнув метровой длины, резко раздвоилась и устремилась в двух новых направлениях. Улюлюм повторно поднял меч, намереваясь развить достигнутый им успех, но передумал и отошел. Нависающий над его головой бок яйца служил не только источником тени, но и грозным предупреждением.

Все замерли, ожидая, что же будет дальше. Но того, что произошло, не ожидал никто…

Каждое из двух ответвлений достигло критического размера в один метр и тоже раздвоилось. Процесс пошел со всевозрастающей скоростью, буквально в считанные минуты расчертив всю поверхность яйца на правильные шестиугольники одинакового размера.

Если вы полагаете, что все это время наши противоборствующие стороны не предпринимали никаких действий, то вы ошибаетесь. Не все таращились на вызванное мышью и усугубленное Улюлюмом разрушение скорлупы драконьего яйца. Некоторые занимались своими насущными делами. В большей степени это относится к тем счастливчикам из перевертышевой братии, которых яйцо только утрамбовало в землю и которые теперь самоотверженно откапывались. Признаться, таких счастливчиков оказалось немного. Большей частью путь яйца выглядел как однородная дорога, хорошо утрамбованная и присыпанная толстым слоем сероватого пепла с вкраплениями черных кристаллов. Помесь паука и черепахи наконец-то разобралась со своими членистыми лапами и втихую смоталась, решив переждать начальственный гнев в безопасном отдалении. Кто его знает, может, полководец решит начать сражение с наказания своих, чтобы чужие боялись…

– Цып-цып! – сложив пальцы соответствующим образом, прокричал Улюлюм. – Я Улюлюм – Великий Сокрушитель, самоотверженный спаситель Яичницы и гроза всех паразитов. Вылезай, дракончик! Цып-цып!

В ответ на его крик шестигранные сегменты градом посыпались на землю, обнажая каркасную основу скорлупы.

– А разве драконов подзывают так? – поинтересовался джинн у сидящего на моем плече дракончика. И, не получив ответа, принялся рассуждать логически: – «Цып-цып» подзывают цыпленка, значит, дракончика нужно подзывать «драк-драк». Или «дыр-дыр».

Солнечные лучи заиграли на зеркальной коже дракона, когда он встрепенулся, словно просыпаясь ото сна, а затем, потянувшись, расправил крылья и поднял голову, с легкостью прорвав каркасную решетку скорлупы.

– Я здесь! Я Улюлюм! – заорал Сокрушитель, подпрыгивая и размахивая руками.

Монстры попятились, а предводитель их непобедимого войска в спешном порядке переквалифицировался в землекопа. Но не стараясь откопать попавших в беду соплеменников, а норовя самому зарыться в грунт. Не знаю, какой из него полководец, но экскаватор он бы заменил с легкостью.

От вырвавшегося из горла дракона крика заложило уши, а поднятый взмахом крыльев ураганный порыв ветра повалил все вражеское войско на землю. Из нашего же отряда досталось лишь Улюлюму, находившемуся в непосредственной близости от разминающегося дракона. Его перебросило через войско перевертышей. Не хочу хвалиться, но все остальные остались на ногах. Нас просто припечатало порывом ветра к стене, распластав, словно муху на решетке радиатора мчащегося автомобиля.

– И кто тут против нас? – грозно поинтересовался джинн, выглядывая из стены, в которую его задуло.

А дракон, сияя металлическими боками, взвился в воздух и полетел прочь.

– Куда он? – дружно вопросили все присутствующие.

– А ну вернись! – вслед за этим заорали мы.

Но наш призыв потонул в радостном вопле монстров:

– Улетел!!!

Дракон, поднявшись достаточно высоко, прижал лапы к брюху, отставил назад крылья и выпустил реактивную струю. Прочертив белую линию на синем полотне неба, он с хлопком пересек звуковой барьер и умчался в неведомую даль.

А мы остались один на один с целой армией монстров.

Так ведь никто и не обещал, что будет, легко… Зато не нужно голову ломать, как прокормить яркого гиганта.