Текст книги "Сокрушительное бегство"

– Какой выбор? – поинтересовалась Оленька, зачарованно рассматривая корявые буквы.

– Не знаю.

– Это написали паразиты?

– Кто его теперь знает…

– Но не Великий дракон?

– Вот он уж точно в этом не участвовал… Ладно. Пошли, осмотрим второй этаж.

– Пошли.

Потратив некоторое время на изучение непонятной конструкции, в которой я усмотрел аналог лифта, я попробовал заставить его функционировать, но безуспешно. Не уверен, что, распахни лифт приветственно двери и замурлычь ласково сервомоторами, я решился бы им воспользоваться, но попытаться определить его работоспособность стоило. Поочередно нажав на все кнопочки, переставив все рычажки из одного положения в другое, я разочарованно вздохнул:

– Не работает.

– Без молотка и пол-литра не починить, – поддакнул джинн. И, просунув голову в дверной стык, так же разочарованно вздохнул.

– Что там? – заинтересовались мы.

– Бу… бу… бу…

– Что-что?

– Ничего не видно, – сообщил разумный сгусток дыма, вытянув голову из лифта. – Освещение не работает.

– Ладно. Облегчения труда героев не предвидится, потопали ножками.

– А это поможет? – удивился князь Торригон. – Если мы ногами потопаем?

– Конечно, – уверил его джинн. – Это стимулирует приток крови к коре головного мозга и как следствие усиливает мозговую деятельность.

Имперский князь с сомнением посмотрел на ультрамаринового рыцаря в белых доспехах и мягких тапочках, словно сомневаясь, что будет лучше: попрыгать или ударить мечом. Здравый смысл победил, и он молча последовал за мной, громыхая железными пятками по ступеням.

Выглянув в окно на лестничной площадке, я удостоверился в том, что все заняты своими делами: Улюлюм – попытками прорубиться сквозь скорлупу, остальные – его охраной и готовкой пищи.

– Что это?

– Это монитор, – посмотрев в направлении, указанном Ольгой, пояснил я. И замер, словно громом пораженный идеей.

Шедшая за мной по пятам Викториния остановиться не успела.

– А-а-а… – Раскинув руки, я пролетел метра два, отделявшие меня от закрытой двери, и вместе с последней рухнул на стеллажи, заставленные металлическими коробками.

Терзаемая муками раскаяния за свою нерасторопность, кобылица единорога поспешила мне на помощь. Она ухватилась зубами за мою пятку и выдернула меня из-под завала.

– Спасибо! – поблагодарил я ее.

– Пр-р-р… – ответила она. Что должно было означать приблизительно следующее: не стоит благодарности.

– А ты чего замер, словно призрак тещи увидел? – поинтересовался джинн, прервав визуальное изучение металлических коробок.

– И совсем я ему не тесся – обиженно заявил призрак в звериных шкурах, выбираясь из-под стола, под которым прятался от наших глаз.

– Он неопасный, – успокоил я напрягшегося Торригона.

– Это посему я неопасный? – прошепелявил призрак. – Я узась какой опасный… Месь велни.

– Дался тебе этот меч. Ты ведь к нему прикоснуться даже не можешь.

– Такое накасание за доблоту мою и ласку. – Он пустил слезу, размазывая ее по щекам замусоленным топорищем.

– Ласковый ты наш, – скривился я. – А кто меня убить пытался?

– Так не со сла се… Только лати тела.

– Какого тела? – не поняла Агата.

– Та не тела, а т-тела.

– Дела, что ли? – сообразил я.

– Ну плавильно. Лати тела. Сесяс я вам лассказу свою истолию.

– Только не это, – взмолился я. – Сперва к логопеду, а потом история твоей жизни.

– К-кута? – заикаясь, прошамкал беззубый призрак.

– Эй, джинн!

– А что, как только, так сразу джинн? – тотчас полез в бутылку ее вечный раб. – Я крайний, да?!

– А кто еще справится с таким сложным заданием? – как мне казалось, тонко польстил я ультрамариновому духу.

Джинн снял с головы вратарский шлем и, засунув его в карман, буркнул:

– Стоматолог.

Агата с Оленькой дружно покраснели. «И чего такого он сказал?» – удивился я. Но вслух воскликнул:

– Вот тебе и карты в руки.

Джинн вздохнул, засунул пальцы за нарукавник и извлек оттуда трефового туза.

– Еще, – попросил я.

Он не стал спорить и достал восьмерку.

– Теперь себе, – потребовал я.

Присутствующие, затаив дыхание, наблюдали за развивающимся на их глазах действом.

– Семерка, – сообщил джинн, продемонстрировав соответствующую карту бубновой масти.

– Мало, – произнес я.

– Знаю. – И он вытянул даму пик. За ней последовали два короля.

– Тяни, – подбодрил его я.

– Валет либо дама, – пробормотал джинн, засовывая в нарукавник пальцы.

– Только не мухлевать, – предупредил я его.

– Я философ, – гордо ответил джинн, доставая червовую даму, – а не шулер.

– А почему это у вашей дамы паранджа на лице? – подозрительно спросил я, не найдя, к чему еще придраться.

– По религиозным соображениям, – ответил джинн. Но проделал это как-то очень поспешно и нервно. Он все же действительно не шулер.

– Эй, Гульчитай, – постучав пальцем по ламинированной поверхности, улыбнулся я. – Покажи личико.

Червовая дама стрельнула глазками и отрицательно покачала головой.

– Она не хочет, – озвучил ее жест джинн.

– Так сделай, чтобы захотела.

– Я что, извращенец?! – набычился ультрамариновый раб сосуда.

– Руки по швам!!!

От моего крика все присутствующие вытянулись во фрунт. Один джинн растерянно заморгал. Что с него возьмешь? Философ…

– А чего это у твоей дамы морда бородатая? – вкрадчиво поинтересовался я. – Перебор у тебя, братец… Так что смени доспехи на медицинский халат, и вперед.

Джинн поник головой, но крыть было нечем. Разве что матом, но он ведь философ. Поэтому, сменив одеяние, дух повернулся к несчастному беззубому призраку и с самой зверской миной на обычно добродушном лице продемонстрировал бормашину.

Призрак умудрился позеленеть даже сквозь слой покрывавшей его лицо грязи и попытался убежать.

Я проворно ткнул мечом в пол и подставил обретшему материальность призраку подножку. Угрызений совести при этом я не испытал. Во-первых, это для его же блага, поскольку все проблемы из-за непонимания между людьми. И во-вторых, эта беззубая скотина пыталась убить меня. И не раз…

Подняться он уже не успел – налетевший словно вихрь джинн по всем правилам первобытной анестезиологии произвел обезболивание посредством опускания на макушку пациента обитого кожей деревянного молотка, и принялся за работу.

– Давайте исследуем следующий этаж, – предложил я.

– Но мы здесь еще не все осмотрели, – заметил имперский князь Торригон Багрон.

– Успеем.

– Но…

– Ты хочешь оказаться рядом с призраком, когда действие анестезии закончится? – напрямую спросил я.

– Он же призрак, – пожал плечами князь. – Даже покусать не сможет.

– А крик?

– Ладно. Чего ждать? Пошли смотреть выше. – Бросив дежурный взгляд на неустанно трудящегося Улюлюма, я вспомнил, что заставило меня столь резко и необдуманно остановиться. Компьютеры. Если я смогу подключиться к ним, то…

Но искусственный интеллект со свойственной ему безжалостной прямолинейностью разбил мои надежды в пух и прах. Дескать, здешняя система совершенно автономна и подключиться к ней возможно лишь через специальный порт, которым костюм не оснащен.

– А еще в хакеров играешь, – укорил его я.

– А мы орден самодостаточных хакеров, – прозвучало в ответ.

Моя челюсть отвисла: «Куда мир катится?» И как отвисла, так и не успела вернуться на место, вторично опустившись с половины пути наверх от представшего пред моими глазами зрелища.

Весь третий этаж представлял собой одно просторное помещение, по спирали заставленное вертикальными камерами глубокой заморозки. Их здесь было больше сотни – стеклянных цилиндрических труб метрового диаметра, выходивших из прямоугольных оснований, начиненных электроникой и источниками бесперебойного питания и заканчивавшихся полукруглыми крышками. И среди них, насколько я мог видеть, не было ни одного пустого. Все были заполнены бледно-розовым гелем, сквозь который виднелись замершие в самых нелепых позах люди.

– Они мертвы? – поинтересовалась Оленька.

– А не нападут? – добавила Агата.

– Не нападут, – успокоил я их. Кто бы меня успокоил… А причин для беспокойства предостаточно. Откуда на этой забытой богом и Великим драконом планете корабельные камеры длительной заморозки, произведенные на Земле? Кто заморожен в них? И главное: кто их заморозил? Причем судя по состоянию «отморозков», их заморозили против их воли и без соблюдения элементарных правил замораживания.

Задумчиво прохаживаясь вдоль камер, я заглядываю в перекошенные лица, пытаясь проникнуть в окружающую их присутствие здесь тайну.

На очередном лице мой взгляд невольно задерживается. Оно кажется знакомым!

Узнавание обрушивается на меня, словно молот Тора на ползущего по стене таракана. С губ моих срывается жалобный писк, в котором почти невозможно узнать истерический вопль:

– А-а-а!!!

ГЛАВА 31
За стеклом

Сила мага не в том, что он умеет, а в том, как организована его рекламная кампания.

Джузеппе Бальзамо. Граф Калиостро

– Ты уверен? – наверное, в сотый раз спросила Оленька. – Может, они просто похожи?

– Уверен.

– Повнимательнее присмотрись – может, с перепуга показалось.

– Уже смотрел. Ничего не показалось. Это моя тетушка.

– А ты все же еще раз посмотри.

– Да я уже раз десять смотрел!

– Тебе трудно?

– Нет. Просто каждый раз мороз до костей пробирает.

– Соберись, с духом и посмотри.

Не имея ни сил, ни желания спорить с рыжеволосой валькирией, я послушно встал, подошел к камере глубокой заморозки и поднял глаза.

– А-а-а!

– Ты чего кричишь, неужели так страшно?

– Страшно, – признался я.

Уняв дрожь, я отвернулся от перекошенного лица, невидяще смотревшего на меня сквозь слой розоватого геля.

– А-а-а!!!

– Ой! – От неожиданности Оленька выхватила мечи. – А теперь почему орешь? Еще страшнее стало?

– Я не кричал…

– А кто?

– А-а-а!!! – донеслось снизу.

Мы рванулись к выходу, но не успели сделать и двух шагов, как из пола высунулась голова призрака. Следом за ней оттуда же высунулась длинная рука ультрамаринового цвета и ухватила призрака за волосы. Исторгнув очередной вопль, голова исчезла, подбадриваемая рывком за сальные волосы и добродушным приговариванием джинна:

– Ну куда ты бежишь, неразумный… Сейчас доктор тебя по головке погладит… Конечно, молоточком. Чем же еще? Вай! Да не дергайся ты так! Куда?! Стоять! Ай! У-у-у… Идиот! Из-за тебя я себя по пальцу ударил. На тебе! На тебе! На… Успокоился? Ты хоть дышишь? Вроде сопишь. Ну и ладненько. Продолжим.

Успокоившись, мы решили выйти на улицу, поделиться добытыми во время осмотра скудными сведениями и перекусить. Может, Улюлюм хоть на полчаса даст отдых себе и нашим ушам, на которые монотонный грохот производит не самое приятное действие. Вот подкрепится, тогда и возьмется с новыми силами за свершение трудового подвига. Оставив джинна осваивать новую для него специальность призрачного дантиста, мы вышли на площадь и первым делом поинтересовались у суетящихся у костра бойцов, готов ли обед. Оказалось, что нет, поскольку уже время ужина, который будет готов через полчаса. Посоветовавшись со своим желудком, я пришел к выводу, что существенной разницы, что поглощать: обед или ужин, для нас нет. Тем более что поджариваемое на вертеле мясо очень аппетитно пахло и потрескивало горячим жиром. Как бы вся окрестная нечисть не пожаловала к нам в гости выяснять: что это тут так вкусно пахнет? Да и квартиранты могут вернуться: «Кто-кто съел мой пончик? Кто-кто сходил в мой горшок?» Они ведь паразиты, не к трапезе будет сказано.

Коротая время до ужина, мы присоединились к скучавшим у подножия яйца ратоборцам и, задрав головы, поинтересовались у Улюлюма, нет ли успехов.

– Помаленьку, – вытерев вспотевший лоб, ответил он.

– Так, может, передохнешь? Там ужин зреет… Спускайся!

– Если ужин, – пробормотал рыцарь, засовывая меч в ножны и проворно спускаясь вниз, – можно прерваться.

– Трещина уже большая? – поинтересовался я, едва он ступил на землю.

– А что? – насторожился Улюлюм. – На готовое хочешь прийти?

– Нет. Только чем мечом стучать, можно колышков из веток нарубить да, молотком в трещину вгоняя, расклинить. Все быстрее будет. А то и в ангаре поискать. Должно же там зубило быть?

– Сам справлюсь, – отмахнулся Улюлюм. – Без ненужных советов всяких выскочек и самозванцев.

– Как знаешь. – Чувствуя себя обиженным, я отвернулся.

– Помолчал бы уж! – прикрикнула на него Агата.

– Прошу к костру, отужинаем, – позвал Макар. Это тот соборовец, который медведя везде с собой водит.

Получив свою пресную лепешку с солидным ломтем мяса, я присел на подтащенное к костру бревно и с аппетитом вонзил зубы в обжигающе горячую мякоть.

На некоторое время все звуки в окрестностях потонули в дружном чавканье.

Запивая снедь травяным чаем из пущенной по кругу фляги, я с удивлением отметил, что чувствую себя на своем месте, а не просто залетным иномирянином на чужом празднике жизни, который здесь лишь случайно, до первой оказии.

Первым поднялся Улюлюм. Прихватив с собой мяса, он почти бегом бросился к яйцу. Долбить… долбить… и еще раз долбить! Если в окрестностях водятся дятлы, то они либо удавятся от зависти, либо, отстаивая честь красноголового племени, начнут дружно дырявить железобетонные столбы электропередач. А если таковых не отыщут, то, боюсь даже предположить, на какие отчаянные шаги их толкнет заразительный пример рыцаря.

– А вы, батюшка сокрушительный воевода, когда намереваетесь приступить к выполнению героической миссии? – поинтересовался один из бойцов.

Я пожал плечами:

– Может быть, завтра. Сперва надобно осмотреться, изучить окрестности и разобраться с паразитами.

– Так их же нет.

– Вот именно – нет. А должны быть.

– А где они тогда?

– Может, разбежались в ужасе от наших решительных лиц…

– Ну, так сильно напугать их своим лицом лишь вы, батюшка сокрушительный воевода, могли, – тонко польстил один из бородачей.

Я растерянно заморгал глазами, силясь понять – это он так пошутил или на полном серьезе считает, что я своей давно не бритой мордой с фиолетовыми следами недавней потасовки с головометателями способен внушить ужас.

Так и не придя к определенному выводу, я встал, все же взяв на заметку необходимость побриться.

На втором этаже, куда я поднялся, беззубого призрака и джинна не было. Ну, с первым-то все понятно. Если он вырвался из рук ультрамаринового стоматолога, то бежал куда глаза глядят, и бежать будет, покуда в изнеможении не свалится. А вот где джинн? Я не видел, чтобы он возвращался в свой кувшин. На всякий случай достав последний из кармана пиджака, который благодаря обилию выпавших на его долю испытаний превратился в безрукавку, я перевернул его вверх дном и потряс. На пол ничего не упало.

– Здесь его нет. Тихон, ищи!

– Ваур? – прищурил правый глаз мой демон. Поняв, что искать что-либо, кроме путей к сердцу Викторинии, Тихон не намерен, я махнул на эту затею рукой. Вернется, никуда он от кувшина не денется.

– Куда теперь? – спросил имперский князь.

– Нам выше.

Преодолев еще один лестничный пролет, я с тяжелым сердцем остановился перед мерцающими камерами глубокой заморозки.

Присутствие в одной из них моей родной тетки совершенно не укладывается в голове. Как? Откуда? Ничего не понимаю. И даже не могу предложить сколь-нибудь вероятной версии.

– Расскажи мне все, – присаживаясь на корточки рядом со мной, попросила Оленька.

– Давай, поделись, – поддержала ее Агата. Викториния потерлась рогом о мое плечо и влажно фыркнула в ухо.

– Ладно. Про детские годы расскажу в другой раз, если будут желающие, а относящиеся к моему появлению на Яичнице события начались приблизительно год назад. Они-то, может, зрели уже давно, но первый звоночек прозвенел в моем мозгу приблизительно в то время. Это я сейчас, вспоминая, понимаю, что приход тетушки с предложением передать ей за щедрое вознаграждение должность наследного Хранителя портала был предвестником дальнейших событий. А тогда просто неприятно удивился и постарался забыть. Наверное, зря. Или, может, нет? Это позволило еще полгода оставаться в счастливом неведении. Затем случилось первое покушение. Нанятые ею бандиты подбросили в двигатель моего автомобиля гремлина. Это такие существа, которые обожают ломать механизмы. Какие-то умники утверждают, что их вывел неизвестный алхимик-луддит во время бунта против машин. Но мне в это верится с трудом. Уж очень они живучие для искусственной жизни… Так вот. Этот гремлин чего-то испортил в машине, и на одном из поворотов она перестала слушаться руля и вылетела с дороги. На мое счастье, случилось это на берегу реки, куда я отправился на выходные, так что машина свалилась в воду, а не столкнулась со встречной.

– А этого… гремлина, поймали? – поинтересовался имперский князь.

– Машина же в воду попала. А в воде они гибнут очень быстро, растворяясь бесследно. Это уже после повторного покушения, когда стало понятно, что дело не в случайности, а кто-то сознательно ведет охоту на меня, я потребовал провести полное обследование машины. Вот тогда-то по некоторым косвенным свидетельствам эксперты установили злой умысел… Второе покушение носило несколько иной характер. Спустя месяц после аварии на меня напало ожившее чучело саблезубого зайца с какой-то богом забытой планеты, выставленное для красоты на верхней лестничной площадке дома, в котором я проживаю. На этот раз меня спасло банальное везение. В момент его прыжка я успел закрыть горло рукой. Пасть саблезубого зайца захлопнулась словно капкан, дробя кости и разрывая мышцы. Не соображая от боли, что делаю, я взмахнул рукой, пытаясь стряхнуть его. И мне это удалось. Саблезубые зайцы небольшие, а чучело и того меньше, поэтому от моего движения его отбросило в окно, выбив которое, он вылетел на улицу и закончил полет на кованых пиках оградки. Только с собой он прихватил кисть моей правой руки.

– Новая отросла? – недоверчиво спросил Торригон.

– Протез вживили. Но это не так важно. Главное, что в больницу, якобы проведать, наведалась тетушка, которая повторила предложение передать ей права на портал. Я отказался. Тогда она заявила, что в таком случае вынуждена будет решить это разногласие другими методами.

– Какими?

– Хранитель портала – это наследственная должность, и в случае моей смерти она автоматически переходит к ближайшему родственнику, коим и является тетушка. Тогда-то она и сообщила, что и не надеялась на мое благоразумие и поэтому уже пыталась самостоятельно решить проблему моего существования, оживив саблезубого зайца, но теперь для гарантии результата пустит по моему следу тройку перевертышей.

– Это тех, у которых черные кристаллы внутри и которые превращаются в «улюлюмов»?

– Они самые. Только облик они могут принять чей угодно.

– А дальше?

– Дальше? Дальше я собрал все свои деньги и пошел нанимать джинна.

– Зачем?

– Они лучшие в мире убийцы, – пояснил я.

– Что-то не верится.

– Просто мне бракованный экземпляр попался. Пацифист доморощенный! И он вместо убийства тетки перебросил меня сюда, куда перевертыши не должны были добраться.

– Ты жалеешь? – тихо спросила Оленька.

– О чем?

– Что он не смог убить и ты попал сюда.

– Сперва очень злился, – признался я. – Но теперь… – Следующего вопроса она не задала. Я сам его себе задал:

«Собираюсь ли я вернуться в свой мир?» Но так и не найдя на него ответа, пообещал себе подумать над ним позже, когда придет время. Наверное, поэтому Оленька его и не задала.

– Теперь-то она тебе не страшна, – произнес князь Торригон, кивнув в сторону замороженной тетушки.

– Не страшна. Хотя как взгляну, так и вздрогну… Но как она здесь оказалась?

– Да не все ли равно?

– Такие вещи не случаются сами по себе, кто-то за этим стоит. И меня интересует: кто? И чего он добивается?

– Жаль, у нее спросить нельзя, – вздохнула Оленька, сверкая своими зелеными глазищами. – Мне бы она все рассказала. И за все заплатила.

– Можно, – криво ухмыльнувшись, заявил я.

– А как?

– Можно разморозить и спросить. Но боязно…

– Пускай только в твою сторону криво глянет, – положив руку на рукоять меча, тряхнула золотой гривой моя валькирия.

– И то дело, – поддержал ее имперский князь. – Расспросим ее, дабы ты успокоился и приступил к выполнению своего предназначения. А то от грохота Улюлюма у меня голова болеть начала.

– Дело в том, что она некромант. И очень сильный, если смогла оживить не просто труп, а чучело давно погибшего существа.

– Здесь чучел нет.

– Зато есть вещи пострашнее… Да и некромант не только оживлять умеет, но и многое другое. Кстати, совсем запамятовал. На Яичнице магия действует неправильно, так что не возьмусь предположить, чего она может наколдовать.

– А как колдуют? – заинтересовалась Агата.

– По-разному. Читая заклинания, жестикулируя руками, используя магические средства, да мало ли…

– Но на все это нужно время и специальные движения? – уточнила голубоглазая валькирия. – Незаметно колдовать можно или нет?

– Если внимательно смотреть, то заметишь.

– А помешать можно?

– Можно, – поняв, к чему она клонит, подтвердил я. – Кулаком по голове – и все колдовство из мозгов повыскакивает.

– Это я могу организовать, ты только моргни, – потирая руки, заявил имперский князь. – Пошли спрашивать.

Я остановил его:

– Не так быстро. Размораживание займет несколько часов. Я сейчас активирую будильник, а завтра сможем пообщаться.

Подняв защитную панель с пульта управления, я нажал зеленую кнопку и услышал, как заурчали компрессоры, нагнетая в гель кислород.

Пока мы разговаривали, на улице сильно потемнело, и основным освещением третьего этажа стало довольно яркое свечение геля в камерах глубокой заморозки.

– Ночевать будем здесь, – решил я. – Зовите остальных, пускай поднимаются. И не забудьте на всякий случай дверь забаррикадировать. А я пойду джинна поищу.

Спустившись на второй этаж, я позвал его.

Мне ответило пьяное эхо.

Пожав плечами, я повторил призыв:

– Джинн, ты где?!

Эхо прыснуло и ответило: «Е-э-э!»

Определив его местонахождение, я отыскал нужную дверь и решительно распахнул ее, готовясь учинить разгон, но так и замер на пороге с открытым для окрика ртом.

Эта комната, вероятно, служила местом отдыха для свободных от трудов праведных работников и поэтому была обустроена согласно их взглядам на активный досуг. Круглый стол с пыльной икебаной в центре, а вокруг широкие кожаные кресла с высокими спинками и широкими подлокотниками. На стенах несколько картин, но что на них изображено, не разберешь – то ли в этом виновата опустившаяся на мир темнота, то ли просто художники творили в стиле полного абстракционизма. Утопая по уши в креслах, стоящих одно против другого, сидят два призрака. Никакие. Совершенно.

– Что вы тут делаете? – строго спросил я.

– Обся-аемса, – в один голос ответили они.

– Джинн, я ведь просил исправить его дефект речи, а не самому подстраиваться под его ненавязчивую картавость.

– Исправил. Смотри.

Достав из кармана подкову, джинн бросил ее в направлении беззубого призрака. Извиняюсь, бывшего беззубого призрака. Который стал очень даже зубастым, если судить по тому, с какой легкостью его щелкнувшие челюсти перекусили подкову.

– Сила, – заявил джинн. Я не стал спорить.

– Теперь бы мне еще меч, – мечтательно протянул призрак.

Положив на стол две половинки подковы, он подмигнул джинну. Тот протянул ему почти пустую трехлитровую банку и открыл крышку. Потянуло стойким запахом сивушных масел. Призрак прижался к банке головой и шумно втянул в себя воздух.

– Эх… Хороша!

– Ты это, прису… присе… саживайся, – предложил джинн. – Выпей с нами.

– Где вы эту гадость взяли?

– Гадость?! – От возмущения джинн покраснел, а призрак провалился в кресло. Одни ноги остались наружу торчать. – Ты воще… меня ув… жаешь? Пей!

Из безразмерного кармана появилась пиала, в которую джинн от души плеснул спирта.

– Вы что же, не закусываете? – поинтересовался я.

– Нет. Мы же эти… иксекулы. – Высунув лицо из кресла, призрак ухватил со стола половинку подковы и понюхал ее. – Мы степным воздухом зана… нехи… нюхиваем.

– Сейчас организуем, – заверил меня джинн. – Я здесь только что такую закусь потрясающую видел!

Шатаясь из стороны в сторону, он подошел к какому-то стеклянному шкафу и, распахнув дверцы, забрался в него по пояс.

Я, держа в руке пиалу с резко пахнущей жидкостью, с опасением ожидал результата его поисков.

– Яичко, – продемонстрировав названный предмет, размерами не уступавший страусиному, джинн вернулся в свое кресло, удерживая одной рукой яйцо и бутыль со спиртом, а второй пытаясь нашарить что-то в кармане своих шаровар. – Вот и соль. Сейчас оформим как в лучших кишлаках Азии.

– Пускай мне меч отдаст, – потребовал призрак, пытаясь выбраться из кресла.

Поставив солонку на стол, джинн осмотрелся по сторонам и, не найдя более подходящей поверхности, стукнул тупым концом яйца меня по лбу. Скорлупа треснула и посыпалась на пол небольшими кусками.

– Оп! – растерянно произнес джинн, рассматривая вылупившееся из яйца чудо – белого дракончика величиной не больше крупного воробья, с шишковатой квадратной головой, широкими полупрозрачными крыльями и двумя парами лап.

Новоявленное чудо, быстро-быстро махая крыльями, внимательно посмотрело на меня, затем обратило взор на ошеломленного джинна и, пискнув, попыталось сесть к нему на плечо. Напрасно. Дымная плоть расступилась, и дракончик едва не упал, завалившись на бок. Я успел подхватить его и поднести поближе к глазам, чтобы рассмотреть того, кого, согласно современной науке, не существует.

Пока я рассматривал дракончика, меня не покидало ощущение, что он в ответ изучает меня. Если так, то к какому мнению он пришел?

Осторожно погладив его по спинке между крыльями, я услышал, как он мурлычет, словно котенок.

– Ладно, пьянь. Вы как хотите, а я иду наверх.

– Зачем? – поинтересовался джинн.

– Спать.

– Я с тобой. Только допьем, чтобы на слезы не оставлять.

– Хватит. Полезай в кувшин.

– Хватит так хватит, – философски сказал джинн, солдатиком ныряя в сосуд. Раза с пятого ему это удалось.

– За меня не волнуйся, – напомнил о себе призрак. – Я тут подремлю.

– Спокойной ночи! – пожелал я. И, неся дракончика на руке, поднялся на третий этаж.

Дракончика встретили с восторгом, словно предвестника удачи, ждущей наше начинание. Лишь Улюлюм презрительно скривился и обронил:

– Бесполезный. Мелкий и пузатый.

Я с ним не стал спорить, тем более что Оленьке он понравился, и она решила незамедлительно накормить его, для чего провела ревизию съестных припасов и отрезала кусочек сырого мяса.

Дракончик внимательно посмотрел на угощение, понюхал его и проворно слопал, откусывая от удерживаемого в передних лапах куска.

– Если он уже ест мясо, то проблем с его кормлением не будет, – заявил я. – Кушай, малыш, кушай… Только в Идай не летай, там тебя пустым рисом пичкать будут.

Сняв пиджак, я сложил его вдвое и положил на него насытившегося дракончика. Надеюсь, ему не станет плохо от исходящего из кувшина спиртного духа.

Ночь под бочком у Оленьки прошла спокойно и весьма приятно, хотя обилие похрапывающих, а то и храпящих вовсю бойцов этому не очень способствовало.

Сегодняшней ночью мне не пришлось нести дежурство, – этим и без меня было кому заниматься, – поэтому я проснулся с первыми лучами солнца от нежного поцелуя в ухо. Оно и понятно, о небритую щеку уколоться можно.

Улюлюм тоже проснулся, быстро вскочил и, вооружившись куском холодного жаркого, умчался портить слух заключенному в яйце дракону.

– Что тебя тревожит? – спросил я Ольгу, пощекотав ей под коленкой.

– Да так, – пожала она плечами. – Мне, наверное, просто показалось.

– Что?

– Ночью я просыпалась и некоторое время не могла заснуть. Люди изредка отлучались по нужде, но один раз мне показалось, что уходил один, в вернулось два человека. Один за другим.

– Странно… Может, ты просто не заметила, как он отлучался?

– Не знаю.

Возможно, я и придал бы ее словам больше значения, но в этот момент пискнул таймер камеры глубокой заморозки, оповестив об окончании размораживания. Окликнув имперского князя, я поспешил к ней.

Гель в камере сменился прозрачной водой и теперь стоило поспешить, если мы не хотели, чтобы моя тетушка захлебнулась. Если честно, то я этого хотел. Но еще сильнее я хотел разобраться, что здесь, черт побери, происходит.

Уже и глаза закрылись. Значит, размораживание окончено.

Повторным нажатием зеленой кнопки я включил откачку воды. По мере ее понижения тело безвольной куклой сползло на дно камеры.

Как только откачка закончилась, утопленная кнопка, подсвеченная изнутри красными вспышками, вернулась в первоначальное положение, став зеленой. Я повторно нажал на нее.

Стеклянный цилиндр медленно пополз вниз, пока не замер на метровой высоте.

– Помоги ее достать, – попросил я Торригона. Перегнувшись через стеклянный бортик, мы общими усилиями вытащили из камеры безвольное тело и опустили его на пол.

– Она оживает. – Заметив движение пальцев, имперский князь присел у теткиной головы, с сомнением теребя железную перчатку. Видимо, пытался сообразить, следует ли ее снять или же можно оставить. Вроде бы дама, но, с другой стороны, и некромант тоже…

Изо рта Акулины Степановны вырвалась струя воды, она закашлялась и попыталась подняться на ноги. Торригон поддержал ее под локоть и помог встать. Избавившись от воды, тетушка жадно вдохнула и открыла глаза.

– Ванечка! – И она повисла на моей шее, покрывая лицо мокрыми поцелуями.

Я вырвался и испуганно попятился. Князь Торригон поднял кулак, решив не снимать перчатку.

– Что такое, Ванюша? У меня помада размазалась? – Зацепившись пяткой за оставленный кем-то из бойцов вещмешок, я начал падать, заваливаясь на спину.

Но за миг то того, как мой затылок соприкоснулся с твердой поверхностью пола, княжеский кулак опустился с глухим стуком, а мигом после, эхом вторя шуму моего падения, рядом растянулось еще одно тело.