Текст книги "Жить со Христом"

Однажды на Всероссийском съезде молодежи Святейший Патриарх Алексий II заметил, что пастырское сердце грустит, когда приходится видеть огромное стечение молодых людей на концертах популярных исполнителей или на футбольных матчах. «Нет, мы вас не осуждаем, – продолжил Святейший Патриарх. – Молодости свойственно стремление к творческому поиску, состязаниям, развлечению, все это должно занимать в жизни молодежи свое место. Однако необходимо уделять время и поиску истины, и молитвенному предстоянию пред Господом Богом. Ведь если душа не имеет связи с Духом Божиим, она истощается, разрушается, оказывается беззащитной перед натиском искушений, страстей, порока».

Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд. И удаляй печаль от сердца твоего, и уклоняй злое от тела твоего… (Еккл. 11, 9–10). И помни Создателя твоего в дни юности твоей (Еккл. 12, 1).

Мир меняется, но Христос остается неизменным.

Когда у преподобного Серафима Саровского спросили, почему люди теперь не творят великих подвигов, он сказал, что Христос один и тот же, Христос пребывает вовек, но у нас не хватает решимости следовать за Ним.

У каждого может быть свое оправдание. Ну, например: не стоит взбираться на высокую гору, чтобы потом не упасть с нее стремительно. Иногда рассуждают так: если бы были великие подвиги, были бы пещеры или особенное служение ближнему, то на это бы мы были способны. А на то малое, что каждый день нам предстоит, глядят как на будничную серость, в обыденных делах может усматриваться, может быть, даже и бездуховность – мол, это не важно и не значимо. Но имеет значение вся наша жизнь, каждый проживает свою жизнь именно в тот момент, который мы живем сейчас, сегодняшним днем. И служить друг другу мы должны каждый день, и каждый тем даром, какой получил. Как говорит апостол Петр, от многоразличной благодати Божией (1 Пет. 4, 10).

Блаженнейший архиепископ Афинский и всея Эллады Христодул много общался с молодежью. О нем говорили, что когда он был еще на епархии, приезжая на какой-нибудь приход, он заходил в места, где обычно собирается молодежь, – в кофейни или другие общественные места. Там он начинал говорить свое слово, и это так воздействовало на молодых людей, что они потом уходили вслед за ним в храм, когда он шел на богослужение. Так вот, владыка приводит слова святителя Григория Богослова: «Ты молод – стань против страстей… имея поборником и пособником Крещение, сопричти себя к воинству Бога, ополчись против Голиафа и насладись своей молодостью». (Голиаф – это тот великан, которого победил пророк Давид.) Юный христианин, дай Бог, чтобы ты всегда мог оставаться молодым; чтобы ты был господином времени и истории; чтобы жизнь твоя имела смысл.

В Греции один священник спросил у группы молодых людей: «Как вы думаете, ребята, может ли молодой человек жить сегодня в Церкви?» На что юноша-студент ответил ему: «Отче, ваш вопрос неверный. Надо было бы спросить: может ли молодой человек жить сегодня без Церкви?» Такой ответ молодого человека – это ответ многих молодых людей в сегодняшней Греции. При недавнем опросе, который провело греческое Министерство образования, восемьдесят семь процентов учащихся гимназий и семьдесят семь процентов учащихся лицеев заявили, что они доверяют прежде всего Церкви.

Это Греция, а как обстоит дело у нас? Не в процентах дело, а как мы на себя смотрим, кем себя считаем? Много в России христиан или мало?

Наверное, отсутствие должного воспитания есть корень всякого зла. Конечно, это исторически сложившаяся, серьезная наша проблема, проблема наших современных людей, состоящая в том, что мы многое не сохранили, утратили. Нас не воспитывали, и в этом есть причина. Но причина и в нас самих, мы и сами подчас воспитываем других не так, как нужно.

Педагогика без христианства, по словам великого педагога Ушинского, есть вещь немыслимая: безголовый урод, деятельность без цели и без результата. Школа должна быть не только школой арифметики и элементарной грамматики, но прежде всего – школой христианской под руководством пастырей Церкви.

Святитель Филарет Московский говорил, что свет одного научного образования без света Христовой истины – все равно, что свет луны без солнца, свет холодный, бесчувственный, свет чуждый и заимствованный. Он будет только скользить по поверхности души, как скользит свет луны по скале, не проникая внутрь ее, никогда не в состоянии будет согреть, оживить и возбудить наше сердце к трудам и подвигам.

Можно привести соответствующие примеры. В известном православном студенческом журнале была опубликована статья «Без любви здесь обойтись нельзя». В ней приведено интервью, данное корреспонденту, студенту Духовной академии, двумя лаврскими иноками, архимандритом Трифоном и архимандритом Никодимом, которые много лет ходят в следственный изолятор, который находится в Сергиевом Посаде на проспекте Красной Армии, там и раньше была тюрьма. Сейчас в изоляторе восстановили храм в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали». Есть в этой публикации интересные наблюдения и мысли. Отец Трифон рассказывает, что когда они с отцом Никодимом впервые пришли в тюрьму, в их сердцах горела идея, что они будут учить людей, проповедовать, объяснять им, как жить. Но пообщавшись с заключенными, окунувшись в их страдания и горе, иноки поняли, что все не так просто, как написано в книгах. Никакого книжного пособия не может быть для миссионерской жизни. Как можно человека научить любить? Это дар Божий, а без любви здесь обойтись нельзя, нужно именно полюбить людей в их страдании, несмотря на то, какой поступок или преступление они совершили. Сам Господь пришел спасти грешника.

За десять лет, что иноки ходят в изолятор, они перенесли там и насмешки, и кичения. Конечно, кажется, что так благородно – прийти в тюрьму, говорить о Евангелии… На самом же деле это всегда трудно, важно не взять фальшивую ноту. А собеседник твой должен настроиться на особую волну, должен в глубине своей природы откликаться на Евангелие, только тогда он что-то подлинное услышит.

Там были люди, которые мешали, говорили: эти порывы глупы, неразумны. А спустя некоторое время просили прощения за то, что на храмовой беседе плохо слушали, разговаривали, и к следующей встрече надевали нательные кресты, приходили в тюремный храм на службу, на собеседование, хотя еще не многие задумались над изменением своей жизни.

(В житии преподобного Ефрема Сирина есть такой пример, когда он оказался в тюрьме, и там с ним были еще двое других заключенных. Преподобный попал туда невинно, его оболгали, но он вспомнил свою жизнь, вспомнил забытый грех и подумал, что мог у соседа спасти овечку, а ее разорвал зверь… и он обвинил себя, осудил за этот грех. Вскоре Преподобный был освобожден из тюрьмы, а те двое не раскаялись и были осуждены.)

Лаврских отцов спрашивают: «Задумываются ли люди, почему они здесь?» Они отвечают: «Нет. До этого человек должен еще дойти, как-то дорасти до вопроса, почему он здесь. Должна быть открыта первопричина греха, надо задуматься над тем, что есть грех. Человек не просто совершил какое-то преступление, за которое его осудили на какой-то определенный срок. Он совершил грех, и вот за этот грех он должен ответить».

Вот что пишет один из заключенных, когда сердца его коснулся Господь: «Сейчас, оказавшись в тяжелых условиях, вдалеке от близких, я стал по-настоящему задумываться о смысле своей жизни, о Боге и прошу Вас не оставлять меня. Если я там, в изоляторе, и был безразличен к проповеди и беседам, то сейчас я Вас очень прошу, помогите как можете, не только материально, сухарями и чаем, а помогите духовной литературой, которая может вести человека ко спасению».

Дальше отец Трифон рассказал, что получил письмо от одного «авторитета», и тот говорит: «Не знаю, как бы я жил, да и стоило бы жить, если бы Господь Бог не послал Вас на моем грешном пути. От Вас я узнал, что есть иная жизнь, значимая, истинная, очень тяжелая, но достойная. В душе моей происходит большая борьба, и я чувствую, что мне не хватает духовных сил. (Ясно, что врагу не нравится, когда человек увидел всю бездну своего падения!) Все мои преступления перед Господом камнем висят на моей жалкой душе. Ой, сколько всего было, не дай Бог, если еще будет. Жизнь свою прокручиваю как боевик…»

Вот такое возникло сокрушение, потому что была проявлена любовь, было проявлено снисхождение, породившее такое великое и значимое покаяние.

Однажды отец Трифон шел по коридору, и его шаги, уже видимо, знакомые, услышал заключенный и вслух сказал: «Батюшка, я научился плакать!»

Такой результат – показатель того, что человек уже не мирится сам с собою, а уже оплакивает самого себя. Конечно, это уже начало, это уже шаги к исправлению.

И еще о любви и милосердии в наше трудное для такого делания время. Приведу рассказ пожилой монахини. Монастырь, где она подвизалась, располагался около Дмитрова, там прежде была Влахернская обитель, которая сейчас уже восстановлена. Эта мать Пантелеимона, с таким именем она приняла постриг, а до того ее звали Евдокия. Она была в числе многих других сестер отправлена в ссылку под Плесецк. Там у нее и ее сокамерниц, монастырских сестер, была работа – они стегали одеяла. А ей было трудно сидеть – у нее была травма, и она с еще одной сестрой решили научиться медсестринскому делу ухаживанию за больными, решив, что так им будет легче. Они подошли к Владыке, там был умирающий Кронштадтский архиерей Евсевий, с просьбой: «Владыка, благословите учиться на медсестер». А он им говорит: «Нет, на медсестер я вас учиться не благословляю. Учитесь на сестер милосердия». И она действительно приобрела там специальность. Потом, уже вернувшись из ссылки, она много лет проработала старшей медсестрой в Дмитровской больнице. И именно дело милосердия питало ее, оно согревало окружающих вокруг.

Когда в лагере их привели в барак, все нары были заняты, там уже было много монахинь, и ей пришлось поместиться с женщинами-уголовницами. Ее поселили на нары с самой отчаянной. Но матушка как-то так добром, любовью утешала ту и добилась взаимного расположения. Так что потом, когда эта уголовница входила в барак и начинала вертеть в руках нож, сокамерницы говорили: «Евдокия, пойди успокой свою». Вот она ее успокаивала, приводила в мирное расположение духа.

Потом она жила в коммунальной квартире, кажется, соседи против нее вооружались, но она такой же любовью и снисхождением всех примиряла, так что после, когда их расселяли, те о ней плакали, как о доброй родственнице.

Есть интересная книга «О подвижницах милосердия», в которой рассказывается о русских сестрах милосердия, которые прошли через дореволюционные еще войны. Эти женщины являли собой пример подлинного героизма, настоящей великой жертвенной любви, за которую отдавали свою жизнь. Это были и простые женщины, и женщины из великосветского общества, которые, оставив всё, шли на фронт и наравне с солдатами переносили все тяготы войны. Об одной из них рассказывается: «…уголок в палатке, снопик под голову, серая рвань какая-то, брошенная на слякоть. Холод, осень. Ни одеяла, ни подушки. "И одеяло, и подушку больным отдала", – отзывается доктор. – Носилки принесли, в чем раненых носят, – и те сволокла в палатку, умирающего поместила на них. Сама в грязи спит. Зашел я раз к ней, холодно было, накрыть-то нечем, все, что было, снесла туда. Сидит дрожит и руки над фонарем греет, что за натура?! Несколько раз ее тиф захватывал. Придет отдохнуть, и голова начинает кружиться, болеть, ноги не держат, вот-вот сляжет. Нет, позвали к больным – все как рукой снимет, опять бодрая, неутомимая».

Или сестра Раевская из Петербурга, из высшего света, у нее уже кончалась командировка, ее отзывали в Петербург – родственники звали ее отдохнуть и подлечиться. А она, кажется, уже была и готова, но вот подошла к умирающему и уйти уже не смогла. «Ну что, Степанов?» – спросила Раевская, входя в шалаш. «Сестра, голубушка, родимая – все бросили, все ушли, ты одна со мной, спаси тебя Бог! Дал Он мне тебя». – «Ну полно-полно, кто ж тебя бросил? Видят, что тебе лучше, пошли к другим, кому потяжелее. А я сюда зашла, отдохнуть, поболеть с тобою». – «Вот-вот, спасибо, сестра».

И она ему говорит: «Мы еще домой поедем. Нет, я тебя не брошу, нет, я не брошу вас, останусь я с вами», – вся в слезах умиления повторяла она. И не ушла она, отказавшись от всего. Не ушла к голубому морю, но не ушла также и от смерти, давно сторожившей мученицу.

И много было еще других беззаветных тружениц, которые шли «прямо по канавам на военном марше…» В книге описывается такой случай: идет сестра, за ней санитары несут больного, впереди большая канава, санитары думают: «Надо как-то обходить», – а она – прямо через эту воду и командует: «Идите за мной», – и стояла до тех пор в воде, пока всех больных не перенесли.

Поразительны примеры таких подвигов, когда медсестры ухаживали за прокаженными, когда они выезжали в лепрозорий и находились там вместе с больными, буквально отдавая свою жизнь, часто и сами там оставались.

Итак, любовь – слово красивое, емкое, большое, но и трудное. Дело любви трудное. Но тем не менее мы христиане, Господь с нами, мы призваны служить Ему, служить ближним, и эта любовь будет основой нашего спасения, нашего пусть маленького, но еще раз подчеркнем, – повседневного подвига. А подвиг этот необходим. Потому что, выйдя за пределы заповедей Божиих, мы можем вести себя иначе, можем забыть надолго, как должны себя вести, какими мы призваны быть. Но это не послужит к добру.

Вот когда мы будем помнить о нашем долге постоянно, то все будет по-другому. Все не так просто, но все и не так сложно Богу содействующему.

А если у нас наше исправление начнет получаться, то надо приписывать успех не себе, потому что не мог я сам или я сама исправиться, а сделал это Тот, Кто действует в нас, Бог всемогущий. Он нам помог. Кутузов, когда французов разбил, – на медали была отчеканена надпись: «Не нам, но имени Твоему». Побеждает Бог, Который действует в нас, а мы кто? Мы рабы неключимые.

Нужно как можно чаще спрашивать себя: кто я? И великие святые, и пророк Давид говорили о себе: я есть мерзость пред Господом, Богом твоим (Втор. 23, 18), я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе (U.c. 21, 7).

Надо вспоминать свои немощи и недостатки. Успехи – Богу, а грехи – наши.

А еще следует всегда помнить цель, ради которой мы все в нашей жизни делаем. Цель… Вот, положим, делаешь человеку подарок, но всегда есть вопрос: ради чего он делается? Если ради того, чтобы и мне подарили что-нибудь в свою очередь, это – человеческое. Если ради того, чтобы мне оказали потом услугу какую-то, тем более если это какой-то вышестоящий человек или тот, от кого я завишу, значит, это – человекоугодие. А если я дарю даже, может быть и не очень любя, не будучи сильно расположен, но я делаю это, чтобы победить себя, искоренить в себе зло – то именно так и надо. Тогда я борюсь со злом в себе, и это будет уже то, что нужно, то, что Божие, и это будет ради Христа[5]5
  Архимандрит Алексий (Поликарпов). Служить другим, чтобы найти себя… Даниловский благовестник. М., 2010.


[Закрыть].

«Божии любимцы»

Наследие от Господа: дети

(Пс. 126, 3)

Как мы относимся к детям? Что мы знаем о них? Сохранилось ли у нас в обществе сегодня благоговейное отношение к детям? Часто говорится, что дети – наше будущее, но разве они – не наше настоящее?» – с такими словами обращался Святейший Патриарх Алексий II к участникам VI Рождественских образовательных чтений.

Сегодняшний день наших детей не может не тревожить нас. Многие из малых сих, кого с любовью принимал Господь и кому уготовал Царство Небесное, не познали радости детства, не испытали родительской любви, но хорошо знакомы с горем и одиночеством, изведали, что такое нищета, голод и отсутствие крова над головой.

Тысячи детей выходят во взрослый мир, не умея отличить добро от зла, так как в их детской жизни встречи с добром и светом не произошло. Не так уж редко у современного ребенка возникает вопрос: «Зачем жить?» – страшный вопрос, за которым кроется безразличие к жизни, этому великому дару Божиему. И нет ничего неожиданного в том, что детские преступления и самоубийства вошли в наш общественный быт.

Все это и многое другое не может не тревожить нашу христианскую совесть. Не может не тревожить угрожающий развал семьи, утрата школой смысла и цели воспитания, образования, обучения.

Грех все более заражает наше общество, и для борьбы с ним необходимы могучие обновляющие силы. Где же их взять, к какому источнику припасть? К кому обратиться в беде?

Нет иного источника и нет иных сил, чем те, которые дает нам Христос в Своей Церкви. Все мы, и большие, и малые, должны быть в стенах Церкви, знать Православие, знать Истину. Тогда мы будем сильны и сможем побороть то зло, которое со страшной силой воцаряется среди нас.

Церковь начинает свою опеку над ребенком еще с родителей. Если родители в Церкви, если приступают к Таинствам, то они имеют благодать, имеют силу и родить дитя, и воспитать его. Такие родители никогда не откажутся от своего ребенка, «плохой» он или «хороший», здоровый или больной. Нельзя сказать, что у верующих людей не бывает проблем с детьми. Проблемы возникают и здесь, но Церковь имеет благодатные средства, помогающие их решать. В наши дни, когда, как писал Ф.И. Тютчев, «дух растлился», церковный покров над детством особенно необходим. Дети, возрастающие в стенах храма Божия, с малых лет знают эту силу духовную.

Церковь делает теперь очень многое, использует любую возможность, чтобы нести слово Божие в мир. Открываются Воскресные школы, развиваются православные учебные заведения. Организуются педагогические курсы и семинары для воспитателей и педагогов. Священнослужители и верующие миряне идут в семьи, школы, детские дома, больницы, исправительные колонии. Так объединяются усилия людей доброй воли, защищая от зла наше достояние, наше богатство, данное нам Богом, – детей.

На детском празднике

Будьте как дети, – заповедал нам Спаситель. Если… не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 18, 3). Эти слова не потеряли своей силы в наше время. Дети остаются детьми всегда, и в тяжелейших условиях сохраняют близость к Богу. В Московском детском приемнике-распределителе, который окормляет Данилов монастырь, мы неоднократно были свидетелями благодатного действия церковного Таинства и слова Божия на душу обездоленного ребенка, сироты, бродяжки – душу, подавленную невзгодами и очерствевшую под их тяжестью; видели, какую горячую молитву обращает всеми покинутое дитя к Тому, Кого оно обрело в храме Божием.

Дети, «Божии любимцы», как называл их архиепископ Никон (Рождественский), пробуждают нашу дремлющую душу, и сегодня именно они дают нам пример исповедания веры. Господь открывается сердцу ребенка, и вот он уже несет апостольский подвиг в своей семье, среди близких; порой ему требуются немалое мужество и твердость, чтобы отстоять свою церковность.

Детство всегда с надеждой обращено в будущее, как бы ни было беспощадно настоящее. И дети, как правило, ждут, чтобы взрослые показали им путь, который определит их жизнь. Призовем ли мы их к Свету или оставим во тьме неведения? От этого зависит наш завтрашний день. Нам надо изменять нашу жизнь, чтобы не обмануть доверия детей. И прежде всего очищать и изменять себя, трудами приобретая то, что Господь дает ребенку даром[6]6
  Даниловский благовестник. № 11. 2000.


[Закрыть].

Для чего мы хотим сохранить нашу культуру

Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией.

(1 Пет. 4, 10)

Помощь духовенства народу никогда еще не была так настоятельно необходима. Мы переживаем самую смутную, самую неудобную, самую переходную и самую роковую минуту, может быть, из всей истории русского народа»[7]7
  Достоевский Ф.М. Дневник писателя за 1873 год // Полн. собр. соч. В 30-ти тт. Л., 1980. Т. 21. С. 58.


[Закрыть]. Ф.М. Достоевский пророчески смотрел в нашу эпоху…

С чего начать обновление нашей жизни? С обновления сердца человека. Главным помощником Церкви в этом деле всегда была культура, ныне испытывающая глубокий кризис. Поэтому остро встает вопрос о ее восстановлении, или, что то же, – о возрождении христианской духовности.

Отказ от православного культурного творчества в XX веке привел к опустошению сердца народа. Кто не собирает со Мною, тот расточает, – сказал Господь, и в пустой, выметенной душе поселяется нечистый дух (см.: Лк. 11, 23, 25–26), на место добра и света приходят зло и тьма. В наши дни образовавшаяся пустота заполняется сверхдоступной массовой культурой, удовлетворяющей самые низменные части души и развращающей человека.

Русской культуре, всегда бывшей со Христом, вновь предстоит занять свое жизнестроительное место, взять на себя апостольское служение.

Возможно ли это? Вопрос об отношении Православной Церкви к светской культуре поднимался не раз. Вспомним хотя бы Петербургские «Религиозно-философские собрания» в начале XX века и разгоравшиеся на них горячие дискуссии между духовенством и русской интеллигенцией. Вопросы, поднимавшиеся тогда, возникают и ныне. Возможна ли культура на почве Православия? Благословляет ли Церковь творчество своих чад или только терпит его? Противостоят ли друг другу мирская и церковная культуры?..

В течение семи веков культура России была единой. Церковью освящалось всё, вся жизнь была пронизана духом церковности. В XVIII веке ситуация изменилась: произошло расслоение общества, обособились две разные сферы, и культура, в частности, искусство, это обособление отразила, разделившись на церковную, богослужебную и мирскую, светскую.

Безусловно, эти культуры во многом несходны. Но так ли уж кардинально они различны? Не питается ли мирская культура от церковной и от Духа, Который в Церкви? И для чего создал Господь Церковь и благословил богослужебное творчество – не для спасения ли человека? Думается, богослужебное и светское творчество не исключают друг друга, так как имеют единые задачи, так как перед ними стоит один и тот же человек. Но иерархически они возвышаются одна над другой. Если Церковь возводит человека к духу, то поле светской культуры – душевная и интеллектуальная сферы личности. Одно дополняет другое.

Подлинная русская культура всегда была неотделима от Православия. У наших писателей и художников могли быть вопросы к Богу и Его Благовестию, но тем не менее вне Бога ни творчество, ни жизнь не мыслились. И тот, кто познавал эту культуру, познавал и жизнь в ее соотношении с Богом. Через образ, через творческую мысль художественное произведение ставило человека перед Богом, пробуждало душу.

В XX веке наше культурное наследие дало России неоценимо много. На протяжении целого столетия из души народа «выметали» веру, знание о Боге; но люди черпали это знание из русской классики, из русской литературы. Пусть это была «усеченная» рукой советского цензора литература, пусть великих Пушкина или Гоголя изучали с позиций «социалистического реализма». Но их бессмертные творения читались в школах и семьях, звучали на радио и телевидении, показывались в театрах и в кинематографе. Все это приносило огромную пользу, особенно детям и молодежи.

В наши дни произошла переоценка ценностей. То, что мы называем классикой, теперь уже не имеет такой цены, как прежде. Приходит новое осмысление культуры, традиции. Но у христианина есть основной принцип, позволяющий отличать свет от тьмы: насколько это полезно для души. Все мне позволительно, но не все полезно (1 Кор. 6, 12). Полезно то, что подвигает к Богу. Много ли полезного в этом смысле мы видим и слышим теперь: в прессе, по радио и телевизору, в школьных программах?..

Но сдвиги к лучшему уже начались. Начало положено хотя бы тем, что мы заметили пропасть, на краю которой оказались. И теперь необходимо заново открывать наши сокровища. Осветить их новым светом, показать ту Истину, которую они содержат. Помочь разобраться в море информации, которая обрушивается ежедневно на человека, в которой тонут крупицы добра. Определять этот выбор, возвращать ценностные ориентации – дело людей культуры.

Свою важнейшую задачу Церковь видит в духовном окормлении и поддержке всех, кто принимает участие в возрождении нашей жизни; в воспитании творцов современного православного искусства и литературы.

Церковь благословляет своих чад на художественное творчество, благословляет развивать в себе творческое начало и не зарывать таланты, данные Господом, в землю. Церковь не видит вопроса в возможности соединения пути спасения и пути творчества. Это единый путь. Спасение – не отвлеченное понятие, оно совершается через всю жизнь человека, и творчество, как и всякое другое дело, может служить поводом ко спасению.

Смысл, содержание любого явления культуры зависит от его творца. Искусство воспроизводит то, что видит художник своим внутренним оком. Чтобы нести свет, око должно быть чисто. Поэтому главная задача человека, наделенного определенными дарами Божиими, – возделывать свое сердце. А потом уже все остальное. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 33).

Чем же определяется православная культура, православное творчество? И как она может служить современному миру? Если рассказ писателя или живописное полотно несет мир, свет, открывает душу навстречу Богу, то оно исполнено православного духа. Оно может говорить о скорбях, о страданиях, которых так много в нашем мире, но вместе с тем будет созидать, одухотворять человека.

Культура всегда обращена к сердцу – так как от сердца она исходит. От избытка бо сердца глаголют уста (Лк. 6, 45). Читатель, либо зритель, слушатель становится собеседником писателя, художника, композитора, черпает из его христианского опыта, научается тому, о чем говорит он своим искусством.

Так культура несет Евангельскую проповедь, теми средствами, которые ей свойственны. Не всякий человек, особенно в наши дни, сразу придет к церковным вратам за разрешением своих вопросов. Более того, должно пройти много времени, должна оживиться, воспрянуть душа, чтобы эти вопросы возникли. И как часто обновлению души помогает творчество людей, которые уже имеют этот опыт, которые пережили свой приход к Богу!

Выставка в Новом Манеже. Посол Франции передает в дар Данилову монастырю икону святого Рустика Парижского. 27 августа 2008 г.

Мир становится все более жестким, вся тварь совокупно стенает и мучится доныне (Рим. 8, 22), и эта скорбящая, страдающая тварь во главе с человеком ищет помощи. Христианская культура призывается смягчать души, показывать, что не иссякают в мире милосердие, сострадание, добро. Побуждаемое любовью, художественное творчество может умиротворить самую ожесточенную душу. И когда ́[злой] дух от Бога бывал на Сауле, то Давид, взяв гусли, играл, – и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него (1 Цар. 16, 23), говорит Священное Писание. Об утешающей силе искусства писал и поэт Е.А. Баратынский: «Болящий дух врачует песнопенье…»

Искусство открывает красоту Божиего творения, показывает мир совершенной гармонии, которая была в раю и которую созерцают святые. Художнику, писателю это созерцание также подается – как дар Божий, которым он делится с другими. И это тоже – проповедь.

Культура объединяет людей; творчество – это возможность общения. Один из глубочайших русских поэтов Ф.И. Тютчев как-то сказал, что «мысль изреченная есть ложь». Но если ничего «не изрекать» – если не быть культуре, – то человеку пришлось бы жить в полном одиночестве; да и у самого поэта явилась потребность поделиться с читателем своей мыслью. Значит – не совсем ложь высказанное слово, прозвучавший звук, мазок кисти на полотне художника и есть правда – пусть не конечная, пусть ограниченная, как и все в этом мире, – в общении людей, в сообщении их душ.

Две тысячи лет тому назад Спаситель родился в Римской Империи, вмещавшей в себя тогда множество народов, множество национальных языческих культур. Церковь не погнушалась этими культурами, принесшими Господу свои труды и таланты. Церковь все приняла, одухотворила, все сделала своим достоянием.

Теперь пришло время воцерковления нашей жизни, отошедшей от Бога, ввергнутой в новое язычество. Если все, кто хочет добра, кому Бог подал Свои дары, с любовью принесут эти дары к сердцу человека, своего ближнего, как к алтарю Господню, то зло будет посрамлено. Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8). И культура, движимая любовью, должна внести свою лепту в общее дело нашего обновления, приложить свои усилия к тому, как сказал великий писатель[8]8
  Достоевский Ф.М. Дневник писателя за 1877 год. Сентябрь-октябрь // Т. 26. С. 164.


[Закрыть], «чтобы не умирал идеал христианства в народе, а с ним и великая надежда его»[9]9
  Даниловский благовестник. № 12. 2001.


[Закрыть].