Текст книги "Хвостономика. Успешный бизнес, основанный на любви, или Как компания «Валта» учит Россию заботиться о домашних питомцах"

Часть шестая. Ценности

Всегда ли для счастья нужна карьера?

А хочу ли я сам сделать карьеру? – вот какой вопрос я задавал себе, когда шел на интервью с четырьмя сотрудниками «Валты», которые сделали в ней блестящую антикарьеру.

В принципе почему же не хочу, думал я. Общественное мнение так же важно для меня, как и для всех; последние двадцать лет российской belle epoque молодых работников страны учили культивировать амбиции и рваться вперед и вверх. Но дело в том, что «вперед» и «вверх» – это не обязательно одно направление. Нужна ли мне административная карьера? В этом я не уверен. Я профессионал, и дело мое мне нравится. Начальственная работа – это все же история про людей, а не про профессию.

В одной известной школе одновременно служили два знаменитых педагога – оба преподавали математику. В классе одного из них все ученики так или иначе становились математиками, в классе другого – учителями. Они занимались одним делом, эти педагоги, просто один был незаурядным математиком, а другой – незаурядным человеком. В классе первого главенствовали приключения идей, в классе второго – приключения людей. И не факт, что это было осознанным решением учителя. Просто на самом деле в своей тайной внутренней Монголии, куда не очень-то умеют забираться даже гонзо-журналисты, его больше интересовал сам класс, чем предмет, который он классу преподавал.

Так и любом деле. Быть начальником – значит постоянно думать о людях. И не обязательно хорошо думать. Даже в тех организациях, где сотрудниками и клиентами не очень-то и занимаются (или вовсе выжимают их досуха), начальник все равно живет в человеческом лесу – его интересует только корпоративный прайд и свое положение в иерархии прайда.

А я, например, больше про предмет. Так же, наверное, и многие? Быть профессионалом, на мой взгляд, интереснее, чем быть начальником.

И очень неожиданно было найти в «Валте» подтверждение тому, что такой взгляд не только у меня.

Хотя… почему неожиданно? В несчастных компаниях люди несчастны, если они не прорываются вперед и вверх. В счастливых – они просто нашли своих и спокойно растут по горизонтали, оттачивая мастерство в профессии.

ОФИС-МЕНЕДЖЕР

Валентина Шишкина работает в «Валте» работает уже 25 лет. Она вписана в золотой фонд сотрудников компании (как и все мои сегодняшние собеседники) и получила почти все возможные награды, которые выдаются лучшим работникам по мере все более полного их сращения с «Валтой»: телевизор в десятый год работы, золотой нагрудный знак за 15 лет, бриллиантовый значок в двадцатилетний юбилей. Что выдают валтовцам за 25 лет сотрудничества, я даже представить себе не могу. Правда, есть еще золотая «галочка» – символическая статуэтка, сделанная в виде латинской V, валтовский «Оскар» – может, его?

Празднование ее двадцатипятилетней работы в «Валте» грядет в этом году, и Валентине заранее не по себе – она не любит повышенного внимания. Любую агрессию (бывают же агрессивные клиенты) она принимает спокойно и знает, как с ней работать, сама готова для любого из коллег вывернуться наизнанку и хоть ананасы в шампанском в ночную пору изыскать, а вот похвала для нее – страх и стеснение. Полный зал аплодирующих соратников – мука. Так бывает. Любители бытового психоанализа сказали бы, что любить Валентина умеет, а принимать любовь – нет. Но мы психоанализом не балуемся.

О Валентине Шишковой говорят, что она может достать, выбрать и привести в компанию любой нужный в работе предмет в мгновение ока. От канцелярских мелочей до элитных напитков для переговорной зоны на крупных зоовыставках, на стендах которых она отвечала за хюгге (одна из обязанностей). Что ее выбор всегда безупречен: она тратит на закупку необходимого значительно меньше времени, чем прочие, а характеристики привезенного всегда отличные. То есть в поиске идеального предмета (с учетом общепонятной категории «цена – качество») равных ей нет. Это значит, Валентина – исключительный специалист не в зарабатывании, а в трате денег. Она отличная хозяйка – а я как глава большой семьи знаю важность этого редкого умения. Многие ошибочно думают, что задача продуктового и вещевого ретейла – это дать покупателю возможность быстро купить нужное. Вот и нет. У торговли есть тайна. В идеале задача ретейла – заставить покупателя долго выбирать ненужное, потому что все, что мы называем роскошью, – это именно то, что никому по большому счету не нужно. И человек со встроенным навигатором и вкусом, умеющий противостоять тайной миссии торговли, – редкая находка.

– Как происходит ваша работа с поставщиками? Как вы выбираете? Ведь именно от вас зависит все, что попадет в желудок «Валте».

– Ну, не всей «Валте» и не только в желудок. Целлофана мы не едим. Моя задача – заказать все необходимые расходные материалы для склада, от палетной пленки до спецодежды, чая, кофе, сахара и – раньше – обедов для сотрудников. Мебель, стрейч, скотч, коробки, предметы санитарии, все, что касается комфорта; на выставках на мне был бар и то, что нужно для атмосферы гостеприимства и довольства. Когда нужно выбрать лучшего поставщика, я провожу внутренний тендер. Собираю наиболее подходящие нам предложения и предоставляю его тем, кто принимает финансовые решения.

– Каков механизм поиска идеального товара? Расскажите, как вы выбираете чай-кофе, это понятнее будет.

– Выбор чая и кофе – это уже история. Этим я занималась в самом начале. В принципе, в категориях этого товара я разбиралась хорошо по прежней работе. Я экспериментировала – покупала понемногу разного. И спрашивала у каждого, кто появлялся в моем поле зрения с чашкой: нравится ли этот чай? Какой лучше? А кофе какой нравится? Этот опрос плюс характеристики товара, немного интуиции – и мы выбрали. Для повседневного пользования я закупаю «Якобс» («Нескафе» сразу был поражен в правах) и чай Riston. Точно так же со временем сложился идеальный набор санитарного оборудования: перчатки, швабры, чистящие средства. Настолько же недорогой, насколько эффективный.

– Как происходит поиск идеального поставщика? Вот вам говорят, что срочно надо заказать такую-то вещь. Куда вы идете? К своей телефонной книге, где у вас контакты нужных людей?

– Конечно, контакты уже есть, со многими поставщиками я работаю многие годы – скажем с девочками, которые занимаются канцеляркой, я сотрудничаю двадцать лет. Там компания прыгнет выше головы, но для нас все требуемое срочно сделает.

Собственно, вот этот прыжок выше головы и есть то, что мне надо. Я так и говорю нашим партнерам: кровь из носу нужно, и меня не волнует, как у вас это получится.

– Не пугаются?

– Нет, я заранее выбирала поставщиков с философией как у «Валты» или частично совпадающей. Когда «нужно» – не стресс, а вызов.

– А как узнать, есть ли у них эта философия?

– Вы знаете, в первом разговоре становится понятно, можно ли работать с людьми.

– Это вы интуитивно чувствуете?

– Наверное, да. Но есть и опыт. Если компания агрессивно и настойчиво себя предлагает, есть большая вероятность, что вообще ничего не сделает.

– Ну, это понятно. Как известно, чем беднее страна, тем больше у них размер денежной ассигнации.

– Сейчас мой выбор более или менее устоялся. Но бывали времена, когда просили срочно достать нужное, а у меня наработанных каналов нет. Я начинала судорожно искать: позволить себе проиграть – не мое. И если было очень надо, приходила как будто помощь сверху.

– Сама приходила? Или вы просили?

– Нет, я не прошу. Приходит помощь, но я не могу описать это ощущение. Не могу даже объяснить, что я имею в виду.

– Как вдохновение?

– Говорят, высшее Я помогает.

– Высшее Я – это совсем интересно. А вообще в жизни вас высшее Я вело? Откуда вы, кем были ваши родители?

– Город Шостка, в котором находился знаменитый завод фото– и кинопленки «Свема». В конце каждого фильма перед словом «Конец» появлялся логотип нашего объединения – «пленка произведена…». Я закончила там училище по специальности «лаборант химического анализа» и некоторое время работала на «Свеме». Но в юности мне было в городе тесно. Сначала я попросилась гражданским специалистом в Афганистан – в начале восьмидесятых Советский Союз воевал с Афганистаном. Лаборанты, способные взять пробу воды, были востребованы на войне. Родные были потрясены.

– Я, честно говоря, тоже.

– В Афганистан я по случайности не попала – а вот в Москву попала по случайности. Я решила ехать в Находку и там зафрахтоваться на лайнер, совершающий международные рейсы. Моя подруга, сагитированная мною же, до Находки, кстати, добралась и много лет работала официанткой на пассажирских сухогрузах. Ходила в загранплавание, обошла весь земной шар. А я по пути в Находку вышла в Москве с одним дипломатом в руках (модный в то время плоский такой портфель), в котором была смена одежды и зубная щетка.

– Слушайте, зачем вы все это делали? У вас авантюрный склад характера? У порта Находка говорящая, между прочим, топонимика. Что вы искали?

– Себя. Для меня было важно проверить себя – смогу или нет.

– А в «Валте» вы тоже продолжали проверку себя?

– Да. Это вообще, наверное, мой способ работать. Но до «Валты» еще надо было дожить. Сначала в Москве было много чего. Замужество и рождение дочки. Завод ЗИЛ, потом работа по продаже чая-кофе на улице – мороз тридцать два градуса, валенки, темень. Встаешь на точку в утренней темноте, принимаешь товар, продаешь, вечером ждешь машину и сдаешь остатки и выручку. Сама домой на метро. Поднималась в шесть утра, возвращалась домой к полуночи. Ребенка не видела. Потом универмаг «Москва» на Ленинском проспекте.

– Знаменитое место.

– Да. Но работать нужно по двенадцать часов двое суток через двое. Опять дочка оставалась одна. И я начала искать работу с более спокойным графиком. Предлагала себя на вакансии в газетах, а контактный телефон дала своей подруги, потому как жила тогда в Сергиевом Посаде. И время от времени к ней заглядывала – узнать, не откликнулся ли кто. Однажды приехала, а у подруги на кухне сидит Ирина Викторовна Головченко, они тогда приятельствовали.

Послушала меня Ирина Викторовна, посмотрела и говорит: «А приходи к нам, мне как раз нужен второй секретарь». Я получила должность второго секретаря, офис-менеджера. Это было в 1998 году. В «Валте» работало двадцать человек.

– А у Ирины Викторовны тоже есть интуиция?

– Вот у нее она точно есть. И очень сильная. Вообще же интуиция имеется у всех. У вас было когда-нибудь такое ощущение, что сейчас зазвонит телефон, и он звонил? Или вы вдруг начинали непонятно с чего вспоминать какого-либо вашего знакомого, и он неожиданно выходил с вами на связь? Это простейшие проявления интуиции. Если слушать себя, можно продвинуться дальше и больше понимать, что вокруг происходит. Ничего не случается просто так.

У Валентины потрясающее родство – ее дед был известнейшим в Шостке закройщиком и портным. Очень престижная профессия в те годы. Его бросали «на прорыв», если нужно было поднять захиревшее ателье. Папа ее был столяром-краснодеревщиком. Сестра пошла по стопам деда – она очень хорошая портниха, к которой ходит полгорода. Врожденное, семейное чувство вещи – вот что это значит. Ощущение подлинности предмета, его реальной ценности. Они и должны были с Ириной Головченко понять друг друга, потому что Валентина Шишкина – великолепный организатор. Но не людей, а вещей.

Так что значит для нее карьера? На самом-то деле Валентина свою карьеру сделала – проверила себя, нашла свое место, получила признание.

ВОДИТЕЛЬ

Алексей Тетерин пришел в «Валту» в 1997-м и уже отпраздновал свои 25 лет в компании. «Он опытнейший и один из самых успешных водителей-экспедиторов, – говорит директор по корпоративным коммуникациям Дмитрий Мамонтов, – и мог бы сделать карьеру, став начальником отдела транспортной логистики, так как знает все процессы и пользуется уважением в коллективе. Однако он выбрал другую дорогу».

Вернее, на своей дороге и остался. Он водитель. За 34 года водительского стажа Алексей поменял три места работы, восемь машин и более шестидесяти проткнутых в поездке колес – а на грузовом автомобиле, пусть и на «Газели», это не слишком веселый аттракцион. Четыре раза попадал в аварии – но маленькие. Три раза – так он говорит – по своей вине. Тут надо сказать, что Алексей – человек удивительно лаконичный. Что, кстати, нетипично – в мире есть две профессии, в которых разговор является обязательным профессиональным ритуалом. Это шоферы и парикмахеры. Водитель говорит, чтобы самому не заснуть в дороге, а парикмахер – чтобы клиент не заснул в кресле. Но Алексей не таков, чтобы стоять в общем ряду. Говорить с ним – мучение для журналиста, но радость для литератора. Потому что свои диалоги он отливает в совершенную форму.

– Когда вы пришли в «Валту», каково было ваше первое впечатление?

– Небольшой офис. По комнате на четвертом этаже и на шестом. На шестом бухгалтерия, на четвертом менеджеры заказы принимали. Маленький склад, на триста-четыреста метров, в бывшем бомбоубежище. В принципе-то коллектив был сплоченный. Все праздники вместе.

– Вас, как всех самых первых сотрудников, принимала на работу Ирина Головченко. Какой она вам показалась?

– Ну такой. Веселой. Там все веселые были.

– А чего веселились?

– Ну как, любой праздник всегда отмечали в офисе. Танцы и пляски.

– Вы и сейчас ходите на все корпоративные праздники?

– Не, после боулинга не хожу.

– После чего?

– Боулинга, но это давно было, праздник валтовский там был организован.

– И что было?

– В боулинг хорошо поиграли.

– И что?

– Потом домой долго добирался.

– Сколько?

– Часа три.

– Вы пешком шли?

– Нет, на метро. Но я же все время на машине, тогда на метро практически не ездил. Поэтому потерялся.

– То есть вы после боулинга зашли в метро, которого не знали?

– Да.

– Там было страшно?

– Чего там страшного, просто непонятно, куда ехать.

А вот на машине Алексею Тетерину всегда понятно, куда ехать. Его экипаж (водитель и экспедитор) – один из самых эффективных в компании. По выработке наиболее лаконичного (характер!) маршрута, экономии топлива, быстроте и надежности доставки. Опыт, что скажешь. Хотя Алексей говорит: «Есть у нас водители и получше моего. Я просто самый старый».

Права Алексей получил в 1988 году, в 18 лет, окончив водительские курсы при военкомате. В армию попал в сопки.

– Служил на Дальнем Востоке водителем в медсанчасти. Между Владивостоком и Находкой, в сопках, можно сказать, рядышком с морем.

– Что-то в Находке есть такое, что связано с «Валтой», наверное. На тонком уровне. А было что-либо в армейской жизни запоминающееся?

– У нас часть была – семь солдат и три офицера, все остальные гражданские. Комбат – хирург, еще один офицер – терапевт, а мой начальник – зам по тылу. Так что мы с ним доставляли лекарства. Правда, вокруг располагались еще воинские части. Мы – в серединке. Но дедовщины как таковой не было.

– Не давали себя в обиду?

– Ну, там особо и стараться не пришлось. Нашим сержантом был чеченец под два метра ростом.

– Вы вернулись – и?..

– Вернулся в первую спецавтобазу: когда я получил права, а до призыва еще оставалось время, я туда устроился работать. База специализировалась на крановых поездах – это автокран с прицепом. В армии водил «уазик», на спецбазе – «КамАЗ», самосвал, потом устроился в компанию, занимающуюся продажей строительных материалов. Там у нас были военные машины – «ЗИЛы-131» и один штатский «каблучок». Генеральный директор был подполковником, бывшим военным, у него остались связи. Он после консервации покупал машины – тогда было разрешено.

Там, кстати, у меня случилась запоминающаяся поездка – когда я уехал во Владимир, а вернулся из Костромы через Иваново.

– А в «Валте» какая поездка запомнилась?

– В «Валте» я в основном езжу на «Газелях». Привык. Хорошие машины, только ломаются. Слабое место – колеса. Был у меня маршрут на Нижний Новгород. Я как туда ни ездил, так постоянно менял колеса. Причем с одной и той же стороны. Уже наловчился укладываться с переобувкой за час. Едешь, хоп, прижался, быстренько раскинул, переоделся, открутил-прикрутил. А в самом начале работы мы ездили в Питер каждую неделю. Все больше зимой, как вспоминается. Это сейчас у нас тьма филиалов и туда ходят полные фуры, а раньше раз в неделю грузили «Газельку» – и вперед.

– У вас есть любимая машина, в которой лучше всего вам было?

– Мой «Опель». Первую личную машину я купил в девяносто первом году, и с тех пор их было несколько. «Опель» был любимым.

– А какого цвета были ваши машины? Любимый цвет – вещь говорящая…

– Вишневая, серо-белая, синяя.

– А какой идеальный цвет для автомобиля?

– Серебристый.

– Романтично!

– На ней грязь меньше видно.

– Спецбаза, стройматериалы – и вы в «Валте»? Как-то нелогично.

– Еще было место по обслуживанию дипломатического корпуса.

– Такая видная работа! Не возникло желания задержаться?

– Нет. Я там в первый день в аварию попал. А потом сосед предложил попробовать себя в «Валте». Я сел в валтовскую «Газель» и больше не вылезал.

Алексей Тетерин не любит менять места работы. Он вообще не любит менять свое личное жизненное место на какое-либо другое. Он живет в Печатниках – в той же квартире, где провел детство. У него дом под Дмитровом, в котором родилась его мать и четверо ее родных сестер. Он любит ночную рыбалку, населил вместе с братом деревенский пруд рыбой и точно знает, что он ее оттуда и выловит. Ну, вместе с соседями. Любит сына. Любил шиншиллу, которую ему подарили в зоомагазине (потому что его привечают все заказчики, которым он привозит груз). И эта шиншилла умела ходить с ним вместе в магазин – сидя на плече, как попугай.

Любит – свое.

Он постоянный человек. Алексей находится всю жизнь в движении, но для счастья ему важна укорененность места, ради которого он пускается в путь и куда возвращается.

В этом он совпадает с «Валтой», которая в чем-то главном постоянна, как дом под Дмитровом, как его пруд, как жизнь.

КУРЬЕР, ДОСТАВЛЯЮЩИЙ СЧАСТЬЕ

Андрей Гришин, менеджер курьерской службы «Валты», много лет болеет за «Динамо». Раньше страстно, теперь спокойнее. Болельщики «Динамо», команды с мощной историей, которая разучилась побеждать, – особая человеческая порода, отдельная каста. Они знают цену неудачи и верности.

Андрей работает в «Валте» семнадцать лет. Вошел в золотой фонд сотрудников компании, получал знаки отличия и к десяти, и к пятнадцати годам службы, но говорит, что почуял в «Валте» что-то особенное, когда ему нежданно выдали награду за вклад в компанию всего через год после начала работы. «Почувствовал себя нужным».

– Когда я пришел на работу, курьерами были два студента. Попал в «Валту» я совершенно случайно и даже не помню, откуда у меня взялся телефон, по которому я однажды позвонил, мне срочно нужна была подработка. На валтовском конце провода мне сказали: «Мы работаем с Hill's». Я только и мог спросить: «С чем?»

Но пришел. Понял, что такое Hill's. Понял, что за компания. А студенты, напарники мои, тем временем начали увольняться. Студент – работник сезонный. И наступил день, когда меня послали в налоговую инспекцию отнести финансовые декларации. Уже не помню, оттого ли, что я уже был один, или потому, что я был единственным взрослым. А что такое подать бумаги в налоговую инспекцию и в пенсионный фонд пятнадцать-семнадцать лет назад, нужно рассказать особо. Никаких электронных носителей, только бумажная отчетность, и к каждому окну очередь в сто человек. Стоять приходилось в среднем два с половиной – три часа. Важно ничего не перепутать, точно сформулировать задачу и максимально настойчиво донести до работника налоговой, чьи именно перед ним бумаги и за какой период. Впрочем, это вообще азбука курьерской работы. Четко, грамотно, по возможности быстро. У меня все получилось. Съездил несколько раз и стал замечать, что отношение ко мне меняется. В «Валте» и так не было никакого снобизма, но тут я понял, что могу быть нужным.

Дмитрий Мамонтов аттестует Андрея так: «Не просто курьер "Валты", а опытный коммуникатор, "свой" человек в налоговых органах, где его знают и уважают. Инженер связи, высшее образование. Но человек понял, что его призвание – связывать людей друг с другом».

Может быть, и правда призвание. Но мне кажется, в своей работе Андрей больше всего ценит пушкинские «покой и волю». Он родом из семьи «с историей», с судьбой. Бабушка и мама из Коломны, из старого и сильного города, дядя его служил лесником. «Всю жизнь отдал лесу. Любил животных, лес был всей его жизнью», – говорит Андрей. Бабушку отдали замуж за человека на 25–30 лет ее старше, он был офицером НКВД: «Только когда он умер, в 1953 году, как Сталин, бабушке стало посвободнее. Она встретила мужчину, близкого ей по характеру, и я, ничего, конечно, тогда не зная, называл его дедушкой».

А отец у Андрея Гришина – военный прокурор, полковник. Семья жила в разъездах – Дальний Восток, Одесса, Чехословакия. Семь школ, лето в Коломне. В Одессе по окончании школы Андрей поступил в Одесский электротехнический институт связи. И не работал ни одного дня по специальности.

– Почему вы выбрали этот институт?

– Потому что там была военная кафедра.

– Сын полковника не хотел служить?

– В раннем школьном возрасте я мечтал стать пограничником, тем более что у меня была собака моего детства, овчарка. Я сейчас понял, что не могу вспомнить, как ее звали. Но потом желание мое угасло – я насмотрелся на кочевую жизнь и быт военных городков. Ничего плохого и тем более ужасного, но это специфическая обыденность. И мы, из-за того что все время переезжали, даже не смогли больше завести собаку. Перешли на кошек. Они более… перевозимые. И сейчас у меня кошка, невская маскарадная. Очень красивое и независимое животное.

Работать Андрей начал в Москве, потому что сюда перевели отца, коренного столичного жителя. Сначала – в Объединении административно-технических инспекций при правительстве Москвы. Гришин занимался проверками санитарного состояния и общего благоустройства города.

– Абсолютно все, что выходило на улицу, попадало под проверку нашей инспекции. И дороги, и уличное освещение, и фасады зданий, и афиши, и объекты торговли – ларьки, палатки, – говорит Андрей.

Ну это надо. Только что Андрей Барничев, директор магазина «Барбос», который начинал с торговли в уличных палатках и «Тонарах», рассказывал нам о своих отношениях с проверяющими муниципалами. Не хвалил, прямо скажем. Так вот один из них – перед нами. Воистину «Валта» как колодец по дороге в Мекку, где встречаются все, кто не мог бы пересечься ни при каких других обстоятельствах.

– Вам нравилось работать в инспекции?

– Там был план.

– А у кого ж его нет?

– План штрафов. Мы за месяц должны были оштрафовать определенное количество человек на общую немалую сумму. Сначала мне нравилось. Драйв, новые люди. Но потом я понял, что ты говоришь с этим новым человеком не просто так, а с целью отыскать какое угодно нарушение и за это нарушение наказать. Ну, за грязь-то всегда можно было. И мне все тяжелее становилось работать. С одной стороны, висит груз ответственности перед коллегами – а я всегда старался быть если не образцовым, то обещающим сотрудником, а с другой – наплывает морок: ты каждый день должен, должен, должен штрафовать. Мне стало тяжело просто вставать и идти на работу. Тем более что оштрафованные не то чтобы благодарили меня со слезами на глазах. Были и угрозы, и весьма конкретные: «Мы знаем, где и с кем ты живешь».

– Да, «Валта» покомфортнее будет.

– У меня больше нет плана штрафов. У меня есть пакет, и я его везу. По городу я передвигаюсь на общественном транспорте или пешком: машина в Москве – не помощник для курьера. Я иду. Просто иду. Смотрю по сторонам, на людей. Иногда мелькает нетривиальное лицо. Я видел Каневского. Сериальных актеров, которых не всех знаю по фамилиям. Видел в метро чиновников от футбола и бомжей.

– Вы говорите в корпоративном журнале «Валта Петровна», что это время используете для того, чтобы думать. О чем вы думаете?

– Наверное, больше всего я думаю о дочери. Сейчас ей пятнадцать. В начале следующего года будет шестнадцать. Она ищет свое место в жизни и делает какие-то совсем новые вещи. Например, она тоже болельщица – но никакого футбола. Увлекается фигурным катанием. Знает все соревнования, всех спортсменов, вела свой блог. Ходила на тренировки; молодые спортсменки – Трусова, Щербакова – не отказывали ей в совместной фотографии и в том, чтобы сказать для ее блога пару слов. «ВКонтакте» количество ее подписчиков, бывало, переваливало за пять тысяч.

– Вы хотели бы изменить свою судьбу?

– Нет. Потому что тогда у меня была бы другая жизнь и другая дочь. А я благодарен судьбе, что родилась именно моя, такая, какая есть.

И мне нравится в «Валте». Вы спрашивали, кто для меня является лицом компании? Оксана Микитишина, наш главный бухгалтер. Я много с ней контактировал, когда носил финансовую отчетность. Она высокий профессионал и доброжелательный человек. «Валта» для меня именно такая – современная, непростая, успешная, с традициями и человеческим укладом.

Андрею Гришину необходимо контролировать свою жизнь самому – вот что я думаю. И если цена контроля – некоторое опрощение, он заплатит эту цену. Независимость стоит дороже.

ГЛАВНЫЙ БУХГАЛТЕР

Если бы я был продавцом в магазине «Красное & Белое», то Оксане Микитишиной, бессменному, со дня основания «Валты», главному бухгалтеру, я бы не продал ни капли алкоголя. Да я даже безалкогольного пива бы ей не продал. Не потому, что таким образом я неловко закручиваю комплимент, желая намекнуть, что героиня моя молодо выглядит (хотя и не без того), а просто потому, что вот такое у нее лицо. Природа любит обманывать. Я полез в гугл и прочел, что женщины с детскими лицами, оказывается, имеют стальной характер и предпочитают тип мужской дружбы – без дамского умасливания, а что-то вроде «последнюю сигарету на двоих». За что купил. Не настаиваю – потому что Оксану Микитишину вижу первый раз в жизни.

Но вот что меня удивило: разве можно размышлять об антикарьере, беря в качестве примера человека, который возглавляет бухгалтерию более чем крупной и постоянно растущей компании? И выяснил вот что – карьера Оксаны невозможна в принципе. Потому что место финансового директора занимает собственник компании. Микитишина могла бы просто уйти из «Валты» на другое место. Но она этого не делает. И если блестящий профессионал отказывается от личного карьерного роста и растет вместе со своим рабочим местом (когда Оксана начинала в 1996 году, в «Валте» работало двадцать человек, а сейчас тысяча и оборот в 15 миллиардов рублей), то у него есть на то собственные резоны.

И вообще, история с рабочим местом Микитишиной довольно неожиданная – она стала главным бухгалтером в 22 года.

– Вы не боялись?

– Боялась. Или нет. В молодости вообще по-настоящему не умеешь бояться. Все начиналось с нуля, я на каждом новом этапе роста уже успевала понять, что нужно делать. Это как растение вырастить. Сначала посадишь семечко, потом смотришь – пошел первый листик, второй, дальше решаешь, какой листик надо оторвать, чтобы вырос следующий. И так все сложилось.

На протяжении книги мы все время возвращаемся к растительной символике – но что делать, если мы договорились, что исследуем дерево «Валты». И вот когда это дерево сидело если не на горшке, то в горшке точно и было маленьким, Оксану Микитишину, выпускницу финансово-кредитного техникума и абитуриентку Финансовой академии, не испугала, а даже увлекла задача вырастить свою бухгалтерию самостоятельно – на пустом месте, чистую, прозрачную и невинную. Теперь, правда, это чрезвычайно интеллектуально агрессивная и непростая бухгалтерия, ну так и росла не один день.

– Мне нравилось, – говорит Оксана, – что это было новое, чистое дело, и главная прелесть заключалась в том, что все делаешь сама и никто не стоит над душой. В двадцать два года в любом случае дома не сидится. В первый же год работы, кажется, мы с Мариной Агафоновой, моей подругой, кумой и заместительницей, вводили новые данные в баланс с утра двадцать девятого декабря до семи утра тридцатого. И чувствовали себя счастливыми.

– Вы сами выбрали себе профессию?

– Случай. После восьмого класса (школа в новом районе, в который наша семья переехала, оказалась перегружена, и школьное руководство ее достаточно настойчиво… разгружало) я поступила в техникум на специальность «экономист по бухгалтерскому учету и анализу хозяйственной деятельности». Но техникум оказался неожиданно сильным – и я увлеклась.

– А потом вы пошли в МИФИ. Я даже не знал, что у них есть факультет менеджмента.

– По крайней мере, был двадцать-тридцать лет назад.

– Почему выбрали именно МИФИ?

– Честно? Потому что провалилась в Финансовую академию, причем по географии.

– Ого.

– Я пошла поступать туда со своим красным дипломом, потому что техникум обещал преференции отличникам – но, как выяснилось, они уже не работали. А предметы общеобразовательной школы, которую я к тому времени покинула четыре года как, были подзабыты. Разумеется, я занималась с репетитором… Я хорошо сдала математику, русский, английский и завалилась на географии.

Более того, я и на следующий год поступала в академию. И после второй неудачи решила, что пойду на третий круг, но тут уже здравый смысл возопил. И я поступила в МИФИ. Туда было проще попасть, чем в Финансовую академию. К сожалению.

– Как меняются времена. МИФИ – институт мечты сейчас. Вы упоминали, что пришли в «Валту», познакомившись с Анатолием Михайловичем Головченко. Он преподавал там?

– В определенном смысле он именно что учит нас все эти годы, но в МИФИ не учительствовал. Однако же с этим институтом связан эпизод знакомства – там работала моя старшая сестра, и она сотрудничала с Анатолием Михайловичем. Сейчас она тоже в зообизнесе, директор выставки «ПаркЗоо». А тогда Наташа попросила, чтобы меня взяли на практику в первую еще «Валту». А в 1996 году была учреждена «Валта Пет Продактс», и мне предложили должность главного бухгалтера.

– Вам интересно работать? Столько лет на одном месте.

– Ну, скажем, за время пути это рабочее место успело подрасти. Мой лозунг – «Бухгалтерия – это не болото!». Я хотела бы совершенно изменить этот «болотный» стереотип. У меня в команде все люди с прекрасным образованием. Я заинтересована в том, чтобы штат был максимально сжатый, но зато состоящий из универсальных профессионалов. Наша бухгалтерия – это сотрудники, готовые работать в постоянном драйве и умеющие пустить себе на пользу любую годную новинку. Мы открываем для себя новые системы, доступы, мы в движении.