Текст книги "Хвостономика. Успешный бизнес, основанный на любви, или Как компания «Валта» учит Россию заботиться о домашних питомцах"

Как мы уже говорили, сам Эллис спустя десятилетия недоумевал по поводу своего успеха, нам тоже неизвестны его причины, и тем не менее хотелось бы отметить вот что: появление угощения для собак в форме косточки можно считать поворотным моментом в зообизнесе. Создатель продукта, он же – владелец собаки, подумал не о том, чтобы его питомец был максимально полезным, и не о том, чтобы тот стал лучшим среди питомцев, и не о том, чтобы тот настолько приблизился к совершенству, насколько возможно, – а о том, чтобы самому питомцу эта штука понравилась. То есть чтобы питомцу было хорошо.

Это была попытка встать на сторону собаки. Думать, как собака. Крайне неуклюжий, но успешный опыт задал направление, которое приведет к появлению зообизнеса в современном виде, гуманном, наполненном любовью к животным.

ИНТЕРБЕЛЛУМ: НЕХОРОШЕЕ ОТНОШЕНИЕ К ЛОШАДЯМ

Войны особенным образом влияют на отношения людей к питомцам или по крайней мере коррелируют с этим показателем. Гриер отмечает всплеск любви к домашним животным в США, который произошел после Гражданской войны, и высказывает предположение, что на это повлиял особенно кровавый характер конфликта.

Индустрия кормов для мелких домашних животных совершила скачок после Первой мировой войны. Разумеется, на то были объективные экономические причины. Но, возможно, не только они: человечество будто бы отчаянно пыталось восполнить урон, нанесенный самому себе эпохой ультранасилия.

Чтобы кормить многомиллионные армии, нужно было много еды, которая хранится долгое время. То есть консервы. Благо вторая промышленная революция с ее успехами в сталелитейном деле и изобретением конвейера создала для этого все условия. Войны заканчиваются, а производство остается.

После войны рынок корма для домашних животных в США стремительно взлетел вверх. В основном он наполнялся продукцией фабрик «Спратта» и косточками milk-bone. Но у них имелась пара недостатков. Во-первых, печенья имеют свойство портиться. Массовое производство, логистика, хранение – все это довольно сложная система, сбои в которой приводили к тому, что покупатель часто получал заплесневелую продукцию. Во-вторых, печенье для собак – это все-таки не основа рациона, а добавка, угощение.

Еще одно следствие Первой мировой войны: длинная эпоха лошадей закончилась вместе с кровавой бойней, в которой в последний раз в истории массово участвовала кавалерия. Тотальная механизация, форсированная на фоне страшного конфликта, сделала миллионы копытных ненужными.

В начале 1920-х конезаводчики братья Чаппелы из Иллинойса предложили инновацию: лошадки были пущены на собачьи консервы. Корм, вышедший на рынок под брендом Ken-L-Ration, пользовался таким успехом, что к 1930-м годам братья выращивали 50 тысяч коней специально на мясо для животных.

Вплоть до 1930-х большинство кошек и собак в США, как и везде в мире, по-прежнему питались отходами и тем, что сами поймают. Ревущие 1920-е с их мощным экономическим ростом сделали людей более открытыми к мысли о том, что корм для животных в принципе нужно покупать, а также о том, чтобы кормить питомцев только покупной едой. Это, разумеется, спровоцировало взрывной рост зообизнеса. Но вот что интересно: Великая депрессия не остановила его. Напротив, он продолжал процветать.

Это правило многократно подтвердилось в дальнейшем – когда мировой экономике плохо, зообизнесу хорошо. А когда мировой экономике хорошо, зообизнесу еще лучше.

Финансовый крах 1928 года остановил производства товаров для людей, сделал сельхозпродукцию дешевой, освободил массу работников – всем этим воспользовались производители товаров для домашних питомцев. К тому времени уже был налажен так называемый копакинг, когда одна фабрика могла производить продукцию для многих брендов. В депрессивном 1930-м в США действовало 12 фабрик, на которых производился 221 бренд кормов для собак.

В 1930-е, на фоне кризиса, производители кормов освоили новый инструмент – они стали вкладываться в рекламу в кино– и анимационной продукции. Фирма Nabisco, приобретшая к тому времени производство milk-bone, спонсировала мультфильм с Микки-Маусом, в котором пес Плуто угощается печеньями-косточками. Ken-L-Ration продвигала свою продукцию с помощью сериала о храброй овчарке по кличке Рин-тин-тин.

Перед Второй мировой войной продажи кормов для собак составляли 50 миллионов долларов в год, из них 90 % приходилось на консервированный влажный корм. После Второй мировой все изменится.

ПОЛЕЗНОЕ ПИТАНИЕ: СБЫВШАЯСЯ ЛОЖЬ

В период Интербеллума произошло еще одно важнейшее для зообизнеса событие. Спустя десятилетия после того, как фирма Спратта заявила, будто знает, чем нужно кормить собак, люди решили по-настоящему, без дураков разобраться в этом. Леон Уитни на своей ферме-лаборатории в штате Коннектикут в 1930-х проводил испытания на крысах, чтобы выяснить, каким должен быть действительно полезный корм для собак.

К тому времени Уитни занимался разведением собак уже два десятилетия. Существующему коммерческому корму он не доверял, потому что состав и пищевая ценность продукта оставались загадкой. Причиной было не только желание производителей кормов казаться в вопросе более осведомленными, чем они были на самом деле, но и всеобщее слабое понимание того, как нужно питаться – не только собакам, но и людям. Получалась коммерческая тайна, покрытая мраком невежества.

К счастью, научные методы были уже достаточно развиты. Двадцатые и тридцатые годы – время прорыва в биохимии. В частности, были открыты витамины. Люди приближались к пониманию того, что есть здоровое и сбалансированное питание.

Вооруженный новыми знаниями, Уитни провел серию экспериментов над крысами, а после, добившись наилучшего состояния грызунов, над щенками. Ученый сумел развеять часть предрассудков того времени о корме для собак. В результате ему удалось создать рецепт, который, по его словам, «привел к появлению самых здоровых и активных охотничьих собак, каких только можно себе представить». Разработку вывели на рынок под брендом Bal-O-Ration, который считается провозвестником ветеринарных диет. Как говорил Гиппократ, «пусть пища будет твоим лекарством, а лекарство пищей».

Научно-техническая, или третья промышленная, революция превратила науку в ведущий фактор производства. Начиная с тех времен любой уважающий себя крупный производитель кормов для домашних животных содержит институт, который работает над наилучшими формулами питания. Во-первых, это статусно. Во-вторых – выгодно. Зообизнесу нужно, чтобы питомцы клиентов жили как можно дольше. В-третьих, научные институты – хороший инструмент для лоббирования интересов фирмы или продвижения чаемых поведенческих паттернов среди населения.

В послевоенные годы научные институты, связанные с зообизнесом, внесли большой вклад в развитие отрасли, пропагандируя через массмедиа идею питания исключительно коммерческими кормами – ведь они, в отличие от объедков, могли сохранить животным здоровье. Когда реклама Спратта говорила примерно то же самое, она обманывала. Спустя сто лет это оказалось правдой.

1950-Е: НАЦИЯ ФАСТФУДА

На время Второй мировой войны консервированный корм оказался исключен из рациона американских Шариков и Барбосов. Весь металл шел на нужды армии, вернее, нескольких армий, включая советскую.

Сброшенные на Японию ядерные бомбы высвободили для мирного труда американскую – мощнейшую в мире – промышленность, которая стала теперь работать на экономический рост. Разогнавшиеся за время войны предприятия перенастроились на выпуск стиральных машин, телевизоров, автомобилей, сделав их доступными.

С войны вернулись 12 миллионов американских солдат, которым предоставили возможность на льготных условиях получить образование и ипотеку. В стране возникла почти неисчерпаемая квалифицированная рабочая сила с неограниченными возможностями трудоустройства.

Наступили благословенные 1950-е. Взрывной рост индивидуального жилищного строительства и растущий доход обеспечили демографический взрыв. Отцы беби-бумеров мотались между работой и домами в субурбиях на красивых автомобилях с обтекаемыми формами. Иногда они заруливали в супермаркеты, которые зарождались как раз в то время. А в супермаркетах появилась еда для домашних животных.

Это была эпоха повального увлечения консервами. Возможно, сыграла роль привычка бывших американских солдат питаться из жестяных банок на войне. Консервы стали поп-звездами: Энди Уорхол создал свои «Банки с супом Кэмпбелла» в начале 1960-х.

Помимо консервированного-чего-угодно появились замороженные продукты. Например, рыбные палочки. Люди стали одержимы обработанной пищей. Рост потребления такой еды привел к увеличению пищевых отходов: мясных – со скотобоен, зерновых – с мельниц.

Еще одно следствие повальной автомобилизации – появление сетей фастфуда. В середине 1950-х Рэй Крок увел концепцию ресторанов быстрого питания у братьев Макдональдов, сделав из их детища глобальную империю.

Люди хотели питаться не только вкусно, но и быстро. Лучше, чтобы и то и другое одновременно. Того же самого они, конечно же, желали своим питомцам.

Специалист по питанию собак Кен Тьюдор приводит цифру в 200 миллионов долларов – таков был объем продаж кормов для собак в 1960 году в США, при этом 60 % приходилось на влажный консервированный корм, а 40 % – на сухой.

Все изменилось с появлением экструдера. В 1957 году фирма «Ральстон Пурина» одолжила этот аппарат у производителей человеческой еды, чтобы приспособить его для производства кормов для животных. Спустя некоторое время опыты увенчались успехом. Появился аппарат, в который можно было засунуть разные ингредиенты – например, отходы с производства человеческой пищи, – смешать, пропустить через горячую трубу под высоким давлением, разделить на гранулы (можно придать этим гранулам любую форму) и надуть с помощью воздуха. Получается сухой корм, каким мы его знаем: сбалансированный, питательный и, что немаловажно, хрустящий.

Вторую мировую в каком-то смысле можно рассматривать как решающую битву сторонников идеи о совершенном человеке и тех, кто считает, что совершенство – вовсе не обязательное условие жизни.

После Второй мировой люди как-то позволили себе быть слабыми и несовершенными. И своим питомцам они разрешили то же самое. Хороший корм – не тот, который сделает животное лучшим из лучших, и не только тот, который сделает его здоровым (хотя и это немаловажно), а тот, который сделает его просто счастливым. Расслабленным. Беспечным. Способным наслаждаться жизнью.

Это могло выглядеть так: американец хрустит хлопьями или шоколадными шариками в своей тарелке, а его пес – мясными шариками в своей миске. Вкусно, а главное – очень удобно. И не надо ни о чем беспокоиться. Жизнь, которую совсем недавно могли позволить себе лишь цари и их четвероногие любимцы. И то таких хрустящих угощений у них не было.

Сейчас на долю корма, приготовленного с помощью экструзии, приходится 70 % продаж. И да, речь уже не о миллионах, а о десятках миллиардов долларов.

ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ХХ ВЕКА: ПОБЕДИЛИ ЖЕНЩИНЫ И КОШКИ

Женская власть над миром незаметно подкралась на мягких кошачьих лапах. Если в мужской вселенной нужно было доминировать или пресмыкаться, выстраивать иерархии и встраиваться в них, то в женской не обязательно сражаться, не обязательно быть лучше кого-то, не обязательно даже быть полезным. Можно просто быть – и уже только в силу этого иметь право на любовь. Особенно если ты – собака или кот. И зообизнес постепенно менял свои настройки в соответствии с этими установками.

После войны началось массовое производство кошачьего корма. Появился наполнитель для кошачьего туалета – держать кошек дома стало намного комфортнее. В рекламу товаров для котов вкладывались большие деньги.

Эволюцию маркетинговых ходов можно проследить на примере кошачьего корма. В рекламном ролике 1960-х годов мужчина в очках и белом халате обещает, что новая формула продукта «построит вам кота, которым вы будете гордиться». Эти слова звучат отголоском уходящего, мужского мира, где питомец должен быть лучшим, предметом гордости. Шестидесятые – расцвет космической эры, пик научно-технической революции, и даже в рекламе корма для кошек важно показать причастность к прогрессу, поэтому в кадре – «ученый». В ролике нет ни намека на женское.

В 1970-х реклама одомашнивается. В кадре – женщина, видимо, реальная домохозяйка, которая рассказывает о своем коте и о том, как тому нравится корм. Ни слова о гордости. Никакого намека на науку и прогресс. Культурологи определяют 1970-е как эпоху всеобщего заболевания нарциссизмом. «Рост овеществления и стандартизации субъекта современной массовой культуры превращает индивидуума из творца (или сотворца) культурных ценностей в их потребителя», – констатирует Вячеслав Шестаков в журнале «Вопросы литературы» (№ 7 за 1981 год). Только потребление. Все, что интересует человека, – доступ к разнообразию товаров и услуг. Это проецируется на животных. Коту предлагается ассортимент вкусов – сразу три на выбор (инновация компании, позволившая ей укрепиться на международном рынке). Слоган: «8 из 10 владельцев сказали, что их кот предпочитает это».

В начале 1990-х в роликах появляется благополучная, явно не бедствующая семья, вернее, две семьи в одной – мама с дочкой и кошка с котятами. Это отголосок эпохи яппи, для которых важнее всего был карьерный или бизнес-успех и его внешние признаки: респектабельность, дорогие вещи, хороший вкус. У человека с высоким статусом и хорошим вкусом должен быть аналогичный кот. Будучи таковым, кот, конечно же, предпочел бы именно наш продукт, утверждала реклама (но поскольку кот – все-таки кот, его респектабельный хозяин должен ему помочь).

Как показывает эта подборка (в интерпретации которой мы – признаем – позволили себе некоторую тенденциозность), люди плохо понимают своих питомцев и мало знают об их настоящих потребностях. Поэтому проецируют свои потребности, свои постоянно меняющиеся ценности на домашнюю живность. Когда мы думаем, что хотим угодить собственным собаке или кошке, на самом деле мы пытаемся угодить себе.

ОБМАНЫВАЮЩИЕСЯ И ОБМАНЫВАЮЩИЕ

Возможно, ты возмущен этим утверждением, дорогой читатель. Может (и даже скорее всего), именно у тебя с твоей собакой или котом все иначе. Возможно, вы не обманываетесь относительно друг друга, не питаете взаимных иллюзий о природе друг друга и, конечно же, способны отделить то, что хорошо для одного из вас, от того, что было бы на самом деле хорошо для второго. Но мы говорим о большинстве клиентов зообизнеса в исторической перспективе. Эти люди обеспечили спрос, на который появилось соответствующее предложение, и они именно таковы.

Насколько мы не понимаем своих домашних питомцев? Ну, например, вы знали, что собак мы гладим, а тем более обнимаем слишком часто и такого рода физическое взаимодействие с нами они «скорее терпят»? Проследите за ними: если в момент обнимашек ваши мохнатые компаньоны избегают зрительного контакта, опускают уши, облизываются, значит, им неприятно. Такие тактильные упражнения приняты в стаях приматов, а не у псовых. То ли дело облизывания.

А знаменитые «собаки-улыбаки»? Мимическая демонстрация собак, которую люди считывают как радостную улыбку, зачастую свидетельствует о состоянии неблагополучия и тревоги у животного. Это может быть актом «примирительного поведения», когда собака спешит подтвердить превосходство человека в иерархии группы и тем самым завершить конфликт.

«Когда мы ругаемся на собаку, она… отводя назад уши и растягивая рот "в улыбке", плотно прижимается к полу. Весь интернет пестрит картинками, как собакам хорошо живется в доме, но при этом демонстрируются фотографии собак, изо всех сил старающихся "примирить" хозяина», – пишет психолог Елена Федорович в своей статье «Три стороны одной и той же привязанности: люди и их домашние питомцы».

А кошки? Как насчет того, что они привязаны не столько к вам, сколько к дому и правильному распорядку дня? Поэтому для кота будет хуже, если вы возьмете его с собой на дачу, чем если бы вы оставили его дома одного.

И еще: многие хозяева из лучших побуждений заводят кошке «друга», потому что кошке якобы скучно одной. Но кошка – одиночное животное, ей не нужен никакой друг. «Друг» для нее – сильнейший стресс. Стресс провоцирует конфликты и даже заболевания. Хочешь сделать кошке плохо – заведи для нее «друга» (которому, кстати, тоже будет плохо).

По-научному это называется «антропоморфное атрибутирование», когда домашним питомцам присваиваются человеческие качества и потребности (тогда как им, представителям других биологических видов, нужно совсем иное).

Итак, мы плохо понимаем своих питомцев. А вот, например, собаки понимают нас хорошо. Если точнее, то лучше всех на этой планете. Было установлено, что они считывают жестовые указания людей точнее, чем наши ближайшие родственники – шимпанзе. Это не случайно: во-первых, предки собак жили в группах и выработали способность понимать намерения других индивидов. Во-вторых, залогом успеха собак как вида стала способность понимать, что нужно человеку.

А также – умение нам нравиться. Они мимикрировали под человеческих младенцев: развили специальную глазную мышцу, чтобы имитировать жалобный взгляд. Такая мышца есть у всех пород, а у волков нет. Когда человек смотрит собаке в глаза, у него выделяется окситоцин. Как у матери, которая глядит на своего ребенка. Британские медики провели эксперимент: разместили объявления с идентичной просьбой о пожертвовании больному по имени Харрисон, только в одном случае так звали маленького мальчика, а в другом – щенка. Щенок собрал больше. При этом, как установило другое исследование, когда собаки строят жалобные глазки, они вовсе не обязательно чувствуют вину. С высокой долей вероятности – нет. Глядя нам в глаза, собаки испытывают другое чувство.

КАК ДЛЯ СЕБЯ

В каждый исторический период люди «сходили с ума» по-разному и всякий раз тренировались на кошках и собаках. Последней предкризисной тенденцией была «экологичность». Ее можно понимать двояко. В первом случае речь идет об экологически чистых продуктах, когда владелец заботится не столько о природе, сколько о себе и своем питомце.

Бытует мнение, что натуральный кусок мяса полезнее для домашнего хищника, чем не пойми из чего сделанный «магазинный» корм. Ведь в последнем – «одна химия». В составе продукта – устрашающие индексы с E и непонятными цифрами. Согласны? Поздравляю, у вас хемофобия, боязнь химии в еде.

На самом деле и в человеческой, и в собачьей/кошачьей промышленной еде все компоненты довольно безопасны (если не злоупотреблять теми или иными продуктами). Более того – если встретишь «зловещую» «ешку» на упаковке с едой, можешь быть уверен, что еда безвредна для тебя. Ну или для твоего питомца. Это значит, что она проверена, сертифицирована, произведена под контролем. Скорее всего. В отличие от так называемых натуральных продуктов, которые, опять же, скорее всего никто не проверял на безопасность.

И тем не менее в последние предкризисные годы появлялось все больше компаний, предлагавших еду для собак и кошек из натуральных свежих ингредиентов. Би-би-си приводит историю предпринимательницы Генриэтты Моррисон, которая наладила производство свежих обедов для питомцев. Она хотела сделать для домашнего любимца пищу, которая бы имела приятный запах и содержала ингредиенты, пригодные для человека. Помимо диетического мяса Моррисон добавляла в свою продукцию овощи и даже чернику.

Конечно, такой корм дороже обычного, магазинного. Намного! При этом научная обоснованность – слабее. Это чем-то напоминает времена Спратта: продавать задорого нечто сомнительное. Правда, в отличие от предприимчивого электрика из Огайо, современные производители натуральной еды для животных, похоже, не «впаривают», они искренне верят в то, что делают благое дело.

Тренд был настолько устойчивым, что в предпандемийные годы более мелкие игроки, выпускающие продукцию класса люкс, стали потихоньку отгрызать долю рынка у таких монстров, как Mars и Nestle. «Владельцы домашних животных ищут корм для них того же качества, что и для себя», – говорили аналитики.

МУЛЬТИВИДОВАЯ СЕМЬЯ

Наука обеспечила людям продолжительность жизни и благополучное существование. Открытие прививок, антибиотиков и других средств лечения изменило мир. Люди перестали рожать «запасных» детей: если раньше логично было бы родить десять отпрысков, потому что какой-то – довольно высокий – процент из них умирал, то теперь можно быть уверенным, что, даже если ребенок будет всего один, он, скорее всего, выживет – и проживет долго. И что его мать, скорее всего, не умрет при родах, как это частенько случалось раньше.

В первом мире больше не боятся голода и многих других экзистенциальных угроз. Главная проблема людей из развитых стран – как обеспечить себе психологический комфорт. Его достижению мешают в основном другие люди. Все больше кроманьонцев стараются ограничивать отношения с себе подобными, а то и вовсе избегать их. Растет количество одиноких людей. Бездетных людей. Это общая тенденция для таких разных (на самом деле нет) стран, как США, Россия и Китай.

Тут-то и пригождаются домашние питомцы с умными и жалобными глазками. Взаимодействовать с ними намного легче, чем с другими людьми: риск быть отвергнутым крайне низок. Отношения можно установить или завершить в любое удобное для человека время.

Все больше людей называют мохнатых своими детьми. И, кажется, всерьез. Это можно понять по ценникам в ветеринарных клиниках. На операции для питомцев тратят тысячи, а то и десятки тысяч долларов.

В последние годы число домашних животных в США растет, а число детей – снижается. Первых уже больше, чем вторых. Американский социолог Андреа Лоран-Симпсон предполагает, что эти вещи взаимосвязаны. Она фиксирует появление мультивидовой семьи.

В своей книге «Точь-в-точь как семья: как животные-компаньоны присоединились к домашнему хозяйству» Лоран-Симпсон пишет об «огромных последствиях» такой перестройки общества: семьи все чаще учитывают своих питомцев при выборе жилья, воспитании детей, планировании поездок. Ради них люди выбирают загородные дома с приусадебными участками, тратят миллиарды долларов на товары для животных и ссорятся из-за опеки на бракоразводных процессах. Судьи, в свою очередь, начинают учитывать «наилучшие интересы» четвероногих в делах об опеке. Уже высказываются предположения, что однажды питомцы станут полноценными субъектами права.

В общем-то, это идеальное время для зообизнеса. Люди все еще плохо понимают своих питомцев, но уже очень высоко ценят их. Дороже денег.

БУДУЩЕЕ ЗООБИЗНЕСА: НАСЕКОМЫЕ

Вторая «экологичная» новинка в подходе к кормлению животных объясняется словом «устойчивость» (англ. sustainable) – имеется в виду производство такого корма, который обеспечивает устойчивость экосистем. К сожалению, традиционное производство мяса не может этим похвастаться. Коровы – основной источник метана, вызывающего парниковый эффект, глобальное потепление. Считается, что ради спасения планеты (читай – человечества) следует сократить количество буренок. Поэтому ответственное потребление предполагает снижение мяса в рационе или полный отказ от него. Того же хотят от собак.

Взамен предлагается перевести всех мясоедов на корм из насекомых. Это высокобелковая пища, в этом смысле она не хуже любого стейка, но при этом не производит такого отрицательного влияния на климат. Насекомые, в отличие от коров, не пукают.

Если удастся хотя бы домашних животных перевести на корм из жуков, человечеству будет причинена значительная польза, уверяют защитники климата.

Как объяснил специально для нашей книги диетолог Кен Тьюдор, который как раз занимается разработкой инсект-диеты для собак, проблема в том, чем будут питаться сами насекомые, которых хотят выращивать на корм. У доктора Тьюдора есть ответ: отходы.

«40 % всех продуктов в американских продуктовых магазинах выбрасывается каждый день. Большая часть этих продуктов идеально подходят для кормления насекомых и содержат всю необходимую им воду. Белок, вырабатываемый насекомыми, практически безвреден для окружающей среды, поскольку для его производства не требуется пахотных земель и дополнительной воды. Его нужно всего лишь забрать из магазинов», – написал нам господин Тьюдор.

Кажется, собакам не избежать взаимодействия с отходами никогда, даже в прекрасном экологическом будущем, хоть и опосредованно. Откормленных на помоях шестилапых предлагается перерабатывать и скармливать четвероногим.

Насекомые – это и возможный ответ на еще один тренд, связанный с растущим числом вегетарианцев и веганов, которые, будучи хозяевами домашних хищников, вынуждены балансировать между своим душевным равновесием и здоровьем компаньонов, которым необходима белковая пища.

Если с кормом из насекомых все получится, это будет доказательством нашего тезиса о том, что мы даем питомцам то, что нужно нам, а не им. Ну вот разве нужны собакам жуки? Они не отказались бы от настоящего мяса, вонючего, можно даже слегка протухшего. Но если бы только это было важно для наших друзей, они остались бы в лесу и никогда не стали бы теми, кем стали.

Ведь условием выживания собак как вида было умение угадывать желание человека, подстроиться под нужды человека, быть такими, какими их хотел видеть человек. И если человек дает им печенье в виде косточки, то они будут есть фальшивую косточку. А если хозяин решит, что собаки должны есть насекомых, то собаки подумают: «Что ж, если ты, человек, хочешь…» – и будут есть насекомых. Просто потому, что они – собаки, существа, готовые на все ради нас. Даже на обман.

История торговли товарами для животных показывает, как менялось наше представление о радости жизни, как ранжировались наши приоритеты о высших ценностях. Это долгая и еще не пройденная дорога к пониманию наших питомцев, их истинных потребностей и условий благополучия.

Но мы по ней действительно движемся. Например, мы уже знаем, что, когда собаки смотрят нам в глаза, в их организме тоже выделяется окситоцин.

Когда во время прогулки собака убегает вперед и оказывается на незнакомом перекрестке, она оборачивается к хозяину и смотрит ему в глаза, как бы спрашивая, куда идти. Она всегда повернет туда, куда мы скажем. Возможность следовать за нами наполняет ее любовью.