Текст книги "Подлунная Роза"

Глава 6. Обличья стихий

Эдвин погиб.

Я не знала, ни где он умер, ни как, и хуже всего было то, что, когда это произошло, я почти не думала о нем. Теперь меня не оставляла мысль, что, если бы я не была так самонадеянна, если бы написала ему об Умме сразу, он примчался бы ко мне на помощь и все было бы иначе. Не случилось бы тех кошмарных недель в подземелье, мы вернулись бы в замок вместе, чтобы вдвоем встать против наших врагов. И сейчас мы спали бы рядом, дыша друг другом, посмеивались бы над бородой Томаса и немного завидовали их с Рик складной семье. Возможно, решили бы, что и нам пора остепениться…

Но вместо этой теплой картины я видела перед собой пропасть. Я оказалась в пещере намного глубже и темнее той, где обитал клан, и из нее было не выбраться, куда бы я ни шла, что бы ни делала, сколько бы света вокруг ни оказалось. Я не представляла себя без Эдвина, он был моим миром, и вместе с ним для меня погибло все остальное.

Томас отлично справлялся, и я с облегчением сложила с себя обязанности придворной советчицы. Толку от меня теперь все равно было мало, я не понимала слов, которые мне говорят, и больше не видела смысла в том, чтобы сопротивляться происходящему.

Дни я проводила в своей комнате, разбирая записи из путешествий: работа была привычной, но главное – она занимала голову, и какое-то время, пока мысли скользили вслед за текстом, я могла дышать. Я работала с утра и до поздней ночи, пока глаза сами не закрывались.

Эти записи были последним, что еще связывало меня с Эдвином, их мы делали вместе, какие-то он, какие-то я, и во время этой работы я словно немного продолжала его жизнь. В конце концов, я поняла, что просто разобрать их будет недостаточно, из этого должна получиться книга, и я намеревалась сделать ее лучшим трудом из всех, что были созданы до сих пор. Отчасти я осознавала, что то, над чем я работаю, станет опаснейшей вещью в мире. Собранные воедино знания и техники – от сведений о травах до магии жизни – могут стать смертельным оружием в руках невежд, но мне было все равно. Не это ли единственное наследие, достойное его памяти?

Томас давно позаботился о том, чтобы сделать стены крепче и выше, солдат внутри хватало, припасы позволяли не беспокоиться о времени, поэтому ничто не угрожало моей работе, и этого мне было достаточно. Осада меня больше не волновала, и постепенно моя комната стала похожа на башню Эдвина, ее наполняли бумаги, жаровни, грязные емкости и едкие запахи, остающиеся после опытов. Мои соседи умудрились отыскать места в переполненном дворце, лишь бы жить подальше.

Иногда заходила Умма. Она вроде бы обжилась в замке, помогала с дворцовыми делами, даже нашла друзей. По крайней мере, я не замечала, чтобы ей было одиноко без меня: повидаться она приходила, скорее, для успокоения собственной совести.

– Ты тревожишь меня, Одри, – сказала она, когда пришла в очередной раз. Пристроившись на табуретке в углу, она наблюдала за тем, как я испытываю приемы световой магии, выведанные у одной колдуньи с востока. – Ты совсем не выходишь отсюда и выглядишь, уж извини, как помешанная… с каждой неделей все хуже!

Наконец, мне удалось выбить верную искру и направить ее усилием души. Хлопок, вспышка, и в комнате встал призрак оленя. Животное двигалось так, будто находилось где-то в лесу, оно точило рога о кору невидимого дерева.

Я отступила, довольно разглядывая свою работу.

– Это иллюзия? – спросила Умма.

– Нет. Он живой, – ответила я, быстро делая записи. – Но его тело находится очень далеко отсюда.

– И ты можешь увидеть кого угодно?..

Мои губы тронула самодовольная улыбка: нет, я могла не только увидеть! Сосредоточившись, я создала множество новых искр, и они взорвались, окутав нас с Уммой фигурами из желтого света. Моя комната обратилась в кухню, повсюду суетились женщины, и каждый призрак имел свой голос. Слова звучали отдаленно, но достаточно четко. Они обсуждали ужин. Можно было разглядеть черты лиц, одежда чуть более смазана, а предметы, которые занимали служанок, представали мутными силуэтами.

– Это безобидная игрушка в сравнении с тем, что умела Лючия, – произнесла я, припоминая эту потрясающую женщину. – Мы с Эдвином сомневались, что говорили с ее настоящей версией: вполне может быть, это была очередная иллюзия. Она могла дурачить нескольких таких лопухов по всему свету, прогуливаясь в десяти местах разом.

– Ты не думала, что этими «игрушками» ты способна помочь королю Томасу? – вдруг спросила Умма. – Я думаю, ты должна показать ему это.

Я пожала плечами. Любой предлог вытащить меня из комнаты воспринимался как бесполезная жалость: я не собиралась останавливаться ни на минуту, пока могу продолжать, и чтобы я вышла, нужны причины посерьезнее чем «ой, что-то ты бледная».

Со стороны Уммы было хитро сыграть на моих чувствах к Томасу, но это была не первая ее попытка вытащить меня наружу, и я не восприняла ее слова всерьез.

– Если ему понадобится помощь, он попросит меня о ней, – ответила я. – Он знает, где меня найти.

– Он боится тебя беспокоить. Все думают, ты убита горем и…

Ее слова слились с шумом ветра на улице, и я вернулась к работе.

Иногда я приглашала к себе Сирила. Он так и не уехал из замка, я не задумывалась, почему. Наверное, ему некуда было идти или понравилась жизнь при королевском дворе. Он, в отличие от Уммы, не пытался обо мне заботиться, и был не против стать подопытным в обмен на знания.

– Ты уже закончила главу о свете? Мне не терпится прочитать! – Он потянулся к рукописи, но я ударила его по рукам слабой молнией. Это была моя излюбленная форма энергии с тех пор, как я написала о ней. Пусть куда более своенравная, чем привычное пламя, но зато точная и стремительная.

– Позже! А пока не дергайся и дыши глубже.

– Еще сладких снов мне пожелай, – фыркнул он, послушно укладываясь на мою кровать. – Надеюсь, ты меня не угробишь…

– Постараюсь.

Кровать окружали зажженные свечи, я подходила к ним по очереди, устанавливая каналы между пламенем и душой Сирила. Как только потоки энергии от его тела к пламени образовали нужный узор, я стала гасить свечи, вместе со светом обрезая и потоки, придавая им новую форму. Сирил лишь морщился, когда пламя гасло, но как только я закончила, его тряхнуло с такой силой, что я действительно испугалась. Он вскочил на кровати, словно ошпаренная кошка.

– С ума сойти! – прохрипел он, широко распахнув глаза. Его руки судорожно вцепились в одеяло. – Вот это мощь!.. – Он встряхнул кистями, и с них посыпались блеклые искры, магия переполняла его. Он посмотрел на меня с восторгом. – Давай еще раз!

– Лопнешь. – Я облегченно усмехнулась, делая записи.

– Такой заряд и из козы колдуна сделает!

– Посмотрим, вернет ли он силы Умме…

– Далась тебе эта болезная! От нее никакого прока. Это я, между прочим, помогаю на стенах твоего драгоценного замка! Мне не помешает еще один такой заряд…

Я удивленно вскинула брови.

– Не знала, что в тебе проснулся альтруизм.

– Еще чего! – Он усмехнулся. – Томас пообещал хорошо заплатить, и я честно выполняю условия сделки. Давай, не упрямься! Еще разок, и я, может быть, обращусь драконом… раскидаю этих муравьев на поле, и дело с концом.

– Вторая форма не зависит от силы, – возразила я, подходя с записями к окну. Секрет перевоплощения занимал меня больше всех остальных загадок мироздания, которыми я занималась, но мне он до сих пор был недоступен, и чем дальше я шла, тем больше не могла понять причину этого барьера. – Ты становишься драконом, обретя себя и гармонию с миром, приняв магию как свою неотъемлемую часть. Не каждый способен быть драконом, сколько бы сил ни скопил.

– И тот… – Сирил неловко замялся. – Тот Эдвин, твой муж, он, значит, был способен?

Воспоминания о нем все еще отзывались болью, но пока что работа заглушала ее, и я могла думать и говорить о нем, по крайней мере, без слез.

– Он жил магией, – сказала я, печально рассматривая солдат, снующих на стенах. Судя по звукам, готовилась очередная атака. – Для него не было ничего проще. Иногда мне казалось, драконом он был даже больше, чем человеком: колдовство интересовало его больше всего на свете.

Я не заметила, как Сирил подошел, теперь он стоял рядом и тоже смотрел в окно, наблюдал за стенами.

– По-моему, ты его слишком боготворишь, – заметил он. – Слыхал я тут вашу с ним историю. Занятная. – Он неловко почесал шею, избегая смотреть на меня. – Мне кажется, Эдвин был обычным парнем, которому нравилось сбивать молниями листья и который влез бы в любую шкуру, лишь бы понравиться девушке. Год жить во дворце, развлекая маленькую принцессу! Я бы повесился.

– Я бы, наверное, тоже. – Я усмехнулась. – Не представляю, как он терпел.

– Наверное, ему просто было зачем стараться. – Сирил пожал плечами. Я удивленно обернулась к нему, но он упер взгляд в пространство за окном. – Знаешь, похоже, мне пора. Пойду отрабатывать обещанные золотые горы, – проговорил он уже не так весело.

На миг я задумалась о том, как переменился его тон, и могло ли это означать, что дела на стенах пошли хуже, но стоило ему уйти, и мои мысли тут же вернулись к книге.

* * *

Я не следила за временем, но холода прошли, и уже не нужно было тратить силы на отопление комнаты. Птицы пели все раньше, видимо, весна уверенно вступала в свои права, а это значило, что осада длилась почти полгода.

Все чаще я слышала крики со стен, однажды враги даже забрались на них, но далеко не зашли. Контуара доставила новые катапульты, которые стреляли намного дальше, так что Сирил не мог попасть в тех, кто их запускал. На стены снова обрушивались снаряды, и их удары странным образом возвращали меня в прошлое.

Работа, в которой я провела многие месяцы, смешала мысли. Иногда я думала, что мне вот-вот исполнится восемнадцать, и я готовлюсь к занятиям мисс Энке, будет строгий экзамен, и отец расстроится, если я не справлюсь… Бывало, мне начинало казаться, что я стараюсь успеть к собранию колдунов, на которое меня позвал Эдвин, и если не успею, то никогда не смогу обрести вторую форму. Забегающего в комнату Нилса я принимала за ребенка слуг, а Умму путала с Мартой, одной из старых служанок.

Конечно, я помнила, что нахожусь в осажденном замке, что мне уже двадцать четыре года, что страной правит Томас, и что мой муж Эдвин погиб. Но эту правду, как рисунок на песке, размывало под волнами воспоминаний о комнате, похожих одно на другое. Реальность мало меня интересовала: магия с лихвой замещала все горести и радости, я жила ей, и никогда еще она не давалась мне так легко. Мне не составляло труда повторить любой трюк, который я когда-либо видела, потому что он был похож на сотни тех, что я уже исследовала в других сферах. Стихии, свет, электричество, жизненные силы, секреты души – я ушла намного дальше привычных представлений об энергии.

Опыты с Сирилом дали результаты, и в конце концов мне удалось зажечь в Умме былую искру, а за ней и во всех остальных. Колдуны благодарили меня, только начали донимать вопросами о книге – им не терпелось ее прочесть. У меня не было времени разжевывать им то, что я уже расписала на десятках страниц, и потому только когда на стенах потребовалась их помощь, я показала им несколько техник, которые сочла наиболее простыми и безопасными. Кажется, дела с осадой пошли лучше после этого: по крайней мере, ни Умма, ни Сирил, ни остальные меня больше не беспокоили, и я могла работать над книгой не отвлекаясь.

Однако удары камней, пусть и редкие, продолжали тревожить меня. Каждый раз я вздрагивала и озиралась по сторонам, не понимая, кто я и где нахожусь. Хуже всего приходилось, когда накатывал страх, что это катапульты Ансельма, и что нас вот-вот захватят, а отец болен и даже не сможет бежать из дворца…

В одну из ночей грохот камней и крики были особенно сильными, я с трудом могла сосредоточиться, но в этот раз не позволила себе отвлечься даже на то, чтобы подойти к окну: я заканчивала книгу. Мне оставались считанные страницы, и я усердно скрипела пером, сжимая его стертыми в мозоли пальцами.

Конец рукописи был моей единственной целью, и я летела к ней, как мотылек на свет, даже если в конце пути это ослепительное сияние должно было поглотить меня – я догадывалась, что так оно и будет. Книга закончится, а с ней – то, что связывало меня с Эдвином, последние крупицы меня самой.

Я услышала то ли молнию, то ли грохот снаряда, а за ним шум ветра – или камней от разрушенной стены. Снова крики. Яркие вспышки магии из-за окна плясали на каменных стенах моей комнаты.

Перо вывело последнюю букву, я поставила точку и просушила чернила, проведя над ними рукой. Работа была закончена, и я позволила себе замереть над ней на несколько секунд, привыкая к новому положению вещей.

Взглянув на листы бумаги, сложенные перед собой, я провела пальцем по их ребру, будущему корешку книги, и, чтобы ноготь коснулся стола, ушло около десяти секунд: настолько стопка была большая. Я добавила к ней последний лист и завернула их все в кусок кожи, который приготовила заранее. Вслед за моими пальцами в воздух устремилась стальная нить, она вгрызлась в листы, накрепко их сшивая, и в конце концов затянулась с приятным свистом.

Затем я выжгла в нижней части обложки два имени: мое и Эдвина. Себя я назвала Одри Подлунная Роза, мне показалось это забавным. Эдвин… он всегда хотел зловещее прозвище, и его имя я записала как Эдвин Дракон. Пусть история запомнит его таким.

Последний штрих – название. Мы придумали его еще во время путешествий, и я не стала его изменять. «Обличья стихий». Собрание всего, что было известно нам и самым талантливым колдунам всех мастей, которых нам удалось найти. Теперь любой, в чьих руках окажется этот труд, будет способен покорить все известные сферы магии.

Я провела пальцем по переплету, погладив еще теплое имя Эдвина.

– Теперь я закончила. – Голос прозвучал тихо и казался чужим. Я давно не говорила.

Меня наполнила легкость и неожиданная решимость, я встала из-за стола и, привычно перешагивая через завалы, прошла к окну, откуда доносился грохот сражающихся армий. Мне хотелось глотнуть свежего воздуха: голова кружилась от осознания, что работа наконец окончена. Требовалось время, чтобы привыкнуть к этому чувству.

Однако за окном мне открылось не лучшее зрелище: люди рассыпались по стенам и двору, на месте ворот зияла темная дыра, всюду был огонь. Факелы, магические вспышки, возникающие то тут, то там. Увиденное напоминало картины ада, разверзнувшегося прямо на земле. Я с удивлением поняла, что замок почти захвачен.

Словно отвечая на немой вопрос, почему никто ничего мне не сказал, позади скрипнула дверь. Я обернулась, подумав, что это будет солдат Бейзила, но на пороге оказался Томас. Белое боевое облачение в коричневых пятнах, на мече видна кровь…

– Тебе нужно уходить, – сказал он. – Рик и Нилс уже за стенами, они выбрались через заложенный ход. Иди к ним, и постарайтесь уйти как можно дальше.

Я посмотрела на него, осмысливая слова.

– Замок почти взяли, тебе нужно торопиться!

– Я вижу, – ответила я, мельком взглянула в окно, а затем снова посмотрела на Томаса. – Почему ты не пришел раньше?

Он сжал губы. Впервые я видела, чтобы Томас злился.

– Времени нет, Одри, собирайся!

Он прошел в комнату, не обращая внимания на груды жаровен. Все, что оказывалось на его пути, с грохотом валилось на пол, склянки разбивались вдребезги. Добравшись до шкафа, Томас принялся собирать мои вещи.

– Выгоняешь меня из собственного дома? – Я улыбнулась, упершись в подоконник крестцом. – Вот уж не ожидала…

– Да что с тобой?!

Его крик меня одернул.

Наверное, он был прав, мне не следовало шутить в сложившихся обстоятельствах. Наш общий дом раздирали на части, его семья уже была в бегах. Вряд ли он мог оценить мой юмор…

Очередной залп, оглушительный грохот.

Я вздрогнула, и первая же шальная мысль была об отце. Мне снова почудилось, будто нас осаждает Ансельм и мы с Томасом беспомощно отсиживаемся в комнате. Мы только что вернулись из покоев моего отца, ведь когда замок будет захвачен, особам королевской крови лучше находиться в разных его частях… и когда мы вернулись, в комнате было слишком темно.

«Не переживай, когда мы отправимся жить ко мне, ты быстро забудешь о том, что тебя когда-то волновало».

Я услышала голос Эдвина так четко, что по спине пробежали мурашки. Он словно был здесь… я точно помнила, где он стоял, когда произносил эти слова. На том самом месте, где сейчас была я. Мне казалось, я чувствую его тепло сквозь время.

– Было бы здорово, окажись Эдвин с нами? – спросила я, взглянув на Томаса. – Помнишь, он тогда появился в последний момент?

– Помню, – произнес Томас, продолжая набивать сумку. Он даже не посмотрел на меня.

Вздохнув, я подошла к нему и с силой вырвала сумку из его рук, отшвырнув подальше. Он обернулся ко мне в бешенстве, но застыл, встретив мой взгляд.

– Я не брошу замок, – сказала я. Мы смотрели друг на друга, пока черты его лица не сгладились, а плечи не поникли в бессилии: он понял, что не достучится до меня. – Я должна попросить тебя кое о чем. Пожалуйста, выполни мою просьбу.

– Чего ты хочешь? – удрученно спросил Томас.

– Постарайся сберечь это. – Я подвела его к столу, над которым сиял мой магический свет, и указала на книгу. – Она не должна попасть в дурные руки.

– А ты?

Я взглянула в окно, где огонь, грохот и вспышки создавали ощущение праздника. Там люди кружились в бесчисленных битвах, как пары на балу. Я почти слышала музыку в звоне стали, и мне казалось, что она звучит в мою честь…

– Мне пора.

Прежде чем Томас успел помешать, я вскочила на подоконник. Меня охватил восторг от открывшегося простора, крики, ветер, дым и пламя звали за собой, и я отдалась их песне, с радостью нырнув в хоровод стихий, охвативших замок.

Все смешалось, прошлое, настоящее и будущее, я была гордой принцессой, готовой защищать наследие отца, и ведьмой, повелевавшей всеми силами природы. Я была вдовой, чьего мужа убили чужаки, и ничто не могло утолить мою боль, я жаждала покоя и смерти, но со мной должны были уйти и они, все до единого.

Я бросилась на своих врагов, обрушивая на них всю мощь мироздания, вместе со мной их терзали огонь, ветер и молнии, куда бы они ни бежали, моя месть настигала их, и не было ничего слаще, чем их страдания, ничего более пьянящего, чем их кровь.

К утру, когда война с Бейзилом была окончена, я встретила ярчайший в своей жизни рассвет. Солнце заливало макушки лесов золотом, провозглашая новый день, и я устремила ему навстречу победный вой. Силы стремительно оставляли меня, но я цеплялась за них что было мочи, ковыляя навстречу свету: еще никогда жизнь не играла такими красками, и после всего мне вдруг стало невыносимо жаль расставаться с ней. В последний миг перед забытьем я взмолилась о том, чтобы снова увидеть солнце.

Глава 7. Защитница

Отец смотрел на меня с портрета в главной галерее, и я встречала его взгляд без сожалений: теперь моя судьба была достойна его памяти. Я поклялась, что буду защищать Подлунные земли, кем бы ни стала, и теперь, наконец, я сдержала свою клятву.

Несколько недель назад последние отряды Бейзила покинули наши земли, которые теперь стали обширнее и богаче за счет проигравшей стороны. Я прибыла с границ, чтобы лично вручить Томасу бумагу с дарственной на территории и деньги для казны. Несколько дней в замке, а затем в обратный путь, восстанавливать порядок на землях.

– Папочка тобой доволен? – Сирил появился из ниоткуда, как и всегда. Он теперь расхаживал в дорогих тряпках, цвета и блеск которых могли вызвать мигрень даже у Нэны.

Я улыбнулась: мы давно не виделись, и было неожиданно обнаружить, что он все еще торчит здесь.

– Помнится, ты говорил, что дворцовая жизнь тебя угнетает, – заметила я, криво улыбаясь. – Неужели твое сердце лежит под подушкой одной из придворных дам?

– Это под моей подушкой лежит целый набор, – фыркнул он, подходя ко мне и неловко обнимая. – Отлично выглядишь! Военная форма тебе идет.

– Извини, не могу сказать тебе ничего в ответ. – Я прыснула от смеха, рассмотрев его наряд ближе. Даже Тью, самый большой любитель золота и драгоценностей, которого я знала, и тот одевался скромнее.

– Ты просто ничего не понимаешь. – Он высокомерно махнул рукой, усыпанной кольцами. – Хотя мне казалось, драконы должны любить побрякушки?

– И раз в месяц непременно закусывать красивейшими девушками, чистыми и невинными. – Я серьезно кивнула, стараясь не расхохотаться. – Борюсь со своей природой, как могу!

– Ну-ну, смейся! – он прищурился. – С тех пор, как ты отлежалась в лечебнице и умчалась восстанавливать границы, мы и не виделись толком. Я так и не спросил тебя, как ты это провернула – как обрела вторую форму. Ты же под конец совсем спятила, даже нас с Уммой не узнавала!

– Ах значит спятила? – я скрестила руки на груди, наигранно обижаясь. – Ну раз так, черта с два я тебе расскажу, как стать драконом.

– Эй! – раздраженно воскликнул он. – Одри, хватит издеваться, это не честно! Значит, как мучить меня своими опытами, так Сирил пожалуйста, а как делиться знаниями, так сразу на попятную?..

Мы шли по галерее, он не переставал клянчить, подбираясь к теме то с одной стороны, то с другой, а я и не думала его останавливать: уж очень умильную мордашку Сирил делал, когда ему что-то было нужно.

– Одри-дракон! Одри-дракон! Одри-дракон!..

Нилс попался нам в одном из коридоров на пути наверх. Увидев меня, он завопил и бросился навстречу. Мне хватило сил подхватить его на руки, и он обнял меня за шею.

– Ты покатаешь меня в небе?! – спросил он, тараща на меня голубые глазенки.

– Если папа разрешит. – Я тронула его милый скругленный нос и убрала за ухо прядь выбившихся черных волос. Сердце кольнуло: за год он подрос и стал еще больше похож на Томаса с Эдвином. – И если не скажешь маме…

– Я ни за что ей не скажу!

– Что это ты мне не скажешь? – Рик появилась из-за угла в самый подходящий момент. Нилс попросился на пол, и я опустила его.

– Ваше Величество! – Сирил старательно раскланялся, как и подобает придворному магу, но Рик даже не взглянула на него. Она спешила обнять меня.

– Ты чудесно выглядишь. – Она улыбнулась, отстранившись.

– Умма была права, нужно чаще гулять на свежем воздухе. – Я улыбнулась в ответ. – Как дела во дворце?

– Не жалуемся. – Она вздохнула, мельком взглянув на Сирила, расплывшегося в улыбке. – С магами восстановление идет быстрее. Спасибо Сирилу: он взял дела в свои руки.

– Нужно же нам быть достойными проявленной королевской милости, – ответил тот, но по его голосу стало понятно, что он очень ждал этой похвалы.

Я удовлетворенно кивнула: приятно было знать, что колдунов во дворце ценят.

Вечером состоялся ужин в тесном семейном кругу, но чуть более торжественный, чем обычно. За вином и едой я рассказывала Томасу и Рик о результатах путешествия к границам, иногда разбавляя отчеты забавными историями про то, каково это быть драконом, чтобы Нилс не заскучал. Позже, когда Рик с сыном отправились спать, мы с Томасом остались одни и решили перебраться в сад, прихватив с собой вина: захотелось вспомнить старые времена.

– За нас! – я предложила тост, и мы ударились кубками, посмеиваясь.

Томас разом отпил добрую половину и откинулся на спинку скамьи, блуждая по пространству захмелевшим взглядом. Вдруг его глаза застыли, и лицо переменилось: я посмотрела туда же, куда и он, и увидела скамью, где в прежние времена сидел Эдвин.

– Я о многом сожалею, – признался Томас, ссутулившись.

Из жизнерадостного отца семейства он обратился в человека, съедаемого горем и виной, перемена случилась настолько быстро, что я удивилась, но потом поняла: он давно держал эти мысли в себе и теперь хотел выговориться. Это был первый раз, когда мы остались одни, и когда я была в состоянии его выслушать.

Я подалась вперед, приготовив все свое внимание. Он продолжил говорить.

– Когда вы ушли, и я встретил Рик… Она такая хрупкая, я не мог рассказать ей о своем прошлом, понимаешь? – он бросил на меня взгляд, полный сожалений. – Я не хотел даже вспоминать о нем: о родителях, о годах, проведенных в лесу… обо всем. После стольких испытаний жизнь, которую мне подарила Рик, казалась раем на земле, я и не мечтал о таком счастье, и готов был на все, чтобы сохранить его. Мои страхи ослепили меня… И все же мне стоило пересилить себя и написать вам. Познакомить вас с ней, рассказать о Нилсе. Я ни о чем так не жалею, как о своем малодушии.

Я тронула его плечо, пытаясь ободрить.

– Не стоит, – произнесла я, чуть сжимая пальцы. – Мы с Эдвином не самая приятная компания. От нас были одни беды, так чего удивляться? Думаю, эти седые пряди на твоих висках от моих выходок. Все до единой.

Я провела пальцем по его волосам, и он посмотрел на меня, криво улыбнувшись.

– Это точно… – Томас опустил голову, улыбка исчезла. – Но Эдвин так и не видел моего сына, а Нилс – его. Я не могу простить себе этого.

– Я тоже не простила себя, – тихо призналась я. – Если бы я нашла в себе смелость раньше… я могла бы сделать намного больше, могла бы быть там рядом с ним. Я слишком заигралась в полевую мышку.

Я взяла руку Томаса и улеглась на его плечо. Он приобнял меня, и так мы и просидели до глубокой ночи, пока бутылка медленно пустела. Остаток на дне мы вылили на землю перед местом Эдвина в глупой надежде, что этот жест как-то приблизит нас к нему. Может быть, его дух где-то рядом и слышит нас?.. Но на деле стало только горше, и в ту ночь я впервые за долго время снова плакала о нем.

Дни в замке проходили незаметно, я наслаждалась обществом друзей и отогревалась в их тепле перед предстоящим путешествием.

Сирил подговорил Умму и остальных магов прицепиться ко мне с просьбой отобрать у Томаса «Обличья стихий»: тот строго следовал моему наказу, и никто из колдунов так книгу и не увидел. Но мне пришлось отказать им. Знания, запертые под обложкой, могли повергнуть Подлунные земли в новый хаос, а мне этого не хотелось. Вместо этого я обучила их ряду новых фокусов, а Сирилу предоставила наработки по ритуалам восполнения сил, так что он от меня отстал, по крайней мере, на время.

«Обличья стихий» перед уходом я забрала с собой, чтобы у магов не было искушения лишний раз пробираться в кабинет Томаса, и спрятала книгу в нашей с Эдвином башне. Домик тяжело пережил зиму, и какое-то время я потратила на то, чтобы восстановить его и хорошенько спрятать от чужих глаз. Когда-нибудь я, наверное, вернусь к тихой лесной жизни в нем, а пока пусть подождет.

* * *

Шли месяцы, постепенно в Подлунных землях восстановился прежний порядок, в стенах замка залатали дыры, установили новые ворота. Я улетала и возвращалась, нигде не оставаясь подолгу. Даже когда моя помощь уже не требовалась, я продолжала облетать границы: я боялась, что, если остановлюсь, безумие снова поглотит меня.

Осенью я и придворные маги отправились на ежегодное собрание колдунов. Там я встретила многих старых знакомых, большинство уже слышало о смерти Эдвина, но для некоторых это известие стало ужасающей новостью.

Эвенка, услышав от меня об этом, покачала головой.

– Никогда не думала, что Эдвина погубят люди, – призналась она, сидя над курящимися благовониями. – Он был сильный, слишком сильный. Для всех по-настоящему могущественных колдунов есть только одна угроза: они сами.

Я могла только развести руками: не осталось ни одной живой души, которая знала бы, что произошло на том пепелище. А я искала тщательно.

Сирил собрал вокруг себя целую толпу: он не переставая рассказывал о моих открытиях и показывал то немногое, чему научился. Самым впечатляющим стал фокус со световыми призраками, копирующими живых людей на расстоянии, и я удивилась, обнаружив, что он его знает. Я плохо помнила, чему учила его, а чему нет. Кажется кому-то я эту игрушку все же показала… может, и ему. В тот вечер меня это не насторожило: слишком много воспоминаний накатило, и мне хотелось закрыться от всего мира.

К ночи, захмелев от всеобщего внимания и от доброй порции выпитого меда, Сирил прицепился ко мне, уговаривая пойти танцевать у костра.

– И зачем ты вообще тут сидишь с такой кислой мордой?.. Раз уж мы здесь, нужно повеселиться, потом еще год такого не будет!

– У меня нет настроения. – Я вежливо улыбнулась ему. – Я лучше посижу тут и посмотрю. Кажется, вон та ведьмочка не сводит с тебя глаз весь вечер, почему бы тебе не пригласить ее?

– Эллу?! – он скривился. – Умоляю, только не смотри на нее слишком часто, а то она подумает, что мы говорим о ней, и подойдет сюда! Она же страшная, как моя прабабка!.. Брось, Одри, почему нет?

– Потому что она всегда танцевала здесь только с Эдвином, чего непонятного? – сидящая рядом Умма не выдержала, она взяла удар на себя и отправилась плясать с колдуном вместо меня.

Я понадеялась, что на этом Сирил угомонится, но позже, когда уже стояла ночь, он отыскал меня одну на берегу реки. Он был пьян, но демоны, которые из него полезли, сидели там уже довольно давно. В этот раз он уже не собирался отступать так просто.

– …Вот скажи, когда ты уже поймешь, что я достаточно хорош? Что мне надо сделать для этого?! – возмущенно говорил он, напирая на меня. – Я из шкуры вон лезу, чтобы во всем тебе угодить, а ты будто не видишь, тебе все мало! Сколько можно вздыхать о призраке?! Его не вернуть, а я здесь и готов на что угодно!..

– Сирил, дело не в тебе…

– А в чем еще?!

В ярости он вскинул руки, поднимая смерч из воды, пламени и ветра, и с брызгами обрушил его в реку. Где-то в лагере колдунов кто-то взорвался смехом и улюлюканьями.

– Я научился владеть стихиями, оставил ради тебя учения клана! Я защищал твой ненаглядный замок, рискуя жизнью! Я сделал из кучки пустышек клан боевых магов, готовых отдать за тебя жизнь! Что еще тебе нужно?!

Он был не в себе и не услышал бы ни слова. Я лишь покачала головой, проглатывая свою злость: если бы только он знал, что творится у меня в душе, он бы даже не подумал лезть…

– Я готов ждать, сколько угодно, – произнес он, остывая так же внезапно, как и вспыхнул. Его голос вдруг сделался нежным, он потянулся ко мне. – Если тебе нужно время, я буду рядом, пока ты не оправишься и…

– Сирил, мне не нужно время, – оборвала его я, мягко отстраняя от себя его руки.

Он вздрогнул и впервые его лицо прояснилось. Он, наконец, понял.

– И ты не передумаешь? – спросил он, его глаза холодно заблестели.

– Нет, – твердо ответила я. – Прости.

Моя рука потянулась к его плечу, но он отдернулся, делая шаг назад.

– Что ж… – проговорил он, медленно отходя в темноту ночи. – Раз живые тебе больше не по душе, приятно оставаться в царстве воспоминаний. Я ухожу.