Текст книги "Подлунная Роза"
Автор книги: Алена Реброва
Жанр: Любовно-фантастические романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Я округлила глаза и застыла, наклонившись наполовину.
– Простите его! – выпалила Рик и поспешила спрятать сына за собой. Она смотрела на меня с таким страхом, будто ждала, что я кинусь на него. – Томас запретил служанкам рассказывать ему эти выдумки, но Нилс слишком любит страшные истории и вечно их донимает…
Я не стала говорить ей, что все в порядке, это было неправдой.
Ведьма, убившая короля и принцессу?.. Вот кто я здесь?
Вспомнились взгляды, которые бросали на меня слуги на нашем пути во дворец. Рик смотрела на меня так, что я не сомневалась: она этим страшным сказкам верила даже больше, чем служанки, которые их рассказывали.
От слов ребенка на меня нахлынули воспоминания и что-то, тщательно оберегавшее мой разум, снова треснуло. В груди стремительно разливалось нехорошее тепло, к пальцам прилил жар, и я поняла, что могу не справиться.
Я подняла на Рик беспомощный взгляд, молча умоляя ее уйти, и она, почуяв неладное, поспешила убраться из моей комнаты вместе с сыном. Дверь за ними с грохотом захлопнулась.
Глава 2. Колодец
С того дня, как я впервые потеряла контроль, это случалось со мной постоянно – намного чаще, чем с другими колдунами. То и дело это происходило в моменты страха, а таких в путешествиях по дальним землям было немало. Разрушенная однажды стена не желала восстанавливаться, и мое счастье, что Эдвин всегда был рядом, чтобы успокоить меня или, если не выходило, остановить. Так было до сих пор.
После слов Нилса меня словно окутало легкой оранжевой вуалью, и из нее было не выпутаться, как ни дергайся. Пламя из памяти звало меня к себе, оно велело выйти из комнаты, отыскать и сжечь врагов, сжечь всех тех, кто заставлял меня бояться, кто ранил меня даже одним своим взглядом… но это были неверные, дурные мысли, и я снова и снова твердила это, заставляя себя оставаться в комнате.
Я пересчитывала камни в стенах и на полу, считала вдохи и выдохи, а когда пламя подступало к самой коже, я обращала его в свет, так что комнату то и дело озаряли слепящие вспышки.
Сжигаемая не только рвущейся наружу силой, но и собственным ужасом перед тем, что могу натворить, если не справлюсь с собой, я тратила вдвое больше усилий на то, чтобы оставаться в сознании.
Весь день я провела в комнате, мечась из угла в угол, как в лихорадке. Нэна попробовала зайти ко мне, но, стоило двери приоткрыться, очередная слепящая вспышка заставила служанку испуганно отпрянуть.
– Дай мне время, Нэна! – проговорила я, хотя за дверью, скорее всего, никого уже не было. – Я выйду позже.
Борьба вышла не из легких, и к вечеру мышцы ныли, как после дня в седле, а с кожи не сходил холодный пот. После заката дымка перед глазами, наконец, стала таять, и я с облегчением поняла, что победила. Мне хватило воли на этот раз, но следующий может произойти в любой момент, пока я остаюсь во дворце, где каждый камень хранит дурное воспоминание.
Ночью, когда все уснули, я собрала вещи, которые без труда могла нести, и тихо как мышь выбралась из своей комнаты. Я намеревалась вернуться домой, пока сама не спалила дворец, который меня оставили защищать.
Самая короткая дорога к выходу вела через галерею, и я решила пройти там, даже не задумавшись о том, какие могут быть последствия у этого выбора.
Стоило мне выйти туда, прошлое, от которого я бежала, взглянуло мне прямо в глаза. Томас не стал убирать со стен портреты моих предков, все они, начиная с самого первого, оставались на месте. Я снова увидела своего деда, словно живого, отца… у его портрета я задержалась дольше, с грустью вспоминая, каким хорошим человеком он был, и как сильно я любила его.
Он смотрел на меня со стены с прежней улыбкой, любящей и всепрощающей, и от этого к глазам подступали слезы.
Разве мог он представить, что я решусь оборвать династию и передам власть чужакам?.. Я знала, что, если бы даже он стал свидетелем моего решения, он бы простил меня, хотя вряд ли пережил бы такое. От этого я чувствовала себя еще более виноватой, неважно, могла я поступить иначе или нет.
Я утерла навернувшиеся слезы и отвела взгляд в сторону, однако сразу за портретом отца с удивлением обнаружила и свой. При мне его тут не было, эту картину написали за месяц до моего совершеннолетия, здесь ее вешать не собирались, но Томас, видимо, распорядился иначе.
Застыв на месте, я рассматривала девушку, которую когда-то часто видела в зеркале. «Одри, Подлунная Роза» гласила подпись, и ей это шло: рыжие с красным отливом волосы, глубокий цвет темно-розового платья, она пылала изнутри, ее руки крепко сжимали скипетр. Та Одри еще только готовилась стать королевой и изменить мир, не зная, что всего через месяц рассыплется под собственными силами, как раздавленная чашка.
Я смотрела на нее, завидуя ее силе и решимости, и едва верила, что была склеена Эдвином и годами странствий из осколков этого изысканного сосуда. Теперь я была серой мышкой, сбежавшей в поле, и даже колдовство мне давалось сложнее, чем ей, несмотря на все полученные знания.
Из гордости королевства – в бродяжку без фамилии.
В путешествиях мне было чем занять голову, нас с Эдвином окружали люди, большая часть которых выросла на улицах, и там мое прошлое было даже чем-то похвальным, мол, сама отказалась от богатства ради свободы, да кому вообще нужны эти золотые ночные горшки…
Но здесь, в замке, все ощущалось по-другому, тут мне некого было обманывать, и под взглядами своих предков я особенно остро почувствовала свою никчемность. Стыд, который я испытала еще перед Нэной, теперь вырос десятикратно, и я поспешила скрыться от глаз девушки с портрета.
Однако после него висел еще один, и я снова остановилась. Он отличался от всех остальных так сильно, что это резало глаз. С предыдущих смотрели рыжие мужчины, в большинстве своем полноватые, одетые в военную форму или традиционные темно-зеленые костюмы, – все они были чем-то неуловимо похожи друг на друга. Неизменна была корона. На этом же портрете я видела темноволосого хорошо сложенного мужчину в белой одежде, сшитой на основе охотничьего костюма. Его лицо с прямыми чертами и недлинной, но густой черной бородой сильно отличалось от округлых лиц прежних королей, его взгляд был ясен и тверд, он источал непоколебимое благородство и вместе с тем внушал чувство защищенности. Одной рукой он держал за плечо Рик, ее я сразу узнала. Невероятно красивая и тонкая, ее прозрачные глаза смотрели с портрета с тем же выражением, что и у ее мужа. Они были единым целым.
Я наклонила голову, рассматривая картину.
Мне всегда казалось, я знаю Томаса лучше кого-либо другого, но с портрета на меня смотрел человек, который был мне знаком лишь внешне.
Нилсу около четырех лет, наверное, Томас женился, когда мы с Эдвином еще были здесь, в королевстве. Мы жили в нескольких часах пути отсюда, но он не пригласил нас на свою свадьбу и не позвал на день рождения своего сына. Все эти годы мы наивно полагали, что Томас правит королевством в одиночку, даже подшучивали над ним из-за этого, а у него, оказывается, уже были жена и ребенок…
Я могла понять, что остановило Томаса от того, чтобы обратиться к Эдвину за помощью в наступившей войне, но это… Чего он опасался, скрывая от нас свою семью?
Ответ пришел сам собой и довольно быстро.
Я с грустью подумала о том, что ни я, ни Эдвин не принесли в его жизнь ничего хорошего. Первый разрушил его дом и его судьбу, а я… я отвергла его чувства и оставила в пропахшем гарью дворце разбираться с тем, что натворила. По отношению к нам Томас всегда вел себя преданно и самоотверженно, и потому мы никогда не задумывались о том, что в нас он не видит ни своей опоры, ни даже своей семьи. Возможно, он даже боялся, что я наврежу его жене, увидев ее в своей диадеме, или, чего доброго, Эдвин обратит его сына оленем. Это звучало так глупо, но, если вдуматься, так ли безосновательны были эти опасения со стороны Томаса? Мы с Эдвином оба показали, на что способны.
Я тяжело вздохнула, встречая суровый взгляд молодого короля с портрета.
Значит, вот, что ты думал о нас все это время?
К страху за то, что во дворце я могу не справиться и повторить прежние ошибки, прибавилось еще одно чувство, что я больше недостойна находиться в этих стенах. Я сама отдала Томасу все свое наследие и трусливо сбежала на поиски приключений, я даже не знала о том, что моя страна ведет войну – даже не пыталась узнать об этом.
Небо! Всего три года назад Контуара перед нами раскланивалась, а теперь война, уже целых два года! Не было сомнений, что Бейзил здесь действовал не по своей воле: просто в этот раз контуарцы решили положить на наших землях не своих солдат. Я точно знала, что всего этого не было бы, останься я на месте, которое завещал мне отец. Вот только девушка, способная нести это бремя, способная одним взглядом сломить изощренных политиков и вместить в себе всю мощь природы, сгорела в том пожаре вместе с ним.
Я действительно лишь ведьма, которая убила прежнего короля и принцессу, оборвав династию. Мы с Эдвином определенно стоим друг друга, и, что бы обо мне здесь ни думали, я это заслуживаю. Находясь во дворце, я лишь оскорбляю память своего рода.
Нет, к черту все, прочь, прочь отсюда, обратно к тихой и размеренной жизни!
Я почти бежала из коридора, крепко сжимая наплечную сумку.
Да, моя новая судьба не пестрит достижениями, но я многому научилась, меня ждут мои записи, новые открытия, и я не собираюсь разрушать все это сомнениями, а в замке они въедаются в кожу, стоит только замешкаться.
Я вышла за ворота без тени сожалений, не чувствуя ни капли стыда за свой побег, а к следующему утру уже вернулась в нашу уютную избушку, где все было родное и знакомое.
Наслаждаясь завтраком из свежих яиц, теплыми лучами и ветерком, я чувствовала себя по-настоящему счастливой и умиротворенной, все вокруг еще дышало присутствием Эдвина и чудесными летними днями, которые мы провели вместе. Я даже начала мысленный разговор с мужем, будто он был рядом.
«Ну что это за бардак ты развела на кухне? Почему нельзя быть аккуратной?.. Пара яиц, а посуды как от целого пирога!» – он бы обязательно это сказал.
– Да уберусь я попозже…
«Ну конечно… а в башне наверняка так котел и не вымыла, а я говорил, что нечего тебе его туда тащить: у тебя в голове за тобой до сих пор ходят толпы служанок!»
– Нашел, что вспомнить! Ну давай уже свое любимое, я знаю, тебе хочется: бардак на столе – бардак в голове…
Я почти слышала его ворчание, и на душе становилось теплее, хотя вместе с тем и тоскливо от того, что Эдвина на самом деле нет рядом.
После завтрака я в самом деле решила, что прибраться не помешает, и отправилась в башню, где принялась драить все, что попадалось на глаза, и первым под мочалку пошел тот самый котел. Я мылила и терла с таким остервенением, будто пыталась уборкой загладить вину перед Эдвином за то, что не выполнила его просьбу и сбежала из дворца, оставив жену его брата без так называемой защиты.
Сама я была уверена в своем решении, но на задворках сознания мелькала мысль, что, будь Эдвин рядом, устроил бы мне хорошую взбучку. Он бы назвал это трусостью, сказал бы, что я должна справиться с собой, а не бежать, сумел бы найти аргументы. Но его рядом не было, так что…
К вечеру я свалилась на полу возле старого топчана в башне, и взгляд сам собой упал на серебряное блюдо, которое мы использовали для заклинаний дальнего зрения. То самое блюдо, в котором Эдвин когда-то показал мне армию Ансельма.
Я устроила его на коленях и принялась стирать пыль влажной тряпкой, а заодно решила проверить, как там дела во дворце. Вслед за моей рукой на зеркальной поверхности появлялись узоры из листвы и серых каменных стен. Замок стоял на месте, целый и невредимый.
Хм, а ведь оставаться здесь и наблюдать за дворцом из зеркала – это отличная идея! Если что-то случится, я приду на помощь… получается, что я вовсе не оставила замок, а просто благоразумно избавила людей от своего общества, а себя – от них.
Обрадовавшись тому, как гладко удалось все перевернуть, я стала следить за замковой жизнью с чувством исполненного долга.
Рик пыталась переспорить старшую служанку, но отчаянно уступала: Мэри приструнить было не так-то просто, это точно. С годами она стала только сварливее…
В кабинетах в башне министерств царила лень, бумаги лежали в беспорядке, многие столы, где при мне сидели писари или министры, сейчас пустовали. Глядя на это, я нахмурилась, но поспешно пустила картинку дальше. Какое мне дело до министров? Я больше не принцесса, пусть Томас и Рик с ними разбираются.
Я пролистывала коридор за коридором, потом обнаружила Нилса. Засранец разрисовывал платье старой нянечки красками, пока та храпела в кресле.
Все было так, как и полагалось. Я оставила блюдо и вернулась к уборке.
Вечером, поужинав все теми же яйцами, я развалилась на шкурах у камина и стала читать какую-то рукопись из старой коллекции Эдвина. Я хотела начать разбирать наши записи, но их было слишком много, так что я не смогла унести их из дворца.
Так и потянулись мои дни: домашние дела, наблюдение за дворцом, по вечерам чтение и практика магии. Я гуляла у любимого озера, собирала травы, приглядывала за оленьим стадом и слушала жалобы птиц. Все шло так, как и должно было идти.
Однажды я следила за дворцовыми делами и наткнулась на очередную игру Нилса. Он сбежал в сад совершенно один и теперь баловался с колодцем, повисая на веревке для ведра прямо над ямой.
Я подобралась, покрепче ухватив блюдо, будто это помогло бы удержать сына Томаса от падения.
Черта с два, ему что, за четыре года не объяснили, что колодец – это опасно?!
Он дергал веревку вверх и понемногу повисал на ней всем телом, как звонарь: наверное, ведро гремело о стены, и ему это нравилось. Вот ворот, до сих пор сопротивлявшийся давлению, повернулся, веревка удлинилась и Нилс, зацепившись за нее, перекинулся через край колодца. Мальчик балансировал, лежа на ребрах и держась за веревку, ворот под его весом медленно делал следующий оборот. Проклятье, ну должен же быть рядом хоть кто-то?
Подскочив, я лихорадочно стала соображать, что могу сделать: магические звери не успеют добраться туда так быстро, со стихиями на таком расстоянии я не справлюсь, колдунов, способных услышать мой зов, там нет… Небо, он уже летит туда!..
На моих глазах Нилс из последних сил сделал рывок наверх, чтобы ухватиться за веревку повыше и суметь соскользнуть с края колодца на ноги, но от этого коварный ворот вновь закрутился, еще быстрее. Веревка удлинилась, утягивая за собой вниз намертво вцепившиеся в нее ручки. Тонкое тельце Нилса изогнулось, одно мгновение – и его засосало в темноту колодца, будто и не было. Проклятье, нет!..
Сжимая искривленные губы, я медленно опустилась обратно на пол. Рядом кто-то должен быть, не могли же они оставить ребенка без присмотра!..
Я рыскала по саду магическим взглядом, но не нашла ни единой живой души, даже кошек. Шли минуты, Нилса не спохватились, все были заняты своими заботами, а нянька снова храпела в детской.
В конце концов стало понятно, что я единственная знаю о том, что произошло. Искать его начнут нескоро, и найдут только если он каким-то чудом уцелел и сможет позвать на помощь. Если же нет…
Перед внутренним взором всплыла картина: Томас возвращается домой и узнает от безутешной жены, что его сын пропал без вести во дворце, полном народа. Я знала, какое у Томаса будет лицо, когда он услышит об этом. Еще одна картина: через много лет колодец решают осушить и засыпать, и обнаруживают там маленький скелет давно пропавшего принца.
Меня пробила дрожь, и, не видя ничего перед собой, я выскочила из башни, в чем была, захватив только веревку.
До дворца идти много часов, а на счету каждая минута. Я не умела принимать другую форму, мне даже в голову не пришло пробовать, только в мыслях проскользнуло сожаление: если бы я умела, добралась бы быстрее.
Выбежав на поляну, я громко свистнула, вложив в рот два пальца, и вскоре ко мне вышло знакомое оленье стадо.
Я протянула руки к одному из самых крепких самцов.
– Помоги мне, друг, на кону жизнь бесценного маленького существа! – шептала я, ловя его взгляд, и животное подчинилось. Он подошел и, склонив голову с мягкими рогами, позволил мне забраться на него, а затем направился туда, куда я его попросила.
После нескольких лет езды на драконе поездка на олене без седла казалась сущим пустяком. Я держалась за поводья, наскоро сплетенные вокруг его головы, и гнала бедолагу во весь опор, но он не сопротивлялся: он знал, что мы с Эдвином также примчимся спасать его оленят.
Я внеслась за ворота дворца, не чуя собственной скорости, люди разбегались в стороны с испуганными криками, некоторые, не успевая, просто падали на землю, и олень проносился над ними.
Только оказавшись в саду, я соскочила с оленя, оставив измотанное животное отдыхать неподалеку, и бросилась к колодцу.
Склонившись над темной ямой с замершим от ужаса сердцем, я надеялась, что ничего там не увижу. Наверняка мальчика уже вытащили, или он сам смог выбраться, зацепившись за стену… однако внизу я увидела худшее. Скрюченное тельце едва виднелось над водой, должно быть, его кое-как поддерживало ведро. Разглядеть, на поверхности ли голова, было невозможно, но ребенок не двигался.
Заскулив от отчаяния, я стала думать, как забраться в колодец, пока не вспомнила, что я уже давно могу не утруждать собственное тело.
Выдохнув, я отошла чуть подальше, пытаясь собраться и позвать к себе воду. Мысли коснулись ее упругой сути, но я потянула стихию к себе раньше, чем моя воля над ней достаточно окрепла, и вода лишь всколыхнулась… Я попробовала снова. И снова.
Ничего не выходило, руки тряслись так, словно я до сих пор скакала верхом, мысли путались, по щекам текли слезы – больше всего мне хотелось забиться куда подальше и никогда больше не показываться свету. Что же я натворила?..
За спиной послышались крики, люди обступили меня и колодец, но приближаться боялись.
– Что случилось?.. – встревоженный голос Рик раздался позади. – Боги, что тут происходит?! Вы нашли Нилса?
– Нельзя было пускать сюда ведьму… – слышалось в толпе. – Извела дитя!..
– Он в колодце! – сказала я сквозь слезы, поняв, что не справлюсь с водой, как бы мне этого ни хотелось сейчас. – Он упал туда два часа назад.
Крик, вырвавшийся из груди Рик, не был похож ни на один из знакомых мне человеческих звуков. Она кинулась к колодцу, вцепилась в него, а потом медленно сползла на землю, стеная, как раненая львица: она увидела тело.
Ее оттащили от колодца, кто-то отправился за лестницей, я стояла в стороне, беспомощно роняя слезы, и ждала, пока другие вытащат из воды окоченевшее тельце.
И тут посреди гомона и суеты я вдруг отчетливо услышала слабые колебания под землей, похожие на писк. Прислушавшись, я с восторгом поняла, что это слабый голос Нилса: он услышал людей и очнулся! Он пытался позвать на помощь, он был жив…
Охваченная радостью, я протянула руки вперед и ощутила упругую структуру воды внизу, направила мысли внутрь нее. Все исчезло, осталась лишь драгоценная искорка жизни, и я сосредоточила на ней всю свою волю.
Гладь изогнулась и потянулась ко мне навстречу, выталкивая бесценный груз все выше и выше. Наконец, вода хлынула через края колодца, бережно вынося Нилса на траву. Я отпустила ее, и она впиталась в землю, возвращаясь туда, где ей следовало быть.
Подоспели лекари, они кинулись к ребенку, но я уже сидела с ним и согревала теплом, льющимся из ладоней. Я мало что видела из-за застилавших глаза слез, но не могла перестать улыбаться: Нилс, хоть и дрожал всем телом, смотрел на меня огромными голубыми глазенками.
Мальчик сломал руку и сильно ушиб колено, не говоря уже о переохлаждении, но в остальном был в порядке. Спина, слава небу, не пострадала.
Рик не отходила от его постели, и когда к сумеркам я собралась с силами, чтобы проведать его, она еще была там. Только увидев меня, королева встала с места, ее хрупкую фигуру трясло от ненависти, заплаканные глаза, словно ледяные осколки, наверняка хотели изрезать мою скверную душу.
– Как ты узнала? – тихо спросила она, обдавая меня всем холодом, на который была способна. – Как ты узнала, что он в колодце?! Отвечай!.. – ее голос срывался на плач, но она не позволила себе разрыдаться передо мной.
Я остолбенела, поняв, что она имеет в виду.
Ведьма, убившая короля, теперь взялась за маленького наследника, вот что значили ее слова?
Меня передернуло. Нет, от этого взгляда мне уже никогда не отмыться. И надеяться нечего.
– Я видела Нилса в зеркале в своем доме в лесу, – ответила я, вздохнув. Я и не надеялась, что Рик мне поверит, но я говорила правду. – Я была за много миль отсюда, когда он упал. В этом нет моей вины.
– Чем ты можешь доказать свои слова? – жестко спросила она, хмурясь. – Как я могу тебе верить?
– Я не стану ничего доказывать, – ответила я. Сквозь годы мне вдруг стало ясно, как хороша эта фраза, когда речь идет о волшебных зеркалах. Когда-то Эдвин сказал мне ее. – Но в моих силах помочь ему. Я разбираюсь кое в чем и смогу сделать так, чтобы он не хромал, а его рука стала крепкой, как прежде.
Рик покачала головой.
– Нет, этого не будет, – проговорила она. – Здесь твоя помощь никогда не потребуется. Уходи и больше тут не появляйся!
Я подняла на Рик мрачный взгляд.
Я больше не благородная принцесса, и могу признать в себе недостойные чувства. Мне невыносимо видеть, как все переменилось в моем доме. Мне невыносимо знать, что моя корона находится на голове чужой женщины… мне невыносимо думать, что Томас допустил новую войну всего через три года после того, как мы с таким трудом наладили отношения с Контуарой, что он даже не попытался позвать нас на помощь и, возможно, был прав.
Видит небо, я хотела бы уйти и снова забыть о том, что когда-то меня волновали дела королевства, но только не после того, что случилось сегодня.
Я удивительно ясно поняла, что могу предать свое прошлое, свои собственные обещания, даже ослушаться Эдвина, но подвести Томаса, который столько для меня сделал… этого я не могла. Если в моей жизни и был солнечный свет, то это был Томас, вот в чем заключалась неоспоримая правда. Как бы он ко мне ни относился и что бы ни думал, я должна оберегать его семью – это меньшее, чем я могу отплатить ему за доброту.
– Нет. – Я скрестила руки на груди, выпрямляясь. – Томас вернется, и тогда мы с Эдвином уйдем, можешь не сомневаться. Но до тех пор я буду тут на случай беды – такой как эта. Хочешь ты этого или нет, я останусь.
Рик собралась было звать стражу, но я остановила ее, взмахнув воспламененной ладонью. Этот простейший фокус должен был произвести нужное впечатление.
– Лучше не стоит, – посоветовала я, и Рик осеклась.
Вдохновленная собственной наглостью, я прошла дальше в комнату, прямо к кровати Нилса. На каждом шагу казалось, что Рик вот-вот вцепится в меня, но она осталась стоять в стороне, в бессильном ужасе наблюдая за тем, как я сажусь возле ее сына.
Проводя ладонями над его костями, я чувствовала, как пульсируют трещины, а раны отзываются под пальцами ноющим зудом. Я передала истощенному организму столько сил извне, сколько он смог принять, а затем отправилась в сад, чтобы отыскать хоть немного трав. В лес за ними идти не стоит, это я понимала: ворота закроются, как в военное время, стоит мне только выйти. Придется довольствоваться тем, что найдется возле дворца.
Я осталась в замке. Меня избегали, как лишайную кошку, кухарки плевали мне в еду, стражники не спускали с меня настороженных взглядов, но я ходила среди них с высоко поднятой головой. Я сама не знала, откуда беру эти силы, но шли дни, а я упрямо держалась. Возможно, меня поддерживала роль «злой ведьмы», за которой оказалось очень легко прятать собственные страхи и неуверенность.
Заняв на кухне то самое место, где когда-то Эдвин учил меня готовить мои первые снадобья, я вспоминала его уроки, чтобы вылечить Нилса. Иногда мне на глаза попадались трещины в камнях над плитой или несмываемое пятно гари – следы давних занятий, словно теплая улыбка из прошлого. За готовкой передо мной проносились сотни воспоминаний о том, как мы с Томасом и Эдвином торчали на кухне, наша дурацкая болтовня, шуточки братьев…
Нилс шел на поправку так быстро, что лекари лишь растерянно хлопали глазами, и вскоре мне уже не приходилось прокрадываться к нему в ночи, обходя грозных нянек, они сами меня пускали, пусть и нехотя. В конце концов Рик и остальным пришлось признать, что это не я сбросила ее сына в колодец: очнувшись, Нилс сам рассказал, как упал.
Днем я старалась не ходить по дворцу и большую часть времени посвящала нашим с Эдвином записям – это была единственная радость. Сидя над ними, я хотя бы на время могла вернуться из душного замка в мир пережитых приключений и волшебства.
Однажды я сидела в своей комнате, со скуки играясь с огненными сферами, когда дверь вдруг открылась, а за ней показалась хитрая рожица маленькой копии моего мужа.
Осмотревшись, Нилс прошел ко мне и вручил букетик с травами.
– Это что? – Я усмехнулась, рассматривая подарок, обернутый старой ленточкой.
– Ты любишь траву, – напомнил маленький Томас-Эдвин. – Я видел, как ты собирала ее в саду.
– Ну да. – Я кивнула, польщенная такой наблюдательностью. – Спасибо!
Прошло несколько секунд, Нилс все еще стоял передо мной, странно улыбаясь. Я вопросительно изогнула бровь.
– А тебе вообще разрешено тут быть, а? – спросила я, спохватившись.
Еще не хватало, чтобы меня застали наедине с Нилсом в окружении магических огоньков, даже вообразить страшно, какой шум тогда поднимется!
Я поспешила погасить искры, пока не попалась еще и на попытке сжечь наследника.
– Мэри говорит, ты злобная ведьма и ешь детей, – ребенок тут же сдал все карты. – Но у тебя такой маленький рот! Как ты их ешь? А принцессу ты тоже съела? – с надеждой спросил он.
– Любишь страшные истории, да? – Вспомнив об этом, я усмехнулась. Именно за ними он сюда, похоже, и явился.
Нилс восторженно закивал, забираясь ко мне на кровать и устраиваясь поудобнее.
– Ну что ж, тогда я, так и быть, расскажу тебе одну. Про принца, колдуна и принцессу, которая была слишком любопытной и любила убегать из дворца…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.