Текст книги "Чайка с острова Мираколо"

Некоторое время я постояла, прислушиваясь, затем положила ладонь на ручку двери. Нет, он точно уплыл. Канал возле церкви жил своей обычной суетливой жизнью, и я не могла ощутить никакой опасности, кроме, разве что, пары моррен. Пескатор уволок свое брюхо в лагуну, как и прежде лелея злобу и мелкую мстительность. Вот же неблагодарная тварь!

Ладно. Это всё только ради Кариты.

«Я сделала это не для него, а исключительно в память о ней», – сказала я себе, выходя наружу. И едва не упала на пороге, когда откуда-то издалека, со стороны лагуны вдруг долетел ответ. Будто кто-то ласково-насмешливо щёлкнул меня по носу. Карита?! Я застыла столбом, боясь спугнуть смутное, неуловимое ощущение её присутствия. «Тела паурозо мы вообще не нашли», – всплыли в памяти слова Алессандро.

Неужели она жива?! Я боялась в это поверить. Долго вслушивалась в пение воды, в её медленное течение, соединяющее паутину наших каналов с зелёной лагуной и дальше – с морем, до самого горизонта. Но сколько я ни старалась, больше ничего не могла расслышать. Только в небе над лагуной орали чайки.

Глава 15

Следующие несколько дней я при каждом удобном случае поднималась на алтану, чтобы еще раз послушать море, но безрезультатно – Карита больше не появлялась. Впрочем, учитывая, каково ей пришлось в Венетте, это не удивительно. На её месте я тоже постаралась бы убраться как можно скорее и дальше от города.

Я успокаивала себя, убеждая, что в тот день мне ничего не почудилось, и Карита действительно жива. Это был единственный проблеск надежды в череде печалей, посетивших нас. Через день после моей прогулки к церкви Святой Марины умерла донна Ассунта.

Я плохо помню торжественную панихиду, так как прогулка по затопленному городу не прошла для меня даром, и я простудилась. Утром черная гондола-катафалк пришвартовалась к набережной возле нашего дома. Трое мужчин осторожно снесли туда гроб, увитый цветами, чтобы отвезти его в церковь. Во время службы я стояла как в тумане, бледные лица людей под темными беретами и траурными покрывалами сливались для меня в одну колеблющуюся массу. Рикардо, видя мое состояние, не советовал мне ехать на кладбище, но я настаивала, что хочу его сопровождать. Мне казалось, я обязана сделать для донны Ассунты хотя бы это.

После панихиды нас ожидала поездка на остров Сан-Микеле, где находились склепы большинства городских семей. Траурная гондола бесшумно скользила по воде, рассыпая вокруг себя опаловые блики. Четверо гондольеров в чёрных шарфах и кушаках молча работали веслами, пятый стоял над гробом с жезлом в руке. От запаха цветов у меня кружилась голова, радужный блеск воды резал глаза. Кладбище Сан-Микеле было последним пристанищем для венеттийцев – тихое, молчаливое царство скорби. Остров был словно отделён от шумного города незримой завесой. Даже вода у его берегов казалась особенно тёмной и непроницаемой, маленькие волны негромко всхлипывали, разбиваясь о камни.

Над белыми глыбами склепов и обелисков ярко горело черное пламя кипарисов. За деревьями виднелись рыжие крыши старого монастыря. Наша процессия миновала церковь Сан-Микеле ин Изола, прошла мимо каменотёсной мастерской, где предназначенные к продаже кресты и надгробные плиты образовали словно ещё одно кладбище, а потом спустилась в склеп.

Стоя вместе с Рикардо над саркофагом, я мысленно просила мадонну подарить душе Ассунты покой, а саму Ассунту – простить меня, если сможет. Я надеялась, что из той запредельной дали, куда улетела её душа, теперь она поняла, что я не желала никакого зла семье Граначчи.

Рикардо молча стоял рядом со мной. В изголовье саркофага тускло горели два светильника, придавая его лицу усталое и сердитое выражение. Он сам организовал сегодняшнюю церемонию, не забыв ни единой мелочи, но всю дорогу до кладбища не проронил ни слова, целиком погрузившись в свои мысли.

Тихая, созерцательная атмосфера острова способствовала размышлениям. На обратном пути до пристани я уныло перебирала в памяти отдельные моменты моего «расследования». Честно сказать, гордиться было нечем. Я до сих пор не знала, кто убил донну Граначчи. Более того, я не могла даже доказать, что её смерть не была вызвана естественными причинами. Далее, кто подсыпал яд в кувшины с вином в доме Арсаго? Куда мог деваться Манриоло, так что ни графская стража, ни слуги дожа до сих пор его не нашли? Жив ли он вообще, или его тело давно унесло по каналу Орфано в открытое море? Наши каналы тоже иногда представляли собой хорошие, надёжные могилы.

Свои опасения насчет Манриоло я осмелилась высказать вслух:

– Поразительно, что его до сих пор не нашли! И это в Венетте, где даже секрет государственного банка не продержался бы и одного дня! Не хотела бы я оказаться в его шкуре…

– Я тоже, – безразлично откликнулся Рикардо. – Мне и в собственной забот хватает. На твоём месте я не волновался бы за этого парня. Мне показалось, это такой ловкий тип, что даже если он свалится в море, то мигом отрастит себе жабры и плавники.

Рикардо так точно сформулировал мои подозрения насчёт Манриоло, что я чуть не споткнулась. Я с первого дня подозревала его в связи с живущими-под-волнами, но Рикардо-то откуда мог это знать?!

Больше мы не разговаривали. Где-то в небе, за слоистыми облаками, невидимая луна постепенно копила силу. Даже просто зажмурившись, я могла ощутить её свет.

* * *

Тем же вечером дон Арсаго, наконец, обнаружил, что его шут непонятным образом куда-то исчез. Я уж думала, он не заметит.

– Сбежал, предатель! – с тайным удовольствием изрек дон Сакетти. Пламя свечей оживило его нездоровую физиономию, придав ей оттенок благородной бледности, как на старинных портретах.

– Или его убили, – нахмурился синьор ди Горо.

– Вот и разберись с этим! – хлопнул по столу дон Арсаго, сердито зыркнув на своего начальника стражи. – Надеюсь, хоть эта задача тебе по силам? Или Скарпа так же бесследно исчезнет, как тот ариминец… как его там – Манриоло? Как в воду канул, паршивец!

Алессандро выдержал взгляд своего сюзерена со спокойным достоинством, только светлые глаза слегка подернулись льдом.

– Мы найдем его, – коротко кивнул он.

Я с волнением прикусила губу, понимая, что отыскать Скарпу в лагуне будет не так-то легко, а вернуть назад – вообще невозможно. Неужели мой импульсивный поступок доставит новые неприятности Алессандро? Этого мне совсем не хотелось. Что же делать?

Меня отвлекла Бьянка, тихо шепнувшая на ухо:

– Между прочим, Скарпа часто убегал в город. Вот и позавчера тоже.

Мы втроем с ней и Инес сидели возле окна, расшивая скатерть для моего приданого. Все мы старательно делали вид, что разговоры мужчин нас не касаются, но от острого слуха Бьянки ничто не могло укрыться. Я с тревогой подумала, знает ли она о моей отлучке… или о поисках крипты… или о беседах с Пульчино…

– Любопытно, куда он отправился, да еще в разгар наводнения, – размышляла Бьянка. – Инес, ты не встретила его вечером в церкви?

– Нет, – односложно ответила та.

– Ну разумеется, ведь на самом деле тебя там не было, – усмехнулась Бьянка, с поразительным спокойствием распутывая длинную нитку, – хотя Джоанна нам все уши прожужжала о твоей набожности.

Я подняла голову, посмотрев на подруг. Лицо Бьянки при этих жестоких словах оставалось совершенно невозмутимым. Она могла спокойно обвинить человека в убийстве, в то же время подбирая, какой шёлк лучше всего подходит для вышивки.

Зато Инес вся напряглась, как струна, нервно комкая ткань и не зная, что ей ответить. Бьянка доверительно наклонилась к ней:

– Признайся, ты была с Алессандро? Чего стесняться? Мы же подруги.

Инес затравленно оглянулась. Дон Арсаго с его свитой уже покинули комнату, так что мы были одни.

– Ну ладно, да! – вырвалось у неё. Голубые глаза сверкнули от злости. – Мы всего лишь прогулялись по каналам. Ты, конечно, можешь наябедничать моей матери! Но я считаю, что синьор ди Горо – благородный человек, и провести с ним наедине один час – вовсе не значит нанести непоправимый ущерб своей чести!

С этими словами она вскочила и, отбросив маленькие ножницы, убежала. Где-то вдалеке хлопнула дверь. Я облегченно вздохнула. В лице у Инес на мгновение вспыхнуло нечто такое, что я не на шутку испугалась, как бы она не вонзила эти ножницы Бьянке в глаз.

Бьянка же спокойно продолжала работу, как будто ничего не случилось. По ее губам скользнула снисходительная понимающая улыбка. Я тоже молчала, хотя знала, что Алессандро в тот вечер никак не мог наслаждаться прогулкой по каналам – тем более, в обществе Инес. С утра он сопровождал графа на охоту, а потом вместе с Рикардо уехал в порт. Не то чтобы я нарочно следила за ним, просто как-то так получалось, что я всегда знала, где он находится и чем занят.

Это означало, что Инес лжет. Мне ужасно хотелось обсудить это с Бьянкой, но я боялась, что в ответ она примется расспрашивать о моих секретах.

Интересно, найдется ли в этом доме хоть один человек, у которого за душой нет ни одной тайны?!

Глава 16

Поиски беглого шута, однако, пришлось отложить. На следующий день дону Арсаго пришло письмо из Дворца дожей, до крайности взбудоражившее всё наше общество.

– Что здесь такого? – тихо спросила я у Джоанны, пока остальные обменивались взволнованными репликами. – Дон Соранцо всего лишь пригласил графа на ужин…

– Такое приглашение может запросто закончиться прогулкой по мосту Вздохов, – негромко сказала Джоанна, озабоченно покачав головой. – Дон Арсаго никогда не скрывал, что не одобряет политики нашего дожа. А правосудие Совета Десяти обычно бывает быстрым и беспощадным, когда в деле затронуты такие интересы…

От Джоанны я узнала, что в покоях дожа есть секретная дверь, ведущая прямо к тюремным камерам. Узнала также печальную историю синьора Риццарди, который ещё вечером заседал в Сенате, а к утру уже болтался между двумя колоннами на Пьяцетте с табличкой на шее «за государственную измену». История Венетты помнила многих знатных патрициев, удостоенных чести быть задушенными в камерах Дворца дожей. Их тела потом тайно сбросили в воды лагуны. Поэтому любой опытный венеттиец, получив от дожа приглашение на ужин, должен был до предела отточить не только свой аппетит, но и бдительность.

– Прежде всего, вам не следует идти одному, – посоветовал Алессандро. Судя по плотно сжатым губам, у него уже зрел очередной план.

– Чтобы Соранцо подумал, будто я струсил?! – взвился граф, и в его чёрных глазах загорелись опасные огоньки.

На начальника стражи эта вспышка, однако, не произвела ни малейшего впечатления:

– Трусость и осторожность – это разные вещи, – веско возразил он. – И показная храбрость – наилучший способ переселиться с нашего света на тот, с куском хорошо заточенной стали в печени.

– Ладно. Пусть тогда Рикардо составит мне компанию!

Дон Арсаго с напускной весёлостью похлопал моего «брата» по плечу. Я испуганно посмотрела на них обоих.

Алессандро серьезно кивнул:

– Я возьму троих человек, и мы будем ждать вас снаружи – у арки, ведущей во дворец, под мостом Вздохов. Кроме того, неподалёку будет дежурить ещё одна гондола. Это тихий узкий канал, ночью там почти никого не бывает. Зато нам будет слышен любой шум, доносящийся из дворца. А вы, – Алессандро бросил взгляд на ухмыляющегося Рикардо, – постарайтесь, в случае чего, шуметь погромче.

– Уж я постараюсь, – беззаботно засмеялся Рикардо. Его беспечность невольно передалась остальным. Напряжение спало, и когда дон Арсаго ушел, все уже разговаривали о другом. День постепенно входил в обычную колею.

Одна я не могла найти себе места от беспокойства. Мне хотелось поговорить с Алессандро, но он весь день был занят со стражниками. Только вечером удалось его перехватить, когда он зачем-то поднимался на алтану с кипой свитков и астролябией в руках.

– Дон Арсаго попросил мэтра Фалетруса составить новый гороскоп для дожа и его самого, – пояснил он в ответ на мой изумленный взгляд. – Наш доктор что-то совсем расхворался, и я предложил помочь ему перенести необходимые вещи.

Я быстро сообразила, что на алтане в этот час нам никто не помешает. Только бы Бьянка опять не надумала явиться туда!

– Меня всегда завораживала астрология. Позвольте, я возьму эти свитки – вы же их сейчас уроните. Может быть, если я тоже немного помогу Фалетрусу, он посвятит меня в секреты своего искусства?

Алессандро улыбнулся:

– Если вы действительно хотите…

Застенчивая радость, прозвучавшая в его голосе, меня обезоружила. Признаться, в эту минуту, глядя в его тёплые серые глаза, я напрочь позабыла и об Инес, и о нависшей над нами опасности, и о живущих-под-волнами, готовых проснуться со дня на день…

Впрочем, как только мы поднялись на крышу, ярко светившая луна вновь напомнила мне о море. Её лучи пронизывали меня насквозь, как кинжалы из серебра. Они вспарывали каналы, проникали в толщу морской воды, беспокоя тех, кто дремал в глубине… Передёрнувшись, я отвернулась.

Уже почти стемнело. Зажжённые фонари отбрасывали на каменный парапет террасы тёплые желтоватые блики. Алессандро сложил инструменты на заранее приготовленный столик и стоял, склоняясь над латунным диском астролябии, задумчиво гоняя пальцем визирную стрелку. В полумраке зловеще поблескивал «паук» с хищно изогнутыми лапами, которые указывали расположение наиболее ярких звезд.

– Как утешительно, должно быть, сознавать, что все секреты нашего будущего и прошлого можно прочитать по звёздам, – невесело усмехнулся Алессандро. – Иногда я завидую Фалетрусу.

Я пожала плечами. Лицо моего собеседника таяло в тени. Ночные тени резче подчеркнули выступающие скулы и суровую складку между бровями. Последние дни для всех нас выдались нелегкими.

– Но некоторые тайны так глубоки, что даже звёзды не могут пролить на них свет…

Не отрывая взгляда от верхнего тимпана, как будто меня вдруг заинтересовали линии экватора и небесных меридианов, я возразила:

– На самом деле тайны хотят быть разгаданными. Мы всегда оставляем ключи, надеясь, что кто-то пойдет по следу… потому что чем дольше хранишь тайну в себе, тем сильнее она отравляет душу.

Стоявший рядом с нами фонарь, помигав немного, вдруг вспыхнул ярче. Мы оба оказались в озерце золотистого света. Оставив в покое астролябию, Алессандро шагнул ко мне:

– Джулия!

Подняв голову, я встретила его взгляд – взволнованный и горячий. У меня перехватило дыхание.

– Джулия…

Его пальцы легко коснулись моей скулы, провели по щеке. Кожа под его прикосновениями леденела и тут же вспыхивала огнем. Моё сердце не желало биться ровно. Что-то захлестнуло меня, смывая страхи, сомнения и гнетущее отчаяние последних дней.

– Я давно хотела тебе сказать… – прошептала я на волне внезапно обретённой смелости.

Скрип перил и чьи-то тяжёлые шаги резко прозвучали в тишине, разрушив тихое очарование момента. Алессандро, вздрогнув, оглянулся. На алтану с кряхтением и стонами, запыхавшись, поднимался доктор Фалетрус. Я поспешно отступила назад.

– Дорогой синьор, разве стоило так спешить? – спросил Алессандро с оттенком досады в голосе. – Звезды никуда не убегут.

– Наш граф хочет видеть тебя, Сандро. Он приказал тебя поторопить. Кажется, в вашем деле возникли новые обстоятельства…

Синьор ди Горо, вздохнув, обернулся ко мне, и мне показалось, что в его взгляде мелькнула грустная смешинка:

– Поговорим, когда мы вернёмся, хорошо? – тихо спросил он.

Я молча кивнула, не в силах высказать всего, что теснилось у меня на сердце. Мне хотелось попросить его, чтобы он был осторожен. И чтобы он позаботился о Рикардо. Снова вспыхнувший страх и неопределенное осознание хрупкой нежности, возникшей между нами, смешались так, что это нельзя было выразить словами. Наверное, Джулия не зря называла меня фантазёркой. Я человек образов, а не слов. О, если бы я могла обменяться мыслями с Алессандро так же легко, как мы это делали с Пульчино!

Перед уходом он успел легко коснуться моей ладони, а потом я стояла и долго смотрела, как его фигура тает в темноте лестничного пролёта.

* * *

Дом затих, но не думаю, что кто-то смог уснуть в эту ночь. Дон Арсаго с Рикардо, важно погрузившись в парадную гондолу, со всей помпой отбыли по Большому каналу к площади Трех Грифонов. Следом за ними, не зажигая факелов, тенью скользнула другая гондола, на которой разместились стражники во главе с Алессандро. Они уплыли – и пока что от них не было ни слуху, ни духу.

Я сидела, не зажигая света, у открытого окна в своей комнате. Пробило полночь. Большой колокол зазвучал с Кампанилы, призывая к тишине. Холодный лунный свет заливал покатые крыши, разбавляя глухую черноту ночи. Глухо, словно старое серебро, поблескивала вода. Над каналами уже собирался туман, его влажные испарения оседали на балконах, горбатых мостиках и мостовой.

Сидя у окна, я ждала. Пульчино подстрекал меня самой наведаться в палаты дожа, но я в эту ночь отказалась от его помощи. Что может сделать одна чайка против вооруженной стражи? Кроме того, в последнее время мы с Пульчино и так слишком часто бывали вместе.

Если бы не медленно плывущая, почти круглая луна, город мог бы показаться картиной в деревянной раме окна. Всё затихло, замерло. Вдруг по каналу рядом с нашим домом прошла серебристая рябь, будто кто-то исполинской ладонью провел по воде. Я насторожилась. Внизу послышался тихий плеск.

Моррены вряд ли дорастают до таких размеров. Притаившись за окном, я раздумывала, что делать. Уж не Скарпа ли явился меня навестить?! Закрыв глаза, я потянулась мыслью к водному пространству под нами, стараясь «прочитать» его, но сделать это так деликатно, чтобы меня не заметили. В этом городе у меня хватало и других врагов, кроме Скарпы. Например, Манриоло – он, наверняка, владел искусством кьямата не хуже меня. Или кто-нибудь из людей дожа… Вообще-то к этому времени я давно уже надеялась на весточку от Джулии, но вестей всё не было, словно моя подруга растворилась в бирюзовых далях Срединного моря.

Серебристая рябь появилась снова, когда невидимый соглядатай, круживший вокруг нашего дома, пошел на второй заход. Это было очень крупное существо. Я могла уловить его чувства: беспокойство, нетерпение, досаду… Я совсем было твёрдо решилась с ним побеседовать, когда вдруг услышала шум на другой половине дома.

Это Рикардо! Они вернулись! Слава мадонне!

Как была, босиком и в рубашке, я выбежала в коридор. Потом, спохватившись, вернулась к себе за халатом. Когда я добралась до центральной лестницы, внизу уже суетились слуги. Кто-то требовал сухих дров, кто-то разжигал огонь на кухне, один из лакеев, расплескивая, тащил ведра с водой. В центре этого хозяйственного вихря находился Рикардо. Он отдавал приказы хриплым, отрывистым голосом; его колет был полурасстёгнут и разорван на рукаве, волосы взмокли от пота. В общем, по его виду можно было без слов заключить, что случилась беда.

– Что?! – спросила я, еле дыша от волнения. – Дон Арсаго…

– Нет, – он сердито отбросил со лба прилипшие влажные пряди. – Алессандро.

В ушах у меня зазвенело. Я крепче вцепилась в перила, и огоньки канделябров вдруг закружились перед моими глазами.

* * *

…не убит, только ранен. Эта мысль молоточками билась в висках, пока я сидела под дверью спальни, за которой колдовал мэтр Фалетрус.

Мы с Рикардо сидели в комнате, которая при других обстоятельствах показалась бы очень уютной: стены убраны цветными тарчийскими коврами, стол у стены накрыт зелёной скатертью из рытого бархата. На столике стоял пузатый кувшин с вином и два бокала. Однако сейчас, несмотря на тепло и уют, меня била дрожь. Рикардо ходил взад-вперёд, меряя помещение крупными шагами, и сбивчиво рассказывал о случившемся:

– У Соранцо все прошло благополучно. Отужинав и обсудив дела, мы с графом беспрепятственно вышли наружу и спустились во внутренний двор, посмеиваясь над собственными страхами. Правда, меня кольнуло, что на Лестнице Гигантов не было ни одного стражника, даже факелы не горели. Но тогда я не придал этому значения. Дон Соранцо сам признался, что с утратой здоровья власть утекает из его рук, так что не удивительно, что во дворце творится полный бардак.

– За аркадой нас поджидал Алессандро со своими людьми. Мы направились к гондолам, и я уже возблагодарил бога за то, что нам повезло уцелеть, как вдруг нам навстречу вынырнули три фигуры, вооруженные до зубов. Ещё трое окружили нас сзади. Это была засада. Panteganas! Проклятые крысы! – выругался он.

«Значит, они всё знали, – лихорадочно соображала я. – Брави, устроившие засаду, знали, где именно дона Арсаго будет ждать гондола с его людьми. Значит, кто-то из присутствовавших в тот день в нашем доме потрудился сообщить им об этом!»

Рикардо тем временем продолжал:

– …Убийцы явно целились в графа, мы им были не интересны. На него насели сразу трое, и лежать бы ему сейчас в переулке, если бы Алессандро не успел заслонить его от бокового удара. Он вовремя отбил выпад, зато его самого ранили. Я, признаться, растерялся в первый момент…

Из спальни, где находились Алессандро с Фалетрусом, выскользнула служанка, придерживая таз с ржаво-красной водой. До нас долетел тошнотворный запах крови, от которого меня замутило. Снова вспомнилась страшная ночь, когда ранили Ассунту. Неужели нам придется пережить это снова?! Мадонна, только не дай ему умереть! – мысленно взмолилась я.

– …тут подоспел Гвидо с ребятами, да и Сандро было рано списывать со счетов, хотя он мог драться, только опираясь спиной на стену, – говорил Рикардо. – Троих мы уложили, остальные поняли, что дело не выгорит, и отступили, чтобы смыться в ближайшую подворотню. Дон Арсаго сгоряча заколотил в ворота, но мы его удержали. Это тоже могло быть ловушкой. Мы все просили его вернуться домой, но Арсаго и слышать о том не хотел. Он поручил мне привезти сюда Сандро, который едва стоял на ногах, а сам отправился в городскую стражу. Клянусь честью, я давно не видал его в таком бешенстве! Надеюсь, им удастся изловить этих подлецов, хотя где уж теперь! Брави – как крысы: укусят и уползут в свои норы, спрячутся в лагуне на каком-нибудь глухом островке, ищи их потом!

«Ну, попробовать-то можно», – подумала я с внезапно родившейся холодной злостью. Ладони у меня так горели, будто их кололи иголками. Топот шагов и бряцанье железа на лестнице возвестили о появлении стражников. Рикардо вышел им навстречу. Пока он отдавал новые распоряжения, я незаметно проскользнула мимо, спустилась и вышла к причалу.

Вода в канале, куда я опустила ладони, показалась горячей. Я точно знала, кого хотела найти, и мне не пришлось долго звать. Наша связь была еще достаточно сильна после его превращения на паперти церкви Святой Марины. Где-то на отмелях возле Дито заворочалась грузная туша, похожая на сундук с хвостом.

– Ты сама напросилась, ведьма, – угрожающе прошипел пескатор.

Меньше всего сейчас меня волновали его угрозы. От моего тяжелого взгляда вода в канале пошла крупной рябью.

– Трое мужчин в лагуне, на острове. На них свежая кровь, так что ты легко их отыщешь. Убьешь всех. Кроме одного.

– Спятила? – ласково поинтересовался Скарпа. – С чего ты решила, что я буду выполнять…

– Ты мне должен, мошенник. Так что поднимай своё брюхо и чеши на остров.

Меня переполняла чужая сила. Я чувствовала горячий морской прибой так, словно он бился в моей груди. На губах появился привкус соли. Я смахнула ее, удивившись, что ладонь окрасилась красным. Кровь была соленой, как морская вода. Я и море были одно, мы дышали с ним в унисон. Это было захватывающее ощущение.

Где-то на краю лагуны пескатор в ярости бросался на камни, кусая их от злости, поднимая тучи песка. Моя просьба его взбесила. Ни один из живущих-под-волнами не стерпел бы такого обращения! С иными не заключают сделок. Можно просто призвать их и положиться на их милость. Однако я рассчитывала на то, что Скарпа очень долго жил среди венеттийцев, а мы все очень щепетильно относимся к своим долгам.

Наконец, истощив запас ругательств, пескатор выбился из сил и притих.

«Я убью их, потому что голоден!» – нашелся он. Сообразил, наконец, как выйти из ситуации, не ущемив своего достоинства.

«Ты всего лишь подсказала мне, где найти добычу, но за это ты мне заплатишь!»

Я подумала, что логика никогда не была его сильным местом – ни в человеческом обличье, ни в рыбьем.

Злобно хлестнув хвостом, бывший шут резко исчез из моего сознания, заставив меня отшатнуться. А потом меня вдруг отпустило. Сила, нахлынувшая, как морской прилив, так же неожиданно отступила. Предрассветная стылость тяжелым плащом легла мне на плечи. Я передернулась от озноба, вдруг ощутив, что рубашка на мне вся отсырела от пота. Огни факелов уже побледнели. Медленно просыпались соседние дома, стряхивая ночную дремоту. Я чувствовала запах дыма из печных труб, расходившийся во влажном утреннем воздухе.

Я снова была собой.

Шатаясь, я добрела до двери и вздрогнула, когда ледяное дверное кольцо холодом пронзило ладонь. Безразлично подумала, что в ближайшие дни мне придется быть осторожнее на каналах. По крайней мере, до тех пор, пока из квадратной башки пескаторо не выветрится сегодняшняя злоба.

Рикардо все еще командовал стражниками внизу и, кажется, даже не заметил моего временного отсутствия. Проводив их куда-то в туманное утро, он помог мне подняться наверх – снова в ту душную комнату, увешанную коврами. Перед слугами Рикардо держался уверенно, но, оставшись наедине со мной, застонал, спрятав лицо в ладони.

– Это моя вина. Если бы я не промедлил! – горько воскликнул он. – Будь я более расторопен, Сандро сейчас не лежал бы там. Дон Арсаго, в отличие от меня, не растерялся – мигом выхватил меч! Его первый противник не успел даже «здрасте» сказать, как был заколот! А я… эх…

Несмотря на тяжелую ночь и грызущую сердце тревогу, на душе у меня потеплело. Хорошо, что Рикардо так волновался о друге. Значит, он не совсем еще превратился в ходячую счетную книгу!

– Ты привез его сюда – это главное.

Подойдя ближе, я прижалась к его плечу. От Рикардо успокаивающе пахло железом, потом и ремённой кожей. Мне хотелось забыть о море. О морской соли, до сих пор горчившей во рту.

– Не волнуйся, Фалетрус знает, что делать, – постаралась я его успокоить.

Разве можно винить себя за секундную растерянность в ночной драке? Ведь Рикардо все-таки купец, а не воин! Алессандро – другое дело, он с мечом, наверное, даже спать ложится!

– Всё будет хорошо, он поправится, – повторяла я, стараясь убедить в этом не столько Рикардо, сколько себя. – Ты ни в чем не виноват, это все брави. Проклятые убийцы! Надеюсь, они своё получат!

– В том-то и дело! – простонал Рикардо, подняв на меня больной воспалённый взгляд. – Я растерялся, потому что узнал его. Того наёмника-браво, который первым напал на нас. Хотя он был в плаще, и тень от шляпы скрывала его лицо, я не мог его не узнать. Когда-то давно, десять лет назад, я нанял его, чтобы убить Алессандро.