Текст книги "Чайка с острова Мираколо"

От бессильной злости я пнула гладкий деревянный бок, но и это не помогло – шкаф не хотел выдавать мне свои секреты. Рядом висело зеркало, отвлекая меня своей манящей тёмной глубиной. Свет фонаря дробился в стекле, распадаясь на цепочки желтых огней. Вдруг среди живых огоньков загорелись две алые хищные точки. Я поспешно отвела взгляд. Черт бы побрал этого Скарпу! Почуял ведь, что я здесь!

Волшебное зеркало для пескатора было все равно, что гостеприимно распахнутая дверь в мое сознание. Я хотела накрыть его курткой, но зеркальная рама очень меня зинтересовала. Рычаг, отпирающий потайную дверь, вполне могли спрятать здесь, среди бронзовых завитков. Я внимательно осмотрела каждый из них. Не похоже, что к какому-то чаще прикасалась человеческая рука. Пришлось проверять все подряд. Пара алых огней в зеркальном омуте тем временем приближалась. В груди заскреблось нехорошее предчувствие, мне уже слышался знакомый трескучий смешок, и вдруг – крак! – одна из бронзовых веточек повернулась под моими пальцами. О, слава мадонне! Шкаф, дернувшись, медленно двинулся и встал поперек стены, открывая тёмный проход.

Я облегченно выдохнула, стянула какой-то платок из соседнего шкафа (попутно свалив на пол несколько безделушек) и поспешно набросила его на зеркало. Пусть там клацают зубами хоть все пескаторы в мире, но мне срочно нужно к Пульчино! За шкафом открылась тесная каменная труба, внутри которой спускалась во мрак узкая винтовая лестница. Оттуда тянуло затхлостью, холодом и молчаливой угрозой, как из открытой могилы. Причем, судя по отчетливому запаху тлена – могилы явно не пустой. Но прежде всего меня поразила мозаичная картина, спрятанная на задней стенке шкафа. Хоть я и спешила, не могла удержаться от искушения рассмотреть ее получше и поднесла к ней фонарь.

Просто чудо, что сырость ей не повредила! На картине была она – святая Виадора, в каноническом изображении, какой её обычно рисовали на стенах церквей. Статная фигура в лазоревом платье, слегка склоненная голова, большие выразительные глаза под ровными дугами бровей, тонкий длинноватый нос… Шапочка и отделка на платье мягко поблескивали (наши художники очень любили украшать картины золотой пыльцой). На строгом лице святой читалась сдержанная печаль и что-то вроде предупреждения. Мол, уверена ли ты, дорогая, что действительно хочешь спускаться туда?

– А что, у меня есть выбор? – с горечью спросила я. Картина, разумеется, промолчала.

Раздумывать было некогда. Стащив с полки тяжелую книгу, я заклинила дверь, чтобы она не захлопнулась за моей спиной, и решительно шагнула вниз.

Глава 19

Для Алессандро ди Горо прошло два дня с тех пор, как его ранили на тёмном узком канале за Золотым дворцом. Он очнулся внезапно, словно вынырнув из душного забытья. Узнал собственную комнату, кровать с зеленым, наполовину задернутым пологом. Судя по мягкому желтоватому полумраку, был уже вечер или раннее утро. На комоде, подрагивая от сквозняка, тлела свеча. Алессандро осторожно приподнялся и сел.

Рана в боку его почти не беспокоила, про порез на руке и вовсе можно было забыть. Только голова гудела, как колокол, а во рту скопилась вязкая горечь. Наверное, Фалетрус опоил его каким-нибудь зельем, чтобы проще было держать больного под присмотром! Алессандро сердито подумал, что надо было заставить доктора сначала пробовать каждое питьё самому.

Его одежда лежала на привычных местах. Морщась от боли в боку, он натянул штаны, прислушиваясь к голосу своего «тюремщика», доносившемуся из коридора:

– А я говорю, вы не войдёте!

– Но у нас срочное дело!

– Господин Маттео!

Послышался шорох, пыхтение и возмущенный шёпот. Кто-то настойчиво пытался проникнуть внутрь. Алессандро поискал сапоги, не нашёл, снова присел на кровать. Голову слегка повело с непривычки.

– Вы забыли, что приказал его светлость?! – взвился голос Фалетруса, очевидно, теряющего терпение. – Ступайте отсюда! Придёте завтра!

– Маттео! – крикнул Алессандро, решив, что пора прийти на помощь своему подчиненному. – Заходи.

Последовало ещё одно короткое препирательство, возмущенное фырканье, и вот, наконец, перед глазами Алессандро возник его подручный… вместе с Бьянкой Санудо. Начальник стражи, растерявшись, поспешно застегнул ворот рубахи, бросив укоризненный взгляд на Маттео, который выглядел очень довольным. Это же надо додуматься – привести сюда даму!

Впрочем, как только Бьянка заговорила, стало ясно, что инициатором разговора была именно она.

– Мне жаль причинять вам беспокойство, синьор ди Горо, но вы должны знать! Во-первых, дон Соранцо умер. Об этом с самого утра судачит весь город.

Вот это новость! Алессандро разом выпрямился. А он валяется тут, как бревно, без всякой пользы! Ну, Фалетрус!

Длинная обиженная физиономия доктора маячила за спинами назойливых гостей. Всем своим видом он показывал, что изо всех сил старался предотвратить это безобразие и теперь не отвечает за последствия.

– Во-вторых, я нашла того, кто выдал вас в ту ночь убийцам дона Фальери, – продолжала Бьянка. – Это Инес.

Её слова сопровождались сочувственным взглядом, что слегка озадачило Алессандро. С чего бы синьорите его жалеть? Потом до него дошел смысл сказанного, и изумление вытеснило все прочие чувства. Инес – предательница? Эта девчушка?!

– Есть доказательства? – только и смог выговорить он.

Бьянка презрительно хмыкнула:

– Да она сама мне призналась. Перепугалась до смерти после той ночи.

Лицо её немного смягчилось, и голос потеплел:

– Синьор, она не замышляла ничего дурного против вас… или против дона Арсаго. По её словам, ей хотелось только спасти дона Энрике от женитьбы на «морской ведьме». Уж не знаю, что натворила Джулия, но Инес её смертельно боится. Однажды в церкви она познакомилась с каким-то синьором, который резко отзывался о кьямати. Он сказал, что их дар не от Господа, а от дьявола. Сами понимаете, его слова упали на благодатную почву. Энрике тоже шутил иногда, что невеста вызывает у него некоторое опасение… особенно после того, как она лихо управилась с паурозо.

– Значит, Инес Сакетти замышляла зло против Джулии?! – не поверил Алессандро.

Бьянка сурово кивнула:

– В конце концов, тот синьор из церкви убедил её, что от ведьмы нужно избавиться. Наверное, это был кто-то из людей Фальери. Сначала они подстроили Джулии ловушку в Ночь Тысячи Огней, но убийство сорвалось. Тогда Инес поручили докладывать обо всем, что происходит в доме Арсаго. Тот синьор якобы хотел улучить момент, когда Джулия останется в доме без охраны. Меня просто злит, что Инес с такой лёгкостью ему доверилась! Он выведывал у неё ценные сведения, обещая избавить Энрике от Джулии, а вместо этого устроил засаду на самого дона Арсаго!

– Что с ней сейчас? – быстро спросил Алессандро, стараясь сохранять спокойствие.

– С Инес? Боится и плачет. Она очень раскаивается, – в голосе Бьянки появились просящие нотки. – Надеюсь, что вы не будете к ней слишком строги…

– Да нет же, с Джулией!

– О, всё в порядке. Она у себя, готовится к свадьбе. Завтра приезжает Энрике.

Алессандро медленно выдохнул. Джулия жива, и на том спасибо! Получается, ещё немного – и он проспал бы свадьбу любимой девушки с другим человеком. Это он Фалетрусу тоже припомнит.

– …Инес не так уж и виновата… её обманули… – слышался спокойный, холодноватый голос синьориты Санудо, которая, видимо, по-своему истолковала мрачную мину начальника стражи и неловко пыталась заступиться за подругу.

– За глупость тоже нужно отвечать, – резко ответил Алессандро. – Маттео! Прикажи, чтобы синьориту Сакетти заперли в комнате и приставили охрану. Чтобы больше не смела ни шагу ступить из дома в одиночку!

Он злился скорее на себя, чем на девчонку. Как же он её проворонил?! Он под лупой изучил каждого из приближенных дона Арсаго, ночами размышлял, кому выгодно отстранить графа от власти, кто мог затаить на него зло из-за старых обид… Только человеческую глупость не принял в расчет. Даже Бьянка Санудо сработала в этом деле лучше, чем он! Вот кому следовало бы возглавить тайную службу в доме Арсаго!

– Всё исполним в лучшем виде, – ухмыльнулся Маттео, блеснув белым полумесяцем улыбки на смуглом лице. Он был рад, что с начальником, похоже, всё в порядке. Тот всегда был таким, когда в расследовании что-то не ладилось. Сидит, хмурит лоб, устремив глаза в дальний угол, прокручивает что-то в своей голове – всё как всегда!

Как только в беседе возникла пауза, Фалетрус, воспользовавшись этим, выпроводил гостей за порог. Вернувшись, он растерянно провел рукой по волосам:

– Знаете, я помню синьориту Инес ещё ребёнком и просто не могу поверить…

«Не вы один!» – подумал про себя Алессандро. Вслух же сурово спросил:

– Где мои сапоги?

– Вам нельзя вставать, – завел доктор прежнюю песню.

– Да поймите вы, я не могу здесь отсиживаться, тем более теперь! Сейчас нам, как никогда, нужны союзники! Дон Сакетти имеет большое влияние в городе. Нельзя, чтобы из-за глупого предательства его дочери между ним и доном Арсаго возникла распря! Нужно покончить с этим делом как можно скорее. О, мадонна! Кто бы мог подумать, что эта тихоня Инес способна хладнокровно послать подругу на смерть?!

Взяв у доктора сапоги, Алессандро вдруг неподвижно замер с ними в руке:

– Кстати, интересно, как она ухитрилась отравить вино на празднике в День Изгнания? Не помню, чтобы Инес подходила к кувшинам…

При этих словах Фалетрус заметно дёрнулся, но Алессандро, занятый своими мыслями, ничего не заметил:

– …И вообще, не так-то легко подсыпать яд, когда в комнате полно народу! У девчонки железные нервы. Впрочем, ладно. Сейчас мы её допросим и все выясним.

– Не в кувшин, а в бокал, – произнес Фалетрус пустым, бесцветным голосом. Все краски, казалось, схлынули с его лица. У него был вид человека, получившего смертельную рану. – Яд был только в бокалах, которые я налил. Я тщательно отмерил дозу. Для его светлости она была смертельной, в отличие от меня. Я годами вырабатывал у себя привычку к этому яду. Это я отравил вино.

Поистине, сегодня был день сюрпризов! Алессандро обескураженно уставился в лицо старому доктору, не в силах поверить услышанному:

– Хотите сказать, что это вы пытались отравить дона Арсаго?! – вырвалось у него. – Слушайте, я понимаю, что вы хотите защитить синьориту Сакетти, и ваш рыцарский поступок делает вам честь, но… вы что, с ума сошли?! – воскликнул он.

– К сожалению, нет. И поверьте, у меня были причины так поступить, – ответил доктор с ледяной серьезностью. Нервные подвижные черты его лица внезапно обрели твердость, дрожь в руках тоже исчезла. Подвинув стул, он сел напротив Алессандро, сложив на коленях большие ладони.

– Вы никогда не спрашивали себя, почему ваш отец из преданного сторонника графа вдруг стал его врагом? – сурово спросил он, вперив взгляд в собеседника.

Серые глаза Алессандро опасно прищурились:

– Продолжайте.

– Дон Арсаго был чудовищем. Его увлечение старой магией в конце концов переросло в одержимость. Мечтая обрести власть над морем, он проводил в крипте такие опыты, о которых душе христианина даже ведать не пристало! Он преследовал Джулию Граначчи ради её способностей, рассчитывая выдать её замуж за своего сына. И ведь я мог этому помешать! – лицо доктора исказилось, скрюченными пальцами он оттянул ворот дублета, казалось, душивший его. – Я мог остановить это одним словом, но я поклялся донне Беатрисе, что ни на духу, ни во сне не выдам её тайну!

– Какую ещё тайну, дьявол вас побери?! – воскликнул Алессандро, начиная терять терпение.

– Джулия не могла выйти замуж за Энрике, так как она его сестра. Она тоже дочь графа Арсаго! Беатриса никому, кроме меня, не говорила об этом. Да и я знал лишь потому, что помогал родиться ребенку. Она хранила эту тайну даже после смерти мужа. Боялась, что дон Арсаго, узнав правду, отберёт у нее дочь, чтобы использовать её дар в своих целях.

Алессандро молча смотрел на него расширенными глазами.

– Беатриса отказывала графу раз за разом, но дон Арсаго всё никак не мог оставить её в покое. Он даже отправился к ним в поместье, чтобы вынудить её дать согласие на брак. На следующий день Беатриса умерла. Её врач заявил, что причиной тому – слабое сердце, но я был на похоронах. Видел… признаки яда.

– Вы её любили, – догадался Алессандро с проницательностью, свойственной всем влюбленным.

– Всю жизнь, – просто ответил Фалетрус. – Только что я мог ей предложить? Я беглец, изгнанник, простой лекарь, живущий на жалованье, без семьи, без состояния, без положения… Я не мог обеспечить ей достойную жизнь, но зато… – тут он поднял голову, и его губы скривились, – я решил отомстить за её смерть. В День Изгнания мне представился удобный случай. Большой праздник, много людей. Понимаете, я, наверное, трус. Я хотел отомстить, но вовсе не желал быть повешенным. К счастью, подозрение пало на Манриоло. Я надеялся, что его никогда не поймают. Однако, если вы обвиняете синьориту Инес, тогда долг велит мне сознаться… Поверьте, она не отравительница. Она здесь ни при чём.

Алессандро молчал. Слишком многое он узнал за последние полчаса, и ошеломляющие новости с трудом укладывались в затуманенной дурманом голове. Мысли путались. Сначала его озарила радость: «Джулия свободна! Она не выйдет за Энрике!» Правда, он тут же устыдился этой мысли, продиктованной эгоизмом. Что им делать с Фалетрусом? Без сомнения, доктор был преступником, однако если его рассказ правдив… Если подтвердится, что дон Арсаго действительно отравил Беатрису Граначчи… Страшно подумать, как это воспримет Рикардо! Вызовет графа на поединок? Нехорошо, если им придётся снова подраться… Алессандро предпочел бы бросить вызов всем брави Венетты, чем причинить зло брату Джулии. Не лучше ли скрыть позорную тайну, позволив доктору сбежать? Что было, то быльём поросло.

Эту мысль он тоже отбросил как трусливую и недостойную. Правосудие в Венетте должно быть одинаковым для всех, иначе в этом нет никакого смысла. Но поверят ли Фалетрусу судьи? Сочтут ли его обвинения убедительными или увидят в них лишь жалкую попытку оправдаться в собственном преступлении? Алессандро искоса взглянул на доктора. Тот отнюдь не выглядел испуганным. Наоборот, облегчив душу признанием, он как будто обрёл новые силы.

– Вы совсем не боитесь суда? – задумчиво спросил он. – На что вы рассчитываете?

– На божью милость, – усмехнулся Фалетрус. Его кривая волчья ухмылка заставила Алессандро в тревоге подняться на ноги:

– Что вы имеете в виду? Где дон Арсаго?

Некоторое время доктор изучающе смотрел на него. Затем медленно произнес:

– Я думаю, в крипте. Вместе с Джулией. Он давно мечтал увидеть кьямати в полной силе. Вот теперь и увидит. Сегодня как раз подходящая ночь.

От этих слов Алессандро пробрал озноб. Он бросил взгляд в окно, где за решетчатым переплетом синели сумерки. В памяти всплыли легенды об иных, живущих на дне моря, просыпающихся с луной… О безжалостных тварях с холодной кровью, которые выходят на землю лишь для того, чтобы уничтожить всех на своем пути.

– Матерь божья, – пробормотал он. Схватил висевший на стуле тяжелый пояс, застегнул торопливо, сорвал со стены меч. Взял было колет, но отложил. Некогда возиться с застежками, да колет и не налезет на плечевую повязку.

Старый доктор встал у него на пути, схватив его за рубашку слабыми руками:

– Стойте! Вы там зачем?!

– Но Джулия!..

– Забудьте о девушке, это уже не она! Тот проклятый остров отравил, испортил её! Я видел её глаза… Морские ведьмы, променявшие души на магию – такие же одержимые твари, как дон Арсаго. Пусть одно чудовище пожрёт другое – вам что за дело?! Останьтесь здесь!

– Она – не чудовище, – раздельно сказал Алессандро. Аккуратно отодвинул доктора в сторону, схватил плащ и вылетел в коридор.

* * *

На середине винтовой лестницы я остановилась, успокаивая дыхание. Спускаться было страшно. В тесной каменной трубе было нечем дышать, вонь накатывала снизу густыми тошнотворными волнами. Из кирпичных стен сочился пронизывающий холод, сырость скользкой пленкой оседала на ступенях, давно истершихся от сотен ног, ходивших по ним. Ступать приходилось с осторожностью. Сцепив зубы, чтобы не стучали от страха, я упрямо продолжала спускаться в скрученную винтом темноту. Шаг – ради Пульчино, ещё шаг – ради Джулии…

Как она плакала в монастыре, когда получила письмо Рикардо! Я не знала, что делать, увидев свою весёлую, беспечную подругу в таком отчаянии.

– Я не поеду в Венетту! Я не верю им! Мама хотела уберечь меня от этой свадьбы – и вот она мертва! – рыдала Джулия. – Слабое сердце?! Как бы не так! Больше похоже на яд! Дон Арсаго ни перед чем не остановится, лишь бы заполучить в свою семью волшебницу кьямати! Как только он узнает, насколько слаб и ничтожен мой дар, меня тоже убьют!

В последнее время я всё чаще подменяла Джулию на занятиях. Монахини меня хвалили. Но теперь наш невинный обман мог выйти боком.

Шмыгнув носом, Джулия решительно вздернула голову, размазав слезы по щекам:

– Я не поеду к Арсаго. Роберто увезет меня – он давно обещал на мне жениться, с первой встречи. Мы уедем в Аримин, а уж там его родня сумеет нас защитить!

Я с сомнением покачала головой. Патрицианке, чьё имя значится в Золотой книге, не полагалось выходить замуж за чужеземца. Возлюбленный Джулии, синьор Роберто д’Эсте, о котором она давно прожужжала мне все уши, был всем хорош, кроме того, что он не был венеттийцем. Узнав об их свадьбе, Рикардо пришел бы в ярость. А уж Совет Десяти взвился бы, как стая чаек, это точно! Джулии на роду было написано осчастливить своей рукой (и приданым) кого-нибудь из сенаторов, скрепив тем самым выгодный политический союз. Однако судьба распорядилась иначе, когда романтически настроенный синьор из Аримина, собиратель песен и сказок, добрался до нашего захудалого островка, заглянул за ограду монастыря и увидел там девушку с глазами цвета янтаря, прекрасную, как рассвет. Сердце его вспыхнуло и затрепетало. Они с Джулией сговорились очень быстро, каштан тому свидетель. И вот теперь, когда дон Арсаго чёрной тучей возник на нашем горизонте, подруга решилась на побег.

В этот злосчастный момент у меня созрела идея:

– Тебе действительно незачем ехать в Венетту. Поеду я.

Тогда мне казалось, что я всё отлично придумала. Уж я-то дознаюсь, кто погубил донну Беатрису! А когда найду убийцу, то покажу ему такие чудеса искусства кьямати, что он сразу околеет от ужаса! И клянусь головой Хорро, его смерть лёгкой не будет! Кроме того – тут моё сердце возбуждённо забилось – мне придётся жить в одном доме с Рикардо… В те далёкие дни я была ещё влюблена, и видеть Рикардо время от времени, встречаться с ним каждый день за обедом мне казалось невиданным подарком судьбы.

Разумеется, я понимала, что за это приключение мне придется дорого заплатить. Нельзя вызвать живущих-под-морем – и уйти от них безнаказанной, как ни в чем не бывало. Я не стала посвящать Джулию в эти детали, да и сама о них не особенно волновалась. От судьбы не уйдёшь. Жизнь каждой кьямати рано или поздно вливается в море…

Наш побег с острова прошел без сучка и задоринки. Синьор д’Эсте подобрал мне одежду бедной рыбачки, а также сговорился с одним стариком, который согласился отвезти меня на лодке в Венетту. Свой монашеский балахон я оставила в крипте, и пусть наставницы думают, что хотят! Джулия должна была отправиться в город в барке с другими монахинями, ехавшими поклониться образу Святой Виадоры, так как наш отъезд пришёлся как раз на канун праздника. Мы восприняли это как счастливое предзнаменование, будто нас благословляло само море. Джулия так и отписала брату: нет необходимости утруждать Фабрицио и гонять его на Терра-деи-Мираколо, она прекрасно доберется с другими сёстрами и подождет Фабрицио в гостинице на Пьяцетте, где обычно отдыхали паломники. В той гостинице мы и поменялись. Джулия, воссоединившись со своим возлюбленным, села на корабль, отправлявшийся в Аримин, а я, приняв образ гордой патрицианки, с внутренним трепетом отправилась в дом Граначчи.

Так я ступила на извилистую тропу лжи, которая в конце концов привела меня сюда, в тайную крипту рода Арсаго. На встречу с Пульчино, как я робко надеялась.

На последних ступенях я оступилась и схватилась за осклизлую стену, передернувшись от отвращения. Вонь становилась все гуще, так что дышать приходилось ртом, иначе начинала кружиться голова. Что за чертовщину творил здесь Арсаго?! Казалось, что все пространство вокруг было пропитано страхом и желчью.

Лестница кончилась, приведя меня в тесное пространство под домом. Слабый свет, проникавший сюда из кунсткамеры, давно растаял, однако впереди вместо кромешной темноты простирался слоистый полумрак. Наверное, его создавали отсветы с улицы, которые отражались в мерцающей мутной воде. Судя по всему, в крипту вел ещё один ход – снаружи. Какая-нибудь неприметная решётка в одном из боковых фасадов дома.

Это зловонное подземелье не имело ничего общего с нашей криптой на Терра-деи-Мираколо, в которой я привыкла проводить долгие часы! Вместо просторной пещеры, наполненной солнечными бликами – тесная грязная щель между нависавшей сверху громадиной дома и водой. Стиснутые кулаки каменной кладки были вымазаны липкой грязью, похожей на запекшуюся кровь.

«Пульчино?» – в страхе позвала я.

Меня окружали мрак и тишина. И никаких ориентиров. Как я ни боялась привлечь к себе внимание, но пришлось зажечь фонарь. Жалкий кружок желтоватого света делал окружающую темноту еще гуще, зато позволял двигаться без риска переломать себе ноги. Я подняла фонарь повыше, осматриваясь. Справа масляно блестела вода – чёрная, непроницаемая. В другой стороне, среди камней, мне почудился металлический блеск. Клетка! Я бросилась туда. Внутри клетки что-то белело. Поставив фонарь наземь, я просунула пальцы сквозь металлические прутья, коснувшись мягких перьев. Я боялась худшего, но под руками затрепетало живое тепло. Ох, Пульчино!

«Моя добрая безголовая сестра… Как я надеялся, что ты не найдешь сюда дорогу!» – еле слышно отозвался мой друг. Одно крыло его бессильно повисло, грязные камни вокруг были испятнаны белыми перьями. «Ничего, сейчас помогу!» – подбодрила я его. Поискала камень поменьше, чтобы сбить замок. Проклятая защелка никак не поддавалась, да ещё руки дрожали от волнения и усталости. Попав камнем по пальцам, я мысленно чертыхнулась. Потом выругалась вслух, потому что окружавшая нас вязкая тишина была слишком жуткой.

«Потерпи ещё чуть-чуть, и я унесу тебя отсюда!»

«Поздно», – шепнул Пульчино, и столько страха было в этом немом коротком крике, что я невольно подняла голову. Мой друг никогда ничего не боялся! Что с ним сделали?!

Что-то лязгнуло в глубине крипты, заставив меня быстро погасить фонарь. Меня он только слепил, зато нас с Пульчино было видно, как на ладони. Лёгкий сквозняк коснулся моего взмокшего лба. Да, там действительно был проход! И сейчас оттуда доносились шаги.

Шаги звучали твёрдо, уверенно. Кто бы сюда ни пришёл, он и не думал таиться. Слабо очерченный в темноте, прямо на нас двигался чей-то силуэт. Вдруг резкая вспышка света ударила по глазам, отчего я беспомощно заморгала. Человек принёс с собой фонарь, спрятанный под плащом. Жёлтый свет озарил жесткую складку возле губ, мощные очертания плеч, блеск дорогого шитья на дублете… Я медленно поднялась навстречу дону Арсаго, на всякий случай заслонив собой клетку.

– Так-так-так… – насмешливо протянул он. – Зачем же было прикладывать столько усилий? Я и так собирался привести тебя сюда. Правда, я рассчитывал сделать это после свадьбы.

После свадьбы! Жаркий гнев плеснул мне в лицо, растекаясь теплом по всему телу, до озябших рук, до самых кончиков пальцев.

– Как вы смеете говорить о свадьбе?! После того, как вы убили донну Граначчи!

На жёстком самоуверенном лице не отразилось и тени раскаяния. Граф лишь досадливо повёл плечом:

– А что мне было делать? Старая ведьма упорно противилась союзу Джулии с Энрике. Это было даже обидно, согласись.

– Посмотрим ещё, что скажет Рикардо! – выбросила я свой козырь. – Я отправила ему письмо!

– Во-первых, Рикардо – умный парень. Он отлично умеет оставлять прошлое в прошлом, а его будущее связано со мной, и он это понимает. Во-вторых, – лицо Арсаго насмешливо скривилось, – какое дело Рикардо должно быть до тебя? Пусть заботится о своей блудной сестрице!

– Что? Как… – только и выговорила я.

Дон Арсаго надвигался на меня, как скала.

– Думаешь, за те недели, что ты морочила головы нашим олухам, я не догадался о подмене? – прорычал он.

Я похолодела. Значит, вот почему от Джулии не было вестей!

– Что вы с ней сделали? – прошептала я немеющими губами.

Граф, казалось, удивился:

– С кем – с девчонкой? Да ничего. О, я мог бы схватить этих голубков в любую минуту, но ты отлично показала себя в деле с паурозо, и я понял, что сила на самом деле была у тебя, а не у Джулии. Так что пусть бегут себе в Аримин, в Занклу, да хоть в Бхарат – куда угодно! Джулия мне больше не нужна.

– Другое дело ты, – прошипел он, ухватив меня за локоть. Жаркий шепот обжёг мне шею. – Мы вдвоём могли бы управлять всей Венеттой! Слишком много власти забрал Совет, с этим давно пора покончить! Давай же, призови их, пусть весь город увидит твою силу!

– Нет! – я с отвращением выдернула руку.

Лицо дона Арсаго блестело от пота, вместо глазниц зияли черные дыры, кожа на скулах натянулась, как старый пергамент. Было видно, что он совсем обезумел от алчности, от голода, который грыз его изнутри столько лет.

Этого человека я когда-то ненавидела настолько, что хотела убить. За то, что он сделал с моей матерью. За то, что он сделал с донной Граначчи. За то, что он пытался сделать с Джулией, в конце концов! Но теперь я видела, что он сам себя уничтожил. Ничего человеческого в нём уже не осталось – слепая жажда магии выжгла его насквозь.

Правда, это делало его еще опаснее. Бывает такая разновидность безумия, которая пробивает любую стену. Мои ноги вдруг обожгло ледяной водой. Мы с графом стояли у самой кромки, а вода в крипте потихоньку прибывала. В затхлом воздухе ощущалось чьё-то приближение, будто кто-то невидимый тронул меня за плечо. Но меня снова отвлек дон Арсаго:

– Ты ведь тоже мечтаешь проникнуть в их тайны! Я видел это в твоем лице, когда ты смотрела на Дито, мыслями уносясь еще дальше, за пределы лагуны и Длинного моря! Я мог бы приказать перенести ваш замшелый монастырь в Венетту. Мог бы вынудить этих куриц передать тебе все знания, накопленные за сотни лет! Но лишь при условии, что мы будем действовать сообща!

– Да не нужны вам никакие знания, – отмахнулась я безразлично. На меня внезапно снизошло спокойствие. – И тайны живущих-под-волнами тоже не нужны. Всё, чего вам хотелось бы – это продлить свою власть до самых морских границ. Вы хотели, чтобы паурозо сопровождали ваши корабли в дальних плаваниях, а пескаторо пробирались на чужие суда, чтобы ночью вырезать весь экипаж, не правда ли?

Кажется, он почувствовал в моих словах насмешку. Яростно втянув воздух, граф больно сгреб меня за волосы, так что из моих глаз брызнули слезы.

– Жалкая тварь! Если ты пос-с-меешь мне перечить, я растопчу этот комок перьев, а твоего фальшивого «братца» скормлю морренам! Зови их сейчас же или…

– Нет! – вскрикнула я, пытаясь вырваться. Но железная рука держала крепко.

– Что ж, тогда…

Он замахнулся ногой, целясь в клетку, и я закричала:

– Оглянитесь! Да оглянитесь же!

Вода в крипте взбурлила. Лицо дона Арсаго озарило свирепое торжество. Выпустив мои волосы, он брезгливо отшвырнул меня в сторону и шагнул вперед, им навстречу. Скорчившись на камнях, я смотрела, как зияющая впереди темнота оживает, поблескивая мокрыми бликами на сморщенной коже, вспыхивает десятками, сотнями мерцающих огоньков.

Надо же, а я столько готовилась. Столько боялась. И в решающую минуту мне даже не пришлось их вызывать – безумие дона Арсаго сделало это за меня.