Текст книги "Зачем я ему?"

Глава 11

Суббота началась с головной боли. Похмелье почему-то было только у меня. Епифанцева, оприходовавшая бутылку коньяка, сверкала, как начищенный самовар. Даже коврик для йоги расстелила, сделала несколько фоток, загрузила в инсту и… свернула коврик.

– Аспирин и вода на тумбочке, пьянь.

Пульнула в нее подушкой, промахнулась.

– Я же только два бокала выпила, не больше. Ну почему так, Маш?

– Это просто не твое. Тебе пить нельзя, ну кроме минералки и кефира. Завтракать будешь?

Покачала головой. Какой тут завтрак… Выпила таблетку. Легче не стало.

– Я еще твой телефон на зарядку поставила, у тебя там десяток пропущенных звонков.

Поплелась в ванную, смотрю в зеркало. Боже ты мой! Окунула лицо в холодную воду. Три раза. Вроде полегчало. Захожу на кухню, вижу свою мобилу, но посмотреть пропущенные не успеваю, звонит хозяин моей квартиры.

– Варенька, здравствуй! Ну наконец-то ты ответила.

– Здрасти, Иван Филиппыч. Что-то случилось?

– Ой, тут такое несчастье на третьем этаже у нас… Да ты слышала, наверное. Еще новый участковый всех ходит проверяет. Кто-то из соседей шепнул ему, что ты у меня снимаешь… А договора-то у тебя нет, да и не зарегистрирована у меня. Обычное дело, конечно, но тут проверки… В общем, я твои вещички собрал уже, ты заедь за ними, забери, пока… все не образуется… Ты девочка хорошая… Я всегда тебе рад…

И отключился, даже не дал мне слова вставить.

– Это кто был?

– Хозяин квартиры. Маш, он сказал, что в доме проверки и уже собрал все мои вещи. Говорит, надо забрать.

– Вот сволочь! А деньги за полмесяца он тебе отдать не хочет?

– Ты же сама хотела, чтобы я оттуда съехала…

– Это другое дело. Дай телефон.

…Через 30 минут напуганный Иван Филиппович лично притащил два моих чемодана и еще несколько коробок с книгами, конспектами.

– Ты проверь все основное, Варь. Ничего ли я не забыл, – говорит мне, а косится на Машку. – Девушки, вы извините, что так получилось, вот еще деньги за две недели.

– Все на месте, Иван Филиппыч, спасибо и до свидания.

– До свидания!

Маня, не прощаясь, захлопывает дверь.

– Если ты не поменяешься, на тебе все будут ездить. Ты не умеешь отстаивать свое!

Пожимаю плечами. Машка оседлала любимого конька, с ней лучше не спорить. Просматриваю пропущенные. Несколько от хозяина. Так, а вот еще Вадим звонил, Вика, и еще один неизвестный номер. Решила, что перезванивать не буду. До вечера разбирали вещи. У меня их немного, но все же пару полок в своем зеркальном шкафу Машка мне выделила… Послезавтра в универ, надо хоть учебники полистать. Обложилась ими на кровати и не заметила, как уснула.

А в 11 утра воскресенья мы уже были в торговом центре. Денег не сказать, чтобы много, но Машка умудрилась купить на них красивое шерстяное платье в шотландскую клетку c 70-процентной скидкой. Как раз на такую погоду.

– Ты посмотри на себя. И талия есть, и грудь, а ноги какие стройные… Под такое платье даже туфли необязательны. Вполне кроссовки подойдут, но не такие, конечно, убитые, как у тебя…

Я не спорила, думала про завтрашний день. Универ! Наверняка, увижу этих подонков. И почему стыдно мне? Я ведь ничего плохого не сделала. Просто я здесь никто, а они – золотые мальчики, которым слово поперек сказать никто не может.

– Варя? Снимай платье давай. Мы его покупаем.

Вечером, укладываясь спать, я все же спросила то, о чем думала уже много недель:

– Чем тебя Айс так пугает? Расскажи, Маш. Это ведь как-то касается Полянского, да?

– Касается, касается, – Маня заплетала волосы в косу. – А ты расскажешь мне про Стаса?

Подумала, что ослышалась. Откуда? У меня ни одной его вещи не осталось, даже фотографии. В этом городе никто не может знать о нас…

– Ты во сне его зовешь. Прошлой ночью звала и еще пару раз раньше, когда тут ночевала. Я все ждала, что ты сама расскажешь. Он ведь не придет, верно?

Киваю головой, смотрю на одеяло.

– Верно.

Чувствую, как Маня обнимает меня. Я люблю ее, но сейчас бы все отдала, лишь бы это были его руки.

– Расскажу, Маш, только не сейчас. Так что с Ледневым?

Резко встает и уходит к окну, стоит там, отвернувшись от меня.

– Ты не поймешь, не поймешь и осудишь. Слишком правильная и категоричная. Во всем.

– Ма-а-а-ш! – Подхожу к ней сзади и обнимаю со спины. – У меня кроме тебя вообще никого нет, понимаешь. Ни-ко-го! Мне даже идти некуда. И я совсем неправильная…

– Не будешь осуждать?

– Не-а.

Машка отошла от окна, забралась с ногами в кресло.

– Ты ведь знаешь, что отец женился после смерти мамы?

Я кивнула. Маня рассказывала о мачехе, которая, по ее словам, была вполне ничего себе так. От Епифанцевой это практически высшая похвала. Еще я знаю, что у Мани двое сводных братьев детсадовского возраста. Когда была подростком, сбегала из дома, но потом пубертатный период прошел. С отцом наладилось, с мачехой тоже, а мелких гоняет, когда приезжает домой.

– Мила, она неплохая, я не сразу с ней поладила, совсем не сразу. Мать сгорела за год, надорвалась в этой чертовой пекарне. Отца так любила, что забывала про себя, про меня. Все для него, чтобы дело его пошло. И оно пошло, но уже без нее. И не для нее. А он через полгода жену новую привел. Я тогда первый раз из дома сбежала. Мила – добрая, хорошая, ко мне нормально отнеслась, да и отца по-своему любит. Но не живет им, понимаешь? Не пашет с ним с утра до ночи, не взваливает на себя все его проблемы. Мила для себя живет, а рядом – муж, который ее обожает, возит два-три раза в год на моря и в горы, покупает ей все, что она хочет. У детей две няни, осенью в частную школу пойдут. А Мила в свои тридцать выглядит, как наша ровесница. Всегда при параде: три раза в неделю – салон, три раза – фитнес и светская жизнь – каждый вечер. Вот это я понимаю любить себя! Учись!

– Ты поэтому ищешь себе богатого мужа? Хочешь, как она, да? – Говорю тихо, спокойно, словно боюсь спугнуть Машку. А она молчит, смотрит в точку на полу.

– Ну уж точно не хочу повторить жизнь матери!

– А при чем тут Леднев тогда?

– Он знает, но хоть язык за зубами держит, – Машка встала и прошлась по комнате. Кажется, сама с собой разговаривает… – Два с половиной года назад Мила отдыхала где-то на Черном море. Она вообще не азартная, а тут подруга в казино затащила. Как оказалось, не совсем легальное. Думаю, ее там облапошили. В общем, проигралась почти на сто тысяч долларов. А через месяц, когда отец поехал к поставщикам, к нам домой пришли. Слава богу, только мы с ней и были, дети у бабушки ночевали. Очень вежливые интеллигентные мужчины сказали, что через два дня нужно вернуть долг. Нужны были живые деньги. А их из оборота просто так не вытащишь, сбережений особо нет у нас. Почти все, что зарабатываем, мы тратим или в бизнес пускаем. Сказали, раз денег нет, то пекарню отберут, а нас с детьми отец живыми не увидит. И так спокойно это говорили, буднично даже… А я ни капли не сомневалась, что не блефуют, так и сделают.

А потом предложили выход – поставить пару своих людей. Обещали, что компанию не заберут, а бизнес только в гору пойдет.

– А дальше?

– Я предлагала отцу все рассказать, а Мила уперлась: больное сердце, он не выдержит… И уговорила его взять этих людей. Бизнес за год утроился, папа счастлив, квартиру эту мне перед поступлением купил. Он все больше по производству был всегда. Ему главное, чтобы его булки были самыми лучшими, а в управление не слишком лезет. Доверяет людям… А незадолго до переезда сюда я узнала – они нашу компанию используют для распространения наркотиков. Детали не спрашивай, не знаю. И знать не хочу. Когда я осенью подошла с Айсом знакомиться, он мне сразу сказал, что наркотой не интересуется и мне ему предложить нечего. И добавил, чтобы не смела в универе распространять. А я их в глаза даже не видела. Знаю только, что Серега рассказывал. Он же на доставке работает.

– Какой Серега? Твой?

– Мой… – Машка усмехнулась. – Не мой он, а их. Они его сюда отправили за мной приглядывать, когда поняли, что я все знаю. Он – один из их дилеров. Доставляет пиццу, выпечку и не только.

– Погоди! Тогда в баре Макс, кажется, говорил, пусть Серый выпечку доставит. У них там косяки закончились. Значит, они ему звонили?

– Наверное. Мне Серега не докладывает.

Ничего себе! Бедная Маня! Столько времени держать все это в себе, бояться за себя, свою семью…

– А Полянский тогда при чем?

– Айс подумал сначала, что это я Макса накачала, а потом довольно быстро выяснилось, что это какой-то непонятный наркотик, тут у местных дилеров его нет. Вот и отстал от меня, а Серому тогда досталось от его безопасников.

Я вспомнила Темные Джинсы, и по спине пробежал холодок.

– Вот и вся история, Варь. И я не знаю, когда она закончится, но точно знаю, что закончится плохо. Вот и живу каждый день, как последний.

Утром идем на пары. Я пропустила всего один учебный день, а кажется, будто не была здесь месяц. Столько всего случилось: меня хотели изнасиловать, я потеряла работу и жилье, отправила в нокаут Полянского, снова столкнулась у его тела с Ледневым. Выяснила, что исчезла из свидетелей, что бизнес Машкиного отца связан с наркотиками… На фоне всего этого первая пара по истории зарубежной журналистики почти как курорт. Легкий предмет. Жаль, скучновато читают.

Заходим с Машкой в аудиторию, проходим на свободные места, на нас с любопытством посматривают, перешептываются.

– Что, соскучились?

На Машку обернулись даже те, кто до этого на нас не смотрел. Ну, спасибо, подруга!

Жду, когда начнется перепалка. Смотрю на Криволапову с Афанасьевой, но те почему-то молчат. Смотрят с ненавистью, но молчат. Что-то новенькое…

Машка ухмыляется и садится за парту с видом победителя.

В коридоре после пары натыкаемся на девчонок с филологического. Тоже первокурсницы, но я не знаю, как их зовут.

– Привет, Варь, – ко мне улыбаясь подходит красивая высокая блондинка. – Я – Лина, мы незнакомы, но, если хочешь, приходи днем в «Лилию», мы с девочками там обедаем.

– С-спасибо, – не очень понимаю, что происходит.

Блондинка снова улыбается, кивает мне и идет дальше. За ней еще несколько девчонок.

– Барсукова, это что было? – Машка смотрит вслед филологиням.

– Понятия не имею, я их не знаю.

– Зато я знаю. Породистые сучки, богатенькие. Мужей себе тут ищут. Видела одну из них рядом с Вороновым, кстати.

Смотрю на Машку внимательно. До той не сразу доходит.

– А я что? Я вообще после Полянского как монашка…

День, как выяснилось, еще только начинался. Перед третьей парой меня поймал Зотов.

– Слушай, ты извини, а. Я настойчив был… слишком. Больше не подойду… Извини… Еще раз.

– Э-э-э… хорошо. Спасибо! У тебя все в порядке?

Молчит, но смотрит на меня как-то совсем не добро. Что, черт возьми, происходит?!

Захожу в аудиторию, сажусь рядом с Машкой. Ничего не понимаю. Но начинается лекция, а значит, надо записывать. Второй семестр обещает быть сложнее первого, экзаменов больше. По статистике, в первые два года больше всего отсев идет. А я не хочу вылететь, очень не хочу.

А еще работа. Работа. Я не стала перезванивать ни Вике, ни Вадиму. Не могу. Понимаю, что все обошлось, что люди могут развлекаться как хотят, что больше тогда пострадал Макс, а не я. Почему-то я верила Ледневу, что ко мне никто из его компании приставать не будет. Работа-то хорошая, хотя и Полянский этим баром владеет. Разве мне есть из чего выбирать, я туда-то еле устроилась. И пусть я сейчас живу у Машки, пусть не плачу за жилье, но ведь надо покупать еду, одежду. Да и много чего еще. И потом, это сейчас у Епифанцевой никого нет, но я верю в ее счастливую звезду. Рано или поздно она кого-то да окрутит или, наконец, обратит внимание на своих поклонников – на того же Плодова, например. Хороший ведь парень. И мне в спешном порядке придется искать жилье. А общежитие, если повезет, то только осенью. В прошлом сентябре вот не повезло.

Может, наплевать на все и позвонить? И вернуться. Ну, конечно, вернуться! Вот идиотка, ничему жизнь не учит…

– Обедать пойдем? Варь, я угощаю.

Надо срочно что-то решать. И мне опять нужна работа. Но не у Полянского!

На большой перемене в буфете не протолкнуться: тут еще в соседнем корпусе столовку закрыли, так все сюда теперь ходят. Не всегда успеваешь очередь отстоять, не то что поесть нормально. Стоим себе с Маней. Понимаем, что в лучшем случае удастся перекусить что-то на ходу, следующая пара – через 15 минут. Шум в буфете усиливается, поворачиваю голову и тут же жалею об этом. Мимо очереди сразу к кассе проходят «золотые» мальчики, некоторых из них я успела повидать практически без штанов. Им плевать: на очередь, что людей много, что все спешат, что всем потом на пары. Они и не видят рядом с собой людей, только себя. Поравнялись с нами. Один придурок со смехом толкнул другого. Вот черт! Потираю ушибленное плечо, поднимаю глаза и вижу Славяна, того самого подонка, который хотел быть следующим после Макса. Кровь приливает к лицу. Дыши, Варя, дыши!

– Варенька, привет! – парень растягивает губы в улыбку. – Прости, случайно задел. Не хотел я, – кладет руку на плечо.

– Да пошел ты, сволочь!

– Тихо, тихо. Все нормально, Варь, – между нами встает высокий парень. Кажется, пловец, он тоже был в баре. – Извини, дурака, он случайно. И вообще за четверг извини всех нас. Нехорошо получилось. Макс совсем на голову отбитый стал. Но и он к тебе больше не подойдет. А будут проблемы, обращайся.

Толкнул Славу вперед, и вся компания прошествовала дальше. Вокруг зашушукались, оборачиваюсь к Машке. Та лишь пожимает плечами.

– Я тут выяснила, – подруга отходит от кассы, у нее две тарелки с отбивными. – Пока ты утром в пятницу отсыпалась, Айс лично пришел в нашу группу перед второй парой, нашел Зотова и сказал оставить тебя в покое. И вообще, если у тебя здесь будут проблемы, он об этом узнает. Девчонки говорят: на три минуты зашел, а эффект такой, что никто учиться потом не мог до конца дня. Все в шоке, это вообще теперь главная сплетня универа. Ты и Леднев! И этим своим шлюхам-наркоманам тоже, видимо, все объяснил. Я, кстати, не вижу Полянского.

– Может, просто не видишь? Тут столько людей… – отвечаю на автомате, а сама перевариваю слова Епифанцевой. Это – правда? Но почему? Зачем? Что ему надо от меня?

– Ты кушай давай, времени мало.

Каким-то чудом находим свободный стол, к нам тут же садятся рядом какие-то парни постарше. Поговорить с подругой больше не получилось, зато столько мыслей в голове…

Что я о нем знаю? Нет, не то, что написано-переписано на разных сайтах. Не то, что про него говорят его знакомые. Не то, что напридумывали себе те, кто поступал сюда в надежде словить свою сказку. Не то, что про него рассказывала Машка.

Один мудрый человек, когда мне было очень плохо, говорил: «Варя, у тебя есть свои мысли, свои чувства, свои глаза, наконец. Только ты можешь определять свое отношение к человеку, к событиям и делать выводы. Если хочешь стать личностью – имей на все свое мнение».

А мне нужно иметь о нем свое собственное мнение? Похоже, что нужно. Однозначно!

Что я подумала о Никите, когда первый раз его увидела? По телевизору шла реклама, кажется, нового торгового центра Леднева-старшего, Айс был одним из молодых людей, моделей. Я тогда еще сказала: «Ба, посмотри, какой красивый». А бабушке что-то не понравилось, она переключила на другой канал: «Ишь ты, наворовали, а теперь их по телевизору показывают! Запомни, Варя, столько денег честным трудом не заработаешь! Это все воры и мошенники!» Буквально через неделю в класс кто-то из девчонок принес журнал, там была большая статья о Ледневе, о всей их семье. Целый день хихикали, рассматривали фотки и обсуждали, как с ним познакомиться. Я тогда подумала, что такие парни не знакомятся с такими, как мои одноклассницы или как я. С ними должны быть только самые красивые девушки. Вечером рассказала об этом Стасу. Я всегда ему рассказывала, что было в школе.

– Варь, – Стас снисходительно улыбнулся, – это же всего лишь картинка, он сам ничего собой не представляет. Просто повезло родиться в богатой семье. Мужчина не должен быть смазливым и мелькать в телеке. Он должен быть умным и сильным, защищать и всегда быть рядом с тем, кого любит, – и поцеловал меня.

Стас – самый умный и сильный, он любит меня и никогда не ошибается!

– Ты доедать будешь? Ва-а-а-рь! Очнись уже, нам на пару пора, – рядом шипит Епифанцева. Смотрю на мобильный. Черт! И правда, опаздываем.

Прямо на выходе из буфета столкнулась с Ларой и еще двумя девчонками из золотой тусовки.

– У Марьяши дома вечеринка в субботу, – подружка Воронова смотрит куда-то в сторону, но говорит вроде как мне. – Если хочешь, приходи.

Как это называется в литературе – апофеоз?

– Охуеть! – прокомментировала Епифанцева.

– Тебя не зовем. Только ее, – стоящая рядом с Ларой блондинка кивнула на меня. – Второго приглашения не будет!

Машка напрягалась, я прям спиной чувствую. Наверное, она меня возненавидит за этот ответ…

– Второго и не надо. Я не пойду.

– Ну как хочешь, – Лара удивлена, но и рада, похоже. Будто ее кто-то заставлял меня пригласить.

Две другие девушки презрительно посмотрели на нас, но промолчали.

Уже в коридоре Машка не выдержала:

– Ну ты чего? Они же, и правда, больше не позовут! Да ты представляешь, что можно было!

– Хватит! Никаких больше вечеринок с этими уродами! Мне плевать, что они позвали, я никогда не была такой, как они, и не стремлюсь туда попасть! И ты уверена, кстати, что там не будет сюрпризов?

На удивление, но Епифанцева не стала спорить, она вообще не стала больше об этом говорить.

После пар, как обычно, я направилась в читальный зал под бок к Марине Витальевне, а Машка сказала, что пойдет по делам. Каким еще делам? Сегодня можно заниматься до упора, работы все равно нет, а Епифанцева обещала быть дома в десять. Сижу, делаю английский. Все-таки хорошо, что в последний год в школе так усиленно им занялась, сейчас бы не потянула программу.

– Это она, да? Девушка Айса?

Резко поворачиваюсь на шепот. Передо мной – две девчонки. Видела их раньше, тоже с первого курса. Смотрят так, слово хотят сказать: и что он в ней нашел?!

Действительно, что? Отворачиваюсь, пожимаю плечами. Что в головах у людей? Какой Айс? Я бы, может, поверила даже, что понравилась Артему, но точно не Ледневу.

Приходит смс, смотрю на экран телефона – Вадим: «Привет, ты не берешь трубку. Надо поговорить, я – у универа».

Не хочу никуда выходить из уютной, ставшей уже родной читалки, мне еще столько всего нужно сделать… Но поговорить с Вадимом, видимо, придется, лучше сейчас это сделать, зачем еще тянуть. Какой в этом смысл? Никакого… Собираю учебники в сумку, спускаюсь в гардероб. Когда же потеплеет так, что можно будет ходить без верхней одежды?

Вадим стоит в метрах двадцати от входа, кутается в шарф. Сегодня ветрено. Поднимаю воротник куртки, на такой погоде долго не простоишь, замерзнешь.

– Привет, – подходит ко мне, улыбается. – Как ты?

– Привет. Нормально.

– Слушай, я виноват, – Вадим делает несколько шагов в сторону сквера, я иду за ним. – Надо было предупредить тебя об этих вечеринках в ВИП-зоне. Персонала и обычных клиентов это никогда не касалось, им девчонок на ночь привозили, и все были довольны. – Я и подумать не мог, что Макс к тебе привяжется. Никогда такого не было… У нас приличное место, просто он хозяин, понимаешь?

– Понимаю, – смотрю под ноги. Разговаривать не хочется совсем. Я не в хрустальном мире живу, чего только не видела в родном городе. Видела, как красивые девчонки, вчерашние школьницы, становились куклами, игрушками у таких вот Полянских и их отцов. На месяц, неделю, на день. Ими игрались и выбрасывали потом, как на свалку… – Вадим, давай не будем продолжать, я не хочу. И работать там больше не буду, если меня, конечно, еще не уволили… Я ведь должна была сегодня выйти вроде как.

– Нет, не уволили, конечно… Я так и понял, что ты не вернешься еще до того, как Никита сказал. Не знал, что вы все знакомы…

– Да незнакомы, просто учимся в одном месте и все. Слушай, если у тебя все, я пойду. Холодно и мне заниматься надо.

– Подожди, Варь, – удерживает меня рукой, я не сопротивляюсь. – Держи, – протягивает мне конверт. – Тут зарплата… за те дни, что ты отработала, а то все только чаевые были… – Удачи, – хлопает по плечу, отворачивается и уходит.

Держу в руках конверт. Точно! Я же ничего не получила за эти полторы недели, что проработала. Только то, что клиенты оставляли… Кладу конверт в сумку. Возвращаться в универ уже не буду, тут же пара минут до Машкиного, а теперь и моего дома. Надо будет ужин приготовить.

Епифанцева вернулась не в десять, а в одиннадцать. Судя по ее инсте, была на фитнесе. Подлетела к холодильнику, вытащила йогурт.

– Есть хочу!

– На плите – картошка с мясом, будешь?

– Издеваешься?! – возмущенно. – Я по-твоему для этого два часа задницу себе качала? Чтобы прийти домой и все это сожрать?

– Нет, конечно, не для этого… – замолкаю, подхожу к плите. Так, все остыло. Можно спокойно убирать в холодильник, завтра съедим.

– А это что? – Машка смотрит на деньги. – Откуда столько?

Я так и не решила, как поступить. Дома открыла конверт: денег там оказалось много, значительно больше, чем за полторы недели работы. В несколько раз больше. Похоже, от меня хотят откупиться… Выдыхаю и рассказываю про встречу с Вадимом.

– В общем, думаю вернуть деньги. Это неправильно их брать. Вот.

Смотрю на Епифанцеву, а та будто замерла, стоит уже две минуты с йогуртом в руке.

– Барсукова, ты у меня совсем ту-ту, да? Никто от тебя откупиться не хочет и не покупает тебя таким образом! Они. Тебе. Должны. Деньги. Понимаешь? Должны! За то, что ты на них отработала, за этого мудака Полянского, за то, что вынуждена уйти оттуда, за то, что тебе не обеспечили безопасность на рабочем месте! – В Машке включилась дочка владельца бизнеса. Глядя на нее, даже в голову не придет, что она такие слова знает. – Короче, Варь, хорош страдать, оставь деньги себе. Не оставишь, я их себе заберу, но Вадиму ты их не вернешь. Поняла?!

Нет, не поняла. Это стыдно и мерзко брать деньги. Оставлю только ту часть, что заработала, остальное верну. Вслух не говорю, знаю Машку. Когда она в таком состоянии с ней лучше не спорить.

– Ты ведь все равно попытаешься вернуть их? – кивает на стол.

– Я не могу… Это как будто я соглашаюсь с тем, что произошло. Беру деньги и молчу.

– Варя! А ты помнишь, как Макса приложила? Ты вообще-то его убить могла! Не знаю, как у тебя такое получилось – может, пьяный был, не ожидал такого от тебя… Но он, падая, стукнулся башкой сильно, сама говорила. Вообще это он должен возмущаться… А тебя, целую и невредимую, доставили ко мне ночью, потом предупредили, что у тебя там чуть ли не убийство в доме. Да ты видела сегодня, как чуть ли не весь универ вокруг тебя стелился?! Чтобы вот так подошли и извинились? Да они такое вытворяют… И ни разу не видела и не слышала, чтобы вот так перед девчонкой… А теперь еще деньги…

Молчу. Я как-то не думала об этом с такой стороны…

– Давай так, – Машка берет в руки конверт с деньгами. – Ты ничего сейчас делать не будешь. Мы положим их вот сюда, – открывает кухонный шкаф и кладет конверт в большой стеклянный бокал. – И через неделю – не раньше, Барсукова, – мы снова об этом поговорим.

Пожимаю плечами. Ладно, через неделю, но мое мнение не изменится.

– Я тут подумала, Варь… – Машка усаживается за стол и наконец начинает есть свой йогурт. – Ты только не обижайся, хорошо. Никак не могу понять, зачем Леднев так возится с тобой. Ну… он никогда внимания на тебя не обращал, он вообще ни на кого не смотрит… Тут за ним такие фифы ходят и в универе, и не в универе… А он… Может, я чего не знаю, и вы с ним…?

Смотрю на Епифанцеву и начинаю смеяться. Нет, я давлюсь от смеха, в руке дрожит чашка с чаем да так, что вынуждена поставить ее на стол, чтобы не обжечься.

– Ма-а-а-ш! Тебе романы надо писать! Это ты совсем ку-ку у меня! Я с Ледневым?

– Тогда объясни, почему он все время оказывается рядом с тобой? Что ему от тебя надо? Может, ты чего знаешь про Полянского? Ведь ты их с Катей тогда нашла. Он тебя ни о чем не спрашивал?

– Спрашивал, но я ему честно сказала, что никого не видела и не знаю, что произошло. А больше не говорили об этом.

– Но ведь зачем-то ты ему нужна. Зачем? Он ничего не просил тебя сделать?

– Нет, ничего такого.

– Он не добрый милый мальчик, Варь. Он себе очень на уме. И ничего Айс не делает просто так, не зря он верховодит всей этой золотой компанией. И дело тут не в папиных деньгах и статусе… Короче. Я боюсь за тебя!

Закатываю глаза. Ну, Маша, даже для тебя это слишком.

– У меня нет ничего, сама знаешь. Я ничего ему предложить не могу, взять с меня нечего.

– Уверена?

– Уверена. И еще я точно знаю, что не нравлюсь ему, тут ты тоже будь спокойна. Ни разу ни намека, ни взгляда. Ничего!

– Много ты понимаешь…

– Ну достаточно, чтобы определить, нравлюсь я парню или нет.

Уже засыпая в кровати, я вновь вспомнила школу, в классе было несколько фанаток Леднева. Они собирали все его фотосессии, статьи, видео, часами сидели на форумах. С каким-то презрением я смотрела на все это – девчонки так расстраивались, когда видели рядом с ним таких же, как и он, девушек-моделей! Роскошных красавиц, которые были не просто из иного мира, куда девочкам из провинциального городишка дороги нет и никогда не будет. Казалось, они вообще другого биологического вида. С тех пор ничего не изменилось, кстати. Каждый раз, когда Леднев мелькал в светской хронике, рядом с ним всегда были очень красивые породистые дамы. Университетские красотки им в подметки не годились… И все же, что ему от меня надо? Я не знаю ответа.