Текст книги "Социальная адаптация молодых специалистов в системе общего образования в период становления цифровой экономики"

При рассмотрении гуманистической и антигуманной стратегий социально-политических систем можно сделать вывод, что субъект будет максимально адаптирован и сможет испытывать состояние удовлетворённости при полном доминировании в адаптационном процессе государства или при эффективной адаптивной деятельности развитого гражданского общества по обеспечению баланса интересов личности и государства. Промежуточное состояние чревато конфликтами и дезадаптацией. Особо подчеркнём, что кризисное состояние социальной адаптации в российском обществе до сих пор определяется нашими старыми историческими «болезнями».

С одной стороны Россия всё ещё является страной, которая, по меткому наблюдению американского политолога А. Л. Янова, «никак не может выбрать» европейский или азиатский вектор своего развития. А с другой стороны, непреодолимым препятствием на пути прогресса до сих пор остаётся феномен российского национального самосознания, который прямо или косвенно влияет на адаптивные процессы в обществе.[75]75
  Опыт российской модернизации XVIII – ХХ века. – М., 2015. – С. 246.


[Закрыть] Специфика адаптивной ситуации в современной России такова, что с «одной стороны существует устойчивое убеждение в том, что российское общество за долгие годы царизма и тоталитаризма выработало навык приспособления к любой политике властных структур, с другой же очевидна неспособность значительной части российского общества соответствовать требованиям его модернизации».[76]76
  Левада Ю. Координаты человека. К итогам изучения «Человека советского»// Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены, 2011. № 1. – С. 45.


[Закрыть] Данное противоречие лишь подтверждает мысль о том, что с конца 1980‑х годов российское общество столкнулось с глобальным адаnтивным синдромом, который вот уже два с половиной десятилетия оказывает воздействие на характер и течение всех без исключения социально-политических, экономических и психологических изменений в стране. Адаптивный синдром охватил социум, в котором «атрофировались и были полностью или частично уничтожены традиционные механизмы социальной адаптации формировавшегося гражданского общества: общинные и церковные институты, основы рынка и рыночной саморегуляции, независимая пресса и институты права». Рассмотрим два аспекта проблемы «адаптивного синдрома».

Во-первых, будучи крайне болезненным состоянием, адаптивный синдром, поражает все сферы общества: экономику и политику, идеологию и религию, мораль и нравственность. Основным препятствием на пути адаптации к новой рыночной реальности служит тот факт что, по сути, людям предстоит адаптироваться к капитализму, который ещё недавно оценивался пропагандой и мифологизированным массовым сознанием как враждебная система.

Во-вторых, на пути к уточнению предмета социальной адаптации личности возникает необходимость использовать категорию «национальное самосознание». «Проблема своеобразия российской духовности, национального самосознания существует уже давно, но каждое новое поколение мыслителей решает её, как, впрочем, и любую другую социально-философскую проблему, заново».[77]77
  Соловьев Э. Ю. Правовой нигилизм и гуманистический смысл права // Квинтэссенция: Филос. альманах. – М., 2015. – С. 162.


[Закрыть] Относительным «достоинством» дискретного самосознания является его гибкость и адаптивная мобильность, для которой характерен антигуманный характер, поскольку адаптация идёт лишь в интересах государства за счёт формировалась устойчивая, традиционная конкретного человека и гражданского общества.

В России веками существует этатистски-ориентированная стратегия социальной адаптации. Возможно, дискретность сознания стала своеобразной адаптивной реакцией общества, поставленного перед необходимостью приспособления к неблагоприятным историческим обстоятельствам становления русской нации и государственности (влияние «Схизмы» – ХI в., татаро-монгольского ига – ХIII в. и «Смуты» – ХVII в.), к подавлению независимых адаптивных институтов зарождавшегося гражданского общества (в массе своей насильственные образцы антигуманной по природе «советизации», «коллективизации», «демократизации» России в ХХ столетии).[78]78
  Голенко З. Т., Витюк В. Т., Черных АН. Гражданское общество в России: теория, история и современность // Социальное расслоение и социальная мобильность. – М., 2009. – С. 23.


[Закрыть]

Социальная практика последних десятилетий доказывает, что традиционная, этатистски-ориентированная стратегия социальной адаптации безнадёжно устарела. Разрешение глобального адаптивного кризиса в России возможно только на путях отказа от старой и выработки новой – гуманистической, личностно-ориентрированной стратегии социальной адаптации.

Дискретное сознание есть – сознание-конфликт. Это сознание нонкон-формистское, сражающееся со всем и против всех, бескомпромиссный мир крайностей. Фундамент этого сознания – сила, сила и ещё раз сила, слабых, и слабость не любят и, в сущности, ненавидят, поскольку собственную слабость осознают и прикрывают истерикой и хамством. Кто не способен стать хамом, тот зачастую социальный аутсайдер в мире дискретного сознания.

Трудно однозначно сказать, чего в этом сознании больше – рационального или интуитивного. В сущности это есть сознание поисковое, мятущееся и неудовлетворенное. Наконец, в дискретных проявлениях нашего сознания заключена важная адаптивная функция: примирение антагонистических крайностей российской натуры и истории, сохранение последних от полного взаимоуничтожения. Дискретность есть своеобразная защитно-компенсаторная реакция общества на многовековое господство в России порочной, но, по‑видимому, традиционной в наших исторических условиях стратегии социальной адаптации, в основе которой лежала ничем и никем неограниченная государственная практика насильственной реконструкции социальных институтов, сознания и национальной натуры.

Реальность такова, что в России впервые появилась практическая возможность преодоления дискретности сознания, которая является одним из самых устойчивых барьеров адаптации. До тех пор, пока в России не сложилось развитое гражданское общество, регулирование адаптационного процесса обязано взять на себя государство. В противном случае стихийный характер приспособления к новой реальности способен толкнуть людей на использование таких антиобщественных частных адаптивных стратегий, которые приведут (и приводят) к массовой криминализации социальных отношений и маргинализации до недавнего времени благополучных слоёв населения (школьная и рабочая молодёжь, студенчество, крестьянство, служащие).

Оценивая перспективы российского общества в настоящий период, И. К. Пантин замечает: «Модернизация такой страны, как Россия, преодолевающей наследие автократии и тоталитаризма, решает колоссальной сложности задачу, выходящую за рамки одной лишь политической сферы и реализующуюся в самоизменении общества, принятии массами иного типа социокультурного развития».[79]79
  Пантин П. К. Драма противостояния демократия / либерализм в старой и новой России// Полис, 2014. № З. – С. 77.


[Закрыть] Менее всего способствуют реформированию общества «основы тоталитарного менталитета – это господство общинно-государственного сознания при подавлении сознания индивидуально-личностного».[80]80
  Пантин П. К. Драма противостояния демократия / либерализм в старой и новой России// Полис, 2014. № З. – С. 78.


[Закрыть]

Современное общество нуждается в демократическом типе личности, поэтому особую остроту приобретает вопрос о том, возможно ли изменение идентичности тоталитарного типа личности или же речь можно вести лишь о её адаптации к демократическому обществу. От решения этого вопроса зависят, с одной стороны, выбор путей реформирования общества, с другой – выработка гуманистических стратегий социальной реадаптации личности.

Адаптация российского общества, по мнению Л. А. Гордона, «… заключается, не столько в принятии отдельных реформ, сколько в социальном и психологическом освоении меняющегося типа целостной системы общественных отношений (адаптация к новому строю), а также в социальной и психологической способности пережить чрезвычайную ситуацию перехода от одних общественных порядков к другим (адаптация к переходному периоду)».[81]81
  Гордон Л. А. Социальная адаптация в современных условиях // Социс, 2014. № 8/9. – С. 4


[Закрыть] Таким образом, становится ясно, что адаптивные процессы затрагивают мировоззренческие основы, смена которых сама по себе требует длительного периода, сопряжённого с кардинальной ломкой, реконструкцией и синхронных, и диахронных структур.

О свершившемся факте «адаптации», можно говорить лишь тогда, когда в процессе жизнедеятельности человек легко отыскивает либо вырабатывает такие адаптивные стратегии, которые позволяют, не вступая в конфликт с законами, нормами и традициями данного общества, эффективно взаимодействовать с различными социальными общностями и институтами, сохраняя при этом психологическую стабильность и состояние эмоциональной удовлетворённости.

Решающее значение для оценки процессов адаптации имеет то, что социальная адаптация, как уже отмечалось ранее, не бывает абсолютной, но лишь относительной, поскольку интенсивность и сложность непрерывного адаптивного процесса зависят от глубины перемен. Каждое значимое для личности изменение социальной среды вызывает потребность в адекватной адаптации. Здесь налицо прямая зависимость: чем существеннее изменение среды, тем сложнее, разнообразнее, глубже должен быть релевантный адаптационный процесс. Возможна ситуация их действительного несоответствия мировоззренческой системы координат с комплексом адаптивных стратегий, когда в силу каких‑либо обстоятельств индивид вынужден адаптироваться к внешним условиям, социальным группами и институтам, используя такие приёмы и стратегии, которые противоречат его мировоззрению.

Существуют два последствия подобного рассогласования целей и средств адаптации:

✓ индивид вынужден отказаться от своих убеждений с тем, чтобы восстановить равновесие в системе «цели-средства»;

✓ он отказывается от порочных (с его точки зрения), но одобряемых обществом адаптивных стратегии.

В любом случае со стороны индивида требуется жертва, которая вполне может стать причиной психологического стресса, несовместимого с эффективной адаптацией. Следовательно, приходится вновь констатировать:

1) между идентичностью и системой мировоззренческих координат, определяющих жизнедеятельность индивида, и комплексом адаптивных стратегий (поведенческих, психологических, информационных) существует устойчивая взаимосвязь;

2) любое рассогласование в системе «цели – средства» вызывает у индивида состояние психологического дискомфорта, стресса (его интенсивность зависит как от индивидуальных особенностей личности, так и от степени несоответствия средств адаптации мировоззренческим целям);

3) острота стресса отражает степень индивидуальной неудовлетворённости реализуемой адаптивной стратегией;

4) возникновение стресса означает, что данная адаптивная стратегия может использоваться лишь кратковременно – до тех пор, пока не будет выработана новая, более полно отвечающая потребностям личности (в противном случае длительное использование неудовлетворительной адаптивной стратегии способно вызвать стойкое нарушение психологической стабильности личности);

5) в ситуации, когда личность вынуждена использовать неудовлетворяющую её адаптивную стратегию, в действие вступают механизмы психологической адаптации, повышающие уровень индивидуальной толерантности по отношению к длительному стрессу, что опять‑таки означает воспроизводство приспособительной схемы, характерной скорее для антигуманной адаптации.

Итак, процесс социальной адаптации можно назвать устойчивым в случае отсутствия серьёзного рассогласования между мировоззренческими основами и теми частными адаптивными стратегиями, которые обеспечивают реализацию приспособительного процесса в конкретной адаптивной ситуации.

Как уже было показано, за годы своего существования тоталитарный тип личности достигает аутентичного соответствия адаптивных стратегий менталитету, комплексу мировоззренческих установок. В результате стратегии адаптации позволяют индивиду существовать в условиях тоталитаризма с минимальными для него психологическими потерями. Однако, оказавшись в качественно новой адаптивной ситуации, тоталитарная личность сталкивается с тем, что привычные и некогда надёжные индивидуальные и коллективные адаптивные стратегии оказываются неэффективными. Длительное существование в антигуманной адаптивной среде тоталитарного общества вырабатывает высокий уровень адаптивности, готовности к мобильным изменениям конкретных адаптивных стратегий под приспособительным прессом режима. Логично предположить, что адаптивность как свойство личности включает в себя два уровня:

1) операционно-процессуальный (отвечающий за конкретные способы, стратегии приспособления к адаптивной ситуации);

2) мотивационный (опирающийся на глубинные мировоззренческие основания личности).

Основной проблемой переходного периода является модификация не столько первого (поверхностного), сколько второго (глубинного) мотивационного уровня, что в конечном итоге должно привести к оптимизации целей и средств процесса адаптации (образование, телевидение, пресса и т. д.).

Кризис социальной адаптации усиливается в рассматриваемый период, так как цели и средства её не оптимизированы ни на одном уровне. Более того, цели не всегда определены, а средства, прежде чем начать работать на новую стратегию, сами должны быть адаптированы к новой ситуации. Анализ показывает низкую вероятность устойчивой адаптации к новому обществу на основе старых целей и средств. В ситуации стихийного развития приспособительных процессов в обществе остаётся возможность лишь неустойчивой адаптации. Но её основой становится уже не насилие и не целенаправленное адаптирующее влияние государства и социума, а личный интерес, связанный с тем, что для человека выгоднее даже минимальная адаптация на уровне сосуществования с новым строем, чем открытая конфронтация. Проблема адаптации в переходный период естественным образом связана с такой особенностью взаимодействия личности с обществом, как «… несинхронный характер общественных и психологических перемен».[82]82
  Рейковский Я. Личность в условиях общественно-исторической перестройки// Психология личности в социалистическом обществе: Активность и развитие личности. – М., 2009. – С. 24.


[Закрыть] Адаптивные процессы в демократическом обществе, оптимизированы настолько, насколько к их осуществлению готовы структуры гражданского общества. Если при тоталитаризме суть социальной адаптации носила государственный тотально-централизованный характер (в чём и состояла причина её естественной анти-гуманности), то для социальной адаптации, демократического общества, характерен общественно значимый, децентрализованный адаптивный процесс, в котором основная тяжесть ложится не столько на деятельность казенных бюрократизированных структур, сколько на целенаправленную восприимчивость институтов гражданского общества.

* * *

Известно, что степень социальной адаптации личности, показывает, как люди реагируют на, те условия, в которых находятся в разные периоды времени, какую активность в приспособительном процессе проявляют. Социальная адаптация личности жёстко зависит от экономических и политических условий, например от экономической политики государства. Ещё одна структурная особенность социальной адаптации личности: она тесно связана с духовной жизнью человека. Известно, что все уровни социальной адаптации (начиная с раннего возраста и кончая трудовой деятельностью) регулируются характеристиками массового сознания: системой ценности и потребностей и потребностей людей, их социально-мировоззренческими установками и интересами. Отсюда ясно, что динамика социальной адаптации личности в России за двадцать пять лет рыночных реформ – это многомерный процесс, в котором увязывается целый комплекс перемен в разных сферах общественной жизни. В свою очередь перемены в социальной адаптации личности Россиян происходившие с 90‑х годов ХХ века и по настоящее время – показатель перемен и трансформации российского общества в целом.

Процесс социальной адаптации современных россиян весьма специфичен. С одной стороны, он весьма устойчив, то есть сохраняет свою «историческую» структуру при всех переменах в стране. Переживает общество либерализацию или усиливается государственное регулирование, происходят ли чрезвычайные события (войны, смена политической системы, смена господствующей в стране идеологии), личность адаптируется к новым условиям, основные приспособительные стратегии в той или иной форме сохраняются и воспроизводятся, передаются от одних поколений к другим, независимо от типов личности.

С другой стороны образ жизни личности россиянина в современном обществе весьма динамичен, поскольку впитывает в себя все перемены, которые происходят в макросистеме, в политической системе страны, в её экономике и идеологии, имеющие свои положительные и отрицательные стороны. Именно в процессе социальной адаптации кристаллизуется драма «традиции – инновации»: унаследованные стандарты адаптационных стратегий, девальвирующиеся под влиянием изменяющихся условий жизни Российского общества, вытесняются новыми, которые рождаются под влиянием этих условий. Соединение старых и новых моделей стратегий социальной адаптации далеко не всегда оказывается гармоничным. Напротив, оно носит конфликтный характер.

К настоящему времени процесс социальной адаптации россиян еще не приобрёл черты устойчивой, целостной системы адаптационного поведения. Напротив, в нём представлены модели и стандарты и стили адаптационного поведения, которые унаследованы и(или) заимствованы из разных исторических систем, разных культур, а поэтому они слабо совместимы между собой. Это позволяет считать стратегии адаптации, использующиеся россиянами «переходными». Население России, особенно молодёжь, весьма успешно интегрируется в западный образ жизни – начиная с массовой компьютеризации и кончая моделями одежды, стереотипами отдыха и развлечений, трудовыми притязаниями. Старшему поколению приходилось и приходится испытывать наибольшие трудности к социальной адаптации в современном обществе. Трудности первичной адаптации стимулировали поиск «новых» приспособительных механизмом. Далеко не все из них были легитимными, но большинство новых моделей поведения разрушали традиционный морально-правовой порядок. Они явились реакцией общества на резкое ухудшение условий жизни, утрату привычных ценностей, резкую дезадаптацию.

Сегодня ситуация изменилась. Бесспорно, период кризисной перестройки миновал. Россия вступила или вступает в становления Цифровой экономики. Социальные проблемы не исчезли, но люди адаптировались к ним. Поэтому сегодня говорить о том, что в России начал оформляться новый образ жизни. Наиболее яркая его черта – «саморегуляция поведения».

Как уже была сказано, советскому образу жизни была присуща внешняя детерминация, т. е. привычная зависимость поведения от внешней среды: приказов начальства, постановлений органов власти, традиций, которые годами не изменялись в организациях. Общество, привыкшее подчиняться властям, превратилось в фактор социального и политического давления на отдельных индивидов, принуждая их к покорности. Личность молодого специалиста, общество заранее готовило к определённым адаптационным стратегиям, зависящим от его специфики будущей работы. Опыт передавался от поколения к поколения практически неизменным. Наставничество окружало молодого специалиста в течение всего адаптационного периода, да и продолжалось в дальнейшем, пока сам молодой специалист не перенимал функцию «обучающего». Источниками главного информационного воздействия служили телевидение, радио, журналы, книги с четко дозированной информацией. Реформы 90‑х годов резко ослабили, если не ликвидировали внешнюю детерминацию образа жизни. Всемирная компьютеризация, свободный доступ к любой информации изменило не только само общество, но и законы, царящие в нём. Теперь люди могли сами решать, где и кем работать, на скольких работах одновременно и по каким профессиям. Это значит, что их образ жизни стал в меньшей степени детерминироваться государством. В свою очередь уменьшение детерминации означает увеличение сферы саморегуляции.

Социальная адаптация личности россиянина в целом приобрела другой смысл. Нынешний тип российского общества можно назвать «переходным». Множество партий, реформ, изменение законодательств, изменение ценностей, устоев, наложение культур диктуют личности необходимость отказа от уже сложившихся доминант образа жизни и интернализацией (интериоризацией) новых, а также диктует необходимость специальной подготовки человека к быстрой смене адаптационных стратегий. Поэтому для более наглядного описания основных проблем социализации и социальной адаптации личности в современном российском обществе наиболее плодотворен интергативный подход.

Основные проблемы и факторы социализации и социальной адаптации в современном российском обществе:

1) формализация социальных отношений: от «индивидов» – к «исполнителям ролей»;

2) нарастание влияния групп сверстников, современной субкультуры (борьба старой советской и новой культуры, диктуемой Западом;

3) превращение СМИ и массовой культуры в ведущий фактор социализации (навязывание образцов и моделей поведения западной культуры);

4) НТР, ускорение социодинамики, быстрое устаревание не только опыта старших поколений, но и инноваций («футурошок» – россияне не успевают адаптироваться к быстрым изменениям);

5) рост технологичности, функциональности в социальной жизни (информатизация, компьютеризация и т. д.), появление у россиян «феномена компьютерной тревожности»;

6) рост необходимости у россиян в личной самореализационной форме социализации, проблема в самооценке и самопознание;

7) ослабление роли традиционных институтов социализации (церковь, семья, школа) и влияния классической культуры;

8) усиление возрастной сегрегации, нарастание обособленности различных возрастных групп, автономизация молодёжи;

9) рост масштабов высшего образования, но массовое уменьшение образованности россиян;

10) удлинение детства и продолжительности периода молодости. Акселерация и растущий разрыв между ранним половым созреванием и более поздней социальной зрелости;

11) рост различия в материальной обеспеченности россиян, ведущий к дезадаптации;

12) растущая социальная мобильность россиян и усиление маргинальности (жизнь на стыке старой и новой социокультурной среды).[83]83
  Зборовский Г. Е. Общая социология. Курс лекций.2‑е изд., – Екатеринбург,2009. – С.510–511.


[Закрыть]

Решение выделенных проблем – очень сложная работа, облегчающая процесс социализации личности. В условиях современной России проблема адаптации приобретает особое значение в рамках общего процесса её социализации. Поэтому в современной России личности необходимо в процессе адаптации не только, как говорили классики, «в активной форме – понять и освоить нормы и ценности социальной среды, а также выразить своё индивидуальное отношение к ним, в пассивной – «молчаливое» принятие этих норм и ценностей, и безусловно подчинение им», но ещё уметь предвидеть изменения адаптирующейся среды. Именно тогда прогнозируя наперёд, и заранее меняя адаптационные стратегии, сознательно овладевая теми или иными способами адаптивной деятельности, действия личности будут направляться на ускорение темпов процесса социальной адаптации. «В итоге признаки адаптированности будут нарастать, а социализация – благополучно осуществляться. Социальная адаптация в России предполагает высокую степень внутренней активности личности, необходимость её саморегуляции. Социальная адаптация переходит из недостаточно глубокого, преимущественно внешнего процесса социализации, в главный, от которого зависит не только дальнейший процесс интернализации, личности россиянина, но и социализации в целом. «Чем успешнее осуществляется адаптация тем надёжнее социальные перемены происходящие в стране, хотя вполне очевидна и обратная зависимость. Кстати именно она является наиболее фундаментальной».[84]84
  Зборовский Г. Е. Общая социология. Курс лекций.2‑е изд., – Екатеринбург,2009. – С.511.


[Закрыть] Что же касается эффективности процесса адаптации в Российском обществе, то уровень её выступает здесь, как главный показатель результативности текущих перемен.