Текст книги "7 футов под Килем"

Глава 14
Лу

Я мерила шагами каюту – еще чуть-чуть, и на паркете станет заметен мой маршрут: от двери до кровати, вдоль стены до круглого окна, по дуге мимо встроенного в стену шкафа, быстрой перебежкой обратно до двери. Первоначальный шок от отказа Марты улегся, но осталось раздражение. И я наматывала по каюте километр за километром, пытаясь с ним справиться.

На очередном круге я замедлила шаг и в конце концов остановилась около шкафа, выдвинула средний ящик и, приподняв вырезку из газеты со статьей об аварии, вытащила на божий свет блокнот на пружинке. Обложку покрывала красная пушистая ткань с вышитыми на ней бордовыми сердечками. Я провела по ней ладонью и открыла блокнот на середине. Убористым почерком Эммы и красивым с завитушками и сердечками вместо точек над i моим были записаны идеи относительно выпускного:

«Банкетный зал с хрустящим паркетом»

«Ранункулюсы розового цвета – нежные, но стойкие»

«Минимум мишуры, много воздуха и свободного пространства»

«Танцевальная площадка с видом на море. Бескрайний горизонт как символ возможностей!»

Глаза заволокли слезы, на странице появились мокрые пятна. Запись «купить белые шарики» превратилась в синюю кляксу. Не выпуская блокнот из рук, я поднялась на палубу, где меня уже дожидалась мама.

– Ну что, ты нашла что искала? – спросила она, набирая кому-то сообщение в телефоне.

– Да. – Теперь у меня появились силы взяться за выпускной, словно Эмма снова была рядом. – Спасибо, что согласилась сделать крюк после школы.

– Кхм, – отозвалась она, не поднимая взгляда.

На следующий день меня разбудило пищание будильника: мерзкое, нервное и непонятно откуда доносившееся. Не нащупав его рукой, я включила ночник. Когда глаза привыкли к яркому свету, я осмотрелась. Небо за окном начало сереть, а будильник на письменном столе показывал 7:01. Что за ерунда? Резко сев, я сообразила, что уснула вчера в обнимку с блокнотом. И проспала всю ночь. Без кошмаров.

Быть не может!

Быстро приняв душ и переодевшись, я сбежала по лестнице на первый этаж, удивив неожиданной прытью саму себя. У меня как будто сил за ночь прибавилось. Хотя чему удивляться? Впервые почти за полтора месяца я выспалась! В школе я еле дотерпела до конца первого урока и, прижав блокнот к груди, точно он служил мне броней, направилась к Марте. Та сидела за партой и шушукалась с Нелли и Джулией.

– Я хочу помочь с организацией выпускного! – выпалила я.

Тугая спираль, скручивавшаяся все утро в районе солнечного сплетения, распрямилась, и у меня чуть ноги не подогнулись от облегчения. Но точно так же, как и в столовой, Марта отрицательно покачала головой.

– Мы уже все обсудили, – сказала она.

– Нет. – Мой голос был готов сорваться, но я не позволила себе отступить. – Это дело добровольное, и запретить вы мне не можете. Мы с… – Я запнулась, но, сделав глубокий вдох, продолжила говорить: – …Эммой три года служили школе верой и правдой. Ни один праздник не проходил без нашего участия. И этот тоже не станет исключением.

Марта смерила меня недовольным взглядом, но в итоге кивнула. Я схватила свободный стул у соседнего стала и подтащила к ее парте.

– Знаю, что много пропустила. Введите меня в курс дела. Что у нас с локацией? Мы с Эммой составили список подходящих залов. Есть прекрасный ресторан в Травемюнде. Там потрясающая терраса с видом на Балтику. Там даже внутри зала чувствуется простор.

Я положила блокнот на стол, но Джули предостерегающе подняла руку.

– Стоп! Ты сказала, что хочешь помочь. Вот и помогай, а не беги впереди паровоза. Мы сейчас обсуждаем общий стиль выпускного. Все остальное – потом.

– Конечно, – вымучила я улыбку. – А какие есть варианты? Вы думали про морской стиль? Мы на Балтийском море, сам бог велел его выбрать. Это придаст нужную атмосферу – вот мы закончили школу и теперь перед нами целый мир и бесчисленные дальние путешествия. Кто знает, куда нас забросит жизнь? Мы с Эммой думали… Если взять ресторан на берегу или забронировать паром…

– Луиза! – прикрикнула Марта, и я вздрогнула. – Я смотрю, что тебе неймется приступить?

Я знала, что это вопрос с подвохом, но все равно кивнула. Мне правда не терпелось. Марта вытащила из рюкзака сложенный листок и протянула мне.

– Тут имена тех, кто до сих пор не сдал деньги на выпускной. Напомни им, что остается неделя. Кто не сдаст, на выпускной не попадет. Спасибо.

Это была самая неблагодарная работа. Обычно с выбиванием денег из одноклассников мне помогал Патрик, потому что я была готова заплатить за всех, лишь бы не конфликтовать и не клянчить, но теперь об этом не могло быть и речи.

– Будет сделано, – сказала я, хотя на душе скребли кошки.

Получится ли у меня воплотить хоть одну из наших с Эммой задумок, если придется все время бодаться с Мартой?

Прозвенел звонок, и я вернулась на свое место, сжимая в руках блокнот и листок. Марта сказала «имена», значит, должников было несколько. Черт. Я развернула лист и пробежала глазами список. Там было три человека. Скорее всего, они просто забыли вовремя сдать деньги, но тут первоначальное облегчение превратилось в панику. Последним в списке шел Никлас Райнхард, и что-то мне подсказывало, что тут все будет непросто.

Глава 15
Лу

Два дня спустя мне удалось получить деньги с Феликса и Инес, но к Никласу я подойти все еще боялась. С нашей встречи в кофейне я прикладывала все усилия, чтобы не приближаться к нему, потому что против воли постоянно вспоминала, как приятно мне стало, когда он смахнул крошку с моей губы. Но в пятницу, под пристальными взглядами Марты, дождалась конца урока по химии и встала около парты. Когда он поравнялся со мной, я буквально загородила проход, чтобы не дать ему улизнуть, хотя с его ростом он вполне мог перешагнуть через меня и даже не заметить.

– Привет. – Я улыбнулась ему самой широкой улыбкой, за которой попыталась спрятать волнение.

Ник навис надо мной, и мне пришлось откинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза. Под хмуро сведенными бровями они казались черными.

– Чего тебе? Не волнуйся, идти с тобой на свидание я все еще не испытываю ни малейшего желания.

Я оторопела. Это за что он на меня взъелся? За то, что купила себе завтрак в своем любимом кафе? Уж точно мне не стало лучше от того, что он там работает, и я теперь не могу просто взять и зайти туда, когда пожелаю, а должна сначала в окошко заглядывать, за прилавком он или нет.

– Ты должен сдать деньги на выпускной. – В подтверждение своих слов я подняла лист со списком и показала ему. – Вот тут твое имя.

Он прищурился и, даже не взглянув на список, сказал:

– Я не собираюсь на эту дебильную вечеринку.

Я ошалело моргнула несколько раз.

– Что значит не собираешься?

– То и значит.

– Но…

Он изогнул брови и голосом, полным сарказма, сказал:

– Есть люди, у которых есть дела поважнее танцулек.

Я смутилась и посмотрела себе под ноги. Напротив моих белых кроссовок с золотыми полосками находились темно-синие кеды из потертой замши. Их размер был гигантским, наверное, не меньше пятидесятого, если такой в принципе существует.

– Отойди, пожалуйста, – попросил Никлас, и я сделала шаг в сторону, но тут же ступила обратно.

– Нет, – замотала я головой. – Выпускной для всех, правила для всех. Я обещала собрать деньги, и я соберу.

Никлас смерил меня долгим взглядом, а потом вздохнул и спросил:

– Сколько я должен, чтобы ты отстала?

Я чуть не подпрыгнула от счастья.

– Всего лишь двести пятьдесят евро.

Он недоверчиво затряс головой.

– Сколько-сколько?

– Двести пятьдесят, – уже куда тише и немного запинаясь, повторила я.

Лицо Ника перекосилось.

– Да у вас крыша, что ли, поехала? Вы мне никто, я вас никого толком не знаю и ничего праздновать с вами не хочу! Поняла? Идите вы в задницу, чес слово!

Он отодвинул меня плечом и вылетел в коридор. Я проводила его взглядом, а потом увидела, как Марта покачала головой, пренебрежительно поджав губы. Ну и дура же я, что не завела этот разговор один на один.

Марта медленно шла вдоль парт в моем направлении. Выражение ее глаз будто говорило: «Ты бесполезна». Я отвернулась, схватила рюкзак и бросилась к двери.

Вот я и не справилась с самым первым заданием. Кто бы сомневался…

Глава 16
Ник

Приемная директора гимназии мало отличалась от любой другой, разве что тут везде стояли ухоженные цветы в больших горшках, а на стенах висели фотографии, на которых люди неизменно пожимали друг другу руки, и кто-то на заднем фоне держал гигантскую картонку в виде чека с приличной суммой денег. История гимназии насчитывала более пятисот лет, и большая часть работ по перестройке и усовершенствованию здания выполнялась за счет пожертвований бывших учеников. На мой взгляд, лучшая реклама для любого учебного заведения. Мне бы и в голову не пришло жертвовать деньги своей прошлой школе, и вряд ли захочется сделать подарок этой. Вызов к директору никогда не являлся благим знамением.

– Никлас, проходи. Герр Шредер уже ждет тебя, – сказала помощница директора, окинув меня сочувствующим взглядом.

Она сидела среди зарослей цветов и в темно-зеленом платье идеально вписывалась в общую атмосферу. Ну точно – гусеница.

Я расправил плечи и открыл дверь. Кабинет герра Шредера был светлым благодаря большому окну, выходящим во внутренний двор школы, а на стенах висело еще больше фотографий, чем в приемной. Им что, каждый ученик делает пожертвования? Ничего, я с удовольствием стану исключением.

– Здравствуй, Никлас, – сказал сидящий за большим столом мужчина лет пятидесяти. Напротив него сидела фрау Вайс, перекрестив в лодыжках ноги и переплетя пальцы рук. – Присаживайся, нам есть о чем поговорить.

Его седые волосы были коротко подстрижены у висков и оставлены чуть длиннее надо лбом. Стильная светло-голубая рубашка без воротника придавала его виду неформальности. Герр Шредер дружелюбно улыбнулся и окунул печеньку в чашку с чаем. А фрау Вайс, как всегда укутанная слоем легкомысленных оборочек, выглядела напряженной. Если директор и классная собрались в одной комнате, то мне явно несдобровать. Я кивнул в знак приветствия и сел на стул рядом с фрау Вайс.

– Что-то случилось? – спросил я как можно более безразлично, хотя у самого поджилки начали трястись.

– Это ты нам скажи, – ответил директор и засунул в рот размякшее печенье.

– Э-м-м, – протянул я.

Неужели из-за того, что немецкий прогулял?

– Тебе нечего сказать? – удивился герр Шредер.

– Да, глупо вышло, – выдал я.

Директор хохотнул.

– Это еще мягко сказано!

Фрау Вайс покачала головой, явно осуждая веселость в голосе директора.

– Никлас, я понимаю, что ты новенький и с одноклассниками дружеских отношений в такой короткий срок не установилось, но любую ситуацию можно решить мирным путем. Без обвинений и ругательств. Мы все-таки уже не пещерные люди.

– Ага…

– Сорвавшись на Луизу Штарк сегодня после урока, ты повел себя отвратительно, – продолжила классная, еще крепче переплетя пальцы, скрюченные старческим артритом. – Тем более повода для этого у тебя не было. Она всего лишь выполняла свою часть обязательств перед одноклассниками и школой, собирая деньги на выпускной.

– В нашей гимназии такое поведение неприемлемо, – добавил директор, принявшись за вторую печеньку.

Я не мог поверить своим ушам. Меня отчитывали за то, что я повысил голос? Истерический смех рвался из груди. Разнеженные идиоты.

– Приношу свои извинения, – не без сарказма протянул я. – Но исключать меня из школы за это – перебор. Ну правда! Я же не нос ей сломал!

Фрау Вайс вздрогнула и переглянулась с директором, который преспокойно продолжал жевать печеньку. У меня кровь в венах забурлила.

– Никто не говорит про исключение, – сказала фрау Вайс. – Мы всего лишь пытаемся понять причину твоего поведения. Выпускной – это неотъемлемая часть школьной жизни. Почему ты отказываешься принимать участие?

– Слушайте, вы достали уже с этим выпускным! Мне ни он не нужен, ни вообще вся эта школьная белиберда! – не выдержал я и тут же пожалел о своей резкости.

Учительница нахмурилась и вновь посмотрела на директора. Тот проглотил печеньку и вытер губы шелковым платком.

– Никлас, я согласился принять тебя в школу, потому что за тебя очень просили и потому что ты отличный спортсмен, – сказал он, смотря мне прямо в глаза. Хотя на его губах сохранялась улыбка, теплота в голосе испарилась. – Но мне не нужны ученики, которые плывут против течения. Либо ты играешь по нашим правилам, либо собираешь свой рюкзак и уходишь. Справедливо ли с моей стороны предположить, что дело в деньгах?

Сжав кулаки, я сказал:

– Да. У меня нет двухсот пятидесяти евро. Не знаю, что здесь за богачи учатся, может, мне и правда с ними не по пути, но я не собираюсь горбатиться на второй работе, лишь бы сдать деньги на какой-то бессмысленный праздник! И точка. Вот теперь точно можете отчислять меня!

Я вскочил со стула и двинулся к двери.

– Никлас, сядь, пожалуйста, – вновь дружелюбно попросил герр Шредер.

У него точно не раздвоение личности? После секундного колебания я нехотя занял свое место – только ради тех шикарных лодок, которые мне показал Патрик. Он, кстати, утром прислал сообщение с датой и временем встречи с тренером. Я был так близок к цели.

– Твоя ситуация – это совсем не повод для того, чтобы кричать и бросать школу. Для подобных проблем у нас есть специальный фонд. Я уверен, попечительский совет с радостью сделает за тебя взнос.

– Как это? – опешил я. – Всю сумму?

– Конечно, – ответил герр Шредер и взялся за третью печеньку. – Зря ты думаешь, что тут все ученики в масле катаются. Но родители других, которым чуть больше повезло, не скупятся на помощь. Тем наша гимназия и славится.

– Аха-а-а, – глупо протянул я. Вот те на… Так же только в сказке бывает! – А в чем подвох?

Директор лукаво улыбнулся, но ответила за него фрау Вайс:

– В обмен ты будешь помогать с организацией выпускного.

Глава 17
Лу

Все воскресенье я сидела в любимом кресле-качалке на палубе яхты и смотрела на ровную водную гладь, надеясь, что спокойствие любимой стихии передастся и мне, но ничего не помогало. Меня трясло от волнения, потому что завтра я должна была сообщить Марте и остальным, насколько удачно справилась со своим заданием, то есть только на две трети. Я даже подумала, не попросить ли у мамы денег на новую куртку и не сделать ли взнос за Никласа, но быстро отринула эту идею. Правда имела свойство рано или поздно выходить наружу.

В понедельник школа кипела. Я не заметила, как наступил День святого Валентина, и все бегали с цветами и валентинками. Я наблюдала за суматохой с грустью. Патрик усыпал лепестками роз меня, себя и мой шкафчик. И каждый раз я радовалась так, будто это было самое важное на всем белом свете. Теперь я знала, что это не так. В этом году я бы променяла всю эту искусственную показуху на одно дружеское объятие.

На большой перемене я взяла поднос с обедом и ушла из битком набитой столовой во внутренний дворик школы. Из-за моросившего дождя я оказалась там в полном одиночестве. Вот и славно. Смахнув рукавом влагу с деревянной скамейки, я села и принялась есть брокколи. Эмма обожала брокколи. А еще форель и вареный картофель. И этот дворик, где вместо современного асфальта лежала отесанная временем серая брусчатка. Скамейки и столики имели кованые ножки, а по стенам вился плющ. В груди стало тесно. Мы обожали здесь завтракать и обедать: в холод стены защищали от сильного ветра, в жару отбрасывали вожделенную тень. Вот на той скамейке мы зачитывали друг другу «Маленьких женщин», а за этим столом делали маникюр. Все, абсолютно все вокруг напоминало мне об Эмме.

– Кхе-кхе, – раздалось рядом.

Я вскинула голову, мокрые волосы прилипли к щекам, но меня это ни капельки не заботило, потому что рядом со мной стоял Никлас, а это было куда важнее. Он морщился из-за усилившегося дождя. Одна капля стекла по его лбу и до самого кончика носа. Ник фыркнул и затряс головой, как пес после купания. Я не смогла сдержать улыбку. Мне ужасно нравилось, что при всей своей физической силе и большом росте он умудрялся выглядеть трогательным.

– Что ты тут делаешь? – спросил он.

– Обедаю.

– Всех витаминов в этом замученном брокколи не хватит, чтобы спасти тебя от воспаления легких.

– Спорим, я не заболею?

– Спорим, завтра ты будешь погребена под горой носовых платков?

Я еще шире улыбнулась.

– У меня хорошие новости, – сказал Никлас.

Усаживаясь рядом со мной на скамейку, он задел коленом мою коленку. От мимолетного прикосновения меня обдало волной жара.

– Значит ли это, что ты передумал насчет выпускного? – спросила я.

– Это значит, что я нашел деньги. И ты получишь их в течение трех дней. Но есть одно условие.

– Все что угодно!

– Я хочу проконтролировать, на что вы тратите мои деньги, – сказал он, отводя взгляд. – Хочу участвовать в ваших заседаниях, встречах, не знаю, чем вы еще занимаетесь. Могу вам шарики надувать, если надо.

Мое сердце пустилось в бешеный галоп.

– Спасибо! – воскликнула я и бросилась ему на шею.

Его куртка была мокрой и скользкой, но я только крепче обняла Ника. От облегчения вдохнула полной грудью, и освежающий запах кедрового дерева и водорослей окутал меня. Ник пах морем, ветром дальних путешествий, сосновым лесом на берегу…

Плечи Ника дрогнули, и я ужаснулась сначала своему порыву, потом испугалась, что он оттолкнет меня, но в следующую секунду он неуверенно похлопал меня по спине.

– Эй, это же ерунда… – прокашлялся он.

Я отстранилась.

– Вовсе нет. Ты спас мою шкуру! – Я поспешно вытащила тетрадь и ручку из рюкзака, начеркала свой номер телефона, оторвала кусочек листа, уже пошедшего волнами из-за дождя, и протянула Нику. – На всякий случай.

Ник взял записку, осмотрел ее и спрятал в карман куртки. Наши взгляды встретились. Я тонула в его темных бездонных глазах. Он протянул руку и убрал прилипший к моей щеке локон. Сердце неожиданно пропустило удар. Несмотря на сырость и холод, меня обдало волной тепла. Кожа на щеке приятно пощипывала. Никлас перевел взгляд на что-то за моей спиной и резко встал. Я растерянно обернулась и вскрикнула от неожиданности. В пяти метрах стоял Патрик и неотрывно смотрел на нас. В руках он держал огромный букет алых роз, собранных в форме сердца.

– Патрик, – первым подал голос Никлас.

– Не буду вам мешать, – ответил мой бывший, развернулся и зашел обратно в здание школы. Хорошо хоть букет на землю не кинул.

– Я тоже пойду… – пробормотал Никлас.

Когда он оставил меня в одиночестве, я снова уронила лоб на руки, но переживала ровно десять секунд, а потом вскочила, схватила рюкзак, поднос и бросилась в столовую. Марту я заметила тут же – она как раз сдавала грязную посуду.

– Марта! – выкрикнула я, подбежав к ней. – Через три дня у нас будет полная сумма!

Она недоуменно скривилась.

– Боже, Луиза, что с тобой? Ты как будто в канаве искупалась.

Вытерев ладонью влагу с лица, я улыбнулась. Ее замечание меня совершенно не задело, ведь я приблизилась на один шаг к задуманному вместе с Эммой выпускному, лучшему за всю историю школы.

Глава 18
Ник

Вечеринка у Оливера была в самом разгаре. Воздух превратился в плотное серое облако из сигаретного дыма и сладких духов, отчего у меня першило в горле. Музыка грохотала в трехкомнатной квартире, сотрясая всю многоэтажку. Удивительно, что соседи еще не вызвали полицию, видимо, не хотели связываться с Оливером, главой местной банды. До тех пор, пока меня не приняли в академию, я закрывал на это глаза.

Йоханн, уже надравшийся, танцевал с какой-то рыжей девчонкой в гостиной, вцепившись в ее ягодицы. Рядом со мной сидела фигуристая блондинка в платье, похожем на топик, и что-то страстно нашептывала на ухо. Я сам уволок ее за собой на диван в надежде отвлечься от мыслей о Луизе. Но тщетно: сколько бы я ни старался, чем бы ни занимался, я думал о ней двадцать четыре на семь. И о том, что в кармане куртки у меня до сих пор лежала бумажка с номером ее телефона.

Она все-таки простыла. На следующий день после нашего разговора во внутреннем дворике она чихала каждые тридцать секунд и оставляла за собой след из носовых платков. Она переводила их с такой скоростью, что я даже закинул в рюкзак пару пачек бумажных салфеток, так, на всякий случай. С тех пор, как Луиза кинулась мне на шею, мне ничего больше не хотелось, как схватить ее в охапку и зарыться в ее волосы, пахнущие мятой. После того, конечно, когда она прекратит шмыгать носом. Но мне же нельзя! Нельзя! Не с такой, как она, не с ее историей!

Да и она же бывшая Патрика, который помог мне встретиться с тренером по гребле. Связываться с Луизой – чистое самоубийство!

Блондинка лизнула мое ухо, и я вздрогнул от неожиданности.

– Может, найдем местечко поукромнее? – спросила она, выдохнув мне в лицо запах пива.

Я отцепил от себя ее руки и встал с дивана.

– Извини. Я сегодня не в форме.

Она обиженно насупилась, и я лишь пожал плечами. Вряд ли мы встретимся снова. Подошел к Йоханну, похлопал его на спине, привлекая внимание.

– Я пойду, – сказал я, когда он оторвался от губ рыженькой. – Завтра на работу ни свет ни заря.

Йоханн кивнул и вновь вернулся к более интересному занятию.

От дома Оливера до моего было около пятисот метров. Я шел, глубоко вдыхал морозный февральский воздух и злился на себя. Зачем я только поперся на эту вечеринку? Избавиться от мыслей о Луизе ведь все равно не смог. На половине пути я все-таки не выдержал, достал из кармана куртки телефон и бумажку с номером Луизы.

НИК: Привет, это Ник. Если у тебя закончились носовые платки, то я могу с тобой поделиться.

На часах было два ночи, я не ожидал ответа, поэтому уже собрался засунуть телефон обратно в карман, как на экране отразилось новое сообщение, а рядом с ним аватарка, на которой Луиза в синем платье стояла на палубе белой яхты, облокотившись на золотой рейлинг.

ЛУ: Ха-ха, очень смешно!

НИК: Почему ты не спишь? Я тебя разбудил?

ЛУ: Нет. Последнее время у меня неважно со сном. Что-то случилось?

НИК: Я тут подумал…

Я уже дошел до дома, но так и не решил, как закончить начатое предложение. Как Луиза отреагирует на такое: «Меня к тебе тянет, но ты мне не подходишь»? Или лучше вот так: «Мне не нужные серьезные отношения. Давай просто займемся сексом, чтобы я выкинул тебя из головы»?

ЛУ: На пятом канале какой-то усатый мужик пытается продать зрителям искусственную вагину, которая снаружи выглядит, как мини-арбуз. Это извращение, или мне кажется?

В подъезде на втором этаже я рассмеялся в голос и три раза перечитал сообщение. Луиза казалось такой хрупкой и невинной, но временами откуда-то появлялся этот чертенок, которому я совершенно не мог противостоять. Мне захотелось оказаться с ней рядом на диване и вместе смеяться над усатым мужиком.

НИК: Тебе не кажется. (Господи боже мой, что ты смотришь? И зачем?)

ЛУ: Хорошо, значит, я еще не сошла с ума окончательно. (Когда меня мучают кошмары, я залипаю перед телевизором, чтобы уснуть). Так что ты там подумал?

Мое сердце сжалось. Я догадывался, что именно за кошмары ей снились.

НИК: У меня есть время помочь вам на этих выходных.

ЛУ: Правда? О, это круто! Я предложила девочкам посмотреть один банкетный зал, но у них нет времени.

НИК: Если хочешь, я заеду за тобой. Пиши время и адрес.

* * *

Я спрыгнул с велосипеда около белой городской виллы. Ее окружал низенький декоративный забор. За ним начинался ухоженный палисадник, где росли какие-то вечнозеленые кусты. Я не сильно разбирался в названиях растений, но эти были профессионально подстрижены идеально ровными шарами. Одну стену до балкона на втором этаже овивал плющ. Около эркера, выходящего на проезжую часть, стояла белая скамейка и столик. Дорожка от тротуара до крыльца блестела коричневой брусчаткой. Слева от дома были припаркованы «Порше» и два «Мерседеса».

Твою ж мать. Я догадывался, что у семьи Луизы имелись деньги, так беззаботно она требовала с меня двести пятьдесят евро, но чтоб столько! Я оставил свой велосипед с ржавыми пятнами на раме около забора и неуверенно отряхнул руки. Оглядываясь по сторонам, точно вор, дошел до высокой входной двери и позвонил. Спустя минуту настойчивого цокота каблуков дверь распахнулась, и на пороге появилась светловолосая копия Луизы, разве что лет на тридцать старше. Ее синяя юбка-карандаш и кремового цвета блузка казались простыми на вид, но я предполагал, что стоили они как три мои зарплаты.

– Здравствуйте, я за Луизой.

Женщина оглядела меня с ног до головы и холодным тоном проговорила:

– Хайди, приятно познакомиться. Я мама Луизы. Проходи, пожалуйста.

Она шире распахнула дверь, пропустила меня внутрь и зацокала каблуками в направлении лестницы на второй этаж. Потолки были как будто в два раза выше, чем у меня дома. На полу лежал блестящий темно-коричневый паркет, на белых стенах висели картины в изящных рамах, на узком комоде при входе стоял букет цветов, в воздухе витал сладкий аромат дорогих духов. Никаких бутылок пива, запаха алкоголя и грязи. Но несмотря на всю эту чистоту, я чувствовал себя тут не в своей тарелке.

– Луиза, тут какой-то мальчик… Он не представился, – позвала Хайди с нижней ступеньки. В ее тоне недвусмысленно слышалось пренебрежение.

Вот стерва.

– Это, наверное, Никлас! – раздался радостный голос со второго этажа.

Послышались торопливые шаги, и от удивления я разинул рот. Рядом с изысканной Хайди появилась Луиза: на ногах плюшевые розовые носки; вместо джинсов и худи, в которых она обычно приходила в школу, коричневая пижама-комбинезон с маленькими оленятами. Луиза выглядела милой и домашней. И неряшливый пучок на макушке придавал ей очарования. Очарования? Откуда я взял это слово?!

– Привет! – сказала она с заложенным носом. – Ты раньше, чем мы договаривались.

– Боялся опоздать.

– Подожди в гостиной пару минут, ладно? Я переоденусь.

– Я буду снаружи. В кои-то веки не идет дождь. – Я хотел убраться подальше от испытующего взгляда ее матери. – Приятно было познакомиться, – соврал я, обращаясь к Хайди. Она лишь кивнула и взяла Луизу под локоть.

Луиза появилась на крыльце через пятнадцать минут с сумочкой на золотой цепочке и упаковкой бумажных салфеток. К моему разочарованию теперь она гораздо больше походила на Хайди. Из-под тонкого шерстяного пальто болотного цвета выглядывали широкие штаны цвета опавшей листвы, а волосы струились по спине и плечам. Это была другая Луиза, рядом с которой я почувствовал себя неуютно.

– Кстати, я все-таки выиграл спор, ты заболела, – не удержался я, и, к счастью, Луиза дурашливо показала мне язык. – Тебе бы дома лежать, а не по городу на велике мотаться.

– Велике? – переспросила она хрупким голосом. – Я думала, что ты заберешь меня на машине… – Ее взгляд метнулся к моему велосипеду у ограждения, и щеки стали красными. – О-о-о…

– Ты думаешь, у меня есть машина? – с издевкой уточнил я, указывая руками на свои потертые и растянутые на коленях джинсы и кроссовки, подошву которых я подклеивал уже не раз.

Нет, мне не стыдно быть бедным. Нищета меня злила.

Луиза закусила нижнюю губу, нахмурившись.

– А права у тебя есть? – спросила она наконец.

– Конечно.

– Подожди здесь, – бросила она, повернулась на каблуках и скрылась в доме. Через минуту снова появилась и вручила мне ключи. – Мы возьмем мамину машину.

Брелок с трехконечной звездой приятно лег на ладони. Пока я пытался сообразить, на что она меня подбивает, Луиза подошла к шикарному внедорожнику «Мерседес GLS», распахнула дверь и села на соседнее от водителя сиденье. Покататься на такой крутой тачке я и не мечтал. Черт, не разбить бы ее, а то Хайди меня живьем сожрет. Мои ладони вспотели, и я постарался незаметно вытереть их о джинсы.

Я забрался на высокое сиденье и провел ладонями по мягкой, но плотной коже руля. В салоне пахло дорогими сладковатыми духами и блестело отполированными поверхностями.

– Ник, – позвала Луиза, пристегивая ремень безопасности, – ты же умеешь хорошо водить, да?

– Еще бы! – Я улыбнулся. – Знаешь, кто меня учил? Майк. Он полицейский и так долго вдалбливал в меня все правила и тренировал хитрым поворотам-разворотам, что в конце концов я мог повторить их во сне. А после экзамена он дал мне даже прокатиться на его олдтаймере. Знаешь, это такая древняя машина, которую большую часть времени полируют в гараже? Майк ее любит, как своего ребенка, но разрешил мне сесть за руль. Так что не волнуйся, ты в надежных руках.

Луиза включила подогрев обоих сидений и музыку. Хриплый низкий голос Хеннинга Мая заполнил тишину:

 
«Три дня на море,
И я снова знаю, кем являюсь…»[1]1
  Отрывок из песни «3 Tage am Meer» группы AnnenMayKantereit в переводе А. Таммен.


[Закрыть]
 

Я не мог говорить от волнения.

Мы выехали на проезжую часть. Лу вбила адрес в навигатор.

– Сверни тут, пожалуйста, направо, – попросила Луиза, указывая рукой в противоположную сторону от той дороги, куда командовал повернуть навигатор. – Он потом сориентируется.

– Мы можем опоздать, если будут пробки.

– Я не могу там проехать… – выдавила она, отворачиваясь к окну. – Там погибла моя подруга.

Я крутанул руль и поехал в объезд. Краем глаза подсматривал за Луизой: красивая, нежная, бесконечно печальная.

Молчание затянулось, и я судорожно искал подходящие темы для разговора. «Как ты готовишься к выпускным экзаменам? До них осталось чуть больше месяца». Скукота. Проще уж про погоду поговорить. «Вчера был дождь. И сегодня. И завтра будет». М-да. У нас круглый год дожди. Я с девчонками вообще раньше не сильно-то и разговаривал. «Хочешь заняться сексом? Конечно!» – вот мой любимый диалог.

Я посмотрел на Луизу. Хрупкие плечи поникли, пальцы нервно теребили ремешок сумочки. Я должен был отвлечь ее, даже если выставлю себя идиотом.

Я начал подпевать Хеннингу Маю, изо всех сил стараясь так же хрипеть, как и он. Луиза резко повернулась ко мне, и, к моему облегчению, в ее глазах не было слез.

– Ты ужасно фальшивишь! – сказала она со смехом в голосе.

– Будто ты лучше поешь! – фыркнул я и затянул припев.

Уголки ее губ задрожали. Я запел еще громче, совершенно не заботясь о том, чтобы попадать в ноты.

– «Три дня на море…» – наконец присоединилась ко мне Луиза.

Она засмеялась, и я улыбнулся в ответ.