Текст книги "Атрионка. Сердце хамелеона"

Я тоже хотела похвалить девушку, поддержать, когда вернется на место, но не успела. Наверняка противопоставляя нас, меня вызвали следующей. Почему так? Да потому, что контраст был налицо! Светлые, идеально гладкие волосы до плеч, длинное аккуратное платье, изящные туфельки – у Гарэтты. А у меня – темные как ночь локоны по пояс, желтый корсаж, ставший совсем ярким и броским из-за освещения, «рваная» юбка выше колен и босые ноги.

Ну да, я не придумала ничего лучше, чем выйти на сцену босиком. В любом случае это было правильнее. Я не хотела испортить невзрачной обувью сценический образ, которому Надежда так точно и удачно подобрала название!

К тому же музыкальная композиция, которую я для себя выбрала, была резкой и тревожной. Она напомнила сезон затмения на Атрионе, когда несозревшие, дикие дома, лишенные света Аш-Хори и не умеющие его запасать, рвутся к любому потенциальному источнику пищи. В такие ночи стоять на спине «Дизара» по-настоящему страшно. Безопасно, но от этого не менее жутко. И одновременно прекрасно, потому что в непроглядном мраке, сопровождаемая отрывистым визгом, разноцветными искрами вспыхивает флуоресцентная вязь на шкурках невидимых в темноте домов. Сплетается в тесном контакте, играя радужными переливами, когда хищник обнимает жертву. Перерождается в мягкое урчание, лишающее обреченного на смерть возможности сопротивляться. И с триумфальным ревом вспыхивает ярким заревом, а затем медленно угасает под затихающие стоны – довольные и жалобные одновременно.

Нет, я их не воспроизводила. Я пела, баюкая голосом ночную тьму, лаская мягкими переливами спинки домов, уговаривая стихнуть остывающий ветер. Спохватилась только тогда, когда вдруг осознала, что мелодия, наложившаяся на картинку, близится к завершению. Увлеченная воспоминаниями, совсем забыла о жюри и зрителях. Мне теперь не хватит времени, чтобы определить, чем именно в эмоциональном смысле дополнить звукоряд!

Торопливо посмотрела на судей – думала, как в прошлый раз, придется на них ориентироваться, зрителей же не видно. Однако ошиблась. Видимо, из-за иной подсветки как раз зал просматривался лучше всего. И первое, что я заметила, – непонятную сутолоку у входа. Словно кто-то пытается войти, а его не пускают.

Натиску охрана павильона уступила быстро: похоже, у нежданных гостей достаточно полномочий, чтобы целой толпой ввалиться прямо во время выступления. Ведь даже не стали ждать, пока я петь закончу.

– Прекратить! – громко выкрикнула появившаяся первой высокая худощавая террианка, затянутая в серый с белыми нашивками комбинезон.

Не дожидаясь, пока музыка смолкнет, она решительно спустилась по ступеням к подножию сцены, где сидело жюри. Следом за ней серыми тенями скользнули еще шесть девушек, нижняя часть лиц которых была закрыта не то щитками, не то плотной тканью. На возмущение и ропот сидящих в зале зрителей никто из них внимания не обращал. Они себя вели по-хозяйски. Так, словно им здесь все обязаны подчиняться.

– Вы что себе позволяете?! – гневно выдохнула Рината, медленно поднимаясь с дивана. – Немедленно покиньте павильон!

– С удовольствием это сделаю. Только вместе с одной из ваших участниц. Она должна пойти с нами. – Стальной взор впился в меня, не оставляя сомнений, о ком именно идет речь.

– Зачем? – невольно сорвалось с губ.

– У нас к вам есть несколько вопросов. Вы на них ответите и вернетесь.

Вопросы? Какие ко мне могут быть вопросы? Сначала я растерялась, а потом испугалась. «Какие»?! Да ко мне их действительно больше, чем ко всем террианкам вместе взятым!

Незнакомка, видя, что я не двигаюсь, начала терять терпение, потому и приказ прозвучал хлестко:

– Спускайтесь, Флориана! Не заставляйте нас применять силу!

– На каком основании вы ее забираете?

Мужской голос, уверенный, спокойный, прозвучал так неожиданно, что две девушки-военные, уже шагнувшие к сцене с явным намерением стащить меня вниз, замерли. Хотя, возможно, сделали они это еще и потому, что блондин (а это он так вовремя вмешался) встал у них на пути, закрыв собой ступени.

– Прошу вас нам не препятствовать, – едва заметно, но все же встревожилась главная. Наверное, если бы я в этот момент не смотрела на ее лицо, то не успела бы этого заметить. – Мы всего лишь выполняем распоряжение.

– Хотелось бы его увидеть, – не сдался мужчина.

Явственно скрипнув зубами, террианка подняла руку на уровень груди. В воздухе рядом с ней возник полупрозрачный текст, вполне различимый для тех, кто стоял вблизи. Увы, не для меня.

Пока землянин скрупулезно изучал документ, к нему присоединился шатен. Он с любопытством взглянул на голоэкран, но читать не стал, решив не вникать в бюрократические нюансы. Зато обернулся ко мне и, ободряюще улыбнувшись, подмигнул. Типа нечего опасаться, все нормально будет.

– Процедура задержания инициирована службой внутренней безопасности Терры и не санкционирована отделом внешнего контроля Конфедерации, – наконец резюмировал блондин. – Девушка – не гражданка и по возрасту находится в категории естественников. Следовательно, забрать ее на допрос вы можете, только имея на то согласие от опекуна.

– При наличии оного, – скорректировала безопасница. – В данном случае личность опекуна не выяснена. Давайте прекратим бессмысленную дискуссию. Флориана, спускайтесь к нам.

Она определенно знала, что у меня нет ни документов, ни того, кто готов брать на себя ответственность за мои поступки и защищать мои интересы!

Но даже понимая, что идти все равно придется, я не смогла сдвинуться с места. Беспомощно осмотрела зал, словно оттуда могла прийти поддержка, однако лишь убедилась, что ведущая, как, впрочем, и Милана, ничего предпринимать не станут – они обе просто ждали, чем все закончится. Конкурсантки шушукались, вполголоса обсуждая происходящее. Шатен, удивленно приподняв брови, переводил взгляд с меня на безопасницу. И лишь в глазах блондина, обернувшегося ко мне, отчетливо читался вопрос: «Она права?»

Я сделала судорожный вдох, потому как дыхание перехватило, и нервно стиснула пальцы. Во взгляде мужчины появилось совершенно непонятное выражение, и он отвернулся. Вернее, вернулся к оппонентке.

– Не выяснена – это не значит, что его нет, – его настрой стал еще решительней.

– Объяснитесь, – нахмурилась та.

Еще один краткий взгляд на меня, и уверенное:

– В настоящий момент обязательства по опеке находятся в моей компетенции…

– Дмитрий Олегович! – перебив землянина, ахнула Рината Юльевна. – Как можно?! Вы же… Вы же… – Слова на этом закончились. Не то негодование, не то изумление напрочь стерли их из памяти ведущей. Она лишь открывала рот, пытаясь сформулировать свою мысль, которая и без того была всем понятна, даже мне, неискушенной в принятых у людей правилах и нормах. Наверняка участие в отборе конкурсантки, имеющей опекуна среди членов жюри, было, мягко говоря, неэтичным.

А вот безопасницу волновало иное.

– В таком случае, – практически прошипела она, – прошу вас позволить нам забрать для беседы вашу подопечную.

– Не позволю.

– Правильно, – раздался еще один мужской голос. Тяжелый, хрипловатый, уставший.

Никто и не заметил, как в зале появился еще один гость. Когда-то, несомненно, темноволосый, теперь же практически седой. Невысокий, сухопарый. Несмотря на преклонный возраст, практически без морщин – в уголках глаз и рта не в счет. Светло-светло-серые радужки почти сливались со склерой, четко выделялась лишь черная точка зрачка. Оттого и взгляд был колким, острым.

И именно этот взгляд террианку смутил настолько, что ее лицо вновь на краткий миг исказилось. Она испугалась. Вот только чего? Самого мужчины или последствий, которые несло его появление?

– Так кто из вас ее опекун? – взяв себя в руки, уточнила.

Незнакомец посмотрел на блондина, и в его глазах появились смешинки.

– Я – основной, а Дмитрий Олегович – по совместительству, так сказать. Мне, знаете ли, часто приходится быть вне доступа, а подопечная у меня бойкая… – Он извиняющимся жестом развел руки в стороны. – Однако раз я все же здесь, то все интересующие вас вопросы вы можете задать мне в письменной форме. Ответы получите в течение суток. Вот мой персональный код.

Мужчина, оттянув на запястье рукав светлого объемного свитера, показал террианке браслет.

– А если… – неуверенно начала та, копируя информацию.

– Если к нашей подопечной возникнут иные претензии, они так же будут рассмотрены и компенсированы в установленном законами Конфедерации порядке, – уверенно пресек попытку продолжить дискуссию незнакомец. – У вас есть возражения?

Возможно, они и были, но высказывать их благоразумно никто не стал. Безопасница отрывистым движением мотнула головой, приказывая своим подчиненным уходить, и столь же резко развернулась, чтобы пойти следом.

Глава 5
Проблема резонанса

Из переговоров спецслужб Терры

– Мы не успели…

– Короче говоря, вы ее упустили.

– Я ничего не могла сделать. Простите.

– Черт побери, Даная! Вам всего-то и нужно было быстро и по-тихому увести с собой девчонку!

– Я знаю. Но обстоятельства…

– Какие еще обстоятельства?!

– Когда мы прибыли на место, было уже поздно. Она в студию ушла. Мы бы дождались на входе, пока она выйдет, и спокойно ее увезли, но поступила информация, что Саталь в сопровождении своих людей прошел через портальный комплекс. Мне пришлось действовать открыто и без промедления.

– Дальше.

– Не вышло. Инспектор вмешался. Пока я с ним пререкалась, Натан Лайрович успел добраться до павильона.

– Натана понимаю, он своего никогда не упустит. Кто ему сообщение послал? Анна?

– Оксана.

– Ладно, разберусь… Но что ж Лисовскому спокойно-то не сидится! Мне и так его проверки как кость в горле!

– Вы же сами его в жюри впихнули…

– Отвлечь впихнула, а не для того, чтобы он вмешивался! Чтобы девчонками увлекся и бдительность растерял! Слишком уж дотошно копает, сволочь.

– Он и увлекся. Заявил себя опекуном.

– Блефовал? Или… Хм… Может, на самом деле… Тогда донос – провокация? С другой стороны, воздействие, аналогичное шеклаку, подтвердилось… Отправителя анонимки нашли?

– Ищем.

– Если и его упустите, головы сниму. Из-за вашей нерасторопности теперь мы все под угрозой разоблачения. С инвестором связались? Что она говорит?

– Ничего нового они не изготавливали. Упаковки стандартные. Если это эксперимент, то не их.

– Не их. Ладно. Девчонка наверняка знает, чья это работа! Взяли бы ее, и все моментом прояснилось бы, а теперь к ней не подступиться. Ах, Даная, ведь дело было простое! Настолько простое, что вы не справились!

– Виновата. Стечение обстоятельств…

– Хватит оправданий! Расследование провести в кратчайшие сроки. Наблюдение с конфедералов не снимать. Сообщать мне сразу обо всем мало-мальски подозрительном.

– Может, к девочке попытаться подобраться? Организовать ей подругу, вывести на разговор…

– Нет, не стоит. Это риск. У нас коронация на носу, и меньше всего мне нужно, чтобы Натан заявился с претензиями. Пусть своей протеже занимается. Если она ему что-то расскажет, мы по его действиям это поймем. Так что пока только слежка, но очень осторожная. Вы меня поняли?

– Надеюсь, вы меня поймете правильно, Дмитрий Олегович. В свете открывшихся обстоятельств вы не можете находиться в составе жюри. – Рината заговорила первая, даже раньше, чем за безопасницами закрылись двери.

Демонстрируя свое разочарование, ведущая с размаху села на диван, сердито складывая руки на груди, а обиженный взор устремился на меня, словно это моя персона была виновата в том, что мужчина скрывал информацию.

– Я понимаю. И приношу свои извинения. – Дмитрий коротко поклонился. – Думаю, вы без проблем найдете мне замену.

– Тебя и к этому привлекли? – неожиданно рассмеялся незнакомец, с любопытством наблюдавший за происходящим. – А я понять не могу, что ты здесь делаешь. Ну, девки… Ох! – Он потер пальцами веки, развернулся ко мне и, протянув руку, ласково позвал: – Иди сюда, моя красавица. Дай хоть дедушке тебя обнять, а то эти бюрократы никак не наговорятся.

Дедушка? Это по возрасту или?..

Как во сне, я шагнула вниз, тут же попав в крепкие объятия.

– Худенькая какая, – посетовал дедушка. Провел горячими ладонями по моим плечам и обеспокоился: – Замерзла?

Я кивнула, только теперь осознав, что в нервном напряжении даже этого не заметила. Переступила на холодном полу.

– А босая почему? Обувь твоя где?

Конкурсантки зашевелились, вероятно отыскивая мои туфли, вот только Дмитрий ждать не стал.

Краткое: «Позволите?» – и я оказалась на руках мужчины, который не раздумывая поднял меня над полом.

Ошеломленная, я тихо ойкнула – для моего сознания подобный поступок стал полной неожиданностью. А вот организм на непривычную близость отреагировал своеобразно: руки сами легли на широкие плечи, сердце бешено забилось, дышать стало сложно, холода я больше не чувствовала – жаркая волна прошлась по телу.

Мне с трудом удалось вернуть себе уравновешенное состояние. Возможно, у людей так принято. К тому же Дмитрий при всех назвался опекуном, значит, имеет право проявить заботу и внимание.

Правда, бросив взгляд на остальных, я начала в этом сомневаться. Нет, для кого-то все выглядело естественно – конкурсантки хихикали, женская половина жюри вообще что-то свое обсуждала. Но шатен, например, замер в таком потрясении, словно это я сама к Дмитрию на руки прыгнула. Да и на лице дедушки одна бровь поползла вверх, а он сам едва слышно пробормотал: «Вот так, значит…»

А дальше я уже не знала, что и думать, потому что зрители, до этого сидящие смирно и создающие лишь слабый шумовой фон, вдруг повскакивали с мест. И из зала меня вынес Дмитрий под шквал аплодисментов и громкое «браво!».

– Почему они так кричат? – не выдержав, все же решилась я на вопрос.

– Вы очень хорошо пели, Флориана, а у зрителей нет иной возможности вас поблагодарить и поддержать. Тем более ваше выступление так грубо прервали.

Голос звучал мягко, ровно. В нем не было ни заигрывания, ни льстивых ноток, ни намека на флирт, ни попыток показать особое отношение. Ясно, что мне просто помогают, потому что в этом есть необходимость.

Охватившее меня беспокойство начало исчезать, зато появилось иное чувство, спровоцированное не интонацией, а тем, что из зала мы попали в коридор и теперь движемся на выход.

– Мы уходим? – спохватилась я. – Разве мне не нужно остаться? Ведь выступления еще не завершились, а… – Я не договорила, потому как осознала то, что землянин наверняка понял сразу. И тоскливо уточнила: – Меня отстранят от участия, да?

– Не расстраивайся.

Ответил мне не Дмитрий, а дедушка. Задержавшийся в зале, он все же нас догнал и теперь шел рядом. Кстати, не только он. Я с удивлением обнаружила за нашими спинами еще троих мужчин. Невозмутимых, в строгих одинаковых темно-синих костюмах, внушающих одну мысль – держаться от них на расстоянии. Охрана?

– Дмитрия не вини, – наставление прозвучало весомо, хотя у меня и в мыслях не было этого делать. – И вообще, неладно что-то с этим конкурсом. Разобраться нужно.

Последнему заявлению я удивилась, у меня совсем иное впечатление сложилось. Конкурс как конкурс. Обычное соревнование. Хотя, конечно, много ли я понимаю в интригах и отношениях людей?

– А как же моя одежда? – вспомнила я, подтянув к коленям ткань, упорно не желающую закрывать мои ноги.

Я старалась не концентрироваться на том, что мужская рука, вернее, ладонь, которая меня держит, лежит на… в общем, весьма специфически лежит под юбкой, обжигая обнаженную кожу!

– Новую купим, – успокоил дедушка. – Или старая тебе так сильно нужна? Тогда я за ней отправлю кого-нибудь. Позже. Сейчас есть дела поважнее.

– Какие? – не удержалась я.

– Ты такая же любопытная, как твоя мама. – Умиления в голосе было столько же, сколько и ласки в блеклом взгляде. – Про внешность можно и не говорить. Я бы понял, что ты моя внучка, даже просто встретив на улице.

Значит, он дедушка не только по возрасту. Вот только если я обрадовалась, то Дмитрий… Он вздрогнул. Совсем чуть-чуть, едва заметно, так, словно оступился на ступенях, с которых спускался. Однако я это ощутила.

Получается, он не знал? Для него это неожиданность? Странно, особенно если учесть, что они знакомы. То есть мой новоявленный родственник мужчину знает, раз по имени-отчеству назвал, а вот верно ли обратное? Или же у подобной реакции есть иное объяснение и я опять делаю неправильные выводы?

– Дмитрий, у тебя три часа, потом явишься ко мне. Отчет готов? Впрочем, не важно. Покажешь то, что есть. И по «Северному вектору» прихвати документы, – неожиданно четко, властно, совершенно иным тоном распорядился дедушка.

Я даже испугалась, слишком уж резкой была эта смена поведения.

– Хорошо, Натан Лайрович, – беспрекословно подчинился приказу Дмитрий.

Я же мысленно застонала, осознав свою ошибку. Тут не просто знакомство. Тут отношения «начальник – подчиненный»!

Усадив меня на сиденье летара, стоявшего практически у самого входа в павильон, мужчина отступил. Смотрел ли он в этот момент на меня или же предпочел побыстрее забыть о существовании опрометчиво выбранной подопечной, я так и не узнала – обзор закрыл забирающийся следом родственник. А когда мы взлетали, внизу уже никого не было. Дмитрий исчез.

– Не волнуйся, никуда твой ненаглядный не денется.

От этих слов, сказанных с добродушной иронией, меня снова окатило жаркой волной, а щеки запылали так, что я даже ладони к ним прижала, чтобы охладить. А еще до меня дошло, как неприглядно выглядит поступок землянина в глазах дедушки. Ведь он подумал, что Дмитрий намеренно вызвался стать опекуном, а не решился на это спонтанно, желая всего лишь помочь.

– Вы ошибаетесь, – пискнула я. – Мы не пара. И даже не знакомы. Я его вижу второй раз в жизни. И он тоже… – заторопилась, опасаясь, что мне не поверят, перебьют, снова съязвят, и осеклась, когда, подняв голову, увидела внимательный, совершенно серьезный, сосредоточенный взгляд.

– Он о тебе ничего не знал? – лаконичный вопрос, и столь же краткое: – Хорошо. – Мой отрицательный жест головой дедушка принял, не требуя дополнительных подтверждений. И продолжил, не меняя рассудительных, лишенных излишней эмоциональности интонаций: – Рианна, я очень надеюсь, что без моего разрешения ты не будешь ни с кем обсуждать свое происхождение. Это во-первых. А во-вторых, перестань мне «выкать». Я все же твой дед, значит, официальное обращение неуместно.

С одной стороны, я почувствовала облегчение, потому что смогла кивнуть, соглашаясь со второй просьбой. А с другой – волна беспокойства не позволила умолчать о первой.

– А если… Если я уже?

– Что «уже»? – нахмурился дедушка.

– Уже обсуждала.

– С кем?

Вопрос был отрывистым, неприятным. Теперь я понимала маму, которая вроде и с нежностью говорила о своем отце, но одновременно в ее словах чувствовалась дистанция, которую она пыталась держать, когда с ним общалась.

– Анна знает, что мой папа атрион. И Оксана.

Про Вет-Ла все же не сказала. Не решилась. Слова словно застряли в горле от одной только мысли, что я обещала молчать.

– И только-то? – Дедушка с облегчением выдохнул, вновь возвращая себе добродушный облик. – Не переживай. У Анюты прекрасно выработано понимание того, что и кому можно рассказывать. Да и Оксана, хоть и маленькая еще, уже умеет правильно оценить важность информации и степень разглашения. Ни разу не ошиблась, когда я для нее проверки устраивал. И чутье на назревающие неприятности у девочки исключительное, иначе меня бы здесь сейчас не было, а тебе бы пришлось испытать на себе все прелести общения со спецслужбами.

– Вы… Ты знал, что это произойдет?

– Я не исключал такого сценария. Потому и торопился. И не ошибся, как видишь.

На одну загадку стало меньше – нежданным появлением родственника я обязана кузине. Ответ на вопрос об испорченном платье тоже сомнений не вызывал. Узнать бы еще, кто дарил мне цветы…

Украдкой посмотрела на задумавшегося о чем-то дедушку. Пальцы переплетены, кисти сложены на светлых бежевых брюках и слегка подрагивают в такт ритмично работающему двигателю. Волосы, на макушке намного более длинные, чем на висках и затылке, тоже чуть заметно шевелятся – это ветер проникает в почти незаметные щели изолированного от водителя пассажирского отсека. Взгляд расфокусирован, хоть и направлен на меня.

Интересно, почему он не спрашивает о маме? О моем отце. О жизни на Атрионе и о том, как я попала на Терру. Ему это неинтересно? Сомнительно. Может, считает, что обстановка не соответствующая? Или что сейчас не время для такой беседы? В любом случае подобной выдержке можно позавидовать. Я бы на его месте точно уже все вопросы задала.

Сдвинулась на сиденье, чтобы оказаться ближе к краю. Прижалась лбом и ладонями к прозрачной преграде, рассматривая местность, над которой скользил в воздухе летар. Под нами – каменистая долина, прорезанная глубокими трещинами. Слева уходит к горизонту ровная, как стол, равнина, покрытая сухой желтой растительностью. Впереди – холмы, за которыми виднеются высокие постройки.

– Куда мы летим?

Ведь не хотела отвлекать, то есть привлекать к себе внимание, а все равно не удержалась.

– В «Западный вектор», я обычно там останавливаюсь, когда на Терре бываю.

– Западный… что? – не поняла я наименования. Странное какое-то сочетание.

– Вектор. Это название жилого комплекса, который строился на средства Конфедерации. Есть еще один, «Северный», но его достраивают. Через три недели готов будет.

Через три? Значит, к коронации… Ой, точно! Я вспомнила новостную программу, где как раз об этом говорили. Какая же я забывчивая и рассеянная!

Здания становились все ближе, и я смотрела на них как завороженная – никогда прежде не доводилось видеть подобного!

Массивные, конусообразные, вздымающиеся на ощутимую высоту, эти дома разительно контрастировали с маленькими домиками террианок. Даже дворец, который мне пусть издали, но все же удалось увидеть, вряд ли дотягивал до средних этажей бликующих отраженным светом сооружений землян. Возможно, высота спины «Дизара» могла бы быть с ними соразмерной, но я не уверена. Зрительная память – не эталон для сравнения. Вот слуховая…

Впрочем, и она не помогла. Звуки, которые на меня обрушивались, тоже не с чем сравнивать. Здесь не было хрипло шипящей тишины, напоминающей о возможной связи с диспетчером. Не было вязкого шума влажного ветра, в котором глохнут и становятся бесцветными голоса. Не было приглушенно-гулких протяжных отзвуков, порождаемых физиологией домов. «Западный вектор» землян был другим – звонким, громким, резким. Он даже отличался от террианского Первого – тоже отчетливого, но… не знаю даже… просто другого!

Если в Первом нежный шелест листвы и перестук капель дождя оттеняли высокие, ломкие голоса террианок, то в коридорах и на открытых площадках «Вектора» раскатами отражались от идеально гладких стен куда более низкие. Строгие, отрывистые, они возникали неожиданно, столь же быстро пропадали, и от наступающей тишины закладывало уши.

Это было владение мужчин. За весь путь от площадки, на которую опустился летар, до комплекса я не увидела ни одной женщины. Им словно не было места в мире ровных поверхностей, четких границ, массивных конструкций и прямого света, не позволяющего ничего оставить в тайне. Зато мужчины чувствовали себя здесь уверенно и комфортно. Думаю, муж Анны, попав сюда, точно бы преобразился. А может, и преображается: я же не знаю, где именно он работает. Только профессию.

– Где мы?

Со смешанным чувством удивления, непонимания и предвкушения чего-то необычного я рассматривала невероятно сложное, многоярусное строение, у входа в которое мы остановились. За темными дымчатыми полупрозрачными стенами, уходящими вверх, явно что-то происходило. Дрожали гладкие поверхности. Менялись свет и тень. Растекались и исчезали жутковатые пятна.

Дедушка, со всей тщательностью изучающий объемную голографическую панель, окружившую его голову, отвлекся, чтобы скользнуть по мне задумчивым взором.

– Тебе нужно себя в порядок привести. Сценический образ – это, конечно, хорошо, но непрактично и неудобно, – пояснил, возвращаясь к настройкам. А через минуту стена приглашающе растеклась в стороны.

Я неуверенно шагнула внутрь сияющего серебром, пустого, совсем небольшого куполообразного пространства, где, сопровождая тихое переливчатое журчание бегущей воды, витал на удивление приятный аромат. Обернулась, успев заметить улыбку на бледных губах, прежде чем преграда снова сомкнулась. Видимо, мне самой придется разбираться, что здесь делать и как.

Не пришлось.

– Благодарим за то, что выбрали наш салон, – основательно меня удивив, проговорил приятный мужской голос. – Я ваш сопровождающий, Мивус – мультифункциональное информационное виртуальное устройство второго поколения. Прошу вас не скрывать своих пожеланий и потребностей, все они будут учтены при оказании услуг. В настоящий момент у вас есть особые требования? Тогда позвольте забрать вашу одежду и об…

На последнем слове Мивус запнулся и не договорил. Видимо, нечасто к ним попадали босоногие посетители. Зато из стен, которые ко мне словно приблизились, вылепилось несколько пар рук. Деликатно и быстро избавив меня от импровизированного наряда, втянулись обратно. Лишь одна осталась, чтобы помочь сесть в развернувшуюся под моими ногами емкость.

– Расслабьтесь, – ласково посоветовал сопровождающий, и одновременно с этими словами обнимающий меня материал стал совсем мягким, словно невесомым, да и меня саму чуть приподняло в воздух, окатив при этом волной пузыристой жидкости.

Я невольно засмеялась. Ощущения, которые дарила земная техника, были ничуть не хуже привычных атрионских. Гигиенические модули дома примерно так же ласково и одновременно настойчиво помогали привести себя в порядок. С учетом нюансов чуть иного тела, разумеется.

Все те же пластичные руки разминали мне мышцы, массировали кожу, наносили на нее умопомрачительно пахнущие массы. А еще вспенивали и взбивали волосы, что-то делали с ногтями, даже в рот залезли под лепетание Мивуса: «Простите за вторжение».

Но даже не это было самым удивительным. Иное. То, что происходило вокруг. Ведь стены помещения, в котором я находилась, потеряли свою однотонность и перестали быть плоскими. Сначала пошли переливами, затем маревом – и наконец сформировали вокруг меня изумительную по достоверности картинку.

Голубое, скатывающееся в синь небо. Плывущие по нему белые облака упираются в горы – необычные, сглаженные. Под ногами стелется желтый мелкий песок, на который мерно накатывают невероятные в своей прозрачности волны.

Это не был океан Атриона, значит… Значит, земной.

Я так пристально всматривалась в пейзаж, что даже перестала концентрироваться на процедурах. Они между тем завершились. Я снова оказалась на ногах, окутанная серебристым светом, а вместо картинки возникли парящие в воздухе нежно-розовые мягкие туфельки-тапочки и той же цветовой гаммы отороченный пушистой тканью халатик. Вроде Анна так подобные вещи называла.

– Одежда и обувь предоставлены в соответствии с запросом, – услужливо сообщил Мивус, подтверждая мою догадку, что дедушка и об этом позаботился. – Позвольте помочь вам одеться?

И от этого приглашения я отказываться не стала. Ведь чувствовала себя почти как дома. Если закрыть глаза, то можно даже представить, что я в складке, а со мной общается диспетчер. А если открыть, то…

– Ох… – непроизвольно выдохнула, увидев в появившемся передо мной зеркале свое отражение. Да я себя такой даже не представляла!

Волосы, мои человеческие, матово-черные, вечно разлетающиеся в стороны, непослушные, сейчас переливались черным перламутром не хуже атрионских и смирно лежали ровными тяжелыми волнами. Губы, обычно бледные и сухие, влажно блестели приятным розово-красным оттенком, точно таким же, какой покрывал сглаженные и переставшие за все цепляться ногти. Кожа словно светилась изнутри. Даже взгляд и тот стал выразительнее!

По коридору, следом за встретившим меня на выходе из салона охранником, я шла, чувствуя себя совсем иначе, нежели раньше. Землянкой. Настоящей землянкой, не террианкой! Я наслаждалась ощущениями тела, которое просто кричало о том, насколько же ему хорошо.

– Одну минуту! – Сопровождающий меня мужчина застыл, прислушиваясь, перед наглухо закрытой стеной.

Впрочем, она практически сразу исчезла, словно какой-то гигант разорвал ее и раздвинул.

Осторожно ступая по идеально белому пушистому покрытию, я прошла вглубь светлого помещения. Приятного холодного оттенка серые стены, на которых явственно просматривался объемный рельеф. Сглаженные линии многоуровневого светящегося потолка. Причудливый контур оконного проема, ведущего на смотровую площадку. Воздушные, словно взбитые, мягкие сиденья…

Невольно остановилась, увидев, как медленно поднимается на ноги сидевший в кресле Дмитрий. Не ожидала встретить его сейчас. Неужели так много времени прошло?!

Однако вопрос быстро исчез из головы – немое восхищение в голубых глазах не оставило места другим мыслям, кроме тех, которые непосредственно касались облаченного в бежевый костюм светловолосого мужчины.

Я даже дедушку, который сидел в соседнем кресле, не сразу заметила. А он и не спешил себя обнаруживать. Дождался, когда мое удивление сменится смущением, когда я опущу глаза в пол, не в силах выдерживать столь явно проявившуюся симпатию, когда землянин беспокойно вздохнет…

– Проходи, Рианна, мы уже заканчиваем, – попросил, словно ничего необычного не произошло. – Дмитрий, раз уж ты встал, поухаживай за моей внучкой.

В протянутую ко мне ладонь я вложила свою, испытывая все, что угодно, кроме спокойствия. Предвкушение, интерес, возбуждение, непонятное томление… Все это смешалось воедино, не дав возможности остаться равнодушной к деликатному прикосновению теплой руки, которая уверенно провела меня вглубь комнаты и усадила в уютные объятия дивана. Невероятно мягкого, однако не настолько, чтобы провалиться в него полностью. По крайней мере, я осталась «на поверхности».

Поправила длинные полы халатика, чтобы не разъезжались в стороны, сложила руки на коленях, покосилась на висящий в воздухе столик, где так соблазнительно разместились прозрачные контейнеры с чем-то неведомым, но определенно вкусным, и такие же прозрачные высокие стаканы, наполненные разноцветной жидкостью. Сглотнула слюну и услышала:

– Ты кушай, Рианна, не обращай на нас внимания. Я на свой вкус заказал легкий обед, не знал, что ты любишь. В следующий раз обязательно исправлюсь… Так где, говоришь, недостача обнаружилась? – Дедушка вернулся к тому, что, по всей вероятности, они обсуждали до моего появления.