Текст книги "Атрионка. Сердце хамелеона"

Реальные масштабы сооружения стали понятны, только когда летар приблизился вплотную к одному из поднятий. На нем замерло около десятка транспортников и оставалось место для посадки не меньшего количества. А ведь таких площадок много-много! Сосчитать точно было проблематично именно из-за перепадов высот. Да и размеры сильно варьировали.

Изнутри портальный комплекс тоже выглядел внушительно. Прозрачные капсулы, перевозящие пассажиров. Сложное многоярусное пространство, неожиданно свободное, потому что перекрытия и перегородки тоже были полупрозрачными, позволяющими видеть и оценить происходящее за ними. Ну и люди, разумеется. Мужчины и женщины. Старые и молодые. Суетящиеся и неторопливые… Как разобраться, кто из них земляне, а кто терриане, я не представляла.

– Идентификатор, пожалуйста, – потребовал строгий мужской голос.

Теперь я уже не глазела по сторонам, а с интересом следила, как вокруг запястья, которое Дмитрий послушно погрузил в похожее на кольцевую рамку считывающее устройство, возникло голубое свечение, а на голоэкране перед контролером, облаченным в идеально белую форму, высветились строчки символов языка вайли и объемные изображения-голографии. Самого Дмитрия и… мое?

Мужчина сверил внешность, но как-то вскользь, больше внимания уделив информации, которую выдала техника. Ввел запрос, по всей видимости, получил ответ, затем еще один. Наконец озвучил то, что поступило:

– Гражданин Лисовский, вы можете пройти в посадочный сектор. Ваша подопечная останется, ее разрешение на выезд аннулировано.

– Кем и на каком основании? Документ предъявите, пожалуйста, – на удивление спокойно отреагировал Дмитрий.

Контролер равнодушно кивнул. Понятно, что он – лицо незаинтересованное, просто выполняет свою работу. Развернувшись к экрану, снял с него копию – полупрозрачный слепок, – и по воздуху отправил моему опекуну.

– Благодарю. – Поймав изображение и зафиксировав его на запястье, Дмитрий подхватил меня под руку и отвел в сторону, подальше от пропускного пункта. – Так… Посмотрим.

Он углубился в изучение документа, я же молча ждала результата. Негаданное препятствие меня не слишком волновало – у меня целых два опекуна, вот они пусть и разбираются. Опять же много ли я понимаю в местных законодательных заморочках? Да ничего не понимаю! Особенно вот в этом:

– В нарушение пункта три пятнадцать и три двадцать семь «Положения о миграционном процессе»… Не представлены надлежащим образом заверенные копии… подтверждающие достоверность сведений… в формах «Рэ-один», «Рэ-два» и «Дэ-восемь дробь пять»: данные о рождении, родственных отношениях и месте проживания до момента оформления опекунства… В анкете-заявлении на выезд, форма «Бэ-один», отсутствует отметка о пересечении границы Конфедерации…

Это Дмитрий моему дедушке выдал. Причем однозначно в сокращенном варианте!

– Бюрократы, – коротко усмехнулся тот. – Ладно. Зато понятно, откуда ноги растут… Ждите.

Он отключился. Дмитрий продолжил что-то отыскивать на экране, но поскольку ко мне он его не развернул, читать мне было неудобно. Хоть и косилась я на искаженные строчки, а сути не понимала. Вайли – вообще очень своеобразный язык, в нем значение одного и того же символа от его угла наклона зависит. К бесполезному занятию я быстро потеряла интерес и увлеклась более приятным процессом – осмотром местности.

В пограничном комплексе все пребывало в движении. Здесь статика существовала лишь как фон, на котором перемещались люди, устройства, свет и даже воздух. Здесь не было вялости и ощущения застоя. Здесь все менялось, рождая бодрый, своеобразный ритм. Это была новая, для меня необычная, но, несомненно, музыка техногенного мира!

Тяжелый удар – упал с потолка и шустро рванул в сторону какой-то черный куб. Дробный перестук каблучков – пробежала мимо молоденькая девушка. Тихий скрип – сместилась ставня, закрывая слепящее, бьющее по глазам светило. Рычащий затихающий звук – переключилась вентиляция, меняя направление тока воздуха. Гулкий щелчок – в открывшийся проем шагнули новые пассажиры. А среди них…

– Дмитрий! – Я судорожно дернула опекуна за рукав. – Там эти… Безопасницы.

– Где?

Мужчина, увлеченный своим делом, понял меня не сразу. Однако стоило ему увидеть высоких террианок в серой форме, направившихся к нам, как его рассеянность тут же исчезла.

– Идем!

Перехватив и крепко сжав ладонь, Дмитрий повлек меня за собой. Некоторое время мы петляли между стойками регистрации, пассажирами, платформами с багажом… И все же террианки нас из виду не теряли – полупрозрачность стен, так восхитившая меня, когда я сюда попала, превратилась в огромный недостаток. Да, они мешали безопасницам быстро до нас добраться, но и нам спрятаться было негде.

Опекун тихо поминал любимого маминого полузверя-получеловека – чёрта, менял траекторию движения, ухитрился снова выйти на связь с дедушкой, бросил ему сердитое: «Где обещанная поддержка?», получил в ответ: «На месте!» – после чего притормозил, чтобы осмотреться.

Я с облегчением перевела дыхание. Пробежки по «Аграну» были, конечно, хорошей тренировкой, но бег по пересеченной местности в корсаже и юбке – тот еще экстрим. Оставалось надеяться, что на этом он и закончится.

Бросила взгляд на происходящее вокруг и в том, что надежды сбудутся, усомнилась. Да, поддержка, которую, очевидно, имел в виду дедушка, присутствовала: сложно было бы причислить к террианкам затянутых в черную униформу мужчин с оружием. Однако от нас они находились далеко, и их было так мало по сравнению с отрядом безопасниц! А ведь последние еще и разделились, пользуясь возникшей среди пассажиров паникой, тем самым отрезав нам путь к потенциальным защитникам.

Дмитрий понимал это не хуже меня. В очередной раз чертыхнувшись, оттеснил в угол и заслонил собой. Как и чем ему помочь, я даже теоретически не представляла. Наверное, самым правильным будет… Не мешать. Не отвлекать. Не…

– Не препятствуйте нам, отойдите!

– Что происходит?

– Задержание преступницы.

– Основание?

– Постановление на арест.

– Не одобренное отделом внешнего контроля Конфедерации.

– Кому нужно это одобрение?!

– Вы нарушаете закон.

– Мы и есть закон!

– Любопытно, знает ли об этом ваше начальство?

– Не ваше дело. Отойдите или тоже пострадаете!

– Вы мне угрожаете?

– Предупреждаем!

Резкие, отрывистые фразы, а потом…

Глухой звук удара. Еще один, хлесткий, сильный. Вжавшись в стену, я не могла понять, кто и кому их наносит, лишь видела движения рук мужчины и его спину. Он старался оставаться ко мне максимально близко, закрывая собой, однако тактика боя соперниц все же вынудила его шагнуть вперед. Щель появилась. Еще полшага, и в образовавшееся пространство просунулась рука, вцепилась в меня мертвой хваткой и сильно дернула.

Теряя равновесие, я в панике взвизгнула, и в этот момент перед моим лицом вспыхнула яркая точка. Ослепила, заставив зажмуриться. Видимо, не только меня, но и террианку, которая меня держала, потому что ее пальцы я вдруг чувствовать перестала. А когда осторожно открыла глаза, рядом оставался только Дмитрий, обнимающий меня за плечи и с изумлением наблюдающий, как безопасницы отступают от теснящего их, совершенно невероятного зверя. Черно-желтого, огромного, раза в три больше человека, агрессивного (хоть я видела его лишь сзади) и явно неорганического – уж это я различать научилась.

Что это такое и откуда оно взялось, я так и не поняла.

– Уходите! Разрешение действует! – неожиданно приказал дедушкин голос.

Оказывается, все это время он оставался на связи. Наверное, Дмитрий забыл сбросить соединение. А вот медлить не стал, реакция у землянина была отменная. Я и опомниться не успела, как мы уже стояли у ближайшей стойки регистрации, из-за которой контролер, присев на корточки, с тревогой наблюдал за драматической сценой.

– Идентификация! – сунув руку в считывающее устройство, рявкнул опекун, да так, что служащий аж подпрыгнул на ноги.

К счастью, профессиональные навыки от этого не растерял. Пробежав пальцами по виртуальной клавиатуре, проверил данные и кивнул. Порядок.

Матовая преграда, блокирующая вход, дрогнула и исчезла. Несколько шагов по коридору, и мы попали в зал-полусферу. В центре установлен высокий штырь – абсолютно гладкий черный стержень, по которому поднимаются вверх те самые перламутровые огоньки, которые я видела снаружи. А вокруг него расположилось больше десятка удобных мягких кресел.

На одно из них Дмитрий усадил меня, перебросив через талию широкий эластичный ремень и плотно его зафиксировав. Торопливо сел сам, не забыв пристегнуться, и…

И наши сиденья начали движение. Стремительно заскользили по радиусам от периферии к центру. У меня дыхание перехватило от страха, что мы столкнемся, но тут же пришло осознание, что это движение идет параллельно, ведь кресла не сближаются, а остаются на одном расстоянии. А потом еще и штырь расслоился, превратившись в сложную рамку.

Не силах понять, как такое возможно, я зажмурилась и услышала:

– Все, приехали.

Осторожно приоткрыв глаза, увидела, что наши кресла проскочили сквозь парадоксальный стержень и теперь вновь стоят в ряду других, терпеливо ожидающих своих пассажиров. Дмитрий же, отстегнув ремень, проделал ту же процедуру с моим и помог встать. Улыбнулся, заметив мою растерянность, и пояснил:

– Это был портал. Добро пожаловать на Землю, Рианна.

Глава 6
Репетиция

Из архива нагобота с идентификационным позывным «Декс», категория информации – «аудиозаписи»

– Где она сейчас?

– Внизу, в кафе. Репетирует. То есть распевается. У нее завтра кастинг.

– И как, на твой вкус?

– Голос неплохой. Клиентов вроде не отпугивает.

– Голос! Мы что, ради этого репутацией кафе рискуем?! Я про… Сама знаешь.

– Марь, я этим больше не увлекаюсь. Федор против.

– Да ладно! Мне-то не ври, знаю я, как он против. До сих пор небось втихую прикладывается, когда тебя в постель тащит… Ну так что?

– Воздействие определенно похожее.

– Определенно?

– Очень похожее!

– Значит, я была права. Нужная девочка, такую бы использовать… Представляешь, перспективы какие!

– Она же родственница!

– Пф! Подумаешь! Отцу ты о ней не сказала, так что он и знать ничего не будет, сестричка твоя невесть когда явится за дочкой, а нашей маме по фигу, кто она там, лишь бы на пользу делу… Ань, а ты уверена, что она вообще человек? Очень уж своеобразно на ее пение народ реагирует. Может, она маскируется просто? Маска какая-нибудь эластичная, а под ней атрионка?

– Нет никакой маски. Кожа, волосы – все натуральное.

– Н-да?.. Кстати! Где образцы? Ты мне для теста обещала! Сколько уже тянешь с этим?!

– Ну не получалось… Обещаю, завтра утром отправлю в лабораторию.

– Утром… А пораньше никак? Ладно. Значит, вечером результаты будут. Вот и узнаем точно, кто она. А я пока найду способ маме втихую идейку подкинуть, как использовать девчонку, раз родительница у нас такая недогадливая. Стареет, теряет хватку…

– Марь, может, не стоит? Рианна хорошая!

– Хорошая, не спорю. Вот и пригодится.

– А если не получится? Если раскроется все? Она же у инвестора была, хоть и не признаётся. Никто другой ей пароля бы не дал. Наверняка ее ко мне отправили, чтобы под присмотром держать, раз уж она в курсе.

– Правильно. Потому и прибрать твою племяшку к рукам нужно побыстрее. Найдем чем замотивировать, запугаем в крайнем случае, будет молчать как миленькая, даже если родственники объявятся. Тут главное – успеть… Ну не убивать же ее?

– Нет, конечно! Но… Марь, давай все же маме скажем, что Рианна наша родственница, а? Не будем больше скрывать.

– Анька, не зли меня! Иначе я все твоему отцу расскажу. Он и так с тобой редко общается, а узнав правду, вообще все связи разорвет. Гражданства лишишься моментально. Конфедералы кафе твое с землей сровняют. И производству каюк. Что после этого с тобой мама сделает, сама знаешь. А Федору ты не нужна без… гм… дохода. Разведется, уедет на свою Землю и детей заберет. Все потеряешь, ни с чем останешься. Ты этого хочешь?

– Нет!

– Вот и умничка. Значит, сиди тихо, помалкивай и мне не мешай. И вот еще что… Спустись-ка вниз. Связь не блокируй, я хочу послушать, что там за голос такой…

Звук лился, затапливая пространство, поднимаясь ввысь и обрушиваясь обратно. Стекал по стенам, струился по полу, порождая водовороты. Перекатывался через мебель и через ноги сидящих у стены слушателей. Ласково взбирался по телам, нежно гладил приоткрытые на полувдохе губы, затягивал топкой поволокой глаза и возвращался ко мне.

Я не знала, чем именно его наполнить: основываться на скудной мимике людей и полноценно формировать эмоциональный фон для меня по-прежнему было непосильной задачей. Поэтому использовала единственное, мне доступное, – просто отражала то, что улавливала. Настороженность расположившейся в крайнем кресле пожилой дамы в идеально пошитом сиреневом юбочном костюме, с убранными в строгую высокую прическу белыми волосами. Сосредоточенность постукивающего пальцами по колену, солидного, с проседью на висках, тучного мужчины, который недостатки своей фигуры пытался скрыть под не менее объемным свитером и широкими брюками. Задумчивость долговязого, похожего на тонкую ветку, землянина в странной, словно не по размеру, растянутой черной одежде, прижавшего ко лбу указательный палец. И завороженность Дмитрия, не отводящего от меня взгляда.

Опрятный бежевый костюм, белая рубашка, ровный боковой пробор на светлых волосах, в основной своей массе переброшенных на другую сторону, маленький шрам над верхней губой… Он ведь защищая меня, его получил.

Я вновь окунулась в события вчерашнего дня. Нервное напряжение после перемещения. Испуг, когда я посмотрела на стоящего рядом спутника и увидела ползущую от разбитой губы к подбородку красную струйку. Моя рука, невольно поднявшаяся к его лицу, и пальцы, скользнувшие по влажной коже…

– Это что?

Вопрос, недоумение и понимание того, насколько же мы разные, когда услышала пояснение:

– Кровь. Не страшно, до свадьбы заживет.

Тревога сменилась благодарностью, которую я не задумываясь выплеснула, окатив ею опекуна. Ну и всех остальных заодно.

Дмитрий побледнел, закрывая глаза, женщина покачнулась, тонкий мужчина вздрогнул и уронил руку, а во взгляде пожилого появилась растерянность.

Упс… Я перестаралась?

Сменила тональность, поспешно нивелируя полученный эффект менее яркими ощущениями. Интересом, с которым я рассматривала гигантские неподвижные дома, напоминающие комплекс на Терре. Приятным и уже знакомым комфортом жилых помещений. Легким волнением в ожидании начала прослушивания. Это наверняка всем землянам знакомо, должно легче восприниматься.

Кажется, не ошиблась, потому что слушатели расслабились. На этом я и решила закончить выступление. На первый раз хватит. Ну а если им мало, тогда попросят, и я еще что-нибудь придумаю.

Финально подбросила звук, переливчато-нежно опустив его на зрителей, и замолкла. Несколько секунд мне пришлось постоять в тишине, но я не волновалась, помня, что люди – не атрионы и не сразу проявляют реакцию. Наконец земляне зашевелились. Мужчина в свитере принялся растирать подбородок и шею, словно она у него затекла. Женщина повернулась к нему и начала что-то тихо говорить. Долговязый не сразу, но тоже к ним присоединился. А вот Дмитрий почему-то покраснел и смущенно кашлянул.

Надеюсь, ему не за меня стыдно? Решив, что стоять столбом не имеет смысла, подошла, чтобы сесть на свободное кресло рядом.

– Я нормально пела? – шепотом спросила, пользуясь тем, что остальные занялись обсуждением и на меня больше внимания не обращали.

– Да… То есть очень хорошо, – с заминкой ответил опекун.

Голос хриплый, дыхание неспокойное, глаза как-то быстро отвел… Может, ему не понравилось, а обижать не хочет? Ох, как же с людьми трудно! По реакции атриона я бы сразу поняла, что он чувствует!

Голоса тех, кто обсуждал мою кандидатуру, стали громче. Они определенно спорили, и не услышать наиболее отчетливых фраз мог бы только глухой.

– Да не бывает так!

– Тогда что это было?

– Докажи!

– А запись на что?

Долговязый мужчина сорвался с места. Выскочив в распахнувшийся проем стены, через секунду он появился за прозрачной перегородкой, которая отделяла зал для пения от еще одной, совсем маленькой комнатки. Наверное, она была важна в каком-то функциональном смысле, о котором я ничего не знала. А когда в помещении вновь зазвучал мой голос, лишь коротко ахнула, потому что воспринимать его единым с собой – это одно, а слышать независимым, отдельным – совсем иное. Неприятно, надо признать. Как-то неправильно.

Я невольно поморщилась. Звук казался сухим, чужим, лишенным эмоциональности. Он шел ровным потоком из углов комнаты, вызывая колебания воздуха, и потому порождал нечто, аналогичное голосовой речи, разве что без слов. Но это нельзя было назвать музыкой в привычном смысле. Неужели все, чем я так старательно наполняла звук, исчезало и не воспринималось людьми? Тогда понятно, почему Дмитрию не понравилось.

Бросила на него виноватый взгляд, извиняясь за то, что не оправдала ожиданий, и опешила. Опекун улыбался! Приопустив веки, чуть заметно покачивал головой, вслушиваясь в эти сухие колебания воздуха, и, вне всяких сомнений, наслаждался. Мм… Это как?

Обернулась к комиссии, и мое недоумение усилилось. Земляне внимательно слушали, реагируя совсем иначе, чем на живое пение. В позах – уверенность, в глазах – облегчение, словно они наконец слышат что-то им понятное и знакомое.

Брр… Ничего не понимаю!

– Удачная секвенция, – едва умолкло звучание, вынесла вердикт женщина. – И то, что хроматическая, в данном случае, с учетом специфики голоса, мне кажется вполне уместным.

– Три регистра или мне показалось? Контральто вроде было? – уточнил тучный мужчина и, получив согласные кивки, продолжил: – И все же воспринимается как однородный, эмиссия легкая. Давно такого не слышал.

– Парадокс, – буркнул вернувшийся в зал долговязый землянин. – Откуда тогда такое воздействие?

Комиссия зашумела. Теперь посыпались совсем уж непонятные слова. «Форшлаг», «мелизмы», «вибрато»… Слушая земную терминологию, я растерянно хлопала глазами, надеясь, что все это не означает совсем уж плохого результата. И волновалась, напряженно ожидая вердикта. Нервно стискивала пальцы, вздрагивая от зябкого ощущения прохлады, прокатывающегося по телу, хотя до этого температура была комфортной. Неужели мои надежды не оправдаются?

Видимо, мое состояние Дмитрий заметил. Осторожно спрятал мои холодные ладони в своих, согревая, а во взгляде появилось выражение, которое сложно было трактовать иначе, нежели желание вернуть мне уверенность в себе.

Поддержка была своевременной и приятной. Наверняка потому, что опекуна я больше не воспринимала как чужого. Мне рядом с ним было хорошо. Вернее… ладно, что уж лукавить… мне от его прикосновений было хорошо! Он словно делился со мной чем-то очень важным. Уютным, добрым, ласковым. Терять этот контакт не хотелось. И, похоже, не только мне. Дмитрий тоже не спешил убирать руки, даже когда прения комиссии закончились и с победным: «В общем, вы поняли, что это не мое» – женщина вышла из зала. Тучный мужчина помедлил, он явно сомневался, но в итоге кивнул долговязому и, буркнув: «Пробуй сам» – тоже покинул помещение.

Оставшийся посидел еще немного в задумчивости. Сначала рассматривал меня цепким взором совсем маленьких черных глаз, затем поднялся и пересел ближе. Неловко подтянув вверх сползшие на кисти растянутые рукава, сцепил пальцы в замок. Облокотился на сведенные колени, нелепо расставив ступни в стороны, и представился:

– Сарсон Яргович Лай, главный режиссер концертного комплекса МАСС.

Имя у него оказалось таким же угловатым и нескладным, как он сам. Да и речь отрывистая, но вполне доброжелательная, и это меня в некоторой степени успокоило.

– Прошу простить моих коллег, у нас музыкальный сезон на носу: гастроли, репертуары распределены. Брать новых исполнителей – настоящая авантюра, а ваш случай сложный, скажем прямо, нестандартный, этим заниматься серьезно надо. Но меня вы заинтриговали, готов рискнуть.

Он улыбнулся и протянул руку. Удивительно, но улыбка моментально его преобразила. Нос стал казаться менее острым, тонкие бледные губы проявились отчетливее, даже выпирающий подбородок словно втянулся, округлив лицо. Лишь глубоко посаженные глаза по-прежнему цепко следили за всем, что происходит.

Вспомнив о том, как на Терре приветствовал меня Дмитрий, я положила пальцы на узкую ладонь. И не ошиблась – Сарсон Яргович склонился над рукой. Вот только кожи он не коснулся, лишь видимость создал. Любопытно… А еще любопытнее то, что опекун, едва моя рука вновь обрела свободу, немедленно вернул ее в свои. Это для меня подтверждение, что он все будет контролировать и без его поддержки я не останусь? Или же для собеседника намек на… на то же самое? Или и то и другое одновременно?

Кажется, последнее. Ведь мне так спокойнее, а во взгляде визави появилось понимание и… вопрос. Только вслух он его не задал, просто смотрел на Дмитрия, ожидая, что тот ответит.

Охватившее меня недоумение длилось ровно секунду, его моментально смела догадка. Вернее, воспоминание о том, что мужчины-земляне умеют общаться телепатически! Ох, сколько раз мне мама это говорила, а я… Я забыла напрочь! Но как я могла об этом вспомнить, если на Терре Дмитрий ни с кем так не разговаривал? Ни со своим братом, ни с дедушкой, ни с Федором Антоновичем. Я слышала лишь обычную речь, даже когда они между собой диалог вели. Стоп! А почему?

– Простите, я не телепат, – коротко сообщил опекун.

О как… Такое бывает? Мама не говорила, что есть исключения.

– Понимаю, – сочувственно кивнул Сарсон Яргович. – Последнее десятилетие все чаще появляются люди без способностей. А всё наша космическая экспансия! Я уверен, она виновата. Сидели бы на Земле, и проблем бы не было. Куда катится мир…

Он трагично вздохнул. Однако сожаление было проявлением деликатности, поэтому долго не продлилось. Землянин быстро вернулся к текущим делам.

– Так вот… Флориана, верно? – уточнил, хотя наверняка знал, ведь для прослушивания меня в зал по имени вызвали. – Красиво. Броско. Узнаваемо. Хороший выбор. Менять не будем. Так вот, Флориана, голос у вас своеобразный. Не буду мучить вас терминологией, вижу, что она вам ничего не объяснит, вы ведь не профессионал. Скажу только, что потенциал у вашего голоса огромный, но поставлен он ужасно, совсем никакой школы. Вы им пользуетесь, применяя сразу все, что вам доступно. Это… – Он запнулся, подбирая ассоциации. – Это как есть одновременно соленые огурцы и торт. Горчицу и мороженое. Вы не ели мороженого?

Мужчина задумался, сообразив, что я не реагирую с тем эффектом, на который он рассчитывал.

– Тогда кофе и…

Он не договорил, а меня уже передернуло от неприятных воспоминаний. Зато Сарсон Яргович успокоился.

– В общем, с этим надо что-то делать, причем радикально. И быстро, потому что я надеюсь вывести вас в этот сезон. Значит, работать придется много. Очень много. Отдыхать – мало. От слова «совсем». Вы к этому готовы?

– Вполне.

Я даже не раздумывала. Вот еще не хватало – отлынивать от обучения и стенать, что большая нагрузка! Можно подумать, я на «Агране» отдыхала!

Мой энтузиазм мужчине понравился. Он даже приосанился как-то, принимая невероятно неудобную позу – прямая спина, шея чуть с наклоном вперед, одна рука упирается ладонью в колено, а сама нога приподнята на носок узкой черной туфли, пальцы другой руки лежат на вновь заострившемся подбородке, а локоть почему-то отведен в сторону.

– Очень хорошо. Тогда мне нужен контакт вашего вильюта, я подготовлю и сброшу расписание. Надеюсь, вы будете следовать ему точно, никаких опозданий. Заниматься придется не только со мной, преподавателей у нас много, но жалоб на них я не потерплю. Понятно?

Уверенно кивнув, я протянула ему руку. Наши запястья соприкоснулись, раздался краткий писк… Не сумев сдержать радостного возбуждения, я посмотрела на опекуна и получила в ответ улыбку. Он прекрасно понял, что я чувствую, ведь со вчерашнего вечера я официально стала настоящей землянкой! Да, еще не гражданкой Конфедерации, потому что работы у меня нет, я осталась в категории опекаемых, но зато теперь никто не усомнится в моем статусе! Ведь под кожей на руке у меня тот самый вильют – микроскопический прибор, без которого жизнь человека на Земле не будет полноценной. В нем все: идентификатор, пропуск в здания, ключ от дома, кредитка, коммуникатор для общения, активатор странных устройств для перемещения – флёров… И это отнюдь не полный список.

Дмитрий первым делом, едва мы покинули пограничный комплекс, отвез меня в Бюро социальных отношений, чтобы я это устройство получила.

– Это обязательно, – убеждал меня опекун. – Иначе такие эксцессы, как на Терре во время нашего отбытия, неизбежны.

Соглашаться на вживление было страшно. Я долго собиралась с духом, ведь на Атрионе не практикуется никаких внутренних вмешательств. А тут во мне будет что-то, да еще и неорганическое! Хотя как раз последнее меня и примирило с процедурой. Неорганика – это что-то инородное, оно не будет «жить» внутри меня. А сам укол… Я ведь и не почувствовала ничего толком. Наверное, потому, что, закрыв глаза, уткнулась лицом в плечо опекуна. Он меня приобнял и… И на этом все закончилось.

– Готово, – совершенно буднично известил служащий, убирая инструменты. – Настройки стандартные. Обучение требуется?

– Нет, спасибо, я сам этим займусь, – ответил Дмитрий вместо меня.

Я же завороженно изучала крошечное красное пятнышко на коже. Невероятное ощущение – знать, что я на Земле не чужачка. Я такая же, как все!..

– О чем задумалась? Сомневаешься в своих возможностях?

Мы уже вышли из зала следом за воскликнувшим: «Как время-то летит!» – и рванувшим по коридору, но все же успевшим попрощаться Сарсоном Ярговичем. Теперь Дмитрий крепко держал меня за руку, чтобы быть уверенным в том, что я останусь в очерченных на полу границах флёра, и выбирал на виртуальной панели, зависшей перед его лицом, параметры места, куда нам нужно попасть.

Внимательно наблюдая за тем, как именно и что делает опекун, я его успокоила:

– Нет, что ты! Я очень рада тому, как все удачно складывается. Не верится даже. После всего произошедшего… Можно я попробую?

– Конечно. – Дмитрий осторожно сместил невесомый экран ко мне. – Вот перечень наших последних перемещений. Выбрать из списка и нажать возврат.

– Понятно.

Палец коснулся активатора, и пространство заволокло белым сухим туманом. Вернее, он обрушился на наши головы, скрыв все, что нас окружало, а когда рассеялся, мы уже стояли в холле апартаментов, где жил мой опекун. Я с любопытством проследила за тем, как медленно погасло свечение напольного кольца. Ох, какой же необычный, а главное, удобный и быстрый способ перемещения используют люди, чтобы попасть в нужное место! Флёр… Вчера я засыпала опекуна вопросами, и он честно попытался объяснить мне принцип действия, хотя сам не был специалистом в этой области. Я поняла лишь то, что два таких устройства на небольшом удалении друг от друга при активации образуют между собой соединительный канал – коридор, пролегающий в подпространстве, и сквозь него тебя протаскивает какой-то физический закон. И это было самым удивительным, ведь я никакого движения не ощущала.

– Замечательно, – похвалил Дмитрий мое стремление все освоить. – Сейчас переоденемся и пойдем ужинать. Точнее, обедать, гулять и ужинать. Ты не против ресторана? Боюсь, что при твоей занятости у нас в ближайшее время не появится возможности полноценно расслабиться.

Я активно закивала, соглашаясь. Как можно отказываться от таких приятных перспектив? Вчера мне мало что удалось увидеть: пара офисных зданий, кабинеты, столовая в апартаментах опекуна и спальня, которую я даже не рассмотрела толком, – на кровать свалилась, как говорит мама, без задних ног. День оказался долгим, нервным и выматывающим. Утром же мне было не до любования интерьерами – я на прослушивание настраивалась. Даже от приобретения новой одежды отказалась, опасаясь не успеть. Надела ту, что носила вчера. К тому же она была удобной, я привыкла, а петь лучше в том, в чем тебе комфортно. Но теперь, когда проблемы позади, примерить что-то другое я не против.

– Вот здесь встань. Замри, – инструктировал Дмитрий, когда мы проследовали из холла в гостиную. Отошел, опустился на диван, потыкал пальцами по маленькому экранчику вильюта и разрешил: – Все, можешь сесть. Посмотрим…

Я так и поступила, а потом не поверила своим глазам – я продолжала стоять там, в центре комнаты! Не сразу сообразила, что это всего лишь мой голографический слепок в полный рост.

– Ну вот, – резюмировал опекун, развернув передо мной виртуальную панель, похожую на ту, что показывает гардероб. – Магазин доступен. Лимит на покупку я выставил, то, что не по средствам, заблокировал, остальное можешь примерять. Понравившееся откладываешь в корзину, потом удалишь, если передумала. Справишься?

А то ж! Я с азартом принялась осваивать новый способ приодеться. С увлечением меняла платья, юбки, блузки, обувь, поворачивая свое второе «я», чтобы как следует рассмотреть результат. Даже не заметила, как Дмитрий, поначалу наблюдавший за моими действиями, исчез из комнаты.

Неведомая мне «корзина» представляла собой перечень желаемых покупок и заполнилась моментально – очень уж много всего того, что мне приглянулось. Однако я сообразила, что там немало однотипных по функциональности вещей, потому и удалила две трети, оставив только то, что по-настоящему мне нужно. А когда убедилась, что больше ничего не требуется, подтвердила заказ…

Голограмма моргнула и исчезла, вместо нее появилась объемная надпись: «Благодарим за покупку. Время ожидания – 1 минута 10 секунд». Цифры менялись, мигали, и я зачарованно на них смотрела, с нетерпением ожидая, что же произойдет.

Наконец надпись погасла, и… И ничего. Подождав еще немного, я вскочила, рванула на выход искать опекуна. А вдруг я что-то не то сделала?! Ну и столкнулась с идущим мне навстречу Дмитрием.

Он устоял. Почти. То есть устоял бы, если бы не нес в руках свертки. Наверное, хотел меня поддержать, пакеты посыпались вниз, я же, как-то неудачно скользнув туфелькой по полу, подсекла его ногу, рефлекторно схватилась за рубашку…

Вертикальное положение сменилось на горизонтальное. Быстро, но на удивление мягко. Я не сразу сообразила, что Дмитрий в падении ухитрился развернуться и уронить меня на себя, не позволив удариться. Теперь я лежала на нем, он – на пакетах, а те – на полу. Не знаю, кому из нас было менее удобно, но мое сердечко бешено стучало, не желая успокаиваться. Впрочем… Грудь мужчины под моими ладонями тоже неподвижной не оставалась. Дышал опекун тяжело, смотрел с беспокойством. Волосы растрепались, рубашка порвана… Так вот что трещало!