Текст книги "Что искал Третий рейх в Советской Арктике. Секреты «полярных волков»"

Подтверждением такому предположению является тот факт, что самая первая группа германских полярников была высажена в 1942 году на острова архипелага Норденшельда. Правда, результаты и длительность ее работы неизвестны. Однако на следующий год в безлюдные и отдаленные арктические районы стали уже массово высаживаться специально подготовленные метеорологические экспедиции, которые работали на местах до начала таяния льдов. Отдельные экспедиции прибывали на базы, специально подготовленные военно-строительным ведомством Тодта, но большинство высаживалось непосредственно на необорудованное побережье.

Глава 5
МОРСКАЯ ВОЙНА В АРКТИЧЕСКОМ ТЫЛУ

В Советском Союзе практически не изучались военно-морские операции на Севере в годы Первой мировой войны. В Германии же, наоборот, все действия кайзеровского флота на Баренцевом и Белом морях были тщательно проанализированы и положены в основу боевых операций уже в Советской Арктике. Именно этот анализ и показал, что Новая Земля – это «русский Гибралтар», миновать который не дано ни одному кораблю, идущему в Карское море или возвращающемуся оттуда. А Земля Франца-Иосифа – удобнейшее место для размещения там секретных баз подводных лодок и арктической авиации. Так считали нацисты, а в СССР, упиваясь героикой наших арктических рекордов, не замечали незащищенности Советской Арктики от вторжения незваных гостей.

Советская Арктика перед великой Отечественной войной

Во второй половине тридцатых годов значительно возросли темпы наушного изучения и хозяйственного освоения арктических районов СССР.

В предвоенные годы первое место по экономическому значению и хозяйственному развитию имел район реки Енисей. Быстро развивался расположенный в низовьях Енисея лесопильный комбинат, город и порт Игарка. В 1940 году вступил в строй Норильский полиметаллический комбинат. В связи со строительством Норильского комбината в ближайшем населенном пункте на реке Енисей – поселке Дудинка – построили морской и речной порты, через которые шли все грузы на стройку. В 1938 году Норильский промышленный узел с Дудинкой связала узкоколейная железная дорога протяженностью 115 километров. Несмотря на удаленность Дудинки от моря (около 300 километров от устья Енисея), наличие здесь промышленных предприятий (судостроительные мощности и железнодорожные мастерские) позволяло при необходимости использовать ее как ремонтную базу для кораблей, действующих в Карском море.

На южном берегу Карского моря, в районе реки Амдерма, было открыто месторождение флюорита (плавиковый шпат), с 1934 года началась его добыча. В связи с этим возникли рабочий поселок и порт Амдерма.

В Хатангском заливе моря Лаптевы, в бухте Кожевникова, обнаружили уголь, каменную соль и признаки нефти. В районе Чаунской губы были найдены значительные месторождения оловянных и вольфрамовых руд. Там было начато строительство ряда крупных предприятий, которое продолжалось и во время войны.

Развитие экономики арктических районов и рост грузовых перевозок в полярных морях требовали строительства и оборудования портов, увеличения числа ледоколов и самолетов ледовой разведки, организации новых полярных радио– и гидрометеорологических станций на побережье и островах. Вместе с Северным морским путем великие сибирские реки Обь, Енисей, Лена с развитием судоходства на них составили комплексную водную систему, основу внутренних и внешних транспортных связей. Другие реки, впадающие в полярные моря (Пясина, Оленек, Яна, Индигирка, Колыма), соединяли глубинные районы с Северным морским путем и были для этих районов основным видом транспортной связи.

Для нужд плавания по Севморпути перед войной эксплуатировались угольные месторождения в Норильске, в Сангар-Хая, на Лене (севернее Якутска) и в Зырянке (на реке Колыма). Уголь доставлялся соответственно в порты Диксон, Тикси и Амбарчик. Частично использовался также уголь, добываемый на Шпицбергене (советская концессия).

В конце 1934 года на Диксоне заработал мощный радиоцентр, осуществлявший телеграфную и телефонную связь с Москвой. В 1936 году на находящемся в бухте небольшом островке Конус была устроена 60-метровая причальная линия для пароходов. В первые годы эксплуатации Севморпути на угольную базу острова Диксон доставлялся преимущественно шпицбергенский уголь. С началом разработки угольных месторождений в Норильске и прокладкой железной дороги между Дудинкой и Норильском шпицбергенский уголь был вытеснен более высококачественным (близким к кардифу) норильским.

Однако к началу Великой Отечественной войны строительство портов на трассе Севморпути еще только начиналось. На 22 июня 1941 года в Арктике мы располагали следующими портами и угольными базами: одноименный порт на острове Диксон (Карское море), порт Тикси (море Лаптевых), порт в бухте Амбарчик и Певек (Восточно-Сибирское море) и порт Провидения (Берингово море). Но только два последних (входивших в систему ГУЛАГ) можно было действительно назвать портами. В остальных аврально сооружались причалы для подхода океанских судов.

Ледокольный флот Главсевморпути в предвоенные годы активно пополнялся новыми линейными ледоколами, построенными на отечественных верфях, и ледокольными пароходами. К началу войны в западном секторе Арктики действовало 2 линейных ледокола (старой и новой постройки), один ледорез, 6 ледокольных пароходов (в том числе – 2 в ремонте). В восточном секторе находился один линейный ледокол новой постройки. Один линейный ледокол достраивался в Николаеве.

Начиная с 1929 года для обеспечения вначале Карских экспедиций в устье рек Обь и Енисей, а затем и плаваний на всей трассе Севморпути привлекалась авиация. С ростом судоходства и увеличением числа самолетов воздушная ледовая разведка распространилась и на самые отдаленные районы Советской Арктики.

Но строительство арктической аэродромной сети находилось перед войной в зачаточном состоянии. Так, до 1938 года на побережье не было построено ни одного сухопутного аэродрома. Самолеты базировались исключительно на естественные, почти совершенно необорудованные, не имеющие ремонтных средств посадочные площадки в районе Нарьян-Мара (в 36 километрах от города), на песчаной косе у поселка Амдерма и в Усть-Каре (площадка с естественным галечным покрытием). Летающие лодки базировались в бухтах и лагунах при полярных станциях. В конце навигации, когда образовывался молодой лед, пользоваться естественными гидроаэродромами было нельзя, и ледовая разведка прекращалась. В полярную ночь, а также в периоды весенней и осенней распутицы полеты в Арктике не велись.

Готовясь к войне с Советским Союзом, в штабе Кригсмарине тщательно изучали не только архивные материалы, касавшиеся боевых действий в Ледовитом океане и на Северном море в прежних войнах, но и всю информацию, собранную гитлеровскими разведчиками во время многочисленных «исследовательских» плаваний в Советской Арктике.

Немецкие военные аналитики внимательно изучили состав советского Северного флота, реалистично сочтя, что сил, имевшихся в распоряжении группы «Север» генерал-адмирала Германа Бёма, будет совершенно недостаточно для успешной морской войны в Советском Заполярье. Однако по плану «Барбаросса» Мурманск и Архангельск должны были захватить полки только двух горных дивизий. Германскому флоту здесь отводилась вспомогательная роль.

Русский Север до самого начала войны с СССР оставался для гитлеровских военных аналитиков, а следовательно, и для командования вермахта и Кригсмарине второстепенным театром военных действий. Первые боевые корабли и подводные лодки германского военного флота пришли сюда только в июле 1941 года.

О полярных субмаринах Кригсмарине

Прежде чем приступить к рассказу о действиях нацистских подводников в глубоком арктическом тылу Советского Союза, познакомимся с германскими подлодками, воевавшими в Советской Арктике.

Во время Второй мировой войны судостроительная промышленность рейха совершила невероятный рывок. Если к сентябрю 1939 года у Германии было 2 большие (водоизмещением 850 тонн) и 55 малых и средних субмарин (водоизмещением 250–750 тонн), то за четыре года войны на судоверфях рейха построили 1153 (одну тысячу сто пятьдесят три!) подводные лодки. В том числе более трех десятков океанских крейсеров водоизмещением более 3000 тонн – по этому параметру соизмеримых с современными атомными лодками.

Такая производительность в строительстве подводных лодок была достигнута за счет внедрения принципиально новой, революционной технологии, основанной на поточной сборке уже готовых модулей. Эти модули изготавливались на небольших заводах, расположенных далеко от моря, и к местам сборки доставлялись по частям. Именно так строились подводные лодки серии XXI, их новейшие двигатели позволяли лодке в подводном положении развивать по тем временам фантастическую скорость – до 20 узлов.

Учитывая, что в конце войны Королевские ВМС Великобритании стали широко использовать системы радиолокационного обнаружения, на немецких лодках последних военных серий впервые в мире были применены материалы, поглощающие радиолокационные сигналы (прототип технологии «стеле»). Ими покрывали наружную часть системы «шнорхель», позволявшей подлодкам идти на перископной глубине под дизелями, заряжая свои аккумуляторные батареи.

Фашистские подводные лодки имели малозаметный на фоне моря море низкий силуэт и были малошумными, что серьезно затрудняло их обнаружение гидроакустическими приборами. Запас топлива позволял им действовать без дозаправки на расстоянии до 8,5 тысячи миль от базы. Обычно немецкие субмарины имели два перископа, одно 88-мм артиллерийское орудие в носовой части и 20-мм зенитный автомат в надстройке рубки.

Гросс-адмирал К. Дёниц много внимания уделял разработкам новых видов вооружения для подводных лодок, особенно минно-торпедного. Так, появились самонаводящиеся электрические торпеды, не оставлявшие на поверхности воды характерного следа из воздушных пузырьков. Использовались торпеды G7a и G7e с приборами «Лут», позволяющими подлодке атаковать конвой из любой позиции; «Фалк» (с акустическим взрывателем) и «Цаункениг» (для атак быстроходных кораблей).

В советской арктической зоне подводники Дёница применяли два типа мин – ТМВ и ТМС. Мины ТМВ считались самыми эффективными и надежными для установки с подводных лодок. В торпедные аппараты субмарин загружалось по 3 такие мины, вес боевого заряда мины составлял 500 килограммов. Эти мины идеально подошли для минирования глубоководных районов Баренцева моря.

На мелководье подводные лодки использовали мины ТМС: вес боевого заряда – до 1000 килограммов, в трубу торпедного аппарата загружали две такие мины. Их применяли на акватории Карского моря, более мелководного, чем Баренцево.

Уже в первые дни войны германские подводники вместо достаточно хорошо изученных якорных мин стали использовать совершенно неизвестные доселе неконтактные донные мины. Такая мина способна годами лежать на грунте и ждать свою жертву. Взрыватели реагируют на определенное физическое поле корабля-жертвы: акустическое, магнитное или даже гидродинамическое. А с установкой прибора кратности срабатывания взрывателя такая мина становилась смертельно опасной вдвойне. В районах Кольского полуострова, где глубины по большей части превышают 100–200 метров, неконтактные донные мины не ставились. А глубины прибрежных районов Карского моря и Горла Белого моря (менее 50 метров) были пригодны для постановки таких мин.

В 1944 году почти все субмарины группы «Грейф», прошедшие в Карское море, имели шнорхели – устройства, позволяющие субмаринам использовать дизели и в подводном положении. Оснащенные шнорхелем подводные лодки старых типов могли находиться под водой до пятидесяти дней. Таким образом, достигалось главное – длительная скрытность перехода: отпадала необходимость обязательного всплытия на поверхность для зарядки аккумуляторных батарей.

Начало войны на Баренцевом море

В 00.56 22 июня 1941 года Военный совет Северного флота получил по радио приказание наркома ВМФ адмирала Николая Кузнецова перейти на оперативную готовность № 1. В 01.15 по флоту был дан сигнал о введении оперативной готовности № 1, что и было сделано в 04.25. Подробности о дальнейшем развитии событий 22 июня 1941 года читатель при желании сможет узнать из «Боевой летописи Военно-морского флота 1941–1942».

За первую военную неделю эсминцы и сторожевые катера Северного флота обеспечивали перевод из Мурманска в Мотовский залив транспортов с пополнением для подразделений 14-й стрелковой дивизии, занимавших Титовский укрепрайон. На переходе морем они подверглись нескольким безуспешным атакам гитлеровских самолетов, взлетавших с финских аэродромов, иного противодействия противника не было. Финляндия официально объявила войну СССР только 26 июня, а гитлеровские горные стрелки перешли советско-финскую границу в ночь на 29 июня. Таким образом, у советского командования было не меньше недели, чтобы подтянуть резервы и организовать оборону.

24 июня по приказу командующего Северным флотом контр-адмирала Арсения Головко началось формирование Йоканьгской военно-морской базы. В ее состав было включено два пограничных сторожевых корабля, плавбаза и подводная лодка Щ-403.

В связи с угрозой воздушных налетов нарком ВМФ приказал с 27 по 29 июня вывести из Кольского залива в Белое море суда гражданских ведомств. Северный флот был не в состоянии обеспечить их охрану, поэтому более 100 судов, траулеров и мотоботов пошли в Белое море самостоятельно. Немецкая и финская авиация не противодействовали переходу, и все суда успешно пришли в Архангельск.

Однако Государственный Комитет Обороны СССР и наркомат ВМФ перед командованием Северного и Тихоокеанского флотов не сразу поставили конкретные задачи по организации обороны арктических районов Севморпути. Только осенью 1941 года на берегах Новой Земли установили: по четыре 76-мм орудия у западных входов в проливы Югорский Шар и Маточкин Шар, одно 76-мм (без боезапаса) и одно 37-мм орудия на северном мысе Желания. Для защиты порта Диксон и основных угольных складов западного сектора Севморпути сюда доставили 3 полубатареи из шести 45-152-мм орудий. Но и эти оборонительные действия явно запоздали: для их надлежащего выполнения требовались свободные ресурсы и время, а их не было – наступила арктическая зима.

Было нечем срочно пополнить состав флота – ведь на строительство боевых кораблей требуются годы. Поэтому уже 22 июня началась массовая мобилизация судов рыбопромыслового флота. До середины сентября за счет призванных на военную службу гражданских судов Северный флот получил 27 сторожевых кораблей, 53 тральщика, 50 сторожевых катеров, 4 минных и 1 сетевой заградитель, 3 плавбазы, 3 брандвахтенных и 5 посыльных судов. Капитаны рыбопромысловых судов превращались в командиров боевых тральщиков и сторожевых кораблей, штурманы и механики – в командиров БЧ-1 и БЧ-5, а экипажи – в краснофлотцев. Все вновь назначенные командиры были отличными специалистами мирного, рыбацкого, но не военно-морского дела, и набираться военных знаний им пришлось уже в боевой обстановке.

Вооружение новых кораблей Северного флота (бывших гражданских судов) было недостаточным и во многом устаревшим (например, 75-мм пушки «Линдер», которые использовались еще в Первой мировой войне, зенитные пулеметы М-1 – станковые «максимы» времен Гражданской войны). Малые глубинные бомбы новых «охотников» были эффективны только при взрыве рядом с корпусом подлодки, но для этого в нее еще надо было попасть! А на борту не было даже элементарного гидролокатора или шумопеленгатора. Кроме того, «новобранцы» СФ не могли тягаться в скорости с гитлеровскими подлодками. Не лучше было вооружение и у новых тральщиков.

С началом войны в оперативное подчинение СФ перешли ледокольных пароходы и гидрографические боты Главного управления Севморпути (ГУ СМП), а также 1-й и 4-й Северные отряды пограничных судов морпогранохраны НКВД (5 сторожевых кораблей типа «Нептун» и «Бриллиант», 20 сторожевых катеров). В состав авиации флота были включены 2-я группа полярной авиации под командованием Ильи Мазурука и отряд гражданского воздушного флота.

На Северном флоте активизировались работы по налаживанию службы наблюдения и связи (СНиС). Кроме того, командованию СФ было передано в оперативное управление более 20 полярных станций ГУ СМП. На эти станции были возложены те же обязанности, что и на штатные посты СНиС. Такое объединение должно было существенно расширить возможности Северного флота в арктическом бассейне, ведь практически все полярные станции СМП имели надежные радиоканалы связи. Однако совместной работе полярных станций и постов СНиС постоянно мешали межведомственные разногласия между командованием СФ и ГУ СМП.

В 1941 году Кригсмарине вроде бы мало внимания уделяли северо-восточной части Баренцева моря. И тем более Карскому морю. Сегодня такая невнимательность позволяет некоторым советским военным историкам утверждать, что нацисты появились в Карском море только летом 1942 года. Но они совершенно не принимают во внимание, что на бочках с топливом в хранилище, созданном в дельте реки Лены, стояла маркировка «1940, Kriegsmarine». А также встречу 4 октября 1941 года гидрографического судна «Академик Шокальский» с неизвестной немецкой подлодкой у новоземельского мыса Спорый Наволок.

К сожалению, в советской историографии почти нет публикаций о реальной обстановке в тот тяжелейший период на Баренцевом море. Только в монографии «Немецкие подводные лодки в Арктике. 1941–1942» Андрей Сергеев отметил, что первые шесть месяцев войны с фашистской Германией показали неспособность Северного флота активно бороться с германскими подводными лодками. Цифры потерь подводных сил Кригсмарине, которые повсеместно использовались в советской литературе, сегодня не подтверждаются. Ведь в составе кораблей СФ практически не было эскадренных миноносцев, имевших на вооружении гидроакустические приборы, а надежды на рыболовные траулеры (новые сторожевики) были ничем не обоснованы, ведь эти гражданские суда совершенно не подходили для противолодочной обороны. Лишь двум гитлеровским подлодкам были нанесены повреждения, заставившие их досрочно вернуться в базу. До конца первого военного года немецкие подводники потопили 7 боевых советских кораблей и транспортных судов, а пароход «Мария Ульянова» серьезно повредили. От чудовищных потерь в Баренцевом море тогда нас спасла близорукость разработчиков плана «Барбаросса»: только в середине июня 1941 года была создана упоминавшаяся группа генерал-адмирала Германа Бёма, состоявшая из 1-го и 2-го сторожевых соединений, куда вошли вышеупомянутые финские и бывшие норвежские миноносцы. И лишь 11 июля в Варангер-фиорд была перебазирована 6-я флотилия эскадренных миноносцев типа «Карл Гальстер», а в конце июля – четыре подлодки типа VII–C. До конца года к ним присоединились еще пять гитлеровских субмарин того же типа.

После войны стало известно, что германские подлодки часто ожидали подхода конвоев под прикрытием острова Кильдин. Экипажи транспортов, предвидя окончание перехода, в треугольнике полуостров Рыбачий – остров Кильдин – вход в Кольский залив ослабляли наблюдение за водой и переключали внимание верхней вахты на обнаружение немецких самолетов. Правда, не для всех «серых волков» такое ожидание заканчивалось благополучно. Так, в 2002 году гидрографы Северного флота обнаружили у восточной оконечности острова Кильдин на небольшой глубине затонувшую нацистскую субмарину с выдвинутым шнорхелем. Это дает основание предположить, что незваная гостья была уничтожена при нахождении ее на боевой позиции.

Баренцево море оставалось единственной ареной ожесточенных боев на Севере лишь в 1941 году. Летом 1942-го они развернулись уже и в Карском море.

Боевые операции Кригсмарине на трассах Севморпути

Операции 1942 года

Германия всегда неприметно, но очень внимательно присматривалась к советским архипелагам Новая Земля и Земля Франца-Иосифа, нависавшим над морскими коммуникациями СССР. Оба арктических архипелага обособлены и потому легкодоступны для германских моряков и летчиков. В начале 1942 года Гитлер приказал сосредоточить все морские силы в Северной Норвегии. В течение зимы 1941–1942 годов в базах Северной Норвегии появилась эскадра гитлеровских кораблей в составе новейшего линейного корабля «Тирпиц», тяжелых крейсеров «Адмирал Шеер», «Лютцов» и «Адмирал Хиппер», до десяти эскадренных миноносцев, нескольких флотилий сторожевых кораблей и тральщиков. Число подводных лодок возросло с 6 до 20. Численность авиации на северных аэродромах Норвегии увеличилась более чем в два раза и была доведена до 520 самолетов.

Однако лишь разгром арктического конвоя PQ-17 действительно активизировал глубокое проникновение Третьего рейха в Советскую Арктику – проведение рейдерских операций «Страна чудес» и «Двойной удар».

Первоначально морскую войну в районах восточнее новоземельского архипелага Кригсмарине планировали вести боевыми кораблями-рейдерами, как это было в начале Первой мировой войны. Подводным лодкам в этих операциях отводилась роль «гончих псов», которые должны были добивать те суда и корабли, которым бы удалось уйти от орудий рейдеров. Но итоги Великой Отечественной войны показали, что гитлеровские субмарины играли здесь далеко не вспомогательную роль. Советские историки приход «арктических волков» за Новую Землю отсчитывают от времени начала реализации операции «Страна чудес» – непосредственно перед появлением здесь рейдера «Адмирал Шеер». В некоторой степени они правы: гитлеровские субмарины заняли назначенные позиции несколько раньше рейдера, и их экипажи сделали много для успеха его миссии.

В баренцевоморскую группу обеспечения вошли подлодки U209, U456 и U589, задача которых состояла в уничтожении транспортов, избежавших гибели после встречи с «Адмиралом Шеером». Своими действиями они отвлекали внимание командования Беломорской флотилии и Северного флота от северной оконечности Новой Земли, где планировался прорыв в Карское море главного участника перспективной поисково-ударной операции – тяжелого крейсера «Адмирал Шеер».

Утром 17 августа U209 под командованием капитан-лейтенанта Хейнрика Бродды обнаружила у острова Матвеева в Печорском море пять небольших судов, идущих из пролива Югорский Шар в Нарьян-Мар без эскорта: буксир «Норд» тащил за собой неисправный буксир «Комилес» и лихтер «Ш», а буксирный пароход «Комсомолец» тянул баржу П-4. Группа судов принадлежала наркомату внутренних дел и вышла из поселка Хабарово без согласования с командованием Северного отряда Беломорской флотилии. Она везла заключенных лагерей «Норильстроя». Около 7 часов утра всплывшая гитлеровская субмарина первыми же выстрелами подожгла баржу П-4, а затем артиллерийским огнем потопила остальные суда, за исключением буксира «Норд». С подожженной баржи заключенные и охрана бросились за борт, германские подводники расстреляли их из пулемета и автоматов. Погибло более 300 человек из 328 находившихся на борту советских судов. Но во время нападения немцы использовали весь боезапас к 88-мм орудию.

Утром 15 августа U465 под командованием капитан-лейтенанта Макса-Мартина Тейхерта вышла из Киркенеса к Новой Земле. Через трое суток немецкий командир получил приказание передать на U209 двадцать 88-мм снарядов. Однако из-за сильного волнения сделать этого не удалось, и командиры подлодок решили произвести передачу в проливе Костин Шар. Однако и здесь перегрузка не состоялась – у входа в пролив их обстреляли дозорные корабли Новоземельской военно-морской базы. Гитлеровские субмарины в надводном положении повернули на обратный курс и, отстреливаясь из орудий, ушли в сторону полуострова Гусиная Земля. Через пять часов «456-я» в двух милях от западного побережья полуострова передала необходимые артснаряды на подлодку Бродды.

Ранним утром 20 августа капитан-лейтенант Тейхерт безрезультатно атаковал переходившую от Маточкина Шара к губе Белушья поисковую корабельную группу, состоявшую из СКР-18 (бывший ледорез «Федор Литке») и тральщика ТЩ-57 (бывший траулер «Беломорец»). Через двое суток у острова Митюшев немецкие подводники обнаружили стоящий на якоре мотобот «Чайка» и большую корабельную шлюпку. Людей на плавсредствах не обнаружили, и немцы, не найдя здесь ничего, кроме четырех винтовок, потопили мотобот, а шлюпку увели на якорную стоянку у мыса Сухой Нос. Но только ли брошенное оружие нашли здесь нацисты?

Винтовки указывают на то, что на борту мотобота находились военнослужащие или полярники, они вряд ли пошли бы сюда без карт. Таким образом, на «Чайке» нацисты вполне могли найти карты или лоции районов Карского моря, которые помогли U456 провести с 24 по 27 августа разведку входа в пролив Маточкин Шар. Эта разведка была необходима, так как сутками раньше из Нарвика вышел подводный минный заградитель U589 под командованием капитан-лейтенанта Ханса-Иоахима Хоррера, который должен был заминировать пролив Маточкин Шар. Мы уже задавали вопрос: откуда у Кригсмарине точнейшие карты Советской Арктики? Так вот, капитан-лейтенант Хоррер при минировании Маточкина Шара определялся по советской навигационной карте № 1218. Если это была не карта с мотобота «Чайка», то откуда она взялась на борту «589-й»? 27 августа подлодка Хоррера поставила в Маточкином Шаре 16 донных мин ТМС и начала отход в сторону Нарвика.

U456 в 4 часа утра 30 августа, находясь в надводном положении в районе острова Подрезова, обнаружила четыре английских корвета, которые шли сюда от мыса Канин Нос. Капитан-лейтенант Тейхерт попытался уйти незамеченным, но это ему не удалось. Корветы более двух часов преследовали германскую подлодку, периодически обстреливая ее своей артиллерией. Не все преследователи выдержали смертельную гонку: не каждый корвет оказался способен в течение длительного времени поддерживать высокую скорость, которая, кстати, не превышала скорости надводного хода гитлеровской субмарины! В 07.15 впереди по курсу немецкие подводники увидели ледовое поле, и через полчаса «456-я» нырнула под его кромку. Почти 14 часов англичане вели поиск подлодки в районе ее погружения, но так ее и не обнаружили.

После получения артиллерийских снарядов U209 осталась контролировать район пролива Югорский Шар. В 7 часов утра 26 августа во время одного из всплытий на перископную глубину в центральном посту почувствовали мощный удар по поднимаемому командирскому перископу, после чего его уже нельзя было ни поднять, ни убрать в шахту. Он остался торчать, словно мачта надводного корабля. Однако командующий подлодками группы «Норд» адмирал Шмундт не стал отзывать лодку с моря: она была одной из немногих прикрывавших «Адмирала Шеера» с запада. Однако из-за ухудшения ледовой обстановки вынужден был сместить «209-ю» на юг к полуострову Русский Заворот, на котором располагался маяк и радиостанция Ходовариха. Именно их Бродда и избрал своими целями. В полночь 27 августа, ориентируясь по свету маяка, U209 подошла вплотную к Ходоварихе и легла здесь на грунт. После четырехчасового изучения обстановки немцы, уверившись в полной безопасности, в 04.03 28 августа всплыли и из 88-мм орудия расстреляли многочисленные строения, а интенсивным огнем из 20-мм зенитного автомата уничтожили грузовые автомобили, устремившиеся подальше от маяка вдоль береговой черты.

Для проведения ледовой разведки 9 августа в Карское море первой из разведгруппы вошла подводная лодка U601 под командованием обер-лейтенанта Петера-Оттмара Грау. До этого, 25 июля, она попыталась проникнуть в губу Черная (южное побережье Новой Земли), а на следующий день совершила пиратское нападение на полярную станцию Малые Кармакулы (западный берег Новой Земли). В ту ночь на здешнем рейде находились только шхуна «Мурманец» и два гидросамолета ГСТ, принадлежавших ГУ СМП, которые уже несколько суток вели поиски транспортов из разгромленного атлантического конвоя PQ-17. Субмарина артогнем уничтожила оба гидросамолета, станционные постройки и склады. 1 августа у острова Междушарский она же потопила пароход «Крестьянин», который шел из Архангельска по маршруту: бухта Варнека (пролив Югорский Шар) – Малые Кармакулы – Хабарово – Нарьян-Мар.

С 9 августа лодка занималась исключительно ледовой разведкой. Через неделю, находясь в районе севернее мыса Желания, обер-лейтенант Грау сообщил командиру «Адмирала Шеера» о ледовой обстановке и получил приказ патрулировать в районе острова Белый – острова Диксон (центральная часть Карского моря).

24 августа на подходах к острову Диксон «601-я» торпедировала транспорт «Куйбышев» и расстреляла буксир «Медвежонок», которые, нарушив режим радиомолчания, по указанию администрации порта докладывали на Диксон о времени своего подхода к порту. Это было сделано, чтобы избежать обстрела прибывающих судов своими береговыми артиллерийскими батареями, для своевременного включения навигационных огней, готовности порта к принятию грузов и тому подобное. В результате суда до места назначения не дошли.

Следом за U601 в Карское море пришла подлодка U251 под командованием капитан-лейтенанта Хейнриха Тимма. 20 августа, пополнив запас топлива от тяжелого крейсера «Адмирал Шеер», «251-я» сразу же прошла в центральную часть Карского моря, чтобы отрезать транспортам возможный отход на север и северо-запад. На следующий день к операции «Страна чудес» подключилась подводная лодка U255 под командованием капитан-лейтенанта Рейнхарта Рехе.

Двумя неделями раньше «255-я» была направлена в район восточной части архипелага Шпицберген, чтобы здесь обеспечивать топливом разведывательные гидросамолеты, но после аварии с одним из BV-138 перешла к северной оконечности Новой Земли. Достигнув назначенного района, U255 приступила к патрулированию в северном проливе у мыса Желания. Ночью 25 августа она подошла к советской полярной станции и прямой наводкой из 88-мм орудия подожгла станционные сооружения. В ответ полярники открыли огонь из пулемета и винтовок. Когда, выполнив задуманное, лодка стала уходить на север, советские полярники произвели вслед несколько выстрелов из 37-мм орудия, однако ни один из снарядов в цель не попал. Уже 7 сентября «255-я» получила приказ срочно вернуться в Киркенес, а через двое суток была в базе.

Ночью 8 сентября U251 заняла позицию отозванной U255. По пути ее командир решил уничтожить радиостанцию на острове Уединения. Днем раньше здешние полярники, приняв за вражеское судно пришедший к острову гидрографический бот «Мурманец», начали выяснять обстановку в открытом радиоэфире. Капитан «Мурманца» увел свое небольшое судно от острова, а станция на острове Уединения была расстреляна орудийным огнем «251-й», после чего лодка продолжила движение к Новой Земле, где той же ночью получила приказание вернуться в базу.