Текст книги "Ангел-хранитель"

– Аслан, собери всех!

«Неужели, – подумал он, – спецы уничтожили внешнее охранение, находившееся на хребте, и теперь только и ждут, когда моджахеды, поднявшись по ступенькам, выберутся на открытый и полностью простреливаемый с вершины хребта участок?»

Амир почувствовал, как мертвеют его пальцы. В подобное не хотелось верить. Тогда почему, почему молчит пулемет Сабдулаева? Связь? Как он забыл про связь?! Хан пригнулся и бросился бежать в сторону командирской палатки. В прыжке влетев под приподнятый полог, он схватил лежавший у стены «Кенвуд» и, включив, запросил верхнее охранение.

– Слушаю, – раздался слегка искаженный, но вполне узнаваемый голос автоматчика Султана Салихова.

– Почему не стреляете? – взревел Хан, чувствуя, как охватившая его безысходность начинает уступать место внезапно появившейся надежде.

– Пулемет, гильза, – сбивчиво попытался оправдаться Саид. – Сейчас будет… И, словно подтверждая его слова, со склона стебанула длинная пулеметная очередь. Стрельба со стороны русских сразу стала какой-то далекой и нереальной, будто призрачной. Даже пули, ударившие совсем рядом и насквозь прошившие палатку, показались амиру сущей безделицей. Хан вдруг почувствовал уверенность, что этот бой он выиграет. И даже потеря трех человек – четвертый раненый не в счет (амир будто знал, что тот выживет), не могла поколебать этой уверенности.

– Прижмите их! – прорычал он и, вспоров полог палатки, одним рывком выскочил из столь не защищенного места. Уже подбегая к столпившимся у реки единоверцам, Хамзат услышал, как затарабанил в бесконечно длинной, непрекращающейся очереди пулемет сидевшего наверху Сабдулаева.

– Пошли, пошли! – вновь по-русски заорал Хан, буквально пинками подталкивая застопорившихся моджахедов. Стоявший рядом с ним Аслан что-то выкрикнул и, пригнувшись, бросился в сторону открытого и доселе простреливавшегося участка. По нему никто не стрелял.

– Чего ждете? – буквально взревел амир, и, ободренные успехом Аслана Мукомаева, его воины побежали вперед. В середине цепочки отступающие несли раненых, замыкал колонну сам Хан.

– Живее, живее! – торопил он своих людей.

Они быстро миновали простреливаемый участок и уже вплотную подошли к тянувшимся вверх глиняным ступеням. Хамзат спешил, но, кроме постоянного подталкивания своих подчиненных, не подавал никаких команд. Он знал, что они только отвлекали бы, заставляя людей нервничать. Да и зачем? Ведь их перемещения были заранее отрепетированы. Все знали, как поступать в той или иной ситуации, помнили свой порядок действий и теперь разыгрывали отступление как хорошо отрежиссированный спектакль. Первыми вверх начали подниматься наиболее сильные и опытные. Именно они должны были занять позиции на хребте и, если потребуется, сдержать и уничтожить преследователей. Вслед за ними моджахеды поднимали раненых. Затем взобрался сам Хан, и последними взбирались воины из тройки Аслана – автоматчик, гранатометчик и пулеметчик. Снайпера на этот раз у амира с собой не было – Асламбек отпросился к больной матери. Хамзат не возражал: родители – это святое. К тому же в ближайшие дни он не собирался совершать вылазок, хотелось завершить оборудование базы, но не сложилось. Рок определил ему иной путь.

Когда со склона хлестанула первая очередь и с простреленной трубкой газового поршня смолк пулемет лежавшего на правом фланге Родионова, а после второй вжался в землю и вынужденно стал отползать назад Краснов, Кузнецов словно очнулся. Его взгляд вновь заскользил по базе, выхватывая всю панораму идущего боя. Засевшие на базе «чехи» огрызались слабо, больше пытаясь спрятаться и укрыться от летевших по их души пуль. На их несчастье, только начинавшая оборудоваться база не имела сколько бы то ни было надежных земляных укрытий. Правда, отход с нее был уже предусмотрен, но атака разведчиков была столь стремительна, что воспользоваться этим «фолом последней надежды» не смог пока никто. Теперь же, когда первой тройке ядра оставалось сделать буквально один бросок, чтобы выйти к руслу ручья и окончательно запереть мечущихся по базе «духариков», сверху заработал «ПК» противника. Он бил со склона хребта, точнее, со слегка нависавшего над рекой выступа, с расстояния в две сотни метров, находясь в хорошо оборудованной, закрытой со всех сторон позиции. Сидевший рядом с вражеским пулеметчиком автоматчик нет-нет да и плевался короткими очередями в сторону распластавшихся внизу разведчиков, но скорее корректировал огонь, чем действительно пытался уничтожить кого-либо сам. Ободренные поддержкой, находившиеся на базе бандиты усилили ответную стрельбу и под прикрытием пулемета начали отходить в сторону русла. А вражеский пулеметчик бил и бил короткими очередями, перенося огонь с одного разведчика на другого.

– Сними его! – крикнул Кузнецов лежавшему в паре шагов снайперу после повторной, но вновь безуспешной попытки попасть в створ пулеметной амбразуры. – Ясиков, сними его!

– Товарищ старший лейтенант, у меня патроны кончились! – растерянно ответил снайпер, прижимаясь к стволу укрывавшего его от пуль дерева.

– Что?! – Как можно было расстрелять все боеприпасы за несколько коротких минут боя из «СВД», Олег представлял слабо. «…Один выстрел – один труп, – учил он своих снайперов, как некогда учили его. – Не уверен – не стреляй. Я не требую от вас огневой мощи. Любой из вас может сделать за весь бой только один выстрел, но этот выстрел должен угодить в цель». Неужели что-то все же было сделано не так? Или всему виной неопытность? Как-никак, для Ясикова это первый бой… А сам? Все ли правильно делал он сам?

– Связь! – потребовал Кузнецов, удержав себя усилием воли от того, чтобы от всей души не врезать снайперу прикладом.

– Кошкин, связь с Аферистом, живо!

– На связи. – Радист протянул гарнитуру, но старлей отмахнулся от нее как от назойливой мухи.

– Запроси, скоро они там? – Кузнецов даже не посмотрел в сторону вжимавшегося в землю радиста.

– Аферист – Мавру. Где вы, где вы? Прием.

– Мы на подходе, – чувствовалось, что говоривший бежит, дыхание было тяжелым и сиплым.

– Командир, они уже рядом! – крикнул Кошкин, пытаясь перекричать грохот выстрелов и разрывы ВОГов.

– Понял! – Старший лейтенант всадил несколько пуль в дерево чуть выше приподнявшегося над землей «чеховского» лба и, потянувшись к гарнитуре «Акведука», понял – связи с тройками не будет. Провод оказался оборванным – видимо, впопыхах Олег зацепился им за какую-то ветку.

– Ясиков! – крикнул он, не видя иного выхода, как отправить посыльного. – Бегом к тыловой тройке, Баринова сюда, бегом, живо! – И чтобы уже наверняка подхлестнуть слегка перепуганного бойца: – Сам убью!

Снайпер судорожно сглотнул и, схватив винтовку, петляя, а точнее, вихляясь из стороны в сторону, кинулся в тыл группы.

Одно смертоносное жало калибра семь шестьдесят два ударило в скинутый Димариком рюкзак, с легкостью пробило два лежавших сверху пайка, прошило насквозь многократно сложенную пленку, прошло от пятки до носка скрученный в жгут сапог-чулок, продырявив плащ-палатку, наискосок врезалось в грудную разгрузку лежавшего за ним Лисицына и застряло во втором ряду патронов. Легкий удар-толчок, только чудом не ставший последним в его жизни, радист не заметил, и только еще несколько свистнувших над головой пуль заставили его попятиться назад в поисках надежного укрытия.

Находившийся в двадцати шагах от командира Маркитанов едва не угодил под брызнувший по нему свинцовый град. Резко отпрянув, сержант потянул за собой пулемет и, загремев наполовину опустошенной лентой, перекатился в сторону лежавшего в небольшой ямке Лисицына. Перед глазами мелькнул зеленый цилиндр «РПГ-26».

– С граника! – крикнул сержант, с грохотом опуская сошки на твердые корни, оставшиеся от спиленного по самое основание дерева.

– Что? – пытаясь переорать звук загрохотавшего маркитановского «Печенега», переспросил ничего не понявший Лисицын.

– С граника! По пулеметчику! Я прикрою!

Сержант, прижав приклад к груди, разразился длинной, долго не замолкавшей очередью, стихшей только тогда, когда отлетела последняя гильза. Едва «Печенег» смолк, как по ним, рубя низкорослую ежевику, впиваясь в землю, прошивая стоявшее за спиной тонкое буковое дерево, ударил вражеский пулеметчик. Чтобы не оказаться убитыми, Димарику и лежавшему рядом радисту пришлось буквально врасти в землю.

– С граника! – вновь повторил Маркитанов и, продолжая прижиматься к земле, почти на ощупь стал заряжать оружие.

Когда до слегка перепуганного радиста дошел смысл сказанного, его малость начало трясти. Он хотел было послать сержанта куда подальше, но сидевшая в глубине души гордость не позволила этого сделать. Лисицын ухватил «РПГ» и только тут сообразил, что никогда в жизни не стрелял из подобного оружия. Отвлекать вновь прильнувшего к пулемету Димарика было нельзя. Сообразив, радист повернул одноразовую реактивную противотанковую гранату к себе инструкцией и быстро прочел написанное. Как он и предполагал, ничего сложного в этой шайтан-трубе не было.

– Прикрой! – в свою очередь заорал Лисицын и, дождавшись, когда «Печенег» Маркитанова загрохочет в одной нескончаемой очереди, отпрянул в сторону, встал на левое колено и, вскинув гранатомет на плечо, почти не целясь, нажал на спуск. Грохнуло. Сзади посыпалась сбиваемая реактивными газами листва, и через полтора мгновения под позицией вражеского пулеметчика вспухло черное облако.

«Промазал!» – с горечью подумал Лисицын, опустошенно опуская на землю уже бесполезную гранатометную трубу. Патроны в димариковской ленте кончились, и радист явственно представил, как над вражеским бруствером поднимается черное дуло «чеховского» пулемета. Он уже приготовился уткнуться лицом в землю, когда глиняный козырек, на котором сидело вражеское охранение, в одно мгновение осыпался вниз, заодно увлекая за собой не ожидавших такого «катаклизма» «чехов». Раздался вопль, в воздухе мелькнули чьи-то ноги, руки, в клубах пыли на мгновение показалась чья-то голова с разинутым в крике ртом, и тотчас раздался тяжкий и одновременно глухой удар о землю; следом на рассыпавшиеся остатки укрепленной позиции обрушилась многотонная лавина дерна, глины и нескольких стоявших на краю обрыва деревьев. Обрыв сполз вниз, перегородив ручей. Внезапно оказалось, что выстрелы стихли, было слышно лишь шуршание продолжающих осыпаться камней, звон в ушах, тяжелое дыхание находящихся рядом друзей да стук собственных сердец.

– Вперед, за мной! – Олег вскочил и первым бросился на территорию покинутой противником базы. О том, что бандиты уже смылись, свидетельствовала нависшая над лесом тишина, но Кузнецов не терял надежды сесть им на хвост. Он пробежал мимо покинутых дневок, мельком остановив взгляд на брошенной на землю окровавленной разгрузке, и словно по следу, идя по оставленным на траве каплям крови, выскочил к перегороженному и уже пересохшему руслу ручья. Справа от него бежал рядовой Баринов, за ним – Кошкин и Лисицын; слева, слегка приотстав и заметно прихрамывая на ногу, – сержант Маркитанов. Чуть дальше, соблюдая приличную дистанцию, все время держа под прицелом склон хребта, от укрытия к укрытию перемещались Старинов и Киселев. Чуть выше и в незначительном отдалении, прикрывая командира и не спеша выбираться на открытую местность, перемещалась вся остальная группа спецназовцев.

Мукомаев со своими людьми уже почти выбрался к поджидающему его Хану, когда позади тяжко ухнул гранатомет. Последовал взрыв, и через несколько мгновений до моджахедов донесся тяжелый удар о землю. Почва под ногами вздрогнула.

– Султан, – предчувствуя страшное, прохрипел Хан в микрофон «Кенвуда». – Султан, – позвал он снова, но в наступившей тишине было слышно лишь легкое шипение радиостанции. Амир, надеясь на чудо и заставив себя поверить, что Салихов перешел на запасной канал, переключил собственную радиостанцию, но без толку. Тогда он перешел на следующий, но результат остался прежним.

– Юсуп, Муса, бегом к Сабдулаеву! Бегом, я сказал! – вспомнив свои сержантские годы в СА, проорал Хан. – А вы что расселись?! – Настроение главаря быстро портилось. – Наверх, рассредоточиться, замаскироваться, ждем русских шакалов! Пока все не вылезут – огня не открывать, всех положим. Положим всех… Вы уносите раненых! – Он обвел взглядом притихших носильщиков, затем метнул его на серые лица неподвижно лежавших окровавленных тел и поправился: – Раненого… Усмана унесете и спрячете, скажете родственникам, заберут сами. – И уже опустошенно: – Поторопитесь…

Кажется, Олег все же успел заметить последнего из отступающих. В этом месте хребет и, соответственно, обрыв делали поворот влево, и сразу за ним, закрытые от глаз разведчиков, в отвесном берегу были вырыты многочисленные идущие вверх ступеньки. И вот, едва их заметив и взглянув вверх в сторону склона, Олегу показалось, что он увидел мелькнувшую на мгновение штанину маскировочного халата. Но упав на колено и вскинув оружие, понял, что на склоне уже никого нет. Пробежавший мимо него Димарик прямиком рванул к ведущей наверх глиняной лестнице.

– Стой! – приказал Кузнецов, и сержант Маркитанов мгновенно застыл как вкопанный. Смысла осуществлять преследование не было. Пока подтянется вся группа, пока они влезут на верхотуру, пока разберутся, куда направились удирающие – те уже будут далеко… И это еще хорошо, ежели так, а если они поставили на хребте заслон и будут просто кромсать поднимающихся разведчиков? Хождение в обход можно было даже не рассматривать. Олег понимал, что на это уйдет слишком много времени.

– Сдриснули! – от души высказался Димарик. Наполовину опустошенная пулеметная лента свесилась вниз и теперь раскачивалась из стороны в сторону, касаясь пробитого в двух местах переносного ремня.

– Отходим! – больше не раздумывая, приказал Кузнецов. Стоять на открытой местности под нависающей громадиной обрыва, над которым в каждую минуту могла вынырнуть бородатая «чеховская» рожа, было глупо. Конечно, Олег верил, что его прикроют и залегший за валуном второй пулеметчик группы Щукин, и замаскировавшийся в лесу снайпер Баринов, и другие еще остававшиеся на своих позициях разведчики. Но искушать лишний раз судьбу не стоило, да и не хотелось.

Они отбежали чуть назад и, уйдя в лес, укрылись в одной из многочисленных, разбросанных по всей округе авиационных воронок.

– Вот ведь, блин горелый! – Из-за плотно растущих деревьев показался тяжело дышавший Гордеев. – Не успели.

– Не судьба! – философски заметил Маркитанов, и Кузнецов незаметно для самого себя согласно кивнул.

– Что с результатом? – Как командир роты Гордеев спешил узнать итоги боя.

– Наверняка трупов шесть, не меньше, – уверенно заявил Кузнецов. – Два сразу – боевое охранение, двоих погребло под глиной, еще не менее чем двоих унесли…

– Уверен?

– Одного-то точно.

– Сойдет. У тебя-то все целы? – запоздало уточнил ротный, понимая, что этим надо было поинтересоваться в первую очередь.

– Все.

– Хорошо. – И, повернувшись к сидевшему на корточках радисту: – Кошкин, связь с оперативным!

– Есть! – ответил тот. И буквально через несколько секунд: – Оперативный на связи!

– Ты хочешь вызвать артуху? Думаешь, «чехи» идиоты и не знают, по какой стороне хребта делать ноги?

– Знают, нисколько не сомневаюсь, но у них на руках раненые и убитые. Если начнут отходить, то, скорее всего, пойдут вот тут. – В руках у Гордеева оказалась непонятно когда вытащенная из разгрузки карта.

– Кошкин, передавай, по координатам Х… У… пристрелочный один, огонь!

Прошло не так много времени, как в километре от вызвавших артиллерию спецназовцев послышался первый разрыв.

– Нормально! – Майор остался доволен. – Кошкин, скажи, пусть закинут десять огурцов.

– Сейчас бы сюда вертушки! – мечтательно протянул Маркитанов.

– Вертушек не будет, я запрашивал. – Гордеев горько усмехнулся.

– Пока работает артуха, ты, Олег, бери несколько человек и внимательно досмотри базу, только аккуратнее. Хотя она новая, рыть начали недавно и сюрпризов быть не должно, но все равно…

Когда грохнул первый разрыв, Хан понял, что допустил ошибку, отправив раненых по кратчайшему пути. Но изменить что-либо было уже поздно, оставалось лишь надеяться на милость Аллаха…

Трупы из-под глины в конце концов вытащили, пулемет тоже, а вот до заваленного автомата дорыться так и не сумели. Хорошо, что на этот раз командование не потребовало выносить трупы к машинам. Это радовало. Под прикрытием большей части двух групп Кузнецов и его головной дозор сфотографировали убитых, забрали оружие и затарились едой. Бойцы малость помародерничали, собрав по оставленным палаткам видеокамеру, переносной, плоский, не толще книжки в мягком переплете, телевизор, рюкзаки, почти два десятка спальников, коврики и прочую брошенную удравшими бандитами хрень. Отойдя немного в лес, отряд готовился выдвинуться на эвакуацию.

– «Чехам» проще, – усмехнувшись, Гордеев кивнул на упаковывающих рюкзаки бойцов, – бросили и ушли. А мы попробуй оставь! Тыловики с дерьмом съедят. Хотя сами под конец командировки, наверное, почти все списывают.

– Угу, – согласился подошедший из глубины леса Алферов.

– У нас в прошлую командировку погиб боец. Когда его оттаскивали, забыли захватить автомат, – сокрушенно махнул рукой ротный. – Да какое там забыли! Просто под огнем не до того было. Думали, может, боец еще живой… Хорошо хоть, тех, кто вытаскивал, самих не грохнули. Конечно же, потом хватились оружия, а его нигде нет, «чехи» унесли. Бой тяжелым был, нашим отходить пришлось, потом уж за сопочку зацепились и кое-как отмахались. Так я к чему? Потом этого группника по прокуратурам затаскали. Орден, на который его еще до этого происшествия представляли, отозвали. Вот так-то. У нас ведь как: если для успешного отхода требуется бросить три рюкзака, то никакого отхода не будет – обложимся минами и будем биться до последнего, и никак иначе…

Он горько усмехнулся и, заметив в руках у бойцов импортный ночной бинокль, пошел требовать свою «законную добычу». Такие бинокли он уже встречал, ночью в них было видно значительно лучше, чем в наши «БН-2» или «БН-3». Но что самое главное, они были значительно менее габаритные и почти в два раза легче. От такого «подарка» он отказываться не собирался…

К намеченному пункту разведчики добрались без происшествий и, загрузившись в «Уралы», спокойно прибыли в ПВД. А там намечалась торжественная пьянка. С утра состоялось вручение наград тем, кто заработал их еще в прошлую командировку.

Стоявший на плацу Гудин проводил строевую подготовку. Предметом его командирских стараний служил рядовой Ясиков. За плечами у снайпера был привязан белый «сахарный» мешок, наполовину заполненный пустыми гильзами, набранными Ясиковым собственноручно в близлежащем карьере. При каждом шаге гильзы смещались, издавая тихий, но не слишком мелодичный звон. Ясиков маршировал уже почти два часа, гоняющий его сержант – час. Командирам отделений было легче, их в группе двое, а провинившийся Ясиков – один.

– Лех, мож, харе? – взмолился изнемогающий от жары снайпер.

– Ага, харе… – Гудин взглянул на часы. – Ты, Серый, не ной! Что, хочешь еще пару часов промаршировать? Да еще и меня до кучи припрячь? Нет уж, спасибо! Уж как-нибудь десять минут потерпишь!

Из палатки выглянул Кузнецов. Его глаза после полутьмы палатки не сразу выхватили стоявшие на плацу фигуры.

– Кру-гом! – зычно рявкнул Гудин, и Ясиков, не осмелившись воспротивиться приказу, резко повернулся на левой пятке. Под подошвой захрустели, заскрежетали раздвигаемые камни. Снайпер повернулся и четко приставил ногу.

– Заканчивайте водные процедуры! – смилостивился группник. – Только запомни, Ясиков: если следующий раз будешь стрелять так же, то мало того, что я обломаю об тебя первый попавшийся под руку сучок, так ты еще с этим мешком целую неделю в обнимку спать будешь. Понял?

– Понял… – вздохнул вовсе не обрадованный такой перспективой Ясиков. Легко сказать: «один выстрел – один труп», а как удержаться, если все вокруг стреляют, а «чехи» никак не желают высовываться. А если и высовываются, то поймать их в оптику совершенно невозможно. Поэтому, еще раз мысленно вздохнув, Ясиков решил в следующий раз взять с собой патронов побольше…

Наград пришло немного – «мечи», две «Отваги», одна медаль Суворова. Орденов не было.

Гордеев получал «мечи» и потому представлялся первым. В три глотка опорожнив граненый стакан, он поморщился, вытряхнул на ладонь награду и повернулся к командиру отряда:

– Товарищ подполковник, товарищи офицеры и прапорщики! Майор Гордеев, представляюсь вам по случаю награждения меня медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени (с изображением мечей). Указ президента Российской Федерации №… от … числа … месяца. Уф… – Рука сама потянулась к стоявшей на столе рюмке с налитым в нее соком…

Веселье было в самом разгаре. Кузнецов с тоской глядел на награждаемых, мечтая, что и у него когда-нибудь будет своя заслуженная награда – медаль или, возможно, орден, а может, и два. До конца командировки оставалось еще три с половиной месяца, так что времени «особо отличиться» хватало.

– Ты чего хмурной? – ткнул его локтем сидевший справа Лыжин.

– Да так… – Олег неопределенно пожал плечами.

– Хряпни водочки пару стаканов, и настроение придет. – Иван, не раздумывая, наполнил стакан Кузнецова до краев. – Пей!

– Сейчас вместе со всеми, – не стал отказываться Олег, но и не спеша напиваться в одиночку.

Поднявшийся замполит сказал тост, выпили, пошло хорошо. Расстаравшийся на закуску начальник столовой старший прапорщик Феофанов сидел в уголочке и довольно улыбался, а все три приехавшие с отрядом женщины расположились тесной группкой, оберегаемые с обеих сторон бывшими здесь же в командировке мужьями. Алферов о чем-то весело переговаривался с пропускающим уже второй тост Иволгиным. Из всего отряда за столом не было только нескольких дежуривших офицеров ОРО и замкомбата Борисова, накануне уехавшего в Ханкалу за продуктами, так что вместе с ним отсутствовал и начпрод Аверинов. Остальные были в сборе и в связи с отсутствием на ближайшие дни боевого распоряжения вполне могли себе позволить небольшой отдых.