Текст книги "Снег, газ и стальные трубы"

– Ну-ну, врачей ругать, – улыбнулась Лариса. – Иногда они очень вовремя больничные дают.

– Давай мы сейчас с тобой пообедаем, а потом куда-нибудь сходим. Хочешь в театр? Я там давно не был.

– Хорошо. Только уже не обедать, а ужинать пора.

– Вот видишь, как я разленился. Даже пообедать лень.

– Где у тебя продукты? Я сейчас что-нибудь приготовлю.

– Я сам. Ты же у меня в гостях.

– Позволь это сделать мне. Ты лучше в комнате убери, а то у тебя здесь как в больнице.

Лариса ушла на кухню. Виталий выключил телевизор, быстро навел порядок в комнате, включил магнитофон и пошел на кухню помогать Ларисе. Они заговорили о каких-то пустяках, стали делиться последними новостями, и Лариса окончательно успокоилась. Виталий старался казаться веселым и здоровым, но чувствовал, что у него начинает подниматься температура. Когда они приготовили обед, Виталия уже покачивало от усталости и немного подташнивало. Сели обедать. Чувствовалось, что Лариса сильно проголодалась, она все ела с большим удовольствием. У Виталия аппетита не было. Он через силу заталкивал в себя пищу. Хотелось добраться до дивана и прилечь. Но Виталий изо всех сил старался поддержать компанию.

Когда дошли до чая, раздался звонок у входной двери. Виталий постарался как можно бодрее выйти в коридор и открыл дверь. На лестничной площадке стоял Сергей Наумов – инженер из группы Виталия.

– Здравствуй, Сергей.

– Привет, старик. Как себя чувствуешь?

– Вполне сносно. Заходи, как раз чай готов. У тебя, наверное, нюх. Знаешь, когда появляться.

– Да я после работы решил заскочить. Ты тут в одиночестве от скуки до ручки не доходишь?

– Вроде нет.

Сергей прошел на кухню и с удивлением увидел Ларису. Они поздоровались.

– Да, я вижу, ты тут не скучаешь, – усмехнулся Сергей.

– Это Лариса, – представил Виталий, – а это мой друг Сергей.

Сергей с удивлением взглянул на Виталия. Какие, к чертовой матери, друзья? Когда Виталий пришел на предприятие, у них с Сергеем установилось что-то наподобие дружбы. Сергей работал на предприятии дольше Виталия, но звезд с неба не хватал, служебное рвение не проявлял и за несколько лет работы так и не вырос из простого инженера во что-нибудь более солидное. Как только начался быстрый подъем Виталия по служебной лестнице, дружбе наступил конец. Остались приятельские отношения, да и то только те, которые могут быть между начальником и подчиненным. Впрочем, если Виталий хочет называть его другом, пусть называет.

Лариса Сергею понравилась. Они быстро нашли общий язык, и между ними завязалась оживленная беседа. Виталий был этому рад. Он уже сильно устал, и не хотелось даже разговаривать. Чай затянулся надолго. Виталий лишь изредка вставлял реплики в разговор, в основном невпопад.

– Как у вас с Ингой дела? – спросил он.

Сергей сразу же помрачнел.

– Спасибо, – хмуро произнес он. – Вашими молитвами.

– Что? – не понял Виталий.

– Я тогда не приехал, и мы поссорились. Собираюсь к ней на праздники. Может быть, и помиримся.

– Помиритесь, конечно, – заверил Виталий.

– Ладно, мне пора, – сказал Сергей. – Я пошел домой. Старик, ты кончай болеть и выходи на работу, а то без тебя скучно.

Сергей встал из-за стола. Уже в дверях он повернулся и сказал:

– Лариса, если вы собираетесь за него замуж, то учтите, у этого человека есть людоедские замашки.

Лариса с удивлением посмотрела на Сергея. Виталий промолчал. Он проводил Сергея и вернулся на кухню.

– Виталий, о чем это он? – спросила Лариса.

– Да знаешь, одну историю мне простить никак не может. Он когда-то просил у меня два отгула авансом. Хотел съездить к своей Инге в Таллин. Говорил, что у него судьба решается: собирается жениться. Отгулов у него не было, и я его не отпустил.

– Почему? Неужели тебе было жалко двух дней?

– Пойми, у меня в группе двадцать человек, большинство из них с высшим образованием. А человеку с высшим образованием ничего не стоит придумать уважительную причину, чтобы не выйти на работу. Если я буду проявлять мягкотелость, то у меня все развалится.

– Но ведь Сергей причину не выдумывал.

– Сергей не выдумывал. Но дисциплина начинается в малом, а продолжается…

Виталий не стал заканчивать фразу. Не хотелось сейчас говорить прописные истины. Лариса с минуту молчала, потом задумчиво произнесла:

– По-моему, нельзя так жестко относиться к людям.

Нервы не выдержали, Виталий вспыхнул. Это же надо, она собирается его учить!

– Знаешь, – с трудом сдерживая себя, сказал он, – вот окончишь институт, и у тебя будут в подчинении люди, тогда поймешь, что я прав. Дисциплина должна быть жесткой, иначе подчиненные сядут тебе на шею, и все пойдет наперекосяк. А кому и когда приносила пользу расхлябанность?

– Кому и когда? – переспросила Лариса. – Да хотя бы мне. То, что ты называешь расхлябанностью, помогло мне сегодня убежать с занятий и прилететь в Ленинград. Если бы я строго подчинялась дисциплине, то сидела бы сейчас в Харькове.

– А прилетела ты совершенно напрасно. Тебе объявят выговор. Я не настолько болен, чтобы из-за меня выговоры зарабатывать.

В душе Виталий понимал, что Лариса права. Нельзя стричь всех под одну гребенку. Дисциплина сама по себе слепа и глуха, на то он и руководитель группы, чтобы людьми руководить, а не превращать их всякое затруднительное положение в безвыходное. Лариса, сама того не подозревая, зацепила Виталия за больное. За его неумение и нежелание руководить людьми. Виталий много раз думал, почему у него так плохо получается руководство, и пришел к выводу, что в своем соревновании с Левой он зашел слишком далеко и занял должность, не имея пока на это морального права. Он опередил свой возраст лет на пять и стал руководить людьми, сам не имея достаточного опыта. А как правильно руководить, его нигде не учили: ни в школе, ни в институте, ни на работе. Он тонул в работе руководителя, как в болоте, и не знал, за что хвататься в первую очередь. Впрочем, одного ли его? Руководителей его ранга, как правило, никто не учил. Но те из них, что стали руководить людьми лишь благодаря собственной энергии, не имея связей и могущественных покровителей, были старше Виталия. Он чувствовал себя среди них как котенок перед львами. Не желая в этом признаваться, он старательно натягивал на себя львиную шкуру и ужесточал требования к себе и подчиненным. Положительные результаты это, конечно, приносило, но не в том количестве и не в таком качестве, как хотелось.

Лариса с удивлением смотрела на Виталия, не зная, что говорить. В это время раздался телефонный звонок. Виталий облегченно вздохнул: звонок заполнил затянувшуюся паузу. Он извинился перед Ларисой и поднял трубку.

– Виталий, здравствуй, – раздался в трубке женский голос. – Узнаешь?

Виталий чуть не зарычал от злости. Как не вовремя!

– Узнаю. Привет.

– Рад, что позвонила?

– Ага.

– Что-то не слышу большой радости в твоем суперинтеллигентном «ага».

– Рад, рад. От радости уже на люстру залез.

Лариса с интересом слушала ответы Виталия, хотя смысл разговора, конечно, не понимала.

– Спустись с люстры, – сказали в трубке. – У меня есть к тебе одно предложение. Боюсь, что от неожиданности упадешь и разобьешься.

– Считай, что спустился. Послушай, какие могут быть предложения на ночь глядя?

– Не на ночь, а на завтрашний вечер.

– До завтрашнего вечера еще дожить нужно.

Виталия раздражал этот бестолковый разговор.

– Приходи завтра ко мне в гости. Я ведь знаю, что ты будешь один дома сидеть. Приходи лучше ко мне. Родителей не будет, останемся вдвоем.

– Спасибо за приглашение. Извини, но я не приду.

– Почему?

Виталий молчал.

– Выдумываешь уважительную причину? – спросили из трубки.

– Зачем же придумывать? – усмехнулся Виталий. – Я болен, и очень сильно.

– Я чувствую, ты сегодня не в духе, – на другом конце телефонного провода были настроены очень решительно. – Ничего, я подожду, когда у тебя изменится настроение. Надеюсь, это произойдет завтра. Завтра я и позвоню. Ты же все равно будешь один дома сидеть.

– Не стоит беспокоиться, – довольно невежливым тоном ответил Виталий. – Настроение не изменится. Да и болею я.

– Как выздоровеешь, приходи. А то с тобой и со здоровым тяжело общаться, с больным же…

– Спасибо за откровенность, – сказал Виталий и положил трубку.

Лариса с недоумением посмотрела ему в глаза.

– Девушка? – спросила она.

– Да.

– Очень красивая?

– Да.

– А почему ты с ней так разговаривал?

– Как?

– Грубо. А если она тебя любит?

– Нет. Она меня не любит.

– Но ведь она приглашала тебя к себе в гости. Значит, ты ей нравишься.

– Я ей не нравлюсь. Ей нравится совсем другое.

– Не говори загадками. Лучше, если, конечно, хочешь, объясни.

– Хорошо, объясню, – согласился Виталий. – Примерно год назад я зашел домой к моему единственному настоящему другу Леве. Эта девушка была у него и вела себя как самая настоящая хозяйка. Леву же я просто не узнал. До этого он был вполне нормальным человеком, а тут ни с того ни с сего начинает хвалиться своими достижениями в технике и науке, нахваливать свою кандидатскую диссертацию, хвастаться своей зарплатой. Думаю, совсем плохо человеку стало. Немного его, правда, понять было можно. Девушка она очень красивая, одета со вкусом, разговор на любую тему поддержать может. Вот Лева с ума и сошел. Мне захотелось Леву немного в чувство привести, и меня черт за язык и потянул. Я сказал Леве, что нечем, мол, хвалиться, у меня и зарплата больше и у меня «Жигули», а у него «Запорожец». Понимаешь, специфика работы на нашем предприятии такова, что у нас платят гораздо больше, чем на заводе. Лева человек был очень неглупый, понял, что несет ересь, и успокоился. Мы попили чайку, обговорили с Левой свои дела, и я собрался уходить. Эта девушка попросила, чтобы я ее до метро проводил. У Левы глаза на лоб полезли, когда она так рано решила ехать домой. По дороге к метро она попросила у меня какой-то справочник, которого якобы не оказалось у Левы. Я ответил, что не помню, есть ли он у меня. Она взяла у меня номер моего телефона и сказала, что позвонит на следующий вечер. На следующий вечер, часов примерно в девять, она действительно мне позвонила. Я в тот день забегался на работе и совершенно об этом справочнике забыл. Я попросил ее минут пять подождать у телефона, пока я его поищу. Она мне отвечает, что стоит у моего дома и, с моего разрешения, хотела бы ко мне зайти и посмотреть сама. Куда тут денешься? И откуда только мой адрес узнала? Она зашла и просидела у меня часа два. Пили чай, говорили о том о сем. Меня поразило, что она обо мне уже многое знает. Потом она приходила еще раз. Я спросил у Левы: как сии поступки расценивать? Лева сам ничего не понимал. У Левы с ней были серьезные отношения. Не берусь судить, но, возможно, он даже собирался на ней жениться, да и она вроде была не против. А тут совершенно непонятное поведение. Умный мужик Лева неожиданно поглупел и стал меня страшно ревновать. Меня такое отношение друга совсем не устраивало. В ее же поведении меня больше всего поражала стопроцентная уверенность в своей неотразимости и, соответственно, уверенность в поступках. И все, никаких других чувств она у меня не вызывала. Мы с Левой разными окольными путями попытались выяснить, что же происходит. И выяснили. Оказалось все просто и противно. Оказалось, все дело в разнице в зарплате у нас с Левой и в том, что машины разных марок. Никто ей не нужен: ни я, ни Лева. Она лишь интересуется моей кандидатской, моей зарплатой, моей машиной. Другими словами, я такой же товар, как и Лева, только качеством повыше.

Виталий произнес эти последние слова и, взглянув в глаза Ларисе, осекся. В ее глазах он увидел… гнев! Он ожидал какой угодно реакции, только не такой.

– Какая пошлость, – тихо сказала Лариса.

– Что делать? Живут на свете и такие люди.

– Нет, не то… Как вы могли, два взрослых человека, кандидаты наук, подумать такое о девушке? Окольными путями что-то о ней выясняли. Сплетни собирали? А у нее самой спросить не могли? Может быть, девушке один понравился, а другой – нет? Зарплата, машина… До чего все это противно!

– Лариса…

– Что «Лариса»? Я сейчас подумала, какого ты мнения обо мне. Ведь ты же можешь все, что угодно, вообразить, раз так самоуверенно и пошло рассуждаешь о девушке.

– Лариса, перестань. Я и ты – это ведь совсем другое…

– Другое? У меня в Ленинграде ни машины, ни квартиры, ни даже прописки нет и никогда не будет. Может быть, ты считаешь, что я тоже на все это позарилась?

– Лариса, это жестоко. Я этого не заслужил.

– Жестоко? Я тогда в поезде и в Харькове тебя просто не поняла. Ты мне показался отличным парнем, и я даже, если хочешь знать, тебя полюбила. Но здесь, в Ленинграде, ты совсем другой. Я это почувствовала, еще когда тебе из Харькова звонила. С тобой говорить было очень тяжело, ты давал какие-то невразумительные ответы. Теперь я понимаю, что ты мне сказал вчера по телефону. И не пытайся все списать на свою болезнь. Здесь, в Ленинграде, я слышала, как ты всего один раз говорил по телефону, видела человека, которому ты сильно испортил жизнь, и извини, Виталий, но мнение о тебе у меня сложилось не самое лучшее. По-моему, ты только стараешься казаться хорошим. А на самом деле…

Она ненадолго замолчала. Виталий тоже молчал. Он не мог говорить. Эта молодая, совсем еще зеленая девчонка рассуждала очень трезво. Ее слова били Виталия по самым больным местам. Он чувствовал, что вот-вот сорвется.

Лариса, глядя в сторону, продолжила:

– Вот ты сейчас болен, и я, кажется, понимаю, почему к тебе не зашел никто из друзей. У тебя их просто нет. Сергей к тебе пришел, потому что его на работе заставили. Он с тобой и разговаривать-то не хотел. Со своим, как ты говоришь, единственным другом ты поссорился из-за этой девушки. К тебе никто не придет ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.

– Но ведь ты же приехала, – тихо сказал Виталий.

В его голосе прозвучала смертельная тоска. Это был голос человека, выпрашивающего милостыню. Он в самом деле просил. Но милостыня была слишком велика, чтобы ему могли ее так сразу и легко дать. Он хотел просто человеческого отношения. Всего того, чего он был уже долгое время лишен. Ему хотелось, чтобы с ним просто поговорили, не судили его, не рассуждали о его поступках, а просто поговорили. Но сам он разучился разговаривать с людьми. С первых же их слов, с первых действий он начинал формировать о них свое мнение. И это мнение редко бывало очень высоким. Сейчас же он хотел обмануть судьбу. Ему хотелось просто немного тепла, обычного человеческого тепла.

– Да, я приехала, – задумчиво сказала Лариса. – Теперь жалею о том, что приехала.

Все. Эти слова поставили последнюю точку. Нервы, почти год напряженные до предела, опять не выдержали. Виталий сорвался. Все свалилось в кучу: и пожар на станции, и гибель Левы, и отсутствие друзей, и неумение Виталия руководить людьми, и много, много всего другого.

Виталий раздраженно заговорил. Он плохо помнил, о чем говорил. Кажется, говорил о друзьях, которые в любой момент могут предать, о женщинах, которые изменяют, о сослуживцах, которые мечтают его подсидеть, еще о чем-то. Впрочем, Лариса его не слушала.

Она дождалась, когда Виталий умолкнет, и твердо сказала:

– Я немедленно хочу улететь в Харьков.

– Задерживать не стану. Самолет завтра утром.

– А уеду я сейчас же.

– Ничего не выйдет. Не сидеть же тебе всю ночь в аэропорту? Какой бы плохой я ни был, но этого не допущу. Так что хочешь не хочешь, а эту ночь тебе придется провести здесь. Завтра я тебя сам в аэропорт отвезу. В последний раз все-таки.

– Хорошо, – согласилась Лариса. – Только учти, что дверь в комнату я закрою.

– Не волнуйся. Я туда не войду. Меня что-то совсем не тянет.

Лариса встала и вышла из-за стола. Она зашла в комнату и резко захлопнула за собой дверь. Он услышал, как Лариса закрыла дверь на запор, и… ее плач. Самый настоящий детский плач, плач не женщины, а подростка, просто какой-то рев. У Виталия внутри все перевернулось. Он хотел идти в комнату, успокоить Ларису, но, скрипнув зубами, остался на кухне.

Он сел на небольшой кухонный диван и обхватил голову руками. Глупость! Какая глупость! Всю сознательную жизнь мечтал о девушке, которая ему понравится, которой он бы понравился, которая понимала бы его с полуслова и которую он бы понял. И вот такую девушку встретил. И она его поняла. Поняла полностью и даже не с полуслова. И так глупо с ней поссориться!

Нужно мириться. Но как?! Ведь он, если даже всю ночь перед закрытой дверью на коленях простоит, ничего не добьется. У Ларисы характер оказался ничуть не мягче, чем у него самого.

Он лег и уставился невидящим взглядом в потолок. Неужели в нем не осталось ничего человеческого, за что его можно было бы полюбить? Неужели теперешнее его положение и есть то, из-за чего они с Левой устроили свое бешеное соревнование и рвались вперед, расталкивая всех локтями? Неужели какие-то материальные выгоды и более или менее престижное положение – это все, чего он может достичь в жизни? Он оказался даже не в состоянии жениться на нормальной девушке, которая ему очень понравилась. И морально в тридцать лет оказался стариком с измотанными чуть ли не до состояния инвалидности нервами. Как все было глупо и до омерзения противно.

Виталий еще долго лежал без движения. Он потерял счет времени и не мог сказать, когда наступила ночь. Ночь пришла жуткая, с кошмарами и галлюцинациями. Лишь под утро удалось забыться в более или менее спокойном сне.

Утром его разбудила Лариса:

– Вставай, до вылета самолета осталось три часа. Боюсь опоздать.

Виталий быстро встал, умылся. Чисто механически оделся и вернулся на кухню. Лариса готовила завтрак.

– Вызови мне такси, – попросила она.

Виталий отрицательно покачал головой и показал Ларисе ключи от машины.

– Не опоздаем? – спросила она.

Он, все так же молча, сделал отрицательный жест. Ушел в коридор, надел куртку, шапку и вышел из квартиры. Гараж был в десяти минутах ходьбы от дома. Виталий бодро прошагал это расстояние и открыл двери гаража. Сел в машину и попытался завести мотор. Он долго терзал стартер, пока двигатель не стал чихать и кое-как не заработал. Виталий несколько минут прогревал его, потом вывел «Жигули» из гаража. Привычными движениями закрыл его, повесил замок и снова сел в машину. Доехал домой, оставил машину у подъезда и поднялся на свой этаж.

Когда он зашел в квартиру, Лариса уже приготовила завтрак. В коридоре стояла ее уложенная сумка. Виталий снял куртку, шапку и вошел на кухню. Они молча позавтракали.

– Может быть, ты что-нибудь скажешь? – не выдержала Лариса.

Виталий пожал плечами.

– Как хочешь, – с досадой сказала она.

Они вышли из квартиры и сели в машину. Виталий завел мотор, привычно взглянул вперед, потом в зеркало заднего обзора и вывел машину из двора. Они выехали на проспект, и Виталий повел машину на малой скорости в правом ряду. Он чисто механически переключал передачи, реагировал на сигналы светофоров, поворачивал, кого-то пропускал вперед, перестраивался из ряда в ряд и делал другие привычные для любого водителя вещи.

Лариса отрешенно смотрела вперед, лишь изредка бросала осторожные взгляды на Виталия. Оба молчали.

При выезде на набережную одного из бесчисленных каналов Виталия перед самым перекрестком застал желтый свет светофора. Виталий затормозил, но совсем останавливать машину почему-то не стал и поворачивать – тоже. «Жигули» на малой скорости прокатились через перекресток, к удивлению пешеходов, продрались через кусты зеленых насаждений, почти останавливаясь, проехали по тротуару и, упершись бампером в решетку канала, остановились окончательно. Лариса, не успевшая даже испугаться, с удивлением посмотрела на Виталия.

Виталий сидел все так же прямо и, глядя вперед, покачивал руль туда-сюда. Ему казалось, что он все еще ведет машину.

– Виталий, – с тревогой произнесла Лариса.

Он продолжал сидеть все в той же позе.

– Виталий, что ты делаешь?! – вскрикнула Лариса и стала трясти его за плечо.

Виталий оторвал руки от руля, провел ладонью по лбу, потом повернулся к Ларисе и долго на нее смотрел. Лариса старалась поймать хоть какую-нибудь мысль в его взгляде и не могла. Наконец Виталий тряхнул головой, и в глазах у него появилось осмысленное выражение.

– Лариса?! – с удивлением произнес он. – Как ты сюда попала?

Потом он окинул взглядом машину, набережную и снова удивился:

– А что мы тут делаем?

Он ничего не помнил!

Лариса с ужасом смотрела в лицо Виталию, не зная, что делать. Он откинулся на сиденье и закрыл глаза.

На перекрестке остановилась милицейская «Волга». Из нее вышел молоденький лейтенант и подошел к «Жигулям». Увидев Виталия, он спросил у Ларисы:

– Пьян?

– Нет, болен.

– Зачем же в таком состоянии садился за руль?

– Это случилось неожиданно.

– Сердечный приступ?

– Да.

– Вызвать скорую?

– Не нужно, – глухо сказал Виталий. – Сейчас приступ пройдет.

– Машину нужно отсюда убирать. А вам сегодня лучше бы за руль не садиться. Девушка, у вас права есть?

Лариса отрицательно покачала головой и попросила:

– Будьте добры, помогите нам.

– Ладно, я сейчас.

Милиционер вернулся к «Волге». Там он о чем-то переговорил с еще двумя сидящими в ней офицерами. Потом достал фотоаппарат, сфотографировал упершиеся носом в решетку «Жигули» и сказал несколько слов по радио. Вернулся к «Жигулям» и сказал Виталию:

– Предъявите ваши документы.

Виталий с трудом достал из кармана права и технический паспорт. Милиционер тщательно их проверил и вернул назад.

– Вы можете пересесть на другое сиденье?

Виталий с трудом приподнялся, открыл дверь, вылез из машины и перебрался на заднее сиденье. Милиционер сел за руль.

– Вы где живете?

Виталий назвал адрес. Лейтенант завел двигатель, развернулся на тротуаре, съехал на мостовую и повел машину в сторону дома Виталия. Сзади шла милицейская «Волга».

У подъезда милиционер остановил машину, заглушил двигатель и спросил у Виталия:

– Сами домой доберетесь?

– Попробую.

Виталий вышел из машины, сделал один шаг, покачнулся и схватился за дверь.

– Я вам помогу, – сказал лейтенант.

Он и Лариса привели Виталия домой и усадили в кресло.

– Большое вам спасибо, товарищ лейтенант, – поблагодарила Лариса.

– Не за что. Смотрите, чтобы он в ближайшее время не садился за руль, иначе наломает дров. Штраф и вызов на водительскую медицинскую комиссию для определения его способности водить машину мы пришлем по почте.

Лариса развела руками.

– Держите ключи от машины, – улыбнулся ей лейтенант. – Двери я закрыл, так что можете не беспокоиться.

Лариса проводила лейтенанта до двери, и он ушел. Она вернулась в комнату. Виталий смотрел на нее напряженным взглядом. От этого взгляда Ларисе стало не по себе.

– Лариса, – наконец произнес Виталий, – скоро сюда придет врач. Я тебя попрошу: не говори ему ни слова о том, что со мной случилось. Я никуда не выходил, ничего не делал, а лежал на диване и смотрел телевизор.

– Почему? Ты же болен, и очень сильно.

– Меня могут забрать в больницу.

– Может быть, так будет лучше? Там тебя вылечат.

– Да, вылечат. Но ты понимаешь, в какую больницу меня могут поместить? Я потом не смогу работать.

Лариса промолчала.

– И еще. Я хочу перед тобой извиниться. Прости, что не смог проводить. Я вызову тебе такси.

– Я никуда сегодня не поеду.

– А как же институт? У тебя будут большие неприятности.

– Сейчас это уже не важно. Я остаюсь здесь.

И она осталась.

Платформа Абрамцево

Виталий все так же сидел на скамеечке. Нервы не успокаивались и продолжали вибрировать. Да, именно тогда, после второй командировки в Харьков, у Виталия и произошел первый серьезный приступ. Это был первый звонок. Да какой там звонок – гром, после которого крестятся. Но мужик, то есть Виталий, не перекрестился. Что он тогда сделал?

Они с Ларисой дождались врача, и Виталий в присутствии врача постарался выглядеть как можно здоровее. Врач, женщина средних лет, конечно же, заметила, что Виталий старательно бодрится, и провела осмотр очень тщательно. Она сказала, что бронхит у Виталия протекает очень тяжело, и еще раз предложила лечь в больницу. По ее мнению, у Виталия кроме бронхита было еще что-то, но она сейчас это определить не может. Виталий знал, поэтому категорически отказался лечь в больницу. Он боялся, что врачи быстро докопаются до его больных нервов.

Врач только развела руками и сказала, что тогда Виталию может потребоваться сиделка. Лариса сказала, что этой сиделкой может быть она. Виталий попытался протестовать и заявил, что Лариса пропускает занятия в институте, но врач его успокоила. Она объяснила, что может выдать Ларисе больничный лист по уходу за больным. На этом остановились.

Врач дала Ларисе какие-то указания и ушла, а Виталий разделся и лег в постель. На него навалился сон, какой-то мертвый, беспробудный сон, он как будто провалился в глубокую яму. Лариса не могла его разбудить даже для того, чтобы он принял лекарство.

Виталий проснулся через сутки. Чувствовал себя он просто великолепно. Остался легкий кашель, и тот прошел буквально за пару часов. Но Лариса вставать ему не давала, ссылаясь на указания врача. Виталий так и остался до ночи в постели. А ночью произошло то, что и должно было произойти. Эту ночь в постели Виталий провел вместе с Ларисой.

На следующий день Виталий и Лариса уже со смехом вспоминали его болезнь. По их мнению, не было вообще никакой болезни. Просто Виталия доконало его смертельное переутомление. Еще бы, при таком-то графике работы! Бесконечная нервотрепка, бесконечные переезды с одного конца страны на другой кого хочешь доведут. Как говорится, укатали сивку крутые горки.

И как в такую версию можно было не поверить? Тем более что на руках оказался подарок судьбы: больничный для Виталия и больничный для Ларисы по уходу за больным Виталием. Они провели три прекрасных дня в Ленинграде. Потом Лариса улетела в Харьков.

После этого начались суетливые дни. Но суета была приятной, она была направлена на то, чтобы Лариса и Виталий могли жить вместе.

Одним словом, осенью Лариса училась на втором курсе уже ленинградского института и фамилия у нее была такая же, как и у Виталия. Виталий же прочно забыл о каких-либо измотанных нервах, о болезнях и тем более о галлюцинациях. Лариса, казалось, вдохнула в него вторую жизнь.

Много позже, будучи в гостях у родителей, Виталий разговорился со своим отцом. Отец внимательно выслушал рассказ Виталия о пожаре на станции, о гибели Левы, галлюцинациях и кошмарах, которые его мучили. Отец усмехнулся и сказал: Виталий правильно сделал, что ничего об этом не рассказывал врачам. Те особо разбираться не стали бы, а упекли бы Виталия в психушку. На самом деле, с точки зрения отца, дело было совсем в другом. Сын очень поздно женился, и это мужские гормоны бурлили у него в крови, не давая нормально жить. Неженатые мужики в его возрасте и не такое творили, чуть ли не по крышам по ночам гуляли. Нельзя в его возрасте быть холостым.

Виталий таким объяснением остался вполне доволен, тем более что никакие болезни его больше не мучили.

А еще отец сказал, что у него разболелись старые фронтовые раны и он боится, что долго не протянет. Ему очень хотелось бы перед смертью подержать на руках своего внука или внучку. Так что Виталию нечего тянуть с детьми. Виталий с Ларисой тянуть не стали, и через некоторое время на свет с разницей в два года появились Дениска и Тема.

Жизнь, кажется, складывалась. Дружная любимая семья, хорошая работа, неплохой достаток, работа над докторской диссертацией. И что самое удивительное, у Виталия появились друзья – Лариса хоть и совсем немного, но сумела изменить его характер. О чем еще человеку мечтать?

Теперь-то Виталий знает, что ему тогда нужно было сделать. Нужно было отправить Ларису в Харьков, а самому лечь в больницу. Вряд ли это помогло бы его здоровью, но последующих трагических событий можно было избежать. Могло бы случиться что-нибудь другое, но такой жизненной катастрофы точно не было бы. Напрасно он тогда женился.

Воспоминание о сыновьях больно ударило по нервам. Нервы опять загудели, как натянутые канаты. Нет, нельзя думать о семье. Нужно переключиться на что-то другое. Подумать о каком-нибудь человеке, у которого в жизни все получается легко и правильно.

Чем, к примеру, в это время занимался Костя Соловьев?