Текст книги "Карибская сага"

Глава двадцать первая, самая короткая, кровавая и грустная
Загадка женской души

В бешеном темпе они выбросили из подземелья рюкзаки, мешки с документами, оружие и камышовую кошку Маркизу…

Куда выбросили? В абсолютную и непроглядную темень.

А что было ещё делать? «Зелёное время» в песочных часах заканчивалось неумолимо…

Джедди замешкался на выходе, Ник сильно дёрнул его за шиворот, и дверь тут же захлопнулась, издав на прощанье громкий «чмок».

Ник нагнулся и осторожно пошарил рукой по сторонам.

«Ага, трава, а это – какой-то колючий кустарник», – он резко отдёрнул руку, зубами вытащил из ладони большую занозу. Свежий ветерок ласково погладил лицо, взъерошил волосы на голове, пахнуло лавандой и совсем чуть-чуть – прошлогодней осенней листвой.

Без сомнений, они находились на земной поверхности. Но где конкретно? И почему вокруг было так темно?

– Айна, – негромко позвал Ник. – Что тут у нас? Подскажи, пожалуйста.

Айна, видевшая в темноте не хуже, чем ночной хищник, откликнулась сразу:

– Всё нормально, командир, мы на Индейском Нагорье. Сейчас ночь, а всё небо покрыто облаками, звёзд не видно, поэтому так темно. Я чую с правой стороны слабый запах дыма, предлагаю туда и идти…

Где-то в темноте испуганно запричитал Джедди:

– Сеньора Анна. Меня сзади кто-то крепко держит. Помогите.

– Да это тебе закрывшейся дверью просто куртку защемило, – через минуту объявила Айна. – Подожди, я её сейчас ножом обрежу…

Отряд снова разбился на две части, на сей раз по принципу: зрячий – слепой, зрячий – слепой. Сизый и Джедди, также отлично видевший в темноте, остались охранять бесценный архив товарища Троцкого, а Ник с Айной отправились на разведку.

Вернее, настоящей разведчицей была только Айна, а Ник при ней значился незрячим инвалидом, висевшим у девушки на ногах бестолковым балластом. Что поделаешь, не хотелось ему отпускать Айну одну. Ну, не хотелось – и всё тут…

Вот, такой каприз его посетил.

Так и шли: Айна впереди, выбирая безопасный путь, с винчестером наперевес, Ник – за ней, крепко держась одной ладонью за хрупкое женское плечо и сжимая в ладони другой руки верный браунинг.

Минут двадцать они шли по склону холма, поросшему невысокой пахучей травой, обходя колючие кустарники и спускаясь неуклонно вниз – по витку пологой спирали.

– Чувствуешь запах, командир? – спросила Айна.

Ник резко втянул носом воздух.

Да, явственно попахивало дымком, причём, не простым, а именно что от походного костра.

– Сейчас будем резко поворачивать, – предупредила Айна. – Ноги выше поднимай, тут полно крупных валунов.

Повернули.

– Ух, ты! – громко воскликнул Ник. – Красотища-то какая!

Впереди, сквозь непроглядную черноту, заманчиво мигали десятка два жёлто-оранжевых костров-светлячков.

– А ведь это – лагерь наших ополченцев из Сан-Анхелино, – облегчённо вздохнула Айна. – Неужели, вырвались? Как хорошо-то…

Через полтора часа, уже в серой предрассветной дымке, они подошли к лагерю ополченцев.

– Стой! Кто идёт? Быстренько назовите пароль! – прилетел от ближнего костра строгий голос Зорго. – Пальну – на раз…

– Жёлтая Роза! – радостно проорал Ник. – Это я, Андрес Буэнвентура, не стреляй, старина!

Айна не удержалась и ехидно добавила:

– Так-то вы принимаете дорогих гостей? Сами, понимаешь, приглашали на свадьбу, а теперь оружием грозите? Нехорошо это! Я на вас жаловаться буду! Лично сеньоре Саре Монтелеон…

Встреча боевых друзей прошла, как принято говорить в официальных сообщениях, в приятной и дружеской обстановке.

– Почему я не вижу герра Вагнера? – обеспокоенно спросил Ник.

– А наш баварский дружок уже третьи сутки находится на втором подземном горизонте, – сообщил Зорго. – Во главе семидесяти добровольцев, которые расчищают от завала коридор, ведущий в Тайный зал. Работают – как заведённые: бурят, взрывают, очищают, снова – взрывают… Метров триста уже прошли. Очень торопятся, боятся, что вы там помрёте от голода. Тоже мне, мальчишки глупые, нашли за кого бояться…

– Не волнуйтесь, дорогой сеньор Андрес, – прервала своего жениха Сара Монтелеон. – В пещеру уже послали гонца, чтобы сообщить спасательной команде радостную новость, а через пять минут с десяток наших людей выйдет на помощь сеньору Алексу и Джедди. Вы успокойтесь, присаживайтесь у костра, сейчас мы вас накормим от души, а то вон как вы отощали: куртка как на вешалке висит, шатает вас из стороны в сторону…

Ник и Айна плотно позавтракали и вкратце рассказали ополченцам о своих подземных приключениях-открытиях. Как Ник и предполагал, история о Драконе и инопланетных узниках была встречена не то, чтобы с недоверием, но с вежливым недопониманием и совершенно без энтузиазма. На кислых физиономиях слушателей было откровенно написано: мол, если сеньору угодно всё это рассказывать, то это право сеньора…

К различным чудакам в Карибии всегда относились терпимо и с толикой пугливого уважения. Всем ведь понятно: то, что сегодня кажется чудачеством и нездоровыми фантазиями, завтра может запросто оказаться непреложной истиной.

Но ведь это завтра, а сегодня-то у нас – сегодня!

Такая, вот, незамысловатая карибская философия…

Вскоре из подземелья выбрался усталый Банкин, тут же полез с жаркими объятиями и дотошными вопросами, хорошо ещё, что вскоре ополченцы на носилках доставили в лагерь Сизого – вместе с закрытым переломом на его мужественной ноге. Банкин, будучи ещё и штатным полевым врачом группы «Азимут», был вынужден наступить своему необузданному любопытству на горло и заняться Лёхиной ногой, пригласив красавицу Нару себе в ассистентки.

Вся первая половина дня прошла в нешуточных хлопотах и заботах: поглощение пищи, водно-гигиенические процедуры, медицинские мероприятия, связанные с лечением старых и свежих ран, ссадин и синяков, а также разговоры – со смыслом и совершенно без оного, ну, и тому подобные неотложные дела.

Первым же делом, Ник озаботился сохранностью ценных архивных документов, добытых с таким трудом.

Из больших камней они с Зорго выложили неровный овал, в образовавшееся пространство плотно уложили брезентовые мешки с бумагами и фотографиями, а поверх этого каменного «сейфа» поставили прочную палатку. На охрану палатки, по просьбе Джедди, заступили проверенные в деле индейцы чиго с Мэлви во главе.

Впрочем, Ник для бойцов «Азимута» составил отдельный график дежурств – в качестве дополнительного присмотра. Подстраховка, так сказать…

Первым на пост заступил Сизый: вольготно развалился на складном стульчике, забросив больную ногу, упакованную в белоснежный свежий гипс, на ближайший валун, – с винчестером в руках и зверским выражением на небритой физиономии…

В пять часов пополудни началась карибская свадьба.

Из подручного материала были заранее сколочены грубые столы и стулья, а особо важным персонам была предложена раздвижная походная мебель, взятая в качестве трофеев в жарких боях с подлыми американскими империалистами.

Особо важными персонами являлись: Ник и его подчинённые, капитан Зорго и его невеста Сара Монтелеон, Джедди с камышовой кошкой Маркизой, Джек Негро, индианка Нару – в качестве подружки герра Ганса Вагнера, и католический священник отец Джузеппе – пожилой седовласый красавец, важный и импозантный, итальянец по происхождению.

На столах быстро расставили нехитрое продовольствие, захваченное ополченцами с собой из дома. Припасами покойных американцев также не побрезговали: вскрыли все консервы с тушёной кенгурятиной, варёными макаронами и разными фруктами, также равномерно распределили эту заморскую экзотическую снедь по столам.

А со спиртными напитками проблем, и вовсе, не наблюдалось: двое суток назад из Сан-Анхелино прибыл караван, состоявший из дюжины разномастных возков и кибиток.

Одна, самая комфортабельная повозка предназначалась для достопочтенного отца Джузеппе, ещё две были заполнены весёлыми пьяненькими сеньорами и сеньоритами, а все остальные транспортные средства были забиты – под самую завязку – бутылками, флягами и бочонками, наполненными благородными винами, различными тропическими настойками и другими крепкими напитками…

Все участники торжественной церемонии расселись по своим местам, отец Джузеппе – в полной тишине – зачитал несколько коротких молитв общей традиционной направленности, после чего непосредственно перешёл к обряду венчания.

Зорго застыл в почтительном полупоклоне, прекрасная сеньора Сара скромно спрятала свои зелёные глаза за широкими полями коричневой шляпы, молчаливые зрители чуть заметно улыбались и лукаво перемигивались между собой

– Если кто-либо из здесь присутствующих знает причину, по которой этот брак не может быть заключён, – пусть встанет и сообщит всем нам об этой причине! – подошёл к финальной части церемонии отец Джузеппе, выждал добрых три минуты и, обрывая звенящую тишину, провозгласил: – Перед Богом и людьми объявляю вас – мужем и женой!

Через несколько секунд Ник совершенно оглох от громких криков и дружной канонады, производимой выстрелами из всех видов и типов огнестрельного оружия…

Честно говоря, эта карибская свадьба очень сильно напоминала Нику среднестатистическую русскую: песни и танцы под мелодичный звон парочки стареньких гитар, бесконечная вереница изысканных тостов и отдельные стычки не в меру подвыпивших гостей.

Разве что, никто не скандировал без остановки дурацкое: «Горько, горько!».

А так – очень и очень похоже…

В какой-то момент, когда свадебное празднование уже перевалило за свой экватор, Нару, загадочно улыбаясь, ушла к повозкам и вскоре вернулась, уверенно неся на своём худеньком, но крепком плече пузатый пятнадцатилитровый бочонок с вином.

Она поставила бочонок на стол и радостно сообщила на ломаном испанском языке, улыбаясь широкой и доброй улыбкой:

– Это вино из ягод дикой сливы, очень и очень вкусное!

Зорго повернул изящный бронзовый краник, подставил рот под тоненькую янтарную струйку и, сделав несколько глотков, подтвердил:

– Действительно – сливовое вино, и превосходное! Про это вино даже романс старинный есть, вот, послушайте:

 
Терпкое вино из ягод дикой сливы…
Под свечой искрится так оно…
Всё бредут хмельные пилигримы,
Воспевая славное вино…
 

– Да, Зорго, – согласился Ник, попробовав в свою очередь этого вина и выслушав романс до конца: – И вино отличное, и романс твой – что надо…

Солнце уже приближалось к далёкой линии горизонта. Неуклонно удлиняясь, ожили тени, закружились в причудливом хороводе…

Нару взяла трёхлитровый походный котелок, наполнила его из бочонка пахучим сливовым вином и пошла вокруг стола.

Каждый из гостей по очереди брал котелок в руки, говорил свой нехитрый тост, делал несколько глотков – сколько считал нужным – и возвращал котелок Нару.

Говорили все, вроде, о разном, а по сути получалось – об одном и том же.

О свободе, чести, достоинстве, справедливости, дружбе.

Очередь дошла до Айны.

– Отведайте, милая донна Анна этого славного вина. От Души предлагаю. Дикая слива в наших краях – символ искренней любви. Большой любви, до гроба, – дружелюбно (через переводчика Джедди), предложила Нару.

Айна взяла в руки протянутый котелок, улыбнулась – как-то слегка печально, после чего проговорила – едва слышно, задумчиво и неотрывно глядя на Сизого:

– Я пью – за любовь. И за детей наших – настоящих и будущих…

Поднесла котелок к губам, но глотнуть не успела.

Нару ловко выхватила из ножен острый кинжал и ударила Айну – прямо под сердце.

Быстро всё так случилось, никто не сумел ей помешать…

Нару, конечно, тут же порвали на мелкие части. Первым Сизый метнул свой нож – прожужжал серебристый веер, и у Нару из горла забил кровавый фонтан. Ник браунинг разрядил в подлую убийцу, Банкин – всю обойму из винчестера, остальные.… Порвать-то порвали, а толку?

«Какой же я дурак! Нет, даже не дурак – сволочь последняя!», – без устали корил себя Ник. – «Знал же, знал на уровне подсознания, что не кончится это добром. Как же иначе, голливудских фильмов-то, в своё время, досыта насмотрелся. А в этих фильмах всегда так было: кончается романтическая история полным хэппи-эндом, главные герой и героиня целуются, и тут – из-под обломков разрушенного здания – вылезает мерзкий монстр, убитый уже много раз подряд, поднимается, и герою, либо героине, подло стреляет в спину…. Знал ведь всё, а недосмотрел! Предлагал же тогда мудрый Аймар – сразу эту Нару зарезать, чтобы не рисковать. Так нет же, не послушались старика, слюнтяи…

Айна безостановочно хрипела и протяжно стонала – практически выла, а на её губах активно пузырилась странная, слегка зеленоватая пена.

Ник склонился над раненой девушкой, внимательно присмотрелся.

Нож, судя по всему, совсем неглубоко вошёл в грудную клетку и сердца не задел.

Почему же Айна так хрипит? А ещё – эта пена странная…

Подошёл Зорго, торопливо снял с мёртвого тела Нару ножны и, обнюхав их, тут же переменился в лице.

– Плохо всё, совсем плохо, – сообщил дрожащим голосом. – Это яд «бозанко», страшный, смертельный…

Джек Негро, повертев ножны в руках, хмуро подтвердил:

– Да, «бозанко». Страшная штука, придуманная индейцами племени чиго очень много Больших Солнц тому назад. От него нет спасения, человек, которому «бозанко» попал в кровь, умирает долго, в страшных мучениях.

Банкин осторожно вытащил кинжал из груди Айны, промыл рану перекисью водорода, потом – слегка разведённым ромом, смазал мазью Вишневского – вдруг, да вытянет яд, – тщательно перевязал.

Потом раненую на руках осторожно перенесли в наспех поставленную палатку.

Айне становилось всё хуже и хуже, она уже не стонала – кричала страшно и протяжно, её глаза закатились, зеленоватая пена клочьями слетала с губ…

Лицо молодой женщины разительно изменилось: слетел весь лоск и шарм, из-за которых многие принимали Айну за испанку с примесью крови благородных ацтеков, сейчас на грязном байковом одеяле лежала обычная чукотская девчушка – худая, измождённая, с неровным шрамом на серой щеке.

Сизый непрерывно носил в палатку к умирающей жене сосуды с разными отварами, орал на всех подряд, пинал мулов, подвернувшихся под ноги, и плакал – мелкими злыми слезами…

Всё правильно, как тут не плакать?

Сам во всём виноват: не попал бы тогда, как лох последний, в плен к этим чиго, – сидела бы себе Айна в Ленинграде, живая и здоровая, Афоню с Мартой воспитывала бы…

Ник сидел вместе с Банкиным и Джедди за походным столом, смолил без остановки местные гадкие папиросы, пил, не хмелея, крепкий ром – чарку за чаркой. Банкин что-то хмуро бормотал себе под нос, плавно водя остриём стилета по столу. Джедди крепко задумался, что называется – полностью ушёл в себя…

Подошёл Сизый. Он уже не плакал – строгий весь такой из себя, подтянутый.

Папиросу достал, закурил и заговорил – голосом бесцветным и мёртвым:

– Ей всё хуже становится. Щёки уже ввалились, почернели, волосы выпадают. Не хочу я на это больше смотреть…. Может, кто-нибудь из вас, а? Я сам – не смогу…

Ник переглянулся с Банкиным, оба сразу поняли – о чём это Лёха просит.

Молчали, отводили в сторону глаза.

Джедди очнулся от своих дум, поглядел на всех по очереди круглыми испуганными глазами.

– Вы что такое задумали? А? Вы, что же, хотите её…, – парнишка не смог договорить и потерянно замолчал.

– Это жизнь, мальчик, – негромко проговорил Сизый. – Нельзя по-другому….

– Можно! – твёрдо заявил Джедди. – Я спасу сеньору Анну! И не надо так недоверчиво качать головами! Я знаю, что говорю…. Понимаете, мой Огнин, – пальцем показал на медальон, – он очень многое может. Мне дон Романо рассказывал. Кто носит на своей груди Огнин, тот не может умереть ни от яда, ни от огня, ни от воды. Понимаете? Только это относится к настоящему хозяину Огнина. Ни к тому, кому просто дали его поносить, а к Хозяину…. Понимаете? Вот, я уже попрощался с медальоном, теперь он – не мой…. Пойдёмте, я передам Огнин его новой хозяйке…

Они вынесли Айну из палатки, бережно уложили на мягкую траву, согретую последними лучами заходящего тропического солнышка.

На девушку страшно было смотреть: живая мумия, почерневшая, беспрестанно кричащая от боли.

Ник не очень верил в целебную силу медальона, хотя, с другой стороны, верить было больше и не во что.

Все встали вокруг Айны, Джедди вышел вперёд, снял Огнин с шеи, в ладонях зажал, устремил глаза в небо и еле слышно прочёл какую-то молитву на незнакомом языке…

А потом коснулся губ умирающей древним медальоном.

Показалось, или действительно? Огнин на мгновение изменил свой цвет, словно бы подмигнул – по-доброму.

Как бы то ни было, но Айна тут же перестала кричать, а ещё примерно через минуту её лицо совершенно изменилось: щёки порозовели, нос вытянулся, чёрные глаза широко раскрылись – стали просто огромными…

Прекрасное такое лицо, красоты неземной, просто – ангельское.

– Господи, кто бы ты ни был на самом деле, – спасибо тебе! – хрипло выдохнул Сизый.

Впрочем, продлилось это чудо совсем недолго, вскоре Айне опять стало хуже, пропал куда-то ангельский лик. Но Ник уже твёрдо знал, что Айна не умрёт. Только, вот, её полное выздоровление могло затянуться на достаточно долгое время…

Глава двадцать вторая
Последний рывок

Ранним утром народные ополченцы возвращались в Сан-Анхелино.

Прощались тихо, чтобы не потревожить раненую Айну.

Девушка так и лежала без сознания в своей палатке, крепко сжимая ладонями обеих рук спасительный Огнин. По её лицу безостановочно стекали мелкие капельки холодного пота, закрытые глаза глубоко запали, на щеках выступили сине-жёлтые пятна.

Кошка Маркиза сидела у Айны в ногах и безостановочно урчала, видимо, молилась своим кошачьим Богам о скорейшем выздоровлении подруги.

Лёха, оставив вместо себя верного Джедди, покинул палатку и вышел проводить друзей.

Мимо верхом на лошадях и мулах проезжали их новые товарищи по оружию: с лицами всевозможных оттенков и колеров, молодые и старые, бодрые и совсем сонные.

Ободряющие кивки головой, руки сжатые в кулак и резко вскинутые вверх…

Всё было ясно и без слов: «No pasaran!» – они, всякие и разные, подлые и коварные, трусливые и жадные, никогда не пройдут! Да и нет места унынию, страхам и сомнениям! Даже самой смерти нет места на этом Свете! Всё будет хорошо, ребята! Мы, безусловно, прорвёмся, и на крепостной стене старинного замка юные глашатаи – в лихо заломленных малиновых беретах – ещё не раз протрубят в честь нашей новой славной победы…

Последними покидали лагерь Зорго и его жена – Сара Монтелеон.

– Мы рады, что наш Джедди решил остаться с вами, – негромко проговорил Зорго. – Он поможет вам во всём…. Прощайте, братья! Пусть Бог охраняет вас во всех ваших делах и походах!

– Мы всегда будем помнить о вас, – добавила сеньора Сара. – Знайте, что двери нашего дома всегда открыты – для вас и для всех ваших друзей…

Гнедой конь Зорго и светло-пегая лошадь сеньоры Сары синхронно развернулись и понесли своих седоков, крепко взявшихся за руки, прочь от этого неприветливого места, к новой и счастливой жизни…

Совещание получилось коротким, всё уже было ясно наперёд.

Да и не было никакого совещания – в обычном понимании. Ник просто коротко рассказал, кто и что делает дальше, остальные согласно покивали головами.

– На Индейском Нагорье нам оставаться нельзя: рано или поздно сюда «пятнистые» сбросят на парашютах очередной десант, хотя бы для того, чтобы узнать судьбу предыдущего. В Сан-Анхелино идти в ближайшее время тоже нельзя, там будет не протолкнуться от снующих повсюду ищеек. Поэтому диспозиция проста: я и Гешка идём к спрятанной рации, найденной при мёртвой американской парашютистке, и связываемся через Куликова с нашими, а ты, Лёха, переправляешь Айну в какую-нибудь укромную индейскую деревушку, тут тебе Джедди и Мэлви помогут. Сидите там, пока Айна полностью не выздоровеет, и ждите от меня дальнейших указаний: посылайте раз в неделю связного в Сан-Анхелино. Информация будет либо у сеньоры Сары, либо – у доньи Розиты в «Белой ласточке»…. Вопросов нет? Ну, тогда будем собираться, любой час нынче дорог.

Расходиться предстояло в разные стороны. Оба каравана стояли, что называется, на низком старте, застоявшиеся гружёные мулы уже нетерпеливо фыркали и хлестали короткими чёрными хвостами себя по бокам. Двое здоровенных индейцев чиго застыли в ожидании около самодельных носилок, на которых лежала Айна, так до сих пор и не пришедшая в сознание.

Ник отвёл Сизого в сторону.

– Значится так, друг мой Лёха. Без моей команды вы с Айной в Россию не возвращаетесь.

– Не понял, объясни подробнее, командир, – непонимающе набычился Сизый.

– Да, просто всё, – Ник старался говорить как можно беззаботней. – Всем, кто участвовал в этой операции, может не поздоровится. Перевозя архив, листали бумажки? Нет? Только рядом с ними находились несколько часов? Следовательно, теоретически могли ознакомиться со всякими секретными компроматами.… Въезжаешь в тему?

– Ты что, хочешь сказать…

– Именно это я и хочу сказать, – тяжело вздохнул Ник. – Шлёпнуть нас всех запросто могут. Или же в лагеря навсегда отправить, предварительно отрезав языки. Как бы так оно…. Поэтому без моего сигнала даже не думай – соваться в Россию! Ясно? Если команды от меня не поступило, значит – всё: неприветливо нас с Банкиным встретили…. Понял, родимый?

– Понять-то понял, – Лёха задумчиво поскрёб пятернёй в затылке. – Только что же нам с Айной делать, если команды не будет от тебя? Делать-то, блин горелый, что? Опять же, там, в Ленинграде, наши дети остались…. С ними-то как быть? Что я Айне потом скажу?

Ника даже передёрнуло всего: не от самих этих неприятных вопросов, а от того беспомощного и растерянного тона, которым Лёха эти вопросы задавал.

Действительно, нечего ему было ответить, поэтому и смог только выдавить из себя:

– Вам с Айной самим решать, я просто хотел предупредить. Прошу только, дождись, в любом случае, когда она полностью выздоровеет. А выздоровеет, ещё выжди месяц-другой. Чисто на всякий пожарный случай. Время – вещь странная, иногда оно и выручить может. Только торопиться не надо… Да, вот ещё, я вам с Айной оставлю Чашу Святого Грааля. Штука, безусловно, полезная. Может, она вам что-нибудь важное и подскажет. Только помни, что каждому человеку Чаша только один раз помогает…

Джедди на прощанье подарил Нику маленький странный свисток, вырезанный из чёрного камня, базальта – по всем внешним признакам.

– Эту вещь, командир, я нашёл на полу возле той подземной камеры, где мы с тобой видели череп гигантского человека. Знатная вещица: стоит только в него подуть, как все животные, что находятся рядом, разбегаются в разные стороны. В джунглях этот свисток вам непременно пригодится. Бери, бери! Мне он без надобности. Мы же с чиго идём, а для них джунгли – что дом родной…

Джедди только чуть-чуть дунул в странный свисток, а все лошади и мулы, несмотря на то, что до них было метров семьдесят, тут же заволновались и завертели головами во все стороны.

– Ну, бывайте, ребята! Бог даст, ещё свидимся! – Ник вскинул руку в прощальном приветствии.

Жаркий день, медленно плавясь в тропическом зное, неуклонно приближался к своему завершению. Оранжевое солнце планомерно устремилось к тёмной линии горизонта, из своих дневных убежищ начали вылетать первые москиты, где-то вдали вразнобой затявкали шакалы, видимо, обсуждая планы на предстоящую ночную охоту.

Ник пришпорил своего худющего мексиканского мустанга и под звонкое цоканье подков выехал на фиолетовые камни безымянного нагорья. Вслед за ним из Сизых болот выбрался и весь караван: пять в меру груженых усталых мулов и бравый Гешка Банкин – верхом на крепкой каурой кобылке.

На этот раз путь через болота (после пожара – светло-зелёные с чёрными проплешинами: первые ростки камыша и различных трав уже пробились сквозь толстый слой пепла и сажи), прошёл безо всяких неприятностей. Разве что жара донимала. А так, вполне даже комфортно ехалось: всё вокруг просматривалось на многие километры вперёд до самого горизонта, минные поля успешно самоликвидировались во время пожара (потому как были «надземными»), даже все болотные лужи и лужищи успели полностью высохнуть за время их подземных приключений.

Ещё недели полторы назад должен был начаться сезон дождей, но, очевидно, кто-то Свыше распорядился – отсрочить данный природный катаклизм, давая тем самым Нику и его верным товарищам дополнительную возможность успешно завершить затянувшуюся эскападу.

Лагерь они разбили на старом месте, то есть, на том самом, где покойный Хосе наблюдал за сбросом с самолёта первых парашютистов и хитрых мин-пауков.

Совместно накормили и привязали к железным прутьям, глубоко вбитым в землю, лошадей и мулов, после чего Банкин занялся обустройством лагеря и приготовлением скромного ужина, а Ник отправился извлекать из тайника рацию.

Вот, и неглубокая ниша в склоне невысокого холма, прикрытая полусгнившей корягой.

Он уже протянул правую руку, чтобы отбросить корягу в сторону, но в последний момент остановился, услышав непонятные звуки. Там, в нише, где была спрятана рация, кто-то явственно мурлыкал. Присмотревшись внимательнее, Ник заметил за отростками корневища два больших тёмно-зелёных глаза. Лукавых таких, любопытных без меры…

Сообразить, что надо делать дальше, Ник уже не успел: где-то в отдалении раздался грозный рык, свидетельствующий о том, что самка ягуара уже знает о появлении чужаков и со всех ног мчится на выручку своему детёнышу.

Ник отпрянул в сторону и сорвал с плеча винчестер, с которым в последнее время предпочитал не расставаться, передёрнул затвор и приготовился к отражению атаки разъярённого зверя.

Ещё совсем недавно у него не возникло бы и тени сомнения: если ягуариха и её детёныш хотя бы немного мешают выполнению задания, то их необходимо незамедлительно пристрелить – без малейших раздумий и пошлой жалости.

Сейчас же, после всех последних событий: ранения Айны, свадьбы капитана Зорго и сеньоры Сары Монтелеон, наконец, после грустных картинок, увиденных в тайных подземных камерах, он как-то – незаметно для самого себя – изменился, словно став немного мягче и задумчивей.

Не отрывая взгляда от ближайшего кустарника, держа винчестер одной рукой и уперев его приклад в скальный вырост, выступавший из склона холма, Ник другой рукой достал из нагрудного кармана каменный свисток, подаренный Джедди, и поднёс его ко рту.

Через минуту зашелестели ветки кустов, среди них замелькало сильное пятнистое тело.

Ещё мгновение, и на поляну грациозно выпрыгнула самка ягуара. Круглые жёлтые глаза неотрывно глядели на Ника, толстый хвост нервно стучал по земле, зверь – явно – готовился к прыжку.

Ник подул в свисток, раздалось шипение, едва слышимое для человеческого уха. Ягуариха тут же сжалась в комок, обхватив мощными передними лапами голову, пытаясь оградить свои уши от страшных и неприятных звуков. Ей нестерпимо хотелось убежать – куда глаза глядят, но могучий материнский инстинкт приказывал – оставаться на месте…

Ник дунул в свисток ещё раз. Могучая, в самом расцвете сил, самка ягуара отчаянно затряслась всем своим мускулистым телом и жалостливо завыла, словно бы умоляя человека пощадить её и проявить снисхождение.

Облегчённо вздохнув, Ник отошёл метров на сто в сторону.

Ягуариха, не отрывая от него тревожного взгляда, проползла на брюхе к нише-норе и громко мяукнула. Тут же из-за коряги ей навстречу бросился детёныш: размером со взрослую упитанную камышовую кошку, светло-палевый, без единого чёрного пятнышка.

Самка ягуара торопливо облизала своего отпрыска и, ловко ухватив за шкирку, поволокла его куда-то, уже не оглядываясь, словно понимая, что опасность миновала…

Ник отбросил корягу в сторону и, пряча нос от нестерпимого звериного запаха в воротник куртки, вытащил рацию наружу. Брезентовый чехол был порван в мелкие лоскутья, на пластиковом футляре передатчика виднелись глубокие следы от звериных когтей и зубов.

«Не дай Бог, испортили аппарат», – сердито подумал Ник. – «Тогда полная труба всему делу. Если не работает, то, честью клянусь, найду этих мерзких кошек и пристрелю, не ведая жалости…».

Рация, на удивление, оказалась в отличном состоянии.

Ник щёлкнул тумблером, повертел в разные стороны рукоятку настройки, тут же в нижней части аппарата замигали цветные огоньки, в наушниках выжидательно зашипел эфир…

Он тщательно произвёл настройку на нужную волну, ввёл в специальную часть аппарата секретный код, всё – пошёл сигнал вызова: «Где вы, капитан Куликов? Отзовитесь!».

В ответ – только нестерпимый треск. Через пять минут Ник выключил аппарат – так можно было и аккумуляторы посадить.

– Ладно, Геша, ещё рано расстраиваться и паниковать, – успокоил встревоженного Банкина. – Мало ли что, может, наш морской волк просто отлучился ненадолго, например, с девушкой красивой пошёл в оперетту. Может такое быть? Так что, ничего страшного не случилось. Я спать пошёл, а ты меня разбуди через четыре часа, ещё раз попробуем выйти на связь. Если опять не получится, то ты завалишься на боковую, а я подежурю у костра. На рассвете вновь попытаем счастья…

Только с четвёртой попытки эфир перестал потрескивать, и заспанный голос капитана Куликова недовольно поинтересовался:

– Ну, и какого чёрта?

– Здесь Андрес Буэнвентура, – доложил Ник.

– Какой ещё, в одно мохнатое место, Буэнвентура? А, это ты, Никитон…. Чего надо? Только быстрей давай, я спать хочу.

– Доложи на самый верх, что мы взяли груз. Понял, декадент сраный? Только – на самый верх! И ещё. Было бы неплохо, просто оптимально, чтобы ты нас забрал из этой неуютной Карибии. Самим нам, похоже, не выбраться…. Всё понял? Чего молчишь-то? Ну, так что?

– Не нукай, бродяга, не запряг! – тут же отреагировал Куликов. – Всё я уяснил. Просто думаю…. Давай так сделаем. Я сейчас переговорю – с кем надо, а ты мне часа через два-три перезвони. В смысле – выйди на связь. Лады?

– Лады.

И потекли часы – скучной серой чередой. Каждые два часа одно и то же: только противный треск в наушниках, изредка прерываемый негромкими хлопками и всхлипами.

– Что же они там, уснули? – возмущался нетерпеливый Банкин. – Вопрос-то, мать его, элементарный! Совсем уже охренели со своей долбаной бюрократией!

Завтрак, обед, ужин, новая тропическая ночь подкралась незаметно, осторожно перебирая своими мягкими когтистыми лапами…

Только через полторы суток после первого разговора, когда крайняя правая лампочка в аппарате начала предательски подмигивать, подсказывая, что аккумуляторам приходит полный капут, эфир вновь ожил.

– Никитон? – хрипло поинтересовался Сергей Анатольевич.

– Он самый.

– Тогда слушай сюда, береговой мазут. Следуйте в деревушку Сандинья, это семьдесят километров к северу от Сан-Анхелино. Там я вас и заберу. Как понял?