Текст книги "Оскал Анубиса"

И была еще вторая причина. Более деликатная.

После того как Гор сообщил, что вскоре он станет папой, Алекс потерял сон и аппетит, совсем как будущая мама. Мысль о том, что у него родится внук, заставила его пересмотреть весь свой жизненный путь. Профессор с ужасом обнаружил, что внуку нечем гордиться за своего деда. Дед прославился только непримиримой войной с «черными археологами», главным образом, с мисс МакДугал, и небольшими открытиями в области египтологии в начале своей карьеры. И если уж быть до конца откровенным и честным, Енски-старший затеял все это предприятие, чтобы помириться с Бетси. И, может быть, при чудесном стечении обстоятельств, он обнаружит какой-нибудь новый артефакт, проливающий свет на темные пятна в египетской истории. Но это уже не так важно. Программой минимум было протянуть хрупкий мостик доверия и дружбы между профессором и его последовательницей. Пусть не самой способной, пусть нагловатой и самоуверенной…

Но все-таки.

На раскопе его встретил Ральф, студент последнего курса.

– Профессор, вы не поверите, – начал он говорить, заметно волнуясь.

Его черные волосы слиплись от жары, лицо было бурым от пыли и песка, а одежда слегка помятой и в некоторых местах даже грязной, но в глазах горел пожар первооткрывателя.

– Мы уже сняли первый слой.

Алекс улыбнулся и, пожав ему руку в приветствии, ответил:

– Молодцы, вы у меня молодцы, есть чем гордиться.

От этих слов юноша просиял как медный тазик.

– Профессор, вы бы не хотели осмотреть нашу работу? – спросил он.

– С удовольствием.

Они не торопясь двинулись к раскопу. Было сухо, и пыль стояла в воздухе такой плотной завесой, что впору было подумать о противогазе или респираторе.

Енски поинтересовался:

– Как вам работается? Все-таки чужая страна, другие люди, специфический климат, новая культура, ну и так далее, – неопределенно завернул он.

Ральф на мгновение задумался, Из-под черной челки сверкнули серые глаза, в которых ясно читался вопрос, а не проверяет ли преподаватель его на прочность.

– Нет, – после короткой паузы ответил он, – все хорошо.

И добавил с заботой:

– Осторожнее, здесь низкий потолок.

Археологи вошли в небольшое помещение, имевшее и другой выход, из которого, воровато озираясь, как кошка выпрыгнул очередной араб. Впрочем, по скромному мнению профессора, все арабы имели вид прожженных проныр. Ральф даже не заметил его и Енски автоматически причислил египтянина к наемным рабочим.

Гробница фараона Сети Первого была открыта в 1817 году итальянцем Джованни Баттистой Бельцони. Расчистив на некотором расстоянии от входа в гробницу Рамсеса Первого каменные завалы, он получил зримые доказательства целесообразности проведения дальнейших раскопок. Бельцони велел своим рабочим копать именно в этом месте. На глубине шести метров они наткнулись на замурованный вход в усыпальницу одного из самых славных владык Девятнадцатой династии.

Спустившись в гробницу, вырубленную в скале на глубине сто метров, Бельцони к своему великому разочарованию не обнаружил «ничего интересного». Мерцавший золотом алебастровый саркофаг был пуст, равно как и вся усыпальница в целом. Все разграбили еще в древности. Мумию фараона Сети I обнаружили лишь в 1881 г. в усыпальнице Инхапи. Вместе с останками Рамсеса III, Яхмоса, Аменхотепа I и других владык Та-Кемета.

Бельцони предпринял отчаянную попытку разобрать замыкающую стену погребальной камеры, чтобы пробиться дальше. Однако тогдашний шейх Эль-Курны отговорил его от «бессмысленной» траты времени и сил. Перед самой своей кончиной старик Абд эр-Махмуд поведал своему старшему сыну: «Там, именно там клад Сети. Я знаю точно. Я умышленно обманул Бельцони, чтобы он не копал дальше».

Четыре поколения эр-Махмуды хранили эти сведения, пока, наконец, в 1960 г. Хусейн Абд эр-Махмуд не обратился в Каир с предложением Службе древностей начать поиски в погребальной камере Сети I. В дело был вложен значительный капитал. Сам Хусейн пожертвовал на раскопки целых шестьсот египетских фунтов – по тем временам достаточно внушительная сумма. В дальнейшем шейх не раз дополнял ее.

Под опытным руководством тогдашнего главного инспектора Службы древностей Али Махфуза почти сотня человек с западного берега, специально подобранная Абд эр-Махмудом, начала работы по осуществлению плана раскопок. При шестидесяти пяти градусах жары люди трудились на двухсотметровой глубине. Через полгода, к средине марта 1961 г. эта бригада проложила на сто сорок один метр от гробницы наклонную штольню всего в восемьдесят сантиметров высотой и полтора метра шириной. Туннель проходил ниже того места, где некогда стоял алебастровый саркофаг и где проводил раскопки Бельцони, и шел далее в глубь скалы.

Вырубленную породу рабочие по цепочке передавали друг другу и выносили в больших плетеных корзинах на поверхность. Высокая температура и недостаток свежего воздуха вызывали неимоверное утомление. Работы то и дело приостанавливались, пока Али Махфуз не раздобыл где-то компрессор. Кислорода стало больше, но все равно люди смертельно уставали.

К началу 1961 г. длина хода превысила двести метров. Рабочие расчистили сорок ступеней, вырубленных в скале несколько тысячелетий назад, и внезапно наткнулись на вделанный в стену каменный блок, который подпирали три другие квадратные глыбы, вбитые в землю.

На этом поиски сокровищ Сети Первого закончились.

Что послужило причиной – так и осталось тайной. Официальная версия гласила, что средства, выделенные на раскопки правительством и частными лицами, были исчерпаны, а новых взять было негде.

Али Махфуз впоследствии с недоумением признавался Алексу Енски: «Что и как произошло, я уже не помню в точности, но все это странно, в высшей степени странно».

В 1991 г. гробницу фараона Сети I все по тем же таинственным и необъяснимым причинам и вовсе закрыли для посещения туристов. Объявили, что «для реставрационных работ».

Получить разрешение на проведение дальнейших исследований объекта было сродни какому-либо из подвигов Геркулеса.

И Алекс Енски таки совершил этот подвиг!

В усыпальнице было чуть прохладнее, чем на улице, и едва заметно веяло затхлостью. Старый археолог придержал Ральфа за плечо:

– Обратите внимание, здесь поток воздуха идет из погребальной камеры наружу. Вполне вероятно, что это естественная вентиляция. Либо же где-то внутри есть комната, которая имеет собственный выход на улицу.

Молодой человек почтительно выслушал умозаключение маститого мэтра и вежливо пропустил учителя в следующий зал.

– А где все остальные? – спросил Алекс.

– Сейчас обед, – чуть смущенно ответил ученик.

– Странно, когда я был здесь последний раз, этого знака не было, – удивился он, с интересом разглядывая стилизованный глаз, нарисованный буквально в виде наброска в несколько штрихов. Надо было отметить, что рисунок выглядел очень стильно.

– Да это же Уджат! – воскликнул Ральф, бросаясь к стене, чтобы поближе рассмотреть рисунок.

– О господи! Тр-р-рубы Иерихонские! Око Гора! Откуда? – прошептал профессор, и очень-очень медленно стал оборачиваться, внимательно осматривая комнату по периметру.

Странно. Ни по стилю, ни по логике остальных изображений, украшавших стены помещения, Уджат сюда не вписывался.

Внезапно профессор негромко охнул и схватился за сердце.

– Д-д-двен-надцать кол-лен Израилевых! Можете не с-стараться, молодой человек, его нацарапали совсем недавно…

Он ткнул пальцем куда-то в полумрак. Юноша прищурился, чтобы разглядеть то, что так напугало руководителя экспедиции.

В углу возле самого входа в неестественной позе лежал араб. На первый взгляд создавалось впечатление, что он запутался в собственных одеждах и вот-вот встанет и отряхнется.

«Сломан позвоночник», – почему-то сразу же понял Енски.

Второй мыслью была:

«Придется вызывать полицию. В худшем случае – прощай лицензия. В лучшем – масса головных болей из-за бюрократии и разбирательств. Черт! Как бы сейчас кстати здесь было присутствие Бетси! Пара улыбок, легкий флирт, и вся полиция Египта повиновалась бы движению ее пальчика. Бетси, где ты?!».

Сзади раздался шепот Ральфа:

– Профессор, вы думаете то же, что и я? – спросил он.

– Да, именно это я и думаю.

– Если вы не будете против, то прежде, чем мы вызовем полицию, я бы хотел осмотреть оставшуюся часть коридора., – вкрадчиво спросил он.

Все-таки Енски не ошибся в этом молодом, подающем надежды студенте.

– Думаете, это ваши коллеги в порыве гнева сломали ему шею? – озвучил Алекс мысль, посетившую их головы одновременно.

– Ну… – неопределенно ответил юноша, закусив губу. Лицо его сосредоточилось. – Это нужно проверить.

Он покопался в одежде и достал из кармана небольшой, но довольно-таки мощный фонарь.

Профессор прислушался. Где-то недалеко раздавались чавкающие звуки, потом слабое шуршание и снова чавканье. Он поднял руку, призывая Ральфа к тишине, и, наклонив голову, вновь прислушался. Звуки повторялись, то приближаясь, то отдаляясь. Археологи обменялись взглядами. Профессор взял из рук студента фонарь и двинулся к коридору. Ральф отправился за ним.

Первое, что увидел Енски, это желтые зрачки и черную острую собачью морду, измазанную в крови. И буквально в полуметре от собаки еще два тела. Все остальное он рассматривал уже позже, после того как привел в сознание юношу и позвонил в полицию. Слава богу, что мобильник как по заказу находился в зоне приема. Обычно он отчего-то постоянно барахлил, словно ощущая свою чуждость посреди этого оазиса древности в пустыне современности.

Алекс был слишком стар, чтобы увидеть во всем происшедшем руку Господню и чтобы из-за таких пустяков лишаться чувств, как кисейная барышня. Ну, собака, ну запах. Что делать, даже собакам надо чем-то питаться. Хотя бы мертвыми египтянами.

Ральф сидел, прислонившись к стенке, и кивал головой на слова профессора. Вид он имел чуть помятый, но держался стойко. Тем временем профессор очень методично, ясно выговаривая слова, объяснял:

– Я понимаю, с этим очень трудно смириться. В таком месте, – Алекс имел в виду гробницу Сети, – почти одновременно узреть три трупа – это слишком. Тем более для нас, людей, которые видят такие вещи либо в кино, либо в криминальной хронике, либо же в театре, где становятся свидетелями драм и трагедий, разыгравшихся сотни лет назад.

Он старался придать голосу размеренность и спокойствие, как в лекционной аудитории, чтобы хоть как-то снять шоковое состояние парня. Алекс с сожалением вспомнил, что он оставил фляжку с коньяком «Хеннеси» в номере гостиницы. Впрочем, сейчас не помешал бы даже просто стакан сладкой воды.

Енски продолжил:

– Конечно, самое простое объяснение случившемуся можно найти в провидении. Боги не хотят, или мертвые не хотят, чтобы люди тревожили их покой. И вот вам черная собака, пьющая человеческую кровь. Я могу вас заверить, что все это полная чушь!

Алекс прекрасно понимал, что он просто заговаривает парню зубы. Самым лучшим выходом из сложившейся ситуации было вытащить его из этого душного и пыльного коридора, избавив от слишком навязчивого общества трех трупов. Но он был стар, и вытащить на себе пышущего здоровьем молодого мужчину при всем своем желании не смог бы.

Странно, куда же подевались все остальные? Словно Анубис их языком слизал.

– Никакой мистики во всем этом нет и подавно! Вам, как человеку образованному, полагаю, не нужно объяснять, что собаки имеют в своих предках шакалов? Например, наш давешний экземпляр, явный метис. Очевидно, его мамаша согрешила с каким-нибудь шакалом-гастролером из пустыни.

Ральф в знак согласия мотнул головой и добавил слабым голосом:

– Я видел эту собаку раньше. Она живет где-то здесь. Постоянно крутится возле раскопок.

– Правильно, мой мальчик. Совершенно безобидное существо. И еще. Если бы это был гнев богов, то эти люди просто свернули бы себе шеи на лестнице или случайно съели не то. А тут, – Алекс оглянулся, – тут явно дело рук человека.

Вокруг ясно просматривались следы борьбы. Перевернутые старые ведра, валяющийся инструмент, сломанная щеточка. Даже пыль еще плясала в луче фонаря.

«Наверное, если к ним прикоснуться, они еще теплые, – подумал Алекс. – Получается, это произошло совсем недавно».

Он поднялся с колен и, взяв фонарь, подошел ближе к трупам.

Профессор был полный профан в криминалистике, но, глядя на тела, складывалась стойкое убеждение, что один покойник защищал другого. Причем первый был одет довольно убого. Ткань, из которой была сшита его галабея, была дешевле, чем у второго араба.

«Защитника», как условно назвал его Алекс, убили кинжалом, нанеся три удара в грудь. И именно его кровь разлита по глиняному полу. А второму, очевидно, свернули шею, причем сделали это за максимально короткий срок, он даже не успел воспользоваться своим ножом. Нож, отметил Алекс, был тоже дорогой. Такие выписывают по каталогам из Европы или Америки.

В общем, ситуация складывалась паршивая: пришел убийца, парень явно неслабый, убил Защитника-телохранителя, потом непосредственно саму жертву, а потом и случайно подвернувшегося свидетеля.

А Око Гора?

И кто этот араб, у которого такой преданный телохранитель?

«И что он делал на моем раскопе, черт его побери?! – вдруг взбеленился профессор и тут же остыл. – Да, гм-гм, уже забрал! Трубы Иерихонские!»

Оставалась масса вопросов, на которые не было ответов.

Черт бы всех разодрал!

Где-то невдалеке послышался вой полицейской сирены или это была скорая помощь. Алекс ободряюще улыбнулся Ральфу и со словами: «Сейчас мы тебя вытащим» пошел встречать свою головную боль.

«Надо позвонить Гурфинкелю и выяснить, каких людей он нанял на раскоп», – словно мышь прошуршала последняя мысль.

– Кстати, – обратился профессор к Ральфу. – Ты не помнишь, как выглядел тот араб, что выскочил из дверей, когда мы подошли? С такой наглой вороватой физиономией…

Глава четвертая
Ненавижу Египет!

Мерное гудение мотора убаюкивало. Элизабет МакДугал в который раз за время полета попыталась вздремнуть. Тщетно. Расслабиться никак не удавалось. Мрачные мысли так и лезли в голову надоедливыми августовскими мухами.

Господи! Она все-таки делает это.

Если бы кто-нибудь еще месяц назад сказал Бетси, что вскоре она отправится в Египет, девушка бы просто язвительно рассмеялась шутнику прямо в лицо. Египет? Ха-ха! Выдумайте что-нибудь пооригинальнее.

Дело в том, что мисс Элизабет МакДугал терпеть не могла эту археологическую Мекку. И это еще мягко сказано: не могла терпеть. Она его не переваривала, ненавидела всеми фибрами своей души.

«Ненавижу Египет!» – это выражение стало чуть ли не ее жизненным девизом. Все те, кто хоть немного знал девушку и числил себя среди ее друзей, никогда, ни при каких условиях не упоминали при ней это государство, расположенное в северо-восточной Африке. Иначе последствия могли быть кошмарными…

…Бетси уже с самого детства хотела стать археологом – настоящим, профессиональным. Очень хотела.

Единственная дочь вестфальского барона Генриха фон Эссенхауза и истинно британской леди Эмили МакДугал появилась в тысяча девятьсот шестьдесят девятом, в самый разгар «сексуальной революции» и бунтов хиппи.

Ветер Эпохи ворвался даже в ее детскую, где у колыбели молодые родители вели отчаянный спор о том, как называть наследницу. Мать хотела, чтобы девочке дали «настоящее», то есть английское имя. Барон, чей отец сложил голову под Тобруком, яростно махал в воздухе тевтонскими кулаками, но, в конце концов, был вынужден смириться, рассудив, что по-немецки «Элизабет» звучит вполне пристойно – «Эльза». Так он и называл дочь, когда поблизости не было супруги.

Разочарованный Ветер Эпохи выпорхнул в окошко и помчался по своим делам дальше, а для маленькой Элизабет-Эльзы началась обычная жизнь. Обычная, конечно же, для таких, как она, чьи имена вписывают в Готский альманах и чьи родители не успели еще растратить достояние предков. Правда, ее прадед по линии отца сколотил капитал на поставках в прусскую армию, а предки по материнской линии нажились в британских колониях, главным образом в Индии, но в таких кругах «это» полагалась не вспоминать. Достаточно того, что семья живет «как должно», что отцовский замок красуется на берегу Рейна, а особняк МакДугалов украшает графство Перт. Приемы, высшее общество, скачки, «роллс-ройс» у подъезда…

Первая трещина расколола семью, когда Элизабет исполнилось семь. Тогда она думала, что все дело в школе, куда ее собирались отдать, и очень удивлялась, отчего папа впервые в жизни кричит на маму, а та не спорит, как обычно, а плачет. Не все ли равно, где учиться, в Германии или в Англии? Тем более, девочка вовсе не торопилась покидать родной дом и куда-то ехать. Почему бы не учиться прямо здесь, в соседней деревенской школе, ведь по-немецки она говорила ничуть не хуже, чем по-английски и французски!

Пришлось. Мать увезла Эльзу в Великобританию. Правда, не в Англию, как думала девочка, а в Шотландию, ибо графство Перт, как выяснилось, находится именно там. С тех пор отца она видела всего несколько раз, да и письма от него приходили исключительно к очередному Рождеству. Уже очень скоро маленькая леди МакДугал поняла, что ее мама плакала отнюдь не из-за педагогических проблем.

Когда после совершеннолетия Элизабет-Эльза приняла британское подданство, барон фон Эссенхауз не стал возражать. Он даже прислал деньги на ее первую экспедицию, посоветовав, однако, найти более достойное занятие для молодой девушки, чем археология – а заодно и альпинизм, которым Бетси в это время всерьез увлеклась. На этом барон счел отцовские обязанности завершенными.

По воле Судьбы мисс МакДугал для первой своей экспедиции выбрала именно Та-Мери – Землю Возлюбленную, как называли эту местность в седой древности ее жители. И еще Та-Кемет – Черная Земля. Или, как они теперь ее называют, Гумхурия Миср аль-Арабия, а чаще просто Маср. Или по-европейски Египет.

Пирамиды, Великий Сфинкс, мастабы, колоссы Мемнона, Нефертити, Тутанхамон, Рамсес Великий.… Эти слова ласкали слух и будоражили воображение юного археолога. Неведомый Египет представлялся девушке Клондайком, полным золотых россыпей и неразгаданных тайн. Руководитель ее дипломного проекта профессор Алекс Енски попытался было чуть остудить молодой запал Бетси, но та не вняла доводам зрелого ученого мужа. Лавры великих египтологов Шампольона, Бельцони, Масперо и Картера не давали Элизабет спокойно спать.

Каир в первую же минуту соприкосновения с ним буквально раздавил Бетси МакДугал. Да, она много читала о нем. Мемуары, путеводители, художественную и научную литературу. Особенно ей запомнилась книга американца Джеймса Олдриджа «Каир: биография города». Автор рассказывал об Аль-Кахире, как по-арабски звучит название египетской столицы, словно о живом человеке, о старинном приятеле. Девушка живо представляла себе роскошные здания отелей и кривые улочки, застроенные жалкими убогими домишками…

Действительность оказалась куда более поразительной. Девушка за свою не столь еще длинную жизнь не раз видела большие города. Берлин, Париж, Лондон, Вена. Однако ни один из них не шел ни в какое сравнение с Каиром. Город был не просто велик. Он был чудовищно, фантастически огромен.

Томная лента Нила, лениво волочащего свои волны в сторону Средиземного моря, разрезала Аль-Кахиру на две части. По обе стороны великой реки и на небольших островках посреди нее высились здания, построенные монстрами гостиничного бизнеса. Отели «Мариотт», «Хилтон», «Шератон», «Интерконтиненталь» свысока и презрительно смотрели своими многочисленными глазами-окнами на раскинувшееся у их подножия убожество и грязь. Чуть в сторонке от «европейцев» вырастала стилизованная под стебель папируса шестнадцатиэтажная Каирская башня, построенная на средства, предназначавшиеся ЦРУ для подкупа первого президента Египта генерала Нагиба. Когда операция сорвалась, деньги были конфискованы и потрачены на строительство архитектурного символа республики.

Вполне современные кварталы с многоэтажными жилыми зданиями, усыпанными параллелограммами кондиционеров и дисками спутниковых антенн, соседствовали с «дикими» кварталами, где не было ни воды, ни канализации, ни электричества. Большинство домов здесь было не достроено. Бетси поразилась, увидев трех и четырехэтажные здания, которые вместо кровли заканчивались металлическими ржавыми пальцами швеллеров, устремленными к небу, словно в немой мольбе о милости и подаянии. Окна без стекол хмурыми темными дырами, прикрытыми решетчатыми веками ставен, вглядывались в грязные улочки, полные нечистот и мусора. Куры и козы у открытых дверей, стаи бродячих псов и кошек, рыщущих в поисках скудной поживы.

Рев моторов, несмолкающие гудки автомобилей, с бешеной скоростью несущихся по городским шоссе, чтобы успеть проскочить, чтобы не попасть в пробку, надолго парализующую хаотическое движение автотранспорта. Перепуганные пешеходы, безнадежно вглядывающиеся в бесконечную цепь механических четырехколесных монстров в неистовом желании попасть на противоположную сторону дороги. Бетси заметила, что здесь никто и не думает соблюдать какие-либо правила дорожного движения. Светофоры исправно работали, разметка пешеходных переходов тоже имелась в наличии, да и регулировщики, разморенные жарой, стояли на перекрестках. Но все это существовало отдельно от реальных дорог, как бы умозрительно, идеально. На самом деле водителям было наплевать на все предупреждения и ограничения. Они неслись, сломя голову. А пешеходы сражались с ними в опасные игры на выживание.

Лишь добравшись до своей гостиницы, молодая англичанка немного расслабилась. Для проживания она выбрала один из самых старых и дорогих отелей Каира «Мена Хаус Оберои». Это здание было построено в 1860-м году специально к приезду в Египет французской императрицы Евгении, супруги Наполеона III. Позже в нем открыли гостиницу.

Шестиэтажное здание, расположенное в двадцати километрах от центра города, сохранило лишь старинный фасад. Внутри оно было обустроено по последнему слову туристического бизнеса. Шесть лифтов, самый большой в Каире бассейн, тренажерный зал, теннисный корт, площадки для игры в гольф, магазины, салон красоты, прачечная, конференц-зал, четыре ресторана – вот что представлял собой «Мена Хаус».

Но главное, конечно, не это. Изюминкой гостиницы было то, что находился он прямо напротив знаменитого плато Гиза с расположенными на нем Великими пирамидами и Сфинксом. Конечно же, Бетси выбрала номер с видом на первое из семи чудес древнего мира. И ничего, что за одноместный номер пришлось выложить порядка ста английских фунтов в сутки. Она могла себе это позволить. Отец был, против обыкновения, на редкость щедр. Барон хотел, чтоб его девочке надолго запомнилась эта поездка.

Даже как следует не расположившись и не распаковав вещи, мисс МакДугал наскоро приняла душ и отправилась на свидание с Пирамидами.

От каменных громад, горделиво возвышавшихся посреди раскаленного песка, веяло Вечностью. Бетси испытала невольный трепет. Ей отчего-то захотелось пасть перед пирамидами на колени и, уткнувшись носом в прах, лежать так долго, чтобы наполниться той необъяснимо мощной энергией, которую излучали желтовато-серые исполины.

Почти до самых сумерек девушка рассеянно бродила по каменистому плато, все еще не в силах поверить в реальность происходящего. Она любовно гладила огромные, почти в ее рост, каменные глыбы, из которых были сложены пирамиды. Прижавшись к ним щекой, Бетси впитывала собранное камнем за день тепло. И на душе становилось так спокойно и благостно, что это ее состояние невозможно было выразить словами.

Молодые полицейские в белой форме и черных беретах только посмеивались, наблюдая за странной блондинкой. Оценивая ее аппетитные формы, они одобрительно цокали языками и перемигивались. Пару раз самые смелые из них пытались заговорить с девушкой, но та смотрела на них, блаженно улыбаясь и словно не видя перед собой никого и ничего. От этого взгляда парням становилось не по себе. Они пожимали плечами и лишь огорченно вздыхали, постукивая себя по виску. Что, дескать, возьмешь с полоумной.

Вернувшись к себе в номер, Элизабет разделась и тут же заснула, утомленная массой впечатлений, свалившихся на нее за день. Сон ее был глубок и спокоен.

На следующее утро она проснулась, полная энергии и рвущаяся в бой. Древности, спрятанные под песками, призывно манили ее. Вооружившись до зубов серьезными бумагами с подписями солидных и важных людей, Бетси отправилась штурмовать каирское отделение Службы древностей в надежде получить лицензию на проведение раскопок. И тут возникли первые трудности.

Она просто не представляла себе, что такое восточная бюрократия. Получить лицензию археологу-одиночке, да еще и молоденькой девушке было не то что трудно, а практически невозможно.

– Ан изник! Извините! – только и слышала Бетси ото всех чиновников, заседавших в просторных кабинетах здания Службы древностей. – Сожалеем, но ничем помочь вам не можем. Все лицензии на этот сезон уже выданы. Ан изник!

И так целых три дня подряд. До самой пятницы. А там у чиновников начался уикенд. И мисс МакДугал ничего не оставалось, как снова бродить между пирамидами, успокаивая расшалившиеся нервы, да осматривать местные достопримечательности.

Конечно, посмотреть было на что. Каирский музей с собранными там ценностями, из которых одни сокровища юного фараона Тутанхамона стоили того, чтобы из-за них приехать в Египет. Цитадель Саладина с жемчужиной исламской архитектуры – мечетью Мухаммеда Али, которую называют еще Алебастровой мечетью из-за белой облицовки ее стен. Город мертвых Эль-Халифа – один из самых больших некрополей в мире. Церкви святой Марии и святого Сергия, построенные в первые века христианства. Всего и не опишешь. А тем более не обойдешь за несколько дней. Так что особенно предаваться отчаянию Элизабет было некогда.

С понедельника ее бег по кругу возобновился.

– Ан изник! Сожалеем!

И маслянисто-похотливые взгляды самцов. И слюна, текущая по усам чиновников, живо представляющих себе эту белокурую европейскую куклу без одежды. Не один раз к концу дня Бетси чувствовала себя грязно изнасилованной и вечерами по несколько часов отмокала в ванной, чтобы избавиться от ужасных ощущений.

Под конец второй недели она окончательно озверела. Решительно пнув ногой дверь, ведущую в кабинет заместителя начальника Службы древностей, девушка влетела в помещение и, не дав опомниться застывшему от такой наглости хозяину, бухнула прямо на стол перед ним пучок рекомендационных писем, прикрыв их сверху солидной пачкой фунтов. Причем не египетских, а полновесных английских.

Чиновник судорожно проглотил слюну, воровато оглянулся по сторонам и смахнул пачку в мгновенно открывшийся ящик стола. Не успели деньги скрыться во чреве лакированного монстра из красного дерева, как Элизабет МакДугал стала обладательницей двухмесячной открытой лицензии на право вести раскопки на плато Гиза и в его окрестностях. Сделав дяде прощальный салют ручкой, девушка с победным видом покинула кабинет и, выйдя за порог здания Службы древностей, плюнула на него через левое плечо и грязно выругалась по-арабски. Охранники, стоявшие по обеим сторонам дверей, только шарахнулись в разные стороны, судорожно вцепившись в свои автоматы.

– Ялла, я хаббара аббет! – на чистом арабском языке послала их англичанка. – А не пошли бы вы к белому дьяволу!

Судя по очумелым взглядам военных, те явно подумали, что они уже пришли по месту назначения. И белый дьявол, или, вернее, белая дьяволица находится прямо перед ними.

Вскоре Бетси уже ругалась, как заправская портовая шлюха. И было от чего войти в раж.

Неурядицы продолжались.

Когда девушка попыталась нанять рабочих для проведения раскопок, никто не воспринял ее всерьез. Клерки из контор по трудоустройству ехидно посмеивались и делали недвусмысленные намеки. Мол, не нужен ли леди англоговорящий гид, крепкий телохранитель или искусный массажист. Слава Богу, что профессор Енски додумался снабдить ее рекомендационным письмом к своему старому приятелю доктору Али Махфузу, возглавлявшему кафедру египтологии в Каирском университете.

Поначалу Бетси из упрямства отложила письмо подальше, надеясь управиться со всеми трудностями самостоятельно. Ей ужасно хотелось утереть нос своему язвительному научному руководителю. Она вспоминала его напутствия: «Леди, вы просто не представляете себе, что такое Египет! Тр-рубы Иер-рихонские, там практически невозможно работать! А жить так и подавно нельзя, клянусь двенадцатью коленами Израилевыми!» Тогда Элизабет только посмеивалась, списывая мрачные пророчества археолога на особенности его вздорного характера, не позволявшего Енски ужиться где-нибудь вообще.

Теперь англичанка готова была согласиться со многими из доводов учителя. Самостоятельно справиться с трудностями и препятствиями не получалось. Пришлось-таки побеспокоить господина Махфуза. Тот оказался на редкость милым и приятным старичком. Беседы с ним открыли мисс МакДугал дверь в мир египетской археологии.

Старый циник и сибарит доктор Али Махфуз за чашкой традиционного для Египта, то есть очень сладкого и крепкого кофе – «ахвы» поведал ей о таких закулисных сторонах их ремесла, что Бетси едва не сделалось дурно. Разграбление национального достояния страны продолжалось. Хоть и не в таких гигантских масштабах, как в прошлом веке или во времена развратного и безбожного короля Фарука, но тоже достаточно активно.

– А о чем мечтаете вы? – прищурился на нее лукавым взглядом доктор, выпустив изо рта струю ароматного дыма и снова закусив зубами мундштук огромного стеклянного кальяна-шеши. – Лично вы?

– То есть? – не поняла девушка.

– Что бы вы хотели найти в нашем Масре? Золото? Драгоценности? Ну как же, кто из нас в юности не мечтал побывать на месте Говарда Картера, заглянувшего в отверстие, ведущее в сокровищницу Тутанхамона! Нет?

Девушка замялась. Египтянин попал в точку. Она, конечно, понимала, что находки, подобные той, которую сделал Картер, происходят не более одного раза в сто, а то и двести лет, но все же…

Махфуз все так же загадочно улыбался, обволакиваемый клубами дыма. Еще немного, и он почти целиком скрылся в облаке, сладко пахнувшем яблоками и мятой. Оттуда доносился лишь его тихий вкрадчивый голос, нашептывавший о былом величии Та-Кемета, о фараонах и их сокровищах. Голос гипнотизировал, погружал в сладкую истому, навевал грезы, в которых перед Элизабет сверкали груды золота.

– Я помогу вам, баронесса, – вдруг резко подвел черту подо всем доктор Али.

Туман рассеялся. Бетси недоуменно хлопала ресницами. А куда, собственно, подевалось все ее золото? Разочарованная девушка даже не обратила внимания на то, что Махфуз назвал ее пышным титулом, упоминания которого обычно не доставляли Элизабет удовольствия.