Текст книги "Отступник"

22. ГЕТ-ЗАБАЛЛА

Когда двери Ритуальной Комнаты закрылись за Хозяином Башни, гигантская крышка Мерцающего Саркофага с лязгом сдвинулась с места и поползла сторону.

Рой светящихся насекомых – Переносчиков Знаков, наполнявших комнату, – померк и воссиял вновь тусклым кроваво-красным светом, каким светят умирающие небесные огни. Ковер из белых гиен превратился в волнующееся море черной травы, острой, как лезвия ножей. В воздухе запахло древним прахом. Змеи, извивавшиеся в траве, вдруг обрели голоса и взвыли.

Из Саркофага восставало нечто, одетое в мертвую плоть, и все же живое; похожее на мумию, и все же неизмеримо более старое, чем все мумии, вместе взятые; не имевшее рта, ушей, глаз и все же видевшее, говорившее и слышавшее звуки; нечто столь древнее, что давно утратило собственное тело, всякое представление о прошлом и настоящем, использующее теперь для передвижения куски чужих, готовых рассыпаться в прах тел, которые удерживала вместе неведомая сила.

Но в своих четырех руках (если это можно было назвать руками) оно держало серп, бритву, трезубец и топор; все оружие было древних, необычных форм, покрытое тонкой вязью символов мертвого языка, и у Сенора захватило дух – он узнал эти орудия смерти, но, в отличие о его Меча, они были сделаны из нерушимого мерцающего камня, холодного и темного, как дно могилы.

Гет-Забалла, Восставший из Саркофага, медленно сполз на пол, и колючая трава под ногами превратилась в зловонное болото, в которое Сенор сразу же погрузился по пояс.

– Ты потревожил меня, смертный, – прошипел Гет-Забалла. Непонятно было, откуда исходил его голос. Сенору показалось, что сами подрагивающие куски плоти терлись друг о друга и издавали это нечеловеческое шипение.

– Ты не из тех, которые называют себя Хозяевами Башни, но не они хозяева Саркофага... Что нужно тебе?

– Я не из них и не служу им, – отвечал Сенор, стоя в мутной воде болот. – У меня нет памяти. Это не мой мир, и я не знаю, как оказался здесь. Я должен узнать свое прошлое и назначение Древнего Пророчества.

– Так ты хочешь пройти Ритуал? – шипение стало нестерпимо громким. Гет-Забалла затрясся так, что Сенору показалось – сейчас он рассыплется в прах.

– И прочесть знаки на твоем Саркофаге! – крикнул Сенор, с трудом вытаскивая из вязкого болота свой Меч. Клинок его даже теперь сверкал неоскверненной чистотой.

Гет-Забалла, Восставший из Саркофага, молчал и зловещие орудия смерти в его руках превратились в темные свистящие круги, попасть под которые означало умереть быстро и не одним куском.

– Для этого тебе придется сражаться со мной, – наконец прошипел он. – Если ты действительно существо Пророчества и не помнишь своей тайной судьбы, Древний Меч поможет тебе и тогда я излечу от страхов прошлого и избавлю от призраков настоящего...

Сенор молчал.

– Тогда ты сможешь Завершиться, – шипело древнее чудовище. – В противном случае ты умрешь. Но как ты хочешь сражаться со мной? Сейчас, здесь, или в Пространстве Изменений? У тебя Древний Меч, и я сделаю тебе подарок, ха...

Сенору было ясно, что в этом вязком болоте, возможно, бывшем частью Гет-Забаллы, у него нет ни единого шанса против четверорукого, не имевшего теплой крови и понятия о боли, существа. И он принял бой в испещренном складками Пространстве Изменений.

* * *

Они сошлись при свете незнакомых небесных огней на древних болотах Кобара, возникших в Той Самой Комнате. Но когда Сенор занес для удара свой Меч из неизвестного металла, Гет-Забалла вдруг исчез и Человек Безымянного Пальца ощутил, как что-то движется по незащищенной части его шеи.

Он поднес к глазам широкое блестящее лезвие клинка и увидел в нем, словно в зеркале, как к его горлу ползет насекомое с длинным острым хоботом, полным яда, готовое влить эту почти незаметную смерть в его тело. На спине насекомого был виден символ, в котором пересекались две зигзагообразные линии.

Стоило Сенору захотеть, и не захотеть даже, а просто позволить действовать давно забытым инстинктам, – и он превратился в птицу с изогнутым клювом и густым серебристым оперением. Он схватил насекомое клювом и готов был проглотить Гет-Забаллу, когда чудовищная сила ударила его по клюву, и через мгновение он уже бежал по скользким кочкам от охотника, преследующего его на черной болотной свинье. Безликий охотник держал в руках оружие, Посылающее Смерть, и время от времени оно извергало сноп огня и куски металла, взрывавшие ил у самых ног бегущей птицы.

Но Сенор стал существом, сидящим в летающей машине, которая с ревом рассекала воздух; а сквозь стекло он видел сверкающий круг над собой и скачущего далеко внизу охотника на черной свинье. Сверху были видны два пересекающихся зигзага на спине болотной твари.

С необъяснимым умением он направил машину вниз, поймал всадника в перекрестье прицела и нажал какие-то рычаги. Его машина содрогнулась, и он увидел, как из ее труб по бокам вырвались стрелы с огненным оперением и стремительно понеслись к земле.

Но за мгновение до того, как они взорвались, забрызгав небо грязью болота, исчезла черная свинья со своим безликим седоком, а под Сенором уже была бескрайняя толща воды, на поверхности которой плавало нечто невообразимо огромное, закованное в непробиваемый панцирь, смердящий мокрым металлом.

Оно раздвинуло замшелые плиты, показав небу свое темное чрево, и начало неотвратимо всасывать в себя летающую машину...

* * *

...Так сражались они, становясь гигантскими армиями и разлетающимися частицами, несущими смерть, гибнущими планетами и сверкающим разящим оружием. Когда один из них стал пустотой, в которой медленной смертью погибал второй, этот второй начал сворачивать пространство волшебства и первому пришлось проявиться и стать пульсирующим огнем, рождающим новое место для битвы.

Потом Гет-Забалла стал женщиной, прекраснее которой было лишь Суо в Мертвых Временах, Суо с драгоценными камнями вместо глаз, – и она соблазнила Сенора.

На ложе наслаждений она занесла над ним отравленный кинжал, но за мгновение до этого смертельного удара Сенор стал гигантской змеей, обвившей тело женщины и задушившей ее. Но душил он уже рассыпающийся каменный столб.

Сенор так и не понял, откуда у него это умение – сражаться так, как сражаются Боги. Древний Меч всегда становился тем, чем нужно, и делал то же самое со своим Хозяином. Так Сенор познал еще одну сторону силы Меча Торра.

Никто из них не сумел победить. Убедившись в этом, они отозвали свои смертоносные легионы и, превратившись в две яркие кометы, понеслись прочь из Пространства Изменений.

И вновь они были в комнате с Мерцающим Саркофагом, окруженные роем священных насекомых, а под ногами шевелился ковер из белых гиен.

В четырех руках Гет-Забаллы, Восставшего из Саркофага, больше не было оружия. Вместо этого он проделывал ими какие-то плавные движения, и Сенор почувствовал, как уходит былая боль и напряжение. Он стал спокоен, как никогда.

– Иди, – прошипел Гет-Забалла и показал на Мерцающий Саркофаг. – Если тебе будет плохо, я излечу тебя верой. Если ты сойдешь с ума, я окажу тебе милость и убью тебя. Если ты исчезнешь, ты исчезнешь навеки.

Сенор дотронулся до отодвинутой крышки Саркофага и ощутил под рукой вещество – гладкое, как стекло, и холодное, как лед.

– Он высечен из зуба Великого Древнего Бога Кружедда, впервые создавшего Большое Яйцо, – шипел Гет-Забалла. – Сам Кружедд существует за пределами Яйца. Саркофаг сделали Те, Кто Старее Меня, а я очень, почти невообразимо стар. Я охраняю Мерцающий Саркофаг, где бы он ни находился. С того времени, как зуб Кружедда похитили Те, Кто Старее Меня, Саркофаг побывал во многих местах, но мне редко приходилось лечить того, кто вернулся.

И Восставший из Саркофага зашелся в долгом и громком шипении, сквозь которое вдруг прорезался неизвестно откуда взявшийся смех. Сенору даже показалось, что кроме Гет-Забаллы в комнате был еще кто-то, и этот кто-то заливался радостным божественным смехом, безмятежным, как смех ребенка. Ничто не имело значения – жизни, смерти, исчезнувшие страны, минувшие времена.

Сенор нагнулся над черной засасывающей полыньей и увидел, что у Мерцающего Саркофага нет дна.

– Ложись, – приказал Гет-Забалла, отсмеявшись. – Мне надоело ждать.

И Сенор лег.

Ничего не произошло.

Он остался так же слеп, как и раньше. Он не вспомнил ни единого мига своего прошлого, бывшего до тех пор, пока он не начал осознавать себя.

Он медленно погружался в мерцающую пустоту, но эта пустота была более глухой и непроницаемой, чем любые стены.

Ничто не угрожало его бедному маленькому мозгу. Мощь и бедствие нового знания не обрушились на него. Его не убил мир, оказавшийся чем-то совсем другим. Воспоминания тысячелетий не разорвали его сознание на части. Он не переживал перехода в новую реальность, не лишился никаких иллюзий и не разбил скорлупы, окружавшей его. Вещи не стали другими, и ничто не потеряло странных имен.

Сенор мучительно ждал, когда Ритуал осуществится, но его жизни, которые обещал ему Хозяин Башни, были отгорожены от него колдовской стеной. Он увидел лишь два размытых мира, но видения эти были вызваны жаждой его опустошенного мозга.

Он въезжал в зыбкий белый замок на плечах существа без лица. Белый замок был кольцом, замыкавшим внутри себя весь здешний мир.

Сенор бродил по бесконечным коридорам с количеством дверей, не поддающимися исчислению. За каждой его поджидало что-то – и он знал об этом. Но все двери были наглухо заперты, и он не сумел войти ни в одну. Он перепробовал сотни, тысячи, сотни тысяч дверей. Тщетно. Голый белый коридор. Ему было бы легче, если бы коридор где-нибудь кончался. Белые запертые двери. Ему было бы легче, если бы их можно было сосчитать или разбить. Не было ничего хуже этой бесконечности. Она приговаривала к отчаянию.

Существо без лица тупо исполняло его желания. Все вокруг колебалось и готово было исчезнуть, как сон. Однажды Сенору показалось, что он сходит с ума. Он попытался бежать отсюда. Это было все равно, что пытаться сбежать с поверхности шара. Но сама попытка спасла его от безумия. Он сосредоточился на ней.

Белый замок со своими ужасными бесконечными внутренностями исчез.

Вторая реальность появилась вскоре.

Пятипалые в капюшонах, похожие на людей, совершали над ним какой-то обряд. Сенор знал только, что он – бессмысленная жертва.

Ничего нельзя было изменить. Чудовищные, незабываемые воспоминания.

Хуже всего было то, что он не понимал цели этого обряда, да и никакая другая жертва не могла бы его постичь.

Пятипалые в капюшонах с безразличием машин кружили вокруг него. Гул множества глоток, поющих нечеловеческие гимны. Рев морских раковин (откуда он знал о них?), мерцающий свет. Это терзало его слишком долго. Опять он почти лишился рассудка. Теперь спасение пришло со смертью.

Ему рассекли то, что было его горлом, и одно из серых существ принялось танцевать на его теле, пока из него толчками истекала кровь. Потом ему вскрыли то, что называлось грудью и животом, и вынули еще бьющееся сердце. Он так сосредоточился на агонии окровавленного мешочка, что забыл о самом обряде.

Тогда Сенор увидел, что жертва – не он, а залитый кровью алтарь – пуст.

Он впервые посмотрел вверх и увидел над собой купол чужой церкви, похожий на опрокинутую воронку, в которой клубилась тьма.

В песок уходила кровь всех жертв, бесполезных и непоправимых.

Серые существа в капюшонах сидели над ним, как большие птицы, питающиеся падалью.

Потом и они исчезли.

Сенору показалось, что он провисел внутри Мерцающего Саркофага сотни лет, тщетно ожидая чего-то, но слуги Ритуала, если таковые существовали, остались глухими, невидимыми и неподвижными. Он поднес к глазам то, что было раньше его рукой. То, что когда-то было камнем в перстне Бродячего Монаха, по-прежнему испускало нечто, казавшееся багровым светом. Где-то рядом плавал Древний Меч.

Какие-то течения подхватили Сенора и понесли с собой. Потом они стали четырьмя полуистлевшими руками, вынимающими его из Мерцающего Саркофага. Пришли привычные запахи и звуки. Сенор лежал на ковре из шкур белых гиен. Гет-Забалла, сложенный из кусков чужой плоти, стоял над ним.

– Тебе не нужен знахарь, – прошипел он. Это был не вопрос и не утверждение. – Впервые я вижу такое...

Сенор молчал. Все было напрасно. Маленький палач заворочался в голове. У него оставался один только выход. Тайна его прошлого хранилась вне этих стен.

Гет-Забалла, Восставший из Саркофага, пятился от него, передвигая свои члены с отвратительным чавканьем. Померк рой священных насекомых, и исчез Саркофаг. Гиены собрались в стаю и белым ручьем потянулись прочь из Ритуальной Комнаты. В воздухе разливался липкий ужас.

– Ты заколдован, – прошипел Гет-Забалла, погружаясь в мерцающие глубины. – Не знаю, кто ты... Ступай прочь!

Крышка Саркофага начала медленно задвигаться.

Вдруг Сенор вспомнил. Безразличие оставило его. Он вскочил на ноги и бросился к Гет-Забалле.

– Прочти мне Пророчество! – крикнул он уже в слишком узкую щель.

– Прочь! – слабое шипение, как далекий шум прибоя, донеслось до его ушей с последней волной ужаса.

– Эй! – в ярости заорал Сенор, глядя, как неотвратимо сужается щель. Тайна вновь ускользнула от него. – Пророчество! Прочти Пророчество! Мне нужно знать!

С последними словами он занес над зубом Кружедда сверкающий Меч Торра. Соединились два предмета, некогда принадлежащие Богам. Меч ударился о крышку Саркофага. Коса нашла на камень. Звон – и ничего больше. Только мерцание зуба Кружедда стало сильнее, и знаки на Мече просияли неземным светом.

Замерло эхо удара.

Сенор Незавершенный двинулся прочь из Заколдованной Башни.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ОБРУЧ МЕЛХОЭД

23. БЕЗЛЮДНЫЙ ДВОР

Больше никто не пытался помешать ему. Спустя день он отправился в Безлюдный Двор за превращенной Люстиг. С ним ехали ведьма Истар, одетая как горожанка среднего сословия, и Суо из Мертвых Времен, все больше беспокоившееся насчет того, чем закончится их пребывание в Кобаре. Сенор только мрачно улыбался, выслушивая угрозы и обещания страшных мук, на которые будет обречен, если не даст Суо обещанного Завершения. Чем теперь могло испугать его это существо, потерявшее большую часть своего могущества и имевшее здесь власть лишь над собственным телом? А до наступления Мертвых Времен было еще слишком много поколений. Он давно привык к брюзжанию Суо и не обращал на него никакого внимания.

Но ощущение того, что нечто подталкивает его в единственно возможном направлении, не проходило. Там лежали ключи к его собственной тайне, к тайне Суо и Бродячего Монаха, тайне Хаоса и превращения Люстиг.

Великая неизвестность ожидала его. Это было слишком для его утомленного мозга, и временами он проваливался в благодатную пустоту, в которой растворялись мысли.

Они выехали рано: тусклый Огненный Круг только взошел над Завесой и осветил выпавший ночью снег.

Зима в этот раз была ранней и суровой. Утром Сенор и Истар ощутили ее ледяное дыхание. Пронизывающий ветер хлестал их колючими ладонями. От ноздрей и шерсти лошадей поднимался густой пар.

Люди кутались в плащи с меховыми воротниками; доспехи и оружие омерзительно холодили тело кусками нетающего льда.

Суо, одетое в меха только для отвода глаз, презрительно взирало на людей из-под кожаного капюшона. Теперь, в холод, было особенно заметно, что Суо не дышит. «Пожалуй, единственное слабое место в нашей компании», – сардонически подумал Сенор и поглубже спрятал лицо в воротник.

* * *

Безлюдный Двор, ближайшее к Тени жилое место, наиболее часто подвергался набегам слуг Хаоса, и был покинут людьми давным-давно, когда Тень подошла слишком близко.

Теперь тут жили Уроды. Создания Тени редко опускались под землю, и Уродам удавалось отсидеться, когда наверху шла кровавая бойня.

Уроды появились в Кобаре в незапамятные времена. Может быть, они были родственниками Завесы. Их предания гласили, что когда-то на землю опустился гигантский гриб, оставивший после себя глубокий след, на дне которого был построен Безлюдный Двор. Здесь чаще, чем в других землях Кобара, рождались дети-уроды, а люди жили мало и умирали от никому неизвестных болезней.

Когда вдобавок приблизилась Тень, люди ушли из опасного и гиблого места, оставив Уродов, которые не могли жить нигде больше. Долгие годы Уроды со всего Кобара селились в Безлюдном Дворе и спустя столетия выстроили подземный город Мургуллу – Город Ущербных.

Они называли себя Детьми Гриба. Им необъяснимо нравилось это место. Здесь они извлекали из земли и брали друг от друга силы и волю к жизни.

Вначале это была кучка изгоев, лишенных не только магии, но и возможности как следует защищаться от жестокостей мира. Они безоговорочно подчинялись Хозяевам Башни.

Но прошли столетия – и город Уродов рос и уходил в глубину. Что происходило в этой глубине? Что могли создать существа, не имевшие магии? Когда была построена ими первая машина? Мало кто в Кобаре знал ответы. Горожане сторонились гиблого места. Магия Хозяев Башни была для Придворных зеркалом, в котором они видели только себя.

Когда-то Дети Гриба еще изредка появлялись в Кобаре и всегда были подчеркнуто почтительны с Магами, но что крылось за этой почтительностью, – страх перед недосягаемым могуществом высших и более благополучных существ или коварство подземных выродков, скрывавших до времени новую темную силу? Мир Кобара катился к своей гибели, и не было времени искать ответы. Безлюдный Двор был уныл, как только может быть унылым место, покинутое тысячелетие назад. Разрушенные остовы башен и домов, присыпанные снегом, торчали скалистыми островами посреди неподвижного мертвого моря.

Медленным шагом их лошади спускались по склону гигантской заснеженной чаши. Скрылись из глаз видневшиеся на горизонте сторожевые башни Преграды; за краем чаши исчезла Завеса Мрака. Только холодное, низко нависшее небо теперь было над ними, а под ногами – город Мургулла, превратившийся в подземную страну.

Сенор смотрел на перстень Бродячего Монаха. Камень в нем погас и был сейчас непроницаемо черным.

Они одновременно ощутили ЭТО среди развалин. Сенор обвел взглядом черные провалы окон. Но не было никаких отражений и запахов. Медленно падал снег... И все-таки кто-то наблюдал за ними.

Суо старательно выпускало из ноздрей только что созданное облако пара. Истар неподвижно глядела в расселину древней стены. Наконец там сверкнуло что-то, и до их ноздрей донесся запах гари. Сенор подъехал и острием Меча выковырял из стены металлические и стеклянные обломки. Но ощущение того, что за ними наблюдают, не исчезло.

Спрятанные повсюду, за ними следили нечеловеческие глаза Уродов. Люди из Кобара не стали больше пытаться избежать этой слежки.

Где-то здесь должны были находиться входы в подземелья Мургуллы. Сенор произнес заклятье, Отпирающее Двери, но ничто не шелохнулось на этом заснеженном кладбище, ни один сугроб не осыпался, ни одно надгробие не провалилось вниз. Он ожидал чего угодно, только не этого пустынного безмолвия среди равнодушных и смертельно тоскливых стен.

Теперь ему пришло в голову, что Уроды могут быть бесконечно далеки от всего, происходящего на поверхности. Но даже если так, то наступление Тени угрожало прежде всего им. Он надеялся, что сможет убедить в этом Детей Гриба.

Они продолжали поиски среди развалин Безлюдного Двора, с риском быть погребенными под обрушившимся снегом, и к вечеру нашли черный колодец из влажно блестевшего металла. Колодец закрывала крышка, весившая на вид так много, что сдвинуть ее с места не смогла бы и лошадь.

Сенор несколько раз ударил в крышку ножнами, но лишь безмолвие было ему ответом.

– Ты можешь открыть колодец? – спросил он у Истар. Ведьма была его главным оружием против обыкновенного зла. Он избегал пользоваться понапрасну ее даром, силы ведьмы не были беспредельными. Хорошо уже то, что теперь не надо скрываться от слуг Зонтага. Чем Истар станет в Тени, он не знал, но уповал на знаки Древнего Меча.

Ведьма подошла и погладила металл длинными тонкими пальцами. А потом устремила на крышку знакомый Сенору тяжелый горящий взгляд.

Снежинки теперь превращались в капли, не долетая до ее лица. Крышка перекосилась и начала поворачиваться на ребро. Внутри колодца что-то дико взвыло, словно рвались нечеловеческие нервы.

– Машины, – прошептали бескровные губы Истар. – Там, внутри, – машины.

Сенор заглянул в образовавшуюся щель между крышкой и колодцем. Два огромных блестящих цилиндра были соединены с крышкой, и сейчас их разрушала внешняя сила. Крышка стала на ребро и теперь раскачивалась под порывами ветра. Удержать ее стоило Истар еще одного огромного усилия. Волосы поднялись на ее голове, отделившись друг от друга. Сенор смотрел на черную корону. Сейчас, на фоне белого пространства, было видно, как внутри нее пробегают фиолетовые огни.

Потом крышка рухнула в снег рядом с его ногами. От искореженного металла поднималось кверху зловонное облако пара.

Сенор вновь заглянул в колодец. И увидел клеть с вооруженными Уродами, медленно ползущую к поверхности из глубин Мургуллы.

Детей Гриба было двое. Они держали в руках странные предметы, похожие на небольшие арбалеты, но без всяких признаков тетивы. Покровы Уродов не были металлическими, но и не имели живого запаха.

Слабые отражения, похожие на человеческие, опередили жителей подземелья. Еще до того как клеть выползла на поверхность, Сенор уже знал, что они – братья, и что одного из них зовут Тот, Похожий На Отца, а другого – Тот, Похожий На Мать. Тот, Похожий На Мать был старшим стражником колодцев, и в голове Того, Похожего На Отца таилась черная липкая зависть. В сознании Сенора пронеслись перемежавшиеся видения похлебки, удовлетворяемой похоти и протезов, вживляемых в тело Того, Похожего На Мать, – и он содрогнулся, настолько дико это было.

Тем временем клеть добралась до поверхности.

У братьев Тех не было ушей, распухшие веки скрывали бегающие глаза, безгубые отверстия ртов обнажали две сплошные роговые пластины вместо верхних и нижних зубов. Правые длинные боевые конечности, сжимали рукояти подземного оружия; левые, короткие и хилые лапки, заканчивались металлическими протезами кистей, державшими выкованные из меди щиты.

Сенор поразился той легкости, с которой он проникал в их головы, незащищенные, как головы животных, и не подозревавшие ни о чем; и одновременно – той каше, которая царила в них.

Уроды не имели понятия о том, как защитить себя от подобных вторжений, и похоже не слишком беспокоились о том, что их мысли открыты для посторонних. Сенор почувствовал, что они не особенно и верят в это.

Он без труда читал в их мозгах, как в открытой книге, заполненной, впрочем, какими-то абстракциями и безумными страстями. Он вторгался в нагромождения чисел и невероятную мешанину подавляемых амбиций, не находящих выхода стремлений, злобы, порожденной чудовищной слепотой, всепожирающего страха и ощущения стремительно летящих секунд.

Он увидел себя их глазами со стороны и не на шутку испугался этого. Он представал действительно чем-то очень странным в глазах этих невежественных существ; настолько странным, что вполне мог быть источником сумрачных легенд. Кроме того, Суо и Истар своим присутствием умножали количество чуждых и нежелательных здесь чудес до предела.

– Что тебе нужно в Мургулле, Городе Ущербных, Придворный Башни? – грубо спросил Тот, Похожий На Мать. Впрочем, Сенор видел, что грубость эта скрывала суеверный страх Уродов перед магией пришельцев.

– Ты проведешь нас к наместникам Хозяев Башни. Я буду говорить с ними, – Сенор позволил втянуть себя в бессмысленный ритуал вопросов и ответов.

Тот, Похожий На Отца, громко расхохотался. Старший стражник подождал немного, а потом сильно ударил его длинной боевой рукой в лицо. Смех захлебнулся, и тонкая струйка крови поползла из угла рта Того, Похожего На Отца, ошеломленного и задохнувшегося от злобы.

– Наместников Башни больше нет, – хмуро произнес Тот, Похожий На Мать. – Теперь Мургуллой правит Королева Уродов Мелхоэд, дама Нижней Земли, Убийца Машин, Видящая Без Глаз...

«Вот как, у них уже есть своя Королева. И они выбрали не самый удачный момент для вражды», – подумал Сенор и многозначительно посмотрел на Истар.

– Передай это Хозяевам Башни, – продолжал стражник. – И убирайся. Отныне Город Ущербных закрыт для людей Кобара.

Суо, превратившееся в большую двухголовую птицу, с шумом поднялось с крупа своей лошади и, описав траурный круг, опустилось на железные прутья клетки. Два клюва щелкнули друг о друга, как скрестившиеся клинки.

Стражники колодца проводили ее взглядами, борясь с искушением пустить в ход оружие. Единственное, что удерживало их от этого, – неизвестная сила пришельцев. Искореженная и все еще дымящаяся крышка колодца лежала перед ними и была красноречивее всяких слов. Дети Гриба помнили о Кобаре и жили ближе всех к Тени, поэтому принимали все происходящее как неизбежные, хотя и неприятные, чудеса.

– Пойди и сообщи о нас своей Королеве, Тот, Похожий На Мать, – сказал Сенор, одновременно ударив волной ужаса по их незащищенным мозгам.

Скорчившись на земле, Уроды взирали на них с ненавистью и суеверным отвращением.

– Откуда... – прохрипел старший стражник. – Откуда ты знаешь мое имя?..

– А имя означает власть, не так ли? – сказал Сенор, зная, что это верно здесь лишь для немногих. – Поэтому иди и скажи своей Королеве, что нам нужно видеть существо, вернувшееся из Тени. Если нас не примут, мы войдем сами.

Он сделал знак – и ведьмина сила швырнула обоих братьев в клеть. Со скрежетом та поползла вниз.

Двухголовая птица Суо неторопливо снялась со своего насеста и исчезла в снежной пелене.

Они ждали долго, и двухголовая птица Суо успела вернуться и вновь превратиться в Придворного Башни, а остывшая крышка колодца скрылась под наметенным снегом.

Истар, чьи силы оказались изрядно подточены, дремала в седле, закутавшись в меха. Сенор далеко не был уверен в том, что им удастся преодолеть подземные укрепления Мургуллы, воздвигнутые Уродами в ожидании набегов из Тени. Возможности Истар не беспредельны, он сам почти бессилен против машин (а ловушки Мургуллы – это наверняка машины), любые перевоплощения Суо не могли бы заставить Королеву Мелхоэд отдать им Люстиг. Сенор отчасти рассчитывал на впечатление, произведенное на стражников и невидимых соглядатаев происходящего, да еще на то, что проявившаяся враждебность Детей Гриба не уничтожила пока древней связи между Кобаром и Безлюдным Двором. Наконец, долгожданные звуки, которые издавала поднимающаяся клеть, нарушили тишину заснеженных развалин.

Еще более хмурое лицо Того, Похожего На Мать показалось над краем колодца. Он сделал знак пришельцам, и они завели своих лошадей в качающуюся клеть. В сознании Того была обида и слепая ярость непонимания. Все это вполне определенно отражалось и на его жутком безгубом лице.

Стражник колодца дернул какой-то рычаг, и клеть медленно поползла в бездну.