Текст книги "The офис"

УПЫРЬ В ГАЛСТУКЕ

1

Сергей Валерьевич проснулся в 5:05.

Это было его странной привычкой, выработанной с самого детства.

Он уже не помнил, как и зачем так получилось. Скорее всего, это была привычка, вызванная какими-то личными суевериями, но они забылись, а привычка осталась.

Вставать, когда на экране часов горят симметричные цифры.

6:06, 7:07 – это чаще всего, 8:08 – в выходные. Как только появились электронные будильники, так его и пробило на эту «дурь». Через двенадцать лет, даже если ему доводилось не заводить будильника, он просыпался в «парное» время. Когда приходилось пить накануне – мог проснуться и в 10:10.

В этот раз он открыл глаза в 5:05. В такую рань ему давно не приходилось вставать.

Но сон был тревожный.

Было из-за чего.

Впервые со времен военной службы его вызывали на ковер, в город приехало серьезное эфэсбэшное начальство из Москвы, и главное – для всего этого был повод.

И повод довольно значительный.

Сергей Валерьевич всегда тщательно брился по утрам.

Сегодня он облачился в самый торжественный костюм. Сел в кресло. Ровно за два часа до выхода из дома на назначенную начальством встречу.

Он не стал включать утренние новости. По старой привычке он прокручивал в голове все события последних лет и размышлял, что же все-таки привело к такому печальному результату и в чем лично он допустил промах.

Он помнил до мельчайших подробностей всю цепочку событий, словно в пьесе, которую смотрел неоднократно. Это было его профессиональной привычкой. Слова и фразы говорящих, выражения их рук, и – если не со стопроцентной точностью, то очень близко к реальности – он мог воспроизвести любой разговор.

Но самое, пожалуй, главное – он прекрасно помнил настроение всего происходящего.

Настроение, которое не вызывало опасений, и это стало его персональной ошибкой. Обычно он определял беду или возможную проблему задолго до ее появления.

А так… Он замечал, конечно, директорские чудачества. Проделки разной степени необычности. Некоторые казались уж чересчур, некоторые – вполне невинными… Никакого чувства надвигающихся серьезных проблем не было и в помине.

Конечно, все это было несколько диковинно для их мироощущения, но на то они и чудачества, чтобы выделяться из череды обыденных событий.

Наверное, во всем этом есть его вина.

Но сейчас нужно собраться с мыслями и еще раз прокрутить в голове всю хронологию. На допросе у бравых коллег может понадобится любая, самая незначительная, мелочь.

Может, зря он все-таки пошел на эту работу? Особенно тревожило Сергея Валерьевича, что, решив жилищный вопрос – и свой и сына, он, как-то так получилось, остался без дачи. Всегда были сослуживцы, к которым можно было с семьей съездить с ночевкой – народ на службе был дружный. Но теперь нужно было это дело поправлять. Несмотря на всю дороготню стройматериалов в стране, где леса видимо-невидимо – на всем наживаются на нашем брате! – пенсия военного плюс очень даже неплохая по меркам города зарплата настраивали Сергея Валерьевича на мажорный лад.

А тут эта история.

С чего все началось?

С самого первого его появления. С того, как он вошел к нему в кабинет – не вызвал, нет, – сам вошел бодрой пружинистой походкой. Очень артистическая внешность красавчика брюнета. В костюме и с выражением лица а-ля «год фазер» или «к нам приехал Аль Пачино».

И дальше все понеслось-поехало…

2

Кабинет заместителя директора по безопасности. Вбегает рассерженный заместитель по кадрам.

Ему предлагают сесть, но он начинает кричать стоя:

– Покажите мне… что у вас есть на вашей чертовой пленке… Почему об этом может знать кто-то, кроме меня?

– Да ты садись, Станишевский. В ногах правды нет…

– Но нет ее, Валерьич, и в жопе… Что за бред у нас происходит? Я имею право знать или нет, раз я отвечаю за кадры…

– Ну раз прибежал и кипятишься, значит, что-то знаешь, дорогой… Ладно, смотри садись… Самый популярный триллер последнего месяца: «Шеф и чай „Липтон“»… Сейчас поставлю…

– Скажи мне, Валерьич, это правда? Весь этот бред – это правда?

– Сам не верил поначалу… Думал – мало ли, уронил человек… чего ведь злые языки на директора не придумают… Ой… Ой, не могу…

– Чего ты ржешь? Это же свинство… Самое настоящее…

– Прибегал начальник производства с выпученными глазами… Вызвал шеф его к себе в кабинет и говорит: «Довольны ли наши рабочие зарплатой? Я, говорит, хочу повысить сразу в полтора раза, чтобы у меня народ в сезон не смотрел на сторону…» И еще в конце говорит: «Я хочу, чтобы у меня люди всем были довольны… Чтобы ничего их не беспокоило…» Я не могу…

Сергей Валерьевич давит в себе смех. Лицо его заметно краснеет.

– Извини… Меня что-то на смех пробирает в последнее время, тем более как рожу нашего по производству вспомню… когда он здесь у меня перед монитором сидел…

– Да знаю я про это повышение – по долгу службы мне положено… Первый, между прочим, узнал… Ты мне заведешь пленку или нет?

– Смотри… Это с прошлой недели…

На экране видно, как молодой энергичный человек в дорогом темном костюме с чашкой в руке движется по виадуку навстречу камере. Неуловимым движением он достает из чашки заварочный пакетик и резко и сильно пускает его в сторону перил.

– Видел, как бросил, нет? Он тогда еще походя бросал. В первый же день, кстати, угодил наладчице Праведник в голову.

– А сейчас как бросает?

– После того как мы кулер с водой в его крыло перенесли, стал выходить на балкон уже специально. Вниз смотрит, целится… Щас промотаю пленку…

На пленке видно, как тот же человек с чашкой в руке, перегнувшись через перила, смотрит вниз и затем старательно метает чайный пакетик.

– Вот видишь – акцентированный кистевой бросок.

– А вы не пробовали…

– Чего? Сменить в офисе чай в пакетиках на листовой? Конечно, пробовали. Уже через неделю я так и сделал. Здесь первую неделю знаешь какая смута была.

– Ну и…

– Так он вызвал к себе секретаршу Иришку. Не люблю, говорит, я эти заварные листочки. Они мне листья капусты напоминают. И крепкие слишком. Та – ко мне. Я ей говорю – не покупай. Он на следующий день опять ее к себе вызывает. А сам не пьет, главное, целый день ничего… Ты, говорит, Ира, смерти моей хочешь или как? Иди, дорогая, сходи прямо сейчас в магазин за нормальным чаем «Липтон» в пакетиках. Та трясется вся от страха. Прямое неподчинение руководству как-никак. Я ей говорю: «Не ходи. В тебя бы использованными мокрыми пакетиками пуляли с верхотуры…» Так он перестал ей досаждать. Съездил сам в обед и привез три упаковки. Тут же вышел и пульнул в наладчицу Хренову. И быстро скрылся в кабинете. Вот что у нас происходит, пока ты по своим курортам детей развозишь.

– Ну и чего теперь?

– Да ничего. После повышения зарплаты – ничего. Там же бабы одни в цеху. Они терпеливые. Были бы мужики, может, и настучали бы ему в бубен, несмотря на то что директор. А бабы – они терпеливые. Улыбаются, уворачиваются теперь. Ну выйдет он на балкон три-четыре, ну максимум пять раз в день. Когда в разъездах или в командировке – так вообще ведь не выходит… Вчера слышал: он на балкон – они с визгом врассыпную…

– Мистика…

– А ты как в армии. Меня предупреждали коллеги, что он очень хороший человек, но с очень большими странностями… Надо потерпеть. Его к нам не навсегда прислали. В армии – там тоже каждый прапорщик со своим зае…ом… Вот у меня был, например, он в сапог с утра…

– Ладно, Валерьич. Я – двину… Мистика. Мать Царица Небесная. Может, накатать на него жалобу?

– Кому ты на него накатаешь? Он чей протеже, ты помнишь? Что ты несешь? Не нравятся пакетики – приедут и закатают в рыло чем-нибудь другим…

Станишевский, грустный, выходит из кабинета. Сергей Валерьевич включает пленку и начинает ржать, глядя на экран. Сначала потихоньку – затем все громче и громче.

На экране снова появляется из дверей генеральный директор – красивый брюнет с правильными чертами лица, явно подмигивает камере и, вынимая из кружки пакетик с чаем, резко шагает к перилам. Снизу раздается визг, хохот и крик: «Атас, бабы!»

Сергей Валерьевич лежит животом на столе и потрясывается от хохота.

3

Дверь в туалет рядом с кабинетом начальника. В уборную заходит генеральный, следом за ним, как только дверь закрывается, к ней подбегают секретарша и сотрудница отдела кадров Галина Фроловна. Секретарша Ирина машет ей рукой и прикладывает палец к губам. Из-за двери сначала доносятся явственные звуки полоскания горла. Примерно шесть раз по десять секунд. Затем слышится бодрое пение, пауза и громкий рык: «Как хорошо-то, господи…»

Дверь резко открывается, так что женщины с трудом успевают отскочить от нее, проявив недюжинную спортивную реакцию.

Шеф появляется из туалета, словно влетевший в окно Бэтмен или господин Черный Плащ, парящий на крыльях ночи…

– Сеанс волшебства окончен, дамы! Приступаем к повседневным подвигам! Разорвем их всех к чертям!

Он слегка щипает за попу обомлевшую Галину Фроловну и, словно по клавишам рояля, пробегается пальцами по распирающим блузку грудям Ирины, напевая что-то из попсового женского репертуара: «пам-пам-пам пам-пам-параррам…»

Надо сказать, что до этого шеф не позволял себе по отношению к женской половине компании никакой фамильярности. В отличие от всех своих предшественников. И, кстати, этим почти обижал многих. Но сейчас он выглядел абсолютно непохожим на себя…

– Совершим подвиг, девушки? А?

– Отчего ж, Вадим Владимирович, не совершить, – промолвила Фроловна с довольной улыбкой. Наконец-то в шефе можно было разглядеть черты самца.

4

На следующий день смотреть на чудо волшебного перевоплощения генерального директора к туалету приходит лаборантка Лена Полякова, через день – уже сразу три женщины с той же Поляковой во главе. Все они как бы случайно оказались в коридоре неподалеку…

Директор вылетает из сортира в ритме вальса, подхватывает Полякову и кружит с ней по коридору вплоть до Ирочкиного стола, неожиданно напевая Дольского…

 
В удивительном вальсе кружились дома,
И старинные храмы несли купола,
И на лучших страницах раскрылись тома,
И звенели беззвучные колокола…
 

В конце генеральный запускает Полякову по амплитуде какого-то невообразимого хореографического па, и та самым невероятным образом оказывается на столе, выставив свою очень аппетитную попку в плотно облегающих костюмных бриджах серого цвета.

Вадим Владимирович стремительно приближается к лаборантке и, взяв уверенными руками ее за бедра, повторяет последние слова вальса, делая те недвусмысленные движения, которыми хоккеисты зачастую отмечают взятие ворот противника:

«Беззвучные коло-кола».

Все женщины, наблюдающие эту картину, приходят в восторг. А Полякова краснеет и становится героиней всего офиса на неделю.

Шеф не так безнадежен, как казалось вначале…

5

Совещание в переговорной на третьем этаже. В числе собравшихся все руководители компании высшего и среднего звена. Семнадцать человек, не считая шефа. Собрание подходит к концу, время рабочее истекло, и, естественно, все торопятся по домам.

Генеральный берет слово:

– …И в конце собрания я хотел бы сказать пару слов от себя лично… Обратиться персонально ко всем, так сказать, и к каждому. Не сочтите это за шутку, но и не относитесь как к приказу или распоряжению, хотя я настоятельно советую вам внять как следует моим словам.

Речь идет о вашем здоровье, а значит, и о здоровье всей нашей компании в целом!

Жидкость, в волшебные силы которой верили во все века самые просвещенные доктора, которая может чудесным образом изменить нашу жизнь, расходуется нами самым ненадлежащим образом. Из культа возрождения она стала частью срамного культа под названием «справление нужды». Трудно представить более заслуженное творение нашего организма… с более трагической исторической судьбой…

Присутствующие переглядываются. Удивленно и взволнованно.

– Вы, наверное, догадались, что я говорю об урине… или, как называют ее у вас в простонародье, – моче.

Собравшиеся вжимаются в стулья. Кто-то из дам издает неуместное в воцарившейся тишине «хи-хи». Генеральный продолжает как ни в чем не бывало. Торжественно и многозначительно, словно доносит до компании ее миссию:

– На целебные свойства урины влияют эмоциональное состояние человека, его целеустремленность и образ мыслей. Поверьте, перед вами сейчас не самый плохой эликсир! Не самый плохой образчик, так сказать…

С этими словами он достает из-под стола стакан, наполненный до краев мутной желтой жидкостью, и ставит его на стол.

Изумление присутствующих на грани безумия.

– Никто не хочет приобщиться? На глазах товарищей и собратьев по цеху?

Пауза. В воздухе висит напряжение, про которое принято говорить: подобно натянутой тетиве…

Женщины качают головами, мужчины поджимают губы и кулаки. У Сергея Валерьевича мигом на лбу появляется испарина и на спине выступает пот.

– Я так и думал… Ну ладно… На сегодня все свободны.

Толпа из семнадцати человек сломя голову кидается к дверям.

Станишевский шепчет Сергею Валерьевичу: «Пойдем к тебе – надо поговорить…» Обернувшись, он видит, как генеральный со спокойным видом берет стакан и крупными глотками осушает его…

Секреты чудесных и феерических вылетов шефа по утрам из уборной становятся всем понятны и не приводят в восторг ожившее было женское население.

6

Вновь совещание в переговорной на третьем этаже, которого так ждали и так боялись. В числе собравшихся по разным причинам отсутствуют шесть человек. Остальные с волнением ждут конца.

– Собрание наше подошло к концу… Но я хотел бы попросить еще минут десять вашего драгоценного времени.

Все, было уже поднявшись и вздохнув с облегчением, опускаются в свои кресла с обреченным видом мучеников.

– Да-да-да…. Речь пойдет все о том же.

На столе с громким звуком появляется стакан, наполненный до краев.

– Более двухсот биологически полезных веществ мы выкидываем на помойку, сливаем в бачок канализации, вместо того чтобы вернуть организму в качестве заслуженной и долгожданной, товарищи, награды. Из всех видов урины – лишь урина старческая не рекомендуется для употребления другими людьми, за исключением экстренных случаев. Таких, например, как необходимость срочно запустить мочеотделение… Но это только в случае острой необходимости. Мы же понимаем, что старик в позднем возрасте живет как бесполое существо, с разбалансировкой гормональных функций и слабым иммунитетом, что сильно вредит качеству его урины.

Генеральный указывает на играющий бликами искусственного освещения стакан, стоящий на столе.

– Я же предлагаю вам продукт несколько иного рода… Итак, сегодня тот же вопрос, что и неделю назад. Есть ли смельчак, готовый бросить вызов дешевым стереотипам и мракобесию современной цивилизации?..

Пауза на этот раз висит дольше обычного. Но никто из собравшихся не сдается под этим суровым психологическим напором.

– Все свободны, коллеги… Можете идти по своим рабочим местам.

Рука директора тянется к стакану.

7

Кабинет Сергея Валерьевича. Среди посетителей: Станишевский и несколько женщин. Одна из них – Галина Фроловна – плачет.

– Я не могу уже ходить на эти планерки. Давайте напишем ему коллективное письмо… Это три месяца какого-то ада. Всю неделю ждешь этого собрания.-Мужчины, вы что, не можете просто с ним поговорить по-мужски? – всхлипывала Фроловна.

– Это человек с другой планеты, Галина! О чем с ним говорить. И потом мы ведь в разных с ним условиях. Абсолютно в разных.

Станишевский вытирает пот со лба.

– Сколько дней осталось, Сергей Валерьевич? До демобилизации войск?

Сергей Валерьевич дрожащими руками много пьющего человека ковыряется в ежедневнике…

– Давайте составлять коллективное письмо, – дрожащим голосом прошепелявила начальница канцелярии. – У кого-то есть какие-то мысли по этому поводу.

– Пишите! – вдруг встала со стула Леночка Полякова. – Уважаемый Вадим Владимирович! Большая просьба не смешивать собственные прогрессивные взгляды с нашей интимной зоной личного внутреннего мира… в рабочее время и на производственных совещаниях…

Шесть голов склоняются над монитором. Свет в окне не гаснет до самого позднего вечера.

8

Долгожданная пятница. Утренняя планерка руководителей. Кроме двух отъявленных трусов, в переговорной присутствуют пятнадцать человек.

– Ну что ж, коллеги. Я понимаю, что вы ждете от меня какого-то встречного заявления и что я остался… как бы это сказать… немного непонятым вами… Хотя и имел наилучшие побуждения… Я готов несколько сменить тему наших приватных бесед. Так сказать, неформальных окончаний планерок, которые считаю полезными и против которых ничего не имею… В смысле против неформального десятиминутного общения.

Я сменю тему нашего разговора…

В Древней Индии существовал культ куда более древний. Вот строчки древнеиндийской Веды, одного из трактатов ее составляющих:

«…и спокон веков вместе с выделениями человека покидают его жизненные силы… ибо по предписанию – тело человека не должно жить вечно… Когда человек заболевает и им овладевает Лакшминатра (Злой демон), то его энергия растворяется в жизненном пространстве… Чтобы восполнить запасы жизненных сил… лучше всего вернуть силу, ушедшую со смарати, путем поглощения смарати…»

Вид у всех был успокоенный буквально до последнего предложения. В этом месте те, кто не впал в дремотное школьное состояние, услышав музыкальное декламирование древних текстов, навостряют уши.

– «…Конечно, употреблять нужно стараться всегда свежий, лучше утренний смарати. Его можно заморозить при температуре 10 градусов, а впоследствии, перед употреблением, разогреть на медленном огне либо в микроволновой печи…»

Три-четыре человека с немым вопросом упираются взглядами в Станишевского, не веря собственным догадкам…

– «На вкус смарати самый разнообразный – различается от приторно-мятного до горьковатого. На полезность запах и вкус влияния не оказывают. Консистенция – мягкая, как правило, в виде характерных цилиндров…» Да что ж я вам все рассказываю… Я ж вам принес отличный свежий смарати…

Рука директора тянется куда-то под стол.

Все вздрагивают от резкого крика. Схватившись руками за лицо и давя в себе рвотный спазм, Сергей Валерьевич выбегает в коридор…

Ужас и оцепенение поражают присутствующих.

Шеф валится на стол, сотрясаясь от смеха…

– Ой, не могу… Валерьич-то… не ожидал… самый слабый оказался… у меня сегодня прекрасное настроение, и я вас решил немного разыграть… Я позавчера влюбился как мальчишка… Встретил свою одноклассницу в клубе «Гараж»… Представляете? В вашем городе… Вспомнили то-се… Я здесь у вас в ссылке порядком одичал… Она здесь тоже филиалит уже год и бросается на стенки… Так что больше разговоров о здоровье с вами вести не буду. Пусть каждый бережет свою внутреннюю интимную зону сам, или как у вас там в письме написано?

Подчиненные улыбаются и готовы лезть целоваться с шефом, позабыв о его увлечении…

Давно не было таких спокойных и умиротворенных выходных у сотрудников компании.

9

Кабинет отдела продаж. Менеджер Щебнева щебечет по телефону. Девятый час вечера, кроме уборщицы в офисе никого.

– Алле… да слышу я, Оля… слышу… сейчас слышу – у тебя чего-то барахлит связь. Меняй оператора, при чем здесь сотовый? Так ты его видела в своем клубе на презентации книги? А какой книги-то? Может, это кто из его знакомых прошлых… Хотя нет – это бред полный: не может у него быть таких знакомых, чтобы белыми стихами никому не нужные книги писали. Хотя – ты, вообще, права: бывают одноклассники, чем только не занимаются. Ты зарегистрирована на «одноклассниках»? Я тебе по своему опыту скажу, там менеджеров с успешной карьерой не пруд пруди: чем только люди не занимаются…

Да. Да. Да-да. Да ты что? Он с ней? С автором, ну, в смысле с поэтессой? Ну ни фига себе… Ну, в смысле и слава богу, а то мы уж думали его это не интересует вообще. Может, хоть дурь у него из башки повыветрится. Да есть немного… разное… Я не говорила тебе разве? Ну ладно… думаешь, с этой не повыветрится… А как она выглядит? Да ты что? Что? У нее? Где? Японский бог… Японский городовой… Японский бог… Ну это трендец… Это, конечно, полный трендец…

Кабинет заместителя по безопасности. У него руководитель отдела продаж. Оба сидят перед компьютером.

– Это мне Щебнева сообщила, про нашего… Ее подруга видела их вместе в арт-клубе «Гараж», а потом они нашли ее в Интернете.

– Хорошая вещь – Интернет для вашей работы.

– Да вот ее анкета на «одноклассниках». «Одноклассники» для нашей работы вообще неоценимый ресурс. Сразу видно – наши люди изобрели: с воображением!

– Ваши люди?

– Ну, может, и не наши… изобрели… вопрос, кто пользуется и сколько хранится информация после того, как кто-то пожелал удалить свой аккаунт. И у кого есть доступ к удаленной информации. Понимаешь, что главное? Вот смотри: Полина Бухаревская. Видишь… Посмотри на фотки… А вот она же, но с цепями…

– Думаешь, тоже она?

– Ну а кого она еще так подвесит… А вот набираем в поисковике. Полина Бухаревская. Группа художников-пропагандистов, арт-экстремизм… Арест. Видал, даже арест! Это до чего ж нужно довыступаться, чтобы оказаться за решеткой не из-за политических, а из-за культурных убеждений? Акция в тюрьме.

– Да. Влип наш шеф. Эта фурия вышибет ему последние мозги…

– О, гляди: «Начались съемки некоммерческого альтернативного фильма по сценарию молодой поэтессы Полины Бухаревской, известной в своих кругах неординарным и экспрессивным поведением. Фильм под названием „Распятый Маяковский“ откроет совершенно иной взгляд на жизнь известного своими странностями поэта. По словам самой Полины, сцен художественного эпатажа такого уровня еще не снималось на постсоветском пространстве. Это станет откровением для самой продвинутой арт-хаусной молодежи, не говоря уже о простом зрителе, до которого, как она надеется, фильм все-таки не дойдет».

– А че за фильм, ты не слышал, Валерьич?

– Да брось ты… Начали как обычно, через три дня деньги закончились и все похерилось. Вон гляди: «Сама Бухаревская собирается сыграть подругу поэта Лилю Брик, личность тоже неординарную и весьма колоритную…»

– Да. Хороша пара. Интересно, отучит она его от уринотерапии?

– Такая сама хлестать начнет и запивать портвейном, у нас в армии баба была…

– Слушай, ладно, Валерьич, мне надо в четыре план отправлять… я зайду к тебе вечерком. Спасибо! Интересная информация, будем ждать новых чудес в нашем бизнесе. Сколько там осталось нам отбывать срока?

– Пустяки. Одиннадцать месяцев.

10

Группа людей собралась у секретаря перед приемной генерального. Выходит директор по производству и с изумлением смотрит на Сергея Валерьевича, словно это тот только что вылизал сам себе плешь длиннющим как у змеи языком или учудил что-нибудь в этом роде. Все бросаются к производственнику.

– Ну что? Что?

– Действительно, того… стихами говорит… под этого – под Маяковского…

Сергей Валерьевич толкнул в кабинет Станишевского, для поддержки похлопав его по плечу. Сам проник за первые двери и застыл перед вторыми в своеобразном предбаннике, чрезвычайно удобном для подглядывания. Станишевскому нужно было подписывать договор с подрядчиком по организации корпоративного праздника. Сам Сергей Валерьевич протиснулся за его широченной спиной как опытный разведчик.

Шеф метнул на них острый, полный творческого энтузиазма и энергии взгляд. И продекламировал, довольный то ли своей интонацией, то ли только что придуманной галиматьей:

 
Бумагу на подпись начальнику тащишь,
А в цифрах откат замурован неслабенький?
Лучше бы вышел на площадь людскую
И всем показал бы нам хер свой маленький!
 

Шеф подмигнул Станишевскому и жестом показал, чтобы он положил бумагу на стол. После того как договор оказался перед ним, он, как ни в чем не бывало просмотрев его, поставил подпись на последних страницах.

Когда шеф вручил договор Станишевскому, взгляд его в какой-то момент вспыхнул безумным огоньком, и он прокричал, буквально брызжа слюной:

 
Не можешь во взгляде плебейском презренья
Убрать хоть на каплю,
На толику самую?
 

Здесь на какое-то мгновение генеральный призадумался и, мучительно наморщив лоб, потер его ладонью. Затем продолжил, осененный рифмой и чрезвычайно довольный:

 
Сожри же, дружище, с какашкой печенье
И быстро бегом
Облевать свою ванную!
 

Он застыл в немом вопросе, словно ожидая похвалы за то, как он ловко выкрутился из довольно щекотливой ситуации поэтического тупика.

Станишевский, пятясь к двери и улыбаясь, промямлил: «Уже иду» и пулей вылетел в коридор приемной.

Там он подмигнул уже вышмыгнувшему Сергею Валерьевичу, и они удалились курить к нему в кабинет.

11

Переговорная на втором этаже в первом крыле. Еженедельная планерка. Вся команда руководителей в сборе.

 
Есть мухи в навозе, чешуйчатокрылые.
Идеи есть смелые, есть просто ужасные,
А вы тут сидите – глаза пусторылые —
Не люди, а винтики жопосогласные!
 

Присутствующие на собрании уже без труда отличали домашние заготовки шефа, которые он предположительно творил под чутким руководством и эротическим вдохновением своей безумной подруги. Нравились же большинству попытки сбацать что-нибудь с ходу, в виде реакции на чей-нибудь выпад или предложение.

 
Набрали на ярмарке где этих веников?
Довольных, в зарплату влюбленных посуточно,
Вы б взяли к нам в фирму поэтов-бездельников…
 

Тут с рифмой к слову «посуточно» шеф завис минуты на четыре, и все уже стали в голове подбирать свои варианты. Выпутаться толком ему так и не удалось:

 
Слагающих ямб и хорей круглосуточно…
 

Директор заметно расстроился такой неудачной рифмой.

И тут неожиданно для всех выступил сам Сергей Валерьевич. Он вспомнил, как вскочил, словно осененный гениальной мыслью, Ньютон под яблонькой, и выпалил:

 
Идущих в сражение, но промежуточно!
 

Шеф с искренним удивлением посмотрел на него. В глубине его глаз играли мальчишеские искорки задора и любопытства.

– Как-как? Идущих в сражение, но промежуточно? Отлично! Великолепно! Идущих в сражение и в то же время делающих это как бы промежуточно.

Он зачем-то сделал большой крюк вокруг стола и потрепал Сергея Валерьевича по плечу. Затем вернулся на свое место, сел и неожиданно громко захохотал.

Все заулыбались. Надежда, что шеф все-таки не окончательно сошел с ума, а просто прикалывается по-своему, снова заиграла на расслабленных лицах.

Нахохотавшись вдоволь, директор махнул Станишевскому, чтобы продолжали вести собрание.

12

Из разговора менеджера по продажам с менеджером по снабжению другой организации. За сигареткой на крыльце после подписания контракта.

– Как-то он странно выглядит, ваш руководитель…

– Странно? Да ты бы знал, что у нас происходит в офисе последний год… «Странно» – это слово, которое здесь меньше всего подходит, понимаешь… Странно…

– А чего вы не… того… Не увольняетесь от него подальше…

– Ты знаешь, какие у нас здесь зарплаты… в нашей отрасли нет таких… Везде мозго…ство другое – требуют того, что сами не успели: учебу за границей, степень MBA, преданность организации… А этот родной уже, хоть и е…нутый на голову, и нас родными считает… Да и свалит он скоро… А как, кстати, он выглядит, может, скажешь… мы к его роже привыкли давно…

– Ну, эти… круги под глазами… взгляд сумасшедший такой… голодный и сквозь тебя как будто… как у вампира – вот!

– Б…дь, слушай, Тимофеич… а ведь это он нас так называет в последнее время…

– Как?

– «Родненькие вы мои упырьки… привязался я к запаху вашей кровушки – другой не надо…» Такие телеги все задвигает… Мы уже почти не слушаем, что он несет после Маяковского… себе дороже… да и не поймешь ни хрена… Бумаги подписал, и ладно…

– После Маяковского? Какого? Писателя?

– Б…дь, слушай, ладно, мне тут надо с людьми поговорить… неужели у него на этой теме крыша съехала… Нам тогда п…дец настанет в скором времени… Я побежал…

– Куда?

– К безопаснику нашему, куда…

Менеджер убегает к лифту страшно испуганный. Снабженец в изумлении докуривает свою пахучую сигарету. «Капитан Блэк» курится дольше обычного… А бросать жалко – дорогой.

Кабинет безопасника. Менеджер по продажам сидит возбужденный. Безопасник тоже нервно протирает большие очки, похожие на очки сварщика. Оба молчат…

Тут безопасник вскакивает со стула:

– Слушай! Блин, неделю назад… Я к нему на планерку ходил, а после остался подписать два дня отпуска. Хотел съездить пожрать черники к оврагу… Ну, там, у деревни моей, а то в выходные приедут дачники, все обдерут, малышня потопчет, а я люблю ее – спасу нет… Встану на четвереньки, колени сырые от росы…

– Ну че он сказал-то… Валерьич… Не томи душу и мозг не е…и – его уже нет… одна в душе тревога…

– А! Ну так вот… Чего-то он неожиданно так не стихами как обычно заговорил, а как-то просто так, по-человечески.

– Ну и?..

– Ну, я даже прислушался от неожиданности, хотя давно уже зарекся слушать, что он лепечет. Только стою и про себя цифру называю – сколько нам до дембеля осталось… ну, в смысле до окончания его контракта… А тут он и спрашивает таким вкрадчивым голосом: «У тебя, Сергей Валерьич, луну из окна видно?» – «Да, наверное, – говорю, – видно, ночью, что-то даже не припомню сейчас…»

– А он что?

– А он: «А я, – говорит, – себе купил пентхаус далеко от центра, почти в лесу. У меня целую ночь луна в окне. Смотрю на нее, пока светлеть не станет, и только потом уж спать. Ты, – говорит, – энергию луны чувствуешь?» И чего-то все такое в этом роде.

– Ну вот, видишь…

– Слушай, ты иди, зайди завтра утром. Я сейчас людей порасспрашаю по этому направлению. Может, еще факты какие где лежат на поверхности. Только никому не распространяйся, ладно?

– Ну нет уж, «иди»… Я после этого ни работать, ни спать не смогу. Давай вместе прошерстим.

– Ну пошли пока к Станишевскому сходим. Если что, он всегда все первый замечает.

13

Кабинет Станишевского. У того отличное настроение. Входят встревоженные гости.

– Ну что опять стряслось… Только подумал о том, что в выходные рыбалка с друзьями по КВНу… Что у вас по гире на каждом лице…

– Слушай, Леш… Ты в последнее время с шефом не разговаривал?

– Помнишь, Буратино у толстого мальчика просил четыре сольдо… Ответ был какой?

– Какой?

– Ищи дурака…

– Ну а он тебе точно ничего не говорил?.. Необычного или обычного… Словом, вообще ничего?..

– Ничего такого необычного. А! Во вторник мне показалась, что у него новая тема вроде как в голове зарождается. Маяковский вроде как исходит на нет, я все жду: что же следующее появится?

– Все ждем, – прошепелявил менеджер по продажам.

– Погоди ты, – Сергей Валерьевич профессионально навострил уши, – что за тема-то?

– Ну это… донорство. Донором вроде как собирается стать.

– Это ты с чего взял?

– Он мне сам про это говорил.

– Как это было? Поточнее скажи, как разговор-то у вас строился.

– А чего у вас стряслось?

– Ну говори-говори… пока ничего не стряслось… вот и хотим, чтобы ничего не стряслось за последние три месяца его работы в нашем городе.