Текст книги "Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги"

За это время с Керченского полуострова на Таманский было перевезено 20 290 человек, 2178 т разного груза, 20 автомашин, 42 орудия и много другого вооружения, требующего ремонта[68]68
  Архив ИО ВМФ, д. 32978, лл. 23–25.


[Закрыть].

Морскими перевозками на Керченский полуостров и их обеспечением в разное время было занято неодинаковое количество кораблей, судов и плавсредств флотилии. Так, например, в начале года для осуществления перевозок было выделено:

4 бронекатера, 3 сторожевых катера, 5 катеров-тральщиков, 5 буксиров, 9 несамоходных барж, 2 понтона, 18 тендеров, 17 десантных ботов, 6 мотоботов ПВО, 4 сейнера[69]69
  Архив ИО ВМФ, д. 9204, л. 1.


[Закрыть].

Успешное решение задачи доставки войск и грузов на Керченский полуостров было обеспечено благодаря героизму и высокому воинскому мастерству личного состава, а также благодаря гибкому руководству со стороны командования флотилии и прежде всего адмирала Сергея Георгиевича Горшкова[70]70
  Контр-адмирал С.Г. Горшков родился в 1910 г. в г. Каменец-Подольский в семье учителя, окончил Военно-морское училище им. М.В. Фрунзе в 1931 г., курсы командиров миноносцев в 1937 г., курсы усовершенствования высшего начсостава при Военно-морской академии в 1941 г. В 1931–1932 гг. – штурман эсминца «Фрунзе» (Черноморский флот). В 1932–1939 гг. служил на Тихоокеанском флоте, с 1939 г. на Черноморском флоте. В 1934–1936 гг. – командир сторожевого корабля «Бурун». В 1937–1941 гг. начальник штаба и командир бригады эсминцев. Участник обороны Одессы в 1941 г. С августа 1942 г. заместитель командующего Новороссийским оборонительным районом. После командования Азовской военной флотилией С.Г. Горшков командует Дунайской военной флотилией. С января 1945 г. – командующий эскадрой Черноморского флота, в 1948–1951 гг. – начальник штаба, а в 1951–1955 гг. – командующий Черноморским флотом. С 1955 г. по январь 1956 г. – первый заместитель Главнокомандующего Военно-Морским Флотом, с января 1956 г. – заместитель министра обороны, Главнокомандующий Военно-Морским Флотом. В декабре 1967 г. С.Г. Горшкову присвоено высшее военно-морское звание СССР – адмирал флота Советского Союза. Сергей Георгиевич депутат Верховного Совета СССР 4-7-го созывов. Член КПСС с 1942 г. С 1956 г. кандидат в члены ЦК КПСС, с 1961 г. член ЦК КПСС.


[Закрыть], который в соответствии с решением Военных советов Отдельной Приморской армии и Черноморского флота непосредственно руководил перевозками через Керченский пролив. Ему подчинялось управление переправой во главе с начальником переправы капитаном 2-го ранга К.И. Деревянко. Начальником штаба переправы был капитан 2-го ранга К.С. Мельников, помощниками начальника переправы: по косе Чушка – капитан 3-го ранга Ф.В. Тетюркин, по пунктам разгрузки на Керченском полуострове (он же старший морской начальник Керченского полуострова), старший лейтенант Усатенко (КП Жуковка), по плавсредствам (начальник плавсредств) – капитан 3-го ранга Н.Л. Каневский (КП коса Чушка). Начальнику переправы непосредственно подчинялись: начальник тыла переправы майор Адаменко, начальник технического отделения по ремонту плавсредств инженер-майор Федореев, командир отряда бронекатеров капитан-лейтенант Лачевский, командир отряда мотоботов ПВО капитан-лейтенант Неволин, начальник ледоводорожной партии инженер-капитан 3-го ранга Смородов, начальник AСO лейтенант Поляков, начальник инженерного отделения инженер-капитан Гуревич. В состав плавсредств Керченской переправы входил ряд других подразделений.

Тральные работы, гидронавигационное оборудование и все виды обороны и обеспечения переправы возлагались на командира Керченской военно-морской базы капитана 1-го ранга В.И. Рутковского[71]71
  Архив ИО ВМФ, д. 17559, лл. 3–5.


[Закрыть].

Азовская военная флотилия в январе 1944 г. произвела высадку двух тактических десантов: один – на северное побережье Керченского полуострова (в районе мыса Тархан) и другой – в Керчь.

В состав десанта на северное побережье Керченского полуострова входили: 143-й Краснознаменный отдельный батальон морской пехоты, отдельная рота, парашютно-десантный батальон Черноморского флота, 166-й гвардейский стрелковый полк 55-й гвардейской стрелковой дивизии и армейская разведывательная рота (всего 3000 человек). Десант был разделен на две группы. 1-й (вспомогательной) группой, в состав которой входил парашютно-десантный батальон ЧФ (700 человек) командовал майор Алексеенко, 2-й (основной) группой – командир 166-го гвардейского полка гвардии подполковник Гловацкий.

Высадка десанта намечалась в ночное время после артиллерийской и авиационной подготовки в районе берега, занятого противником.

Задача десанта заключалась в том, чтобы ударом во фланг и тыл противника оказать содействие 11-му гвардейскому и 16-му стрелковому корпусам в наступлении и прорыве вражеской обороны в районе высоты 95,1 и Грязевой Пучины. Командиром высадки десанта был назначен начальник отдела боевой подготовки штаба Азовской военной флотилии капитан 2-го ранга Н.К. Кириллов. Это был волевой офицер, имевший значительный боевой опыт в ведении десантных действий. Командиром высадки 1-й десантной группы и заместителем командира высадки десанта был назначен капитан 3-го ранга Шальнов (он же начальник штаба высадки)[72]72
  Архив ИО ВМФ, д. 24101, л. 5.


[Закрыть].

После тщательной и всесторонней подготовки десантные войска вечером 9 января были посажены на плавсредства флотилии в порту Кордон и в 23 час. 35 мин. вышли к району высадки.

Переход десанта совершался в условиях штормовой погоды, не позволявшей подойти к пунктам высадки в назначенное время. Поэтому вместо запланированной ночной высадки она происходила утром.

В момент высадки, начавшейся в 8 часов утра 10 января, десант подвергся ударам вражеской авиации, активность которой возрастала с наступлением рассвета.

Над районом высадки 2-й десантной группы (восточнее 1 км мыса Тархан) периодически появлялось до 15 самолетов Ме-109 и до 16 «юнкерсов», штурмовавших плавсредства и десант. С перенесением огня нашей артиллерией в глубину обороны противника по десанту открыли огонь вражеские артиллерийские батареи.

В момент высадки десанта от пулеметного огня Ме-109 на мостике сторожевого катера погиб командир высадки капитан 2-го ранга Кириллов и был смертельно ранен штурман высадки лейтенант Бувин. В командование высадкой вступил капитан 3-го ранга Шальнов, который затем также погиб от взрыва авиабомбы.

Преодолев ожесточенное сопротивление противника, десант высадился на берег (на главном направлении 1765 человек и на вспомогательном 374[73]73
  Архив ИО ВМФ, д. 9204, л. 18.


[Закрыть]) и при поддержке авиации и артиллерии начал наступление в заданном направлении. В тот же день десант прорвал вражескую оборону и соединился с войсками Отдельной Приморской армии.

В ночь с 22 на 23 января 1944 г. Азовская военная флотилия произвела высадку тактического десанта с целью овладения городом и портом Керчь[74]74
  Там же, д. 24101, л. 37; д. 11031, лл. 3–5.


[Закрыть].

Приказом командующего Азовской военной флотилией от 21 января 1944 г. командиру высадки была поставлена задача: 1-ю группу десанта высадить в районе Широкий мол, Защитный мол; 2-ю группу – в районе причалов рыбозавода «Октябрь» и 3-ю группу – вторым эшелоном на Широкий мол порта Керчь. Действия десантных групп на берегу определялись приказом Отдельной Приморской армии. Как известно, наступательные действия в январе не принесли желаемых результатов, но неуспех операции ни в коей степени не зависел от Азовской военной флотилии. Забегая вперед, скажем, что 22 апреля с 17 до 19 часов с причалов сел. Опасное (Крым) была проведена посадка 1-й и 2-й десантных групп на тендера. С наступлением темноты они вышли к назначенным пунктам высадки. После усиленной артподготовки около 24 часов началась высадка десанта, которая, несмотря на значительное противодействие противника, была закончена к 4 часам утра. Смелыми и решительными действиями десантники успешно решили поставленные перед ними задачи.

Но вернемся к развитию событий в марте. 5 числа мною было направлено донесение в Ставку, в котором сообщалось о результатах ознакомления с войсками армии, Черноморским флотом и Азовской военной флотилией и о мерах, принимаемых командованием в вопросах подготовки к предстоящей наступательной операции. В качестве основной задачи до начала наступления указывалось на развернутую нами боевую учебу в войсках, говорилось также о мероприятиях по улучшению управления артиллерией, налаживанию разведки, упорядочению снабжения войск в специфических условиях Керченского плацдарма и т. д.

Главным звеном в подготовке войск к наступлению была, несомненно, боевая учеба, и в течение марта основное внимание было уделено ей.

В большинстве соединений были организованы показные занятия в составе стрелкового батальона. 4 марта было проведено показное занятие «Стрелковый полк в наступлении при прорыве подготовленной обороны противника». На занятии присутствовали командиры батальонов, полков, дивизий и корпусов. Занятие проведено на базе 28-й гвардейской стрелковой дивизии в районе высот 115,9; 106,0, южнее Оссовины. Действующий стрелковый полк был усилен артиллерией и танками. Авиация поддерживала его наступление с воздуха, была проведена также артиллерийская и авиационная подготовка, наглядно продемонстрировавшая, как нужно использовать артиллерию. Был показан огневой налет, стрельба орудий прямой наводки, сопровождение наступающей пехоты, стрельба по танкам.

Мы добивались не только стремительности первого удара и преодоления первой позиции противника, но и решительных и быстрых действий на всей тактической глубине обороны противника. Научить этому было особенно важно, ибо нам предстояло преодолеть глубокую, хорошо подготовленную оборону противника.

19 марта я присутствовал на тактических занятиях в 414-й стрелковой дивизии (командир генерал-майор Валериан Сергеевич Дзабахидзе). Руководил занятиями заместитель командира 11-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майор Н.П. Подоляко. К сожалению, эти занятия не были столь поучительными, как предыдущие.

Атака развертывалась медленно, между атакующей пехотой и разрывами снарядов сопровождавшей атаку артиллерии расстояние было слишком большим, что дало бы противнику возможность приготовиться к отражению атаки.

На этих же занятиях выявился и еще один существенный недостаток. За 10 минут до начала атаки пехота в соответствии с требованиями тогдашних уставов открыла огонь по противнику. Когда же в ходе атаки она достигла переднего края противника, мы не услышали ни одного выстрела, хотя именно в это время должен был вестись наиболее интенсивный огонь по окопам противника. Оказалось, что у солдат не осталось патронов. Объяснение этому странному явлению оказалось простым. Дело в том, что в период предшествующих боев часть магазинов к автоматам и ручным пулеметам была утрачена. И в подразделениях на каждый автомат и пулемет имелось не три магазина, а всего один.

На всех этих недочетах пришлось остановиться на разборе занятий. Необходимо было повторить учение батальона с учетом допущенных ошибок.

414-я дивизия В.С. Дзабахидзе состояла в основном из грузин. Надо сказать, что практика создания национальных формирований в нашей армии не оправдала себя. Чувство интернационализма вошло в плоть и кровь нашего народа и личного состава армии. В беседах с солдатами и офицерами 414-й дивизии выяснилось, что они хотели бы сражаться бок о бок со своими братьями, представителями других национальностей. В самом деле, для нас стало привычным и мы подчас не замечаем того, как даже в составе мелких подразделений – отделении, взводе – представители разных национальностей, входя в единую боевую семью, дополняют друг друга, как чувства братства и взаимопомощи объединяют их в бою и учебе. Я понял желание личного состава дивизии и удовлетворил его, приказав пополнить дивизию представителями других национальностей.

22 марта я поехал на свой НП. Нужно было посмотреть, как он оборудован и обеспечивал ли наблюдение за передним краем противника.

В пути следования я догнал стрелковую роту, которая шла на пополнение в 32-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Я побеседовал с бойцами, проверил, как они обмундированы, узнал, давно ли они на войне, кто из них ранен, какую имеют военную специальность. В беседе выяснилось, что большая часть роты – бывалые воины.

На НП была и станция наведения 4-й воздушной армии. Мы встретились с командующим 4-й воздушной армией генерал-полковником авиации Константином Андреевичем Вершининым[75]75
  Генерал-полковник авиации К.А. Вершинин родился в 1900 г. в дер. Боркино, Санчурского района Кировской области в семье крестьянина. В Красной Армии с июня 1919 г., тогда же вступил в Коммунистическую партию. Участвовал в гражданской войне командиром роты и батальона в боях на Западном фронте (1920 г.) и при разгроме антоновщины. Окончил Военно-воздушную академию им. Н.Е. Жуковского (1932 г.). Во время Великой Отечественной войны с сентября 1941 г. по май 1942 г. командовал ВВС Южного фронта. С сентября 1942 г. командующий ВВС Закавказского фронта. С марта 1944 г. до конца войны командовал 4-й воздушной армией. В 1951–1954 гг. Константин Андреевич служил в войсках противовоздушной обороны; в 1954–1956 гг. командовал округом ПВО. С 1956 г. заместитель Главнокомандующего ВВС, в 1946–1949 гг. и с января 1957 г. заместитель министра обороны и Главнокомандующий ВВС. В 1959 г. К.А. Вершинину присвоено звание Главного Маршала авиации. 19 августа 1944 г. он удостоен звания Героя Советского Союза. Кандидат в члены ЦК КПСС в 1952–1956 гг., член ЦК КПСС с 1961 г. Депутат Верховного Совета СССР 2-го, 4-7-го созывов.


[Закрыть]. В этот же день я постарался ближе познакомиться с офицерским составом воздушной армии, узнать нужды и запросы авиаторов и одновременно поставил перед ними конкретные задачи по поднятию дисциплины в подразделениях, дал необходимые советы по улучшению тактики воздушного боя, способов бомбометания и т. д.

Особенное внимание офицеров-авиаторов было обращено на связь летчиков с наземными войсками. Авиация выполняет свои задачи в тесном взаимодействии с пехотой и танками. Умелое и быстрое опознавание наземных войск летчиками, а наземными войсками своих самолетов имеет первостепенное значение. Радиосвязь должна служить основным средством обеспечения надежного взаимодействия.

Были рассмотрены и задачи авиации в наступательной операции.

В откровенной, непринужденной беседе с летчиками, штурманами, техниками и механиками выяснилось настроение офицеров, а также их мнение относительно материально-технического обеспечения, дисциплины. Надо сказать, что настроение у летчиков было отличное, они стремились в бой, ждали начала наступления.

27 марта мы провели показное занятие для офицерского состава 3-го горнострелкового корпуса. Действовал 2-й батальон 1339-го стрелкового полка. Руководил учением командир 318-й стрелковой дивизии полковник В.Ф. Гладков. Чтобы не повторить ошибок, допущенных в 414-й стрелковой дивизии, я предварительно вызвал полковника Гладкова и попросил доложить о том, как он мыслит провести занятие. Затем я посоветовал ему обратить внимание на все детали осуществления штурма обороны противника. Совместно мы наметили план занятия. Его целью было показать способ атаки.

При прорыве подготовленной обороны задача состояла в том, чтобы через укрепления противника повести пехоту с малыми потерями. Это трудное, но возможное дело, и наше занятие подтвердило это еще раз.

Здесь же на занятиях я вручил правительственные награды отличившимся ранее в боях.

Наряду с боевой подготовкой по специальному плану, устанавливающему режим огня артиллерии и минометов, производился систематический обстрел траншей, огневых точек, опорных пунктов врага. На всем фронте систематически проводилась разведка боем, а также поиски и засады, что помогало вскрывать характер обороны противника, систему огня, расположение опорных пунктов и узлов сопротивления. Таким путем мы изнуряли противника. Вместе с тем эти действия поднимали боевой дух наших войск, вселяли уверенность в свои силы.

Так проходили боевые будни. Воины фронта упорно и настойчиво готовились к предстоящим наступательным боям. Части первого эшелона днем и ночью вели разведку, улучшали свои позиции. Авиация бомбила скопления войск противника, железнодорожные узлы, артиллерийские позиции. 28 марта мы организовали разведку боем по всему фронту армии с целью ввести противника в заблуждение относительно начала нашего наступления. Отдельные подразделения (взвод, батальон) после короткого артналета атаковали оборону противника на ряде участков. Во многих местах (западнее высоты 133,3) в районе железнодорожного моста, южнее Булганак, наши подразделения, несмотря на интенсивный артиллерийский огонь, ворвались в траншеи врага. Выяснив огневую систему и начертание переднего края противника, разведчики под прикрытием своей артиллерии и дымов отошли в исходное положение.

За этот период было захвачено до сотни пленных, принадлежавших 98 и 73-й пехотным дивизиям немцев и 3-й горнострелковой дивизии румын. На наши действия противник реагировал очень нервозно, повысил огневую активность артиллерии и пехотного оружия, активизировал действия бомбардировочной авиации. Противник ночью прожекторами освещал местность перед передним краем, чего раньше не отмечалось. Вражеские подразделения в первой линии были постоянно насторожены, до 90 % личного состава в ночное время и утром находилось в боевой готовности. Это изматывало части противника, так как каждый день и каждую ночь ему приходилось ожидать наших атак, проводившихся то в одном, то в другом месте.

В марте имели место случаи, когда солдаты немецких пехотных дивизий и 3-й горнострелковой дивизии румын под воздействием коротких огневых налетов артиллерии, минометов и дерзких действий небольших групп нашей пехоты и разведчиков поддавались панике, бросали свои позиции, бежали в тыл или сдавались в плен. Наша активность расшатала и поколебала моральный дух войск противника до такой степени, что они часто не выдерживали коротких, но дерзких ударов войск армии.

В тактической глубине обороны противником были созданы заградительные отряды, с тем чтобы не допустить отхода солдат с занимаемых позиций, заставить их сопротивляться и в случае надобности применять оружие против своих войск. Так было 16 марта, когда 5-й батальон 3-й горнострелковой дивизии румын под огнем нашей артиллерии дрогнул и с началом атаки небольшого количества нашей пехоты побежал. Заградотряды немцев открыли огонь по отходящим подразделениям румын. При этом много румын было убито и ранено. В их числе были ранены командир 3-й роты капитан Янку, командир пулеметного взвода 4-й роты лейтенант Сима.

Пленный обер-фельдфебель учебного пехотного полка немцев 17 марта показал: «В составе маршевого батальона, с которым и прибыл на Керченский полуостров, 95 % были австрийцы, единственные сыновья, родители которых были убиты в первой мировой войне, и единственные оставшиеся мужчины, братья которых погибли в этой войне и которые по указу Гитлера в свое время были освобождены от посылки в передовые части на фронт. Солдаты маршевого батальона никак не могли себе представить, что их пошлют в Крым, так как большинство солдат немецкой и румынской армии Крым считают местом, откуда нет надежды на возвращение».

Перед отправкой из Одессы в Крым командир маршевого батальона беседовал с солдатами и, прощаясь с одной из групп, в которой находился военнопленный, сказал: «Вы должны произнести: “Прощай Родина, мы больше тебя никогда не увидим”». Солдаты отдают себе отчет в отношении положения войск вермахта и румынской королевской армии в Крыму и иронизируют, говоря, что «Крым представляет из себя величайший лагерь военнопленных в мире, с той только разницей, что здесь нужно самим себя прокормить и можно свободно передвигаться».

Военнопленный лейтенант показал: «Среди офицеров существует единственное мнение, что война ведется вопреки национальным интересам Румынии. Большинство офицеров прекрасно понимают, что после Сталинграда дальнейшее сопротивление бессмысленно.

Многие офицеры слушают московское и лондонское радио и хорошо осведомлены о положении на фронтах и считают, что создавшееся положение является катастрофическим для немецко-румынского союза».

Участились случаи симуляции болезней среди офицерского состава и дезертирства рядового состава. Для характеристики низкой боеспособности подразделений румынских королевских войск стоит привести захваченный нами приказ командира 3-й горнострелковой дивизии генерала Леонарда Мочульского: «Я с возмущением и скорбью установил, что когда вражеская артиллерия и авиация подвергают нас тяжелым бомбардировкам или же танки вклиниваются в наши боевые порядки, несмотря на наличие приказов сопротивляться, совершенно не думая об отходе, среди нас находятся трусы и подлецы, которые предают свои семьи, родину и удирают, называя это по-французски – отходом».

Были выявлены признаки отсутствия единства во взглядах у немецких и румынских генералов и у руководящих высших офицеров, находившихся в Крыму, по военным вопросам и проявление недоверия со стороны целого ряда офицеров к своим старшим начальникам, а также факты резкого обострения взаимоотношений между офицерами и генералами немецкой и румынской армий.

В феврале командующий 3-й румынской армией генерал Думитреску, уезжая из Крыма в Румынию, дал указания румынской эвакуационной медицинской комиссии в Крыму эвакуировать с полуострова в Румынию всех легкораненых и больных солдат для того, чтобы сохранить хотя бы какую-то часть румынской армии от гибели и плена.

Оставшийся в Крыму командир 1-го горнострелкового корпуса генерал Шваб категорически опротестовал и добился через немецкое командование отмены приказания Думитреску, заявив, что он не может остаться в Крыму без войск и нести ответственность перед немецким командованием. Советское командование имело сведения, что даже офицеры румынской разведывательной и контрразведывательной службы в Крыму были обеспокоены своей судьбой в связи с создавшейся обстановкой и не доверяли своему командованию, не верили в способность генералов и высших офицеров спасти войска в Крыму и своевременно эвакуировать их с полуострова.

Румынское правительство, обеспокоенное создавшимся положением в стране, боялось, что обстановка может усугубиться в результате бомбовых ударов советской авиации. Из Бухареста поступали запросы о том, не образован ли на юге Украины специальный авиационный корпус, имеющий задачу бомбардировки Румынии.

О том, что между немецким и румынским командованием отсутствует доверие и уважение, свидетельствует такой случай. 16 марта на ст. Первомайск небезызвестный генерал-фельдмаршал Манштейн, угрожая применить силу, заставил отцепить паровоз от румынского эшелона, прицепив его к своему личному поезду, которым выехал из Первомайска в западном направлении, а румынский эшелон остался. На эти действия немцев румыны жаловались в Бухарест.

Все эти факты говорили о понижении морального уровня немецких и румынских войск.

Время нашего наступления близилось.

Оборону противника на Керченском полуострове можно было прорвать имеющимися в распоряжении армии силами и средствами, хотя противник технически значительно укрепил свои позиции.

Мы поддерживали тесную связь с партизанским движением Крыма как в период подготовки к наступлению, так и в ходе боевых действий, помощь народных мстителей была поистине неоценимой. Крымские партизаны имели три соединения в составе семи бригад. Восточное соединение состояло из 2 и 3-й бригад и дислоцировалось в лесах и горах южнее Старого Крыма и Карасубазара. Это соединение имело свой пункт приема грузов с воздуха. Северное соединение состояло из 1 и 5-й бригад и дислоцировалось в горно-лесистой местности северных склонов Крымских гор вдоль долин рек Бурульга и Сулат. Это соединение имело две посадочные площадки для самолетов и один пункт приема грузов с воздуха. И наконец, южное соединение, в которое входили 4, 6 и 7-я бригады, дислоцировалось в горах и лесах в районе Симферополь, Ялта, Бахчисарай. Это соединение было наиболее крупным, оно насчитывало до 2000 человек и также имело свою посадочную площадку и пункт приема грузов с воздуха.

Мы ставили перед штабом партизанского движения Крыма задачи разведывательного порядка.

Вся центральная и южная часть Крымского полуострова находилась под воздействием и наблюдением партизанских отрядов Крыма. На транспортных самолетах и на По-2 мы снабжали партизанские отряды Крыма оружием, боеприпасами и продовольствием, а иногда и переправляли людей.

В период наступательных боев армии партизанские отряды должны были развернуть активные и решительные боевые действия против оккупантов, захватывать важные опорные пункты, перерезать пути отхода и уничтожать противника, согласовывая их с наступлением войск Отдельной Приморской армии.

Надо сказать, что партизанские отряды не один раз причиняли оккупантам большие неприятности. Немецкое командование, обозленное действиями партизан, проводило карательные экспедиции, прочесывание лесов и районов расположения партизанских отрядов в Крыму, применяя при этом артиллерию, танки и авиацию. Не достигнув результатов в вооруженной борьбе с партизанами, фашистские карательные отряды проводили в городах и селах облавы и подвергали арестам, истязаниям и расстрелам мирных жителей, обвиняя их в связях с партизанами.

Фашистское командование отводило важное место Крыму в системе стратегической обороны. Выгодные военные и географические особенности Крымского полуострова, мощные оборонительные сооружения на Перекопском перешейке и на Керченском полуострове создавали возможность, по мнению гитлеровского командования, прочно удерживать Крым в своих руках и сковывать значительные силы советских войск на этом участке фронта, а также использовать Крым как плацдарм для угрозы южному крылу и тылу наступающих на запад советских войск.

Противник держал под воздействием авиации, базирующейся в Крыму, южную часть Украины, Кубань и Ростов-на-Дону. На аэродромах Одессы и Молдавии немцы имели значительные силы военно-воздушного флота, который использовался ими также для прикрытия своих войск в Крыму. Кроме того, на аэродроме в Одессе дислоцировалось несколько десятков транспортных самолетов типа Ю-52 для перевозки в Крым пополнения – людей, оружия, боеприпасов и продуктов.

Как известно, к этому времени войска Украинских фронтов разгромили гитлеровцев на Левобережной Украине, форсировали р. Днепр и далеко продвинулись вперед на запад.

Войска 4-го Украинского фронта (командующий генерал армии Ф.И. Толбухин, член Военного совета генерал-майор Н.К. Субботин, начальник штаба генерал-лейтенант С.С. Бирюзов) и Отдельной Приморской армии готовы были начать штурм Крыма.

С Керченского полуострова к Севастополю тянутся две магистрали: одна – шоссе через Старый Крым, Карасубазар и Симферополь и другая – по южному берегу Крыма через Феодосию, Алушту, Ялту.

На Керченском полуострове оборона противника состояла из четырех оборонительных полос: главнойполосы, опирающейся на г. Керчь, являвшийся мощным узлом сопротивления, высоты, идущие от Керчи на север через м. Булганак, высоту 103,9, высоту 136,0; второйполосы, которую противник построил вдоль Турецкого вала, идущего от м. Джабай к оз. Узунларскому; третьейполосы, проходившей восточнее Семи Колодезей, Кенегез, Адык, Обекчи, Карасан; четвертой, построенной на Ак-Монайском перешейке и укрепленной не хуже, чем главная полоса. Общая глубина обороны противника составляла около 70 км.

Каждая полоса включала три траншеи, оборудованные ячейками для стрелков, площадками для пулеметов, огневые позиции артиллерии и минометов, а также много дзотов, дотов, стальных колпаков. Перед передним краем были установлены минные поля, проволочные заграждения, всевозможные «сюрпризы» и т. д. Перед Ак-Монайскими позициями возведены противотанковые рвы.

Вокруг Феодосии, в районе Старого Крыма и Карасубазара подготавливались оборонительные рубежи, на которых гитлеровское командование намеревалось оказать сопротивление в случае наступления Красной Армии. Города Феодосия, Судак, Ялта, Алушта, Балаклава также прочно укреплялись.

В Крыму, как уже говорилось выше, находилась 17-я армия противника, состоявшая теперь из 12 дивизий, 5 из которых были немецкими и 7 румынскими, и большого числа специальных полков и батальонов.

Командующим войсками противника в Крыму был генерал-полковник Енеке. Общая численность противника на Крымском полуострове в это время составляла 195 тыс. человек, 3000 орудий всех калибров и минометов, свыше 200 танков и штурмовых орудий. На аэродромах Крыма базировалось 150 самолетов противника. В Румынии и Молдавии к началу Крымской операции базировалось до 700 самолетов врага, часть которых была использована немецко-фашистскими войсками в боях за удержание Крыма.

Войска 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии к началу наступления насчитывали 30 стрелковых дивизий, 2 укрепленных района, 2 бригады морской пехоты общей численностью около 470 тыс. солдат и офицеров. Эти объединения располагали 5982 орудиями (без реактивных и 50-мм минометов), 772 орудиями войсковой зенитной артиллерии, 559 танками и самоходными орудиями, их поддерживали 1250 самолетов[76]76
  «История Великой Отечественной войны Советского Союза», т. 4. М., 1962, стр. 89.


[Закрыть].

Перед фронтом Приморской армии действовал 5-й армейский корпус противника в составе 73 и 98-й пехотных дивизий немцев, 3-я горнострелковая дивизия и 6-я кавалерийская дивизия румын, 23-й учебный пехотный полк и свыше 10 отдельных батальонов. Эта группировка была усилена 51, 52-й танковыми ротами румын и 191, 525-м дивизионами штурмовых орудий немцев и тремя артиллерийскими полками РГК. Общая численность войск противника на Керченском полуострове достигала 60 тыс. человек. На охране юго-восточного побережья Крыма от Феодосии до Севастополя находились две румынские дивизии, отдельные части усиления тоже около 60 тыс. человек. Для полноты данных здесь надо указать, что в северной части Крыма противник сосредоточивал около 80 тыс. человек.

Из указанной группировки войск противника перед фронтом Отдельной Приморской армии 3-я горнострелковая дивизия румын несла охрану северного побережья Керченского полуострова на участке Арабат, мыс Тархан.

98-я пехотная дивизия (командир дивизии генерал-майор Рейхард) в составе 282, 289, 290-го пехотных полков, 198-го артиллерийского полка, саперного батальона, батальона связи, 98-го фюзилерного батальона и отдельного пехотного батальона[77]77
  Архив МО СССР, ф. ОПАрм., оп. 71951, д. 5, л. 13.


[Закрыть] (до конца февраля 1944 г.) с 1 и 2-м батальонами 23-го учебного пехотного полка обороняла рубеж Рыбный промысел (2 км восточнее мыса Тархан), безымянная высота (600 м северо-восточнее Булганака), имея во втором эшелоне 282-й пехотный полк в районе молочной фермы, Грязевая Пучина. Штаб 98-й пехотной дивизии располагался в Карамосе.

73-я пехотная дивизия немцев (командир дивизии – генерал-майор Бёме) в составе 170, 186 и 213-го пехотных полков, артиллерийского полка, 73-го фюзилерного батальона, батальона связи, 173-го саперного батальона вместе с 8-м батальоном 2-й румынской горнострелковой дивизии, 2 и 3-й ротами морской пехоты обороняла рубеж западные скаты высоты 133,3, ст. Керчь 1-я, гора Митридат.

Оборону побережья Феодосийского залива на участке Сейтджеут, мыс Ильи несли два охранных батальона, 9-й батальон 2-й румынской горнострелковой дивизии и батальон немцев. На Ак-Монайских позициях занимали оборону и одновременно производили оборонительные работы до четырех охранных и строительных батальонов и 76-й саперный батальон немцев.

Оперативный резерв противника на Керченском полуострове состоял из усиленного пехотного полка, нескольких артиллерийских дивизионов, находившихся в районе Феодосии и на Ак-Монайском перешейке, составляющих группу полковника Крюгера.

Основные усилия противник сосредоточил на участках восточнее мыса Тархан, Керчь, где на фронте протяженностью 17 км оборонялись 98 и 73-я пехотные дивизии немцев со средней плотностью 8,5 км на одну дивизию.

На этом участке была сосредоточена основная масса средств усиления.

По сведениям, полученным от наземной и воздушной разведки, а также по данным партизан, противник продолжал совершенствовать оборону своих позиций как на переднем крае, так и в тактической и оперативной глубине. Дополнительно отрывались траншеи, ходы сообщения, устанавливались проволочные и минные заграждения. В глубине Керченского полуострова противник особое внимание уделял восстановлению и совершенствованию Ак-Монайских оборонительных позиций.

В первых числах апреля подавляющее большинство захваченных пленных показывало, что немецкое командование имело задачу прочно удерживать занимаемые позиции на Керченском полуострове. В центральной части Крыма у противника не было оперативных резервов, которые он мог бы заранее использовать для занятия подготовленных рубежей. Это создавало благоприятные условия для широкого маневра и стремительного наступления наших войск после прорыва обороны противника на Керченском полуострове.

К началу боев за освобождение Крыма противник имел на Черном море 4 эскадренных миноносца, 14 подводных лодок, 3 флотилии катеров-охотников (34 единицы), до 80 торпедных катеров и тральщиков, 53 сторожевых корабля и 6 минных заградителей, а также транспортный и вспомогательный флот, насчитывающий около сотни различных судов.